Е издание, дополненное 3 страница

А кто из старожилов сейчас проживает в Заистоке? Их мало, но каждый интересен.

Халида Шагабутдиновна Галиева рассказывает:

– До 1944 года моя семья жила на ул. Горького, 64, напротив школы. В войну я работала на военном оптическом заводе, размещавшемся в кинотеатре «Аэлита». Затем завод перевели поближе к фронту, а я работала в госпитале, где сейчас художественный музей. Из госпиталя направили меня на шахту, грузила уголь в вагонетки. А когда вернулась в Томск, назначили диспетчером в обкоме. Затем выучилась на швею и до пенсии работала ею. Кстати, о жизни в Заистоке, – продолжает рассказ Халида-апа. – В 1944 году наша семья переехала на ул. Горького, 6. У нас были очень интересные соседи. В доме на ул. Горького, 8 жил профессор Пойзнер. Он ходил в шляпе, с тросточкой, любил присесть и побеседовать с моим отцом. И во всех окружающих домах проживали артисты белорусского театра им. Я. Купалы. Еще я благодарна мэру Макарову за то, что он позаботился, чтобы мне дали квартиру, – завершила рассказ Халида-апа.

А вот Анне Ивановне Жарковой, проживающей на ул. Татарской, 6, уже 92 года.

– Вот ходишь, срисовываешь дома, а знаешь ли дом № 40 с инициалами на фронтоне «АСГ»? – загадочно спрашивает меня Анна Ивановна и тут же поясняет: – Этот дом моего дяди, купца Андрея Семеновича Григорьева. А я всю жизнь работала воспитательницей в детдоме и прожила здесь, на ул. Татарской.

– А я родилась в этом доме № 13 на ул. Источной, – говорит Наталья Федоровна Матюгина. – Наш дом полностью благоустроен. В подполе сухо. И в садике при доме так приятно посидеть. Наша усадьба – самая лучшая в городе. Никуда бы отсюда не уехала.

И так здесь, в Заистоке, настроены очень многие. Об этом говорят данные последнего социологического опроса, проведенные кафедрой социальной психологии и кафедрой отечественной истории ТГУ.

Люди готовы сами ремонтировать свои «деревяшки», лишь бы оставаться тут, в родном Заистоке. Так, на ул. Татарской, 30, жильцы сделали сами ремонт, сохранив старинный облик. Напротив них соседи тоже бережно восстанавливают жилье.

Но люди озабочены: что будет вокруг них? Совсем недавно снесли старинные аптечные склады знаменитых Штолля и Шмита у центральной аптеки. Неужели и тут будет нарушен ансамбль единой архитектуры от Дома офицеров до сосулинского квартала какой-нибудь вносящей зрительный диссонанс химерой?

 

СВЕТ НЕСУЩАЯ УРЖАТКА

 

В книгах наших краеведов назван год открытия школы для детей духовного звания при Богородице-Алексеевском монастыре — 1744-й, то есть 260 лет назад.

 

Я же хочу рассказать о том, как и где была открыта первая в Томске всесословная школа для детей крестьян, мещан и купцов. Этот факт хорошо отражен в журналах городской Думы 90-х годов XVIII века. Дума в те годы была так называемой шестигласной, то есть состояла из шести, выражаясь по-нынешнему, депутатов. Среди них были Федор Коломыльцев, один из первых поселившийся на Юрточной горе, на углу нынешних улиц Плеханова и Крылова; Павел Шубин, живший на Малой Подгорной (от Шубиных там осталась и до сих пор действует баня); Михаил Портнягин, тоже одним из первых занявший позже усадьбу (там сейчас арбитражный суд).

Комендантом города в те годы был де Вильнев. На его имя, а также в адрес Думы еще в конце 1793 года от генерал-губернатора Пермского и Тобольского Волкова поступило требование о немедленном отводе под училище квартиры. Для начала Дума и де Вильнев подобрали домик на... один покой, то есть на одну классную комнату.

