Причиной тому стали происшедшие в период стабилизации новые изменения в расстановке си на мировой арене. В этой связи 1 страница

необходимо хотя бы кратко охарактеризовать международные позиции великих держав, динамику их развития на протяжении двадцатых годов.

В 1929г. в результате быстрого роста экономики капиталистических стран индекс производимой ими промышленной продукции в сравнении с 1913г. составил 147%. Однако экономический подъем проходил крайне неравномерно, что не могло не отразиться на международном положении государств и на соотношении сил между ними. Соответствующие показатели у ведущих мировых держав были таковы: США — 172. Англия — 101, Франция — 143, Италия — 185, Япония — 330, Германия — 117, СССР — 115. По «долевому участию» в мировом промышленном производстве их роли к концу 1920-х гг. распределились следующим образом: США — 38% (в 1913г. — около 30). Англия— 9 (13.6). Франция - 8 (8,4). Италия — 3 (2.5). Япония - 2.8 <1.3). Германия — 9,2 (11,8). СССР — 2.8% (Российская империя в 1913г. -3.6).

Уже эти цифры позволяют сделать определенные выводы. В годы стабилизации еще более усилились экономические и финансовые позиции Соединенных Штатов. Важнейшим международным последствием американского «просперити» стала резкая активизация финансово-экономической экспансии США. охватывавшей все новые страны и регионы. -Великое наступление доллара" проявилось в значительном росте заграничных капиталовложений США: за 6 лет «процветания» они увеличились почти в 3 раза, составив в 1929 г. 16,5 млрд..;> вместе с государственными займами 28 млрд. долл. По этому показателю Соединенные Штаты вплотную приблизились к Англии, чьи зарубежные инвестиции оценивались в 31 млрд- долл. Популярная поговорка «Доллар скупает земной шар» превратилась в основополагающий принцип американской внешней политики. Приверженность к изоляционистскому курсу республиканских администраций У. Гардинга. К- Кулиджа и Г. Гувера не противоречила широкому использованию ими «дипломатии доллара», расцвет которой пришелся на двадцатые годы. Главный постулат изоляционизма о неучастии США в политических союзах с европейскими странами не только не отрицал, но предполагал предоставление Соединенным Штатам «свободы рук» в финансовом завоевании мира. Преемники Дж. Вашингтона усматривали смысл изоляционистской доктрины не только в отказе от каких-либо коалиций с государствами Старого Света, но и в использовании с выгодой для США межев-ропейских противоречий. В этом смысле изоляционизм представлял собой американскую разновидность политики баланса сил. Такая глобалистскан интерпретация изоляционизма теоретически обосновывала и экономическую экспансию, и претензии США на роль мирового арбитра. Убежденный изоляционист президент К. Кулидж в 1928 г. декларировал: «Наши инвестиции и торговые отношения достигли таких размеров, что почти невозможно представить себе какой бы то ни было конфликт где-нибудь на земном шаре, который не нанес бы нам серьезного ущерба».

Глобализм внешнеполитических устремлений США. основанный на беспрецедентном экономическом могуществе, приводил и не мог не привести к столкновению их интересов с интересами других великих держав и прежде всего Англии, Соединенные Штаты последовательно и целенаправленно вытесняли Великобританию с рынков Латинской Америки, Дальнего Востока и даже британских доминионов — Канады и Австралии. В 1929 г. Англия впервые за 300 лет уступила США первенство по общему объему внешней торговли. Обострилась борьба англосаксонских держав за нефть и другие источники сырья. Усилилось морское соперничество США, Англии и Японии.

Вместе с тем по аналогии с предшествовавшим периодом, не следует преувеличивать ни влияние Соединенных Штатов на развитие международных отношений, ни остроту англо-американского антагонизма.

