POV GERARD. - Пять слоев восемнадцать сантиметров

- Пять слоев… восемнадцать сантиметров…

Сейчас, стоя босиком рядом с таким же босоногим братом, я вспоминал, как долго подбирали волшебную палочку для Гарри Поттера. Чувствовал я себя немного нелепо – может быть, потому что на моем левом носке красовалась дырка, и я пытался спрятать ее, до судорог сжав пальцы ног.

-Колеса жесткие… сорок миллиметров …

Фрэнк расхаживал среди стеллажей магазина в сопровождении консультанта, словно какой-то крутой министр, которому весь персонал готов вылизать ботинки. Причем расхаживал не просто так, глупо озираясь по сторонам, а с самым умным видом, иногда останавливаясь перед очередной полкой и постукивая ногтем по товару.

- Конкейв низкий, как раз для новичка, - вещал консультант, утирая пот со лба рукавом фирменной футболки. Фрэнк недовольно поцокал языком, и мужчина поспешил добавить: - Как только решит, с чем ему удобнее, мы подберем ему другой.

Едва мы оказались в этом магазине – немного потрепанном и грязном, но явно не последним в городе, Фрэнк настоял на том, чтобы мы сняли свои кроссовки и куртки. Пока мы сбрасывали обувь и верхнюю одежду, Пэнси нашел консультанта. Я следил за тем, как скривилось лицо мужчины за прилавком с бейджиком на фирменной футболке. Обычно после этого консультант говорит «выметайтесь, пока я не вызвал полицию» или «простите, вы ошиблись, у нас нет скидок для придурков».

Фрэнк тоже это заметил. Он встал на цыпочки, чтобы перегнуться через прилавок, и сказал нечто вроде «Рэй сказал, что я могу присмотреть пару новых досок», внезапно кардинально переменив отношение этого парня к себе. Теперь тот вьется вокруг него, словно проголодавшийся москит, и зудит, зудит, зудит, не переставая.

Но сначала он измерил наш с Майком рост, расстояния от запястья до локтя и до плеча, размер ноги, расстояния от бедра до колена и до щиколотки. Я действительно чувствовал себя Гарри Поттером, которому подбирают волшебную палочку – смущенно, восторженно и удивленно одновременно.

С потолка свисали лампы дневного света, освещая огромный зал тусклым сероватым светом. Мы были не единственными посетителями, но консультант не обращал ни на кого внимания, преданно заглядывая в глаза Фрэнку, как дворняжка, которую угостили куском мяса. По всему магазину, образуя своеобразный лабиринт, были расставлены ряды многоэтажных стеллажей, на которых были выставлены скейтборды – самых разных форм, расцветок и размеров. Глаза разбегались от обилия красок и рисунков, но Фрэнк, кажется, даже не замечал их. Иногда он брал очередную доску (кажется, выбирая первую попавшуюся), переворачивал ее, стучал по ней, крутил колеса, рассматривал ее, словно мышь под микроскопом, затем цокал языком и ставил обратно.

Майки начинал дрожать от холода: здесь явно были проблемы с отоплением, а его носки даже будучи целыми, не могли защитить его от холода.

- Фрэнк… - жалобно позвал он.

- Можете обуться, - бросил Фрэнк, на секунду обернувшись к нам. Затем совсем остановился и добавил. – Майкс, подойди ближе. Кажется, я нашел то, что тебе нужно.

Майки поспешно натянул кроссовки и, оставив мне свою куртку, направился к Фрэнку. Тот стоял перед практически пустой полкой, на которой лежало от сил пять досок.

- Восемь слоев канадского клена, двадцать сантиметров, - не переставал тарахтеть консультант, размахивая руками. – Колеса средней жесткости, пятьдесят миллиметров… Конвейс средний и…

- Встань на нее и попробуй установить равновесие, - произнес Фрэнк, игнорируя его старания. – Ставь правую ногу ровно над передними колесами – там, где они прикреплены болтами, видишь?

Майки взял со стеллажа скейтборд, осторожно поставил на пол и попытался встать, цепляясь за плечо Фрэнка. К тому времени я натянул свои кеды и подошел к ним, наблюдая, как трясутся колени младшего брата. Едва он выпрямился, Фрэнк резко отстранился от него, отбирая последнюю опору. Майки побледнел – доска накренилась под ним в сторону.

- Только попробуй спрыгнуть, - сухо произнес Айеро. – Перестань дрожать и выпрями спину.

Майки послушался. Он шмыгнул носом и, прочнее упершись в доску, выпрямил спину. Ноги дрожали меньше, и потому он явно чувствовал себя уверенно. Хоть доска и склонилась в сторону.

- Отлично, - хмыкнул Фрэнк. – Выбери любую с этого стеллажа и иди к кассе. Джерард, за мной.

Обменявшись с Майком обреченным взглядом, я поплелся за Фрэнком.

- Восемь слоев канадского клена, ровно двадцать сантиметров, колеса средней жесткости, пятьдесят четыре миллиметра в диаметре, - вставил консультант. Фрэнк, кажется, едва удержался от едкого замечания – но лишь тяжело вздохнул и закатил глаза.

- Вставай на доску. Правая нога ровно над колесами. Разобьешь нос – сломаю руку. Живее.

Подгоняемый такой угрозой, я поставил ногу над колесами, придавив болты кроссовкой. И попытался поставить вторую ногу на доску. Лишь попытался - доска вылетела вперед, и я едва не упал вслед за ней; мне повезло, что Фрэнк среагировал молниеносно, и подхватил меня за капюшон толстовки.

Консультант хихикнул, пытаясь скрыть смех за кашлем. Мы с Фрэнком дружно бросили на него убивающие взгляды. Фрэнк нахмурился и подтолкнул скейт ко мне.

- Еще раз. Без глупостей.

Мне удалось встать на доску со второго раза. Стоял я довольно твердо, хоть доска и склонялась немного в сторону, стоило мне перенести вес на пятку. Фрэнк обошел меня со всех сторон, убедился, что колени не дрожат, зачем-то надавил носком своего кроссовка на край доски и лишь затем удовлетворенно кивнул.

- Бери любую с этой полки, - бросил он коротко. - Я жду на кассе.

Он ушел - консультант бросился за ним, едва ли не умоляя взять третью доску, чтобы получить четвертую бесплатно. Я посмотрел на цену и обомлел: путем нехитрых вычислений я узнал, что нам придется отдать все свои карманные деньги за два месяца, чтобы купить одну такую деревяшку на колесах. На две доски - за четыре месяца. И то, если родители вдруг решат смилостивиться и снять наказание.

С тяжелым вздохом я поднял с пола полюбившийся скейтборд и осмотрел нижнюю часть. Я видел вчера, что нижние части у ребят истерты так, что рисунок невозможно разглядеть, и потому понимал, что от этого нет смысла. Но мне понравилось, что он выдержан в ядовито-голубых тонах, словно концентрированный медный купорос, в центре красовался покрытый трещинами череп, а на сгибе (они назвали его конвейсом?) витиеватые буквы складывались в слово POISON.

Я направился к кассе, неловко придерживая скейт рукой. Фрэнк не обратил внимания на мою угрюмую физиономию: в это время он говорил с кем-то по телефону, активно размахивая руками.

- Черт подери, Рэй, не будь такой задницей! Ты просто не видел их! - едва ли не кричал Фрэнк. - Да что тебе с этого будет? Одной больше, одной меньше... - Он замолчал, слушая собеседника.

Я не понимал, кто такой этот Рэй и о чем вообще идет речь, и потому повернулся к брату. Он держал свой скейтборд так же неуклюже, как и я: придерживая его за сгиб (конвейс?). На нижней части была изображена огромная голова кобры, которая готовилась к броску. Я отдал ему куртку и взял доску, чтобы он мог одеться.

- Да, я знаю, о чем говорю, - уже спокойней произнес Фрэнк. - Я знаю... Да. Нет, это не Лин... Вчера мы зависли на Грин-Роуд и не видели никого из них.... Нет... Да. Удачи...

С облегченным вздохом Фрэнк обернулся к консультанту, который стоял за прилавком, навострив уши.

- Запиши на счет Торо, он зайдет ближе к вечеру, - оскалился в улыбке Фрэнк. Затем кивнул на нас. - И подбери им приличные сумки.

