Книга вторая Возвращение домой 9 страница

– Смотри, – сказал Магнам. – Кто-то идет, – он указал на самый дальний уголок центральной пещеры.

Сверкнул голубоватый огонь, очерчивая длинную трещину на задней стене. Он разгорался все ярче по мере того, как кто-то приближался.

Они были не единственными, кто заметил вторжение. Тихое бормотание смолкло; даже испуганные крики женщин стихли.

Освещенная синим пламенем, из трещины возникла фигура, затем другая, потом еще одна: три древних огра, обнаженные, корявые, словно старые деревья. Их глаза мерцали зеленым сиянием в темноте.

– Триада, – выдохнул Толчук.

Он смотрел, как скелетообразные призраки ковыляют по гранитному полу. Огры падали на колени, склоняя головы, пряча глаза. Эти трое были духовными хранителями кланов огров, живыми мертвецами. Они редко покидали свои пещеры, но сейчас они молчаливо шли по центральному проходу домашней пещеры, двигаясь очень решительно.

Толчук остался стоять, не склонившись, когда они подошли. Он прошел дорогой мертвых до самого конца – к Призрачным Вратам. Он по-прежнему уважал Триаду, но он больше не боялся их. Он исполнил свой долг, освободил Сердце своего народа. Искра огня зажглась в его сердце: они потребовали от него так много, послав его слепым, неподготовленным в мир, узнав который, он смог открыть истину.

Триада остановилась возле ворот дома Толчука и заговорила, хотя не было заметно, чтобы кто-то произносил слова:

– Теперь ты знаешь правду.

Глаза Толчука сузились. Искра в его сердце разгорелась жарче:

– Вам следовало сказать мне.

– Это не наш путь, – слова поднялись над Триадой, словно туман. – Сердце нашего народа вело тебя… но оно принадлежит не только тебе.

– И что теперь? Я освободил камень сердца от Проклятия. Но что с Клятвопреступником?

Старший огр протянул хрупкую руку к Толчуку. Не было сомнений относительно того, о чем он просил.

Толчук достал камень сердца из своей набедренной сумки. Даже в слабом свете костров пещеры драгоценность вспыхнула внутренним сиянием. Он протянул руку с камнем, и когтистые пальцы сомкнулись на нем.

– Наконец, – слова были выдохом облегчения. Старший огр повернулся спиной к Толчуку и показал камень остальным. Триада подобралась ближе. Среди них рубиновое сияние Сердца моментально стало ярче.

– Мы ждали так долго, – эта фраза прозвучала очень устало. – Пусть это будет сделано.

Камень вспыхнул, ослепляя. Три огра казались тенями в ярком свете.

По всей пещере зазвучали возгласы тревоги.

– Что произошло? – выпалил Джастон.

Толчук просто смотрел, сам купаясь в сиянии на самом краю его лучей, вновь зачарованный красотой всего живущего, включая и его самого. Он выпрямился, став сразу выше, и не чувствовал больше стыда.

Затем, вспыхнув, свет потух. Спустилась тьма. Толчук ощутил пустоту в сердце, когда сияние ушло. Тяжелая тишина вновь накрыла пещеру.

В неровном свете огня Триада продолжала стоять тесной группой вокруг Сердца. Глубоко в недрах горы мрачный звон прозвучал снова, одна звучная нота, как-то скорбно на этот раз. Три фигуры с хрустом костей и суставов упали на каменный пол перед входом в дом Толчука. Сердце упало посреди путаницы из рук и ног.

Толчук рванулся вперед, но он знал истину еще прежде чем достиг их тел. Древние огры были мертвы.

Когда он опустился на колени на каменном полу, другие огры бросились вперед. Хуншва смотрел поверх мертвых тел на Толчука, его глаза пылали огнем:

– Ты убил Триаду!

