Поведенческий подход к политике

Глубинная взаимосвязь политики и реальных человеческих действий исследуется в нашей науке в рамках так называемого поведенческого подхода (англ. behavioral approach) — бихевиоризма. Цель этого направления, возникшего в 1950-е гг., — последовательное проведение принципа учета только поддающихся наблюдению и регистрации фактов политического поведения.

«Поведенческая революция» в период своего апогея во многом напоминала якобинскую диктатуру; в продолжение этой аналогии вряд ли будет преувеличением сказать, что реакция на нее была чисто термидорианской. Бунтари эпохи раннего бихевиоризма, со своей стороны, стремились покончить с формализмом в политике: с политическими институтами, организационными схемами, конституционными мифами и юридическими фикциями — как с чистой воды мошенничеством. Р. Гудин,Х.-Д. Клингеманн, «Политическая наука: новые направления»

Поведенческий подход акцентирует очень важный исходный пункт всякого восприятия и изучения политики, а именно: непосредственно наблюдаемое, т.е. именно здесь и сейчас (лат. hie et nunc), единство окружающей реальности и индивидуального опыта человека. Этим началом дело, естественно, не ограничивается. Однако без него сложные образования — политии, конституции, универсальные категории (власть, право и т.п.) — рискуют быть упрощенными до разного рода фантастических либо чисто мыслительных построений.

Одна из проблем поведенческого подхода состоит в том, что человека во всей его целостности нельзя «свести» только к политике либо к какой-то другой крупной специализированной сфере его деятельности — экономике, культуре. Эти сферы представляют собой лишь отдельные стороны неделимого человеческого существования, в каждой из которых личность исполняет определенную роль или набор ролей.

«Поведенческая революция», открывшая новую эпоху в исследовании политического поведения, началась в 1944 г. с давно уже признанной классической работы Пола Лазарсфельда и его коллег из Колумбийского университета Бернарда Берельсона (1912-1979) и Хазель Годе «Выбор народа», которая была посвящена исследованию выборов, где основное внимание уделялось поведению избирателей в ходе 1940 г. в графстве президентской кампании Эри (штат Огайо).

ЛАЗАРСФЕЛЬД (Lazarsfeld), Пол (1901, Вена — 1976, Нью-Йорк) —американо-австрийский психолог и социолог, внесший большой вклад в изучение массовых коммуникаций, влияния средств массовой информации на общество, президентских выборов; он также способствовал развитию методологии социальных наук (в особенности прикладных дисциплин).

Автор ряда работ, среди которых: «Статистический практикум для психологов и преподавателей» (1929); «Безработные жители Мариенталя» (1933, со-авт. М. Яхода, Г. Зайзель; англ. изд. 1971); «Радио и печатная страница» (1940, соавт. Ф. Стэнтон); «Выбор народа. Как избиратель принимает решения во время кампании по выборам президента» (1944, соавт. Б. Берельсон, X. Годе); «Прослушивание радио в Америке» (1948, соавт. П. Кендалл); «Голосование. Исследование процесса формирования мнения избирателя во время кампании по выборам президента» (1954, соавт. Б. Берельсон, У. Макфи); «Личное влияние. Роль людей в потоке массовых коммуникаций» (1955, соавт. Э. Катц); «Анализ латентных структур» (1968, соавт. Н. Генри); «Анализ социальных процессов» (1970, соавт. Ф. Ша-зель, Р. Будон); «Качественный анализ» (1972); «Введение в прикладную социологию» (1975, соавт. Дж. Рейте) и др Вклад в развитие политической науки. Наибольший интерес с точки зрения оценки значимости идей Лазарсфельда для политологии представляют два его аруда— «Выбор народа» и «Голосование», содержащие анализ процессов формирования электорального поведения и влияния на них СМИ, массовых коммуникаций в целом.

