Вошли трое ребят, и того, что стоял посередине, Гарри сразу узнал: это был бледный мальчишка из магазина мадам Малкин. Он смотрел на Гарри с куда большим интересом, чем там, на Диагон-аллее.
– Это правда? – высокомерно спросил он. – Все в поезде говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Так это ты?
– Да, - Гарри окинул взглядом других двух мальчиков. Оба они были плотные и имели злобный вид. Стоя по обеим сторонам от бледного мальчишки, они напоминали телохранителей.
– Кстати, это Краббе, а это – Гойл, - небрежно представил приятелей бледный мальчишка, заметив взгляд Гарри. – А меня зовут Малфой, Драко Малфой.
Рон тихонько кашлянул, похоже, пытаясь скрыть смешок. Драко Малфой презрительно посмотрел на него.
– По-твоему, у меня смешное имя? Между прочим, я тебя знаю. Мой отец сказал, что у всех Уэсли рыжие волосы, а веснушек и детей больше, чем они могут себе позволить.
Малфой снова повернулся к Гарри.
– Ты скоро узнаешь, что некоторые колдовские семьи гораздо лучше остальных, Поттер. Тебе не следует водить дружбу с неподходящими людьми. И тут я мог бы тебе помочь.
Он протянул руку, но Гарри не принял ее.
– Думаю, я и сам смогу отличить неподходящих людей, спасибо, - холодно отрезал он.
Драко Малфой не покраснел, но легкий розоватый отсвет все же появился у него на щеках.
– На твоем месте я был бы осторожнее, Поттер, - медленно проговорил он. – Не будешь вежливым, последуешь за родителями. Они тоже не умели отличить полезное от бесполезного. Будешь общаться с таким мусором, как Уэсли или этот жуткий Огрид, сам запачкаешься.
Гарри и Рон поднялись плечо к плечу.
– Что ты сказал? – процедил Рон. Лицо у него стало такого же цвета, что и волосы.
– Ах, ты собираешься побить нас? – издевательски спросил Малфой.
– Если только вы сейчас же не уберетесь, - сказал Гарри гораздо более храбро, чем на самом деле себя чувствовал: и Краббе, и Гойл были куда крупнее их с Роном.
– А мы не хотим уходить, правда, ребятки? Мы уже все съели, а у вас еще осталось…
Гойл протянул руку к шоколадушке – Рон рванулся, но, еще до того как он успел схватить Гойла, тот издал душераздирающий вопль.
У него на пальце висел Струпик, глубоко впившись маленькими острыми зубками в сустав. Краббе с Малфоем отступили – Гойл, завывая, кругами раскручивал крысу, пытаясь стряхнуть животное с руки, и, когда наконец Струпик отлетел и ударился об оконное стекло, все трое немедленно исчезли. Может быть, они испугались, что в конфетах есть еще крысы, а возможно, услышали шаги – секунду спустя появилась Гермиона Грэнжер.
– Что у вас происходит? – спросила она, глядя на конфеты, рассыпанные по полу и на Струпика, которого Рон за хвост поднимал с полу.
– Кажется, он в обмороке, - сказал Рон, обращаясь к Гарри. Потом он посмотрел более внимательно. – Нет – ты не поверишь – он опять заснул.
Струпик действительно заснул.
– Ты раньше встречался с Малфоем?
Гарри рассказал о встрече на Диагон-аллее.
– Я слышал об этой семье, - помрачнел Рон. – Они первыми вернулись на нашу сторону, когда Сам-Знаешь-Кто исчез. Клялись, что их околдовали. Мой папа не верит. Он говорит, что отец Малфоя только и ждал, чтобы перейти к Темным Силам. – Он повернулся к Гермионе. – Тебе что-то нужно?
– Лучше поторопитесь и наденьте форму, я только что ходила в первый вагон, к кондуктору, и он сказал, мы уже почти приехали. Вы не дрались, нет? А то попадете в историю, еще до того, как приедем в школу.
