Практическое мифотворчество, или заклятия Зомби

Однажды в интервью меня спросили, почему на своих семинарах, в своих статьях и телепередачах я столько времени уделяю феномену Зомби. Что может быть общего между древними поверьями и современной наукой о человеческой психике?

Оказывается, общее есть. Времена конъюнктурны, но время вечно, и явления, меняя форму, оставляют содер­жание прежним. Современный психопрограммист отли­чается от архаического жреца лишь тем, что носит мод­ный костюм и цитирует не священные письмена, а науч­ные источники. Когда же дело доходит до работы, то он волей-неволей прибегает к тем же механизмам воздей­ствия, что и его древний коллега. И воздействует он на те структуры души человеческой, которые являются об­щими для всех нас, несмотря на индивидуальное разно­образие каждого. Эти структуры заложены в глубинах Бессознательного и представляют собой так называемую археопсихику, обнаруженную еще Фрейдом и Юнгом.

В каждом из нас живет память о тех переживаниях, ко­торые зародились еще в доисторические времена, в эпоху племенного первобытного существования. И каждый из нас несет в себе эти переживания, правда, находящиеся в законсервированном состоянии. Однако при опреде­ленных обстоятельствах они способны актуализиро­ваться и вырваться наружу, захлестнув с головы до ног своего носителя. Иногда такие события приключаются с отдельными людьми, иногда с целыми группами, спло­ченными коллективами, иллюстрацией чего может по­служить пример фашистской диктатуры 30-х годов в Гер­мании.

Совершенно очевидно, что наша цивилизованная душа на определенных этажах своей организации прак­тически ничем не отличается от души дикаря, подвер­женного всевозможным колдовским влияниям. А колдовство и магия — это прежде всего искусный способ манипулирования человеческим поведением. Чем, соб­ственно, и пользовался племенной колдун, делая из людей «живых мертвецов», то есть Зомби. Человека как бы убивали, то есть создавали видимость его смерти путем погружения в глубокое летаргическое состояние с помощью сильнодействующих наркотических средств. На этом этапе делалось внушение, которое затем по пробуждении начинало действовать как постгипнотическая программа. Такой человек уже не способен проявлять самостоятельность, ибо он напрочь лишен критической функции интеллекта. Став в буквальном смысле биороботом, он попадает в полную зависимость к своему повелите лю и готов исполнить его любое приказание. Например убить. После того как зомби выполняет задание своего хозяина, он уничтожает себя. Есть, например, данные что целые отряды зомби участвовали во время войны во Вьетнаме, а также во время событий в Персидское заливе.

Зомбировать можно любого человека, причем вовсе не обязательно вводить ему программу убийства. Можно, скажем, ввести программу самоубийства — при этом не остается ни улик, ни следов. Вспомним загадочные самоубийства партийных и военных бонз после некоторых политических событий, происшедших не так, И это так же реально, как реальна сама возможность воздействия одного человека на другого. Есть объективные законы и объективные механизмы, которые работают. Мы, психотерапевты, знаем эти законы и используем их во благо пациентов. Одними и теми же методами можно человека исцелить, а можно и убить. И, для чтобы осуществить последнее, вовсе не обязательно прибегать к мерам физического порядка. Можно более изощренным и безопасным с точки зрения закона способом лишить личность воли, ввергнуть ее в пучину депрессии или пьянства или же подчинить полностью себе.

Сказанное, казалось бы, не стыкуется с одним положением гипнологии, согласно которому внушение, противоречащее моральным установкам личности, не реализуется, а если подобные попытки и происходят, то субъект быстро выходит из гипнотического состоя

Но кто знает, каковы наши истинные установки, импуль­сы, побуждения? Ведь даже душа ребенка, как это пока­зали психоаналитики, полна напряжения и агрессии. Кому доподлинно известны глубины нашего подсозна­ния с таящимися там силами? Основное время за всю свою историю человечество провело в войнах. Чем это можно объяснить, если не жаждой разрушения? Следу­ет помнить, что в натуре человеческой живет и часть на­туры животной. Преодолели ли мы зверя в себе или он только посажен в клетку? Внушение, проникнув в под­сознание, может снять запоры с этой клетки. Так что мне­ние относительно недееспособности внушения, противо­речащего нравственным установкам личности, увы, оши­бочно.

Принимая это все во внимание, становится понятным, кому нужны подобные знания и навыки, которые могут быть использованы в самых различных сферах челове­ческой деятельности и преследовать весьма определен­ные цели. Например, в мире политики, где серьезные и далеко небезопасные игры являются его неотъемлемой частью, предполагают использование самых различных методов и средств, которые отнюдь не всегда безобидны. И в данном случае психогенное воздействие может быть направлено как на предполагаемых конкурентов, зада­вая им, предположим, программу самоубийства или са­моразрушительного поведения, так и на толпу людей, чьи голоса столь высоко ценятся в период избиратель­ных кампаний.