 

* * *

 

Касса Дар сидела в библиотеке замка Дракк. Она почувствовала опасность, угрожающую Джастону и остальным. Хотя ее магия не распространялась полностью на Северный Клык, были узы крепче стихийной магии между ней и мужчиной с болот, которого она любила.

Страшась за Джастона, она склонилась над книгами, разбросанными по столу. Поскольку не было глаз, шпионивших за ней, она не беспокоилась о своем магическом очаровании и просто работала в своей истинной форме: дварф, морщинистый и сгорбленный прошедшими веками. Она положила один палец на древний текст, который изучала, – том, в котором говорилось о магической связи между двумя Клыками. Новая вспышка страха сжала ее грудь и ускорила дыхание.

Выпрямившись, она поманила одного из своих детей болот.

– Достань карту оттуда сверху!

Маленький мальчик забрался на стол. Через мгновение он спустился с длинным скрученным пергаментом в руках. Касса Дар схватила его и быстро размотала, раскинув перед собой всю Аласию. Она вновь перечитала нужное место в книге и быстро просмотрела свои расчеты и заметки, сделанные на полях.

Затем она села и закрыла глаза.

Оба Клыка были источниками стихийной энергии Земли; с их склонов потоки силы устремлялись в Аласию подобно тающему снегу. Это был один из тех серебристых потоков, которые Темный Лорд искал во время своего вторжения в эти земли. Ущерб, который он причинил тогда, привел к проседанию этого места – равнины обратились в болота, и остров Алоа Глен был наполовину затоплен.

Но это был не тот поток, что стекал в ее земли и поддерживал ее саму – это был поток между двумя пиками. Она водила пальцем по карте, повторяя слова из книги: «Там, где бегущие на север потоки Южного Клыка смешиваются с бегущими на юг потоками северного пика, существует спутанный узел силы, что лежит в центре между двумя горами».

Она рассчитала, где на карте находится эта точка: Зимний Эйри. И увидела маленький городок в его тени, Винтерфелл – родину ведьмы.

Глубже, чем к Джастону, Касса Дар была привязана к самой Земле. Она знала: что бы ни ослабляло ее, это пришло оттуда. Касаясь карты, она почти ощущала болезнь Земли.

– Зимний Эйри… – прошептала она.

Она встала из-за стола. Нужно было дать знать ведьме, что что-то мерзкое пришло в движение. Касса Дар устремилась к гнездовью на верхушке башни, чтобы послать ворону на Алоа Глен. Она молилась, чтобы послание было получено вовремя.

Пока она взбиралась по лестнице, ее страх за Джастона рос. Она прижала кулак к груди:

– Будь осторожен, моя любовь.

 

* * *

 

Джастон был среди остальных, сгрудившихся за спиной Толчука. Огр по-прежнему стоял на коленях перед телами трех старцев. Осколок камня сердца покоился среди их мертвых тел словно яркое яйцо в отвратительном гнезде.

По другую сторону от тел выстроилась стена огров во главе с тем, кто уже бросал им вызов раньше. Его слова были непонятны Джастону, он мог слышать лишь рычание и рев, сопровождавшие их. Ясны были лишь ярость и обвиняющие интонации гиганта. Огорошенный этой тирадой, Толчук оставался безответным, преклонив колени возле тел.

Фердайл коснулся ноги Джастона. Житель болот ощутил дрожь огромного древесного волка, готового к бою. Позади Фердайла Джеррик обнимал одной рукой Маму Фреду, а на другой его руке танцевали искры. Рука Магнама сжимала рукоять топора. Все они были готовы защищать себя и своего друга.

Разгневанный огр во главе остальных двинулся к Толчуку, разъяренный настолько, чтобы рискнуть переступить через лежащих на земле мертвецов. Но прежде чем он достиг гнезда из тел, яйцо в его центре начало светиться ярче, словно предупреждая его: держись подальше. Из сияния распространился темный туман.

Все попятились, кроме Толчука. Он просто смотрел на происходящее.

