Белка, однако, оказался тверже, чем они думали. Неделя проходила за неделей, профессор бледнел и худел, но было непохоже, что он скоро сдастся.
Всякий раз, проходя по коридору третьего этажа, Рон, Гарри и Гермиона прикладывали ухо к двери, удостовериться, что оттуда по-прежнему доносится ворчание Пушка. Злей расхаживал по школе в обычном своем дурном расположении духа, и это был верный знак, что камень пока пребывает в безопасности. При встречах с Белкой Гарри старался улыбнуться как можно более ободряюще, а Рон теперь стыдил всякого, кто насмехался над заиканием профессора.
У Гермионы, между тем, были и другие заботы помимо философского камня. Она начала составлять учебные планы, рисовала всяческие таблички, делала в тетрадях пометки цветными чернилами. Гарри с Роном ничего не имели бы против этого, да только Гермиона с великим занудством пыталась заставить их делать то же самое.
– Гермиона, экзамены еще через сто лет.
– Через десять недель, - отрезала Гермиона. – Это вовсе не сто лет, скорее одна секунда, Николас Фламел меня бы понял.
– Но нам ведь не по шестьсот лет, - напомнил ей Рон. – В любом случае, зачем тебе все это учить, ты и так все знаешь.
– Зачем учить? Ты с ума сошел? Ты что, не понимаешь? Если не сдать эти экзамены, нас не переведут во второй класс! Это очень ответственные экзамены, давно уже нужно было начать готовиться, о чем я только думала, где была моя голова…
К сожалению, точку зрения Гермионы полностью разделяли учителя. Они так завалили ребят заданиями, что пасхальные каникулы, в отличие от рождественских, прошли почти незаметно. Да и нелегко было отключиться от учебы, когда над душой постоянно висела Гермиона, то повторяя двенадцать способов использования драконьей крови, то отрабатывая махи волшебной палочкой. Гарри и Рон, зевая и постанывая, проводили большую часть свободного времени в библиотеке возле Гермионы и старались хоть как-то разобраться с дополнительными заданиями.
– Никогда мне всего этого не запомнить, - грустно вздохнул однажды Рон, бросил перо и с тоской уставился в библиотечное окно. За окном сиял первый по-настоящему весенний день. Небо было чистого, незабудкового цвета, и в воздухе чувствовалось приближение лета.
Гарри, в это время разыскивавший «бадьян дикий» в «Тысяче волшебных трав и грибов», не поднимал головы от книжки, пока Рон не крикнул:
– Огрид! А ты что делаешь в библиотеке?
Огрид шаркающей походкой вылез из-за полок, пряча что-то за спиной. Признаться, в своем кротовом тулупе он выглядел крайне неуместно.
– Да глядел тут кой-чего, - сказал он деланно-равнодушно, стараясь отвлечь внимание ребят, что незамедлительно вызвало у них жгучий интерес. – А вам чего тут понадобилось? – И он вдруг спросил подозрительно: - Вы ведь не по Фламелову душу, нет?
– Да мы сто лет назад выяснили, кто он такой, - внушительно сообщил Рон. – А еще мы знаем, что охраняет твой песик, он охраняет философский ка…
– Шшшш! – Огрид быстро огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. – Чего орешь-то, сдурел?
– Кстати, мы хотели задать тебе несколько вопросов, - вмешался Гарри, - о том, кто или что еще, кроме Пушка, охраняет камень?
– ШШШШШ! – снова зашипел Огрид. – Слушайте сюда. Приходите-ка ко мне попозже. Не обещаю, что все расскажу, только нечего об этом на каждом шагу болтать, учащимся не положено про это знать. Подумают еще, что это я вам сказал…
– Тогда увидимся, - сказал Гарри.
Огрид удалился, небрежно волоча ноги.
– Что это он прятал за спиной? – задумчиво протянула Гермиона.
– Думаешь, что-нибудь про камень?
– Пойду-ка я взгляну, в каком разделе он копался, - Рон был только рад отвлечься от учебы. Он вернулся через минуту со стопкой книг в руках и свалил их все на стол.
– Про драконов! – зашептал он. – Огрид читал про драконов! Вы только посмотрите: «Драконы Великобритании и Ирландии», «От яйца до дьявола», «Справочник драконовода».
– Огрид всегда хотел дракона, он мне сам сказал, в первую же встречу, - вспомнил Гарри.
– Но это противозаконно, - сказал Рон. – Содержание драконов запрещено Колдовской Конвенцией 1709 года, это всем известно. Как колдунам скрываться от муглов, если они будут держать драконов во дворе? Да и, кроме того, драконов невозможно приручить, они опасны. Видели бы вы ожоги, которые остались у Чарли от румынских диких драконов!
– Но ведь в Англии нет диких драконов? – с надеждой спросил Гарри.
– Конечно же, есть, - ответил Рон. – Обыкновенные уэлльские и гебридианские черные. И задают же они работы министерству магии, скажу я вам! Колдунам постоянно приходится заклинать муглов, которые видели драконов, чтобы они ничего не помнили.
– Что же такое задумал Огрид?
Подойдя к хижине привратника час спустя, ребята с удивлением обнаружили, что окна плотно занавешены. Огрид крикнул: «Кто там?», прежде чем впустить их внутрь, а потом сразу же тщательно закрыл дверь.
Внутри было жарко как в бане. Несмотря на теплую погоду, в очаге полыхал огонь. Огрид заварил чай и предложил сделать бутерброды с козлятиной, но дети отказались.
– Ну, чего хотели спросить-то?
Не было смысла ходить вокруг да около. И Гарри ответил:
– Ты можешь нам сказать, кто или что кроме Пушка охраняет философский камень?
Огрид нахмурился.
– Яс’дело, не могу, - отрезал он. – Во-первых, сам не в курсе. Во-вторых, вы и так уж шибко умные, так что, и мог бы, не сказал. Раз камень тут, значит, так надо. Его чуть не скрали из «Гринготтса» - ну, это вы уж скумекали? Скажи на милость, и про Пушка выведали, и все остальное!
– Ой, Огрид, брось! Нам ты, может, и не хочешь говорить, но уж сам-то все знаешь. Тут ничего не может произойти без твоего ведома, ведь правда? – ласковым голосом произнесла Гермиона. Борода Огрида дернулась, и стало понятно, что он заулыбался. – Нам только интересно, кто обеспечивал охрану, - продолжала Гермиона. – Нам интересно, кому Думбльдор доверяет настолько, чтобы попросить о помощи, ну, кроме тебя, конечно.
При этих последних словах Огрид выпятил грудь. Гарри и Рон с восхищением и благодарностью посмотрели на Гермиону.
– Ну… Это, наверно, не страшно, ежели я вам скажу… Дайте-ка вспомнить… Он взял у меня Пушка… Потом кое-кто из учителей наложил заклятья… Профессор Спаржелла – профессор Флитвик – профессор Макгонаголл, – Огрид как будто прибивал профессоров к ладони, загибая пальцы, - профессор Белка – ну, и сам Думбльдор тоже кой-чего сделал, яс'дело. Погодите-ка, кого-то запамятовал… Ах да, профессор Злей.
– Злей?
– Ага. Слушайте, так вы никак не угомонитесь? Поймите вы, Злей помогал защитить камень, чего ж ему этот камень воровать!
Гарри знал, что и Рон, и Гермиона разделяют его мнение: раз Злей сам принимал участие в обеспечении защиты камня, то ему ничего не стоит выяснить, какими заклятиями защитили камень остальные учителя. Возможно, он уже все знает – кроме, кажется, заклятия Белки и способа обойти Пушка.
– А ты единственный, кто знает, как пройти мимо Пушка, Огрид? – тревожно спросил Гарри. – И ты никому не скажешь, да? Даже кому-нибудь из учителей?
– Ни-ни, ни одной живой душе! Знаем только я и Думбльдор.
– Что ж, это уже что-то, - тихо сказал Гарри своим друзьям. – Огрид, а можно открыть окно? А то я уже закипаю.
– Нельзя, Гарри, извини, - отказал Огрид. Он бросил взгляд в очаг. Гарри тоже посмотрел туда.
– Огрид! Что это?
Но он уже и так догадался, что это такое. В самом центре очага, под чайником, лежало громадное черное яйцо.
– Ах, это! – протянул Огрид, беспокойно теребя бороду, - Это… э-э-э…
– Откуда ты это взял, Огрид? – Рон присел на корточки у огня, чтобы получше рассмотреть яйцо. – Это же стоит целое состояние!
