Русский вопрос на Парижской мирной конференции

Хотя русский вопрос официально не значился в повестке дня Парижской конференции, ему было уделено самое серьезное вни­мание. Объяснение вполне очевидно: Советская Россия и распро­странение коммунистических идей представляли собой реальную уг­розу тому мировому порядку, который создавался в Версале. Значе­ние «десяти дней, которые потрясли мир» было понято не одним Дж. Ридом. Лидеры держав-победительниц неоднократно подчер­кивали, что новая система международных отношений планируется как альтернатива большевизму. Один из биографов В. Вильсона в этой связи справедливо заметил: <'Париж не может быть понят без Москвы». Ту же мысль, но другими словами выразил извест­ный американский историк Т. Бейли. который доказывал, что «Совет четырех» в действительности состоял из пяти человек и что «пятым его членом был Ленин, незримый и занимавший не­видимое кресло- Он оказыв;п влияние на всю работу конферен­ции, подстегивал и стимулировал ее».

Обший подход организаторов и руководителей Парижской конференции к решению русского вопроса носил отчетливо вы­раженный антисоветский характер. 06 этом свидетельствовали не только их официальные и кулуарные заявления, но. что гораз­до важнее, принятые постановления и прежде всего Версальский договор. В Париже были разработаны или одобрены основные направления борьбы с большевистской опасностью.

Во-первых, оказание всемерной помощи внутренним «демо­кратическим» силам. Как заявлял государственный секретарь США Р.Лансинг: «Любое оппозиционное движение в России следует поддерживать, даже если существует мало шансов на его успех». «Совет четырех» принимал и вел переговоры с бывшим главой Временного правительства князем Г.Е-Львовым, одним из лиде­ров правых эсеров Б.В. Савинковым и другими белоэмигрантски­ми политическими деятелями. В мае-июне 1919г. руководящий орган конференции обменялся нотами с адмиралом А.В-Колча­ком. что было равносильно признанию его де-факто «верховный правителем российского государства».

Во-вторых. расширение открытой вооруженной интервенции стран Антанты. На конференции обсуждались различные вариан­ты усиления военного давления на Советскую Россию, из которых наиболее грандиозным, по воспоминаниям Д. Ллойд Джорджа, был план маршала Ф. Фоша, предлагавшего направить против больше­виков двухмиллионную армию.

В-третьих, активное содействие малым европейским странам — соседям России в реализации их антисоветских устремлений. Ж. Клемансо первым выдвинул лозунг о необходимости создания «санитарного кордона» против «большевистской заразы». Воен­ный министр Англии У.Черчилль уточнил: «Советская Россия должна быть отгорожена от Западной Европы кордоном неистово ненавидящих большевизм государств». В упомянутом -плане Фоша» предусматривалось максимальное вооружение «санитар-но-кордонных» стран и прежде всего Польши как ударной силы антисоветского похода.

В-четвертых, использование мер экономического воздействия- 10 октября 1919г. Верховный Совет Антанты принял решение о полной экономической блокаде России. Этот метод борьбы с со­ветской властью считался весьма действенным, учитывая катаст­рофическое состояние экономики РСФСР. На Парижской кон­ференции. по понятным причинам, никто не осудил объявлен­ный Антантой экономический бойкот. хо1я он был направлен не столько против большевистского руководства, сколько против российского населения.

В-пятых, проведение курса политического непризнания и дипломатической изоляции Советской России. Краткое, но ем­кое пояснение этому курсу дал сменивший Р.Лансинга на посту государственного секретаря США Б. Колби: «Мы питаем друже­ственные чувства к русскому народу, но не к его вождям».

Таким образом, внешнюю политику великих держав-победи­тельниц в отношении Советской республики можно охарактери­зовать как откровенно враждебную, что нашло свое отражение и в ходе работы Парижской мирной конференции. В чем же состо­яли причины этой враждебности?

1. Важнейшим фактором стало стремление не допустить рас­пространения большевизма, ограничить его влияние на междуна­родной арене. В.И.Ленин изложил эту причину по-большевист­ски просто и ясно: «Капиталисты боятся, как бы искры нашего пожара не перепали на их крышу».

2. Не менее значимым мотивом полного неприятия западны­ми державами советской власти были те огромные материальные потери, которые они понесли в результате социалистических пре­образований. Национализация банков, промышленных предпри­ятий и железных дорог, в том числе и принадлежавших иностран­цам, аннулирование всех иностранных займов, введение монопо­лии на внешнюю торговлю — все это воспринималось на Западе не просто негативно, а с непримиримым ожесточением. В этом контексте достаточно привести лишь несколько цифр; иностран­ные инвестиции в экономику России на 1917г. оценивались в 2 млрд- золотых руб.. что составляло 43% совокупного торгово-промышленного и кредитного капитала; средняя норма прибыли на вложенные средства превышала 12,9%; из 19 крупнейших рос­сийских банков II были основаны на зарубежном капитале; вне­шний долг России по иностранным займам накануне Октябрь­ской революции достиг суммы в 16 млрд. золотых руб. Таков был ушерб, нанесенный западным державам в Советской России, с чем они не могли и не хотели мириться.