Странный туман заклубился, поднимаясь, растекаясь в трех направлениях, затем вновь спустился к каменному полу. Каждое облако черного тумана сжималось, образовывая фигуру огра, скрюченную и похожую на скелет. Даже Джастон узнал Триаду. Это было, как если бы их тени вернулись к жизни.

Огры пали на колени перед видением. Даже их предводитель упал с тихим вскриком.

С того места, где стояла призрачная Триада, хлынули слова, но было трудно сказать, кто же из теней говорил. Что еще больше удивляло, так это то, что хотя слова были явно на языке огров, Джастон понимал их значение.

– Мы наконец с-с-свободны, – произнесли тени, и их слова отдались эхом, словно пришли издалека. – Веками мы охраняли проход, до тех пор пока Сердце не будет очищено и не откроет путь в призрачные земли за гранью. Теперь мы можем покинуть наши ослабевшие тела. Пришло время выбрать нового предводителя, который будет хранить кланы. Пришло время трем стать одним.

Рука, свитая из тумана, указала на Толчука:

– Встань и заяви свои права на Сердце. Это бремя теперь твое.

Глаза Толчука расширились. Он начал было отказываться, говоря на языке огров.

– Полукровка или нет, но ты огр, – ответили фигуры-тени печально. – Возьми Сердце и не страшись. Мы останемся в камне между двумя мирами, чтобы вести тебя туда, куда сможем.

Толчук по-прежнему упрямился, качая головой. Слова призраков зазвучали резче:

– Ты отказываешься от своего долга подобно твоему предку?

Толчук вскинул голову.

Голоса смягчились:

– Это правда. Клятвопреступник отказался когда-то хранить свой народ. Пойдешь ли ты по его дороге?

Тишина вновь повисла над пещерой. Затем Толчук поднялся на ноги. Дотянувшись до тел, он поднял драгоценность из путаницы рук и ног. Ее сияние сделалось ярче, словно признавая его.

– Все были созваны этой ночью, – эхом произнесли призраки. – Займи место предводителя. Темные времена ожидают наш народ. Даже нам не дано узреть этот извилистый путь. Позволь Сердцу вести тебя.

Три фигуры растворились в тумане и вошли в камень, словно дым, поднимающийся над трубой. Слова продолжали литься:

– Как и в твое прошлое путешествие, ты знаешь свой первый шаг… Ты знаешь, куда ты должен идти.

Выражение лица Толчука стало напряженным.

Джастон увидел понимание в его янтарных глазах – и страх.

 

* * *

 

Толчук смотрел на кристальную поверхность камня сердца с того момента, как последний из Триады исчез. Глубоко внутри своей души он чувствовал, как шевельнулось что-то знакомое. Этот самый камень вел его через Аласию, по пути к резной горе в Гульготе. Но в этот раз он не чувствовал принуждения, не знал он и направления. Начиная с этого момента, хотя он и был связан с Сердцем, ему нужно было самому решать, каким путем идти.

Теперь в его руках была судьба народа огров. «Темные времена ожидают…» Толчук не сомневался в последних словах Триады. Клятвопреступник все еще был жив. Зверь не станет оставлять без внимания его народ вечно, особенно пока его наследник строит планы против него.

Толчук положил камень и посмотрел через трупы старцев Триады на тех, кто стоял на коленях по другую сторону: мужчины и женщины, старые и молодые, сильные и слабые. Они не знали ничего ни о мире, что лежал за границами их земель, ни об опасности, что подкралась к самым их дверям.

Толчук выпрямился, не скрывая больше, что он полукровка. То, чего он прежде стыдился, теперь казалось несущественным. После ужасных дел, творимых людьми всех народов, и храбрых поступков, свидетелем которых он был, такая мелочь, как смешанная кровь, казалась ничего не значащей.

Как и сказала Триада, он был огром. Это был его народ. И пришло время ему пробудить их.

Его глаза остановились на Хуншве. Предводитель воинов стоял со склоненной головой.