– Выиграл, - сказал Огрид. – Давеча в деревне. Пошел пропустить пару рюмочек, ну, и перебросились в картишки с одним мужичком. Да он, кажись, был только рад сбыть это с рук.
– Но что же ты с ним будешь делать, когда он вылупится? – с ужасом спросила Гермиона.
– Ну, я тут это… в книжках порылся, - Огрид вытянул из-под подушки здоровенный том, - в библиотеке взял. «О выгодах содержания драконов в домашнем хозяйстве» – устарела, факт, но все тут есть, и что яйцо надо держать в огне - потому мамки дышат на них, ясно? - и что, когда вылупится, раз в полчаса давать ведро коньяку с цыплячьей кровью. И вот еще – как определять породу по яйцу – у меня норвежский зубцеспин. Редкость, вот так вот.
Он был страшно доволен собой, но Гермиона не разделяла его радости.
– Огрид, ты ведь живешь в деревянном доме, - напомнила она.
Но Огрид не слушал. Он счастливо напевал вполголоса, вороша угли.
Таким образом, ребятам прибавилось беспокойства: как бы кто не узнал, что Огрид держит у себя в хижине запрещенного дракона.
– Интересно, какая она, спокойная жизнь? – вздохнул Рон, после того, как уже много дней, вечер за вечером, они героическими усилиями доделывали домашние задания. Гермиона теперь составляла учебные планы и для Гарри с Роном – чем доводила мальчиков до бешенства.
Затем, однажды за завтраком, Хедвига принесла Гарри записку от Огрида. Записка состояла всего лишь из двух слов: «Он вылупляется».
Рон предложил прогулять гербологию и поскорей отправиться в хижину. Но Гермиона и слышать об этом не захотела.
– Гермиона, как ты думаешь, когда нам в следующий раз доведется наблюдать, как вылупляется дракон?
– Нам надо идти на уроки, иначе у нас будут неприятности, причем это пустяки по сравнению с тем, что ждет Огрида, когда выяснится, чем он занимается…
– Тихо! – шепотом прикрикнул Гарри.
Неподалеку, всего в нескольких метрах, стоял Малфой – и он замер, прислушиваясь. Что он успел расслышать? Выражение его лица совершенно не понравилось Гарри.
Рон с Гермионой пререкались всю дорогу до кабинета гербологии, и, в конце концов, Гермиона согласилась сбегать к Огриду во время большой перемены. Когда раздался удар колокола, возвещавший окончание урока, они быстро побросали мерные совочки и побежали на опушку леса. Огрид приветствовал гостей с красным от радостного возбуждения лицом:
– Почти вылупился.
Он провел их внутрь.
Яйцо лежало на столе. По скорлупе шли глубокие трещины. Внутри что-то шевелилось; и оттуда доносились забавные щелкающие звуки.
Все вчетвером они придвинули стулья поближе к столу и, затаив дыхание, стали наблюдать.
Несмотря на пристальное ожидание, они тем не менее вздрогнули, когда вдруг раздался громкий хруст, после чего скорлупа развалилась на части. На стол выпал младенец-дракон. Лишь с огромной натяжкой можно было назвать его симпатичным. Гарри подумалось, что более всего он похож на черный, сложенный, мятый зонтик. Проволочные крылья казались огромными по сравнению с костлявым компактным тельцем, у него было длинное рыльце с широкими ноздрями, зачаточные рожки и выпученные оранжевые глазки.
Дракончик чихнул. Из ноздрей вылетели искорки.
– Ну не прелесть? – мурлыкнул Огрид. Он протянул руку и хотел потрепать младенца по голове. Тот огрызнулся и чуть не отхватил Огриду палец, показав при этом остренькие зубки.
– Ишь ты, малыш! Гляньте-ка – признал мамку!
– Огрид, - спросила Гермиона, - а с какой скоростью растут норвежские зубцеспины?
Огрид собирался было ответить, но вдруг лицо его страшно побледнело – он вскочил и бросился к окну.
– Что случилось?
– Кто-то подглядывал, там, за занавесками – какой-то пацан – вон, почесал обратно в школу!
Гарри стремглав кинулся к двери и выглянул на улицу. Даже на расстоянии он узнал эту фигуру.
Малфой видел дракона.
Что-то такое появилось в улыбке Малфоя, из-за чего в течение всей следующей недели Гарри, Рон и Гермиона не находили себе места от беспокойства. Большую часть свободного времени они проводили в затемненной хижине Огрида и пытались воззвать к его здравому смыслу.
– Его надо выпустить, - убеждал Гарри, - выпустить на волю.
– Не могу, - упирался Огрид, - он еще кроха, он помрет.
Ребята посмотрели на дракона. Всего за неделю кроха вырос в три раза. Из ноздрей у него клубился дым. Огрид был так с ним занят, что забросил все прочие обязанности. По полу в беспорядке валялись пустые бутылки из-под бренди вперемешку с куриными перьями.
– Звать его буду Норберт, - умиленно поведал Огрид, не отрывая от дракона влажных глаз. – Он меня уже узнает, глядите: Норберт! Где мамочка?
– Шарики за ролики заехали, - констатировал Рон на ухо Гарри.
– Огрид, - громко позвал Гарри. – Через две недели твой Норберт перестанет помещаться в доме. А Малфой в любой момент наябедничает Думбльдору.
Огрид прикусил губу.
– Я… я знаю, мне нельзя оставить его здесь, но пока… не могу я без его.
Гарри вдруг повернулся к Рону.
– Чарли, - сказал он.
– У тебя тоже заехали, - объявил Рон. – Я – Рон, помнишь меня?
– Да нет – Чарли – твой брат, Чарли. Который в Румынии. Который изучает драконов. Можно послать Норберта к нему. Чарли его выкормит, а потом выпустит на волю.
– Великолепная мысль! – обрадовался Рон. – Как тебе, Огрид?
В конце концов, Огрид согласился, что, по крайней мере, можно послать Чарли сову, посоветоваться.
Следующая неделя тянулась невозможно долго. В среду вечером Гермиона и Гарри в одиночестве сидели в гостиной, остальные давно уже разошлись спать. Часы на стене только что пробили полночь, когда с шумом распахнулось отверстие за портретом. Оттуда как чертик из табакерки появился Рон, стаскивая на ходу плащ-невидимку. Он вернулся от Огрида, которому помогал кормить Норберта. Норберт теперь питался дохлыми крысами, причем поедал их целыми корзинами.
– Он меня укусил! – пожаловался Рон, показывая руку, обернутую пропитанным кровью носовым платком. – Я теперь неизвестно сколько перо не смогу держать! Ничего ужаснее этого дракона я в жизни не видел, а послушать, как кудахчет над ним Огрид – это и зайка, и киска, и рыбка! Когда я уходил, он пел этому чучелу колыбельную!
От окна донеслось осторожное постукивание.
– Это Хедвига! – воскликнул Гарри, торопясь впустить сову. – Она принесла ответ от Чарли!
Три головы склонились над посланием:
Дорогой Рон!
Как поживаешь? Спасибо за письмо – я буду очень рад взять норвежского зубцеспина, однако, доставить его сюда будет нелегко. Мне кажется, самым разумным будет передать дракона с моими друзьями, которые собирались приехать навестить меня. Проблема лишь в том, что их могут задержать при ввозе запрещенного животного.
Не могли бы вы принести зубцеспина на самую высокую башню в субботу в полночь? Они будут ждать вас там и заберут дракона ночью, чтобы никто не увидел.
Пришлите ответ как можно скорее.
С любовью,
Чарли
Дети переглянулись.
– У нас есть плащ-невидимка, - сказал Гарри. – Это не должно быть очень сложно – мне кажется, плащ достаточно большой, чтобы под ним могли спрятаться двое из нас вместе с Норбертом.
Друзья с ним согласились – что послужило лишним доказательством того, насколько неудачной была для них последняя неделя. Они были готовы на все, лишь бы избавиться от Норберта – и от Малфоя.
На пути выполнения плана возникло неожиданное препятствие. К утру укушенная рука Рона распухла так, что сделалась раза в два больше своего нормального размера. Рон сомневался, стоит ли идти к мадам Помфри – вдруг она сразу узнает укус дракона? Однако, к полудню выбора уже не было. Место укуса приобрело зловещий зеленоватый цвет. Видимо, зубки Норберта были ядовиты.
В конце дня Гарри и Гермиона побежали в больничное крыло проведать Рона и нашли его в кровати в ужасном состоянии.