Зимой начались занятия, и обнаружилось, что этот «один покой» тесен, так как число учеников непредвиденно, «умножилось», на что жаловался первый городской учитель Степан Иконников тобольскому приказу общественного призрения. Последний отреагировал на жалобу учителя предложением: «Училище должно состоять из двух покоев для учебы и двух покоев для учителей. Покои должны быть чисты и неугарны, поблизости от церкви. Комендант де Вильнев обязан обще с думою о сем пещися».

В следующем учебном году, в сентябре 1794-го, Дума «присогласовала снять дом для училища у Ивана Протопопова... а в оном доме четыре покоя, три печи голанския белые. В переднем покое восемь оконниц слюдяных, а в заднем – три оконницы стеклянные, а в кухнях – брюшные».

Это первое в Томске народное городское училище находилось на Уржатке. Усадьба Ивана Протопопова, как и его родни – Федора, Николая и Петра, занимала большую территорию между нынешними переулками Пионерским и Кононова. Кстати, раньше Пионерский назывался Протопоповским переулком. В те годы Благовещенский собор перестраивался, а ближайшей церковью была Троицкая, где сейчас костел.

Слово «уржатка» имеет очень древние корни и происходит из кетского языка, в основе которого – санскрит, а в санскрите слово «уржат» означает «крепкий берег». И действительно, если взглянуть на Уржатку сверху, то отчетливо видно, как Ушайка обходит Уржатку с трех сторон. Поистине Уржатка для Ушайки – крепкий берег.

Первый учитель Степан Иконников жил на Кирпичной улице. В следующем учебном году он уже рекомендовал Думе своего лучшего ученика Федота произвести в помощники учителя с жалованьем 19 рублей в год. А в 1800 году в училище появились еще два учители: родственник городского казначея Степан Пономарев и Николай Белов. Большая усадьба Пономаревых находилась на задах нынешнего ЦУМа, а Беловы стали одними из первых жителей Болота, поселившись на улице (нынешней) Свердлова, 4.

Уржатке, «крепкому берегу», довелось еще раз стать почетным местом в истории томского образования, когда здесь впервые в городе была открыта в 1838 году мужская гимназия. Помещение для нее было снято в доме купчихи Екатерины Хлебниковой в нынешнем Пионерском переулке, по соседству с усадьбой Протопоповых.

В доме Хлебниковых было 16 покоев, их хватало для гимназии тех лет. Но если Протопопову платили за четыре покоя 170 рублей, то Хлебниковой за 16 комнат Дума заплатила 1500 рублей. Вдова Екатерина Михайловна имела конный извоз и суда, но ее аппетиты росли, и на следующий год она потребовала от Думы 2 тысячи, а в 1840 году – 2500 рублей. Желая поскорее избавиться от такой «меценатки», Дума решила перевести гимназию в только что построенное здание уездного училища (в 1844 году) на юго-восточном углу ул. Миллионной и Приюто-Духовского переулка (ныне – угол пр. Ленина и пер. Совпартшкольного, где еще недавно размещалась станция «Скорой помощи»). Но и это помещение для гимназии было тесно. В 1849 году гимназия перешла в дом Серебренникова с платой 430 рублей в год. Но и здесь долго не задержалась. В 1876 году она находится в доме Фомина на юго-западном углу нынешних пр. Ленина и пер. 1905 года, где сейчас размещается Институт повышения квалификации работников сельского хозяйства. В 1882 году мужская гимназия находится в доме Гуляевой на ул. Миллионной, где ныне – колледж культуры и искусств. В 1886 году старшие классы гимназии занимались в помещении только что построенного, но не открытого Сибирского Императорского института. Это место в те годы считалось отдаленным от центра – целых три версты!

В конце 80-х годов уже поговаривали о будущей большой гимназии, где будут не только аудитории, но и комнаты для пансионеров, и даже карцер. Собирали пожертвования на стройку, Королевы дали 3 тысячи, Морозов – 40 тысяч.

