Шаг 4. Работа с осознанием

Шаг 4.1. (4.2) Работа с диссоциированной моделью. Итак, наш клиент имеет диссоциированную модель. Это значит, что его внутриличностный конфликт воспринимается как конфликт между ним и.болезнью. В этом случае сказать ему об этом прямо — значит тут же потерять клиента. Наилучший выход — принять эту модель и работать так, как будто болезнь действительно является внешним объектом.

Работа с пустым стулом.

Данная техника подразумевает то, что паци­енту предлагается поговорить с воображаемым собеседником, например, с парт­нером по конфликту, родственником, частью себя, или в данном случае со сво­ей болезнью. Техника предназначена для интеграции.

ПРИМЕР

Почти классический. Я приводил уже этот пример в одной из статей. Работа с больным бронхиальной астмой с 20-летним стажем. Пациент вошел в кабинет с уже начавшимся, достаточно сильным приступом аст­мы. Я предложил ему представить на пустом стуле перед собой свою бо­лезнь. Он с легкостью это сделал и описал болезнь как страшного монст­ра, который издевается над ним. Клиент говорил о болезни с большим страхом, почти с ужасом. Я попросил его пересесть на место этого мон­стра и попробовать сыграть его роль. Пациент сел на стул болезни и пе­ревоплотился. Его затрудненное дыхание исчезло, наоборот, на месте своей
болезни он дышал сильно и гневно. В свой адрес он направил множество угроз. Он был сейчас гневным и здоровым, но совершенно не замечал этого! Если бы я вмешался, его приступ мог бы вернуться вновь. Я работал в зале ЛФК, где на полу лежало несколько матов. Мне пришло в голову по­просить этого парня представить, что эти лежащие маты — все остальное человечество. Не мог бы он попробовать выразить те чувства, которые испытывает в свой адрес на месте болезни, этим матам? Тут произошло нечто неожиданное. Несчастный астматик исчез совсем. Этот парень превратился в Наполеона. Он скрестил руки на груди и начал и на­чал отдавать приказания воображаемым подчиненным. Дышал он совер­шенно легко и свободно. Приступ астмы разрешился за несколько минут. Позже я побеседовал с его женой. Она рассказала, что в жизни он очень тихий и застенчивый человек. Только вот работает прокурором. Что луч­ше — быть больным и скромным, или нахальным и здоровым?

 

Печаль этого примера в том, что мгновенное чудесное снятие приступа ничего не решает. Оно дает пациенту надежду, показывает возможные пути выздоровления, но чаще всего требует работы. Осознанной работы по исполь­зованию тех сил и потенциалов, которые пока проявляются как бронхиальная астма. У меня есть студент с сахарным диабетом. Наша первая встреча произ­вела на него большое впечатление. После нескольких минут работы у него случилось гипо-состояние (гипо-состояние — понижение уровня сахара в крови. У здоровых людей бывает при голодании, после напряженной физической или умственной работы. У больных диабетом является признаком слишком большой дозы инсулина.)

То есть пятнадцатиминутная работа подействова­ла как доза инсулина. Однако дальнейшая терапия была достаточно долгой и потребовала приобретения новых навыков.

Обычно работа с пустым стулом завершается либо спонтанной интегра­цией, когда пациент говорит: «Да ведь там никого нет, на этом пустом месте, это все мое!», либо мне приходится просить пациента примерить слова и пере­живания, высказанные из роли болезни.

Основным вопросом этой техники является все же выяснение потребнос­ти. В чем потребность астмы у пациента из недавнего примера? В агрессивно­сти. Но ведь агрессивность — это не плохо и не хорошо. Победить на олимпиаде — это агрессивно, и наорать на соседа в подъезде — тоже. Только первый спо­соб общество приветствует, второй отвергает. Хроническим пациентам приходиться заново осознавать свои потребности и искать для них социально-прием­лемые формы. Я называю этот процесс повторной социализацией.

3. Работа с энергией химических соединений.