Через десять минут мы вышли из магазина на свежий воздух и направились в сторону остановки. Фрэнк закурил и шел чуть впереди. Сегодня на нем была темно-красная толстовка и узкие черные джинсы. А я смотрел на его бордовую шапку и думал, кого мне стоит поблагодарить: его или таинственного Рэя Торо, заплатившего за наши доски. С одной стороны, я мог полистать книги, в которые обычно прячу деньги на черный день, а с другой - совсем не дешевые доски достались нам совсем бесплатно. А без Фрэнка нас бы вообще мгновенно выставили за дверь или продали совсем бесполезную древесину. Поэтому его тоже стоит поблагодарить. Да что там - его нужно на руках носить только за то, что он принял нас, двух лузеров, под свое крыло.

Я догнал его, чтобы идти вровень.

- Слушай, я...

- Не парься, у Рэя нет проблем с деньгами. Но в следующий раз вам лучше заплатить самим. Он не любит, когда им начинают пользоваться.

- Оу... - протянул я. - Я просто хотел поблагодарить... И за Митча... Ты... ну... мы... он... я...

Я почувствовал, как к лицу приливает кровь. Фрэнк усмехнулся.

- Пока вы со мной, вас никто не тронет, - твердо произнес он. - Никто не захочет связываться с Пэнси.

Он сделал глубокую затяжку и выдохнул дым в сторону.

Я мог облегченно вздохнуть: нас больше не будут задирать, отбирать обеды, закрывать в шкафчиках, мне больше не придется носиться по школе, спасаясь от хулиганов, а Майк больше не будет прятать ссадины и синяки под бесформенными кофтами. В тот момент все казалось мне простым и легким.

Мы подошли к остановке как раз вовремя: подъехал наш автобус.

- Я зайду за вами вечером, - сказал Фрэнк. - К часам семи будьте готовы. И предупредите родителей, что задержитесь, пай-мальчики, - с доброй насмешкой добавил он.

Мы зашли в почти заполненный автобус, и нашли места в самом конце. Майки уселся и едва ли не прижался к окну носом. Я неуверенно махнул Фрэнку и получил в ответ легкую улыбку. Он не скалил зубы в демонстративно-фальшивой ухмылке - он действительно улыбался нам своими разбитыми губами, глубоко засунув руки в карманы джинсов.

- Он невероятный, - очарованно прошептал Майки. - Я хочу быть похожим на него.

Я с улыбкой посмотрел на брата. Что ж, он нашел своего кумира в уличном парне – невысоком, в драных джинсах, который сейчас курит, глядя на серое небо. Вряд ли он был отличником в школе и наверняка пробует что-нибудь почище алкоголя и сигарет.

Автобус тронулся, и я перевел взгляд на остановку. Фрэнк исчез.

*****

- Нет, вы никуда не пойдете, - строго произнесла мать. Мы заканчивали ужин, когда я заявил, что мы задержимся на улице.

- Да ладно тебе, Донна, в кои-то веки у ребят появились друзья, - внезапно вступился за нас отец, не отрываясь от газеты. - Да и Джерарду уже восемнадцать, он достаточно взрослый, чтобы присмотреть за Майки. Лично я не вижу в этом абсолютно ничего плохого.

Мать сердито поджала губы, недовольно глядя на нас с братом. Майки съежился под ее взглядом, ковыряясь вилкой в своей тарелке с недоеденным жареным лососем.

- Но если они вляпаются в какую-то историю, Дональд, виноват будешь только ты, - буркнула она и поднялась, чтобы собрать посуду.

В какой-то миг мне показалось, что отец испугается такого положения вещей и заберет свое разрешение, но он лишь пожал плечами, буркнув едва слышное "тебе стоит отказаться от криминальных сериалов".

Итак, ровно в семь часов мы были готовы. Мы сидели в моей спальне, сжимая вспотевшими от ожидания руками черные мешки из крепкой ткани - из той самой, из которой делают палатки.

Но в дверь позвонили только в семь пятнадцать. Мы скатились по лестнице так быстро, как могли, но не успели: мама, вытирая руки о свой передник с бабочками, открывала дверь.

На пороге стоял Фрэнк (кто же еще?) в своих драных джинсах и красной толстовке. Плечи оттягивала сумка с десятком значков на ее лямках. Зато шапки не было, и его черные прямые волосы свободно спадали на лицо.

- Добрый вечер, - ничуть не смутившись, произнес он, убирая с глаз челку. - Я за Джерардом и Майки.

- Добрый вечер, - неодобрительно протянула мама, наверняка заметив острые колени Айеро, проглядывающие сквозь джинсовую ткань, но не торопясь пропустить гостя в дом. Впрочем, по равнодушному лицу Фрэнка нельзя было понять, расстроен он таким недружелюбным приветствием или нет.

- Ма-а-ам, - огорченно простонал Майки. - Это наш друг.

Мы по очереди проскользнули мимо нее на улицу и, стараясь не обращать внимания на ее раздражение, пошли за Фрэнком. Он молчал, и я не мог понять, обижен он или нет.

- Фрэнк?

- Я привык, - лениво отозвался он. - Все в порядке. - Его голос показался мне достаточно бодрым. -- Не против, если мы дойдем пешком? Тут близко. Я плохо переношу давку в общественном транспорте.

Мы согласно закивали, не чувствуя никакого желания толкаться в автобусе с мешками за спиной.

Мы уже видели стройку, служившую убежищем для компании Фрэнка, когда он внезапно улыбнулся и заявил, словно продолжая оборванную беседу:

- А еще вам нужны клички.

Глаза Майка заблестели: он всегда мечтал носить какое-нибудь дурацкое имя вроде Громобоя или Спид-Мэна.

- Что там на твоей доске? - Фрэнк ловко вынул скейтборд из мешка Майка и уставился на агрессивную Кобру. - Отлично, будем называть тебя... эмм... Кобра Кид. Только подтверди свое имя - и станешь быстрым, как Кобра. - Фрэнк всунул доску Майку в руки и хлопнул по плечу. - Скейт нужно держать на бедре, одной рукой. Лучше прижимать к себе нижней частью - обычно она меньше пачкается, особенно у новичков, - произнес он поучительно.

Пока Майки перекладывал доску в другую руку, он извлек мой скейт из мешка и присвистнул, уставившись на череп.

- Poison? - улыбнулся он задумчиво. - Отлично, будешь Party Poison. Только, пожалуйста, отравляй не наши вечеринки.

Он рассмеялся над понятной только ему шуткой, вернул мне доску и вошел в недостроенное здание сквозь дыру, которая должна была стать дверью.

Еще было светло, и алые лучи заходящего солнца расползались по стенам, щедро украшенным граффити, окрашивая их в нежный розовый цвет. Фрэнк прошел сквозь главный зал, в свою комнату, в которой мы увидели его впервые. Он снял с плеча сумку, достал банку пива и рухнул в свое кресло.

- Подождем ребят, потом представим вас официально, - произнес он сонно, вскрывая банку. - Можете присесть.

В комнате было не так светло, и я позволил себе включить лампу. Мы с Майком присели на продавленный диван, не замеченный вчера, и синхронно вздохнули. Вечер обещал быть интересным.

- Скоро суббота, - лениво заметил Фрэнк. - Я могу свалить пораньше с работы и немного погонять вас в парке. У вас нет планов?

- Нет, - робко ответил Майки. - Но я хотел повторить биологию перед контро...

- Вот и славно, - перебил его Фрэнк, вызвав мою улыбку. Он сидел к нам боком, и я видел, как он прикрыл глаза, словно засыпая. - Толкнете меня, если засну.

Он действительно заснул к приходу Лин и Джамии. Смэш пришел чуть позже, когда Фрэнка растолкали (одним толчком мы не обошлись), кивнул нам с Майки, не снимая капюшона, и уселся прямо на пол, по правую руку Фрэнка. За ним пришел и Вайлд. Он угрюмо хмыкнул в нашу сторону и, пожав руку Фрэнку и обменявшись приветствиями с остальными, уселся с другой стороны, скривив свои тонкие губы. Его шрам, кажется, скривился еще сильнее от того, что парень нахмурился.

Через четверть часа Фрэнк поднялся с кресла, сообщив, что уже стемнело и можно выходить. Он вышел в зал и, дождавшись, пока мы с Майком подойдем ближе, громогласно заявил, обращаясь к собравшимся скейтерам:

- Ребята, принимайте в семью Кобру Кида и Пати Пойзона!

Кто-то громко свистнул, послышались хлопки и одобрительные выкрики. Я нелепо махнул рукой и ненароком толкнул локтем Вайлда. Он окатил меня взглядом, полным неприязни, и отошел подальше.

- Не обращай внимания на него, - прошипела Лин, когда мы выходили на улицу шумной толпой. На улице действительно стемнело, и фонари по-прежнему не работали. - Он хороший парень, но у него ПМС двадцать восемь дней в месяц.