Нередко к приемам психопрограммирования прибе­гают и некоторые фирмы с целью вербовки сотрудни­ков или устранения все тех же конкурентов. Я отнюдь не утверждаю, что все люди этих социальных кланов идут или обязательно пошли бы на это. Но тем не менее следует учесть, что в наше время, к сожалению, появи­лось достаточно приверженцев нечестной игры, которые охотно прибегают к услугам специалистов по зомбированию.

Разумеется, значение этого термина в настоящее время расширилось, и его вполне обоснованно можно использовать в качестве наименования определенного синдрома. В психиатрии немало подобных случаев, когда тот или иной симптом носит имя исторического или литературного персонажа. Например, известен синдром Герострата, который проявляется в импульсивной тяге к разрушению произведений искусства. Симптом Плюшкина вряд ли стоит пояснять. Синдром Зомби весьма актуален в наши дни и представляет интерес как для клинической, так и для социальной психиатрии. Конечно, г внешне изменился по сравнению с той формой, в которой существовал когда-то, но его сущность осталась прежней — психогенное программирование. 1

Современная техника подобного программирования редко использует наркотические средства, обходясь лишь возможностями психологического воздействия, которые могут быть применены в процессе обычного разговора с помощью методик скрытого внушения или вставленных команд. Здесь срабатывают психодинамические механизмы, которые регулируют взаимоотношения знания и подсознания. Если внушение достигает подсознания, то оно срабатывает. Первая задача оператора, то есть человека, производящего внушение, заключается в том, чтобы обнаружить лазейки, ведущие в подсознание, минуя цензуру сознательной части психики. Через эти каналы-лазейки и посылается необходимая информация в закодированном виде. Так на уровне, недоступном осознанному восприятию, происходит мощное программирование.

Одним из приемов, приводящих к такому результату является подстройка, или присоединение, — имитация своим поведением поведения партнера. Внешне он проявляется как повторение жестов, поз, темпа речи и дру­гих манер собеседника. В подобной имитации заложен глубокий эволюционный смысл, так как она представля­ет собой мощный механизм выживания. В мире живот­ных во время брачной игры больше шансов на успех име­ет прежде всего тот самец, который лучше подстраивает­ся к самке. А влюбленные пары являются зеркальным отражением друг друга. Психологический же смысл по­добных действий в том, чтобы вызвать доверие и чувство симпатии. Нашей душе льстит, когда нам подражают, и тогда мы «таем» и теряем бдительность. Логика здесь проста: если нам кто-то подражает, значит, мы кому-то нравимся. А нам всегда приятно, когда мы нравимся. И, как правило, нам больше нравятся те, кому мы нравим­ся сами. Такова человеческая природа, и психопрограм­мирование умело играет на ее слабых струнах. Суть в том, что мы сознательно подражаем, чтобы затем бессозна­тельно подражали нам. Еще В. Бехтерев указывал, что ме­ханизм внушения зиждется на подражании. Он был глубо­ким знатоком человеческой натуры и вдумчивым, тонким наблюдателем. Он уловил эту взаимосвязь и блестяще использовал в своей практике. Как гипнотизер, он, по свидетельству очевидцев, творил чудеса и в этом деле не имел себе равных.

За присоединением к человеку следует его ведение. Когда оператор уже подстроился, он затем проверяет, на­сколько эффективным оказалось его присоединение, ис­пользуя для этого довольно естественные маневры — меняя манеру своего поведения. К примеру, если он ме­няет позу, в которой находится его собеседник, и замечает, что последний повторяет его действия, то присоеди­нение удачно. Это означает, что тот, с кем общается оператор, загипнотизирован. Он продолжает вести себя как обычно, не отключаясь и не проявляя никаких особен­ностей транса, но его подсознание находится «на крючке». А теперь посмотрим, что получается, — если человек склонен подражать чьим-либо действиям, то он способен воспроизводить чьи-либо слова.

Теперь только остается закодировать информацию которую необходимо ввести в мозг предполагаемой жерт вы, с тем чтобы в нужный момент, оживляя данный код, в активизировать конкретную программу. Убийство, например. Или самоубийство. Подобное кодирование закрепляется с помощью техники так называемых якорей. В нейролингвистическом программировании якорь определяется как фрагмент переживания, способный вызвать все переживание в целом. Таким якорем может быть любой жест, слово или просто телефонный звонок. В нужный момент оператор с помощью якоря оживляет код и включает тем самым программу, выводя ее на режим реализации. Человек превращается в запрограммированного биоробота. Внешне он не имеет сходства с персонажем из романа ужасов — нет у него ни мертвенного остекленевшего взгляда, ни механической походки на негнущихся ногах, ни прочих аксессуаров данного жанра. Для профессионально невооруженного глаза подобный субъект мало чем отличается в поведении и облике от обычных людей. Он ест, пьет, общается, пытается думать, планировать, но просто в какой-то момент выбрасывается из окна, или направляет машину под откос, или погружается в беспробудные запои.

