II. Внешние условия действительности завещания

Завещание, составленное в общем порядке или в особенном (I), не будет, однако, действительным, если оно не удовлетворяет условиям «законного объявления воли». Эти условия могут относиться к самому содержанию завещания (внутренние условия его действительности, III), или к завещанию, как юридической сделке (внешние условия действительности завещания). В последнем отношении, несомненно, что завещание должно удовлетворять условиям действительности юридической сделки, и кроме формы (I), в частности, должна быть у человека право-дееспособность и притом специальная:

1. Далеко не все люди имеют способность оставить после себя завещание (активная завещательная способность).

Юридические же лица вовсе не имеют активной завещательной способности; они могут лишь наследовать (пассивная завещательная способность). Наши законы не признают активной завещательной способности за всеми теми людьми, которые не имеют права по закону отчуждать свое имущество (ст. 1018). Спорно, однако, должна ли быть эта способность налицо в момент составления завещания (Вольман) или достаточно, чтобы она была у завещателя в момент открытия наследства (Шершеневич). Закон (ст. 1018) не дает прямого ответа на данный спорный вопрос, но правильнее думать, что правоспособность, в отличие от дееспособности, не требуется в момент составления завещания, ибо момент права отчуждения имущества относится здесь к моменту открытия. Из правила о том, что способность завещателя тесно связана с его способностью отчуждать имущества, закон не делает исключений (иначе сенат – для расточителей, Вып. I, стр. 91, прим. 3). В частности, закон прямо признает недействительными завещания некоторых лиц, особо им указанных:

1) Недействительны завещания несовершеннолетних, не достигших 21 года (п. 1 ст. 1019). Принимая во внимание буквальный смысл ст. 1019, русские цивилисты[см. сноску 128] признают недействительность завещаний лиц, достигших 17 лет, хотя бы завещания были составлены с согласия и за подписью их попечителей. Нельзя не признать суровости такого толкования ст. 1019. Лица, вступившие в брак, не могут до 21 года обеспечить по завещанию близких им лиц. Кроме того, бросается в глаза и другое еще более важное несоответствие. Лица, достигшие 20 лет, призываются к отбытию воинской повинности. Эти лица, попавшие на войну, ставятся в тяжелое, невозможное положение. Глядя в глаза смерти, они не вправе распорядиться своим имуществом, которое может в большей своей части пойти мимо близких, дорогих им лиц (жены и родителей), быть может, к «веселым наследникам». Тем не менее, приходится все же признать, что запрещение закона слишком категорично, чтобы можно было дополнить закон путем толкования, допустив завещания лиц, не достигших 21 года, хотя бы с согласия их попечителей. – Современное право, напр., германское, признает способность лица быть завещателем уже в 16 лет (п. 2 ст. 2229).

2) Недействительны завещания людей, лишенных по суду всех прав состояния (п. 2 ст. 1019). Хотя согласно закону (п. 2 ст. 1019 и ст. 1020), недействительность завещания наступает в тот момент, когда приговор объявлен, однако, на самом деле этот момент наступает несколько позже. Таким моментом будет объявление о вступлении приговора в законную силу (76/536, 78/92). Впрочем, это не означает, что до указанного момента обвиняемый, хотя бы и находящийся под стражей, не мог составить завещания (ст. 1020). Завещание, составленное в это время, действительно, если обвиняемый умрет ранее объявления о вступлении приговора в законную силу (ср. те же сенат. реш.). Неясно основание признания недействительности завещания лиц, лишенных всех прав состояния. В самом деле, если завещание таких лиц недействительно потому, что это есть наказание за преступление (ср. 06/94), то в таком случае нельзя не пожелать, чтобы гражданское право освободилось от уголовных норм. Если же недействительность завещания объясняется тем, что у лиц, лишенных всех прав состояния, нет имуществ, то в таком случае после этих лиц не могло бы быть и законного наследования, а между тем такое наследование имеет место в нашем праве. Сенат же признает, не без основания[см. сноску 129], за ссыльнопоселенцем и право распоряжения по завещанию вновь приобретенным имуществом (06/94).