Ради бога, не пугайся, чита­тель, в этой книге и так мало магии. Техника надежная, проверенная во множе­стве разных городов. Как она работает? Общеизвестно что любое лекарствен­ное средство вызывает какой-то эффект лишь потому, что является внешним, привнесенным аналогом тех соединений, которые организм способен выраба­тывать сам. Но соединения вырабатываются под достаточно строгим контро­лем нервной системы. Например, если человек запрещает себе гневаться, он будет пытаться сдерживать себя. Как блокировать свои психологические и, сле­довательно, химические реакции? В итоге, адреналин и похожие на него веще­ства приходится вводить снаружи. Так, например, бывает у астматиков. Нарко­тические соединения также либо стимулируют выработку собственных медиа­торов, либо являются прямыми аналогами внутренних веществ хорошего на­строения. Знаете историю про крысу и педаль? Если крысам в центр удоволь­ствия ввести электроды, и создать специальную педаль, замыкающую контакты, то крыса давит на эту педаль до самой смерти, забывая про еду и другие крыси­ные заботы. Очень грустная история. Вам это ничего не напоминает? Странно, как люди не додумались до такой операции. Миллионы наркоманов сидели бы дома и давили бы на педали. Или если пойти дальше, почему бы ни внедрить электроды везде? Нажал на кнопочку — выработался инсулин, нажал на другую — давление повысилось. Уверен, что кому-то понравится моя идея. Хотя мне она кажется из фильмов ужасов. Почему бы сразу не внедрить процессор вме­сто мозга? Но люди пока обходятся без кнопочек. Зачем сложности? Выпил одну таблетку — поднялось давление, выпил другую — опустилось. Чем не.робот? Не знаю, может быть, я снова слишком суров?

ПРИМЕР

1. Клиент с сахарным диабетом. Я попросил его где-то в комнате пред­ставить себе энергию инсулина. А затем встать, покинуть свое место и войти в состоянии энергии. Почувствовать ее особенности. Пожить, как жила бы эта энергия в чистом виде. Осознать какое-то ее основное со­держание.

И снова я увидел удивительную метаморфозу! Тихий, сдержанный и мяг­кий человек начал вести себя очень странно. Он быстро и резко бегал по комнате, пытался ломать мебель, делал еще какие-то асоциальные дей­ствия. Когда он вернулся в свое привычное состояние, то был в большом восторге от случившегося. Он сказал, что благодаря внешнему инсулину чувствовал себя более мобилизованным. Но такой сильной мобилизации не испытывал никогда в жизни.

2. Работа с энергией алкоголя. Молодая женщина. Я попросил ее предста­вить себе энергию алкоголя. Затем войти в это состояние. Через секунду на ее лице возникла блаженная улыбка. Тело совершенно расслабилось. Все ее существо выражало безмятежность. Когда она вернулась в себя, то сказа­ла, что не испытывала такого состояния с пятилетнего возраста. На воп­рос «почему» ответила, что в ее семье не принято быть такой расслаблен­ной. Что ее родственники чем-то непрерывно напряжены и озабочены. И вообще воспринимают жизнь как очень трудный, изнурительный процесс. Грустно. А тут — нажал на химическую кнопочку и расслабился.

 

. 3. Работа со средством для похудения. Как только клиентка вошла в со­стояние этого вещества, она тут уже бросилась выносить из комнаты-вещи. Ей невероятно хотелось все выбрасывать прямо за порог. Позже она сказал, что, похоже, действительно в ее жизни накопилось много все­го лишнего: вещей, событий, отношений. Пора провести приборку.

 

Я остановлюсь. Такими примерами можно заполнить целую книгу. Она будет читаться как детектив. Но эти примеры не очень подходят для обмена опытом. Люди разные. Каждому из нас химические соединения могут нести что-то свое.

Как эта методика работает, наверно, уже понятно из книги. Химические соединения позволяют обманным добиться того, что могло бы произойти лег­ко и естественно, если бы мы были целыми. Сама методика напоминает техни­ки гипноза или НЛП, только смысл этих техник другой. Смысл не в измене­нии, а в осознании. Остаться навсегда в какой-нибудь потерянной части, даже очень приятной — значит просто сменить одни симптомы на другие.