Техника якорей также применяется и при мгновенном внушении. Дело в том, что наше сознание выстраивается стереотипы, шаблоны, которые играют роль своеобразного защитного экрана, блокирующего поток «неблагонадежной» информации. Человек так устроен, что стремится к определенности и избегает неопределенно так как последняя вызывает у него чувство тревоги. Именно таким образом природа нас программирует, чтобы наша адаптация к внешней среде проходила более успешно. Ломка стереотипа приводит к нарушению балан­са в соотношении Сознание — Подсознание, и человек автоматически впадает в транс — тоже своего рода за­щитный механизм, возникший еще в процессе эволюции, когда одни животные спасались бегством, а другие — по­гружением в неподвижное состояние, ступор. С другой стороны, если субъект находится в состоянии транса, то любое внушение, произведенное оператором, начнет ра­ботать. Но поскольку состояние транса во время шока длится считанные секунды, то тут необходимо кодиро­вать свое внушение или произносить очень быстро в виде односложных команд. Каждый сможет проделать про­стой эксперимент при рукопожатии, например. Когда руки приветствующих близятся навстречу друг другу, кто-то в последний момент резко убирает свою. В это время рука партнера неподвижно застывает в воздухе, а сам он словно впадает в легкое оцепенение. Через пару секунд он вернется в свое обычное состояние, но пока он в трансе. И в этот миг ему можно задать любую про­грамму.

В моей врачебной практике первый случай синдрома Зомби был зарегистрирован четыре года назад.

 

Пациент Михаил Д. обратился ко мне с жалобами на чувство тревоги, ощущение внутреннего напряжения оттого, что кто-то за ним наблюдает. Характер подоб­ных жалоб сам по себе настораживает, так как доволь­но часто он является признаком начального этапа бре­да. Этот этап определяется как параноидальный. Он еще не является в полном смысле бредом, которому прису­ща стойкая система убеждений, не поддающихся кор­рекции. Но если на этом этапе не проводится терапев­тическая работа, то он быстро перерастает в паранои­дальную фазу — фазу систематизированного бреда, когда на смену смутным и тревожным подозрениям приходит прочная уверенность в том, что за больным следят или каким-то образом на него воздействуют.

Тогда такой человек обнаруживает вокруг себя скрытых или явных «врагов» и в конце концов становится «преследуемым преследователем». В таком состоянии он представляет собой выраженную социальную опасность, так как по своим болезненным мотивам он может пойти на самые крайние меры, вплоть до убийства ни в чем не повинных людей.

 

Как правило, наличие бреда сопровождается трасформацией личности в сторону ее расщепления, дискоординации. По-гречески расщепление звучит как схи зис, и потому подобный процесс получил название шизофрении, или схизофрении (schizo — раскалываю, расщепляю, phren — душа). Шизофрению принято считать эндогенным заболеванием — то есть таким, при котором внешние, видимые причины, вызывающие его, отсутствуют. Эндогенный процесс обусловлен внутренними, неуловимыми сдвигами, в отличие от психогенного, при котором болезненное состояние вызывается психотравмирующим фактором и зачастую при устранении этого фактора прекращается.

Что же касается пациента Д., то нюансы его состояния можно было квалифицировать как начальную стадию шизофрении, учитывая к тому же тот факт, что его переживания возникли внезапно, без каких-либо провоцирующих влияний.

Однако более пристальное диагностическое исследование заставило исключить этот предполагаемый диагноз. Во-первых, отсутствовали признаки личностных изменений по типу дискоординации механизмов душевной деятельности. Во-вторых, обращало на себя внимание то, что пациент с полной критикой относился к своему состоянию. И наконец, в-третьих, используя свободных ассоциаций и углубленного воспоминания мы обнаружили психогенный фактор, которым оказался сослуживец Михаила, его знакомый. Оба они работали в одной фирме, и кому-то из них предстояла длитель­ная заграничная командировка. Но окончательного ре­шения о том, кто из них должен был поехать, еще не было принято. Однажды сослуживец пригласил Михаи­ла на вечеринку, где тот встретился с человеком, пред­ставившимся школьным товарищем хозяина дома. Ве­черинка прошла свободно, весело, раскованно, только иногда Михаил испытывал «странные» ощущения — будто незнакомец слишком пристально к нему присмат­ривался. Впрочем, эти впечатления были столь ми­молетны, что мой будущий подопечный не придал им слишком большого значения, считая их появление след­ствием усталости и перенапряжения, накопившихся на работе. На следующее утро возникновение нехарактер­ной для него тревоги он приписал тому, что вчера не­сколько перебрал. Всю неделю он испытывал легкое тре­вожное состояние, которое скорее проявлялось в виде «смутной внутренней тяжести», нежели в форме откры­тых страхов и опасений. В конце недели его сослужи­вец привел с собой «школьного товарища», и Михаил при встрече с ним почувствовал значительное облегче­ние, словно сразу что-то отпустило. Он вскользь отме­тил это про себя, но не связал со встречей. Так повтори­лось несколько раз. Облегчение наступало только тогда, когда он встречался с этим человеком, но вне общения с ним он продолжал испытывать ощущение нарастающей тревоги. Это тягостное состояние в психиатрии обозна­чается как трема —нарастающее чувство напряженнос­ти, тревоги, таящейся угрозы, страха, подобное переживаниям гладиатора перед выходом на арену.