– Хуншва, – сказал Толчук. – Поднимись.

Огр повиновался, избегая его взгляда.

– Мне нужны три твоих охотника, чтобы отнести наших павших в Пещеру Духов.

Другой огр ворчливо подозвал тех, кто стоял по обе стороны от него; они осторожно начали поднимать тела. Хуншва обратился к Толчуку:

– Что с призванными? Со Всеобщим Сбором?

Толчук нахмурился: воин был прав. Другие племена соберутся у Драконьего Черепа, не подозревая о том, что произошло здесь. Его собственный клан Токтала также должен появиться. Он указал на Хуншву:

– Собери наш народ. Мы должны быть готовы к закату.

Хуншва поднял глаза, и в них сверкали молнии:

– Но Триада, что призвала всех, почила. Кто будет говорить?

Толчук не подумал об этом.

Хуншва указал на Толчука и сам ответил на свой вопрос:

– Старейшины назвали тебя Одним. Ты должен провести Всеобщий Сбор.

Толчук начал было возражать, но не нашел аргументов. Похоже, Триада не намеревалась дать Толчуку шанс увильнуть от своих обязанностей. Этой ночью, перед всеми кланами, Толчуку нужно было заявить о своих правах на мантию духовного вождя.

Он крепче сжал драгоценный камень:

– Если я должен говорить, мне нужно время подготовиться.

Толчук смотрел, как тела старейшин несли к освещенной пламенем трещине в задней стене и вспоминал последние слова Триады: «Ты знаешь свой первый шаг… Ты знаешь, куда ты должен идти». Толчук вздохнул. Давным-давно он нес безвольное тело Феншвы через трещину, за которой лежала Пещера Духов. Там он впервые встретился с Триадой и начал свой путь, который, описав полный круг, привел его вновь сюда.

Прижимая камень к груди, Толчук шагнул через проклятые ворота своего старого дома.

– Куда ты идешь? – спросил Магнам за его спиной.

Толчук указал на голубоватые язычки пламени и ответил, не оборачиваясь и не останавливаясь:

– Я должен пройти тропой мертвых.

 

* * *

 

Глазами своего питомца Мама Фреда наблюдала, как гигант уходит прочь. Другие огры расступались перед ним, смесь страха и почтительности чувствовалась в их запахе. Тикаль чирикнул, почуяв этот запах – его чувства были острее, чем человеческие. Мама Фреда подождала, пока их большой спутник исчезнет в далекой трещине; затем, направляя Тикаля своими желаниями, она посмотрела на остальных.

Она подозревала, что они поняли лишь часть того, что было сказано, в то время как сама она поняла каждое слово. Гортанный язык этого народа не был незнаком ей: но это знание она держала при себе. Их язык был смесью жестов, поз и рычаний и требовал одновременно острых глаз и ушей. Тикаль имел и то, и другое.

– Фреда, может, ты хочешь отдохнуть? – спросил Джеррик, предлагая отвести ее к каменному сидению возле груды бревен и сухого дерева. Дварф Магнам начал разводить костер. Джастон помогал, срезая щепу с дров, чтобы проще было разжечь пламя.

Мама Фреда погладила руку эльфийского капитана:

– Я в порядке, Джеррик. Иди посмотри, есть ли у нас хлеб и жесткий сыр. Остальные, должно быть, проголодались.

Он не пошевелился. Его голубые глаза светились заботой о ней:

– Фреда?..

– Я в порядке, – сказала она более твердо.

Она увидела беспокойство в его взгляде и вздохнула. Лучше ей было никогда не рассказывать Джеррику о своем слабом сердце. Но боль, которая разбудила ее несколько ночей назад, было невозможно скрыть. Она была вынуждена рассказать о своей тайне. Хотя травы уже не могли избавить ее от боли, они, по крайней мере, продолжали облегчать ей дыхание.