«Классическая гимназия должна находиться на Соборной площади, на месте нынешнего ветхого здания учебной команды, рядом со швальней, – считали томичи. – Ширина фасада – 38 саженей, а с торца – 20».

Но странная судьба была у этой гимназии. В 1895-1896 годах она была построена на месте дислокации Томского батальона, а позже, при советской власти, в этом здании обосновалось артучилище ТАУ-ТОКЗАУ. Еще позже здесь было военное училище связи.

Жизнь ее – от армии до армии...

Подобных приключений избежала женская гимназия, построенная в 1863 году: в этом здании и при советской власти в середине XX века работала мужская средняя школа, а затем – смешанная общеобразовательная. Номер ее в течение многих десятков лет не менялся: все та же третья.

Сохранило свое образовательное значение и здание епархиального женского училища, открытое 120 лет назад наискосок от женской гимназии: теперь тут тоже учат наукам лесной «епархии» в лесотехническом техникуме.

Годом раньше епархиального открыто было ремесленное училище, здание для которого купец Королев приобрел у старосты синагоги Каминера там, где еще недавно был магазин «Белочка». Каминер синагогу перенес на другую сторону Большой улицы, так назывался в те годы проспект Ленина. На том месте сейчас пятиэтажка с магазином-аптекой «Оптика». Кстати, знаменитый дирижер Маломет, пытаясь уберечь храм от сноса, добился применения его в качестве общежития для своих музыкантов в трудное послевоенное время вплоть до 60-х годов. Вот как говорится в отчете на десятом году работы ремесленного училища: «Учатся в нем 44 православных, 2 католика и 10 евреев. Есть 4 дворянина и 2 поповских сына. Кроме русского языка, математики и черчения, изучают технологию металлов и дерева. Выпускаются в звании подмастерья». Еще раньше, в 70-х годах XIX века, наша городская Дума стала подумывать об университете. 19 января 1876 года было принято первое решение: «Под Сибирский Императорский университет выделить землю за лазаретом и место между лазаретом и городской рощей». Только что построенный лазарет, то есть военный госпиталь, находился там, где сейчас главный корпус ТПУ, а городской рощей называлась нынешняя Университетская. Решено было еще чуть-чуть потеснить хозяина пивзавода Роберта Крюгера: его владения простирались по восточной стороне Московского тракта до самой городской больницы широкой полосой, захватывая часть Университетской рощи.

В январе того же года стали собирать деньги на строительство университета. Первым внес 100 тысяч рублей Захарий Цибульский, живший на набережной Ушайки у нынешнего каменного моста. Но требовалось еще высочайшее позволение. И в августе 1876-го для поездки в Петербург Думой выделена делегация в составе гласных: Королева, Цибульского и Набалова. Почетный гражданин Петр Павлович Набалов жил на северо-западном углу нынешних пр. Ленина и пер. Ванцетти, где сейчас магазин «Лидер-колор».

Через четыре года пришел из столицы ответ: «Государь император высочайше соизволил на учреждение в Томске строительного комитета для возведения здания Сибирского университета из следующих лиц: губернатора, городского головы, члена от министерства и строителя. Деньги, собранные Думой, передать комитету». 25 августа 1880 года состоялась торжественная закладка университета с музыкой, фейерверком и угощением. Эти торжественные моменты повторялись каждую весну, на угощение не скупились. Правда, иногда случалось и такое: весной 1884 года по случаю начала строительного сезона состоялся молебен, затем было щедрое угощение, после чего началась драка строителей. Вмешалась полиция, от которой больше досталось «победителям».

Но стройка продолжалась. Из Казани доставляли дубовый паркет, из кузбасского Гурьевска – чугунные ажурные перила. А в музей СИУ поступили первые вещи: остяцкий идол из меди, а также конечность и зуб мамонта.