Пытаясь как-то разобраться в себе, он не находил при­емлемых вариантов объяснения и в конце концов решился обратиться к специалисту.

После анализа ситуации стало ясно, что в данном случае потребуется новый подход к его лечению. Мне пришлось взяться за изучение дополнительных материа­лов, касающихся феноменов психических воздействий, так как применение методов традиционной психиатрии таких, как гипноз, внушение, оказывалось явно недостаточно. Прорабатывая источники по магии, биоэнергетике, эзо­терическим дисциплинам и сопоставляя их с новейши­ми достижениями в сфере психотехнологий — нейро-лингвистическим программированием, эриксоновским гип­нозом, я обнаружил их несомненное сходство. Сравнение приемов древнего зомбирования и современного про­граммирования убедило меня в их полной идентичности.

Следовательно, состояние моего пациента можно мета­форически определить как синдром Зомби, причиной возникновения которого явилось негативное психоген­ное программирование.

Правильно поставленный диагноз — половина успеха терапии. Но передо мной простиралась еще одна полови­на, которая ставила вопросы: как лечить? чем лечить? на­сколько объективно опасно состояние пациента?

Применение традиционного гипноза не дало резуль­татов в силу недостаточной внушаемости и гипнабельности пациента. Психоаналитическую терапию вскоре пришлось оставить, так как данный случай требовал бы­строй коррекции. Приглашенные экстрасенсы не сдви­нули дело ни на шаг. НЛП не сработало, хотя эту мето­дику я применял в паре с другим профессиональным гипнотизером. Тем не менее, продолжая поиск опти­мальной терапии, опытом проб и ошибок я разработал тактику дезомбирования, которая в конечном итоге из­бавила Михаила от его страданий. Основной в методе дезомбирования является техника расслаивания, дей­ствия которой позволяют разделять психические струк­туры и тем самым выявлять скрытые патогенные зве­нья. Через две недели после начала курса лечения Ми­хаил Д. был вполне здоров и дееспособен. К тому же он теперь обладал пониманием того, что явилось непо­средственной причиной его болезненного состояния — «школьный товарищ» сослуживца оказался оператором зомби-программирования.

Этот случай послужил импульсом, активизировав­шим мой интерес к области психических воздействий и наведенных состояний. Определенный материал давала клиническая практика, где впоследствии мне не раз при­ходилось работать с людьми — носителями синдрома Зомби. Одновременно накапливались данные и из дру­гих источников, из которых можно почерпнуть инфор­мацию о тех, кто охотно прибегает к тактике зомбирования. Довольно значительную часть из этой категории составляют уже нашумевшие и пока еще не нашумевшие всевозможные братства — белые, черные, серые и так да­лее. Тайные общества, секты, ашрамы, используя психи­ческую обработку, пытаются воздействовать на глубин­ные структуры человеческой личности, что может быть достигнуто посредством тонких и скрытых гипнотиче­ских манипуляций. Весьма удобна для этого музыка. Вы включаете кассету, слушаете приятную трансовую мело­дию, ваше сознание постепенно раскачивается на волнах зачаровывающих звуков, в то время как подсознание вслушивается в неслышимые для уха вставленные вну­шения, записанные на ту же кассету. Ситуация весьма напоминает историю с двадцать пятым кадром, феномен которого использовали в скрытой рекламе. Дело в том, что глаз человека воспринимает на экране целостное изображение как таковое, когда оно подается со скорос­тью двадцать четыре кадра в секунду. Технически не­сложно на каждом двадцать пятом квадратике пленки вписать что-нибудь вроде «Пейте Кока-Колу». Для гла­за незаметно, а мозг воспринимает. После просмотра за­хватывающего фильма разгоряченный зритель начина­ет вожделенно мечтать о заветном напитке. Подобная техника используется и в более благих намерениях — при обучении, скажем, иностранному языку. Она подобна скальпелю, который в руках врача исцеляет, а в руках убийцы служит орудием поражения.

Однажды ко мне обратились из Комитета по защите детей, попавших под влияние тех или иных сект. Сопри­коснувшись с данной проблемой, я понял, что она до­вольно близка той, которой занимаются специалисты по дезомбированию, поскольку тут нам тоже приходится иметь дело с психогенным программированием, цель ко­торого более чем ясна — власть. Многие, если не сказать все, новоиспеченные гуру находятся на грани тяжелой психопатологии, куда увлекают и своих последователей. Когда мне приходилось заниматься с ребятами из раз­личных сект, я не раз убеждался в том, что они, лишен­ные своего «Я», твердят заученные фразы, не пытаясь вникнуть в их смысл (подобное явление описано в пси­хиатрии как «метафизическая интоксикация»), и созна­ние их как бы отключено, оно спит. Ясно, что такой чело­век уже не принадлежит себе.