Узнав о ее болезни, Джеррик сильно рассердился на нее из-за того, что она отправилась в это путешествие. Но в душе Мама Фреда знала, что у нее не было выбора. Бессчетные зимы она была одинока – слепая, искалеченная, чужая среди незнакомцев. Лишь сейчас, так поздно в своей жизни, она нашла кого-то, с кем могла разделить свое сердце, как Тикаль разделял ее чувства. Связанные, и один знает все о другом. Она не могла провести остаток дней вдали от него.

Она сжала его руку, успокаивая:

– Иди, помоги остальным.

Он кивнул и отошел. Она смотрела, как он уходит: его белые волосы связаны сзади, его тело стройное и сильное, несмотря на возраст. Улыбка появилась на ее губах, когда она отвернулась. Он относился к ней словно мать-волчица к неловкому щенку. И почему-то после стольких лет, проведенных в заботах целительницы, ей было приятно, что кто-то присматривает за ней.

Она подошла к камням, отмечавшим жилище Толчука. Фердайл охранял вход, но она направилась дальше, к скоплению огров. Она опиралась на свою трость и казалась такой слабой – никакой угрозы для огров по ту сторону забора.

Крупный огр по имени Хуншва стоял с группой других, все мускулистые и покрытые шрамами. Хуншва следил за тем, как она шла, но она не вызывала у него беспокойства: не только женщина, но еще и человек, и старуха, и незрячая к тому же.

Она слушала их разговор.

– Так, значит, ты отказываешься? – прорычал один из огров Хуншве. Это был огр самого нескладного вида, какого она когда-либо видела, словно шишковатый ствол дерева. Он носил волчью шкуру на одном плече, словно половину плаща.

– Не дави на меня, Крейнок! – рявкнул Хуншва.

– Ты дал слово клану Куукла, – чужак кивнул на освещенную огнем трещину. – Демон-полукровка убил моего брата, – он поднял край волчьей шкуры, чтобы показать ярко-красный шрам на своем плече.

Мама Фреда видела, что рисунок не похож на знаки здешнего клана.

– Я знаю, в чем я поклялся Куукла, – прорычал Хуншва разгневанно.

Крейнок сплюнул на каменный пол:

– Не будь одурачен его магией. Он провел тебя: воспользовался твоей слабостью и показал тебе тень твоего сына.

Хуншва обернулся, чтобы смерить взглядом скрюченного огра:

– Не упоминай больше моего сына.

Крейнок скривил нос, не обращая внимания на угрозу:

– И что насчет Триады? Ты что, в самом деле веришь, что не зло привело к их смерти?

Хуншва понизил голос:

– Их призраки…

Другой огр сплюнул снова:

– Демонские штучки. Товарищи моего брата по охоте говорили, что он вызвал демонов с неба. Что для него немного дыма и шепотки? Всего лишь трюкачество, вот что я скажу.

На словно вырезанном из камня лице Хуншвы отразились сомнения.

Крейнок продолжил давить:

– Он убил твоего сына. Он убил Феншву.

Хуншва развернулся с громогласным рыком, но другой огр уже исчез среди своих братьев, закутанных в волчьи шкуры.

– Не произноси имени моего сына! – прогремел Хуншва. – Я не стану предупреждать тебя снова. Не смей тревожить его дух!

Крейнок заговорил из-за спин своих собратьев:

– Ты обещал принести новому вождю Куукла голову труса-полукровки! И я спрашиваю тебя снова: ты отказываешься?

Хуншва прорычал:

– Я подумаю над своими словами.

Крейнок фыркнул:

– Думай быстро, Хуншва – или война придет в твои пещеры. Горы окрасятся кровью твоего клана. В этом клянусь тебе я! – он повернулся к остальным, но напоследок крикнул: – И клан Куукла не отказывается от своих слов!

Когда чужаки ушли, Хуншва повернулся к трем своим воинам.

– Что ты будешь делать? – спросил один из них.

Хуншва посмотрел на трещину в задней стене и вздохнул:

– Я приму решение к Всеобщему Сбору. Если Триада говорила правду, Толчук должен быть защищен.

