Передача статуса

Вместе с тем мы помним, что социализация новых поколений не сводится к освоению «техники» жизни в социуме, усвоению минимально необходимого информационного пакета, обеспечивающего самостоятельность. Кроме этого, существует и такая материя, как социальные связи.

Выше говорилось о том, что порождает их. Прежде всего, они формируются там, где возникает необходимость координации работы исполнителей, занятых в технологически смежных или зависимых друг от друга процессах, которые отделены пространственно-временными барьерами. В свою очередь, взрывное умножение и новых видов деятельности, и этих барьеров порождает специализацию человека, а вместе с нею — необходимость отчуждения, распределения и обмена ее продуктов.

Еще на заре собственно человеческой истории управление координацией распадающегося на отдельные сегменты производства, отчуждением, распределением и обменом его результатов становится одной из ключевых функций, залогом совместного жизнеобеспечения. Дальнейшее же развитие социума и усложнение производства приводит к выделению этой функции в совершенно самостоятельный род деятельности, который со временем порождает свои «технологические секреты», свою культуру, вернее сказать, новый сегмент единой культуры социума. Этот сегмент, в свою очередь, становится предметом специального обучения. Поэтому, даже там, где патриарх перестает быть живой «флешкартой», хранящей программный код жизнеобеспечения своего семейства, от него продолжает зависеть все. Это обусловлено тем, что только отец семейства остается единственным носителем тайны управления — специфической технологии объединения совместных усилий на достижение общей для всех цели. Но кроме абстрактного содержания секретов такой технологии, именно он замыкает на себя вполне осязаемые социальные контакты, с помощью которых частная повседневность его «дома» встраивается в единый поток интегральной жизни социума. А значит, и передача наследия новому поколению не сводится к абстрактному обучению, но требует практического переключения всей их совокупности на его преемника. Характеризуя это обстоятельство, М.Блок писал: «…решающим при выборе был еще один обычай, к которому прибегала и церковь с тем, чтобы свести на нет игру случая: обычно еще при жизни настоятель приучал своих монахов к тому, кого избирал своим преемником. Так поступали, например, первые аббаты Клюни, крупнейшего из монастырей. Точно так же короли еще при жизни получали от своих подданных согласие на приобщение одного из своих сыновей к королевскому достоинству, что означало — в случае, если речь шла о королях, — немедленную сакрализацию»^[446].

Повторим, система социальных контактов, которые замыкаются на него, включает как «внешние», так и «внутренние» интеграционные связи. Именно они определяют положение главы семейства как в его собственном «доме», так и в обществе, другими словами, формируют его внутрисемейный и социальный статус. Обучение технике пользования этими контактами и их переключение на своего наследника и есть передача статуса, форма сохранения своих позиций в структуре социума. Поэтому, даже там, где основная тяжесть социализации новых поколений перекладывается на сертифицированного социумом посредника, нуклеарная семья продолжает активно участвовать в межпоколенной коммуникации и определять общую стратегию ее развития.

С выделением управления в самостоятельный вид деятельности, и его «техника», и вся система обеспечивающих социальную интеграцию контактов становятся самостоятельным предметом культурного достояния. Не случайно искусство управления со временем становится наукой. Значимость этого института практически незаметна на низовом уровне организации социума, но чем выше статус «дома», тем более весомым становится и содержание информационного пакета, и роль того терминала, на который замыкаются социальные связи. С восхождением на верх социальной пирамиды все бóльшие массы и гораздо более могущественные силы вовлекаются в единый процесс интеграции, а значит, резко вырастает социальная ответственность тех, кто призван объединять усилия низовых звеньев и одновременно интегрировать их в единую структуру социума. Поэтому и сама процедура передачи не может не обрастать известными условностями.

Только на первых этапах развития феодального общества, в раннефеодальных (V—IX вв.) и вассально-сеньориальных (X—XIII вв.) монархиях статус каждого звена социальной структуры определяется размером той доли интегрального ресурса социума, которая оказывается в его управлении. Другими словами, только размером собственности (и, разумеется, способностью к ее защите оружием). Но уже здесь собственность отделяется от пользования, а их субъекты до некоторой степени противопоставляются друг другу. Поэтому только основание социальной пирамиды, где преобладает домовое натуральное хозяйство со слабой потребностью в обмене, не заинтересованное в разделении труда и расширении товарных связей, оказывается в полной зависимости от сохранения всей суммы практических ремесел, целостности наследования их технологических секретов. Каждый следующий уровень озабочен совсем другим — полнотой и эффективностью интеграции низовых звеньев. К тому же с распадом античных государств нормы публичного права вытесняются частно-правовыми, начала индивидуального договора становятся на место общего закона, а личная зависимость — на место гражданства. Отсюда каждый сеньор вынужден брать на себя решение главным образом этой задачи. Неслучайно долгое время «в общественном сознании абстрактная идея власти воплощалась в лице конкретного правителя»[447], но для этого каждый правитель должен быть заранее подготовлен к своей будущей роли.