Совсем недавно я закончил исследовательскую рабо­ту, проведенную по просьбе Родительского комитета по защите детей. Мой статус врача самым естественным об­разом подвел меня к тому, что исследования в этой обла­сти сочетались с терапевтической деятельностью, кото­рую я уже обозначил как стратегию дезомбирования.

Разумеется, и речи не могло быть о том, чтобы юные поклонники того или иного культа по своему разумению обратились к психотерапевту. Поэтому, используя самые различные предлоги, родители приводили их ко мне на прием. И конечно же, мое воздействие также должно было быть скрытым (в отличие от случая с Михаилом Д.), по­этому я делал вид, что беседую о погоде, учебе, взаимо­отношениях с окружающим миром. В одних случаях чув­ствовалось большее, в других — меньшее сопротивление, в зависимости от тяжести случая. Встречались и такие пациенты, когда первым моим желанием было отказать­ся от работы, как, например, при встрече с Андреем А., студентом, ушедшим со второго курса института. Его аг­рессивность проявлялась настолько сильно, что контакт представлялся весьма затруднительным, почти невоз­можным. Воинственно настроенный неофит смотрел в одну точку опустошенным взором, по скулам бегали жел­ваки, а его тело словно окаменело. В односложных отве­тах вибрировал еще не до конца прорезавшийся голос. Иногда зловещая улыбка блуждала на его несимметрич­ном лице. Скажет такому гуру: «Отрекись от ближних» — отречется, «Убей себя во имя нашей идеи» — убьет, «Уничтожь другого во имя нашей идеи» — пойдет унич­тожать. Впрочем, он уже отрекся. В родительском доме его удерживала лишь возможность воровать вещи, что­бы относить их в секту.

 

Симптоматика заболевания Андрея А. походила на шизофрению, и в данное время он находился в состоя­нии, близком ступору, с его такими характерными чер­тами, как враждебность, негативизм, ограничение или отсутствие речевого контакта. О шизофрении можно было бы говорить уверенно, если бы подобную симп­томатику не демонстрировало состояние, возникшее вследствие патогенного психопрограммирования. По­этому мне оставалось только дифференцировать про­исхождение симптомов. По мере наших встреч пове­дение моего клиента становилось более раскованным, уходила напряженность, злобность и враждебность ис­чезли. И однажды в разговоре с родителями я услышал, что Андрей перестал посещать то заведение, где его сделали полуавтоматом.

 

Проводя в этом направлении исследовательскую и аналитическую деятельность, я обнаружил, что психо­патогенному воздействию могут подвергаться не только отдельные люди, но и целые группы, о чем я уже упомянул выше. Если же говорить о состоянии нашего совре­менного общества, то, думаю, к нему вполне подошел бы диагноз Социальная Шизофрения. Вспомним, что схизис переводится как распад, расщепление целостных структур, чему, собственно, мы и являемся свидетелями. Помимо всего прочего весьма очевиден наш болезнен­ный комплекс, который можно обозначить как Синдром ТрехД:

1. девальвация — обесценивание;

2. дегенерация — вырождение;

3. деменция — слабоумие.

К сожалению, эта патологическая лавинообразная ре­акция имеет тенденцию к усилению, что само по себе спо­собно повлиять на людей не хуже психотронного оружия.

Чем, например, объяснить возрастающую агрессив­ность наших соотечественников? Можно, конечно, ука­зать на экономические факторы, но экономикой занима­ются те же люди.