- То есть, в феврале у него без выходных? - пробормотал я.

Лин захохотала в голос, оценив шутку, и направилась к моему брату, приговаривая "чьи это милые щечки?". Майки бросился в сторону с отчаянным стоном, и налетел на Фина (или Оливера?). Тот мгновенно оценил ситуацию и подхватил парня под мышки, отрывая от земли.

- Это вроде обряда инициации, - рассмеялся он, пока Майки вопил, пытаясь освободиться.

К Лин присоединилась Джамия. Я остановился, решив не вмешиваться, потому что знал, что они не причинят ему вреда. Они действительно не хотят нам зла. Ну, может, только Вайлд мечтает сбросить мой труп в канаву...

- Фрэнк никогда прежде не помогал никому выбирать скейтборд, - раздался над ухом мелодичный голос. Смэш стоял рядом со мной, наблюдая за возней с моим братом. Я видел только его острый гладкий подбородок из-под капюшона. - И уж тем более, не давал им частные уроки. Я слышал, в субботу он хочет с вами потренироваться?

- Откуда...

- Неважно. Если хотите, я приду тоже, покажу пару трюков.

Я только кивнул, решив, что пригодится любая помощь. Я собирался вписаться в эту компанию любой ценой.

- Отлично... А вам нужны собаки? - спросил Смэш.

Я приподнял бровь. Он правильно понял мое молчание и кивнул в сторону Грэйс, чьи волосы переливались всеми цветами радуги.

- Она моя сестра. Каждую неделю подбирает на улице щенков. Нас скоро выгонят из квартиры, если я не избавлюсь хотя бы от троих. Фрэнк и без того взял двоих, а больше никто не хочет с ними возиться.

- Я поговорю с родителями, - честно пообещал я, решив не обманывать его пустыми обещаниями.

Смэш благодарно кивнул и пошел догонять Фрэнка. Тот шел позади всех, в полном одиночестве, по-своему ссутулившись и спрятав руки в карманах.

И мне пришлось всеми силами подавлять безумное желание догнать его и, плюнув на теплую погоду и его красную толстовку, накинуть на его плечи свою куртку.

Кажется, я начинаю сходить с ума.

 

6.

На следующий день мы с Майком ненавидели весь мир: у нас нещадно болели мышцы. Если брат быстрее привык к доске и потому не так напрягался, то мне приходилось в сотню раз хуже. Я едва мог ходить на своих дрожащих конечностях, любой удар или даже порыв ветра мог сбить меня с ног. Я с ужасом ожидал завтрашней пятницы, и не мог поверить, как круто изменилась моя жизнь всего за несколько дней. Меня больше не задирали в школе, нет (напротив, даже кивали, проходя в коридорах), у меня не отбирали мои завтраки, меня не закрывали в шкафчиках, не вталкивали в женские раздевалки, не стягивали джинсы, не пытались окунуть головой в унитаз. Как просто все оказалось - всего лишь нужно было попасть под крыло Фрэнка, которого все так безумно уважали. Или боялись, не знаю точно. Но уж точно любили его далеко не все.

Пару раз я ловил на себе хмурые, недовольные и даже сочувствующие взгляды. Один парень с ирокезом с параллели поцокал языком, когда проходил мимо меня в коридоре. Две сестры-близняшки, которые учились на класс младше, окатили меня взглядами, полными презрения. А еще кто-то подбросил мне клок бумаги в карман с длинной, но ясной даже полному кретину фразой: "Срочно смени круг общения - для собственного блага".

Я начинал догадываться, что все не так чисто, но был относительно спокоен только до того момента, когда увидел, как Лин прошла по холлу, нарочито и сильно задев плечом одну из тех девчонок, в неодобрении которых я имел удовольствие убедиться ранее. В ответ та рявкнула нечто, что я совершенно не понял:

- На Стрите ты свое получишь, шлюха!

Лин гордо вздернула подбородок, скривила губы, будто увидела муху в своем обеде, и совсем не миролюбиво отозвалась:

- Закройся. И без тебя слишком много вони.

Сказать, что я опешил - значит, не сказать ничего. Теперь я был уверен, что Фрэнк со своей компанией не просто пинает бутылки по вечерним улицам. Но об истинной миссии Пэнси я узнал немного позже, и потому тогда не подозревал, в какую опасную игру затянул меня скейтборд с надписью POISON на конкейве.

Тот вечер начался, как обычно - только за мной и Майком никто не зашел, и мы добрались самостоятельно (на этот раз оплатив за проезд и получив свою порцию нотаций от пожилой леди, которую Майки задел доской). Мы поздоровались с Фрэнком, который снова дремал в своем кресле, с Флэшем и кивнули Вайлду, который поморщился в ответ. Затем устроились в главном зале, наблюдая за теплыми золотистыми лучами, которые постепенно сходили на нет, и за пылью, которая кружила в прохладном осеннем воздухе, плохо прогретом солнцем.

Ребята собирались медленно, но сразу небольшими группами. Многие приветственно махали нам, пока мы сидели в углу, на продавленном диване, явно притащенным с помойки. Но я заметил, что приветствовали, в основном, Майки. Он, в свою очередь, светился от счастья, признав в невысоком парнишке своего одноклассника и отвечая на многочисленные возгласы. Что ж... Думаю, и меня примут теплее, как только я научусь кататься. Мне оставалось только радоваться за брата, который получил свое заслуженное уважение. Я уже люблю этих людей, более-менее принявших нас и давших нам шанс. Таких разных, ярких, выразительных и смелых. Я видел в их глазах уверенность в себе, в друзьях, в том, что их поддержат и защитят, готовность помочь и прикрыть собой ближнего. Я видел, как тепло они общаются друг с другом: без соплей, но откровенно. В этих ребятах, которые так отличались от других гнилых людишек, любивших унижать и обижать, я видел свет. Глупо, по-детски, но честно. Они были настоящими, они словно искрились изнутри невидимым глазу, но ярким пламенем. Они горели, и были готовы зажигать других. Невероятные. И этот унылый зал, расписанный граффити и обставленный старой мебелью, становился все ярче, наполняемый этими людьми-вспышками. Неудержимыми, сильными и... отверженными обществом. Такими же, как я, Майки, Лин, Джам... Я был уверен, что многие из них хотя бы раз задыхались в школьном шкафчике до того, как они встали на скейт и попали под опеку Фрэнка. И, только начиная вкушать всю сладость «неправильности», впервые в жизни я был горд тем, что меня отвергли «правильные» люди. Я забывал, что у монеты есть и вторая сторона.

Уже начинало темнеть, когда ворвалась Лин: взъерошенная после быстрой езды, сжимая в руке потрепанную доску, ругаясь сквозь зубы, кривя ярко алые губы в гримасе отвращения. Она вихрем пролетела сквозь зал, игнорируя приветствия, и оказалась в комнате Фрэнка, оставив за собой шлейф напряжения, который теперь медленно, но неотступно обволакивал комнату. Следом за ней семенила Джам, прижимая к бедру доску. У нее были покрасневшие глаза и ярко-красные щеки, словно после долгих рыданий. Она прошмыгнула вслед за Лин.

Разговоры стихли. Ребята чувствовали давление, нависшее над головами, и обменивались редкими встревоженными фразами. Веселой атмосферы словно и не было - теперь на перепонки давила тишина. Я прислушивался к голосам за стеной, но не мог разобрать ни слова. Кто-то приподнялся, чтобы подойти к проему и послушать - но на него обрушился шквал шиканий и цоканий.

Лин принесла дурные вести - этого никто не мог отрицать. Все жаждали узнать, что так расстроило Джам и взбесило Линз, но одновременно все боялись правды. Что, что она так эмоционально говорит за стеной? Почему Фрэнк так долго молчит?

- Они не имеют права! - прорычал Вайлд. Его слова эхом прокатились по главному залу, окатив всех, словно кипятком. - Ты безмозглая курица, ты понимаешь...?

Его вопли оборвал голос Фрэнка: спокойный и монотонный. Я невольно почувствовал, что мое уважение к нему значительно повысилось: даже в такой ситуации он оставался уверенным, не теряя голову и понимая, что он - лидер, который не имеет права давать слабину, потому что на него должны равняться другие.

Раздался голос Джам. Заплаканный, испуганный, извиняющийся и виноватый. Она постоянно заикалась, словно глотала душившие ее слезы, но говорила. Я ненавидел стену, которая пожирала практически все слова, выдавая мне только звуки, словно зажевавший кассету проигрыватель.

- Я придушу тебя голыми руками... - снова начал Вайлд. Его громкий и разъяренный голос легко пробивался наружу, но ничего не давал нам, кроме нервозности.

