Символическая политика как средство управления и как форма отчуждения

72 Модели СМИ во всех современных политических системах стали ключе­вым инструментом управления и господства, поскольку в процессе массовой коммуникации осуществляется толкование и даже конструирование социаль­ной реальности. Налицо, таким образом, осуществляемая в масштабах всего общества ситуация quid pro quo, одно вместо другого, когда "модель реально­сти становится реальностью модели" (15). Именно благодаря этой ситуации многократно увеличивается потенциал символической политики, которая то­же создает модели политической реальности, функционирующие на правах этой реальности. Данная ситуация не всегда формирует политическое отчуж­дение, но она с неизбежностью создает для него предпосылки.

Политическое отчуждение обнаруживается здесь как положение, при кото­ром у реципиентов СМИ исключается рациональное суждение о политиче­ских процессах, а вместе с этим — и собственное осмысленное в них участие. Символическая политика целенаправленно манипулирует сознанием публики с целью внушения ей "полезных" — для власти или для самой публики — иллюзий. Но даже если эти иллюзии действительно полезны для массы, они отчуждают ее от рационального участия в политике. И те, кто оправдывает политическую "фабрику грез" ссылкой на ее полезность (в т.ч. для пропаган­ды демократических ценностей), не должны забывать, что они тем самым узаконивают иррационализацию общественного сознания, актуализацию его архаических структур (16).

При помощи символов власть не старается больше уговорить или пере­спорить своих избирателей; она лишь показывает им свой собственный мир, и это убеждает людей сильнее, чем самые бесспорные аргументы. И никаких формальных противоречий с демократическими нормами и процедурами здесь не возникает. Такая общепринятая и прогрессирующая колонизация жизненного мира инсценированной информацией существенно определяет коммуникативную культуру всех современных обществ, а вместе с нею — их политическую культуру. Вместе с манипулятивными практиками СМИ в эту

культуру органически входит стратегия информационного "прямого действия ", которая не имеет ничего общего с романтическим образом демократии как свободного и независимого волеизъявления граждан.

Для политиков уже давно не секрет, что массовая коммуникация пред­ставляет собой важнейший инструмент политического управления и обеспе­чения массовой лояльности к существующей власти. Классическое понима­ние демократии как разделенной на различные ветви власти, включая СМИ как "четвертую власть", не вполне соответствует реальности общественной коммуникации. Политика и mass media уже не являются автономными час­тями общества, но образуют естественно сложившийся (т.е. без всякого "злого умысла") коммуникативно-политический симбиоз, в котором стерты границы между политическими акторами и их "контролерами" из средств массовой информации (17). Конечно, не все реципиенты массовой коммуни­кации автоматически становятся жертвами ее манипуляций. Всегда есть ли­ца, которые внимательно перепроверяют информацию, относятся к ней кри­тически. Считалось также, что на формирование мнений людей об окру­жающем мире СМИ воздействуют лишь косвенно, через преломление в меж­личностной коммуникации. Однако новейшие исследования показывают, что сообщения СМИ в основном напрямую достигают сознания реципиентов. Межличностная коммуникация часто лишь воспроизводит предлагаемые СМИ ценности и стереотипы поведения. Это неудивительно, если учесть, что подавляющее большинство населения достаточную часть свободного времени проводит за просмотром развлекательных телепередач. Принципиально важ­но то, что под прямое воздействие СМИ попадают именно те слои населе­ния, которые социально наиболее обделены (с низким уровнем образования и доходов) и которые должны бы быть заинтересованы в объективных и не­зависимых суждениях. Подобная публика обретает в мире телеразвлечений облегченное "понимание" политической действительности как интересного, но совершенно далекого ей мира, который она просматривает наподобие "мыльных опер", одновременно будучи эстетически поощряема в своем от­чуждении от этого мира.

Уже сформировавшийся у нас в стране в ходе предвыборных кампаний альянс политиков и мастеров шоу-бизнеса представляет собой феномен, за­кономерно обусловленный коммуникативно-политическим симбиозом. В той же мере, в какой политическое влияние и власть зависят от доступа к СМИ, политический процесс редуцируется для публики — реципиента СМИ — в созерцание "избранных" политиков, представленных прежде всего на экране телевидения. Так возникает эксклюзивная система политических "звезд", ко­торые производятся в СМИ в строгом соответствии с общими правилами драматургии и режиссуры. В этом смысле политика становится разновидно­стью шоу-бизнеса, о чем еще в середине 1960-х годов открыто говорил актер-политик Р.Рейган. В результате люди оценивают в политиках не то, с какой успешностью они представляют и защищают их интересы, а насколько ис­кусно и убедительно разыгрывают они роли в политическом спектакле. Это и есть политическое отчуждение, выраженное в форме "красивой политики " или "политического театра". Такая политика содействует снижению духовно-критических потенций людей как возможных субъектов политических дейст­вий, "виртуализирует" их социально-политическую активность, расходует ее исключительно в ходе созерцания политических шоу. Более того, она спо­собна безгранично эксплуатировать потребности масс в политической эсте­тике при одновременном ущемлении их элементарных жизненных прав, что мы фактически и наблюдаем сейчас в России. Данная ситуация стимулирует специфический вид насилия — эстетическое насилие в условиях социально-эстетического отчуждения (18).