– Это Струпик дрался, а не мы, - Рон бросил на Гермиону сердитый взгляд. – Может быть, ты выйдешь, пока мы переодеваемся?
– Сейчас – я зашла сюда только потому, что ребята в коридоре ведут себя совершенно по-детски, бегают туда-сюда, - объяснила Гермиона обиженно. – А у тебя на носу какая-то грязь, ты в курсе?
Рон с немым возмущением проводил её глазами. Гарри выглянул в окно. Вечерело. На фоне темно-пурпурного неба чернели силуэты гор и лесных деревьев. Поезд начал замедлять ход.
Гарри с Роном сняли курточки и натянули длинные черные робы. Старая роба брата была коротковата Рону, и из-под нее виднелись кроссовки.
По вагонам эхом разнеслось объявление:
– Через пять минут поезд прибудет на платформу «Хогварц». Пожалуйста, оставьте багаж в купе, его доставят в школу отдельно.
Гарри так занервничал, что у него свело живот, и, как он заметил, Рон тоже побелел под веснушками. Они распихали остатки сладостей по карманам и присоединились к детям, столпившимся в коридоре.
Поезд пополз тихо-тихо и в конце концов остановился. Дети бросились к дверям и вывалились на крошечную, темную платформу. От холодного вечернего воздуха Гарри пробрала дрожь. Затем над головами ребят поплыла лампа, и Гарри услышал знакомый голос:
– Пер'клашки! Пер'клашки, сюда! Порядок, Гарри?
Большое косматое лицо Огрида улыбалось над морем голов.
– Давайте, давайте, за мной – еще пер'клашки есть? Смотрите под ноги! Пер'клашки, за мной!
Поскальзываясь и спотыкаясь, дети пошли за Огридом по отвесной, узкой тропинке. По обеим сторонам тропинки было очень темно – Гарри предположил, что там, наверное, сразу начинается непроходимый лес. Дети почти не разговаривали. Невилль, мальчик, который все время терял свою жабу, изредка всхлипывал.
– Скоро первый раз увидим «Хогварц», - через плечо объявил Огрид, - тут, за поворотом.
Раздалось громкое «Ооооо!»
Узкая тропинка внезапно вывела их на берег большого черного озера. Возвышаясь на вершине скалы, сияя окнами на фоне усыпанного звездами неба, на другом берегу стоял огромный замок с многочисленными башнями и башенками.
– Не больше четырёх в лодку! – распоряжался Огрид, указывая на флотилию маленьких лодочек, сгрудившихся у берега. Невилль и Гермиона сели в одну лодку с Гарри и Роном.
– Все сели? – проорал Огрид, усаживаясь в собственную лодку один. – Отлично – ВПЕРЕД!
Флотилия дружно отчалила от берега и заскользила по гладкой, как зеркало, поверхности озера. Дети молчали и во все глаза смотрели на высившийся впереди замок. Им приходилось задирать головы все больше по мере того, как они приближались к утесу.
– Пригнуть головы! – скомандовал Огрид, когда первая лодка достигла утеса, все пригнулись, и маленькие лодочки пронесли их сквозь занавес из плюща, за которым прятался вход в широкую пещеру. Они проплыли по темному тоннелю, видимо, уводившему в подземелье замка, и там, наконец, достигли подземного причала. Они выбрались на берег, усеянный галькой.
– Эй, ты! Твоя жаба? – крикнул Огрид, проверявший лодки, покуда дети выбирались на берег.
– Тревор! – вскричал абсолютно счастливый Невилль, протягивая ладошки.
Потом все пошли по переходу, следуя за лампой Огрида, и наконец вышли на ровный, покрытый росой газон прямо перед замком.
Взойдя по каменным ступеням, путешественники сгрудились перед высоченными дубовыми воротами.
– Все здесь? Жаба на месте?
Огрид поднял гигантский кулак и трижды постучал в ворота замка.
Глава седьмая
Шляпа-сортировщица
Ворота немедленно отворились. На пороге в изумрудно-зеленой мантии стояла высокая темноволосая ведьма. У нее было очень суровое лицо, и Гарри пришло в голову, что, пожалуй, этой даме лучше не перечить.