 

4. Состояние целостности.

Последняя техника в этом разделе. Если ты уловил общую идею, читатель, то можешь создать множество похожих техник сам. Но вернемся к целостности. Идею техники я видел у московского тера­певта Лены Романченко, а дальше развил саму технику до настоящего вида. Методика хороша тем, что ее можно выполнять в одиночестве без всякого те­рапевта в виде упражнения.

УПРАЖНЕНИЕ ДЛЯ ВСЕЙ КНИГИ

 

Сядьте поудобнее. Закройте глаза, или останьтесь с открытыми. Пред­ставьте себе, что в вашем распоряжении все пространство и все время этого мира. И что, воспользовавшись своим воображением, вы можете отправиться куда захотите. В любую эпоху и любой уголок вселенной. Ваша задача — встретить в этих воображаемых странствиях некий образ, желатепьно, чтобы он был более метафорическим, но совершенно не обяза­тельно. Важно, чтобы когда вы найдете этот образ, произошло ощуще­ние узнавания, чтобы в этом образе вы могли бы узнать себя. Важно, что­бы вы знали, что это - образ себя целостного! Всего, всего, всего! А не какого-нибудь отдельного кусочка. Если вы сомневаетесь, или образ вам не очень подходит, можете продолжить странствовать, пока не почувству­ете: «Да, это именно я!». Если вы уверены, что это ваш образ, но вам как-то плохо или дискомфортно рядом с ним, позвольте образу трансформи­роваться, преобразиться, но не применяйте никакого насилия. Просто по­зволяйте всему происходить, прислушиваясь к своему сердцу. Вам может стать печально, или радостно, или еще как-то. Но в конце концов сердце наполняется удивительным теплом. И тогда вы можете произнести фра­зу «Это я! И я люблю себя!» Теперь.можно заканчивать упражнение. По­старайтесь запомнить ощущение в своем сердце.

Это очень простое упражнение. Оно посвящено возвращению детского состояния счастья и безмятежности. Или для некоторых людей приобретению его впервые. Вы можете его делать когда угодно и сколько угодно. Особенно забавно делать это упражнение в момент ссоры и конфликта. Конфликты воз­никают, когда кто-то начинает очень сильно отображать какую-нибудь вашу потерянную часть. Как только вы становитесь собой — конфликт лопается как мыльный пузырь, или выветривается как дым.

Шаг 4.3 (4.2) Работа с ассоциированной моделью. Если клиент выбирает ассоциированную модель, то вовсе не значит, что техники, описанные выше, ему не подходят. Еще как подходят. Но если клиент вполне осознанно и ответственно говорит: «Я сам каким-то образом делаю себя больным», то у терапевта открывается целое море возможностей. Но! При одном только условии. Если этот человек способен осознавать события в сво­ем теле, свои чувства и ощущения. Если вам досталось «голова профессора Доуэля», которая воспринимает свое тело как подставку и осознает только мыс­ли и идеи, то вам придется учить этого человека прислушиваться к своему телу. Один из примеров, как это сделать, есть в этой книге в главе «Потребности». Еще об этом написано достаточно много в гештальтистских книгах.

Если клиент способен осознавать события своего тела и принимать от­ветственность за свое здоровье, то непонятно, как он вообще умудрился забо­леть. Но все-таки. Чаще всего это клиенты, уже занимающиеся какими-ни­будь практиками, или люди, проходящие психотерапию. Итак, возможности, возникающие у терапевта.

1. Работа в режиме полной ответственности. Очень интересная воз­можность.

Условно я выделяю три варианта распределения ответственности. Извини­те, что повторяюсь. Диссоциированый — болезнь делает со мной это, беспри­зорный — со мной это случилось, полный вариант ответственности — я сам делаю это.