Продолжали действовать факторы, ограничивавшие роль США в мировой политике; изоляционистские запреты, несоответствие военной силы заявленным внешнеполитическим целям, усиливавшееся сопротивление гегемонистским притязаниям Америки со стороны европейских держав и Японии. В качестве доказательства последнего положения можно привести два достаточно убедительных примера. Узаконив на Вашингтонской конференции равенство своего линейного флота с английским. Соединенные Штаты в дальнейшем стали проигрывать военно-морское соревнование не только Англии, но и Японии. Соперники США, формально придерживаясь буквы «договора пяти держав» о количественном соотношении линкоров, существенно их модернизировали и одновременно приступили к широкомасштабному строительству крейсеров ц авианосцев. В итоге к началу 1930-х гг. Англия имела 73 судна этих трех классов, Япония — 38. а США — 31. Если ванглийском военно-морском флоте насчитывалось 16ли-нейных кораблей со скоростью 22 узла и больше, в японском — 10, то в американском — ни одного. В сфере экономических международных отношений, где США чувствовали себя сверхуверенно. обстановка также далеко не всегда складывалась в их пользу. Европейские страны, восстановив свою экономику, перешли в контрнаступление на мировых рынках товаров и инвестиций. Уже в 1927 г. Европа вновь, как и до войны, отправила в США больше капиталов, чем Соединенные Штаты на европейский континент. Уолл-стрит вынужден был отказаться от мысли о подчинении экономики и финансов Европы своему контролю. Таким обра- юм. констатируя значительный рост удельного веса США в ми- повом капиталистическом хозяйстве и усиление влияния этой;траны на международные процессы, необходимо отметить, что в уто время по названным выше причинам Соединенные Штаты обладали весьма ограниченными возможностями для реализации;воих глобалистских планов по экономическому и политическому управлению миром.

Столь же взиешенной оценки требует и характеристика англо-американских отношении. Острые конфликты между англосаксонскими державами сочетались с выработкой общей линии поведения при урегулировании наиболее значимых международных проблем (германский вопрос, политика «открытых дверей» на Дальнем Востоке и др.). В любом случае, нет никаких разумных оснований рассматривать англо-американские противоречия как «главный межимпериалистический антагонизм* двадцатых годов, что так долго и с таким однообразием доказывалось в советской историографии.

Другое чрезвычайно важное изменение в расстановке сил было связано с бурными темпами промышленного подъема Ита.\ии и Японии, т.е. тех государств в стане победителей, которые открыто выражали свое неудовлетворение послевоенной организацией мира. Укрепление экономических позиций сопровождалось наращиванием военного потенциала, что создавало реальную основу для последующей силовой ревизии Версальско-Вашинггонс-кой системы. В 1920-е гг. шла ее дипломатическая подготовка.

Фашистское руководство Италии, провозгласив лозунг «Воссоздание Великой Римской империи», приступило к его практическому осуществлению, используя на начальном этапе -воссоздания» методы открытой и тайной дипломатии. Во второй половине 1920-х гг. итальянское правительство подписало серию знаменательных договоров, имевших далеко илушие последствия:

договор с Румынией 1926г. «о дружбе и сердечном сотрудничестве» (стороны обязались оказывать друг другу поддержку в интересах «сохранения международного порядка». Италия признавала аннексию Румынией Бессарабии); Римский договор с Венгрией 1927 г. «о дружбе и согласительной процедуре» (в секретных статьях соглашения Италия обязалась оказать помошь в вооружении венгерской армии, что поощряло стремление Венгрии к пересмотру Трианонского договора 1920г.); «Тиранский пакт» с Албанией пч 1927г. (предусматривал совместные действия в случае «непрово- цированной войны» против одного из участников договора, предоставлял в распоряжение союзника все военные, финансовые и другие ресурсы, а также территорию, инициатива «совместных действий» против третьей державы целиком отдавалась Италии);

договор г 'Эфиопией 1928г., заключенный о Аддис-Абебе (провозглашал «постоянный мир и вечную дружбу» между Италией и се будущей жертвой).

Что касается Японии, то она в этот период не проявляла особой активности на дипломатическом фронте. Однако японские правительственные круги, проводя нарочито осторожную и умеренную политику на Дальнем Востоке, одновременно разрабатывали планы завоевания Китая и всей Восточной Азии, «сокрушения Соединенных Штатов-* и установления безраздельного господства Японии в Азиатско-тихоокеанском регионе.

Изменявшийся баланс сил в лагере держав-победительниц создавал осязаемые предпосылки борьбы за новый передел мира, предпосылки кризиса и разрушения Версальско-Вашннгтонской системы.

Еще более существенными и «перспективными» для развития международных отношений стали перемены в соотношении сил между державами, победившими в мировой войне, и побежденной Германией. Опираясь на свой огромный внутренний потенциал, а также на финансовую помощь США и Англии. Веймарская республика к концу 1920-х гг. не только достигла довоенных экономических показателей, но и значительно их превзошла- Масштабы роста германской экономики становятся более наглядными, если исходной точкой экономического подъема считать не 1913, а 1920 г. В этом случае индекс промышленного производства в 1929 г. составит не 117. а 1ЯО%. В последние годы стабилизации Германия вышла на второе место в мире по выпускаемой промышленной продукции и на третье после США и Англии — по объему внешней торговли. Вопреки постановлениям Версальского договора восстанавливался и военно-технический потенциал Германии. В частности именно в это время началось строительство военных кораблей (линкоров «Дойчланд». «Адмирал Шеер» и др.).