Последовал голос Смэша. Он говорил быстро, четко, но... мне было ни черта не слышно. Я понимал, что он говорит нечто настолько важное, что даже Вайлд заткнулся, чтобы его послушать, что Лин больше не шипит ругательства, что Джам реже всхлипывает, а Фрэнк жадно вслушивается и внимает каждому его слову. До меня долетали лишь отдельные слова, вроде "синхронные дадут нам шанс", "усерднее", "подтянуть", "увеличить нагрузку" или "прокачать". Я не смог составить ничего путного из этих огрызков, и потому мог только молча кусать внутреннюю сторону щеки, нервничая вместе с остальными. Майки поерзал рядом со мной, и я сжал его локоть, безмолвно призывая успокоиться.

Фрэнк появился так же внезапно, как и Лин. Остальные вышли за ним следом. Джам пристыженно смотрела в пол, Лин на пару с Вайлдом скрипела зубами от бешенства, а Смэш неожиданным образом оказался рядом со своей сестрой, которая сжимала в руках очередного щенка. Он что-то быстро шептал ей на ухо, сев едва ли не на колени и поглаживая по цветастым волосам. Дослушав, она нахмурилась, кивнула и бесшумно покралась к выходу, пока остальные сконцетрировали все свое внимание на Фрэнке, который мрачно оглядывал толпу. Многие поднялись на ноги и подобрались поближе, не желая пропустить ничего из сказанного. Но Фрэнк искал кого-то взглядом, не торопясь объяснить встревоженным друзьям, в чем дело.

- Нас выгоняют со стройки? - спросил кто-то смелый. Пэнси молча мотнул головой, продолжая сканировать взглядом собравшихся.

Его взгляд зацепился за Майка. Он посмотрел на меня. Прямо в мои глаза, клянусь! Только потом он облегченно вздохнул и слабо улыбнулся.

- Все не так плохо, как вы придумали, - произнес он.

Он говорил без намека на высокомерия, просто уверенно и четко, так, что я поверил, что все действительно не так плохо, как показалось; может, он просто пытался успокоить своих друзей, чтобы не поднимать панику, я не знаю, но говорил он убедительно: по толпе пролетел вздох облегчения, и Фрэнки улыбнулся, демонстрируя зубы.

- Они просто сократили срок и переназначили соревнования.

Началось невообразимое. Скейтеры протестующе засвистели, поднялся гам и гвалт, Джам откровенно рыдала, спрятав лицо в ладони, но я не слышал ее всхлипов за криками и воплями.

-... они не имеют права...

-... да что они возомнили...

-... вонючие педики, да как так...

-... да пошли они в задницу...

Фрэнк позволил ребятам выплеснуть негодование. Лишь через минуту он поднял ладонь, призывая к молчанию. Едва шум стих, он продолжил:

- Они сократили срок, потому что считают, что новенькие, - его взгляд полоснул по мне и брату, - являются нашим козырем.

В наступившей тишине я чувствовал самое настоящее недоумение.

- А теперь, детки, сложите два плюс два, - оглушительно громко пробормотал Вайлд, заставив Фрэнка поморщиться, словно от зубной боли, а Джам - громко всхлипнуть.

Тишина.

Теперь недоумение сменилось недоверием.

Один из тех, что стоял ближе к Фрэнку, произнес едва слышно:

- Продажная сука.

Затем одновременно случилось две вещи: Джам разрыдалась еще отчаянней, так, что у меня защемило сердце от жалости, и Фрэнк врезал говорившему так, что у бедняги наверняка пошатнулась челюсть.

- Ты мог оказаться на ее месте, - грубо произнес он.

Я приподнялся на цыпочки, чтобы увидеть несчастного парня, разгневавшего Фрэнка. Он был немного крупнее его, но ниже ростом. Однако и не думал пасовать.

- Не мог бы, - угрюмо произнес он, потирая челюсть. - Я не таскался с этими ублюдками.

Фрэнк не нашел, что ответить. Лишь обжег его взглядом и вздохнул, чтобы снова обратиться к толпе:

- Смэш прав. С сегодняшнего дня посещение тренировок становится обязательным. - Его голос звенел от напряжения, но он оставался решительным и твердым. - Участники массовки под руководством Вайлда ежедневно (да, вы не ослышались - ежедневно) репетируют выступление. Основной удар, как обычно, нанесут Фин, Оливер и Смэш. Синхронным элементам будет особое внимание, поэтому я настоятельно, - Пэнси кивнул Фину и Оливеру, - прошу прекратить маяться ерундой. У нас всего месяц, и мы должны это сделать, во что бы то ни стало. Кого что-то не устраивает - можете проваливать.

Все молчали, переваривая услышанное. Может, никто не хотел высказываться из-за лица Вайлда, на котором было написано, что он оторвет голову каждому возразившему. Но нашелся герой. Да-да, тот самый, что только что получил оплеуху от Фрэнка.

- А Вайлд и Лин?

- Ему крышка, - хихикнул кто-то, когда Вайлд перевел разъяренный взгляд на бедолагу.

- Парное выступление, - отрезал Фрэнк, не глядя на собеседника. - Еще вопросы?

Внезапно Майки несмело поднял руку. Фрэнк кивнул ему.

- А что насчет... нас?

Все мгновенно обратились вслух.

Фрэнк сдержал тяжелый вздох и посмотрел на Смэша. Получив от него одобрительный кивок, он, явно скрывая волнение, произнес:

- Для начала я должен объяснить вам, что через месяц будет соревнование между нами и... другими. Подробности я объясню на завтрашней тренировке. А что касается вопроса... - Пэнси замялся, но продолжил: - Кобра Кид делает неплохие успехи, и потому будет лидировать в массовке вместо Джам. Пати... составит мне пару в завершающем элементе. Это не обсуждается.

В тот момент я почувствовал, что не прочь свалить отсюда подальше и отказаться от доски. Но одна мысль о том, что я лишусь общества новых приятелей, была болезненна. Пэнси молча обогнул ропщущую толпу и, проходя мимо меня, цепко схватил за рукав. Он выволок меня на улицу и потащил за собой, словно безвольную марионетку. В другой руке он нес доску.

- Понятия не имею, что увидел в тебе Смэш, но у тебя нет права голоса. - В хриплом голосе Айеро послышалась нешуточная угроза. - Мне нужна эта победа, значит, мне нужен ты. Хочешь ты того или нет, ты будешь участвовать в шоу со мной. - Он волок меня дальше, пока за нами торопились другие. Я слышал, как грозился Вайлд оторвать кому-то уши и засунуть в задницу. Фрэнк помешкал, перекладывая доску поудобнее в руке. - Тренировки мы начинаем сегодня. Я понимаю, что с непривычки это немного сложно, но, как я сказал, у тебя нет выбора.

- А если мне плевать? - рассердился я, выдергивая руку из его хватки.

Фрэнк остановился и прищурился, исподлобья глядя на меня. Он был ниже меня, помните? Но он ухитрялся смотреть на меня сверху вниз.

- Плевать? – переспросил он почти ласково.

Сначала я съежился под его взглядом, стараясь стать меньше, будто это могло спасти меня от его гнева. Но затем подумал: какого черта? Да, этот парень принял меня и прикрыл от Митча, и что с того? Почему я должен лизать ему задницу? Да кто он вообще такой, чтобы я исполнял его прихоти? Джордж Буш? Питер Паркер? Или гребаный Бэтмен?

И тогда я совершил едва ли не самый глупый поступок за всю свою жизнь. Я попытался оттолкнуть Фрэнка от себя и пройти мимо, высоко подняв голову. Черт подери, как я был наивен.

Стоит ли говорить, с какой легкостью Фрэнк отразил мой удар? Небрежно, почти лениво он оттолкнул мою слабую руку в сторону и, сделав резкий шаг вперед, сильно толкнул меня плечом, заставляя попятиться к стене. Едва я почувствовал спиной шероховатую кирпичную поверхность, он прижался ко мне всем телом, обжигая дыханием. Его пальцы сомкнулись на вороте моей толстовки, и он притянул меня вниз, ближе к себе, вынуждая согнуться под его весом. Я попытался вырваться из его хватки, изо всех сил отпихивая его от себя. Но Фрэнк снова оказался шустрее: он больно пнул меня по колену, вынуждая прыгать на другой ноге, скулить от боли и цепляться за него, чтобы удержать равновесие.

Улица буквально взорвалась от оглушительного хохота скейтеров, которые, как оказалось, неотрывно следили за нами с самого начала.