Обустраивался и внешний вид местности около университета. На Садовой улице дорога от общежития (ныне корпус рядом с библиотекой) до Юрточной полицейской части (ныне угловой корпус медуниверситета) пересекалась двумя оврагами, по которым текли ручьи в рощу. Через эти овраги проложили два моста. Была сделана красивая железная ограда вдоль тротуара от полиции до общежития и деревянная – от общежития до лазарета (последняя сохранялась до 60-х годов XX века). И полицейское управление отсюда убрали. Его перенесли в дом князя Кострова на углу нынешних пр. Кирова и ул. Белинского.

Кстати, томичи, не дожидаясь открытия университета, пеклись в те годы о городской библиотеке: идеи просвещения увлекали всех. Для помещения библиотеки Дума снимала дом Копылова, наем которого обходился в копеечку. И Светлый Богач, как тогда называли Валгусова, снова совершил благо для города: построил здание для библиотеки на углу нынешних ул. К. Маркса и пер. 1905 года. Правда, сначала Валгусову хотелось построить библиотеку на Уржатке, на той самой Уржатке, откуда начинались и первая школа, и первая гимназия. Но Дума предложила иной вариант.

И все-таки Уржатка оставалась своеобразным книжным центром: здесь были редакция первой в Томске «Сибирской газеты», магазин Макушина, во Второвском пассаже в советское время открыли библиотеку имени Пушкина. В ее зале искусств и поныне устраиваются духовно-просветительные мероприятия, доступные всем томичам.

 

ЛЮБИМАЯ ЕЛАНЬ

 

«Елань» на тюркских языках означает «трава», «поляна». А так как в нашем крае тюрки живут уже полторы тысячи лет, то, естественно, кое-что в топонимике нашей имеет тюркские корни.

Исторический район Томска Елань начал заселяться томичами с середины XIX века, с того момента, когда было построено здание губернского правления (ныне СФТИ). В состав этого, выражаясь по-нашему, «микрорайона» входили улицы: Александровская (Герцена), Еланская (Советская от пл. Новособорной), Черепичная (Кузнецова), Офицерская (Белинского к югу от Герцена), Торговая (Вершинина). Все названные улицы, кроме ул. Герцена, выходили на Бульварную (пр. Кирова). Здесь и заканчивались южные границы Елани. Дальше участки назывались ориентировочно так: «На выгоне» (у нынешнего «Контура»), «У женского монастыря» (на ул. Студенческой), «У лагерей», «У тюремного замка» (нынешний пр. Ленина от Лагерного сада до пр. Кирова). Улица Герцена, входившая в Елань, упиралась в Игумновку № 3 (между ул. Дзержинского и Тверской, здесь были ее последние дома).

Райский уголок представляла собой Елань в середине XIX века. Здесь, на малых ее улочках, не было гонок на тройках. Ухари-купцы тут не гарцевали и никого не «стаптывали» – выражаясь по-нашему, дорожно-транспортные происшествия и в те годы случались, но на главных магистралях города. Здесь же была благодать.

Селились тут офицеры и чиновники. Тем и другим было удобно проживать вблизи места службы. На левой стороне ул. Герцена, от ул. Белинского до ул. Гоголя почти весь квартал принадлежал майору Шестаковскому. Его дома были построены в 1874 году. Майор умер в 1891-м, а его престарелая вдова дожила до революции, имея четыре дома. На правой стороне ул. Герцена, там, где сейчас школа № 6, в середине XIX века был лазарет до 1874 года. Затем для него выстроили здание на месте нынешнего главного корпуса ТПУ. А в старом доме располагались в разные годы и конвойная команда, и ночлежка, и пожарный обоз. Рядом с лазаретом до самой ул. Белинского была усадьба чиновника Смельницкого. Квартал от ул. Белинского до ул. Гоголя занимали чиновники Булыгин, Жуковский и капитан Пономарев. По той же стороне, но уже за Красноармейской, располагалась огромная усадьба инспектора училищ Сухова.