Например, больной астмой может сказать: «Астма не дает мне дышать». Ответственность перекладывается на некого непонятного зверя — астму. Можно сказать по-другому: «Я задыхаюсь». То есть, все происходит нечаянно. Чашка разбилась. За это никто не отвечает. И наконец есть самый радикальный вари­ант, который можно предложить клиенту: «Попробуйте сказать: я не даю себе дышать». Или: «Я беру себя за горло», «Я сжимаю свое сердце», «Я раздираю свою кожу» и т.д. Эта фраза и есть момент перехода в «режим полной ответ­ственности».

Обычно пациент произносит эту фразу, а потом после некоторого заме­шательства произносит: «Погодите, но ведь похоже, что это правда!!!».

И здесь требуется вся ваша экзистенциальная поддержка, вся ваша эмпатия. Поскольку часто после этого грустного открытия люди начинают напа­дать на себя. Они и так нападают, а сейчас появился лишний повод. Я обычно хихикаю в этом месте, поскольку и на самом деле трагикомично — причинить себе вред за то, что причиняешь себе вред.

Еще нужна вся ваша внимательность и деликатность. Поскольку, сделав открытие о том, что он сам источник своей болезни, человек уже начинает лечиться. В нем просыпается некоторая энергия протеста. Важно не потерять ее, важно расспрашивать клиента о его переживаниях. Важно делиться свои­ми. Диалог важен.

Следующий вопрос обычно приходит в голову клиенту самостоятельно. Он напрашивается естественным образом: «Если я не даю себе дышать, то для чего это делаю?» Ответы могут быть самые разные. Кто-то по привычке. Кто-то осуществляет подвиг во имя чего-нибудь. А может быть это форма мести или протеста.

Я недавно беседовал с астматиком одиннадцати лет от роду. Иногда в этом возрасте астматики выздоравливают. Они становятся более независимы­ми, более строптивыми, предпочитают выражать гнев открыто вместо того, чтобы тихо обижаться. Но тогда другим рядом с ним станет сложнее. Помни­те, я говорил о том, что болезни принадлежат системе, а не отдельному чело­веку. Так вот, похоже, этот мальчик понимал механизмы своей болезни и почти сознательно решил не выздоравливать. Он сказал, что больше всего на свете не хочет кого-нибудь оскорбить или обидеть.

Если вы хоть чуть-чуть хотите, что бы ваш клиент выздоровел, то в этом месте работы требуется подлинное терапевтическое смирение. Иногда клиен­ты, узнав о механизмах возникновения своей болезни, предпочитают болеть дальше. Особенно, если болезнь связана с чувством вины. Например, мне при­шлось поработать с бывшими воинами-афганцами. Многие из них, осознав происходящие внутри них процессы, говорили: «Значит, так мне и надо».

И это экзистенциальная позиция. Человек с такой позицией прожил до этих дней. Не зря он имеет хроническую болезнь. Вряд ли он от такой позиции откажется благодаря лихой атаке терапевта. Чаще всего люди лишь укрепляют свои позиции, когда их пытаются изменить силой. Помните, изменение воз­можно, когда человек движется к себе, а не от себя.

Важно просто вернуться к потребностям. Разве есть потребность нака­зать себя? Нет, конечно, потребность — в чем-нибудь другом. И это — конф­ликт потребностей. Например, для ребенка-астматика, которого я недавно вспомнил, важно защищать свои границы и важно проявлять свою любовь к этому миру. Защищать себя приходиться от всех, даже от тех, кого любишь. Есть такой миф, что те, кого любишь, не могут причинить вреда. Еще как мо­гут! Случайно, по незнанию, в гневе и т.д. Делать себя больным — не лучший способ выразить любовь, но как это показать?

Но чаще всего обнаруживается, что люди блокируют свою энергию имен­но из собственной безопасности. На них когда-то напали, теперь они бояться повторного нападения.

Не важно, какой механизм используется, режим полной ответственности позволяет клиенту прояснить собственное экзистенциальное меню. Вот возможные примеры.,

«Я не даю себе дышать, я останавливаю свой гнев, поскольку я не хочу причинять кому-нибудь огорчения».