Так, уже в первое послевоенное десятилетие Германия вновь обрела статус одного из главных субъектов международных отношений. Реваншизм, подкрепленный экономической мощью, превращался из иллюзорной в реально достижимую цель, что делало германский вопрос наиважнейшим в мировой политике.

Общая картина расстановки сил в 1920-е гг. была бы неполной, если не отметить возросшее значение в международной жизни советского фактора. Процесс стабилизации в СССР, происходивший в условиях нэпа, укрепил экономические позиции Страны Советов- В 1923-1928 гг. ежегодный прирост промышленной продукции в Советском Союзе превышал 24%. Как следствие индекс промышленного производства в 1929г. в сравнении с 1920г. составил около 280%. Помимо сходных черт с капиталистической стабилизацией (восстановление хозяйства и финансовой системы, экономический подъем, увеличение внешнеторгового оборота) стабилизация в Советском Союзе имела и принципиальное отличие, так как ее главной целью провозглашалось построение социализма. В середине двадцатых годов был взят курс на социалистическую индустриализацию и коллективизацию сельского хозяйства. Не затрагивая вопроса о характере и методах строительства нового общества, важно отметить, что сам факт реализации этого новаторского плана стал дополнительным свидетельством усиления международных позиций СССР.

Все вышесказанное позволяет сделать заключение о том. что в рассматриваемый период в отношениях Запад-Советский Союз сложилось известное равновесие. И.В. Сталин на XIV съезде ВКП(б) в 1925г. заявил: «Достижение некоторого временного равновесия между этими двумя стабилизациями — такова характерная черта переживаемого нами международного положения». Это «временное равновесие» базировалось на осознании обеими сторонами реального положения дел: западными лидерами — невозможности уничтожения «первого в мире социалистического государства" посредством военной силы. советским руководством — несбыточности расчета на скорую победу мировой революции- Равновесное состояние вовсе не означало отказа от «идейно-классовой борьбы». но оно предполагало взаимное признание возможности и неизбежности мирного сосуществования двух систем.

Таковы были важнейшие изменения в расстановке и соотношении сил на мировой арене, которые обусловили глубокую внутреннюю противоречивость развития международных отношении в 1920-е гг. В этот период образовалось два крупных узла противоречий, или два ^треугольника силы»: европейский (Англия-Фран-иия-Германия) и дальневосточный (США-Англия-Япония»- В первом из них определяющее значение имел германский вопрос.

Германский вопрос в 1920-е гг. План Дауэса

В международной жизни двадцатых годов германская проблема справедливо считалась не только самой важной, но н наиболее сложной, что было обусловлено тремя основными причинами. Как уже отмечалось выше. политика реванша в сочетании с возраставшей экономической мощью Германии создавала угрозу самому существованию Версальской системы. Показательно, что в это время в Веймарской республике не было ни одной партии. которая во внешнеполитической части своей программы не выдвигала бы в качестве приоритетного требование отмены унизительного договора, подписанного в Париже. Причем главным объектом пропагандистской атаки стала его 231-я статья, устанавливавшая «полную и неоспоримую ответственность» Германии за развязывание Первой мировой войны. Понятно, что ее аннулирование лишало смысла и все остальные постановления Версальского договора. Президент Веймарской республики фельдмаршал Пауль фон Гинденбург в этой связи открыто заявлял, что Германия в 1914-191^ гг. «вела справедливую борьбу за самоутверждение в мире. полном врагов». Словесные призывы к пересмотру послевоенного международного порядка сопровождались реваншистскими акциями. В 1929г. военизированная прусская организация «Пограничная стража» сконцентрировала на германо-польской границе вооруженные отряды численностью до 30 тыс. человек. Начинало сбываться пророческое предостережение Д. Ллойд Джорджа, высказанное им еще на Парижской конференции: «Германия найдет средства отомстить своим победителям».