Следующей вехой на пути становления новой теории в политологии — поведенческого подхода к политике — стали работа молодых в то время авторов из Мичиганского университета Альберта Ангуса Кэмпбела (1910-1980), Филипа Конвереа (род. 1928), Уоррена Миллера (1924-1999) к Дональда Стоукса (1927-1997) «Американский избиратель» (1960), а также книга Энтони Даунса (род. 1930) «Экономическая теория демократии» (1957). Несмотря на открытия Лазарсфельда, продвинувшие политологию вперед, в области изучения электорального поведения утвердилась исследовательская парадигма, известная как мичиганская социопсихологическая модель.

ДАУНС (Downs), Энтеш (род. 1930, Эванстон, шт. Иллинойс) — американский ученый, работающий с сферах политэкономии, проблем управления и урбанизма, один из основоположников теории общественного выбора (англ. public choice). Автор ряда работ, среди которых: «Экономическая теория демократии» (1957); «Бюрократическая структура и принятие решений» (1966); «Бюрократия изнутри» (1967); «Проблемы и перспективы городов» (1970); «Расизм в Америке» (1970); «Открытие пригородов. Стратегия развития американских городов» (1973); «Федеральные жилищные субсидии» (1973); «Путь к эффективной десегрегации» (1973, соавт.); «Местные сообщества и городское развитие» (1981); «В дорожной пробке. Как справиться с транспортзаторам (1992); «Политическая теория и общественный выбор» и др. Вклад в развитие политической науки. В своей первой книге «Экономическая теория демократии», которая стала одним из главныхшейся в 1950-е гг. «революции рационального выбора» В книге «Бюрократия изнутри» Дауне применил экономические модели для исследования иерархической структуры — бюрократии, которой свойственно сочетание проблем «уточки власти» (англ. authority leakage) и «бюрократической негибкости» (англ. bureaucratic rigidity). В силу множества не всегда совпадающих интересов и далеко не самого совершенного контроля внутри бюрократической организации происходит ослабление власти начальства по мере того, как его приказы спускаются вниз по иерархической лестнице к тем, кому они адресованы. Эту «утечку власти» обычно пытаются компенсировать усилением централизации, внутренней специализацией и принятием всевозможных регулирующих правил, из-за которых увеличивается степень жесткости (косности) бюрократической структуры.

Обратите внимание Поведенческий подход — это междисциплинарное направление в политологии. В его развитии участвовали ученые разных специализаций. Миллер («Политическая наука: новые направления», 1999) показывает, что истоки исследований политического поведения — во многих общественных науках послевоенного периода. Например, руководитель четверки, ответственной за издание новаторской для своего времени книги «Американский избиратель», Кемпбелл по образованию был психологом-экспериментатором, затем (до войны) внес весомый вклад в становление социальной психологии как академической дисциплины. Другой автор, Конверс, был социальным психологом, но работал в рамках социологии. Сам Миллер называет себя «политологом-мутантом», изучавшим международные отношения, методологию и методы исследований в антропологии, социологии и социальной психологии. И только Стоукс получил профессиональное политологическое образование, но затем осваивал математическую статистику, когда появились предшественники компьютеров.

«Поведенческая революция» создала основу для возникновения трех направлений исследований, основанных на традициях и схемах политической социологии, социальной психологии и политэкономии, каждое из которых по-своему трактовало поведение индивида, делающего свой выбор в политике на принципах рациональности и личной заинтересованности.

Важнейшим элементом политической социологии является методологический индивидуализм, в соответствии с которым отдельные граждане и их политический выбор составляют первичные объекты изучения (А. Пшсворский, 1985). Однако отдельный актор рассматривается не изолированно, а в контексте тех обусловленных его окружением ограничений и возможностей, которые влияют на модели социальных взаимодействий, получение политической информации и осуществление политического выбора. В то же время методология, центром которой является индивид, требует четкого определения каналов взаимного влияния индивида и его окружения. Недостаточно показать... что тот, кто живет среди других рабочих, скорее всего будет голосовать за социалистов. Также необходимо выделить и механизм влияния. Эти рабочие проголосовали за социалистов, потому что общались с соседями-социалистами или с местным партийным функционером? Почему на них повлияли именно соседи (или функционеры)? Таким образом, важная часть социологического изучения политического поведения связана с развитием, выявлением и оценкой альтернативных моделей влияния, моделей, которые предполагают, что индивид находится в центре событий. Неудивительно, что происхождение многих моделей связано с политической психологией и политэкономией. Э.Г. Карминес, Р. Хакфельд, «Политическая наука: новые направления»