И эта же самая психология обусловливает тот инте­рес к таинственному, который активно поддерживается всевозможными курсами, школами и даже академиями, где обучают гипнозу, кодированию, программированию. Меня нередко спрашивают о том, какова вероятность того, что окончивший подобное заведение не станет при­менять полученные знания и навыки во вред другим. Вероятность здесь довольно высокая, если принять во внимание, что какой-нибудь дилетант возьмется напро­палую исцелять всех и каждого, чем, разумеется, и нане­сет вред здоровью окружающих. Но это по глупости, а не злому умыслу. Что же касается профессионального психо­программирования, то в подобных школах этому на­учиться нельзя. Тут нужен частный учитель, заниматься следует индивидуально или по крайней мере в неболь­шой группе, не превышающей семи-восьми человек. И такое обучение стоит недешево. Другое дело, что на­ходятся желающие этому обучить и жаждущие этому научиться. Поэтому подобные команды организуются, но я еще не видел, чтобы они себя рекламировали. По­пасть в такую группу можно, только используя опреде­ленные связи. Что же касается бесчисленных экстрасен­сорных ликбезов с их амбициозным полумессианством, то данные организации вряд ли могут чему-то научить. Но свое определенное воздействие на психику обывате­ля они все же оказывают. Как-то одна знакомая моего приятеля поделилась со мной своими опасениями. Она посещала одну из школ по эзотерике, и однажды руково­дитель курсов заявил, что запрограммирует ее так, что она будет находиться от него в зависимости, и пока он сам не снимет код, никто не сможет разрушить его про­грамму. Перепуганная девушка понятия не имела о том, как ей быть. В данном случае следует прежде всего осо­знать одну народную мудрость: собака или лает, или ку­сает. Зомбирование всегда проводится скрытыми мето­дами. Здесь же наш «мэтр» просто определил высокий уровень внушаемости своей ученицы и начал этим ма­нипулировать, получая удовлетворение то ли своих вла­столюбивых, то ли сексуальных комплексов. А его угроза введения кода представляет собой чистейшей воды блеф, манипулирование. Скорее всего он этого и не умеет де­лать. Но он сумел сделать другое — вызвать веру в свои способности и могущество. Дело в том, что вера челове­ческая является очень удобным источником финансово­го благополучия того, кто эту веру использует. Зачастую различные пособия экстрасенсорной ориентированнос­ти преследуют одну цель — расширить сферу влияния Дилетантов. Вот один из примеров программирования. Человека, который не верит в «сглаз», никто и никогда не сглазит. Если вы не верите в «энергетические под­ключения», к вам никто и никогда не подключится.

Но с другой стороны, применяя тонкие манипулятивные приемы, у человека можно вызвать доверие к по­добным явлениям, и в таком случае какой-нибудь психоэнергоцелитель уже берет контроль над ситуацией и мо­жет оказывать направленное воздействие. В этом и заключается первый принцип шаманизма — включение или отдельного человека, или целого племени в опреде­ленную систему верований (СВ). Причем эта С В явля­ется как бы контрольным пакетом акций, сосредоточен­ным в руках шамана, колдуна или жреца.

Практика любой психотерапии зиждется на этом же законе. Если врач не вызывает доверия пациента и не овладевает его воображением, то ни о каком психотера­певтическом контакте не может быть и речи. Если гип­нотизер не овладел воображением аудитории и не вызвал ее доверия, то его сеанс, скорее всего, провалится.

Негативное психопрограммирование условно можно разделить на два типа: открытое и скрытое. Действие и приемы второго мы уже исследовали выше. Что каса­ется открытого программирования, таковым оно назы­вается потому, что проявляется в явной форме и актив­но стремится к привлечению внимания людей, демонст­рируя себя как таковое. Оно выражает себя в таких формах, как массовый гипноз, — куда входят его следую­щие разновидности:

• «оздоровительные» коллективные сеансы;

• выступления медиумов, колдунов, целителей и т. п.;

• эзотерические выступления и проповеди на сцене;

• рекламная кампания того или иного лидера;

• любое агитационное выступление в условиях массово­го скопления людей.

Задача всех этих открытых программ: завладеть вооб­ражением — вызвать доверие — включить в свою систе­му верований.

Цель: приобрести власть или, по крайней мере, иллю­зию власти.

Здесь, может быть, кто-то меня упрекнет в том, что я расширяю пределы синдрома Зомби, распространяя его на вышеуказанные явления. Предвидя возможность подобных упреков, отмечу, что они представляются мне необоснованными. Чтобы продемонстрировать эту не­обоснованность, обратимся к сопоставлениям.

Человек, подвергшийся зомбированию, уже не при­надлежит себе, он не способен критически оценивать ре­альность и действует в рамках определенной программы, находясь под непосредственным контролем оператора.

Человек, подвергшийся обработке на массовых сеан­сах, уже не принадлежит себе, он не способен критиче­ски оценивать реальность и, действуя в рамках опреде­ленной программы (того же самого внушения, или на­веденного транса), находится под непосредственным контролем оператора.

Как видим, сходство полное.

Другим возможным возражением может стать указа­ние на видимое противоречие между тем, что я описал как осевой признак синдрома Зомби, проявляющийся в форме тревожности, снижения психоэнергетического потенциала, и состоянием людей, присутствующих на коллективных сеансах, которое никак не подходит под это описание, а, напротив, сопровождается эйфорией, эк­зальтацией, экстатической возбужденностью.

К сожалению, противоречие только видимое. И меди­цина никогда не ориентируется на субъективные призна­ки, так как зачастую они искажают объективную карти­ну заболевания.

Больной туберкулезом, к примеру, может испытывать величайшую радость, наполненность силами и необык­новенный душевный подъем в то время, как в его легких уже образовалась каверна величиной с яблоко.

Другой пример. В психиатрии известен такой симптомокомплекс, как циклотимия. Он является яркой ил­люстрацией универсального закона: на смену подъему всегда приходит спад. Чем выраженнее маниакальное состояние, тем глубже окажется депрессия.

Вспомните случаи, как вам было весело на какой-ни­будь вечеринке с обильными возлияниями и как было грустно на следующее утро.