3) Недействительны завещания монашествующих низших степеней (94/96), а не завещания архиереев, архимандритов и прочих монашествующих властей необщежительных монастырей (ст. 1025). Трудно не заметить противоречия в указанном различии прав простых монахов и монашествующих властей, так как, если простые монахи (низших степеней) не могут делать завещаний, потому что они не имеют имущества (отреклись от мира), то приходится сделать тот ни с чем не сообразный вывод, что монашествующие власти от мира не отреклись. Поэтому, следовало бы и монашествующие власти признать неспособными составлять завещания.

4) Неспособны составлять завещания те лица, у которых нет имущества, как это видно из того, что лица, состоящие под опекой по долгам, оставляют завещания действительные лишь тогда, когда за удовлетворением всех займодавцев останется свободное имущество (ст. 1021). Отсюда следует также, что один пассив нельзя оставлять в наследство по завещанию. Право распоряжения имуществом предполагает наличное имущество или и долговое, но – в активе (ср. ст. 1258), а не в пассиве.

2. «Все духовные завещания должны быть составляемы в здравом уме и твердой памяти (ст. 1016)».

Поэтому, неспособны составлять завещания те люди, которые не могут иметь сознательной воли в момент составления завещания (78/92, ср. ст. 1026). Однако, старческая дряхлость и временное ослабление памяти вследствие болезни не могут еще сами по себе служить законным препятствием к совершению завещания (99/101). В частности, неспособны составлять завещание безумные, сумасшедшие и умалишенные (п. 1 ст. 1017). При этом не требуется официального признания человека душевнобольным. Состояние умственных способностей завещателя может быть доказываемо свидетельскими показаниями (68/331, 71/643, о светлых промежутках см. Вып. I, стр. 87). Далее, неспособны составлять завещания самоубийцы (п. 2 ст. 1017), намеренно лишившие себя жизни (77/365 и др., О. С., 77/19). Необходимость такого намерения для лишения силы завещания самоубийцы, указывает на идеи виновности и наказания, как основания недействительности завещания самоубийцы. Таковы разъяснения сената и прямое постановление уголовного закона (Улож. о нак., ст. 472). То и другое противоречит, однако, ст. 1016 т. Х ч. 1, в которой сказано, что все духовные завещания должны быть составлены в здравом уме и твердой памяти. «Посему, – продолжает ст. 1017, – недействительны завещания…2) самоубийц». Следовательно, на основании сопоставления ст. 1016 и 1017, необходимо было бы прийти к выводу, как раз обратному тому, какой делает сенат. Именно, самоубийцы, лишившие себя жизни намеренно, т.е. сознательно и добровольно, были в здравом уме и твердой памяти. И наоборот, лица, лишившие себя жизни бессознательно, действовали не в здравом уме и не в твердой памяти, почему их завещания должны быть признаны недействительными. Вся запутанность вопроса происходит оттого, что идея уголовного наказания, которая, в сущности, лежит в основе признания недействительности завещания самоубийц, должна быть чужда гражданским законам. Гражданские законы не должны иметь характера уголовных норм[см. сноску 130].

3. Для действительности, в частности, назначения наследника необходима еще способность его быть наследником.

Несомненно, что не может быть речи о наследнике, если он не пережил завещателя. Но это основное правило не исключает назначения наследником еще не существующее юридическое лицо (88/64, 71/643, против Шершеневич). Положительное решение сената противоречит, конечно, основному требованию о том, что наследник должен пережить наследодателя. Тем не менее, жизнь оправдывает отступление от строгой догмы. Этим объясняется то обстоятельство, что общегерм. ул., а вслед за ним и проект допускают оставление наследства и юридическому лицу, еще не существующему (Общегерм. ул., ст. 84, 2101, п. 2, ср. ст. 2109; Проект, ст. 1418). Сенат идет, впрочем, еще дальше: он допускает возможность назначения наследником и физическое лицо, еще не существующее (не зачатое), именно, не зачатых детей того лица, коему оставлено пожизненное владение наследством (88/63, 00/84, 04/52, ср. Проект, ст. 1413; против, правильно, Шершеневич).

В частности, закон указывает тех лиц, которые не могут быть наследниками, хотя бы они и пережили наследодателя. Кроме лиц, не могущих наследовать и по закону (стр. 561), сюда подойдут монастыри и церкви (условно, см. п. 4 ст. 1067), карантинные чиновники (условно, см. п. 5 ст. 1067), а равно и все те лица, которые не имеют права владеть некоторыми недвижимыми имуществами (ст. 1028 и 698, прим. См. § 7, IV).