«Я сжимаю свое сердце, потому что хочу остановить свою печаль, чтобы выглядеть сильным, поскольку верю в то, что слабых никто не любит».

«Я раздираю свою кожу, поскольку не хочу показать свое раздражение. Поскольку боюсь, что меня отвергнут».

В режиме полной ответственности клиент рассказывает весь свой жиз­ненный сценарий, описывают свою структуру характера.

Но, что с этим делать дальше? Обычно я говорю клиенту: «Не хотел бы ты как-нибудь по-другому общаться с этим миром, не так травматично для себя?». Если клиент соглашается, я начинаю обучать его навыкам диалога.

2. Работа с ранним разрушением целостности.

Одни из важных навыков для того, чтобы быть здоровым — навыки защи­ты своих границ и навыки проявления агрессивности.

В детстве часть потребностей и сторон личности, с ними связанных, ока­зываются блокированными. Люди либо вообще не могут выражать эти потреб­ности, либо могут выражать асоциально и потому не выражают. Видели мама­шу, прикрикивающую на малыша? Человек с блокированными потребностя­ми либо прикрикивает на себя сам, либо находит себе партнера: супруга, на­чальника, который прикрикивает на него похожим образом. Даже если парт­нер поначалу не очень подходит на эту роль, со временем он будет обучен по полной программе, поскольку в нем не видят партнера, за ним стоит образ мамаши или папаши из детства. Люди нечаянно используют друг друга и дела­ют себя больными. Но им-то кажется, что виноват внешний противник. Пока этот миф лежит в основе сценария, человек будет продолжать болеть.

Помните, я приводил вам пример клиентки с мерцательной аритмией, у которой в ответ на фразу «Дура старая, куда прешь!» начинался сердечный приступ. А почему, собственно? Почему в похожих случаях иметь сердечный приступ в обществе кажется естественным? Почему эта женщина не может сказать себе и этому молодому человеку: «Да нет, я знаю, что я нормальная» и спокойно пойти по своим делам. Она не может этого сделать потому, что ее границы разрушены, в этот момент она — маленькая девочка, очень зависи­мая от чужого признания. Если она почему-то не может расплакаться и пере­жить печаль, то, возможно, у ее обидчика возникнет эмпатия и он сам извинит­ся. Если эмпатия не возникнет, значит, его чувства тоже сильно блокированы. Действительно, печальная история. Но печалиться ей тоже нельзя. Что остает­ся? Очень узкий коридор, в котором не избежать больного сердца.

Иногда люди стремятся стать сильными, занимаются боевыми искусст­вами, чтобы научиться давать сдачу всем своим обидчикам. Но ведь самый большой обидчик находится внутри, а не снаружи. Именно поэтому люди пла­чут, когда побеждают всех своих врагов. Они обнаруживают, что внешние про­тивники повержены, но внутренняя целостность так и не наступила.

 

Как с этим работать?

1. Попросить клиента вспомнить какой-то, желательно самый ранний мо­мент детского проигрыша, например когда на ребенка наорали, а он не сумел ответить.

2. Попросить заново побыть в образе себя маленького, осознать свои пере­живания и потребности в этот момент. Чего, например, хотелось от взрос­лого, какого отношения к себе?

3. Самый сложный момент. Попросить побывать на месте взрослого, осоз­нать те чувства и переживания, которые испытывал взрослый. Чего хоте­лось от маленького ребенка, в чем были выражены его потребности? Если удается это действительно сделать, то клиент обнаруживает, что взрос­лый также был разрушен. Что он был наполнен страхом или горем. Что взрослый боялся ребенка или за ребенка. Иногда в такой работе обнару­живается, что гнев не был связан с малышом, что ребенок просто попал­ся под руку. Что эта агрессия предназначалась супругу, собственным ро­дителям или жизни вообще. Важно понять потребность взрослого. Кли­ент с удивлением обнаруживает, что на дне гнева и страха находится та же потребность в любви и признании, которую испытывал и он тоже.