Массовый гипноз вызывает искусственное маниакаль­ное состояние, которое затем неизбежно сменяется по­давленностью. И такому пациенту уже будет казаться, что он не может существовать без своего кумира. И его влечение к нему будет носить вполне реальный харак­тер — он действительно попал в зависимость от гипнооператора, а тот соответственно приобрел над ним власть. В его присутствии наступает облегчение и покой — и эти чувства порождают уверенность в мудрости и непогре­шимости «великого чародея и мага».

Так рождаются идолы и вожди.

Нечто подобное можно наблюдать и на психотерапев­тических приемах, с той лишь разницей, что хороший и грамотный психотерапевт воспринимает период подоб­ного поклонения как временный и ориентирует в конеч­ном итоге пациента на дальнейшую самостоятельность. Подобная тактика является не только показателем ква­лифицированности специалиста, но и его душевного здо­ровья. Очень важно, чтобы психотерапевт не страдал сам комплексом власти — всего лишь разновидностью ком­плекса неполноценности.

Подобную зависимость пациента от психотерапевта обнаружил еще Фрейд и, тщательно исследовав это яв­ление, дал ему весьма характерное и точное название — Перенос, или Трансфер.

Дело в том, что независимо от воли и сознания обеих сторон терапевтического процесса у пациента по отношению к терапевту формируется чувство любви или непри­язни, причем первое может доходить до экстатического обожания и преклонения, а второе — выливаться в откры­тую враждебность и агрессивность. Подобная и на первый взгляд труднообъяснимая демонстрация аффектов столь сильного заряда обусловлена игрой бессознательных, психодинамических сил, которые оживляют у пациента память о наиболее значимых фигурах из его глубокого прошлого, так или иначе оставивших свой след в его судь­бе. Этими фигурами могут быть мать, отец, близкие род­ственники. Таким образом, фигура самого психотерапевта становится символической и бессознательно отождеств­ляется с одним из значимых для пациента лиц. Психоте­рапевт может неосознанно восприниматься как отец или мать, и тогда чувства, которые испытал пациент в раннем детстве к этим людям, переносятся на врача, что и дало Фрейду повод назвать их переносом.

Однако значимость этого факта состоит в том, что ос­нователь психоанализа открыл его универсальное свой­ство, распространяющееся не только на специфические отношения психотерапевта и пациента, но и на челове­ческое общение в целом. Отсюда вытекает, что любой це­литель или экстрасенс, вступая в контакт со своим кли­ентом, автоматически создает психотерапевтическую си­туацию и, следовательно, активизирует фактор переноса, который и формирует отношения зависимости с одной стороны и контроля с другой.

Там же, где возникает перенос, появляется и регрес­сия — символический возврат человека на более ранние, инфантильные фазы своего развития. А это значит, что критическая функция его интеллекта частично снижа­ется, уступая место более примитивным эмоциям, кото­рые, будучи запрятанными в подсознание, ищут выхода и чужой реакции, что и достигается во время сеансов, особенно коллективных, где высока индукция — явление психического заражения. Отсюда становится ясным, как работают механизмы возникновения психической за­висимости. И еще яснее становятся методы, которые ис­пользуются для «вербовки» своих приверженцев разно­го рода колдунами и чародеями. Оказывается, на это способен даже самый бездарный психотерапевт. Прием весьма прост: усиление положительного переноса, кото­рый проявляется в форме влюбленности, и использова­ние его в личных целях.

Для того чтобы вызвать явление переноса, как мы уже знаем, достаточно создать психотерапевтическую ситуа­цию. Последняя возникает автоматически в том случае, когда кто-то начинает подавать себя под соусом целите­ля или психотерапевта. Дело в том, что в подсознании каждого из нас до сих пор живет мистический трепет по отношению ко всякого рода жреческим аксессуарам. По­этому, если кто-то заявляет, что обладает некой таин­ственной силой, способной оказывать влияние на людей, часть человеческих существ — у которых нет четкой гра­ницы между сознанием и подсознанием, то есть тех, кого мы называем гипнабельными, полностью окажется под этим влиянием.

Проведите простой эксперимент. Пустите слух среди своих знакомых о том, что вы «мощный экстрасенс». Подождите немного, и через некоторое время к вам нач­нут обращаться, и среди этой группы так или иначе ока­жутся те, кому вы «поможете». От вас же потребуется только одно — хорошо играть свою роль и красиво раз­махивать руками, изредка с таинственным видом произ­нося, что вы концентрируете и передаете космическую энергию или еще что-нибудь в этом роде.

