Как уже упоминалось ранее, одним из проявлений изоляционизма является недоверие к общественным и государственным институтам. Поэтому патриотические чувства украинцев носят амбивалентный характер.
В ходе экспертного опроса Е.Донченко отметила:
«Для украинцев характерен «кардиопатриотизм», т.е. сердечный, эмоциональный, но не рациональный патриотизм. Украинский патриотизм — это когда люди собираются в близком кругу, едят галушки, борщ, поют украинские песни, любят свою природу, свою землю с вишневым садом... Словом любят Украину, которая живет у них в чувствах. А когда они переходят на другой уровень — на политический, на уровень отношений с государством, патриотизм заканчивается. Возникает желание увезти детей в другую страну, уехать самим — туда, где нас никто не ждёт, но где есть хоть какой-то порядок».
Среди украинских граждан доминирует сдержанное, в меру критическое отношение к своей стране — без излишнего пафоса и фанатизма.
Большинство (55,4%) опрошенных считают Украину «обычной страной, не лучше и не хуже чем другие». Гордятся Украиной и считают ее лучшей в мире страной — только 17,8% респондентов. Практически столько же (18,1%) сожалеют о том, что им приходится жить в этой стране.
Общественное мнение вполне адекватно оценивает тот уровень экономического развития, который Украина занимает среди других стран мира. Большинство (56,3%) опрошенных считают, что по своему уровню развития Украина находится среди «отстающих» стран (это мнение согласуется с международными рейтингами). Каждый пятый (19,3%) респондент полагает, что Украина входит в число «наиболее отсталых стран мира». Одновременно, практически столько же (20,4%) опрошенных причисляют Украину к странам-»середнякам».
Украинские граждане в большинстве своем пессимистично оценивают перспективы своей страны в плане достижения передовых позиций в рейтинге экономического развития.
Две трети (69,9%) опрошенных считают, что Украина «скорее всего не сможет» через десять лет войти в двадцатку экономически наиболее развитых стран мира. Верят («скорее всего, сможет») в подобную перспективу — 17,2% респондентов. Некоторые (1,8%) даже полагают, что «Украина уже сейчас входит в двадцатку экономически наиболее развитых стран».
Достаточно ярким индикатором патриотизма и реального отношения к своей стране является готовность уехать на постоянное место жительство за рубеж. Треть (34,1%) опрошенных указали, что если бы позволяли обстоятельства, они переехали бы в другую страну на постоянное место жительство. Только около половины (55,1%) респондентов однозначно сказали — «нет, не переезжал бы». Еще 10,8% опрошенных затруднились ответить на вопрос, что тоже довольно красноречиво (см. показатель № 22 в Приложении).
Анализ показывает: чем моложе респондент, тем чаще он изъявляет желание выехать из страны. Среди молодежи в возрасте 18-29 лет показатель готовности к эмиграции составляет 50,4%, а в возрастной группе 30-39 лет - 42,4%.
Таким образом, среди возрастной когорты, от которой зависит будущее Украины, практически каждый второй допускает для себя возможность эмиграции.
Анализ не выявил принципиальной разницы в эмиграционных установках украиноязычного и русскоязычного населения. Среди украиноязычных респондентов допускают возможность эмиграции 31,2% опрошенных, а среди русскоязычных — 35,5%. Также не было выявлено принципиальных отличий в эмиграционных установках жителей различных макрорегионов. Среди жителей западных областей допускают возможность эмиграции 34,4%, среди жителей центральных областей — 32,0%, среди представителей Юго-Востока — 33,1%, среди жителей Донбасса и Крыма — 37,5%.
Правда, этнические русские заметно чаще изъявляют готовность уехать из страны, чем этнические украинцы (соответственно 42,7 и 31,9%).
Следует отметить следующую особенность. Украиноязычные граждане демонстрируют более выраженный декларативный патриотизм, нежели русскоязычные, при том, что в эмиграционных установках серьезных различий не наблюдается.
Среди украиноязычных респондентов гордятся Украиной, считают ее самой лучшей страной — 26,7% опрошенных, а среди русскоязычных — 10,1%. (Сравнение эмиграционных установок приводилось выше).
М.Попович: «Среди украинцев нет традиции культа государственности, а чувство «своей земли» и «своих» — в пределах нормы».
Е.Головаха: «Патриотизм понимают по-разному. Если судить по тому, гордятся ли граждане своей страной, то тут неплохие показатели. У нас почти три четверти граждан гордятся Украиной. Если судить по установкам на эмиграцию, то у нас одни из самых высоких показателей. В Украине порядка 40% молодых людей (а это те, кто вырос в независимой Украине) хотели бы уехать за рубеж. Это серьезная цифра. Ни в одной другой европейской стране таких цифр нет.