Пытались занять место на Елани и купцы. Так, одним из первых купцов был тут Хотимский. Ему принадлежал огромный участок – нынешний Буфф-сад. Но в 1882 году он вдруг разорился и был объявлен несостоятельным должником. Сад перешел к купцу Плотникову и долго назывался Плотниковской рощей. И уже на перевале веков роща оказалась во владении Морозова. Он-то и назвал рощу садом «Буфф».

В доме Смельницкого в начале XX века проживал архитектор при управлении Сибирской железной дороги Лыгин. В те же годы в полукаменном доме Пономарева проживала княгиня Вера Трубецкая (потом она купила его). В этом же доме в 1903 году жил художник Вучичевич.

Интересно, когда смотришь на фотографии Елани, на снимки, сделанные от Новособорной площади, видишь, как многие ее участки наверху буквально утопают в садах. Рядом с Буфф-садом располагался большой сад Королева. В середине XX века эти два сада пытались объединить в один сад имени Пушкина. Потом снова отделили в усадьбу Дворца пионеров. В другой части Королевского сада располагается станция юннатов. Но и ей грозит истребление в связи с застройкой территории. В XIX веке верхняя часть ул. Белинского, от ул. Карташова до пр. Кирова, вся была в садах. Рядом с Королевым по левой стороне улицы жил купец Философ Петлин, в 1880 году купивший это место вместе с рощей у майора Ягодкина (в советское время занимался этим садом Шкроев). По соседству с Петлиным на этой стороне жил чиновник Стрижев, а дальше, на углу пр. Кирова, – купец Шумилов. На западной стороне этого квартала находились усадьбы полицейского чиновника Пушкарева (от угла ул. Карташова) и географа князя Кострова. Оба обустроили свои усадьбы с садами еще в 1853 году. Княжеская усадьба выходила на ул. Бульварную. И на противоположной стороне Бульварной, там, где сейчас электроламповый завод, жили одни чиновники среди первых обосновавшихся тут томичей. А там, где сейчас арбитражный суд, всю усадьбу первым осваивал полковник Портнягин в середине XIX века. Улица Еланская (Советская), слава Богу, сохранила еще несколько старинных домов, стоящих на прежней усадьбе Хоцятовских, вытянутой вплоть до пр. Ленина по уже давно исчезнувшей улице Арестантских рот, всегда бывшей непроезжей, потому что по ней шел ров с речкой Медичкой. В одном из них, выходящем на ул. Садовую, жил профессор Кащенко.

На другой стороне Советской, в нижней ее части по Елани старых домов не осталось. А жаль. Ведь тут, в доме № 6, принадлежавшем профессору Курлову, жил министр при Колчаке Вологодский, а следующие два дома принадлежали чиновнику Буткееву.

Сохранился в верхней части Еланской ряд домов (каждому по 130 лет) Суранова, Клевцова, Сапожникова и Ковригина. Да напротив, у самого общежития ТПУ, сохранился дом Останиных, где уже 125 лет назад действовала частная музыкальная школа Елизаветы Булыгиной. На ул. Кузнецова (Черепичной) нынче сосредоточено все «губернаторское» внимание. Остается только радоваться нам, краеведам, готовым бросаться за старину под танк.

Дом № 3 на Черепичной до сих пор цел. Теперь он находится в горсаду. В нем была квартира пастора лютеранской церкви, бывшей под № 1 на той же улице. Крепкие одноэтажные кирпичные дома Хейсина, попавшие под снос, памятны автору данных строк тем, что здесь жили в свое время работники горисполкома.

Нет теперь совсем недавно стоявшего дома на северо-восточном углу ул. Кузнецова и Карташова, интересного тем, что у него на втором этаже окна имели ставни. В этом доме вдовы чиновника Елены Пономаревой 120 лет назад находилось Еланское приходское училище. А напротив, на другой стороне Черепичной, был дом Чернявского, где располагалась музыкальная школа Томашинской. Здесь же проживал хитрый купец Колчин: у него было два дома на пер. Батенькова. Один из них он позже продал Петру Макушину. А у Чернявского он жил во времена наводнений, затоплявших Уржатку. Еще через дорогу, на юго-западном углу, до сих пор цел дом с башенкой майора Хантинского, приторговывавшего к тому же: у него были лавка и харчевня в Гостином дворе (взорванном в начале 70-х XX века).