– А если это был трюк?

Хуншва бросил на него сердитый взгляд:

– Тогда я убью Толчука на ступенях Дракона, – он отвернулся и махнул рукой в сторону уходящей группы другого клана: – Наблюдайте за ними.

Мама Фреда опиралась на свою трость, задумавшись над последними словами огра. Это был мудрый приказ. Она смотрела на уходящих членов клана Куукла. За ними в самом деле стоило понаблюдать. За этим крылось что-то большее, чем то, что было на виду. Иначе почему бы возникли сомнения? Духовная энергия проникала в каждое сердце – неважно, огра или нет.

Глубоко в душе Хуншва знал правду. Хотя он не решался нарушить свое прежнее обещание, она чувствовала, что он поверил всему, что произошло здесь. Но, как вождь этого племени, он не мог оставить без внимания угрозу, исходящую от клана Куукла.

Она смотрела на враждебную группу. Они тоже были свидетелями чуда ухода Триады и выбора нового духовного вождя, но они отрицали истину. Почему? Что-то крылось здесь… что-то, что требовало тщательного изучения.

Она протянула руку к плечу и коснулась Тикаля:

– Иди следом, – прошептала она, направляя свое желание прямо в связанного с ней чувствами друга. – Так, чтобы тебя не увидели.

Тикаль поежился, опасаясь уйти от нее. Его беспокойство проникло в нее через их связь. Она коснулась его золотистой гривы:

– Следуй за ними… но оставайся незаметным и тихим.

– Большая коза, бдительная, бдительная, – его глазки стали огромными.

– Да, будь осторожен, – она коснулась губ Тикаля пальцем. – И тихим.

Тикаль дрожал еще мгновение, его глаза следили за уходящими ограми. Затем его хвост обвился крепче вокруг ее шеи, обнимая. С этим коротким прощанием Тикаль спрыгнул с ее плеча, перемахнул через забор и исчез в тени. Мама Фреда оставалась с ним, глядя его глазами, в то время как он бежал прочь, пригибаясь к земле и прячась в самых темных уголках.

Она вздрогнула, когда что-то коснулась ее.

– Огонь разведен, – сказал Джеррик у ее плеча. – Пойдем, посидишь с нами, погреешься.

На этот раз Мама Фреда не сопротивлялась. Она оперлась на своего возлюбленного, позволяя ему вести ее. Она притворялась изможденной, а слепоту разыгрывать не приходилось. Пока они шли к костру, она не могла видеть, ее зрение бежало в тенях к выходу из пещеры. Она не стала говорить о задании Тикаля. В пещере было много ушей, да и эхо могло сыграть злую шутку. Для начала она должна была увидеть, какое открытие может быть сделано.

Оказавшись достаточно близко, она почувствовала тепло костра и с помощью трости дошла до каменной скамьи. Джеррик сел рядом с ней. Никто ничего не сказал об отсутствии тамринка. Это не было необычным для Тикаля – покидать ее плечо и прятаться в темных уголках.

Мама Фреда сидела лицом к огню, делая вид, что греется в его тепле, но глубоко внутри она следовала за группой огров в неверном полумраке, ее глаза были остры, уши чутки, ее нос ощущал мускусный запах тех, кого она преследовала.

Вскоре Тикаль подобрался достаточно близко, чтобы услышать их грубые слова.

– Все готово? – спросил Крейнок.

– Ловушки расставлены, – уверил его другой.

– Хорошо, – Крейнок бросил взгляд через плечо.

Тикаль исчез за кустом ползучей ягоды. Огр понюхал воздух, глядя на вход в пещеру Токтала:

– К наступлению сумерек весь Клык будет наш.