- Никогда больше не вздумай так делать, ты понял меня? Я и без того нарушил уже чертову кучу правил из-за твоей задницы, и не собираюсь терпеть подобное отношение к себе со стороны такого недоноска, как ты! – прошипел он мне в лицо, словно и не замечая наших зрителей, которые сходили с ума на заднем плане. В его чертах проскальзывало что-то дикое, почти безумное, звериное, пугающее своей яростью. Он держал себя в руках (или, как минимум, пытался сдерживаться), но я видел в его глазах, что сейчас он готов разорвать меня на куски, если я решу проверить его нервы на прочность.

Это было… завораживающе: находиться в руках того, от кого зависит твоя жизнь. Я знал, что Фрэнк не убьет меня и не сломает ни одной косточки, но сам факт того, что от любого его движения может оборваться моя жизнь… очаровывал. Опьяняющий адреналин и восторги ударил мне в голову, смывая мятежность. Я видел только блестящие от ярости глаза Айеро, чувствовал только его крепкие руки, ощущал только его горячее дыхание с каким-то приятным привкусом.

Он отпустил меня, позволяя отстраниться от стены и твердо встать на ноги. Хмыкнув напоследок, он ссутулился и направился вперед, уверенный, что я пойду за ним. Минутное наваждение постепенно сходило на нет, холодный вечерний воздух приятно ласкал раскаленную кожу, возвращая здравый рассудок.

Желание спорить пропало. Оставалось лишь смириться и последовать за Фрэнком вместе со скейтерами, глядя на свои кеды. Что-то мне подсказывает, что передвигаться на своих двух ногах завтра будет весьма затруднительно.

****

Тренировка прошла менее, чем удачно. За два с половиной часа я научился только стоять на доске. Фрэнк рвал и метал, проклиная меня, день моего рождения и весь мой род до седьмого колена. Майки мог только сочувствующе шмыгать носом, проезжая мимо меня. Джам сидела рядом со Смэшем, иногда сухо всхлипывая и поглядывая на Лин, которая внезапно ожесточилась, то и дело останавливая моего брата и указывая на его ошибки – уже без задорных ноток в голосе и без улыбок. А Вайлд увел всех остальных за собой, без устали отвешивая подзатыльники и угрожая жестокой расправой. В этой суете он совсем забыл, как сильно меня ненавидит, и я молчаливо радовался его отсутствию.

- Завтра собираемся на главном Сквере, так дело не пойдет, - покачал головой Фрэнк, когда мы направились домой. – Несси, Линз, передайте остальным.

- Я сама, - буркнула Лин, разворачивая скейт. – До завтра, парни.

Лицо Джам перекосило от обиды – она была единственной девушкой в компании, и Лин проигнорировала свою закадычную подружку.

- Дай ей остыть, - посоветовал Фрэнк. За его плечом висел мешок со скейтом, который он так и не открыл. Я видел, что он пытается быть дружелюбным и отзывчивым, но его выдавала стиснутая челюсть и напряженная улыбка.

Внезапно раздался глухой голос Смэша, который ехал позади всех:

- Я не хочу, чтобы повторилась прошлогодняя ситуация. Объясни новичкам ситуацию. Как можно скорее, - добавил он, подумав. – У них могут начаться неприятности, если они не будут готовы.

Пожалуй, в тот момент я задумался, что Смэш гораздо больше подходит на роль лидера.

***

Неприятности начались со следующего утра. Ноги отказывались меня слушать, я ни капли не выспался, тело болело там, где болеть даже не могло, а в горле внезапно развернулась пустыня. Я умирал от жажды, и надеялся, что подохну прежде, чем наступит вечер. Я совершенно не хотел идти на эту тренировку, которую Фрэнк устраивал только рад нас. И меня совсем не радовало, что он запретил Смэшу и Лин появляться на Сквере (который, как я понял, больше подходил для тренировок).

Выносил мозг тот факт, что мне придется провести весь вечер почти наедине с Фрэнком – я не знал ровным счетом ничего о том методе, который он практиковал с Линз, но был уверен, что ему не улыбается перспектива практиковать его со мной, и, значит, он сделает все возможное, чтобы я возненавидел этот вечер. В этом я не сомневался.

Майки, в отличие от меня, был живее белки, проглотившей десертную ложку крепкого кофе. Он распевал песни и носился по дому, игнорируя возмущенные вопли родителей, которые еще и не думали вылезать из постели. А я лежал под одеялом, тихо постанывая и надеясь, что на наш дом упадет метеорит, и мне не придется подниматься с кровати. Вы помните, что я неудачник? Сегодняшнее утро подтвердило это в очередной раз. Майки ворвался в мою комнату небольшим ураганом, распахнув дверь так, что ручка влетела в стену и выбила приличный кусок штукатурки.

- Проснись и пой, Джерард-герой! – завопил он.

- Боже, нет! – пискнул я, когда брат запрыгнул на мою кровать и принялся скакать по ней, неуклюже, но очень больно наступая на мои ноги.

Я скулил и молил о пощаде, но Майк и не думал прекращать пытку. Лишь через три минуты (через три вечности!) он спустился и сел рядом со мной, откинул в сторону одеяло, ослепив меня солнечным светом.

- Ты помнишь, что сегодня тренировка с Фрэнком? – спросил он, лучезарно улыбаясь. Я едва не разрыдался от ярости.

- Проваливай из моей комнаты! – жалобно прохныкал я, пытаясь понять, чувствую ли я свои ноги или Майки все же сумел мне их ампутировать. Но этот нахал и не думал покидать мое убежище. – Мама! Забери это исчадие ада подальше от меня, пока он еще жив! Или я…

Майки швырнул в меня будильник, который сегодня разбудил меня раньше обычного. Будильник упал на пол, обиженно звякнув, а я сжал кулаки, буквально чувствуя, как на лбу образуется шишка. В голове словно взвыла сирена, раздирая виски жуткой болью.

Мама вошла в комнату как раз вовремя, чтобы увидеть, как я пытаюсь отгрызть руку ее младшему сыну. Она разняла нас и прочитала короткую лекцию, изрядно потрепав нам обоим уши.

- Идем, Джерард, нужно приложить лед к… - Мама замерла, глядя в угол моей комнаты широко раскрывшимися глазами. Ее губы образовали идеальную букву «О», а брови поползли вверх. Мы с Майки одновременно повернули головы, чтобы узнать, что именно ее удивило.

В углу моей комнаты, прислоненный к стене, стоял мой скейтборд, покрытый первыми царапинами и легким налетом пыли.

- Я все объясню… - начал я смущенно, мгновенно позабыв все обиды на брата. – Нам подарил их очень хороший др…

- Почему ты не смыл грязь с этой штуки перед тем, как притащить ее в свою комнату? – сердито поинтересовалась мама. – Принеси тряпку и отмой всю грязь, которую ты тут развел! И не надейся на завтрак, пока не наведешь чистоту!

Майки тихо захихикал, когда мама покинула комнату и направилась на кухню.

- Хочешь сказать, ты вымыл свой скейт, а? – сварливо спросил я, принеся в комнату тряпку и начав оттирать пол и стену, перемазанную землей.

Майк ойкнул и скрылся в своей комнате под мой ехидный смех.

В школе неприятности продолжились. Нет, мы не опоздали на контрольный тест, и даже пришли за пятнадцать минут до начала уроков. Я просто подошел к шкафчику, чтобы забрать книги, открыл дверь и увидел ЭТО.

Зеленое вещество непонятного происхождения толстым слоем покрывало все мои принадлежности – книги, тетради, блокноты и прочие мелочи. От этой дряни исходил мерзкий кислый запах, напоминающий обеды в старой школе. Она свисала с верхней стенки шкафчика тяжелыми тягучими каплями, зловеще поблескивая в свете ламп дневного света.

Вскрик рядом со мной, полный отвращения, известил о том, что Майки тоже стал счастливым обладателем двух килограмм соплей.

- Привет, ребята, я пришла напомнить, что… - Лин замерла возле нас так внезапно, что Джам, идущая за ней следом, словно провинившийся щенок, едва в нее не врезалась.

Обе девушки побледнели так резко, что я невольно испугался. Только потом, когда Лин покрылась бурыми пятнами, до меня дошло, что она кипит от ярости, сохраняя равнодушную маску на лице. Джамия стыдливо опустила голову.

- Довольна, а? – ядовито спросила Линз, захлопывая дверцу моего шкафчика. На пол упал ошметок зеленой слизи. – Им теперь прохода не дадут. Ты этого добивалась, Несс?