– Это не только из-за руки, - прошептал он, - хотя она так болит, что, кажется, скоро отвалится. Малфой сказал мадам Помфри, что хочет попросить у меня книгу, она его впустила, и он ужасно надо мной издевался. Все угрожал, что расскажет, кто меня на самом деле укусил – я сказал, собака, но мадам Помфри, похоже, не поверила – не надо было мне с ним драться на квидишном матче, теперь он мне мстит.
Гарри с Гермионой по мере сил постарались успокоить Рона.
– Зато в субботу в полночь все будет позади, - сказала Гермиона, но это совершенно не утешило Рона. Наоборот, он рывком сел в постели и весь покрылся холодным потом.
– В субботу в полночь! – застонал он хрипло. – Нет – только не это! Я только что вспомнил – письмо от Чарли лежало в той самой книге, которую взял Малфой! Теперь он будет знать, что мы собираемся вывезти Норберта.
Ни Гарри, ни Гермиона не успели ответить. Вошла мадам Помфри и велела оставить больного – Рон, по ее словам, нуждался в отдыхе.
– Слишком поздно что-нибудь менять, - сказал Гермионе Гарри. – У нас нет времени посылать Чарли еще одну сову, и вообще, это, может быть, наш единственный шанс избавиться от Норберта. Придется рискнуть. И придется взять плащ, Малфой хотя бы про него не знает.
Когда они пришли к Огриду с отчетом о последних новостях, Клык сидел возле хижины с перевязанным хвостом. Огрид разговаривал с ними через окно.
– Не могу вас впустить, - пропыхтел он. – У Норберта переходный возраст – но я с ним слажу.
Услышав про письмо от Чарли, Огрид чуть не заплакал, хотя, возможно, и не только от грусти – Норберт в это время тяпнул его за ногу.
– Уууух! Ничего, ничего, просто навсего башмак прокусил – играется! – несмышленыш еще, понимаете.
Несмышленыш колотил хвостом по стене хижины, и от этого в окнах дрожали стекла. Гарри и Гермиона возвращались в замок с единственной мыслью – дождаться бы субботы.
Пожалуй, если бы они не так сильно переживали из-за того, что им предстоит сделать, они бы пожалели Огрида в момент расставания с Норбертом. Ночь была темной и облачной, и дети слегка опоздали, потому что им пришлось пережидать, пока Дрюзг уберется из вестибюля, где он сам с собой играл в теннис у стенки.
Огрид подготовил Норберта к отправке, и тот был заботливо упакован в большую корзину.
– Я там положил и крыс, и бренди, ему хватит на дорожку, - в голосе Огрида явственно звучали с трудом подавляемые рыдания. – И мишка его любимый тоже там.
В корзинке затрещало – кажется, мишке оторвали голову.
– До свиданья, Норберт! – всхлипывал Огрид, пока Гарри с помощью Гермионы укрывал корзину плащом-невидимкой, - мамочка тебя никогда не забудет!
Как им удалось донести корзину до замка, они и сами не могли понять. Минуты, тикая, неуклонно приближали их к полуночи, и они упорно тащили Норберта вверх по мраморной лестнице в вестибюль и дальше, по темным коридорам. Вверх по еще одной лестнице, еще – даже короткий путь, недавно открытый Гарри, не слишком облегчил задачу.
– Почти пришли! – прерывисто возвестил Гарри, когда они подошли к переходу в самую высокую башню замка.
Что-то мелькнуло впереди, едва не заставив их выронить корзину. Забыв о том, что они невидимы, дети метнулись глубже в тень, стараясь рассмотреть темные силуэты двух людей, схватившихся друг за друга неподалеку.
Профессор Макгонаголл, в халате из шотландки и с сеточкой на волосах, за ухо держала Малфоя.
– Нарушение! – кричала она. – Минус двадцать баллов у «Слизерина»! Бродить здесь среди ночи, да как ты посмел …
– Вы не понимаете, профессор. Сюда должен придти Гарри Поттер – с драконом!
– Какая несусветная чушь! Как ты смеешь так врать! Пошли – я должна сообщить о тебе профессору Злею, Малфой!
После этого происшествия крутая винтовая лестница на вершину башни показалась самой легкой дорогой на свете. Но, до тех пор, пока они не вышли наружу, на холодный ночной воздух, дети не решались снять плащ-невидимку, а когда наконец сняли, то были счастливы, что могут снова дышать свободно. Гермиона станцевала джигу.
– Малфоя наказали! Я сейчас запою!
– Только не это, - поспешно сказал Гарри.
Веселясь по поводу Малфоя, они ждали, а Норберт бесился в корзине. Примерно через десять минут из темноты лихо и бесшумно вырулили четыре метлы.
Друзья Чарли оказались развеселой компанией. Они показали Гарри и Гермионе упряжь, которую наспех смастерили, чтобы вместе нести Норберта. Дружными усилиями они запаковали дракона, а потом Гарри и Гермиона за руку попрощались с ними и сказали большое, большое спасибо.
Наконец-то, Норберт улетал… улетал… улетел.
Гарри с Гермионой тихонько спустились по винтовой лестнице, чувствуя легкость и в руках, и в голове, теперь, когда на них не висел Норберт. Никаких больше драконов – Малфой наказан – чем можно омрачить такое счастье?
Ответ на последний вопрос поджидал их у подножия лестницы. Лишь только они вышли в коридор, из темноты внезапно вырисовалась физиономия Филча.
– Так-так-так, - негромко произнес он, - вот мы и попались.
Они забыли на башне плащ-невидимку.
Глава пятнадцатая
Запретный лес
Ничего хуже нельзя было придумать.
Филч отвел нарушителей в кабинет профессора Макгонаголл на первом этаже, где они сели и стали ждать своей участи, не произнося ни слова. Гермиона дрожала мелкой дрожью. Какие-то извинения, алиби, оправдательные истории нагромождались друг на друга в голове у Гарри, и каждая следующая версия была хуже предыдущей. На этот раз он не видел способа выпутаться из неприятностей. Они загнаны в угол. Как же они могли оказаться настолько неосторожны и забыть плащ-невидимку? Нет такой причины, которая в глазах профессора Макгонаголл могла бы оправдать их пребывание вне спальни и подозрительное блуждание по школе среди ночи, не говоря уже об астрономической башне – туда вообще запрещалось ходить иначе как на занятия. Прибавьте сюда Норберта и плащ-невидимку – и можно собирать вещички.
Когда Гарри думал, что ничего хуже и придумать нельзя, он ошибался. Появилась профессор Макгонаголл и привела с собой Невилля.
– Гарри! – вырвалось у Невилля, лишь только он увидел своих одноклассников. – Я хотел тебя найти и предупредить, я слышал, как Малфой грозится поймать тебя, он сказал, что у тебя дра…
Гарри отчаянно затряс головой, пытаясь предостеречь Невилля от необдуманных слов, но профессор Макгонаголл это заметила. Она нависла над всеми тремя детьми, и, если сравнить ее с Норбертом, то в этот момент она была больше способна выдыхать пламя.
– Я бы никогда не поверила, что кто-то из вас осмелится на подобный поступок. Мистер Филч сказал, что вы были на астрономической башне. Сейчас час ночи. Объяснитесь.
Гермиона впервые не могла ответить на вопрос учителя. Она смотрела на свои шлепанцы и была неподвижна как статуя.
– Думаю, я и сама могу объяснить, что произошло, - сказала профессор Макгонаголл. – Для этого не надо быть гением. Вы заставили Драко Малфоя поверить в дурацкую историю с драконом, с тем, чтобы выманить его ночью из постели и вовлечь в неприятности. Я уже поймала его. Надо полагать, вам кажется очень забавным, что Лонгботтом тоже услышал ваши россказни и поверил им?
Гарри поймал взгляд Невилля и попытался знаками показать ему, что все сказанное – неправда, настолько у того был убитый вид. Бедный, неуклюжий Невилль – уж Гарри-то знал, чего ему стоила эта ночная прогулка ради спасения друзей от беды.
– Я возмущена, - продолжала профессор Макгонаголл. – Четыре ученика одновременно находятся вне спальни в такой час! Неслыханно! Уж о вас, мисс Грэнжер, я была лучшего мнения. Что же касается вас, мистер Поттер, то я думала, у вас значительно больше уважения к «Гриффиндору». Вы все трое получаете взыскания – да-да, и вы тоже, мистер Лонгботтом, ничто не является оправданием для пребывания вне спальни ночью, особенно в наше время, это очень опасно – кроме того, я снимаю с «Гриффиндора» пятьдесят баллов.
– Пятьдесят? – задохнулся Гарри. Теперь они потеряют лидирующее положение, которое заняли благодаря победе в квидишном матче.