3. Не нуждается ни в каких подробных комментариях отно­шение Запада к провозглашенному советским правительством курсу на разжигание мировой революции и попыткам претворе­ния его в жизнь. Пугаюше звучало ленинское определение внешней политики Страны Советов -- «уничтожение мирового капитализ­ма и его следов", а также лозунги «левых коммунистов» о праве социалистического государства на «красную интервенцию». Степь же угрожающе выглядела подготовка военных отрядов для при­внесения социалистической революции в Персию. Турцию. Ки­тай и другие страны Востока. Все эти революционно-классовые призывы и действия встречали адекватную контрреволюционную и антисоветскую реакцию п правительственных кругах западных государств.

4. Немаловажную роль в формировании жестко конфронтаци-онной линии поведения союзных держав сыграли и те преобразо­вания большевистской власти^ которые их интересы напрямую не затрагивали. Политика военного коммунизма, ликвидация буржу­азии как класса, преследование «буржуазной интеллигенции», крас­ный террор и другие «нововведения» в Советской России создава­ли за рубежом сугубо отрицательное представление о большевиках и образе их правления. Неслучайно, что даже осторожный в своих выражениях В. Вильсон на одном из заседаний «Совета четырех» назвал большевистских руководителей «коммунистическими тира­нами», «более кровожадными, чем царь». Подобное мнение скла­дывалось не только под воздействием «злостной империалистиче­ской пропаганды», сами методы построения социализма, даже прав­диво освещенные, казались несовместимыми с общепринятыми цивилизованными нормами общественной жизни. Ведь на Запале крайне трудно было объяснить, что диктатура пролетариата — это «высшая форма демократии» и что красный террор являлся отве­том на террор белый.

5. Определенное, хотя для того времени и не первостепенное значение имели традиции внешней политики великих западно­европейских держав, стремившихся не допустить чрезмерного уси­ления России вне зависимости от того социально-политического строя, который в ней утвердился.

Обсуждение русского вопроса на Парижской конференции выявило как единство взглядов лидеров держав-победительнии. так и известные разногласия. Полное взаимопонимание было обнаружено при определении главной цели — необходимости ликвидировать большевистскую угрозу. Что касается противоре­чий, то они возникли, когда речь зашла о способах и средствах достижения поставленной цели.

Одна группа государственных и политических деятелей (Ж- Кле­мансо, Ф, Фош, У. Черчилль) настаивала на вооруженном подав­лении советской власти и выступала против каких-либо компро­миссов и заигрываний с большевиками. Наиболее активным по­борником этого курса выступал английский военный министр Черчилль, которого Ленин охарактеризовал как ^величайшего не­навистника Советской России». Называя большевиков «свирепы­ми обезьянами-бабуинами". Черчилль призывал «усмирить рево­люцию войной». «задушить большевизм в колыбели». Поддержан­ный Клемансо и Фошем, он предложил создать на конференции специальный орган — «Союзный совет по русским делам», кото­рый должен был координировать борьбу всех антибольшевистских сил. И хотя предложение не прошло, влияние сторонников приме­нения военных средств давления на Советскую Россию было весь­ма значительным.

Иной точки зрения придерживались В.Вильсон и Д.Ллойд Джордж. Ее можно сформулировать следующим образом: не от­казываясь от силовых методов, вступить в переговоры с совет­ским правительством и, воспользовавшись тяжелым положением страны, продиктовать ему свои условия урегулирования русского вопроса. При этом приводились два взаимосвязанных аргумента. Во-первых, после ряда крупных побед Красной армии станови­лось очевидным, что советско-большевистский режим имеет под­держку в народе. Английский премьер доказывал своим оппонен­там: «Большевики, что бы о них ни думали, ведут, по-видимому, за собой большинство населения. Этот факт — безусловно, факт печальный, но нельзя игнорировать факты только потому, что они неприятны». С похожими заявлениями выступал и Вильсон. Во-вторых, исходя из первого постулата, лидеры англосаксонских держав выражали большое сомнение в эффективности дальней­шего расширения вооруженной интервенции. Американский пре­зидент констатировал: «Ни английские, ни американские войска не станут воевать в России, ибо будут бояться, что их усилия приведут к реставрации старых порядков, которые были ужаснее даже существующих сейчас- Угроза интервенции только укрепля­ет большевизм». Ллойд Джордж высказался еще более откровен­но: «Я убежден, что, если мы попытаемся направить новых анг­лийских солдат в Россию, армия восстанет».