Другое важное обстоятельство, осложнявшее решение германского вопроса, состояло в том. что его нельзя было рассматривать в отрыве от еще одной крупной международной проблемы — советской. В 1920-е гг. стали очевидными два возможных варианта развития европейских международных отношений. Первый — крайне неблагоприятный для Запада — предполагал дальнейшее сближение униженной Германии и коммунистической России (Рапалльский договор 1922 г. показал реальность такого хода событий). Второй — наиболее приемлемый для союзных держав — предусматривал превращение Германии в противовес Советскому Союзу. Однако при реализации второго варианта возникали новые трудности: противопоставить СССР можно было только сильную Германию: это означало, что западные демократии должны предоставить ей серьезную экономическую и финансовую помощь, а также идти на уступки по целому ряду ее политических требований; в результате, никто не мог гарантировать, что в один прекрасный момент возрожденная германская мощь будет направлена не против Советского Союза, а против тех самых держав, которые помогли Германии стать сильной. Пока западные стратеги ломали себе голову над тем. как выйти из этого заколдованного круга, германское правительство умело использовало советский фактор как рычаг давления на страны-победительницы с целью ревизии созданной ими Версальской системы. Дополнительные осложнения в процессе урегулирования германской проблемы вносили разногласия и противоречия меж-ту союзными державами. Англия и США. изначально выступавшие ад сохранение «не слишком слабой Германии» как противовеса Советской России и Франции, последовательно проводили этот курс и в 1920-е гг., что нашло свое отражение в масштабном финансировании германской экономики и в готовности идти навстречу некоторым «политическим пожеланиям» Веймарской республики- Французское правительство, которое под натиском англосаксонских государств вынуждено было отказаться от своей максималистской позиции в отношении Германии, продолжало настаивать на строгом соблюдении положений Верса-тьского договора и возражало против каких-либо существенных уступок германским реваншистам. В Париже хорошо понимали, что в подвижном силовом треугольнике Англия-Франция-Германия укрепление международных позиций последней означало не только утрату надежд на установление французской гегемонии в Европе. но и создавало непосредственную угрозу безопасности Французской республике. Далеко неслучайно, что в правительственных кругах Франции уже в 1927 г. был разработан план строительства на восточных границах укрепленной линии, названной в честь военного министра А. Мажнно. Таким образом, решение германского вопроса напрямую затрагивало внешнеполитические интересы великих держав-победительнии и не могло не сопровождаться напряженной борьбой между ними, так как эти интересы во многом не совпадали.

Германская проблема (в соответствии с основными разделами Версальского договора) включала в себя рахтичные аспекты:

территориальный, колониальный, военный, репарационный, экономический. В двадцатые годы внимание мировой общественности и международные дебаты сконцентрировались на тече репараций. поскольку Германия, ссылаясь на тяжелое финансовое положение, начала с нарушения именно этих постановлении союзных держав. Особую остроту репарационный вопрос приобрел в период рурского кризиса. Стремясь не допустить нового революционного взрыва в Германии и стабилизировать европейский порядок. Англия и США взяли инициативу в свои руки. Не без их настойчивых советов германское правительство в сентябре 1923 г. высказалось за проведение конференции по проблеме репараций. Франция была вынуждена дать согласие не только нэ-за мощного давления англосаксонских держав, но и по причине полного провала «акции возмездия» в Руре: оккупационные расходы, достигшие к осени 1923 г. 1 млрд. франков и превысившие по стоимости невыплаченные Германией репарации, поставили Французскую республику перед перспективой финансово-экономического коллапса и заставили ее искать политического решения вопроса.

В целях тщательной подготовки конференции по предложению Соединенных Штатов были созданы два международных комитета экспертов. Один из них возглавил американский банкир, тесно связанный с банковской группой Дж. П. Моргана, генерал в отставке Чарльз Дауэс. В задачи этого комитета входила разработка мер по стабилизации экономики и валютной системы Германии, установление новой схемы погашения репарационных платежей. Другой комитет, работой которого руководил английский финансист Реджинальд Маккенна. должен был определить пути и методы размещении и Веймарской республике иностранных капиталов и возвращения на родину капиталов германских. В августе 1924г. специальная межсоюзническая конференция в Лондоне обсудила рекомендации экспертов и утвердила в качестве своего официального решения доклад первого комитета, получившего название -ждан Дауэса».

В его содержании можно выделить следующие положения.

План устанавливал новый порядок выплаты репараций — гораздо более благоприятный для Германии, нежели Лондонская репарационная программа 1921 г. Были выдвинуты два важных базовых тезиса: о необходимости оказания помощи Германии для восстановления ее экономики и финансов, в связи с чем предлагалось предоставить Веймарской республике международный заем в 800 млн. золотых марок; размеры репарационных платежей ставились в зависимость от «изменений в индексе благосостояния Германии». При сохранении итоговой суммы репараций в 132 млрд. марок сроки окончательной их выплаты не указывались. Обозначались лишь ежегодные взносы от 1 млрд. в 1924 до 2,5 млрд. марок — начиная с 1928 г.. что было значительно меньше изначального лондонского варианта (3,5 млрд. марок в год).