– Пятьдесят за каждого, - выговорила профессор Макгонаголл, раздувая ноздри длинного, острого носа.
– Профессор… пожалуйста…
– Вы не можете …
– Не учите меня, что я могу, а чего не могу, Поттер. Возвращайтесь в постель, вы все. Никогда раньше мне не приходилось так краснеть за гриффиндорцев.
Они потеряли сто пятьдесят очков. «Гриффиндор» оказался на последнем месте. За одну ночь они умудрились разрушить все надежды своего колледжа на получение кубка в школьном соревновании. Гарри чувствовал себя так, будто жизнь его на этом кончилась. Что же теперь делать, как загладить свою вину?
Гарри не спал всю ночь. Он слушал, как Невилль долго-долго рыдал в подушку и не знал, чем его утешить. Он понимал, что Невилль, подобно ему самому, с ужасом думает о завтрашнем дне. Что будет с остальными гриффиндорцами, когда станет известно о том, что они натворили?
Сначала гриффиндорцы, проходившие на следующее утро мимо гигантских песочных часов, которые показывали количество баллов, набранное колледжем, думали, что произошла какая-то ошибка. Куда могли за ночь подеваться сто пятьдесят баллов? Потом по школе стала распространяться новость: виной всему Гарри Поттер, герой двух квидишных матчей, он и двое других первоклашек.
Из самого обожаемого Гарри внезапно сделался самым ненавистным всем человеком. Даже равенкловцы и хуффльпуффцы злились на него, уж очень всей школе хотелось, чтобы «Слизерин» потерял кубок. Куда бы Гарри ни пошел, все показывали на него пальцами и открыто оскорбляли его. Слизеринцы, наоборот, приветствовали его аплодисментами и кричали: «Спасибо, Поттер, мы тебе этого не забудем!».
Один только Рон оставался на его стороне.
– Через пару недель они все забудут. Колледж столько раз терял баллы из-за Фреда с Джорджем, а их все равно все любят.
– Но ведь никто не терял из-за них сто пятьдесят баллов сразу, правда? – горестно отвечал Гарри.
– Ммм… нет, - соглашался Рон.
Поздновато было спасать положение раскаянием, но Гарри тем не менее поклялся сам себе, что больше никогда не будет вмешиваться не в свои дела. Хватит играть в сыщика-любителя. Ему было так стыдно, что он пошел к Древу и сказал, что уйдет из команды.
– Уйдешь? – прогрохотал Древ. – И что будет хорошего? Как мы наберем хоть какие-то баллы, если еще и в квидиш перестанем выигрывать?
Но и от квидиша было мало радости. Никто в команде с Гарри не разговаривал, а если ребятам все-таки приходилось говорить о нем, его называли «Ищейка».
Гермиона с Невиллем тоже пострадали. Им, конечно, было не так плохо, как Гарри, потому что они не были столь известны, но и с ними никто не разговаривал. Гермиона перестала проявлять активность на занятиях, сидела, опустив голову и работала в одиночестве.
Гарри был почти что рад, что приближались экзамены. Подготовка к ним помогала немного забыться. Они с Роном и Гермионой общались только между собой, занимались допоздна, старались запомнить составы сложных снадобий, учили наизусть заклятия и проклятия, зубрили даты важнейших колдовских открытий и гоблинских восстаний…
Затем, примерно за неделю до начала экзаменов, решение Гарри не вмешиваться не в свои дела было подвергнуто неожиданному испытанию. Он один возвращался из библиотеки и вдруг услышал какое-то хныканье в кабинете чуть дальше по коридору. Подойдя поближе, он разобрал голос Белки:
– Нет – нет – только не это, пожалуйста…
Как будто кто-то угрожал ему. Гарри неслышно приблизился.
– Хорошо, хорошо… - услышал он всхлипывания Белки.
В следующую секунду Белка торопливо вышел из класса, поправляя на ходу тюрбан. Он был бледен и близок к рыданиям. Он быстро удалился; Гарри сомневался даже, что профессор заметил его. Мальчик подождал, пока стихнут шаги, и заглянул в класс. Там никого не было, но дверь в другом конце комнаты осталась приоткрытой. О том, что он решил ни во что не вмешиваться, Гарри вспомнил только когда был уже на середине комнаты.
В любом случае, он поставил бы двенадцать философских камней на то, что это Злей только что вышел из класса, к тому же, в самом звуке затихавших шагов было нечто такое, отчего Гарри понял – Белка или уже сдался, или вот-вот сдастся.
Гарри поспешил обратно в библиотеку, где Гермиона проверяла Рона по астрономии. Гарри рассказал друзьям, что он только что услышал.
– Значит, Злей добился своего! – воскликнул Рон. – Если Белка сказал ему, как разрушить заклятие против сил зла…
– Но ведь еще остается Пушок, - напомнила Гермиона.
– Может быть, Злей и без Огрида узнал, как обойти Пушка, - сказал Рон, обводя взглядом полки с книгами. – Наверняка есть книжка, в которой говорится, как обойти гигантскую трехглавую собаку. Что делать, Гермиона?
В глазах Рона зажегся озорной огонек, его явно манило новое приключение, но Гермиона ответила раньше, чем Гарри успел произнести хоть слово.
– Идти к Думбльдору. Нам следовало сделать это давным-давно. Если мы опять начнем предпринимать что-то сами, нас вышвырнут из школы.
– Но у нас нет доказательств! – сказал Гарри. – Белка слишком труслив, чтобы подтвердить наши слова. А Злей только скажет, что понятия не имеет, каким образом тролль проник в школу на Хэллоуин и что он близко не подходил к третьему этажу – и кому, вы думаете, поверят, ему или нам? Не секрет, что мы его терпеть не можем, Думбльдор решит, что мы это придумали, чтобы Злея уволили. Филч на нашу сторону не станет, они слишком дружны со Злеем, и вообще, для него, чем меньше в школе учеников, тем лучше. А кроме того, не забывайте, предполагается, что мы ничего не знаем ни про камень, ни про Пушка. Нам долго придется все объяснять.
Эти слова убедили Гермиону, но не Рона.
– Если мы немного разведаем обстановку…
– Нет, - сказал Гарри без выражения, - мы уже наразведывались.
Он придвинул к себе карту Юпитера и стал заучивать названия его лун.
На следующее утро за завтраком Гарри, Гермиона и Невилль получили записки одинакового содержания:
Ваше наказание будет иметь место сегодня в одиннадцать часов вечера.
Мистер Филч будет ожидать вас в вестибюле.
Профессор Макгонаголл
В ужасе от потери ста пятидесяти баллов, Гарри и забыл, что им, кроме всего прочего, нужно отбывать наказание. Он думал, Гермиона начнет жаловаться, что из-за этого потеряет время, необходимое для занятий, но та не произнесла ни слова. Как и Гарри, она считала, что наказание справедливо.
В одиннадцать вечера они попрощались с Роном в гриффиндорской гостиной и, захватив Невилля, спустились в вестибюль. Филч был уже там – как и Малфой. Гарри совсем забыл, что Малфой тоже получил взыскание.
– Следуйте за мной, - рявкнул Филч, зажигая лампу и выводя детей из замка.
– Ну что, теперь будете хорошенько думать, прежде чем нарушать школьные правила, а? – он злобно скосил глаза. – Да-да… тяжелый труд и сильная боль – вот лучшие учителя, если вы спросите мое мнение… Жаль, что отменили прежнюю систему наказаний… Подвесить бы вас за руки к потолку на пару деньков, у меня ведь и цепи сохранились, я их держу в порядке, смазываю маслом, вдруг снова понадобятся… М-да… Ну, пошли, что ли… и не вздумайте убежать, от этого вам только хуже будет.
Они пересекали темный двор. Невилль всхлипывал. Гарри гадал, какое же наказание их ждет. Наверное, что-то действительно ужасное, иначе Филч не был бы так доволен.
Луна была яркая, но из-за облаков, набегавших на нее, маленькая процессия то и дело погружалась в кромешную темноту. Впереди, Гарри видел освещенные окна хижины Огрида. Потом они услышали отдаленный крик:
– Это ты, Филч? Давай поспешай, пора б уж и начать.
Гарри немного приободрился; если им предстоит поработать с Огридом, может быть, все не так плохо. Должно быть, его чувства отразились у него на лице, потому что Филч процедил:
– Ты, видимо, думаешь, что вы будете валять дурака с этим пугалом? Ошибаешься, парень – вы пойдете в лес и – поправьте меня, если я ошибаюсь – вам вряд ли удастся вернуться оттуда целыми и невредимыми.