Не следует, впрочем, излишне драматизировать очевидные и массовые факты политического отчуждения. Ведь его нельзя ликвидировать, не обру­шив весь существующий социальный порядок и не создав, возможно, еще

более скверные формы политического отчуждения. Многие авторы занимают в связи с этим позицию прагматического реализма, признающего как factum brutum, что есть определенные законы производства реальности в СМИ; без них СМИ не могут функционировать в обществе, поэтому их нельзя отме­нить из одних только моральных соображений. Принципиально важно и то, что современное массовое сознание уже не столько испытывает "драму отчу­ждения", сколько переживает "экстаз коммуникации" (19). Объективно и субъективно политическое отчуждение оказывается так глубоко интегриро­ванным в ткань социального опыта, что его вообще трудно квалифицировать только как отчуждение. Оно выполняет "полезные функции" как элемент символической политики, а та является незаменимым способом современ­ного политического управления. Ритуализация (упорядочение) массовых дей­ствий, контроль за массовыми эмоциями в ситуации социальных стрессов, придание общественно-политическому опыту позитивно-эмоционального со­держания, включая удовольствие от виртуально-эстетического участия в по-литике, — все эти формы полезны и незаменимы в политике. В условиях многомиллионных обществ, крайней взаимозависимости государств и эконо­мик, колоссальных технических и экономических рисков упорядоченность (управляемость) общественной жизни стала не менее важной задачей, чем защита "прав человека" и проведение честных выборов. Символическая по­литика и ее информационные "прямые действия" в этом смысле морально оправданы, если они применяются в интересах широких масс, к тому же в чрезвычайных условиях. Однако очень часто благое применение символиче­ской политики сопряжено с злоупотреблением ею в интересах властвующих групп. Конечно, "страна-театр" в любом случае лучше, чем "страна-тюрьма" (20), но и взирать с отрешенностью на грубые манипуляции общественным сознанием с помощью символической политики тоже не годится. Вместе с тем, учитывая неустранимость основы, порождающей отчуждение в рамках символической политики, борьба с ним может быть только внутрисистемной. Это значит, что против подтасовок символической политики должны направ­ляться ее собственные средства и приемы. Возможно, есть смысл в незави­симой (с выходом на ТВ) общественной службе, которая бы осуществляла компетентное наблюдение за символической политикой верхов и оперативно просвещала бы широкую публику относительно актуальных манипуляций сознанием. Причем борьба с политическим отчуждением в рамках символи­ческой политики — это не только просветительская работа, но и форма по­литической борьбы. Ведь чем больше разрыв между властью и обществом, тем чаще власть стремится компенсировать дефицит своей легитимности пу­тем организации политических шоу, комиксов и других суррогатов политиче­ского. Однако превращение политики в "успокоительную пилюлю" может только на время сохранить лояльность к власти и поддержать гражданский мир; оно не способно решить реальные проблемы, которые рано или поздно заявят о себе политическим кризисом и утратой прекрасных иллюзий.

 

1. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982

2. Mosse G.L. Die Nationalisierung der Massen: politische Symbolik und Massenbewegungen von den Be-
freiungskriegen bis hin zum Dritten Reich. Frankfurt/Main — N.Y., 1993, S.8.

3. Gehlen A. Urmensch und Spätkultur. Philosophische Ergebnisse und Aussagen. Wiesbaden, 1986,
S.146.

4. Durkheim E. Die elementaren Formen des religiösen Lebens. Frankfurt/Main, 1981, S.309.

5. Moles A. Information Theory and Esthetic Perception. Urbana, 1968, S.I31.

6. Edelman M. Politik als Ritual. Frankfurt/Main — N.Y., 1990.

7. Speth R. Symbol und Fiktion. — Institution — Macht — Repräsentation: Wofür politische Institu-
tionen stehen und wie sie wirken. Baden-Baden, 1997, S.96.

8. Meyer T. Inszenierung des Scheins. Frankfurt/Main, 1992.

 

9. Luhmann N. Theorie der Gesellschaft. San Foca, 1989, S.91.

10. Hall S. Encoding / Decoding. — Culture, Media, Language. Working papers in Cultural Studies. L.,
1972, S.79.

 

11. Schulz W. Die Konstruktion von Realität in den Nachrichtenmedien. Analyse der aktuellen Berichterstattung. Freiburg, München, 1990, S.106.

12. Baacke D. Kommunikation und Kompetenz. Grundlegung einer Didaktik der Kommunikation und ihrerMedien. Munchen, 1980, S.227.

13. Malinowski B. Magic, Science and Religion, and Other Essays. N.Y., 1948, S.64.

14. CDU (1973), 22. Bundesparteitag der Christlich-Demokratischen Union Deutschlands, Hamburg, 18. — 20.November 1973. Bonn, 1973, S.60.

15. Rust H. Geteilte Öffentlichkeit: Alltagskommunikation und Massenpublizistik. — " Publlzistik", 1982, H. 4, S.513.

16. Политическая сила телевидения: реальность мифа? — "Полис", 1994, № 6, с.177.

17. Sarcinelli U. Symbolische Politik. Zur Bedeutung symbolisches Handelns in der Wahlkampfkommunikation der Bundesrepublik Deutschland. Opladen, 1987, S.221.

18. Meyer T. Die Transformation des Politischen. Frankfurt/Main, 1994, S.174.

19. Baudrillard J. Das Jahr 2000 findet nicht statt. Berlin, 1990, S.19.

20. Гельман А. Политика как театр. — "Высшее образование в России", 1999, № 3, с.96.

 

Статья написана при поддержке Немецкой службы академических обменов (DААD).