В плане Дауэса определялись и основные источники погашения репараций: отчисления из государственного бюджета, а также от прибылей промышленных предприятий и железных дорог. В первом случае речь шла о введении высоких косвенных налогов и, следовательно, о повышении цен на выпускаемые товары, что ложилось тяжелым бременем на население Германии. Во втором — об участии в оплате репарационных взносов крупного бизнеса (около 50% от общей суммы).

План предусматривал организацию жесткого контроля над экономикой и финансами Веймарской республики в качестве гарантий выплаты репараций. Германское правительство фактически лишалось права на управление Рейхсбанком и государственными железными дорогами. Взамен создавались лве международные компании: трансфертная, осуществлявшая валютные операции, связанные с репарационными платежами, и акционерная железнодорожная, распоряжавшаяся доходами от транспортных перевозок. Учреждался пост Генерального агента (американец Г- Паркер). в чьи функциональные обязанности входило наблюдение за восстановлением германской промышленности и финансовой системы, а также за своевременной выплатой репараций.

Принятие плана Дауэса. вступившего в силу с 1 сентября 1924 г., стало этапным событием не только в решении репарационного вопроса, но и в развитии межвоенных международных отношений.

Во-первых. Новыи репарационный план «юридически» оформил существенные изменения в европейском и обшемнровом балансе сил.

Прежде всего он знаменовал усиление международных позиций Англии и США. так как с его принятием восторжествовала англо-американская линия в урегулировании германской проблемы. Особо следует подчеркнуть ведущую роль Соединенных Штатов как в подготовке, так и в реализации этого плана. Их доля в финансовой помощи Германии в период действия программы Дауэса превысила 70% (в сравнении с 14% Голландии и 10% Англии). По настоянию США специальными постановлениями Лондонской конференции оговаривалось, что два ключевых поста по контролю за выплатой репараций — Генерального агента и председателя Трибунала по разбору репарационных споров — должны занимать только американцы. Так начинала осуществляться идея превращения Соединенных Штатов в международного суперарбитра. Это, конечно же, раздражало Англию, но она находила утешение в том. что план Дауэса воплощал в жизнь ее концепцию континентального баланса сил, согласно которой «не слишком сильной Франции» противостояла «не слишком слабая Германия». Нельзя не отметить, что помимо политических дивидендов англосаксонские государства получали и вполне осязаемые экономические выгоды, поскольку их капиталовложения в германское хозяйство приносили прибыль в 9% годовых (при среднеевропейской норме — 6.5%).

Другим значимым итогом работы межсоюзнической конференции 1924г. стало дипломатическое поражение Французской республики. Отправляя войска в Рур. французское правительство стремилось силовым методом решить проблему репараций и тем самым утвердить свое главенствующее положение в Европе. На Лондонской конференции были категорически отвергнуты как первое, так и второе притязание Франции. План Дауэса. который>- '.прочил экономическую основу Версальского договора- С др\-стороны. этот план был направлен на создание «экономически

-. льной Германии», что объективно содейстпонало ее наступательной борьбе за ревизию постановлений, принятых в Пириже в 1919 г. Именно так были восприняты решения Лондонской конференции я правительственных кругах Веймарской республики. Выступая на оседании рейхстага, министр иностранных дел Г. Штреэеман по-:>.уш>.м.эт,ууй-^ ту.мдняо- но йлачне доступно для понимания заявил: «От Версаля ло Лондона был долгий путь унижений и громад-чы\ трудностей. Я убежден, что Лондон — это не коней- Лондон может быть исходным пунктом развития...».