Тут Невилль громко застонал, а Малфой остановился как вкопанный.
– В лес? – переспросил он, причем голос его звучал отнюдь не так равнодушно, как обычно, - Нам туда ночью нельзя – там всякие эти… оборотни.
Невилль вцепился в рукав Гарриной робы и издал задушенный хрип.
– А это уж ваши проблемы, – ответил Филч, источая злобную радость. – Надо было раньше думать об этих… оборотнях.
Навстречу из темноты быстрой походкой вышел Огрид, за ним по пятам следовал Клык. Огрид нес в руках большой арбалет, а через плечо у него висел колчан со стрелами.
– Наконец-то, - сказал он. – Жду-пожду, уж полчаса целых. Гарри, Гермиона – вы в порядке?
– Нечего с ними нянчиться, Огрид, - ледяным тоном заметил Филч, - в конце концов, они здесь для наказания, а не для дружеской беседы.
– Потому ты и опоздал, да? – Огрид неодобрительно нахмурился. – Морали читал? Не твоя это забота. Сделал свое дело и гуляй. Дальше я сам их поведу.
– Вернусь на рассвете, - ответил Филч, - за тем, что от них останется, - добавил он гнусно, а затем повернулся и пошел обратно в замок, и в темноте долго было видно, как подпрыгивает лампа у него в руке.
Малфой повернулся к Огриду.
– Я не пойду в лес, - заявил он, и Гарри с удовлетворением уловил в его голосе панические нотки.
– Придется, коли хочешь остаться в «Хогварце», - свирепо ответил Огрид. – Напакостил – умей отвечать.
– Ходить в лес – работа служителей, ученикам не полагается этого делать! Я думал, нас заставят что-нибудь переписывать! Да если бы мой отец знал, чем меня вынуждают заниматься, он бы…
– Знаешь чего, уж такой у нас тут порядок, в «Хогварце», - зарычал Огрид, - Скажите на милость, переписывать! Толк-то в этом какой! Придется сделать что-нибудь полезное или уж убираться отсюда. А если твоему папаше больше нравится, чтоб тебя выгнали, так ступай назад и собирай шмотки, понял? Давай!
Малфой не пошевелился. Он гневно смотрел Огриду в лицо, но очень скоро опустил глаза.
– То-то, - сказал Огрид, - а сейчас, слушайте сюда. Чего мы сегодня будем делать, очень опасно. Я не хочу, чтоб вы рисковали жизнью. Идите-ка сюда на минуточку.
Он подвел их к самому краю леса и, подняв лампу повыше, осветил узкую, петляющую тропинку, терявшуюся между толстых черных стволов. Ребята заглянули в лес, и легкий ветерок зашевелил им волосы.
– Глядите, - проговорил Огрид. – Видите на земле? Светится? Серебряная такая? Это кровь единорога. Кто-то ранил единорога… Второй раз за неделю. Прошлую среду уже нашел одного мертвого. Сейчас нам надо постараться отыскать беднягу. Может, удастся спасти.
– А если тот, кто ранил единорога, найдет нас первым? – спросил Малфой, не в силах скрыть владевший им страх.
– Тут в лесу нет ничего такого, чтоб навредить вам, ежели будете держаться возле меня или Клыка, - успокоил Огрид. – И не сходите с дорожки. Так. Делимся на две группы и идем по следу в разные стороны. Кровь вон повсюду, где-то здесь он и крутится со вчерашнего дня.
– Я пойду с Клыком, - поспешно заявил Малфой, глядя на острые зубы пса.
– Ладно, - согласился Огрид, – только предупреждаю, он – трусло страшное. Значит, Гарри и Гермиона идут со мной, а Драко и Невилль – с Клыком. Теперь – кто найдет единорога, высекает зеленые искры, договорились? Достаньте-ка палочки и потренируйтесь – вот так, молодцы – а ежели кому понадобится помощь, пускай высекает красные, и мы его отыщем – короче, будьте осторожны – двинулись.
Лес был черен и молчалив. Пройдя совсем немного, они достигли развилки. Гарри, Гермиона и Огрид пошли влево, а Малфой, Невилль и Клык – вправо.
Они шли молча, глядя под ноги. Тут и там лунный луч, пробивающийся сквозь ветви деревьев, зажигал серебристо-голубым светом кровь единорога на опавшей листве.
Гарри увидел, что Огрид сильно озабочен.
– А может оборотень убивать единорогов?
– Не с такой скоростью, - ответил Огрид. – Единорога словить не так-то просто, в них могучая колдовская сила. Я вообще никогда раньше не видал раненного единорога.
Они миновали замшелый пень. Гарри услышал, как где-то струится вода; должно быть, неподалеку протекал ручей. На вьющейся тропинке то и дело попадалась кровь единорога.
– Ты как, Гермиона? – шепотом спросил Огрид. – Не боись, он не мог зайти далеко, раз так сильно ранен, а значит, мы сможем его… ПРЯЧЬТЕСЬ ЗА ТО ДЕРЕВО!
Огрид сгреб детей в охапку, с невероятной скоростью уволок их с тропинки и спрятал за могучим дубом. Он достал стрелу, вставил ее в арбалет и поднял оружие, в любую минуту готовый выстрелить. Все трое замерли, прислушиваясь. Кто-то или что-то бесшумно передвигалось по сухой листве совсем рядом: звук был такой, как будто полы длинного платья легко метут по земле. Огрид прищурился, вглядываясь в темноту, откуда вилась дорожка, но через несколько секунд звук затих.
– Так и знал, - пробормотал Огрид, - есть тут кой-чего, чему быть не положено.
– Это оборотень? – спросил Гарри.
– Нет, никакой это не оборотень и никакой не единорог, - мрачно ответил Огрид. – Ну, чего ж, ступайте за мной, только теперь уж поосторожней.
Они пошли потише, прислушиваясь к малейшему шороху. Вдруг впереди, на полянке, что-то промелькнуло – определенно что-то живое.
– Кто там? – крикнул Огрид. – Покажись – я вооружен!
И на полянке появился – человек или конь? До пояса, человек, с рыжими волосами и бородой, но ниже пояса у него было лоснящееся гнедое лошадиное туловище, с длинным, рыжеватым хвостом. Гарри и Гермиона так и разинули рты от удивления.
– А, это ты, Ронан, - с облегчением выдохнул Огрид. – Как дела?
Он подошел и поздоровался с кентавром за руку.
– Добрый тебе вечер, Огрид, - ответил Ронан. У него оказался глубокий печальный голос. – Хотел меня застрелить?
– Осторожность прежде всего, Ронан, - улыбнулся Огрид, похлопывая по арбалету. – Здесь у вас в лесу завелась какая-то пакость. Да, между прочим, это Гарри Поттер и Гермиона Грэнжер. Учатся у нас в школе. А это Ронан, ребятки. Кентавр.
– Мы догадались, - слабым голосом ответила Гермиона.
– Добрый вечер, - поздоровался Ронан. – В школе, значит? И что же вы там выучили, в школе?
– Эммм….
– Немножко всего, - скромно ответила Гермиона.
– Немножко. Что ж, это уже кое-что. – вздохнул Ронан. Он запрокинул голову и поглядел на небо. – Марс сегодня яркий.
– Ага, - ответил Огрид, тоже запрокидывая голову. – Слушай, хорошо, что мы тебя встретили, Ронан, потому тут где-то раненный единорог… Ты ничего не видал?
Ронан ответил не сразу. Он долго не мигая смотрел вверх, а потом снова вздохнул.
– Невинные всегда становятся первыми жертвами, - проговорил он. – Так всегда было и всегда будет.
– Ага, - не возражал Огрид. – Но ты чего-нибудь видал, Ронан? Чего-нибудь необычного?
– Марс сегодня яркий, - повторил Ронан, не обращая внимания на нетерпеливые взгляды Огрида. – Необычно яркий.
– Ага, но я-то говорю про необычное здесь, ближе к земле, - пояснил Огрид. – Значит, ты ничего не замечал.
И снова, Ронан помедлил прежде чем дать ответ. Наконец, он изрек:
– В лесу таится много секретов.
Шевеление за деревьями заставило Огрида опять вскинуть арбалет, но это оказался всего лишь еще один кентавр, черноволосый и вороной, более дикого вида, чем Ронан.
– Привет, Бейн, - сказал Огрид. – Все в порядке?
– Добрый вечер, Огрид, надеюсь, ты здоров.