- Я…

- И слушать не желаю, - отмахнулась от нее Лин и, схватив нас с братом за руки, поволокла за собой, оставив огорченную Джамию позади. Она бормотала что-то на непонятном мне языке под нос – судя по интонации, она ругалась так, что, понимай я хоть половину, давно бы покраснел со стыда. Она тащила нас за собой, ничего не объясняя и будто не замечая робких фраз Майка о том, что слизь можно убрать обычной тряпкой.

Знаете, что самое ужасное? Я чувствовал, что неприятности не ограничатся соплями в шкафчике – все только начиналось.

 

7.

Заплутав среди многочисленных переулков в поисках Сквера, мы не сразу сориентировались, и теперь немного опаздывали на тренировку. Я понимал, что Фрэнк этому совсем не обрадуется, и старался идти как можно быстрее, изредка останавливаясь, чтобы уточнить у прохожих дорогу.

Майки нервничал не меньше меня: громко сопел над ухом, стоило мне замешкать, нетерпеливо цокал языком, подталкивал и поторапливал. Тем не менее, до Сквера мы добрались только через полчаса.

Что я могу сказать о Сквере? Этим невероятным и легендарным Сквером оказалась немаленькая площадь, огороженная высоким забором. Протертый сотнями ног и колес тротуар казался идеально гладким. Десятки бетонных склонов, отполированные бесчисленными скейтбордистами, лестницы, рампы самых разных размеров, пандусы и кирпичные стены, изрисованные несколькими слоями граффити. Нечто похожее было и в нашем городке, но я никогда там не был: меня бы просто засмеяли местные ребята, если бы увидели, что я приближаюсь в их сторону.

Несмотря на осеннюю прохладу, Сквер был согрет теплыми солнечными лучами. Было пусто - абсолютно никого в поле зрения. Золотистый свет отражался от металлических поручней на краях рамп, и меня невольно начало подташнивать от мысли, что Фрэнк столкнет меня вниз с этой штуковины. Мы пролезли сквозь щель в ограждении, образованную между двумя отогнутыми прутьями, отряхнулись и направились на поиски Фрэнка. По пути я успел полюбоваться на огромное засохшее пятно на земле кирпично-красного оттенка. Майки его не заметил, и я не стал заострять на этом внимания.

Под ногами шелестела сухая листва, и я внезапно понял, что за все время, что мы бредем по Скверу, я не увидел ни одного осколка или обертки. Здесь было чисто. Гораздо чище и опрятней, чем на Грин-Роуд, где чаще отиралась компания Фрэнка.

Пэнси и Смэш вместе со своими досками обнаружились на краю глубокой... ямы*? Я видел по ящику, как крутые ребята вылетают из нее, словно пробки из бутылок, и вообще чувствуют себя тут, как рыбки в аквариуме. Я был уверен, что эти двое были как раз из этих рыбок. А для меня эта дыра показалась воплощением зла и ада: я уже видел, как падаю в нее и тщетно пытаюсь выбраться, соскальзывая назад, на самое дно, беспомощно царапая гладкое покрытие.

Солнечные блики играли на серебряном кольце в губе Фрэнка. Он улыбался, слушая рассказ Смэша и болтая ногами, спущенными в эту дыру. В эти секунды он показался мне обычным парнем - не угрюмым лидером странной шайки, не злым тренером, не недружелюбным собеседником, не психом, который бросился с кулаками на Вайлда. Самым обычным парнем.

Наверняка почувствовав мой взгляд, он поднял голову и улыбнулся шире, приветствуя нас с братом. Я неловко улыбнулся в ответ, замечая, что в солнечном свете волосы Фрэнка кажутся светло-каштановыми, а глаза напоминают жидкое золото.

- Отлично, начнем... - Фрэнк встал на ноги и отряхнул джинсы. Смэш остался на земле.

И никаких выговоров за опоздание почти на час? И никаких мрачных взглядов? И никаких издевок?

Либо Айеро - оборотень, который становится засранцем только после заката солнца, либо он под кайфом, либо это не тот Фрэнк.

- Перед тем, как мы начнем, я хочу спросить одну вещь, - смело начал Майки, до этого прятавшийся за моим плечом.

- Валяй, - лениво отозвался Фрэнк, подбирая с земли свой скейт.

- Что вчера было? И как это дерьмо в наших шкафчиках связано с Джам?

Смэш издал странный смешок. Не поднимаясь, он столкнул свой скейтборд вниз и нырнул следом за ним, нагнав его на лету. Я следил за ним, как завороженный, наблюдая, как доска взлетает в воздух, а Смэш умело перехватывает ее одной рукой, прижимая к ногам.

- Спасибо за помощь, Смэш, - фыркнул едва слышно Фрэнк, оставив без комментариев трюк парня, о котором я мог только мечтать - может, потому что впервые увидел это собственными глазами.

- Коротко говоря, - нехотя начал Фрэнк, поднимая доску на уровень груди и царапая ногтем сухую грязь на колесах, - Нью-Джерси ведет двойную игру.

- Что? - фыркнул я. - О чем ты?

Фрэнк вздохнул еще тяжелее, словно узнал, что его домашнюю работу съела собака, и ему придется ее переделывать, потому что учитель не поверит в существование его собаки.

- Присаживайтесь, - навздыхавшись, произнес он, внезапно вспомнив про этикет. - Рассказ предстоит долгий.

_______________

Все это напоминало сюжет неплохого экшена, который наверняка бы пользовался неплохой популярностью у подростков. Но я видел в глазах Фрэнка – он не врет. Да и зачем ему лгать?

Нью-Джерси оказался не так прост, как мне показалось. И дело не столько в компании Фрэнка: скейтеры – только часть того безумия, о котором он только что нам поведал. Вся соль шутки в том, что мы с Майком вляпались в это безумие по самое «не хочу». И название этому безумию одно.

Райдеры.

Помимо скейтеров, к которым я уже, в принципе, привык, в Нью-Джерси существуют и некие роллеры. Фрэнк нехотя объяснил, что, по идее, они не отличаются от скейтеров абсолютно ничем – только ездят на роликовых коньках и тусуются в другой части города. Еще он упомянул о неких трейсерах и би-эм-икс’ах (миксерах?!), но не стал углубляться в подробности, ссылаясь на то, что эти ребята конфликтуют крайне редко и их почти не видно в городе.

Основную проблему несли отношения скейтеров и роллеров: постоянные конфликты агрессивных подростков, переполненных адреналином на почве неразделенных территорий всегда перерастали в массовые кровопролитные побоища. Затем, после того, когда обе стороны согласились разделить пригодные для тренировок участки, конфликты утихли. На время.

Да, угадайте, что случилось потом? Если вы скажете, что райдеры продолжили задирать друг друга, доказывая, какая компания круче, то попадете в десятку. Скейтеры и роллеры не могли мирно сосуществовать бок о бок. Этот город слишком мал для этих ребят, хоть места хватает каждому. Ну тесно им, и все тут!

Мелкие стычки становились все чаще и ожесточеннее, нередко выливаясь в крупные разборки, полные крови, подручных предметов в качестве оружия и проблем с копами. И, когда город был на грани взрыва, самые разумные, умеющие сложить два и два, собрались вместе, чтобы решить эту проблему.

Было решено устраивать ежегодный Стрит – поединок между скейтерами и роллерами, который должен был направить основной поток энергии неуемных подростков на тренировки и самосовершенствование. А победившая сторона получала всевозможные привилегии (одна из которых – возможность заявляться в Сквер, когда тебе заблагорассудится), а проигравшая старалась не попадаться на глаза первым. Неплохой ход, с этим согласился даже Майки, который обожал стратегии и прочую чушь. Но этот выход имел и свои минусы: накануне Стрита банды сходили с ума. Готовые выиграть любой ценой, подростки были готовы на самые мерзкие пакости, и сопли в шкафчике были только цветочками – это было верно. Я чувствовал, как на голове шевелятся волосы, пока Пэнси рассказывал, на что готовы пойти дети ради победы.

Затем Фрэнк рассказал, как проходит Стрит. Роллеры и скейтеры выбирают подходящее время и людное место, на котором можно разогнаться. Выступают по очереди, обрастая толпой и вниманием. И уже в конце, после бесплатного шоу, рандомно выбирают пятерых зевак, спрашивая, чье выступление было более зрелищным и захватывающим – победившими оказываются те, кто получит больше зрительских симпатий. И банды снова тренируются целый год, чтобы взять реванш.

- Ну, конечно, сначала все изрядно напиваются, и наступает временное «хмельное» перемирие, - с улыбкой закончил Фрэнк.

- Знаешь… - произнес Майки, помолчав, - я не думаю, что это – то, чему я хочу посвятить жизнь.