– Первоклашки, профессор Макгонаголл, - доложил Огрид.
– Спасибо, Огрид. Я отведу их.
Она широко распахнула двери. Холл, в котором они оказались, был столь огромен, что в нем мог бы свободно разместиться весь дом Дурслеев целиком. Каменные стены, так же, как и в «Гринготтсе», освещались горящими факелами, потолок был слишком высок, чтобы его можно было рассмотреть, а наверх вела сверкающая великолепием, роскошная мраморная лестница.
Дети вслед за профессором Макгонаголл пошли через вестибюль, торжественно ступая по вымощенному камнем полу. Из-за дверей справа до Гарри доносился приглушенный гул сотни голосов – остальные ученики, должно быть, уже собрались – но профессор Макгонаголл провела первоклассников в маленькую пустую комнатку в стороне от центрального зала. Дети столпились, прижавшись гораздо теснее друг к другу, чем сделали бы при обычных обстоятельствах, и растерянно озирались вокруг.
– Добро пожаловать в «Хогварц», - произнесла профессор Макгонаголл. – Скоро начнется банкет, посвященный началу учебного года, но, прежде чем вы сядете за стол в Большом Зале, вас должны распределить по колледжам. Сортировка – одна из самых важных церемоний в нашей школе, потому что, пока вы находитесь в ее стенах, ваш колледж – это то же самое, что ваша семья. Вы будете заниматься в здании своего колледжа, спать в общей спальне своего колледжа и проводить свободное время в общей гостиной своего колледжа.
– В нашей школе четыре колледжа, они называются «Гриффиндор», «Хуффльпуфф», «Равенкло» и «Слизерин». У каждого колледжа своя, очень интересная и благородная, история, и в каждом в свое время учились выдающиеся ведьмы и колдуны. Пока вы находитесь в «Хогварце», за любой ваш успех вашему колледжу будет начисляться определенное количество баллов, а за любое нарушение правил баллы будут вычитаться. В конце учебного года тот колледж, который заработает наибольшее количество баллов, будет награжден особым кубком, это очень почетная награда. Я надеюсь, что каждый из вас станет гордостью того колледжа, куда он вскоре будет определен.
– Церемония сортировки начнется через несколько минут в присутствии остальных учащихся школы. Предлагаю вам не тратить времени даром и привести себя в порядок перед началом церемонии.
Ее взгляд задержался на минуту на мантии Невилля, застегнутой под левым ухом, и на испачканном носу Рона. Гарри принялся лихорадочно приглаживать волосы.
– Я вернусь за вами, когда все будет готово, - сказала профессор Макгонаголл, - будьте добры не шуметь.
Она вышла. Гарри сглотнул слюну.
– А как распределяют по колледжам? – спросил он у Рона.
– Проводят какую-нибудь проверку, наверное. Фред говорил, это ужасно больно, но я думаю, он, как всегда, шутил.
Сердце у Гарри упало. Проверку? Перед всей школой? Но он же еще не знает никакого волшебства – что же ему делать? Он не ожидал, что их будут проверять сразу же, едва только они приедут. Он озадаченно посмотрел вокруг и увидел, что все остальные пребывают в такой же панике, как и он сам. Все молчали, за исключением Гермионы Грэнджер, которая очень-очень быстро шептала что-то о заклинаниях, которые она выучила и гадала, какое из них у нее спросят. Гарри постарался не слушать ее. Он ни разу еще так не нервничал, ни разу, даже тогда, когда нес Дурслеям записку от директора, в которой было сказано, что он неизвестным способом перекрасил парик своей учительницы в синий цвет. Гарри уставился в пол. Буквально в любую секунду вернется профессор Макгонаголл и поведет его на позор.
И тут случилось нечто такое, что заставило его подпрыгнуть чуть ли не на метр вверх – а какие-то ребята, стоявшие позади него, страшно закричали:
– Что это?!