– Здоров, здоров. Слушай, я уж поспрашал Ронана… Может, ты видал чего-нибудь необычного последние дни? Единорога ранили – слыхал про это?
Бейн подошел и встал рядом с Ронаном. Посмотрел на небо.
– Марс сегодня яркий, - просто ответил он.
– Знаю, - слегка раздражился Огрид. – Ладно, ежели из вас кто чего увидит, скажите мне, хорошо? А мы потопали.
Гарри и Гермиона пошли вслед за ним, поминутно оглядываясь через плечо на кентавров, пока те не скрылись за деревьями.
– Никогда, - сказал Огрид теперь уже с нескрываемым раздражением, - не добьешься прямого ответа от кентавра. Астрономы, понимаешь. Ежели чего ближе луны, оно им до лампочки.
– А их много тут? – спросила Гермиона.
– Да немало… Они вообще держатся особняком, но всегда придут, ежели мне охота словцом перекинуться. Они, кентавры, умные, между прочим… все знают… только не говорят…
– А сначала, как ты думаешь, мы тоже слышали кентавра? – спросил Гарри.
– Разве звук был как у копыт? Не-а, я так скажу: это и был тот, кто убивает единорогов, и я ничего подобного раньше не слыхал.
Они пробирались между тесно стоящими, черными деревьями. Гарри все время нервно оглядывался через плечо. Его преследовало крайне неприятное чувство, что за ними следят. Он был страшно рад, что рядом Огрид вместе с его арбалетом. Они только что миновали очередной поворот, как вдруг Гермиона схватила Огрида за руку.
– Огрид! Смотри! Красные искры, наши попали в беду!
– Вы оба два ждите здесь! – на бегу проорал Огрид. – Оставайтесь на тропинке, я за вами приду!
Они услышали, как он крушит молодую поросль, и остались стоять глядя друг на друга, перепуганные. В конце концов все звуки замерли, кроме тихого шуршания листвы над головами.
– Как ты думаешь, их не ранили? – прошептала Гермиона.
– Если ранен Малфой, плевать, но вот если что-нибудь случится с Невиллем… Ведь это же мы его втравили.
Мучительно тянулись минуты. Слух у ребят обострился до предела. Гарри улавливал малейший вздох ветра, тишайший хруст веточки. В чем дело? Где остальные?
Наконец, громкий треск возвестил о прибытии Огрида. За ним брели Малфой, Невилль и Клык. Огрид просто дымился от злости. Оказывается, Малфой, шутки ради, схватил Невилля сзади, тот испугался и послал красные искры.
– Теперь будет большая удача, если мы вообще хоть чего-нибудь поймаем, такого вы шуму понаделали. Так. Давайте меняться. Невилль, остаешься со мной и Гермионой, а ты, Гарри, пойдешь с Клыком и этим идиотом. Извини, - добавил Огрид шепотом на ухо Гарри, - тебя ему трудней будет напугать, а нам надо дело сделать.
Таким образом, Гарри отправился в неизведанную темень вместе с Малфоем и Клыком. Они шли почти полчаса, все глубже и глубже в лес, до тех пор, пока дорожка не сделалась практически непроходимой, так густо росли деревья. Гарри показалось, что земля здесь более обильно полита кровью. Ее как будто расплескали из ведра. Должно быть, несчастное создание металось от боли, задевая все вокруг. Сквозь густо переплетенные ветви древнего дуба Гарри увидел впереди прогалину.
– Смотри, - пробормотал он, протягивая руку, чтобы остановить Малфоя.
На земле сияло нечто ярко-белое. Тихо-тихо мальчики подошли ближе.
Это действительно был единорог, и он был мертв. Никогда еще Гарри не доводилось видеть такого красивого и такого печального зрелища. Животное застыло в той позе, в которой упало на землю, длинные, стройные ноги странно торчали в стороны, а красивая голова светилась жемчужным светом на фоне черной опавшей листвы.
Гарри осторожно подошел еще на один шаг поближе, и в этот момент влажный, скользящий звук заставил его замереть на месте. Кусты на краю прогалины зашевелились… Потом, откуда-то из темноты, выползла фигура в капюшоне, похожая на крадущегося зверя. Гарри, Малфой и Клык застыли на месте как окаменевшие. Скрытое плащом существо подошло к единорогу, наклонило голову над раной в боку животного и стало пить его кровь.
– ААААААААА!
Малфой издал отчаянный вопль и побежал – и то же самое сделал Клык. Существо под капюшоном подняло голову – кровь единорога капала с подбородка – и взглянуло Гарри прямо в глаза. Потом поднялось на ноги и решительно направилось к мальчику – а тот не смел пошевелиться от страха.
Вдруг его голову пронзила адская боль. Ничего подобного он еще никогда не ощущал; казалось, шрам горит огнем. Полуослепший, Гарри отшатнулся. Сзади послышался стук копыт. Кто-то подлетел галопом и, перемахнув через Гарри, атаковал фигуру в плаще.
Боль во лбу стала такой сильной, что Гарри упал на колени. Понадобилась минута или две, чтобы приступ прошел. Когда Гарри смог поднять глаза, фигура уже исчезла. Над ним стоял кентавр, но не Ронан и не Бейн; этот выглядел помоложе, у него были светлые волосы и тело белой масти.
– С тобой все в порядке? – спросил кентавр, помогая Гарри подняться на ноги.
– Да – спасибо – а что это было?
Кентавр не ответил. У него были поразительные голубые глаза – два бледных сапфира. Он внимательно осмотрел Гарри, и взгляд его задержался на шраме, побагровевшем и отчетливо проступившем на лбу.
– Ты – мальчик Поттер, - сказал кентавр, - тебе лучше пойти к Огриду. В это время суток лес небезопасен – особенно для тебя. Ты умеешь ездить верхом? Так будет быстрее всего.
– Меня зовут Фиренце, - добавил кентавр, опускаясь на передние ноги, чтобы Гарри мог вскарабкаться к нему на спину.
С другой стороны прогалины снова раздался стук галопирующих копыт. Из чащи на прогалину ворвались Ронан и Бейн, вздымающиеся бока лоснились от пота.
– Фиренце! – прогрохотал голос Бейна. – Что я вижу! У тебя человек на спине? Как ты мог пасть так низко? Ты уподобился обычному мулу!
– А ты понимаешь, кто это такой? – спросил Фиренце. – Это мальчик Поттер. Чем быстрее он покинет лес, тем лучше.
– Что ты ему рассказал? – грозно проревел Бейн. – Помни, Фиренце, мы поклялись не вмешиваться в волю провидения. Разве ты не прочел в движении планет, что должно произойти?
Ронан нервно топтался на месте.
– Я уверен, Фиренце хотел как лучше, - сказал он печально.
Бейн в ярости брыкнул задними ногами.
– Как лучше! А какое это к нам имеет отношение? Кентавров касается только то, что предсказано! И не наше дело ходить под седлом как ишаки!
Неожиданно Фиренце в гневе припал на задние ноги, и Гарри пришлось схватиться за его плечи, чтобы не упасть.
– Ты что, не видел этого единорога? – рассерженно закричал он Бейну. – Ты не понимаешь, почему его убили? Или планеты скрыли от тебя этот секрет? Против того, кто скрывается в нашем лесу, я буду бороться даже бок о бок с людьми, если понадобится.
И, развернувшись, Фиренце поскакал прочь. Гарри вцепился в него изо всех сил, и они понеслись сквозь заросли, оставив Ронана и Бейна далеко позади.
Гарри совершенно ничего не понимал.
– Почему Бейн так рассердился? – спросил он. – И от чего это вы меня спасаете?
Фиренце пошел шагом, велев Гарри пригибать голову, чтобы не наткнуться на низко свисающие ветви, но на вопрос не ответил. Они пробирались между деревьев, и молчание длилось так долго, что Гарри было подумал – Фиренце больше не хочет с ним разговаривать. Однако, оказавшись среди особенно густых зарослей, Фиренце вдруг остановился.
– Гарри Поттер, знаешь ли ты, для чего используется кровь единорога?
– Нет, - ответил Гарри, удивленный странным вопросом. – На зельеделии мы проходили только рога и хвостовые волоски.
– Это потому, что убивать единорогов – чудовищное преступление, - сказал Фиренце. – На подобное злодейство способен пойти только тот, кому нечего терять, но кто хочет обрести все. Кровь единорога поможет остаться в живых, даже если ты окажешься на волосок от неминуемой гибели, но... очень дорогой ценой. Чтобы спасти себя, тебе придется погубить создание столь невинное и беззащитное, что, с того момента, как его кровь коснется твоих губ, жизнь твоя будет жизнью лишь наполовину, это будет жизнь проклятого существа.