- Тебя и не просят кататься тут каждый год, - фыркнул Фрэнк недовольно. – Но в этот раз роллеры будут ждать свежую кровь.

- Я не хочу, - отрезал Майк с несвойственной ему жесткостью. – Я не хочу, чтобы мне ломали конечности, чтобы я не мог участвовать в том дерьме, в котором я не хочу участвовать.

Фрэнк нахмурился и скрестил руки на груди. Я увидел в нем того самого Фрэнка, который мог одним взглядом поставить зарвавшегося юнца на место. Он прищурился, глядя на моего брата. Майки смело вскинул подбородок.

- Ты можешь уйти, - пожал Фрэнк плечами. – Проваливай, смелее. Но тогда можешь не рассчитывать, что кто-то из нас прикроет твою задницу, когда ты кому-то не понравишься или перейдешь дорогу. – Пэнси хмыкнул. – Я слышал, что в старой школе вас не особо любили. Знаешь, Нью-Джерси никогда не отличался дружелюбностью.

Майки прикусил губу. Молчание затянулось на несколько минут. Я изо всех сил старался сделать вид, что я тут ни при чем, наблюдая, как ловко скользит Смэш по рампе.

- Ладно, - немного нервозно произнес брат. - Но только в этот раз, идет?

Фрэнк широко улыбнулся.

- Отлично. Иди к Смэшу, он покажет тебе, как обращаться с боулами и средними рампами.

Майк со вздохом поднялся на ноги и направился прочь с доской наперевес. Фрэнк перевел на меня взгляд и широко улыбнулся, оскалив зубы. Его лицо осветила последняя вспышка солнца, которое только что исчезло за горизонтом.

Отлично. Наступило время злого Фрэнки.

- А на тебя у меня отдельные планы. Поднимайся и иди за мной.

Он перехватил поудобнее доску, легко поднялся на ноги и направился в противоположную сторону от Майка и Смэша. Я направился за ним, только один раз оглянувшись: Смэш что-то объяснял моему брату, указывая пальцем на край рампы. Мне оставалось только тяжело вздохнуть: до уровня брата мне еще пилить и пилить.

Фрэнк стоял, раскачивая ногой свою потрепанную доску, посреди огромной асфальтированной площадки, идеально ровной и отшлифованной. Я неловко приблизился к нему и опустил свой скейт.

- Сегодня мы пойдем на крайние меры, - с улыбкой произнес Фрэнк. Я едва не проглотил язык, вспомнив, что ожидал услышать тот самый тон, который используют, разговаривая с умственно отсталыми. – Подойди ближе, я не кусаюсь.

Я неловко приблизился к нему вплотную и встал на доску, чувствуя исходящее от Фрэнка тепло и легкий запах пива. Его скейт был гораздо меньше моего, не такой неуклюжий и огромный – очень легкий и подвижный. А сам Фрэнк оказался немного ниже меня. Я немного улыбнулся: такой хрупкий с виду парень, а на самом деле…

Внезапно его руки скользнули по моему телу, обвивая его и сжимая меня в причудливом подобии объятий. Фрэнк легонько оттолкнулся от земли, и я невольно прижался к его груди, трясясь от страха.

Неужели он испробовал на Лин ЭТОТ метод?!

- Не бойся, - прошептал он мне на ухо, снова отталкиваясь от асфальта. – Я просто хочу, чтобы ты понял, как это просто…

Мы катались так допоздна и, по идее, не делали больше ничего. Просто молча делали круги по площадке, прижимаясь друг к другу. Только Фрэнк изредка советовал мне расслабиться и довериться ему, чтобы почувствовать, как это круто – ехать на скейтборде.

И, можете верить, а можете сказать, что я трепло – это был лучший вечер за все мои восемнадцать лет.

 

8.

Тренировки пошли в гору. Ну, вернее, поползли – медленно, но упорно. Фрэнк гонял меня с утра до вечера по выходным и до позднего вечера по будним дням, и за неделю я уже не только стоял на доске, но мог спрыгнуть с лестницы (хотя выглядело это еще довольно-таки жалко, да и больше пяти ступеней я пока взять не мог). На тренировках Фрэнк большое внимание уделял тому, чтобы вселить в меня уверенность, пока я стою на доске. Конечно, чтобы заставить меня съехать с лестницы, ему пришлось прибегнуть к самым изощренным ухищрениям – проще говоря, он столкнул меня.

Дома я бывал очень редко – приходил ближе к десяти вечера, наспех ужинал под неодобрительное хмыканье матери, быстро делал домашнее задание, отвечал на пару скучных вопросов отца и падал в кровать, чтобы заснуть, как убитый.

Майк напрягался меньше – Смэш и Лин не особо гоняли его, но каждые три дня он осваивал новый трюк. Я завидовал ему белой завистью, искренне радуясь за брата – я был счастлив, что он нашел то, чем ему нравится заниматься. На скейте он чувствовал себя в своей стихии, и тот огонь, который зажигался в его глазах каждый раз, когда он вылетал из боула, был лучшей наградой для меня, как для самого близкого его друга. Я был невероятно рад тому, что взял его тогда на первую встречу с Лин – это было лучшее, что я мог для него сделать. В школе он уже стал довольно популярным, и каждый день я видел его с новой подружкой, но понимал, что все это – только игра. Теперь, повзрослев и возмужав, Майкс не собирался гоняться за горделивыми самовлюбленными идиотками, которые обычно не обращают внимания на таких очкариков, как он – теперь он искал себе ту девушку, которая его достойна. И я чертовски им гордился.

Кстати, после одной из тренировок Смэш посетовал на то, что очки мешают ему сосредоточиться на доске – они постоянно сползали на кончик носа, Майки приходилось их поправлять, и он непременно сбивался, выполняя очередной пируэт. Поэтому совсем недавно он приобрел себе контактные линзы. Хоть его глаза и покраснели в первый день с непривычки, выглядел он гораздо взрослее без этих очков. И привычные рубашки и брюки он сменил на более практичные толстовки и джинсы, что не могло не сказаться на мнении его сверстников – в основном, лиц женского пола.

Мне нравилось это ощущение постоянного движения и занятости. Я не чувствовал себя белкой в колесе, я чувствовал себя одним из тех ребят из комиксов, которые должны выполнить кучу дел за один день – и я был, черт возьми, этим героем, когда рядом со мной оказывался Фрэнк Айеро.

Фрэнк Айеро.

Эти два слова стали для меня неким важным и сокровенным секретом, который я хранил глубоко в сердце. Неосознанно я рисовал на задних страницах тетрадей сутулого паренька в красной толстовке и вязаной шапке. В руках с обрезанными перчатками он держал свою доску. Потом, понимая, что я творю, я поспешно выдергивал рисунки, комкал и выбрасывал. А затем снова начинал рисовать, карандашом подчеркивая самые мелкие детали.

Этот парень – невысокий, шустрый, решительный, - стал для меня моим личным ангелом. Он стал тем, кто выдернул меня из ямы смирения, безысходности и слабости. Он, словно волшебник, вдохнул в меня жизнь, показал мне, что не обязательно быть любимым и популярным только для того, чтобы не быть пустым местом. Он показал мне, что я не неудачник. Он заставил меня поверить, что я гораздо лучше всех этих недоносков, которые обожают бейсбол. Он научил меня верить в себя – и за это я был безмерно благодарен ему.

Между тренировками, когда мы валялись без сил на траве, глядя на небо, Фрэнк зачастую переплетал наши пальцы, рассказывая о каких-то глупостях. Этот жест казался таким простым и естественным, что я даже не думал возражать – ничего неправильно я в этом не видел. Что неправильного в его теплых мозолистых пальцах, которые рисуют узоры на моих руках? Ничего. Его смуглая грубоватая кожа идеально подходила к моим бледным слабым рукам – и я не мог с этим спорить. Никто не мог.

Несмотря на юный возраст, Фрэнк был мудрым парнем. Мудрым, как сотня мудрецов. Но это не мешало ему радоваться, как ребенку, когда ветер набрасывал капюшон на его голову. Он был невероятным человеком – самым невероятным из тех, кого я когда-либо знал до или после нашего знакомства. Умеющий быть одновременно жестким и заботливым, смелым и наивным, мудрым и счастливым. Я был… бесконечно влюблен в него.

Я понимал, что вряд ли он примет мои чувства, и потому не собирался рисковать разрушить нашу дружбу, которая крепчала с каждым днем. Я просто наслаждался тем, что он был рядом со мной – неважно, как кто. Я был влюблен в его натуру, такую противоречивую и импульсивную, и эгоистично собирался удерживать его рядом с собой любым способом – и пусть пока это будут тренировки.