Сразу оговорюсь — я с огромным уважением и почте­нием отношусь к мистике как реальной силе познания и действия, ни в коем случае не отрицаю существования подобной энергии, равно как и психобиоэнергии. Речь идет здесь о профанации и манипуляции. Кстати, если вы хотите проверить, насколько активна ваша энергия, вы можете это сделать без особых усилий. Возьмите два оди­наковых тюбика с одинаковым кремом, один тюбик по­держите между своими ладонями две-три минуты, а затем как-нибудь незаметно пометьте его. После этого набе­рите группу человек в десять и предложите им попро­бовать оба крема с тем, чтобы они могли сравнить дей­ствие каждого из них. Если по меньшей мере семеро прореагируют на ваш «заряженный» крем, тогда вы смо­жете сделать вывод, что он действительно заряжен. Но при этом должно соблюдаться обязательное условие: никто из ваших испытуемых не должен знать, какой из этих тюбиков прошел вашу обработку. Если вы будете говорить: «Вот этот крем облучен моей биоэнергией, а этот — нет, сравните их», то ясно, что ваш эксперимент будет нечистым, так как в данном случае ни о какой био­энергетике не может идти речи, ибо своими словами вы произвели косвенное внушение. В классической меди­цине, которую сейчас модно поругивать, подобное яв­ление известно как плацебо-эффект. Больному дают глюконат кальция (обыкновенный мел, только в таблетированной форме) и говорят, что это, к примеру, аналь­гин. Пациент принимает этот «анальгин» и начинает чувствовать значительное облегчение. Поэтому, если вы собираетесь заряжать своей энергией кремы или воду, не говорите о том, что вы заряжаете их. Зачем занимать­ся компиляцией? Другое дело, если вы ощущаете в себе вкус к шарлатанству, тогда пожалуйста, можете «заря­жать» хоть туалетную бумагу и продавать ее. Даже в этом случае вы все равно на кого-то окажете определенное влияние. Хотя подобный вариант и не может считаться в строгом смысле зомбированием, которое представля­ет собой более серьезное явление, если все-таки прово­дится в скрытом виде. Особенность последнего состоит в том, что оно может быть проведено во время обычной, светской беседы. При этом вы абсолютно ни о чем не подозреваете. Только потом, спустя некоторое время, вы обнаруживаете, что с вами творятся «какие-то стран­ные вещи».

Поэтому, чтобы предотвратить возможные неприят­ности, лучше всего провести ряд профилактических мер. Со времен Гиппократа еще известно, что болезнь легче предупредить, чем излечить.

Следует приучить себя наблюдать за людьми, отсле­живая их поведение. Вполне возможно, что кто-то из ва­ших новых собеседников может использовать приемы скрытого воздействия. Они, как правило, элементарны и, зная об их существовании, их нетрудно обнаружить. Один из них — присоединение — мы уже рассмотрели. Поэтому при встрече или переговорах с незнакомыми людьми приучите себя к параллельному наблюдению -одновременно за своими реакциями и реакциями парт­нера. Еще раз хочу подчеркнуть — наблюдение должно быть параллельным. Наблюдая за собеседником, не за­бывайте и о себе. Наблюдая за собой, в этой же связи об­ращайте внимание и на собеседника. Тогда вам откроет­ся то, что было недоступно раньше.

Сделайте свое поведение более осознанным. Отдавай­те себе отчет в своих мыслях, желаниях, жестах, и если поймаете себя на том, что автоматически повторяете ма­неры своего собеседника, зафиксируйте это, осознайте. Очень важно именно вовремя осознавать. Само по себе осознание — великая сила, способная стать мощным целительным фактором, на чем, собственно, и держится психоанализ. В данном случае одного осознания доста­точно, чтобы все построения вашего оппонента рассыпа­лись и вы перешли в более сильную позицию.

Далее — вырабатывайте в себе и тренируйте реакцию. Она пригодится в тех случаях, когда вы сталкиваетесь с разрывом стереотипа. Если вы вовремя сможете его осознать и мысленно произнести контрвнушение при­мерно следующим образом — «это всего лишь разрыв — один из тех, которыми наполнена вся наша жизнь», то в достаточной мере окажетесь способны нейтрализовать его действие.

В качестве некоторого итога я приведу здесь алгоритм психической защиты, правильное выполнение которого сможет дать весьма эффективные результаты и вовремя отразить психическую атаку.

Первое. Научитесь выявлять ситуации, в которых на вас пытаются оказывать психическое воздействие. О при­знаках таких ситуаций вы уже информированы.

Второе. Всегда сохраняйте полное спокойствие и хлад­нокровие. Не поддавайтесь параноидальным настроени­ям. Помните, что от вас ждут именно такого настрое­ния — подозрительности, тревожности, растерянности.

Третье. Практикуйте параллельное наблюдение. Та­ким образом вам будет легче сохранять обратную связь и держать ситуацию под контролем.

Четвертое. Поддерживайте высокий уровень осозна­ния.

Эти правила помогут вам избежать неприятных мо­ментов. Если же все-таки таковые возникнут, ни в коем случае не впадайте в панику.

Помимо всего прочего, каждый человек способен овла­деть системой психической самокоррекции, которая, ба­зируясь на фундаментальных законах психодинамики, способна стать универсальным профилактическим и тера­певтическим инструментом.