Категория политического поведения* воспринята из психологии бихевиоризма, специализирующейся на изучении наблюдаемого поведения, т.е. только тех его проявлений, которые регистрируются со стороны, исключая политические взгляды, убеждения и прочие субъективные компоненты действий человека в сфере политики. Политические бихевиористы (среди них — Дэвид Истон) предложили ситуационный подход, рассматривающий три вида среды: физическую, органическую, социальную; они объективны, их можно контролировать и наблюдать извне. Задача исследователя состоит в том, чтобы выявить взаимосвязь (корреляцию) между поступками человека и факторами среды. Так, одним из важных направлений изучения демократии является установление зависимости между объективным фактором — уровнем социально-экономического развития — и утверждением демократического режима. Например, Сеймур Мартин Липсет выдвинул гипотезу о прямой зависимости этих двух параметров.

Другая разновидность той же трактовки поведения — теория политического обмена (рынка) Питера Блау (1918-2002), согласно которой разные участники политического процесса вступают в него, соревнуясь друг с другом, как это происходит в экономике: кто больше вносит средств, тратит времени и сил, тот может рассчитывать на большее вознаграждение от политики. Само политическое поведение истолковывается в качестве результата рациональных решений о том, что индивиду более выгодно. Эта модель применяется также для прогноза итогов выборов и для анализа принятия решения лидерами. В ней человек рассматривается как полностью рыночное существо (лат. Homo economicus), а его эмоциональные порывы и стихийные поступки, ценности и взгляды обойдены вниманием.

Для теоретиков конфликта, например Гарри Экстайна (1924-1999), характерно представление о том, что политическое поведение обязательно обречено на конфликт: либо внутри, либо внешнеполитический. Конфликт и согласие трактуются как два нормальных состояния человеческого существования. Но в политике (в отличие от выяснения отношений с помощью схватки) конфликт облекается в некие условные формы, предполагающие признаваемые обществом способы разрешения спорной ситуации (договор об общественном согласии или о ненападении, операции по поддержанию мира и т.п.).

В целом в политологии под термином «политическое поведение» понимают: 1) действия отдельных акторов и массовые выступления; 2) активность организованных субъектов власти и стихийные действия толпы; 3) акции в поддержку системы и действия, направленные против нее. Голосование против какого-то кандидата и неявка на выборы (абсентеизм; лат. absens — отсутствующий) тоже трактуются как формы политического поведения.

2.2. Психологические составляющие политического поведения

Поиск причин, объясняющих содержание политического поведения, дополняется исследованиями собственно психологической природы тех поступков, которые совершают граждане.

Современные объяснения политического поведения базируются на самых разных методологических основаниях, но все они так или иначе вводят в схему «стимул — реакция» промежуточные факторы (какое-то «среднее звено»), которыми могут быть по отдельности установка, мотив, убеждение или ценность, принадлежащие индивиду либо группе.

Интерпретация Как заметил американский политический психолог Фред Гринстайн (род. 1930), поведение — это функция, обусловленная ситуацией, складывающейся в окружающей акторов среде, и теми психологическими предиспозициями (т.е. системой предрасположенностей к некоему восприятию условий деятельности и к определенному в них поведению), которые они привносят в обстановку.

Это означает, что никакую форму поведения нельзя истолковать лишь как прямой результат воздействия политических стимулов. За исключением, может быть, самых простых проявлений активности, предпринятых ради выживания, все остальные поступки опосредованы самой политической деятельностью, ее отражением в мышлении и чувствах людей.

