В 1920-е гг. историческая наука ещё не была полностью унифицирована марксистской исторической теорией. В эти годы продолжали трудиться видные представители старых, дореволюционных направлений и школ (Н.И. Кареев, Е.В. Тарле, Л.П. Карсавин, Р.Ю. Виппер и др.). Переломным годом в развитии советской историографии первых лет стал 1929 г., когда официальный руководитель исторической науки М.Н. Покровский объявил об окончании «периода мирного сожительства» с учёными дореволюционной школы, что привело к началу чистке в рядах историков.
Наибольшее число исследований советских историков в 1920-е-1940-е гг. было посвящено буржуазным революциям. Ценный вклад в изучение аграрной истории английской революции внесли работы профессора Горьковского института С.И. Архангельского (1882-1958), видевшего в аграрном законодательстве 1640-1650-х гг. объяснение тех сдвигов, которые произошли в эту эпоху на пути капиталистического развития.
Особенно пристально советские историки изучали Великую французскую революцию 1789-1799 гг. Первым из советских историков, приступивших к исследованию наиболее близкого концепции большевиков якобинского периода Французской революции, явился Н.М. Лукин (1885-1940). Большое место в своих работах Лукин отводил анализу тактики якобинцев в период обострения противоречий внутри страны. Концепция якобинизма, базировавшаяся у исследователя на ленинских оценках приобретает зримые черты апологии и поддержки террора как системы власти. Вместе с тем он обоснованно отмечал, что якобинцы никогда не стремились к уничтожению классов, считая экономическое равенство химерой.
Большой вклад в изучение истории международных отношений в XIX – начале ХХ вв. внёс Е.В. Тарле (1874-1955), который уже с начала 1920-х гг. стал лояльно сотрудничать с новой властью. В своих работах «Наполеон» (1936), «Нашествие Наполеона на Россию» (1938) он сумел на основе анализа огромного фактического материала показать, как рухнули замыслы наполеона об установлении мирового господства, а также выявить причины поражения великого полководца в России.
В.С. Сергеев и С.И. Ковалёв стали авторами первых, написанных с марксистских позиций, учебных пособий и учебников по истории древнего мира, хотя в них ещё сохранялись остатки модернистского понимания древности, в частности при описании античной истории они употребляли такие термины как «феодализм», «торговый капитализм». В ряде работ С.И. Ковалёва («Об основных проблемах рабовладельческой формации», «Проблемы социальной революции в античном обществе») были разработаны методологические аспекты рабовладельческой формации, её сущность, особенность и главные факторы развития.
Ценные труды по социально-экономической проблеме были изданы О.О. Крюгером («Общий очерк социально-экономической истории эллинизма»-1934), Р.В. Шмидтом («О положении пенестов в Фессалии»-1935). В многочисленных работах С.Я. Лурье ставились различные проблемы политической истории Аттики
После смерти И.В. Сталина и доклада Н.С. Хрущёва в феврале 1956 г. на ХХ съезде КПСС о культе личности в советской историографии наметились черты переосмысления исторического прошлого. В решениях ХХ съезда подчёркивалась необходимость серьёзной борьбы против догматизма и субъективизма в трактовке исторического процесса, объективного исследования событий прошлого, ни на шаг не отступая при этом от принципа марксистско-ленинской методологии.
Была сформирована новая редколлегия единственного тогда общеисторического журнала «Вопросы истории» во главе с А.М. Панкратовой, в неё вошли, главным образом известные специалисты по отечественной истории Б.Д. Греков, М.Н. Тихомиров, Н.М. Дружинин и др. специалисты по зарубежной истории были представлены С.Д. Сказкиным и А.С. Ерусалимской.
Однако кардинального обновления советской историографии так и не произошло. Вплоть до второй половины 1980-х гг. изложение исторических проблем продолжало оставаться в подчинении отлаженной системы администрирования и информационных фильтров. Простор исторического поиска сужался закрытостью архивов и бдительным надзором за использованием извлечённого из их фондов материала. При этом историческая наука внешне являла собой картину успешно развивающейся и благополучной академической дисциплины, тем более что не все области исторического знания оказались под идеологическим контролем в равной степени. Так, сравнительно благоприятными были возможности проводить научные исследования по истории древнего мира, средних веков и раннего нового времени. И всё же главной характерной чертой советской историографии по-прежнему являлось то, что исследовать исторические проблемы можно было только в рамках и на основе марксистско-ленинской методологии, обязательным теоретическим фундаментом являлись произведения её основоположников
Наиболее широкое воплощение марксистская концепция исторического процесса получила в крупных обобщающих работах – «Всемирная история» и «Советская историческая энциклопедия». Содержание исторического процесса при всём богатстве приводимого фактического материала, сводилось, в конечном счёте, к смене формаций в результате классовой борьбы. Примат последней как обязательной точки отсчёта определял подход к истории производства и идеологии, государства и права, политических процессов и религии, науки и искусства.
С одной стороны, это был период поступательного развития, накопления фактического материала, привлечение новых источников, становление новых, не существовавших прежде областей историографии. В науке было создано немало крупных исследований, получивших заслуженное признание мировой исторической науки.
Но, с другой стороны, превращение марксизма из научного метода социально-исторического познания в коллекцию непререкаемых догматов, вело к появлению массы конъюнктурных подделок, в которых господствовали общие фразы, догматические стереотипы, избитые клише и лозунги. Воинствующая серость, выдаваемая обычно за боевитую партийность и бескомпромиссную защиту марксизма-ленинизма, резко снижала творческий потенциал советской историографии