Напротив Хантинского до сих пор живы два дома Молодкина. Они памятны тем, что ровно сто лет назад тут располагалось призывное присутствие, так сказать, военкомат тех лет, куда прибывали новобранцы со всего уезда.

О королевском доме № 30 наслышаны в Томске все в связи с пожаром, происшедшим летом 2005 года. Так уж было суждено, мне довелось побывать в нем за несколько дней до пожара и поговорить о ветеранами.

– Я всю жизнь работала прорабом треста «Жилстрой», – рассказывала мне в те дни еще до пожара Елизавета Михайловна Коротун. – Мои стройки: школы 36-я и 14-я, несколько детсадов, «профессорский» дом №135 на ул. Красноармейской, медсанчасть «Строитель», драмтеатр – все и не перечислишь. Но живу тут, в центре. Здесь всегда было уютно и радовало глаз. И люди раньше были замечательные. В нашем доме жили и профессор Кессених, и Эдик Денисов – композитор, и Майдановские, и главврач тубдиспансера Шарабурова.

Удивительная женщина жила в нашей коммунальной кухне – дочь священника, репрессированного, конечно, Матрена Селиверстова. В кухне даже кровать негде было поставить. Так матушка Матрена спала на широкой доске, которую она на ночь клала одним концом на подоконник, а другим – в печное чело русской печи.

Слушал я тогда Елизавету Михайловну и не думал, что через несколько дней произойдет трагический случай. А недавно узнал, что дом восстановлен и жильцы вселились. Тут же позвонил.

– Приходите в гости! Вы у нас теперь старый знакомый, – сказала мне Елизавета Михайловна. – Ужасы все позади, и мы живем как бы и в своем доме, и не в своем: все сделано заново. А претерпели много. Сразу после пожара на нас никто не обращал внимания. И мы сами пошли на прием к Ваксу. А доцент Элеонора Львова к Крессу. И только тогда Кресс поручил все наши хлопоты Богачу. Я им всем благодарна зато, что снова живу в родном доме в любимом краю города.

СТОЛЬКО БЫЛО ОЗЕР...

Странно у нас получается: в течение двухсот лет засыпали десятки озер в черте города, а теперь планируем делать одни фонтаны, словно в память об этих озерах. Слава Богу, каким-то чудом остаются неприкосновенными Белое озеро да еще два-три на окраинах, куда пока не дошла урбанизация. А в июльскую жару мы о них вспоминаем с ностальгией.

 

Во дворе нынешнего дома по ул. Киевской, 98, еще лет 25 назад было озеро, где мы купались, – говорят жильцы противоположной усадьбы. – Даже гуси плавали по нашему озеру. А потом строители его забили-засушили. Теперь там жилая пятиэтажка и детсад в низинке. Но, как говорится, вода путь найдет. Ныне в наших подпольях вода...

После того, как исчезло «их озеро», жильцы несколько лет еще ходили купаться на три озера под общим названием Забои – это на пл. Южной, там, где сейчас студенческие общежития. А Забоями они назывались потому, что здесь раньше брали глину для ближайших кирзаводов.

Так называемая историческая часть города, Верхняя Елань, озерами небогата. Здесь только можно упомянуть пруд на территории станции юннатов, ныне тяжеловесно и громоздко окрещенной официально отделом эколого-биологического воспитания областного центра дополнительного образования. Его адрес: ул. Карташова, 21. Красивый пруд, не замерзающий даже зимой, подпитывается несколькими ключами, один из которых непосредственно на дне озера. Два других берут начало в других усадьбах. Один из последних – у самого здания УВД. (Сто лет назад территория УВД и станции юннатов принадлежала купцу Королеву. Тут были Королевская роща и Королевский конный завод).