В исследованиях политического поведения ортодоксы полагали, что люди формулируют свои установки (по основным вопросам) или предпочтения (в моделях «голосования по проблеме»), которые они субъективно осознают, а затем прямо воплощают в своих действиях. Эта точка зрения игнорирует множество вариантов, когда ограничения, связанные с ситуацией (такие как взаимодействие или взаимозависимость), могут помешать установкам или предпочтениям выразиться в поведении и, возможно, даже быть осознанными. П. Данливи, «Политическая наука: новые направления»

Независимо от того, каким термином пользуются психологи, они различают три формы проявления человеческой активности: инстинктивную, навыки и разумную. Такая психологическая классификация форм деятельности полезна и в описании политики.

Инстинкты (лат. instinctus — побуждение) — это врожденные модели поведения, определенные биологически и задающие направление энергии поведения. Среди психологов пока нет согласия в вопросе о границах действия инстинктов у человека, но общепризнанным сегодня является положение о том, что значительное число форм поведения имеет инстинктивной характер. Одни ученые насчитывают несколько десятков подобных инстинктов, другие — даже тысячи. Набор инстинктов включает как все автоматизмы (гр. automatus— самопроизвольный) в поведении человека (дыхание, ходьба и пр.), так и более сложные врожденные потребности (самосохранение, продолжение рода, любознательность и множество других).

В политике выражаются все человеческие инстинкты — от агрессивности до жадности и от солидарности до самосохранения. Собственно инстинктивная основа политического поведения указывает прежде всего на направленность энергии тех или иных поступков, которые далеко не всегда осознаны самим человеком.

Инстинкт самосохранения толкает политиков на борьбу за власть и объясняет некоторые нерациональные с точки зрения здравого смысла поступки. Специалисты до сих пор спорят о причинах жестокости таких деятелей, как А. Гитлер или И.В. Сталин. Рассматривая личность Сталина, некоторые политпсихологи приходят к выводу, что именно его потребность оградить свою травмированную самооценку от любых сравнений с выбранным им с юности образцом (В.И. Лениным) побуждала его избавляться от конкурентов, выдвигать грандиозные проекты по переустройству страны и т.п.

Сталин действительно был поглощен идеей захвата и упрочения власти, но цель, к которой он стремился, была более амбициозной, и в конечном счете власть была лишь необходимым средством достижения этой цели. Цель жизни Сталина сводилась к тому, чтобы стать преемником Ленина и быть признанным в качестве второго Ленина российского коммунистического движения, вождя, обладающего высшими талантами, иод руководством которого совершаются новые подвиги, сравнимые по историческому значению с большевистской революцией 1917 г. В Советском Союзе в 30-е годы получило широкое распространение изображение профиля Сталина па фоне профиля Ленина, подпись к которому гласила «Сталин — это Ленин наших дней». И Сталин верил в эти слова. Р. Такер, «Сталин. Путь к власти 1879-1929. История и личность»

Жестокость, насилие, агрессия — тоже инстинктивные виды поведения. Одни авторы полагают, что они являются врожденными. Другие видят в них результат научения. Третьи исходят из представления об агрессии как реакции на фрустрацию (лат. frustratio — обман, неудача; психологическое состояние, возникающее при разочаровании, неосуществлении значимой для человека цели, потребности). Однако помимо агрессии фрустрация вызывает и иные инстинктивные ответы: апатию, регрессию, подчинение и избегание. В политике все эти проявления трактуются как реакция на некоторые события или обстоятельства, в которых действуют субъекты поведения.