Гарри, как и все остальные вокруг, просто задохнулся от ужаса. Из задней стены сплошным потоком выскальзывали привидения, штук, как минимум, двадцать. Жемчужно-белого цвета, полупрозрачные, они струились по комнате, беседуя друг с другом и не замечая первоклассников. Кажется, они о чем-то спорили. Одно, в виде толстенького низенького монаха, говорило: «Забудь и прости, как говорится, мы должны дать ему еще один шанс…»
– Дорогой Монах, разве мы не дали Дрюзгу все шансы, которые только могли? Он бросает тень на всех нас и потом, знаете, он ведь даже не совсем призрак… А вы все что тут делаете?
Приведение в жабо и панталонах вдруг обратило внимание на детей.
Никто не ответил.
– Пополнение! – воскликнул Жирный Монах, улыбаясь всем подряд. – На сортировку, полагаю?
Несколько человек молча кивнули.
– Надеюсь, вы попадете в «Хуффльпуфф»! – пожелал Монах. – Я там учился, понимаете?
– Построились! – раздался резкий голос. – Церемония сортировки начинается!
Это вернулась профессор Макгонаголл. Одно за другим, привидения покинули комнату через противоположную стену.
– Построились, построились, - подгоняла профессор Макгонаголл первоклашек, - и за мной.
Чувствуя, как ноги наливаются свинцом, Гарри встал в строй следом за мальчиком с волосами песочного цвета, а Рон встал за Гарри, после чего неуверенными шагами они побрели из комнаты и, через двойные двери, вышли в Большой Зал.
Гарри и вообразить не мог, что на свете бывают такие удивительные и прекрасные места. Зал был освещен тысячами и тысячами свечей, плавающими в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели остальные учащиеся школы. Столы были сервированы золотыми блюдами и кубками. В дальнем конце зала стоял еще один длинный стол, для учителей. Профессор Макгонаголл провела детей туда и поставила их так, что они выстроились лицом к ученикам, а учительский стол оказался у них за спиной. На новичков смотрели сотни лиц, похожих в неверном свете свечей на бледные фонарики. Там и сям между учащимися тусклым серебром отливали фигуры привидений. Гарри посмотрел вверх, главным образом затем, чтобы избежать направленных на него взглядов. Он увидел бархатисто-черный потолок, усеянный звездами. Он услышал, как Гермиона шепчет: «Он так заколдован, как будто это настоящее звездное небо. Я читала в «Истории «Хогварца».
Невозможно было поверить, что это не небо, а потолок, и что Большой Зал не уходит вверх, прямо в космос.
Профессор Макгонаголл молча установила перед первоклассниками табуретку на четырех ножках. На табуретку она положила островерхую колдовскую шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потрепанная и невообразимо грязная. Тетя Петуния ни за что не согласилась бы держать такую в доме.
Может быть, надо достать оттуда кролика, в ужасе подумал Гарри. Заметив, что все пристально смотрят на шляпу, он тоже стал внимательно смотреть. В течение нескольких секунд в Зале стояла абсолютная тишина. Затем шляпа дернулась. Возле ее края образовалась дыра наподобие рта – и шляпа запела:
Может, я не хороша,
Но по виду не судите,
Шляпы нет умней меня
Хоть полмира обойдите.
Круглобоки котелки,
А цилиндры высоки,
Зато мне при сортировке
Нету равных по сноровке.
Для меня нет в мире тайны,
Ничего не утаить,
Как наденешь – так узнаешь,
Где тебя должны учить.
Может, в «Гриффиндор» дорога,
По ней храбрые идут,
Им и доблесть, и отвага
В веках славу создают,
В «Хуффльпуфф» не попадете
Если глупы, нечестны,
Хуффльпуффцы все в почете,
Знамени труда верны,
Старый мудрый «Равенкло»
Примет быстрого умом,
Если любит кто учебу,
Там найдет свою дорогу,
Или, может, в «Слизерине»,
Вы отыщете друзей,
Они хитростью поныне
К цели движутся своей.
Так наденьте меня и не бойтесь!