Другой ключ был в усадьбе Пешковского с выходом на ул. Офицерскую (Белинского). Это о нем Пешковский еще 120 лет назад хвалился, что у него самый чистый ключ в Томске.

Спустимся с Верхней Елани на улицу Герцена. Думаю, многие томичи еще помнят маленькие озерца на ней. Одно – на ее северной стороне, к западу от угла ул. Гоголя. Другое – тоже на северной стороне, к западу от угла ул. Белинского. На берегах этих миниатюрных озер ютились фанзочки китайцев, сапожничавших помаленьку и содержавших лавочки приема утильсырья.

Сто лет назад в нынешнем сквере площади Новособорной прямо против парадных ступенек СФТИ живописно пролегало озеро. Оно украшало пейзаж у располагавшихся в этом здании губернских присутственных мест. Но с годами губерния так экономически выросла, что для прибывающих экипажей с курьерами и чиновниками площадь у «парадного подъезда» стала тесна. Озеро пришлось засыпать.

Пройдем по ул. Белинского еще квартал. Двести лет назад по ней тут пролегало так называемое Банное озеро, пересекавшее нынешний пр. Фрунзе. 190 лет назад его стали засыпать, чтобы продлить проезд по ул. Нечаевской (ныне пр. Фрунзе), у которой было еще одно название в XIX веке – Солдатская Слободка. Часть ул. Белинского от Никитинской до Нечаевской называлась, естественно, Банным переулком, хотя исторически упоминается в XIX веке здесь одна баня Тернера (пер. Банный, 6).

После засыпки озера на участке проезжей дороги ул. Нечаевской дольше сохранялась его большая часть к югу от Нечаевской. На берегу его тут красовалась так называемая Солдатская синагога, или другое название – Третий еврейский молельный дом. Солдатской ее называли потому, что вблизи нее находились казармы. В составе церковного совета синагоги был, в частности, известный в городе дирижер Маломет. Был в совете и капитан томского батальона Герасим Цам, а в его доме напротив, на северной стороне ул. Нечаевской, был штаб воинского начальника в 80-х годах XIX века. Здание синагоги и до сих пор существует. В наличниках просматриваются вырезанные в общем узоре звезды Давида. С восточной стороны выделяется былой алтарь.

Рядом с синагогой сохранилось деревянное здание Бархатовых (сто лет назад его ориентир был такой: «у военного манежа»). У Бархатовых в конце XIX века жил молодой врач, будущий профессор Н. Вершинин. Я назвал эти два дома, чтобы пояснить: ул. Белинского (Офицерская) даже 80 лет назад проходила не так, как сейчас, по причине существовавшего здесь озера Банного. Улица огибала его и дом Бархатовых с юга и с запада и выходила на пр. Фрунзе прямо напротив Затеевского переулка. Здесь были начальные номера ул. Офицерской.

От того же Банного озера начинался и Дроздовский (Спортивный) переулок. Вот такие коррекции иногда вносили озера в конфигурацию улиц и переулков.

На картах Томска просматриваются болота, находившиеся 200 лет назад в нижней части ул. Гагарина, а также между пер. Пионерским и ул. Кононова. Последнее засыпал Батеньков сто пятьдесят лет назад, когда строил дом в усадьбе Лучшевых, где он жил во время ссылки, А следы первого – на ул. Гагарина (Дворянской) – оставались даже сто лет назад. Тогда там пытались протянуть воздушную линию телефона и встретили затруднения с установкой столбов: ямка глубиной в 30 сантиметров тут же заполнялась водой.