Другими словами, он должен в полной мере владеть искусством управления. Ведь там, где собственность отделяется от пользования, это может стать критическим.

Несмотря на всю вневещественность, передача ключей управления оказывается гораздо более болезненным вопросом для социума, чем даже сохранность любой технологии. Правда, бытует мнение, согласно которому передача статуса происходит едва ли не автоматически. В пример приводится наследственная монархия, обычаи аристократических родов; только в низшем классе формируется система гиль­дий и обучения ремеслам. Однако в действительности ни о каком автоматизме не может быть речи и в этом сегменте преемственности культурного достояния; передача управления представляет собой сложноорганизованный процесс, который не протекает сам по себе. К тому же, чем выше статус, тем более строгие требования предъявляет к нему социум.

Между тем в семье нового типа механизмы обеспечения преемственности освобождаются и от этой функции. Пусть в Средние века даже низовые уровни городского и государственного управления передаются по наследству, с ростом городов и централизацией государств возрастающая сложность функций, умножение знаний, необходимых для их исполнения начинают требовать специального обучения, которое уже не может обеспечить отец семейства. Поэтому и здесь в механизм обеспечения преемственности вмешивается социум.

Строго говоря, начало этого вытеснения мы видели еще в табличках «шурпу» и древнеегипетских текстах. Но там не только сын находится в родительской власти — учитель (в известной, разумеется, мере) подотчетен ему же, и, если не «гиппопотамовая плеть» то что-то другое вполне способно привести в чувство и того. В сфере обеспечения преемственности различие между патриархальной семьей и семьей нового типа проявляется в том, что в одном случае сертифицированный социумом посредник подвластен родителю, а следовательно, является его «продолжением», в другом — становится вполне самостоятельной величиной даже там, где за обучение берутся деньги.

В конце XI — начале XIII вв. в Западной Европе появляются первые университеты (1088 — Болонский, уже в 1096 г. ведется обучение в Оксфорде, 1209 — Кембридж, 1215 Сорбонна, 1218 — университет Саламанки и т.д.). Им предшествовали такие образовательные центры, как, подобные Клюнийскому, монастырские ордена, но крупнейшие из светских университетов начинают играть куда более значимую роль в жизни европейских государств. Университеты оказывают влияние на формирование всей западноевропейской цивилизации, их власть нередко оказывается сопоставимой с властью церкви.

Вмешательство социума в систему обеспечения культурной преемственности проявляется и в появлении книгопечатания, благодаря чему возможности межпоколенной коммуникации существенно расширяются. Формирование столь мощного и могущественного института делает невозможным подчинение его агентов родительской власти тех, кого они учат. Тем более, что статус образовательных центров, их профессоров, да и самих студентов подкрепляется не одним авторитетом знания, но и императорскими указами. Так, указ Императора Священной Римской империи Фридрих Барбароссы ставит под особое покровительство студентов, уезжающих учиться в чужие земли. Тем же указом многие из них освобождаются от круговой поруки по долговым обязательствам и от подсудности городским властям. «Прагматическая санкция» Католических королей, обнародованная в Санта-Фе в 1492 году, подтвердила, что студенты исключаются из сферы действия общего правосудия и подчиняются исключительно своему, назначавшемуся папой, «эколятру», в обязанности которого входило защищать все права и прерогативы студентов, среди которых было освобождение от воинской службы и всех налогов, касавшихся их личности и их имущества»[448]. Студенты переводились под юрисдикцию собственных профессоров или местного епископа. Социальный статус самих профессоров становится сопоставимым со статусом аристократов. Перед многими из них начинают заискивать даже самые могущественные персоны.

Разумеется, это не мешает нобилитету контролировать процесс обучения своих сыновей и даже ставить свои условия их наставникам. Но подготовка молодого человека, которому предстоит занять не самую высокую должность, уже неподконтрольна и тем более не подвластна родителю. Поэтому можно утверждать, что в семье нового типа перестает быть его исключительной прерогативой и передача статуса.

Таким образом, в целом, в системе государственного и городского управления передача даже «наследственных» должностей от отца к сыну ставится под контроль социума. Глава семьи постепенно утрачивает статус наследственного координатора социальных функций в том или ином сегменте общественной жизни, и к Новому времени родитель практически полностью вытесняется из процесса передачи статуса. Только высшая аристократия сохраняет свои позиции в межпоколенной коммуникации.