Гарри смотрел на затылок Фиренце, отливавший серебром в лунном свете.
– Но кто способен на такой отчаянный поступок? – вслух подумал он. – Чем быть навеки проклятым, лучше уж умереть.
– Совершенно верно, - согласился Фиренце. – Но верно лишь в том случае, если нет возможности выпить кое-что еще – то, что вернет силу и власть – то, что дарует вечную жизнь. Мальчик Поттер, известно ли тебе, что спрятано в настоящий момент в стенах вашей школы?
– Философский камень! Конечно же – Эликсир Жизни! Но я не понимаю, кто…
– Неужели ты не знаешь никого, кто ждал долгие годы, чтобы вернуть себе власть, кто цеплялся за жалкую жизнь в ожидании своего часа?
Железный кулак сжал сердце мальчика. В шелесте листвы он будто бы вновь услышал слова Огрида, сказанные той ночью, когда они впервые встретились: «Которые говорят, помер. Чушь собачья! Я так скажу, в нем уж и человеческого-то не было ничего, чтоб помереть».
– Вы имеете в виду, - застывшим голосом выдавил из себя Гарри, - что это Воль…
– Гарри! Гарри, с тобой все в порядке?
К ним по дорожке бежала Гермиона. Огрид, пыхтя, трусил рядом с ней.
– Все отлично, - механически ответил Гарри, вряд ли понимая, что говорит, - Огрид, единорог умер, он там, на поляне.
– Здесь я тебя покину, - проговорил Фиренце, в то время как Огрид поспешил к единорогу. – Здесь ты в безопасности.
Гарри соскользнул у него со спины.
– Удачи тебе, Гарри Поттер, - пожелал Фиренце. – И раньше бывало, что рассказанное планетами понималось неправильно, даже кентаврами. Надеюсь, это именно такой случай.
Он повернулся и, оставив дрожащего Гарри позади себя, сдержанной рысью поскакал к лесу.
Ожидая возвращения друзей, Рон заснул в общей гостиной. Он выкрикнул что-то о нарушении квидишных правил, когда Гарри затормошил его, чтобы разбудить. За какие-то секунды, однако, Рон совершенно проснулся и вместе с Гермионой стал слушать рассказ Гарри о том, что произошло в лесу.
Гарри был не в состоянии сесть. Он ходил взад-вперед перед камином. Его все еще трясло.
– Злей охотится за камнем для Вольдеморта… а Вольдеморт отсиживается в лесу… а мы все это время думали, что Злей всего-навсего хочет разбогатеть…
– Прекрати называть его по имени! – воскликнул Рон испуганным шепотом, словно боялся, что Вольдеморт их услышит.
Гарри не обратил внимания.
– Фиренце меня спас, но он не должен был этого делать… Бейн страшно рассердился… Он сказал, нельзя вмешиваться в предсказания планет… Наверное, планеты показали, что Вольдеморт возвращается… Бейн считает, что Фиренце не должен был мешать Вольдеморту убить меня… Думаю, это они тоже прочли по звездам.
– Да прекратишь ты называть его по имени! – прошипел Рон.
– Теперь мне остается только ждать, когда Злей добудет камень, - лихорадочно говорил Гарри, - тогда Вольдеморт сможет выйти из леса и прикончить меня… Что ж, хотя бы Бейн будет доволен.
Гермиона сидела с перепуганным видом, но все же постаралась утешить Гарри:
– Гарри, все говорят, что Думбльдор – единственный, кого боится Сам-Знаешь-Кто. Пока Думбльдор рядом, Сам-Знаешь-Кто не осмелится тебя тронуть. И потом, кто сказал, что предсказания кентавров всегда верны? Это же как гадание или астрология, профессор Макгонаголл говорит, что это очень неточные отрасли магических наук.
Небо посветлело, а ребята все разговаривали. Спать они отправились совершенно выдохшимися и охрипшими. Однако, ночные сюрпризы еще не кончились.
Когда Гарри откинул одеяло, под ним оказался аккуратно свернутый плащ-невидимка. К плащу была приколота записка:
На всякий случай.
Глава шестнадцатая
В хранилище
Впоследствии, вспоминая это время, Гарри так и не смог толком понять, как же он все-таки умудрился сдать экзамены, несмотря на то, что жил в постоянном страхе и все время ждал, что в дверь вот-вот ворвется Вольдеморт. Но дни проходили за днями, а Пушок оставался на месте, живой и здоровый, за надежно запертой дверью.
Стояла удушающая жара, особенно в большом кабинете, где первоклассники сдавали письменные экзамены. По этому случаю детям выдали новые, заговоренные от списывания, перья.
Кроме письменных и устных, им пришлось также сдавать практические экзамены. Профессор Флитвик вызывал ребят в класс по одному, и каждый должен был заставить ананас протанцевать через весь стол. Профессор Макгонаголл внимательно наблюдала, как дети превращают мышь в табакерку – причем за красоту и изящество табакерки начислялись дополнительные баллы, а вот если у табакерки оставались, скажем, усы, то баллы, наоборот, вычитались. Злей на экзамене всех нервировал, расхаживал по классу и дышал в затылок, попробуй в таких условиях вспомнить состав зелья забвения.
Гарри старался изо всех сил. Ему, помимо прочего, приходилось постоянно преодолевать боль во лбу, не прекращавшуюся со времени похода в Запретный лес. Невилль считал, что Гарри страдает экзаменационным неврозом в тяжелой форме, потому что Гарри очень плохо спал, но в действительности это происходило из-за вернувшихся старых кошмарных снов, только теперь, в дополнение к прошлым ужасам, в них присутствовало таинственное существо под капюшоном, у которого по подбородку стекала кровь.
Рон и Гермиона беспокоились о камне куда меньше, чем Гарри, то ли потому, что они не видели того, что видел Гарри, то ли потому, что у них во лбу не пылал от боли шрам. Безусловно, их пугала самая мысль о Вольдеморте, но он не посещал их во сне, а кроме того, они так усердно занимались, что у них не оставалось времени на бесплодные раздумья о намерениях Злея или кого бы то ни было еще.
Подошел самый последний экзамен – история магии. Какой-то час, во время которого придется отвечать на вопросы о всяких там выживших из ума колдунах, изобретавших разную ерунду вроде самопомешивающихся котлов, а потом – свобода! Свобода в течение целой – восхитительной! – недели, после чего им объявят результаты экзаменов. Когда привидение профессора Биннза наконец-то произнесло долгожданные слова: «положите перья и скатайте пергамент», Гарри вместе с другими ребятами издал вопль восторга.
– Все оказалось значительно проще, чем я думала, - сказала Гермиона, когда они влились в ликующую толпу на залитой солнцем лужайке перед школой, - кстати, мне было не обязательно учить ни про Кодекс Чести Молодого Оборотня от 1637 года, ни про восстание Эльфрика Энергичного.
Гермиона любила после экзаменов проверять ответы, но Рон сказал, что ему от этого станет дурно, поэтому они побрели к озеру и плюхнулись под дерево. Близнецы Уэсли вместе с Ли Джорданом дергали за щупальца гигантского кальмара, плескавшегося на теплой отмели.
– Никаких больше занятий, - счастливым голосом проговорил Рон, растягиваясь на траве. – Не будь таким хмурым, Гарри, у нас есть целая неделя до того, как мы узнаем, что написали все неправильно! А пока можно ни о чем не думать.
Гарри потер лоб.
– Хотел бы я знать, что все это значит! – в сердцах воскликнул Гарри. – Шрам ужасно болит... Это и раньше случалось, но никогда так часто, как теперь.
– Сходи к мадам Помфри, - посоветовала Гермиона.
– Я не болен, - попытался объяснить Гарри, - мне кажется, это предупреждение… Должно случиться что-то страшное…
Но Рона невозможно было встревожить, для этого было слишком жарко.
– Гарри, расслабься, Гермиона права: пока Думбльдор рядом, с камнем ничего не может случиться. И потом, у нас нет никаких оснований думать, что Злей выведал, как пройти мимо Пушка. Ему уже один раз чуть не оторвали ногу, вряд ли он так сразу сунется еще. И скорее Невилль будет играть за сборную Англии, чем Огрид предаст Думбльдора.
Гарри кивнул, но он не мог избавиться от неясного ощущения, что забыл что-то сделать, что-то важное. Когда он попытался поделиться этим ощущением с друзьями, Гермиона сказала:
– Это из-за экзаменов. Прошлой ночью я проснулась и повторила половину курса превращений, и только потом вспомнила, что этот экзамен мы уже сдали.