Победа революционеров придала деструктивности Гитлера окончательную и бесповоротную форму. Революция посягала на него самого, на все его ценности и тщеславные мечты. Он отождествлял себя самого с Германией. Он чувствовал себя еще более униженным оттого, что среди участников мюнхенского путча были евреи, в которых он уже много лет видел своих заклятых врагов и которые теперь вынуждали его с горечью наблюдать за крушением его националистических, мелкобуржуазных идеалов. От ощущения столь страшного унижения можно было избавиться лишь путем физического уничтожения всех тех, кого он считал виноватыми... Неудачи Гитлера обострялись постепенно... Каждый провал наносил его нарциссизму еще более глубокую рану, еще более глубокое унижение; и в той же степени, в какой росли его неудачи, усиливались его мстительные фантазии, слепая ненависть и некрофилия, корни которых следует искать в его злокачественном инцестуозном комплексе. Когда началась война, казалось, пришел конец его неудачам. Но это было не так, его ждало новое унижение: разгром немецких армий и победа революционеров. На этот раз у Гитлера была возможность отождествить свое личное унижение и поражение с поражением и унижением всего общества, нации в целом: это помогло ему забыть свой личный провал. На этот раз не он был разбит и унижен, а Германия. Когда он мстил и спасал Германию, он мстил за себя самого; смывая позор Германии, он смывал и свой собственный позор Э. Фромм, «Анатомия человеческой деструктивности»

Солидарность — инстинктивное поведение людей, которые способны не только соперничать, но и сотрудничать друг с другом. В основе солидарности в политике лежит самоотождествление человека с определенной группой, партией, нацией, позволяющее объединить усилия членов этих сообществ для достижения единых целей и интересов.

Обратите внимание Классические разновидности солидарности — различные акции протеста, принятые в поддержку своих товарищей, когда, например, работники отрасли объявляют готовность к забастовке, чтобы поддержать то предприятие, которое находится в конфликте с администрацией.

В целом инстинкты охватывают все бессознательные, иррациональные, чувственные формы политического поведения как отдельного индивида, так и организованных групп, стихийные выступления масс.

Вторая форма поведения — навыки. В отличие от врожденных инстинктов большая часть типов человеческого поведения является результатом прижизненного научения. Соответствующих политических навыков требует поведение государственного деятеля и обычного избирателя, партийного чиновника и участника общественного движения. Навыки — это определенные умения, которые требуются для выполнения своих ролей и функций любым участником политического процесса; привычки, образующиеся у граждан в конкретной политической культуре; стереотипы как следствия повторения неких политических действий и, помимо всего прочего, упрощающие принятие решений.

Политические умения и компетентность (лат. competentis — соответствующий, способный) предполагают, что гражданин знает, что именно он должен делать в своей политической роли и как добиться желаемого им.

Интерпретация Распространена точка зрения, согласно которой рядовые граждане, воспитанные в условиях авторитаризма, не имеют навыков демократического участия. Это предположение — основа многих объяснений неэффективности реформ и сложностей переходного периода. Однако такое мнение не всегда соответствует политико-психологическим данным. Конечно, старые навыки, позволявшие адаптироваться к прежней политической системе, не способны в любой момент помогать действовать в новых ситуациях и справляться с очередными проблемами. Здесь исследователи сталкиваются с некоторыми парадоксами. Так, раньше населению социалистических стран был привит стойкий политический навык участия в выборах; более того, число голосующих превышало 90% избирательного корпуса, независимо оттого, насколько сам факт голосования влиял на принятие государственных решений. С началом демократизации наблюдается снижение числа участвующих в голосовании. Если в выборах в Верховный Совет СССР в 1989 г. приняли участие 90% граждан, то в парламентских выборах 1993 и 1995 гг. в РФ — только чуть больше половины избирателей. Если в 1990 г. на выборы в республиканские и местные органы власти пришли около 80% голосующих, то в конце этого десятилетия явка избирателей была столь низкой, что во многих случаях даже не был преодолен порог в 25%. Одновременно с утратой одних политических навыков граждане посткоммунистических стран приобрели другие. Электоральное поведение становится хотя и менее массовым (можно, видимо, говорить об утрате подобного навыка у большого числа граждан), но зато повысилась компетентность голосующих. В отличие от начала 90-х гг. на их исходе люди меньше ориентируются на личные симпатии и больше на то, какие политические позиции выражают кандидаты, какими профессиональными и деловыми свойствами они обладают. Появились качественно новые политические навыки, которые были приобретены в забастовках, голодовках, несанкционированных захватах общественных зданий, пикетах и многих других формах поведения.