Вы в надежных руках, успокойтесь,
(Хотя рук-то и нет у меня),
Зато думать умею я!
Лишь только Шляпа закончила петь, зал разразился аплодисментами. Шляпа поклонилась каждому из четырех столов и замерла совершенно неподвижно.
– Так, значит, нам надо всего-навсего примерить шляпу! – шепотом воскликнул Рон. – Я убью Фреда, он все врал про поединок с троллем!
Гарри слабо улыбнулся. Конечно, померить шляпу куда легче, чем произносить заклинания, но все равно хотелось бы, чтобы это происходило не на глазах у всей школы. Из песни следовало, что Шляпа предъявляет высокие требования; Гарри не чувствовал себя отважным, не чувствовал, что у него быстрый ум или что там еще, ничего этого он в себе не замечал. Вот если бы Шляпа упомянула про колледж для тех, кого тошнит от страха, то это было бы место как раз для него.
Профессор Макгонаголл выступила вперед с длинным пергаментным свитком в руках.
– Я буду называть имена, а вы должны надеть шляпу и сесть на табурет для сортировки, - сообщила она. – Аббот, Ханна!
Розовощекая девочка со светлыми косичками, споткнувшись, вышла из строя, надела шляпу, которая тут же съехала ей на глаза, и села. После минутной паузы:
– «Хуффльпуфф»! – объявила шляпа.
От правого стола понеслись приветственные крики и рукоплескания. Ханна прошла к этому столу и села там. Гарри увидел, как привидение Жирного Монаха весело помахало ей рукой.
– Боунс, Сьюзен!
– «Хуффльпуфф»! – снова выкрикнула шляпа. Сьюзен торопливо отошла и села рядом с Ханной.
– Бут, Терри!
– «Равенкло»!
На этот раз рукоплескания раздались от стола, стоявшего слева; когда Терри подошел к ним, несколько равенкловцев встали, чтобы пожать ему руку.
«Брокльхёрст, Мэнди!» тоже отправился в «Равенкло», но «Браун, Лаванда» стала первой новой гриффиндоркой, и стол на дальнем конце слева взорвался аплодисментами; Гарри услышал, как близнецы, братья Рона, издают громкие кошачьи вопли.
«Бычешейдер, Миллисент» была зачислена в «Слизерин». Возможно, у Гарри разыгралось воображение, но после всего, что он успел услышать про «Слизерин», попавшие туда казались ему весьма неприятными людьми.
Его уже тошнило довольно сильно. Он вспомнил, как в школе на физкультуре набирали команды для разных игр. Его всегда выбирали последним, не потому, что он плохо играл, а потому, что никто не хотел, чтобы Дудли подумал, будто Гарри им нравится.
– Финч-Флетчи, Джастин!
– «Хуффльпуфф»!
Иногда, заметил Гарри, шляпа выкрикивала название колледжа сразу же, а иногда она некоторое время раздумывала, прежде чем принять решение. «Финниган, Симус», мальчик с волосами песочного цвета, который стоял в строю перед Гарри, просидел на табурете добрую минуту, пока шляпа не назначила его в «Гриффиндор».
– Грэнджер, Гермиона!
Гермиона почти бегом поспешила к табурету и с энтузиазмом нахлобучила шляпу на голову.
– «Гриффиндор»! – выкрикнула шляпа. Рон застонал.
Ужасная мысль поразила Гарри неожиданно – как всегда делают ужасные мысли, когда вы нервничаете. А что, если его вообще не выберут? Что, если он так и будет сидеть со шляпой на глазах, пока профессор Макгонаголл не сорвет ее у него с головы и не скажет, что, очевидно, произошла ошибка и лучше ему отправиться обратно на станцию?
Когда вызвали Невилля Лонгботтома, мальчика, постоянно терявшего жабу, он упал по дороге к табурету. Шляпа долго решала, куда отправить Невилля. Наконец она объявила: «Гриффиндор!». Невилль бросился прочь, все еще находясь в шляпе, и ему пришлось под громкий хохот метнуться вбок, чтобы передать шляпу «Макдугал, Мораг».