III. Внутренние условия действительности завещания (содержание)

1. Внутреннее условие действительности завещания составляет прежде всего точность его содержания (ст. 1026).

Точности обозначения имущества и тех лиц, которым оно завещано, следует требовать лишь в такой мере, чтобы суд мог из содержания завещания установить несомненность воли завещателя. Поэтому в случае неточного означения имущества и лиц, и вообще при очевидной ошибке завещателя, завещание будет недействительным тогда, когда суд не может установить несомненности воли завещателя[см. сноску 131]. Правило о точном определении наследников и завещаемого имущества не применяется, впрочем, к завещаниям с целями благотворительными (79/289, 02/104, реш. 19 янв. 1905 г. по делу Астраковой)[см. сноску 132]. Что касается, в частности, точного обозначения лиц (наследников), то, как было замечено, у нас возможно оставлять наследство лицам, еще не родившимся и не зачатым, а также юридическим лицам, еще не существующим (416, II). Далее, точность обозначения лица возможна и без названия определенных лиц по фамилии. Так, будет вполне действительно завещание, коим имущество оставлено, например, в пользу семьи определенного лица (реш. 19 февр. 1903 г.)[см. сноску 133]. Более того, возможно оставлять по завещанию капитал, проценты с которого шли бы на приданое бедным невестам, без указания каким[см. сноску 134]. В частности, не требуется ни точного обозначения завещаемого имущества (имущество может быть завещано в общих выражениях, см. ст. 1027), ни обозначения наследственных долей. В этом случае, согласно разъяснению сената, доли считаются равными (79/37). Поэтому, если завещаемое имущество будет оставлено сыну и дочери без указания доли, то оба наследника получат по равной доле, а не по законной (81/52, против Шершеневич).

2. Возникает, далее, основной вопрос, будет ли завещание действительно, если в нем: а) обойдены законные наследники или даже б) прямо лишены наследства.

а. Современное гражданское право, в интересах семьи, ограничивает свободу завещателя. Оно требует, чтобы ближайшие законные наследники были обязательно обеспечены завещателем, чтобы они получили определенную долю наследства, которая, поэтому, называется обязательной, неотъемлемой, или законной долей (стр. 550 и сл.). Наше законодательство не знает, однако, института обязательной, неотъемлемой доли. Интересы семьи охраняются у нас с помощью института родовых имуществ. Это значит, что родовые имения не подлежат свободному распоряжению собственника ни по завещанию (стр. 550), ни по дарению (стр. 358). Распорядиться родовым имуществом по завещанию собственник может лишь в двух случаях. 1) Если он не имеет ни детей, ни иных по прямой линии от него нисходящих. В этом случае, минуя ближайших своих наследников и несмотря ни на какую степень родства, лицо может оставить завещание в пользу любого родственника или родственницы, но лишь «того рода, из которого досталось завещаемое избранному им наследнику имущество» (ст. 1068²)[см. сноску 135]. 2) При наличности же нисходящих по прямой линии (нов. закон 3 июня 1912 г.), завещатель вправе оставить свое родовое имение или часть его некоторым нисходящим и даже одному из них (ст. 1068¹). Ограничивая свободу завещания родовых имуществ, наш закон дозволяет, конечно, писать завещание в пользу тех ближайших законных наследников, которые и без завещания получили бы наследство. – Оценивая институт родовых имуществ, в качестве суррогата обязательной доли, необходимо подчеркнуть большую желательность и целесообразность последней. Так, родовые имущества охватывают лишь часть недвижимостей. Следовательно, во всех тех случаях, когда завещатель имеет благоприобретенные недвижимости или движимое имущество, интересы ближайших законных наследников уже остаются совершенно необеспеченными.

Что касается, в частности, обеспечения пережившего супруга, то закон дозволяет оставлять родовое имущество по нотариальному завещанию в пожизненное его владение (стр. 576–577). Заслуживает также внимания, что указная доля пережившего супруга в родовом имуществе сохраняет характер обязательной доли, если родовое имущество идет в боковые линии. В этом случае завещатель не вправе лишить пережившего супруга его указной доли; иначе при переходе родового имения к нисходящим по нов. зак. 3 июня 1912 г. (ст. 1068¹).