В-третьих. Что касается финансово-экономической стабилизации Версальской системы, то и она оказалась временной и относи-

-ельной. Соединенные Штаты исходили из того. что предложенная

-1ми репарационная программа последовательно и успешно разрешит целый ряд международных экономических проблем: помошь Германии обеспечивает быстрый рост ее промышленности — производимые товары находят рынки сбыта в СССР. что заодно подорвет начавшийся гам процесс социалистической индустриализации — вырученные средства в виде репараций перелаются Англии и Франции — последние выплачивают военные долги США- Как оказалось. эта изящная цепь логических построений имела сразу несколько слабых звеньев. Руководство Советского Союза, не желая отказываться от своих планов реконструкции промышленности и построения социализма, отвергло как «злонамеренную» попытку США решить собственные проблемы за счет СССР. Сталин на XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 г. жестко и недвусмысленно заявил: «Мы не хотим превращаться в аграрную страну для какой-либо державы, в том числе Германии». Европейские должники Америки, возглавляемые Англией, настойчиво выступали за аннулирование всех военных задолженностей, что не могло не испортить оптимистических настроений их главного кредитора. Соединенные Штаты в 192Э-1926гг. заключили 13 соглашений о долгах времен Первой мировой войны, в которых вынуждены были пойти на серьезные уступки своим должникам: сумма платежей сократилась в среднем на 51%. сроки выплаты увеличивались с 25 до 62 лет. проценты по зспгач снижались с 4,25 до 3.3-0,4%. Тем не менее Европа продолжала уклоняться от погашения своей задолженности великому заокеанскому ростовщику. И наконец центральное звено «идеальной» американской схемы — Германия, уверовав в лояльность и снисходительность своих англосаксонских покровителей, стала требовать новых уступок в решении вопроса о репарациях. Вскоре после вступления в силу плана Дауэса германское правительство предложило его пересмотреть. доказывая необходимость еще большего смягчения репарационных постановлений.

Расчет Германии оправдался: США и Англия, твердо придерживаясь своего «прогерманского» курса, пошли навстречу ее пожеланиям- И феврале 1929г. приступил к работе новый международный комитет экспертов, который возглавил президент морга-новской компании «Дженерал электрик», один из авторов плана Дауэса Оуэн Д.Янг. Рекомендации этого комитета были одобрены на межсоюзнической конференции в Гааге в конце августа того же года (окончательно утверждены 20 январи 1930г.)

В сравнении с программой Дауэса план Янга характеризовался гораздо большим либерализмом в отношении Германии, что нашло свое отражение во всех его основных разделах.

Прежде всего это касалось порядка взимания репараций. Общий размер репарационных платежей определялся в 113.9 млрд. марок (с учетом уже выплаченных взносов первоначально установленная в 1921 г. сумма ~ 132 млрд. — осталась без изменений). Германия должна была выполнить свои репарационные обязательства за 59 лет (до 1989г.), уплачивая ежегодно от 2,4 до 0,9 млрд. марок, т.е. в среднем на 20% меньше, чем по плану Дауэса.

Главными источниками погашения репараций согласно плану Янга сохранялись государственный бюджет и прибыли от железных дорог. Вместе с тем в эти положения была внесена одна существенная поправка: промышленные предприятия освобождались от участия в формировании репарационного фонда, что органично вписывалось в англо-американскую стратегию обеспечения быстрого роста германской промышленности.

Самые крупные выгоды для Германии содержали те постановления Гаагской конференции, в которых речь шла о гарантиях выплаты репараций. Упразднялись все виды контроля союзных держав над финансами и экономикой Веймарской республики, включая пост Генерального агента. Репарационная комиссия распускалась, а ее функции передавались вновь созданному Ба-зельскому банку международных расчетов. Фактически этот «сверхбанк» ограничил свою деятельность финансированием промышленного производства Германии, По существу в плане Янга статьи о «гарантиях и контроле» подменялись положениями об их отмене.

В отличие от Лондонской конференции 1924г. Гаагский форум принял и важное политическое решение, изменявшее в пользу Германии соответствующее постановление Версальского договора, — о досрочном (на 5 лет раньше установленного срока) выводе союзных войск из Рейнской демилитаризированной зоны.

Таким образом, план Янга закрепил и усилил те тенденции в развитии европейских международных отношений, которые были отчетливо обозначены с принятием программы Дауэса. Судьба нового репарационного плана оказалась недолговечной: он просуществовал менее двух лет. В связи с Великим кризисом. охватившим чесь капиталистический мир. по предложению президента США Г, Гувера в июле 1931 г. на выплату репараций был наложен мораторий сроком на один год- Решение об отмене репарационных платежей приняла Лозаннская конференция, проходившая летом 1932 г. Германскому правительству предложили выкупить его репарационные обязательства за 3 млрд. марок, погасив эту сумму в течение 15 лет при 5% годовых- Окончательно похоронил репарации Адольф Гитлер, отказавшийся что-либо выплачивать государствам, которые «столько лет грз⁰»-'¹" Германию». Возражений со стороны названных государств не последовало.