Малфой, услышав свое имя, гордо выступил вперед. Его желание исполнилось сразу же: шляпа завопила: «Слизерин!», едва коснувшись его головы.
Малфой вернулся к Краббе и Гойлу, крайне довольный собой.
Оставалось не так уж много народу.
«Мун»…, «Нотт»…, «Паркинсон»…, потом девочки-близняшки, «Патил» и «Патил»…, потом «Перкс, Салли-Энн»…, а потом, наконец –
– Поттер, Гарри!
Едва только Гарри вышел из строя, по Залу, как язычки пламени, вспыхнули приглушенные возгласы:
– Она сказала, Поттер?
– Тот самый Гарри Поттер?
Последнее, что увидел Гарри перед тем, как шляпа съехала ему на глаза, был полный зал ребят, привстававших, чтобы получше разглядеть его. В следующую секунду он уже рассматривал черную изнанку шляпы. И ждал.
– Хмм, - произнес тихий голос ему в ухо. – Трудно. Крайне трудно. Очень храбрый, это видно. Но и сообразительный. Талант, да, бог ты мой, конечно же – и большое желание проявить себя, вот ведь что интересно… Куда же мне тебя отправить?
Гарри вцепился руками в края табурета и молился: только не в «Слизерин», только не в «Слизерин».
– Только не в «Слизерин», говоришь? – переспросил тихий голос. – Уверен? Ты мог бы стать великим, знаешь, у тебя все для этого есть, и «Слизерин» выведет тебя прямо к славе, в этом нет никаких сомнений – не хочешь? Нет? Что ж, если ты уверен – пойдешь в «Гриффиндор»!
Гарри понял, что последнее слово шляпа выкрикнула на весь зал. Он стащил шляпу и на дрожащих ногах отправился к столу «Гриффиндора». Он испытывал огромное облегчение, что его все-таки выбрали и к тому же не отправили в «Слизерин», и даже не заметил, что ему хлопали и кричали больше, чем всем остальным. Староста Перси встал и энергично потряс ему руку, в то время как близнецы Уэсли надрывались: «Поттер с нами! Поттер с нами!». Гарри сел напротив привидения в жабо, которое он видел раньше. Привидение похлопало его по руке, и у Гарри появилось неприятное ощущение, будто он только что окунул руку в ведро с ледяной водой.
Теперь он мог разглядеть Высокий Стол. С ближнего краю сидел Огрид, который поймал его взгляд и поднял вверх оба больших пальца. Гарри улыбнулся в ответ. В центре Высокого Стола, в большом золотом кресле, сидел Альбус Думбльдор. Гарри сразу же узнал его по карточке, которая ему попалась в поезде, в шоколадушке. Серебряная голова Думбльдора единственная во всем Зале сверкала так же ярко, как привидения. Гарри заметил также профессора Белку, нервного молодого человека из «Дырявого котла». В большом пурпурном тюрбане он выглядел странно и не слишком уместно.
К этому времени осталось всего четверо неотсортированных. «Томас, Дин», мальчик еще выше Рона, присоединился к Гарри за столом «Гриффиндора». «Тюрпин, Лиза» направилась в «Равенкло», и тогда настала очередь Рона. Бедняга давно уже был бледно-зеленого цвета. Гарри под столом перекрестил пальцы, и через секунду шляпа закричала: «Гриффиндор»!
Гарри громко хлопал вместе с остальными, когда Рон свалился на стул рядом с ним.
– Отлично, Рон, великолепно, - помпезно произнес Перси Уэсли, в то время как «Цабини, Блейз» был назначен в «Слизерин». Профессор Макгонаголл скатала свиток и унесла шляпу-сортировщицу.
Гарри посмотрел на стоящее перед ним пустое золотое блюдо. Только сейчас он понял, насколько проголодался. Тыквеченьки, казалось, ушли из его жизни сто лет назад.