Компетентность в политическом поведении становится все более необходимой по мере усложнения самих его форм. Лидер должен быть гораздо компетентнее, чем рядовой исполнитель той или иной политической роли. Например, вопрос о сменяемости лидеров как условии соблюдения принципов демократии продолжает оставаться спорным. Понятно, что уход вместе с президентом всей его администрации, замененной новыми, менее опытными политиками, снижает уровень компетентности в управлении государственным организмом. Но практика показывает, что и бессменное руководство таит свои опасности, среди которых главная — застой в обществе.

Все государства заинтересованы в том, чтобы население обладало определенным набором навыков, для чего создаются специальные институты, отвечающие за политическое просвещение и тренировку в исполнении ряда политических ролей. Так, лидеры подбираются из тех граждан, которые получили опыт общественной и собственно политической деятельности в молодежных и иных организациях. В ряде стран существует система обучения уже избранных парламентариев. В других политиях для того, чтобы стать кандидатом в депутаты, нужно предварительно обрести знания и навыки, необходимые для законотворческой деятельности. Не случайно среди парламентариев много юристов, людей с учеными степенями в области социальных и политических наук.

Разумные действия — третью форму поведения в политике — понимают неодинаково. Одним из критериев разумности может быть эффективность (соотнесение цели с результатом); другим — степень осознанности политических действий; третьим — соответствие высшим ценностям, поставленным во главу угла проводимой политики. Но как бы ни оценивался этот вид политического поведения, главной характеристикой, отличающей его от двух предыдущих, является выраженное целеполагание.

Для обеспечения политическому процессу целенаправленного характера, объединяющего разных его участников, применяются различные средства. В первую очередь эту задачу решают всевозможные программы, идеологические схемы, доктрины, концепции конкретных акций, кампаний. Особое значение для политического поведения и индивидуального и коллективного актора имеет идеология как концентрированное и систематизированное выражение целей и ценностей в политике. Тем не менее поведение никогда полностью не совпадает с обозначенными в доктринах ориентирами. Исследования массового политического поведения показывают, что в разных странах только незначительное количество людей в своих поступках руководствуется идеологическими соображениями. Американский политпсихолог Конверс полагает, что число таких граждан колеблется в пределах от 10 до 25%.

Обратите внимание В бывших социалистических странах долгое время идеологические формулы организованно и системно внедрялись в сознание населения. В переходный период эти схемы активно разрушались новыми властями, которые видели в них препятствие для реформирования политической системы. Но никто из реформаторов в таких государствах не построил вместо разрушенного новой эффективной модели, которая отличалась бы устойчивостью и целостностью. В мемуарах тех, кто инициировал реформы, нет фактов, подтверждающих, что преобразования были начаты по какому-то плану, теоретической схеме, не говоря уже об их идеологическом обеспечении. Знакомство с программами новых партий и движений в странах, находящихся в процессе перехода, показывает, что в ряде из них пока отсутствует четкое представление о том, что и в какой последовательности реформаторы собираются делать, каковы иерархия целей и приоритет ценностей. Исследования индивидуального политического сознания политиков и рядовых граждан демонстрируют, что и через 10-15 лет после начала преобразований во многих головах как тех, так и других царит хаос. Если прав Конверс, что только небольшая часть людей имеет связную систему идей, то, очевидно, у политической элиты этот процент должен быть выше. Нельзя осуждать нынешних посткоммунистических политиков за частую смену взглядов — они находятся в поиске. Но проблема в том, что этот поиск не завершается ясными выводами о том, каким именно курсом они ведут свою страну, и почти не просматриваются попытки объяснить цели реформирования обычным гражданам.

Выделение трех форм политического поведения — инстинктов, навыков и разумных действий — полезно для решения аналитических задач. В реальности поведение включает все три формы. Разделить осознанные и бессознательные элементы в поведении не всегда возможно. Вместе с тем помимо дилеммы «сознательное — бессознательное» структура политического поведения включает в себя и ряд конкретных психологических элементов, учет которых делает его изучение более достоверным и детальным.