Гарри, однако, был уверен, что терзающее его беспокойство не имеет ничего общего с экзаменами. Он задумчиво наблюдал, как по яркому голубому небу к школе подлетает сова с запиской, зажатой в клюве. А вот ему письма приходят только от Огрида. Огрид никогда не предаст Думбльдора. Огрид никогда никому не скажет, как пройти мимо Пушка… никогда… но…
Со всей внезапностью, Гарри вскочил на ноги.
– Ты куда? – сонно промычал Рон.
– Я тут кое о чем подумал, - буркнул Гарри. Он сильно побледнел. – Надо срочно встретиться с Огридом.
– Зачем? – пропыхтела на бегу Гермиона, старавшаяся поспеть за Гарри.
– Тебе не кажется, что это немного странно? - Гарри карабкался вверх по заросшему травой склону, - Огрид мечтает о драконе, и ему неизвестно откуда подворачивается незнакомец, у которого как раз кстати в кармане оказывается яйцо? Покажи-ка мне хоть одного человека, который разгуливал бы с драконьим яйцом в кармане? Учитывая, что это против колдовских законов? Как удачно, что ему посчастливилось встретиться именно с Огридом, тебе не кажется? Почему я раньше этого не понял?
– О чем это ты? – не понял Рон, но Гарри, не хуже всякого спринтера бежавший по двору к опушке леса, не ответил.
Огрид сидел в кресле перед хижиной; штанины и рукава у него были закатаны, и он лущил горох в огромную миску.
– Приветик, - сказал он, улыбаясь. – Экзамены сдали? Может, чайку?
– Да, давай, - попросил Рон, но Гарри перебил его.
– Нет, мы торопимся. Огрид, мне нужно у тебя кое-что спросить. Помнишь ту ночь, когда ты выиграл Норберта в карты? Как выглядел тот незнакомец, с которым ты играл?
– А я помню? – беззаботно бросил Огрид. – Он и плаща-то не снимал.
Он увидел перед собой три посерьезневших лица и поднял брови.
– А чего, нормально, ничего необычного, в «Башке борова» полным-полно всякого чудного народу – это же деревенская пивная. Нелегальный торговец драконами, чего такого? Лица я не видал, он был в капюшоне.
Гарри обессилено сполз на землю возле миски с горохом.
– А о чем ты с ним говорил, Огрид? Ты упоминал «Хогварц»?
– Может, и упоминал… - Огрид нахмурился, припоминая. – Ага… Он спросил, чем я занимаюсь, ну, я сказал, я, дескать, тут привратником…Он спросил, за какими животными мне доводилось присматривать… Я назвал… Потом рассказал, как всегда хотел дракона… а потом… не помню точно, он ведь брал мне выпивку, еще и еще… Погодите-ка… Да, потом он сказал, что у него есть драконье яйцо и предложил сыграть на него в карты… но он хотел убедиться, что я смогу с драконом справиться, не хочу, говорит, чтобы его потом выкинули… Тогда я и сказал, мол, после Пушка мне никакой дракон не страшен…
– А он – заинтересовался Пушком? – спросил Гарри, стараясь, чтобы его голос прозвучал спокойно.
– Ну… да. Чего, разве много встретишь таких трехголовых псов, хоть бы и в «Хогварце»? Ну, я и сказал, Пушок – просто ласточка, если знаешь к нему подход: сыграй ему или спой, и он тут же засыпает…
Огрид внезапно пришел в ужас.
– Я не должен вам этого говорить! – взорвался он. – Забудьте, чего я сказал! Эй – вы куда?
Гарри, Рон и Гермиона не произнесли ни слова, пока не остановились как вкопанные в вестибюле, который по сравнению с солнечным двором показался им мрачным и холодным.
– Надо идти к Думбльдору, - решил Гарри. – Огрид рассказал незнакомцу, как пройти мимо Пушка, а ведь под плащом был либо Злей, либо Вольдеморт – ему не пришлось сильно напрягаться, раз он напоил Огрида. Надеюсь на одно – что Думбльдор нам поверит. Фиренце может подтвердить... Если Бейн ему разрешит, конечно. Где кабинет Думбльдора?
Они осмотрелись, будто ожидая увидеть указатель. Им никогда не говорили, где живет Думбльдор, и они ни разу не слышали, чтобы кого-то посылали к директору.
– Нам надо… - начал Гарри, но тут в холле вдруг гулко прозвучал голос:
– Что это вы трое тут делаете?
Это была профессор Макгонаголл с огромной стопкой книг в руках.
– Мы хотим увидеть профессора Думбльдора, – сказала Гермиона – довольно храбро, как показалось Гарри и Рону.
– Профессора Думбльдора? – переспросила профессор Макгонаголл так, словно хотеть увидеть его было по меньшей мере неприлично. – Зачем?
Гарри сглотнул – что же ответить?
– Это секрет… вроде как, - сказал он, но немедленно пожалел об этом, ибо ноздри профессора Макгонаголл гневно раздулись.
– Профессор Думбльдор уехал десять минут назад, - процедила она ледяным тоном. – Ему пришла срочная сова из Министерства Магии, и он незамедлительно вылетел в Лондон.
– Уехал? – отчаянно закричал Гарри. – Сейчас?
– Профессор Думбльдор – великий чародей, Поттер, и у него много срочных дел…
– Но это важно!
– Ваше сообщение, Поттер, важнее, чем Министерство Магии?
– Понимаете… - начал Гарри, решив отбросить все предосторожности, - профессор… это касается философского камня…
Профессор Макгонаголл ожидала чего угодно, но только не этого. Книги выпали у нее из рук, и она даже не стала поднимать их.
– Откуда вы знаете? – невнятно выговорила она.
– Профессор, я думаю… то есть, я знаю, что Зл… что кое-кто хочет украсть камень. Мне нужно поговорить с профессором Думбльдором.
Она поглядела на него со смешанным выражением изумления и недоверия.
– Профессор Думбльдор вернется завтра, - сказала она наконец. – Я не знаю, каким образом вы узнали про камень, но, даже если то, что вы говорите, правда, никто не может его украсть, он слишком хорошо защищен.
– Но, профессор…
– Поттер, я знаю, что говорю, - отрезала она, наклонилась и собрала упавшие книги. – Идите во двор и побудьте на солнышке.
Но дети не послушались.
– Это произойдет сегодня, - заговорил Гарри, как только смог быть уверен, что профессор Макгонаголл его не слышит, - Злей собирается пробраться в хранилище сегодня ночью. Он уже знает все, что надо, и сегодня Думбльдор не сможет ему помешать. Это он послал записку, я уверен! В министерстве магии очень удивятся, когда увидят Думбльдора.
– Но что мы можем…
Гермиона громко ахнула. Гарри и Рон резко обернулись.
За ними стоял Злей.
– Добрый день, - сказал он ровным голосом.
Дети молча уставились на него.
– Вам не следует находиться в помещении в такой чудесный день, - странная, кривая ухмылка появилась у него на лице.
– Мы хотели… - начал Гарри, не имея ни малейшего представления о том, чего они могли бы хотеть.
– Вам следует быть осторожнее, - предупредил Злей. – Если вы будете расхаживать с таинственным видом, то все подумают, что вы опять что-то затеваете. А ведь «Гриффиндор» больше не может себе позволить терять баллы, верно?
Гарри вспыхнул. Ребята повернулись и направились к выходу, а Злей крикнул вслед:
– Имейте в виду, Поттер – еще одна ночная прогулка, и я лично прослежу за тем, чтобы вас исключили. Всего вам хорошего.
И он отправился в учительскую.
Оказавшись на крыльце, на каменных ступенях, Гарри повернулся к остальным.
– Итак, вот что нам надо делать, - убедительно зашептал он. – Один из нас должен следить за Злеем – ждать возле учительской и, если он выйдет, пойти за ним. Это лучше сделать Гермионе.
– Почему мне?
– Это же очевидно, - объяснил Рон: – Ты всегда можешь притвориться, что ждешь профессора Флитвика. – Он заговорил писклявым голосом: - Ах, профессор Флитвик, я так волнуюсь, мне кажется, я ответила неправильно на вопрос 14б…
– Прекрати, - рассердилась Гермиона, но согласилась пойти следить за Злеем.
– А мы пойдем дежурить возле коридора на третьем этаже, - сказал Гарри Рону. – Пошли.
Но эта часть плана не сработала. Едва они подошли к двери, отделявшей Пушка от прочих поме