 

Глава 8

 

Толчук ждал, пока последние огры покинут Пещеру Духов. Охотники положили последнее безжизненное тело рядом с двумя другими, прижав холодные ладони к глазам мертвеца. Это традиционно делалось для того, чтобы удержать духов от попытки вернуться в тела, но Толчук знал, что в данном случае в этом не было необходимости. Триада была только рада избавиться от бремени плоти.

Исполнив свой долг, носильщики ушли, оставив Толчука наедине с трупами. Он оглядел помещение. Он был здесь всего дважды: во время церемонии именования и второй раз – когда нес мертвое тело Феншвы.

Толчук медленно повернулся кругом. Священная пещера была овальной по форме, словно чаша – как пузырь из гранита. Дюжина факелов освещала ее, потрескивая и мерцая голубым пламенем. Тени танцевали на стенах, словно призраки ушедших.

Толчук не обратил внимания на это зрелище и повернулся к темному проходу в дальней стене.

– Тропа мертвых, – прошептал он. Она вела к убежищу, в котором Триада жила бессчетные годы. Еще дед деда Толчука поклонялся этим троим. А теперь они ушли. Факел был передан.

Вздохнув, Толчук пересек пещеру и снял со стены одну из пылавших голубым головней, принимая то, что он должен сделать дальше: проследовать по тропе мертвых до ее конца, откуда началось его путешествие. Еще раз он должен увидеть Врата Духов, хрустальное сердце горы.

Заставив замолчать страх в своем сердце, Толчук прошел под аркой и вошел в мрачный сумрак по ту сторону. Он старался ни о чем не думать и не тревожиться. Он просто шел вперед, постепенно спускаясь на нижние уровни владений огров.

Толчук был не в первый раз здесь, поэтому не испугался, когда потолок снизился, заставив его пригнуться. Воздух стал холоднее, в нем почувствовался запах каменной соли и плесени. Толчук продолжал идти вперед.

Впереди коридор разветвлялся. Куда же идти? Инстинктивно он знал ответ. Потянувшись свободной рукой, он достал кусок камня сердца. Держа его перед собой, он достиг развилки коридора и протянул руку с драгоценностью в обоих направлениях. Камень засиял ярче, указывая путь налево.

Он пошел, поручив камню привести его к Вратам Духов.

Спустя какое-то время, пройдя через лабиринт пересекающихся коридоров, Толчук заметил новое сияние впереди: не от камня сердца, а зеленое, словно светящаяся озерная пена.

Решительно двинувшись дальше, Толчук вскоре достиг источника света. Проход покрывали слепые длинные светящиеся черви: они были на полу, на стенах, на потолке. Они расползались в разные стороны, переползали друг через друга, оставляя светящиеся следы на голом камне.

Толчук поморщился. Он успел позабыть об этих обитателях глубоких пещер. Наступая на них босыми ногами, он продолжил путь. Он помнил слова Магнама, что эти существа всегда появляются там, где есть жилы или залежи камня сердца. Почему они перебрались сюда, было неизвестно.

Держа Сердце высоко, Толчук шел дальше. Вскоре червей стало так много, что в факеле больше не было нужды. Толчук оставил головню на перекрестке и продолжил путь с одним лишь камнем.

Он шел вперед, его кожа блестела от пота и слизи червей. И когда ему показалось, что он заплутал в этой путанице переходов, коридор неожиданно раздвинулся, открывая вход в гигантский склеп.

Толчук остановился у входа, выпрямившись и глядя вперед. Он держал кристалл Сердца перед собой. Поскольку воздух здесь был более свежим, пламя камня сердца стало ярче, и его блеск вырвался наружу, освещая каждый уголок похожего на склеп зала.

Сияние кристалла отразилось от дальней стены пещеры и осветило то, что было спрятано там: арку из чистого камня сердца. Ее две опоры сияли в свете червей, каждая драгоценная грань была словно огонь.

Толчук сжался перед их величием, но затем двинулся вперед, продолжая высоко держать камень, прикрывая глаза другой рукой.

Купаясь в свете, Толчук почувствовал знакомое ощущение мира и единства со всем живым. Он не знал, сколько простоял так в этом сиянии.