Альбус Думбльдор поднялся. Он глядел на учащихся и сиял, широко раскрывая им навстречу руки, так, как будто для него не было в жизни большего удовольствия, чем видеть их всех собравшимися вместе в этом зале.
– Добро пожаловать! – воскликнул он. – Добро пожаловать к началу нового учебного года в «Хогварце»! Прежде чем начать банкет, я бы хотел сказать несколько слов. А слова мои будут такие: Тютя! Рева! Рвакля! Цап! Спасибо!
Думбльдор сел на место. Все радостно закричали и захлопали. Но Гарри не понимал, смеяться ему или нет.
– Он что – слегка того? – неуверенно обратился он к Перси.
– Того? – рассеянно переспросил Перси. – Он гений! Он лучший чародей в мире! Но он, совершенно верно, слегка того. Положить тебе картошки?
Гарри так и ахнул от удивления – оказалось, столы давно ломятся от яств. Ему еще ни разу не доводилось видеть столько вкусных блюд вместе: ростбиф, жареные цыплята, свиные и телячие отбивные, сосиски, бекон, стейк, жареная картошка, вареная картошка, картофель фри, йоркширский пудинг, горошек, морковка, подливка, кетчуп и, по каким-то непонятным соображениям, мятные леденцы.
В общем-то, Дурслеи не морили Гарри голодом, но все же он никогда не ел вволю, столько, сколько ему бы хотелось. Кроме того, Дудли всегда отбирал все, к чему Гарри проявлял интерес, даже если самого Дудли от этого тошнило. Гарри наполнил тарелку до краев, положив всего понемножку (кроме леденцов) и стал есть. Еда была удивительно вкусная.
– Выглядит потрясающе, – грустно сказал призрак в жабо, наблюдая, как Гарри вгрызается в стейк.
– А вам нельзя?…
– Я не ел уже около четырехсот лет, - ответил призрак. – Конечно, мне это не нужно, но, сказать откровенно, без этого скучаешь. Кажется, я не представился? Сэр Николас де Мимси-Порпиньон, к вашим услугам. Резиденция в башне Гриффиндор.
– Я знаю, кто вы! – внезапно выкрикнул Рон. – Мои братья рассказывали о вас, вы – Почти Безголовый Ник!
– Я бы предпочел, чтобы вы называли меня Сэр Николас де Мимси… - холодно начал призрак, но тут вмешался Симус Финниган:
– Почти Безголовый? Как это можно быть почти безголовым?
У Сэра Николаса сделался обескураженный вид, похоже, разговор пошел совсем не так, как он предполагал.
– А вот так! – выпалил он раздраженно. Он схватил себя за левое ухо и дернул. Голова его тут же соскочила с шеи и откинулась на левое плечо так, как будто была прикреплена на петлях. Очевидно, кто-то пытался отрубить сэру Николасу голову, но не довел дело до конца. Дети обомлели. Довольный произведенным эффектом, Почти Безголовый Ник лихо поставил голову на место, прокашлялся и сказал: «Итак – новые гриффиндорцы! Надеюсь, вы-то поможете нам выиграть кубок? «Гриффиндор» так давно не выигрывал. Слизеринцы получают кубок уже шесть лет подряд! Кровавый Барон стал совершенно невыносим – у него резиденция в «Слизерине».
Гарри посмотрел: за столом «Слизерина» сидело ужасное привидение с пустыми глазницами, жутким лицом, в одеждах, запятнанных серебристой кровью. Оно сидело справа от Малфоя, который, как с удовольствием заметил Гарри, вовсе не был в восторге от подобного соседства.
– А из-за чего он весь в крови? – с жадным любопытством спросил Симус.
– Я не спрашивал, - деликатно ответил Почти Безголовый Ник.
Когда все наелись, остатки пищи испарились с тарелок, и посуда вновь засияла чистотой. Спустя мгновение появился десерт – огромное количество мороженого всех сортов, какие только можно себе представить, яблочные пироги, торты с патокой, шоколадные эклеры, пончики с вареньем, трюфели, клубника, желе, рисовый пудинг…
Пока Гарри набивал рот тортом с патокой, разговор зашел о родных.