От Аптекарского переулка нынче начинается Заливная улица. 130 лет назад на ее месте были два озера, соединяющиеся между собой у нынешнего дома № 22. Монахи Богородице-Алексиевского монастыря осушили озера и образовали Монастырский луг. Так стала называться улица, проходившая по нему 120 лет назад и позже. Самое длинное в Томске озеро Исток тянулось раньше на два километра. Начиналось оно у ул. Тюремной, 21 (ныне ул. Аркадия Иванова), шло вдоль восточной стороны Московского тракта, затем вдоль горы Юрточной, под Архиерейским и Гороховским садами и у Телеграфного (Подгорного-Беленца) переулка круто поворачивало к реке. У Конной площади Исток соединялся с Томью. С годами озеро потихоньку мелело. 130 лет назад через узкое место Истока уже был мост, по которому могли пройти телеги. Этот мост находился напротив городской больницы (территория нынешнего медуниверситета). Мост же диктовал и Московскому тракту сделать поворот и подниматься на ул. Садовую (пр. Ленина).

После моста Исток снова расширялся, и у него образовывался рукав, которого нынче уже нет, но который в XIX веке выходил и соединялся с Томью. Этот рукав Истока в свое время разделил улицу Королевскую на две – Большую и Малую, а также Береговую – на Первую и Вторую. (Ныне они, Береговые, снова воссоединились и назвались ул. М. Джалиля). Но чувствуется что-то «неладное» в конфигурации улиц: сходятся тут они лучами почти в одну точку, даже ул. Татарская смотрит-косится сюда же. Это направление диктовал им Исток.

Вернемся к мосту на Московском тракте. Возле моста в XIX веке была сторожевая городская будка. А вот заставные столбы при въезде в город находились против северо-восточного угла ул. Симоновской (Учебной) и Московского тракта. Нынешние столбы, губернаторские, у театра – почти копия тех столбов (единственно сохранившаяся фотография есть у Бакшта).

Мостик через Исток на Татарском переулке в XIX веке был только пешеходный, сделанный Дистлером для того, чтобы клиенты к нему шли в баню. Кстати, пожар 1882 года уничтожал весь Заисток, так как пожарники не могли попасть туда с машиной. Как говорится, у воды и без воды.

Зато зимой добровольное пожарное общество устраивало на Источной каток. Вход был с ул. Источной. Играл оркестр, сыпались веером бенгальские огни. А кроме них, в центре катка полыхал керосиново-калильный фонарь в 1200 свечей.

Есть за Истоком еще одно, к счастью, еще живое, Мавлюкеевское озеро. Но, к сожалению, этимологию его объясняют примитивно. И это частенько бывает: когда не владеют истиной, то сваливают на «разбойника». И как-то забывают о том, что в середине XIX века старостой мечети был уважаемый человек Мавлюкеев.

Подобным же образом объясняется «этимология» Мухинского бугра. Опять «разбойник»... Хотя вполне могла быть заимка на бугре у достопочтенного мещанина Мухина, владевшего несколькими домами на ул. Шишкова, 1.

А староста мечети Мавлюкеев мог иметь заимку на задах Белой мечети, построенной в начале XX века.

Перейдем теперь через Ушайку на ту сторону. Самое ближайшее там озеро – Вильяновское. Названо было по имени купца, жившего за ним. Вильяновской называлась его заимка, а затем и переулок Вильяновский (ныне Дербышевского).

Вильяновское озеро когда-то соединялось с Томью, это место слияния с рекой находилось в самом начале Русаковского переулка (ныне Ванцетти). Тянулось оно на север параллельно ул. Духовской (ныне К. Маркса), пересекало Вильяновскую, а точнее, отделяло последнюю от ул. Дальне-Ключевской. Далее оно доходило до Войниковского (Тихого) переулка, шло вдоль него. Там озеро питалось очень мощным Дальним ключом. Так было в XIX веке. Еще в 1896 году мещанин Борисов на углу пер. Войниковского и ул. Миллионной выстроил номерную баню и хвалился: «У меня чистая-чистая вода!». Святость Дальнего ключа подчеркивалась не только наличием здесь часовни. Тут, у ключа, в доме Пастуховой сто лет назад действовал своеобразный очаг культуры – самодеятельный драмтеатр.