После выступления я собирался раскрыть для него свое сердце – и пусть он сам решает, растоптать его или спасти.

В один из тех дней, когда я ждал на стройке заката вместе с остальными ребятами, ко мне подсела Грэйс. Младшая сестра Смэша была удивительным ребенком – отзывчивым и умным, что крайне редко можно встретить в наши дни. В руках она, как обычно, держала очередного щенка.

- Как думаешь, - сразу начала она, - Фрэнк простит Джамию?

- Простит за что? – не понял я. Майк, сидящий рядом, навострил уши.

- Она ведь сказала роллерам, что вы – залог нашей победы, - просто сообщила Грэйс.

Моя челюсть упала – я практически услышал, как она грохнулась на пыльный пол.

- Она разве не… - начал неуверенно Майк.

Девочка закатила глаза.

- Фрэнк любит преуменьшать. Лин-то уже точно ее не простит, но у Джам к Фрэнку были чувства, поэтому он, как обычно, может дать ей шанс. Конечно, я не уверена… - Девочка села на подлокотник кресла, на котором я сидел. – Но Лин, при всей ее любви к Фрэнку, уже порядком устала от выходок Джам, и теперь наверняка сделает все, чтобы Фрэнк указал Джам на дверь.

Только-только приподнявшаяся с пола челюсть, упала снова. И, похоже, пробила дыру в земле и вылетела где-то в Китае.

Слишком много информации…

- Что за чертовщина? – пробормотал чуть менее растерянный Майки. – Я думал, они друзья…?

- Лин и Фрэнк не встречаются потому что Джам любит Фрэнка, а Джам – подруга Лин, но Фрэнк не любит ее, однако просто не может оскорбить ее чувства, чтобы не разрушать их дружбу, - доверительно сообщила Грэйс. - Несмотря на то, что Лин такая неординарная личность, она очень одинока, и у нее нет друзей – даже среди скейтеров. Поэтому у Лин она единственная подруга (во всяком случае, она была ею), и Линз просто не может разбить ее сердце. Но теперь… Джи, куда ты?

А я просто бросился прочь. Понимая всю глупость и опрометчивость своего поступка, понимая, что Майк (да и все остальные) раскроет мою тайну, я бежал, с каждой секундой ускоряя шаг. Бежал, надеясь, что никто не бросится следом. Бежал, надеясь обогнать свои мысли. Бежал сквозь спящий город, надеясь просто упасть от бессилия и умереть от нехватки воздуха.

Но тренировки сделали свое дело: я не выдохся даже тогда, когда понял, что добежал до школы - а это очень даже немаленькое расстояние. Дверь была приоткрыта, и я проник вовнутрь.

Кровавые лучи солнца, разукрасившие стены школы, напоминали мне языки пламени.

Не чувствуя ног, но чувствуя, как по щекам стекают слезы, я направился по лестнице наверх.

Мои шаги эхом отдавались в пустой школе.

Или… не совсем в пустой.

Послышался тихий шепот. Я собирался оглянуться, но не успел – мои руки были заломлены, голова опущена вниз, и первый удар пришелся в лицо; дико уставший после бега, я просто отключился на минуту.

***

«Да что с тобой не так, придурок?»

Если вы хотя бы раз слышали эту фразу в старшей школе, то вы поймете меня. Вы поймете, как хочется сдохнуть, будучи хоть немного другим, не таким, как все. Вы поймете, каково быть гребаным фриком в мире правильных, сильных и жестоких.

Кулак врезался под дых, и в глазах мгновенно потемнело, глаза закружилась, а ноги перестали держать – я медленно, как во сне, опускался на холодный пол, напоминая самому себе выброшенную на берег рыбу.

- Думаете, вы там самые крутые?

Последовал рассчитанный пинок; тяжелый ботинок врезался ровно в нос. Раздался тошнотворный хруст, и я взвыл от боли, прижимая ладони к лицу - ничего не видящий, обессиленный, едва дышащий от боли и, между прочим, очень жалкий. Даже слишком жалкий.

Кровь хлестала гребаным фонтаном и наверняка залила весь пол, но чувствовал я себя достаточно скверно, чтобы беспокоиться об этом. Легкие едва-едва начинали работать, и я не знал, что делать: хватать ртом воздух, которого уже не хватало мозгу или пытаться править немного скосившийся нос.

Так-так-так! Небольшая пауза для объяснений.

Факт первый: меня избивают – не нужно быть гением, чтобы это понять.

Факт второй: мой мобильник разбит вдребезги и сейчас валяется на другом конце коридора, выглядя не лучше моего разбитого носа.

Факт третий: я не могу позвать на помощь (обратите внимание на второй факт).

Факт четвертый: в школе нет никого (даже охранника).

Факт пятый: никто не собирается меня искать, потому что я гребаный неудачник.

Думаю, фактов достаточно. Делаем вывод.

Итак, вывод: я скоро сдохну.

Ладно, пауза затянулась. Тем временем очередной удар не заставил себя ждать – огромный ботинок врезался в грудь, и я заорал дурным голосом от невероятного мощного взрыва боли в легких.

Кажется, он сломал мне ребро.

Боже, как больно…

Мама, я не готов умирать, не дожив даже до девятнадцати!

Что-то забулькало в горле, и, я едва успел повернуться, чтобы не захлебнуться, когда из недр моей глотки брызнула густая кровь. Мерзкий солоноватый привкус спровоцировал рвотный рефлекс, и меня вырвало на пол. К боли в костях присоединились спазмы в желудке.

Пока я выплевывал остатки своего обеда, ботинок врезался в живот – с такой силой, что у меня потемнело в глазах. Сильные пальцы грубо схватили меня за волосы (я услышал, как протестующе затрещали корни) и приподняли над полом.

- Ты слабый и отвратительный урод… - Плевок попал на щеку, но мне, избитому до полусмерти, было плевать. – Понятия не имею, какого хрена ты вообще забыл в Нью-Джерси. Неужели Пэнси так отупел, раз берет к себе всяких выродков, вроде тебя?..

- Просто Пэнси умеет видеть то, чего не видят некоторые выродки, вроде тебя, Кинли, - раздался голос Фрэнка – и никогда прежде я не был так рад его слышать, как сейчас.

Я спасен, - это единственная мысль, которую я успел осознать перед тем, как окончательно потерял сознание.

 

9.

Мне было очень… тепло. А еще болела голова. Правая кисть почему-то была влажной – капли стекали вниз по пальцам и шлепались об твердую поверхность. А еще было шумно. Что-то нудно пищало над ухом, кто-то шумно шмыгал носом, где-то недалеко, будто бы в соседней комнате, громко и возмущенно кричал.

Именно этот сердитый голос и вырвал меня из сладкой полудремы. С трудом я поднял свинцовые ресницы и увидел… белый свет.

Докатился. На том свете тоже ругаются матом?

Пару раз я сморгнул, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь помимо света. И у меня получилось.

Это была больничная палата. Гребаная больничная палата. А в моей руке торчала гребаная игла.

От испуганного вопля меня удержало только то, что я увидел свою мать. Она сидела у моей постели, сжимая мою кисть в руке и прижимая ее к своей щеке. Из-под закрытых век катились крупные слезы. Они стекали на мою руку и, скользя по пальцам, падали вниз, будто с усыхающего фонтана.

Над головой пищали приборы. Кардиомонитор издавал монотонный и противный писк. Рядом со мной стояла капельница с прозрачной жидкостью. Я решил не прослеживать взглядом путь шланга, и поэтому перевел взгляд на дверь. Она была плотно прикрыта. Но сквозь стекло в ней я мог видеть белый халат мужчины и разъяренного Фрэнка. Выглядел он… неважно. На скуле темнел багровый кровоподтек, обе губы были разбиты, а на переносице красовалась ярко-красная ссадина.

Кажется, они о чем-то спорили. Пришлось напрячь слух, чтобы расслышать их разговор.

- Вы не можете так поступить! – возмущенно заявил Пэнси, глядя на врача. Мужчина, кажется, вздохнул. – Я его друг, и я имею право…

- Я повторяю в последний раз: мать пациента запретила вам к нему приближаться. А теперь уйдите от двери или мне придется вызвать охрану. На вашем месте я бы показался в крыле травматологии.

- Да я тебя…

Внезапно сквозь стекло я увидел Линз. Она хмуро посмотрела на врача и поспешила увести взбешенного парня прочь. Я не услышал, что она ему сказала (говорила она очень тихо), но, судя по шевелению алых губ, это было что-