б. Дозволяя завещателю свободно распоряжаться своим благоприобретенным имуществом и, с вышеизложенными ограничениями, родовым имуществом, наши законы не говорят о том, вправе ли завещатель прямо лишить своих законных наследников наследства (а не косвенно, назначая других наследников). Дело в том, что прямое устранение наследника (эксгередация) по практическим результатам своим совсем не равносильно лишению наследства путем назначения его другому лицу. Это другое лицо может умереть раньше наследодателя, вообще не принять наследства, в таком случае обойденный будет признан к наследованию по закону. Между тем прямое лишение наследства, эксгередация, устраняет наследника навсегда, и если нет других наследников по закону, то наследство становится выморочным. Идея лишения наследства известна нашим законам, но – в силу самого же закона. Так, дети, вступившие в брак против решительного запрещения родителей, лишаются по закону права наследования, если только родители в завещании не простили их (ст. 1566 Ул. о нак.). Но таким исключительным признанием идеи лишения права наследования по закону, конечно, не решается вопрос о возможности эксгередации по воле завещателя. Сенат высказался отрицательно (03/28 по д. Гладилина); в литературе же данный сложный вопрос спорен[см. сноску 136]. Отрицательная позиция сената понятна с точки зрения поддержки сенатом защиты интересов ближайших наследников, не имеющих, по нашим законам, права на обязательную долю, но на законе эта позиция едва ли может быть обоснована. Прямое устранение наследника, несомненно, есть распоряжение об имуществе. Как не запрещенное законом[см. сноску 137], оно есть законное объявление воли; следовательно, эксгередация едва ли противоречит понятию завещания в нашем праве. Западноевропейское право (швейцарское право прямо не говорит об эксгередации)[см. сноску 138] и наш проект (ст. 1481, см. мотивы) признают эксгередацию[см. сноску 139].

3. Ограничение воли завещателя, спорное в области эксгередации, не сомнительно у нас в области подназначения, или субституции.

Именно, запрещается подназначение добавочного наследника, на тот случай, если бы лицо, призванное к наследованию в первую очередь, почему-либо не приняло открывшегося наследства (ср. 69/1334; 79/78). Например, наследодатель А, назначив своим наследником Б, не вправе в то же время подназначить еще наследника Г (субститута) на тот случай, если бы назначенный наследник Б (институт), по открытии наследства, т.е. призванный к наследованию, почему-либо не стал наследником. Такое подназначение, не известное нашему праву (вводится Проектом, ст. 1416), никоим образом нельзя смешивать с другим, лишь видимым подназначением, когда оно сделано на случай, если назначенное лицо в первую очередь умрет раньше смерти наследодателя, т.е. до открытия наследства. Например, наследодатель А может написать завещание таким образом: завещаю имущество лицу Б; если же лицо Б умрет раньше меня, то назначаю наследником лицо Г. Такое видимое подназначение возможно (82/83), но оно не есть подназначение в собственном смысле этого слова (субституция), т.к. в данном случае нет назначения наследника (субститута) наследнику (институту), а есть лишь назначение наследников самому себе. Запрещение субституции объясняется тем, что наше право не дозволяет распоряжаться собственнику своим имуществом за наследника. Между тем, назначение наследнику наследника было бы таким распоряжением и, именно, распоряжением правом его наследования. Последнее, за непринятием наследства призванным, наследником, переходит по праву трансмиссии к его наследникам (см. стр. 584). Сенатом настолько строго проводится запрещение субституции, что она не допускается и на случай смерти наследника, назначенного в первую очередь под отлагательным условием и умершего по открытии наследства, но до наступления этого условия (69/1334, 79/78). Еще более не допускается подназначение добавочного наследства под отменительным условием (ст. 1011, прим.). Так, например, нельзя оставить завещание в пользу лица А с тем, чтобы при известном условии, с течением времени, его сменил наследник Б. В этом отношении наше право, в противоположность общегерманскому (ст. 2100 и след; поднаследник – Nacherbe), держится римского принципа: тот, кто сделался раз наследником, остается наследником навсегда (ср. ст. 420)[см. сноску 140].