Можно сказать, что юридическое равенство полов достигается с предоставлением женщине избирательных прав. Только участие женщины во власти обеспечивает принятие законов, гарантирующих ей равноправие в отношениях собственности, в браке, в свободном выборе профессий, в получении полноценного образования и т.п. Поэтому вызов, брошенный в 1776 г. Абигейл Смит Адамс, которую считают первой американской феминисткой, ее вошедшей в историю феминизма знаменитой фразой: «Мы не станем подчиняться законам, в принятии которых мы не участвовали, и власти, которая не представляет наших интересов», вполне понятен. Довольствоваться влиянием лишь на того, кто персонифицирует государственную власть, не имея доступа к самой власти, женщина уже не хочет.
Первыми избирательное право получили имущие женщины в Новой Зеландии в 1893 году и в Австралии — в 1902. Позже избирательное право получили женщины ряда европейских стран (в Финляндии — в 1906, в Норвегии — в 1913, в Дании и Исландии — в 1915, в России — в 1917, в Канаде — в 1918). В 1919 право голосовать добились женщины Австрии, Германии, Нидерландов, Польши, Швеции, Люксембурга, Чехословакии, в 1920 году — США, в 1922 — Ирландии, в 1928 — Великобритании, в 1931— Испании и Португалии. Сегодня участие женщины во власти считается нормой, женщины получают министерские портфели (включая портфели министра обороны), возглавляют правительства, становятся главами государств.
В целом в органах государственной власти женщина продолжает уступать мужчине, однако ее влияние на общество определяется не только числом министерских должностей и количеством мест в национальных парламентах. Высшая форма власти, как уже говорилось здесь,— это власть над умами и душами. Между тем сегодня именно женщина доминирует там, где они еще только начинают формироваться. Впрочем, «доминирует» — совсем не то слово, которое характеризует ситуацию.
На январь 2010 года в России насчитывалось 1,36 млн учителей и 13,36 млн учеников, которые распределялись по 53 тысячам школ (из них 34 тыс. сельских и 19 тыс. городских).
Весьма характерно возрастное распределение учительского контингента. Выступая в Российском педагогическом университете имени Герцена (21 янв. 2010 г.), Президент Медведев отметил, что из общего числа школьных учителей молодые педагоги составляют лишь 7—12%[523]. При этом подавляющее большинство педагогов — это женщины. По данным Российской газеты, численность учителей-мужчин в 2004 составляла 13,77 процента. Более свежих данных нет. Больше всего мужчин в образовании Дагестана (35,69%), Чечни (21,01%) и Якутии (20,07%). Меньше всего в Карелии (7,63%), Свердловской (8,43%) и Московской областях (8,69%)[524]. Учителя-мужчины — в основном преподаватели труда, физкультуры, ОБЖ. По данным на 2008 год количество женщин составило около 87,4% от общего педагогического состава в средних классах (причем в городах их число еще больше — 92%[525]). Среди учителей младших классов эта цифра доходит до 98,2%
Впрочем, тенденция феминизации образования наблюдается не только в России, но и в большинстве других стран. Так, «Привлечение женщин к преподаванию в школах началось еще в первые десятилетия XIX века. Согласно статистическим данным Общества Высшего Женского образования, к 1850 году женщин-школьных учителей было в 2 раза больше, чем мужчин. В школах Филадельфии, например, в 1842 году работали 699 учительниц и 82 учителя. Во время гражданской войны, когда значительная часть мужчин находилось в армии, число женщин-учителей возросло, и впоследствии, в 1870 году, 3/5 учителей составили женщины. В 1898 году в общественных школах обеих ступеней 67.8% учителей составляли женщины, в частных и общественных средних школах их было 53.8%»[526]. В американских школах сегодня женщины составляют от 65 до 70% учителей, в Европе — от 65 до 85%. В системе образования Германии в 2010 году только 1 из 10 учителей начальной школы был представителем сильного пола, а среди учителей средних классов только каждый четвертый. За последние 20 лет с 40 до 20% снизилось и число юношей, поступавших в вузы по педагогическим специальностям.
Принято считать, что такое положение вещей объясняется низкой зарплатой (на нее, кстати, жалуются не только российские педагоги) и связанной с этим низкой престижностью учительского труда. Поэтому честолюбивый мужчина оказывается вынужденным связывать свои представления о карьерном росте с другим поприщем. Не забудем и о том обстоятельстве, что прежде всего на него возлагается обязанность кормить семью. Однако отсутствие мужчин в школе не может быть объяснено только этими факторами. Молодому выпускнику педагогического вуза влиться в женский коллектив трудно еще и по той причине, что свойственное мужчине честолюбие не может не вступить в конфликт с инстинктом женщины, привыкшей видеть в его поколении еще не завершившего свое развитие ребенка. Необходимо обладать особым складом характера и достаточно крепкой психикой, чтобы устоять перед напором женского покровительства, сопряженного с женским же авторитаризмом. В особенной мере это трудно человеку, который сам воспитывался в неполной материнской семье и переполненной женщинами-педагогами школе,— ведь на протяжении всей его жизни ему прививались, как правило, прямо противоположные тем, которые требуются в этой ситуации, качества. Под давлением женского воспитания ему, вместе с такими, несомненно нужными и мужчине, как прилежание, усидчивость, прививались девичья застенчивость, девичье же стремление понравиться, отсутствие протестных установок, смещенный в сторону послушности баланс между нею и самостоятельностью, склонность подчиняться, а не управлять и т.п..