– Толчук…

Он вздрогнул.

– Толчук, послушай нас.

Вернувшись мыслями в мир червей и камня, он понял, что слова пришли из камня сердца в его когтях. Вновь появился темный туман и поднялся высоко, двинувшись к Призрачным Вратам. Облако остановилось над их вершиной, клубясь перед массивной аркой.

– Мы еще не осмеливаемся пересечь грань, – прошептали тени Триады. Толчук услышал нетерпение в их словах. – Есть что-то, что мы сначала должны показать тебе.

Туман вновь разделился на три части. Каждая опустилась к каменному полу и обрела форму согбенного огра.

– Подойди к Призрачным Вратам.

Толчук колебался. Он уже путешествовал через Врата прежде и не хотел делать этого снова.

Ближайшая тень повернулась в его сторону. Зеленоватое сияние глаз нашло его; Толчук узнал сияние червей. Разве Магнам не упоминал об этом? Он вспомнил слова дварфа: «Если ты проведешь достаточно много времени среди червей, их сияние останется в твоих собственных глазах. Некоторые говорят, что это позволит тебе видеть не только этот мир, но и следующий… в будущем».

Глядя в эти глаза сейчас, Толчук не сомневался в правдивости услышанного.

– Подойди, – прошептала фигура. Впервые это прозвучало, как слова одного, а не трех. – Пришло время тебе узнать истину.

Другие призраки отошли к арке, каждый встал у одного из столбов. Как только они достигли опор врат, каждый призрак растворился в камне, исчезнув так, как они исчезли прежде в Сердце.

Толчук остался наедине с последним из Триады.

Низкое жужжание послышалось из арки и распространилось на всю пещеру. Когда оно усилилось, стало возможным различить слова – древние слова на языке, которого Толчук не знал. Звук поднимался вверх по опорам, и затем новый звук выходил наружу, как будто изначальная молитва была лишь эхом чего-то более древнего, чем любой язык. Вся пещера звенела от этого звука. Кости Толчука, казалось, дрожали в унисон.

Одинокий призрак заговорил возле его плеча:

– Это голос Клыка.

Толчук бросил взгляд на говорящего. Туманная фигура стала более материальной, как будто она брала силу из самого звука.

– Земля говорит через гору, – призрак указал на арку.

По мере того как жужжание усиливалось, гранитная стена в рамке арки из камня сердца начала мерцать в согласии с Голосом. То, что прежде казалось стеной чистого гранита, теперь выглядело как отражение в озере, поверхность которого была подернута рябью жужжащего зова.

Даже воздух в пещере стал прозрачнее, как если бы неосязаемый ветер дул из врат. Толчук глубоко вдохнул, наполняя им свои легкие. Он чувствовал, как по всему его существу растекается энергия. Когда она достигла руки, держащей Сердце огров, камень запылал ярче, вибрируя в унисон с Голосом.

Рука Толчука поднялась словно сама по себе, и он почувствовал знакомое напряжение в груди. Толчук сделал шаг к Призрачным Вратам, не в силах остановиться. По спине пробежал холодок паники. Неужели он вновь обречен пройти через Врата и перенестись куда-то? Он сопротивлялся, пытаясь управлять своим телом.

– Не борись с этим, – прошептал призрак, следуя за ним.

– Что происходит? – выдавил Толчук.

– Клык зовет тебя. Ты не можешь остановить это.

Призрак был прав. Толчука тянуло вперед – не под арку Врат и на ту сторону, как прежде, но к одному из двух столбов. И с каждым шагом камень сиял ярче, превращаясь в ослепительную звезду в его руке.

Не в силах вздохнуть от его яркости, Толчук едва заметил момент, когда остановился. Его рука взметнулась вверх, сразу выпрямив его позвоночник. Он почувствовал, как Сердце с щелчком коснулось арки, и в этот момент он освободился от заклятья и отступил назад.