Если понимать под патриотизмом желание защитить интересы своей страны, то, безусловно, это есть, и это — обнадеживающий фактор. Мы могли это видеть по реакции населения, когда возник конфликт с Россией в связи с островом Коса Тузла. Тогда реакция общественного мнения была единой, независимо от региона, и была направлена в защиту национальных интересов. В таком смысле патриотизм есть, и внешняя угроза повышает уровень сплоченности в обществе.
Если понимать под патриотизмом национализм, представления об особой роли своей нации, то для Украины это не характерно. И это хорошо на самом деле. Считаю, что идея великой Украины может привести к пагубным последствиям, как приводила к кризису и краху другие страны — ту же Германию, тот же Советский Союз».
Среди экспертов заочную дискуссию вызвал вопрос о солидарности украинских граждан со своим государством, о факторах, которые препятствуют этому.
В.Фесенко: «Украинцы скорее хуторяне, нежели государственники. Это как раз то, что отличает нас от россиян. Наш малый мир — это как раз и есть основа большой Родины... Мы склонны не воевать, а сотрудничать с государством, но не быть его частью, не покоряясь ему полностью... Мы хотим сохранять автономию в отношениях со своим государством».
В.Кушерец: «Патриотизм не всегда доминирует в нашем мировоззрении, в нашей ментальности. Скорее, мы смотрим на происходящее в стране как сторонние наблюдатели. Мы ещё не выработали в себе ощущение того, что мы являемся хозяевами своей судьбы, своей земли».
И.Лосев: «Нынешнее украинское государство во многих отношениях является бутафорским, ненастоящим. И это ощущение неподлинности государства — оно не способствует воспитанию патриотизма, формированию чувства солидарности с государством... Здесь очень много зависит от власти, от руководящей элиты. Когда народ видит абсолютно антипатриотическую власть, абсолютно антипатриотическую элиту, то он начинает сомневаться в смысле патриотизма. Элита, власть дает народу образцы поведения как положительные, так и отрицательные. В Украине отрицательные образцы поведения, отношения к своей стране, государству демонстрируются именно правящей верхушкой».
Б.Мотузенко: «Последние пять-семь лет в массовом сознании происходит кризис представлений о государстве. Украинец просто не понимает, что такое его государство, зачем оно... Причём этого не понимает и национально-сознательный украинец, и тот, который демонстрирует пророссийские настроения. Они оба не понимают ценности и предназначения своего государства. Ситуация, когда я решаю свои дела в частном порядке, давая взятку или договариваясь с родными, близкими, знакомыми в обход формальных институтов, государственных структур, порождает недоверие к государству, уничтожает основания для солидарности с государством.
Для россиян важным основанием для солидарности с государством является их история — история великой империи, сверхдержавы. Украинец фактически не знает, не видит своей истории, и на социально-психологическом уровне ему не с чем интегрироваться, что могло бы олицетворять государство.
Видит формальные атрибуты, признаёт необходимость подчиняться этим атрибутом, но практических оснований для идентичности с государством, то есть возможности соотнести себя с государством, у него нет.
Патриотические чувства определенного рода имеют место у национально-ориентированных украинцев: национал-патриотов, национал-демократов, националистов. Для них патриотизм — это единение с идеей Украины, но не с государством, не с государственными институтами, и даже не со страной как с таковой, а с идеей этой страны. У других граждан патриотизм вызывает или отрицательные эмоции, или означает ситуацию поиска».
В.Фесенко: «Освоение своего государства — это, пожалуй, новый и очень важный вызов для украинского социума, и для отдельного украинца. И пока с этим есть проблемы. Хотя имеет место символический, декларативный патриотизм, многие не воспринимают государство как своё, остается отношение к государству как к внешней чужой силе, сохраняется определенная дистанцированность.
В условиях раскола общества, государственная власть нередко воспринимается как трофей внутренних захватчиков. Сами элиты нередко демонстрируют отношение к государству, к власти как к трофею.
В этом есть что-то от казатчины, когда не было устойчивых институтов власти, когда имели место спонтанные вспышки политической активности, когда политическая борьба имела ярко выраженный клановый характер. Недоверие к государству, отсутствие солидарности с государством сегодня во многом связано с отсутствием ответственной элиты, которая могла бы выполнять функцию мобилизации общества, его объединения во имя общих интересов... Может быть, не было достаточных исторических вызовов, которые помогли бы сформироваться новой и ответственной элите. Пока, видимо, нет в социуме внутреннего импульса, и исторические обстоятельства пока ещё не поставили перед нами такие испытания, которые стали бы толчком для формирования новой пассионарной элиты».
Скепсис, недоверие по отношению к власти имеет как конструктивные, так и деструктивные последствия.
Е.Головаха: «Превентивное недоверие к власти удерживает Украину в рамках относительной демократии. С другой стороны, при тотальном недоверии к государственным институтам, очень трудно ожидать, что они станут эффективными».