Эта позиция, несмотря на всю свою противоречивость, ха­рактеризовала Вильсона и Ллойд Джорджа как реалистически мысливших и дальновидных политиков. В конце января 1919г. президент США на заседании «Совета десяти» предложил начать переговоры с большевистским правительством. Его поддержал Ллойд Джордж, но из-за решительного отпора Клемансо предло­жение было отклонено. Тем не менее по инициативе американ­ской и английской делегаций руководящие органы Парижской конференции предприняли три попытки решить русский вопрос путем переговоров с Советской республикой.

Первой такой попыткой стал план созыва конференции на Принцевых островах в Мраморном море. находившихся пол во­енным контролем Антанты. 21 января 1919г. В. Вильсон огласил обращение ко всем воевавшим на российской территории груп­пировкам. предложив направить представителей на конференцию по вопросу о восстановлении мира в России. СНК РСФСР зая­вил о своей готовности немедленно начать переговоры как с дер­жавами Антанты, так и с белогвардейскими «правительствами* с целью прекращения военных действий и нормализации отноше­ний с союзными государствами. Однако конференция так и не состоялась: непримиримая белая оппозиция не пожелала в ней участвовать вместе с большевиками, а державы-победительницы. получив повод, ее отменили.

В марте 1919г. с ведома Вильсона и Ллойд Джорджа в Моск­ву прибыл руководитель отдела информации американской деле­гации на Парижской конференции Уильям К. Буллит. В перего­ворах с ним участвовали В.И.Ленин и Г.В. Чичерин. Выработан­ный в результате этой встречи проект мирного урегулирования включал в себя как англо-американские, так и советские предло­жения. Он предусматривал прекращение военных действий на всех фронтах в России и обсуждение на Парижской конференции воп­роса о мире на следующих принципах: все фактически существу­ющие на территории бывшей Российской империи и Финляндии правительства сохраняют свою власть: экономическая блокада России отменяется; возобновляется обмен официальными пред­ставителями между Советской республикой и иностранными го­сударствами: предоставляется амнистия политзаключенным обе­их сторон; все фактически существующие правительства призна­ют свою ответственность за финансовые обязательства бывшей Российской империи по отношению к иностранным державам и гражданам этих держав. Советская сторона внесла в текст доку­мента два важных положения: немедленный вывод всех войск «Союзных и Объединившихся правительств и других нерусских правительств» из Российской республики: прекращение военной помощи антисоветским силам в России. Буллит, выступая за нор­мализацию отношений с Советской Россией, сообщал в своих телеграммах о том. что «народные массы идут за большевистски­ми вождями».

В Париже итоги миссии Буллита были фактически дезавуиро­ваны. Не последнюю роль в этом сыграло начавшееся на восточ­ном фронте наступление армии Колчака. Вильсон запретил публи­ковать привезенный Буллитом проект соглашения, а Ллойд Джордж публично отрекся от своей причастности к организации перегово­ров с Советской Россией. В.И. Ленин отреагировал в свойственной для него манере: «Я удивлен, как это Буллита не стащили на ка­торгу за тайное сочувствие большевикам». Так потерпела крах вторая попытка мирного решении русского вопроса,

В апреле 1919г. знамениты» норвежский исследователь Арк­тики Фритьоф Нансен выступил с идеей создания «неполитиче­ской комиссии» по оказанию продовольственной помоши населе­нию России. Вильсон активно поддержал эту идею. Ллойд Джордж также отнесся к ней положительно, но при условии «держать про­цесс распределения помощи подальше от большевиков». «Совет четырех» одобрил составленный членом американской делегации Г. Гувером «план миссии Ф. Нансена», который содержал две су­щественные оговорки — начать реализацию плана по окончании гражданской войны в России и установить контроль союзных дер­жав над российским железнодорожным транспортом. В.И.Ленин. получив от Нансена предложения «Совета четырех», назвал план. «изуродованный» поправками союзников, «недопустимым». 14 мая по радио было передано заявление СНК. в котором говорилось, что правительство РСФСР с благодарностью примет помощь, но не прекратит борьбу с врагами советской власти. Через неделю «Совет четырех» охарактеризовал ответ большевистского руковод­ства как «неприемлемый» для ведения дальнейших переговоров.

Таким образом, все три попытки держав-победительниц норма­лизовать отношения с Советской Россией закончились безрезультат­но. Главная причина заключалась не столько в «неуступчивости» боль­шевистского правительства, сколько в непоследовательности и про­тиворечивости позиции западных лидеров. В 1919 г- правительственные круги союзных держав еще продолжали надеяться на победу «демок­ратических сил» в России и свержение власти «коммунистических тиранов». Их мирные предложения сочетались с непризнанием за­конности советско-большевистского режима, расширением откры­той вооруженной интервенции и наращиванием военной помощи белогвардейцам. Естественно, что такое сочетание двух противопо­ложных курсов не могло привести к мирному урегулированию и ус­пешному решению русского вопроса.