4. Дальше я у меня есть выбор. Чаще всего я прошу клиента посмотреть на этот конфликт со стороны, с третьей позиции. Иногда я сам сажусь на место и ребенка и родителя, и проговариваю все, что услышал от клиен­та. Если все произошло как надо, то работа практически сделана. Кли­ент, может быть впервые в жизни, вышел из своей эгоцентричной пози­ции и попробовал понять чувства обоих сторон. «Понять — значит про­стить», — говорит Роберт Резник.

5. Но можно попросить клиента снова побывать на месте себя маленького и сказать что-нибудь своему обидчику, но так, чтобы тот понял и услышал. Иногда клиенты с грустью говорят: «В тот момент он бы меня все равно не услышал, он был слеп и глух, ему было не до меня». Иногда слова находятся, например: «Я понимаю, что тебе сейчас плохо. Я понимаю, что ты боишься, что со. мной что-нибудь случится. Но когда ты так кри­чишь, мне так тоже плохо. И от этого я болею. Относись ко мне, пожа­луйста, мягче. Мне очень, не хватает твоей любви». Если клиент говорит это с открытым сердцем, то воображаемая вторая сторона (да и реальная вторая сторона в жизни) слышит его. Если клиенту кажется, что его не услышат, то я спрашиваю его о том, хотел ли он просто выразить себя? Даже без всякой надежды на ответный отклик. Хоть как-то защитить себя лучше, чем никак.

6. Эту работу можно завершать в любом месте, где вам кажется уместным ее завершить. Но обычно я предлагаю клиенту побывать снова на месте другой стороны. И услышать слова, сказанные собой маленьким. На месте другой стороны находится что-то в ответ. Скорей всего, тоже с откры­тым сердцем. Например: «Мне удивительно, что ты понял меня. Я очень тронут твоими словами. Мне жаль, что я причиняю тебе боль, но я, прав­да, очень боюсь за тебя».

7. Я прошу клиента вновь вернуться на свое место. И услышать этот вооб­ражаемый ответ. В этой работе не важно — мог ли его настоящий роди­тель произнести такие слова или нет. На самом деле, клиент работает со своей тенью, учится диалогу и миру в своей душе. Но часто такие работы не только лечат психосоматику, но и приводят к сильному улучшению отношений с бывшими обидчиками.

Вот я и написал эту матрицу как смог. Конечно, в такой работе может быть бессчетное число вариантов. Всего не предусмотришь. Единственное, что хотел бы отметить, если клиент не хочет примирения и не хочет понимать другую сторону — это его право.

3. Техника усиления.

Один из хороших инструментов, предназначенных для осознания потреб­ностей, связанных с симптомом. В гештальт-подходе эту технику принято на­зывать техникой усиления. Но это не совсем верно. Я уже писал, что симптом — это сочетание двух импульсов. Конфликт двух или нескольких потребнос­тей. Помните пример с самолетом на авианосце? Если пилот нажмет на газ и потуже затянет тормоз, то и пилоту, и самолету долго не протянуть. Задача терапевта — способствовать развитию одного из импульсов, но так, чтобы ему не мешал второй. Как это сделать — есть несколько способов.

1.Попросить клиента самому определить естественное движение своей энергии.

ПРИМЕР

Работа практически с любой болью. Например, с болью в сердце. Я говорю клиенту:

- Вы не могли бы не концентрировать это ощущение в своем сердце? Попробуйте позволить ему распространиться, дайте этому чувству прийти в ваше лицо. Если вы позволите вашей энергии и чувствам течь свободно, что с вами произойдет?

- Мне кажется, что я расплачусь.

- Да, но вы почему-то не плачете!

- Мне стыдно, что люди подумают.

- Лучше умереть от инфаркта, чем пережить чье-то разочарование? Это боль в сердце, о чем она? Ни какое переживание она похожа?

- Мне кажется, это печаль....

И так далее. Главное в этой работе уже произошло: боль в сердце пере­стала быть просто болью, стали печалью. Хотя на самом деле работа только начинается.