Следствия феминизации школьной педагогики отчетливей всего проявляются в отечественной действительности. (Но при этом вовсе не следует думать, что российские реалии являются экзотикой для зарубежных образовательных систем, унаследовавших европейские культурные традиции.) О специфике оценки, которую дает женщина-педагог опекаемым ею, достаточно красноречиво говорят списки школьных медалистов, среди которых число юношей составляет менее четверти. Так, по данным официального портала органов государственной власти республики Карелия, в 2013 г. из 111 участников торжественной церемонии вручения золотых медалей «За особые успехи в учении» было только 27 юношей. Из 15 человек, которым золотая медаль вручалась в своих районах,— лишь 3[527]. Выборочные данные по московским и петербургским школам показывают примерно такое же соотношение. Другими словами, свидетельствуют о тотальном превосходстве девичьего интеллекта и девичьих талантов. Так, на официальном сайте школы № 617 Санкт-Петербурга из 9 золотых медалистов, награжденных в 1999—2013 гг. нет ни одного юноши; из 23 серебряных — только 2[528]. На официальном сайте школы № 426 г. Москвы из 58 медалистов 1987/1988—2012/2013 годов мужских имен — 11[529]. В списке выпускников 11-х классов общеобразовательных учреждений Западного учебного округа 2012 года, награжденных серебряной медалью «За особые успехи в учении» (Приложение № 1 Западного окружного управление образования департамента образования города Москвы от 19 июня 2012 г.) из 14 имен — 3 мужских. Из 27 золотых медалистов (Приложение № 2) — 5[530]. При этом из 20 призеров окружного тура Всероссийской олимпиады школьников 7—8 классов 7 мужских имен. Меж тем не секрет, что к старшим классам превосходство девочек в интеллектуальном развитии начинает сокращаться.
На этом фоне кажется совершенно необъяснимым парадоксом, то обстоятельство, что из 79 учителей-победителей региональных конкурсов субъектов Российской Федерации 52 конкурсанта — представительницы прекрасного пола, 27 — мужчины, победу же одерживает один из них. Всего (на 2011 год) за 20 с лишним лет существования конкурса 83 % победителей конкурса — мужчины.
Впрочем, не следует думать, что представление к государственным отличиям за успехи в учебе как форма оценки «среднестатистического» развития полов является следствием недостаточной квалификации учительского состава и уж тем более — его недобросовестности. Подсознательные предпочтения педагога-женщины, конечно, могут играть определенную роль, но отнести все только на них не представляется правильным. Скорее дело в другом, прямо противоположном, если угодно,— в излишне добросовестном подходе к воспитательному процессу. Просто в системе ценностей женщины мир и спокойствие, стабильность и порядок занимают значительно большее место, чем в системе ценностей мужчины. Мужчина — бунтарь по природе, поэтому чрезмерная инициативность мальчишек не вызывает его протест, тем более, если она направлена на поиск истины. Природа женщины, напротив,— в сохранении сложившегося порядка вещей, и это — одна из ее добродетелей. Однако в этом же и недостаток: знание, навсегда усвоенное женщиной, в гораздо большей мере, чем у мужчины, обретает ранг не подлежащего пересмотру Абсолюта, и попытка усомниться в его незыблемости, равнозначна посягательству на всю систему ценностей. Всё нарушающее порядок в ее глазах подлежит осуждению, а значит, и такая выходка требует властного вмешательства. Между тем только власть самца опирается на силу, власть мужчины — прежде всего на знание, и, привыкший доминировать именно здесь, мужчина будет искать способ доказательного опровержения даже откровенного интеллектуального хулиганства. Женщина скорее прибегнет к авторитарному его подавлению, которое должно встречать любое хулиганство вообще. Поэтому в окружении учителя-женщины режим наибольшего благоприятствования в развитии (в том числе и в развитии интеллектуальном) создается прежде всего для девочки. Что же касается мальчика, то заметная часть педагогической энергии расходуется на его «исправление». Меж тем ограничение его активности рамками, в которых развивается противоположный пол, ориентированный скорее на заучивание материала, нежели на понимание предмета, не может не сказаться и на развитии творческой инициативы.
Разумеется, природу не переделать, время так или иначе возьмет свое, и в университетских группах интеллектуальными лидерами (даже при отсутствии перспектив на «красный» диплом) станут юноши. Сама жизнь исправит многое и в их характерах, и в режиме формирования их способностей. Но все же лучше, чтобы университеты перенимали эстафету образования, а не занимались переделкой и исправлением того, что формировалось одиннадцатью годами школы.