– А я полукровка, - объявил Симус. – Мой отец мугл. Мама не говорила ему, что она ведьма, пока они не поженились. Вот был ему сюрприз.
Все засмеялись.
– А ты, Невилль? – поинтересовался Рон.
– Меня воспитывала бабушка, она ведьма, - сказал Невилль, - но вообще все в семье думали, что я стопроцентный мугл. Мой двоюродный дедушка Альжи все пытался застать меня врасплох, чтобы заставить колдовать – однажды он даже столкнул меня с мыса Блэкпул, я чуть не утонул – но ему ничего не удавалось, пока мне не исполнилось восемь. Дедушка Альжи пришел в гости, взял меня за ноги и вывесил из окна на втором этаже. А в это время двоюродная бабушка Енид предложила ему меренги, и он случайно отпустил руки. Но я не упал, я прыгнул – через весь сад прямо на дорогу. Они все были так довольны, бабушка плакала, просто не знала, куда деваться от счастья. Видели бы вы их лица, когда я вошел к ним в комнату – понимаете, они думали, что во мне не хватит колдовской силы, чтобы вернуться обратно. Дедушка Альжи был так мной доволен, что купил мне жабу.
С другой стороны от Гарри, Перси Уэсли и Гермиона разговаривали об учебе («Я так надеюсь, что занятия начнутся сразу же, меня больше всего интересуют превращения, знаешь, превращения чего-нибудь во что-то другое, конечно, считается, что это очень трудно…»; «вы начнете с элементарного, спички в иголки и тому подобное…»).
Гарри, согревшийся и сонный, посмотрел на Высокий Стол. Огрид пил из кубка, сильно его запрокинув. Профессор Макгонаголл разговаривала с Альбусом Думбльдором. Профессор Белка, в своем сумасшедшем тюрбане, беседовал с преподавателем, у которого были сальные волосы, крючковатый нос и болезненный цвет лица.
Все случилось внезапно. Преподаватель с крючковатым носом поверх тюрбана профессора Белки глянул Гарри прямо в глаза – и острая, горячая боль пронзила шрам на лбу мальчика.
– Ой! – Гарри прижал ладонь ко лбу.
– Что случилось? – встревожился Перси.
– Н-ничего.
Боль прошла так же быстро, как и появилась. Труднее было избавиться от впечатления, произведенного взглядом учителя – чувствовалось, что Гарри ему сильно не понравился.
– А что это за учитель, который разговаривает с профессором Белкой? – спросил Гарри у Перси.
– А, так ты уже знаешь Белку? Неудивительно, что он так нервничает, это же профессор Злей. Он преподает зельеделие, но всем известно, что на самом деле он метит на место Белки. И он, этот Злей, знает все про Темные Силы.
Гарри некоторое время наблюдал за Злеем, но тот больше ни разу не взглянул в его сторону.
Наконец, десерты тоже испарились, и профессор Думбльдор снова встал. Все замолчали.
– Э-хем – еще несколько слов, теперь, когда мы все наелись и напились. Перед началом семестра хочу напомнить вам некоторые правила.
– Первоклассникам следует знать, что лес вокруг замка является запретной зоной для всех учащихся без исключения. Об этом также следует вспомнить некоторым из старших учеников.
Мерцающие глаза Думбльдора сверкнули в сторону близнецов Уэсли.
– Кроме того, м-р Филч, смотритель, просил меня напомнить, что вам запрещается колдовать в коридорах в перерывах между занятиями.
– Набор в команды по квидишу состоится на второй неделе семестра. Желающие играть за свой колледж должны обратиться к мадам Самогони.
– И, наконец, обязан предупредить вас, что в этом году вход в правый коридор на третьем этаже закрыт для всех, кто не хочет умереть страшной и ужасной смертью.
Гарри засмеялся, но он был единственный, кто так сделал.
– Он не серьезно? – тихо поинтересовался он у Перси.
– Наверно, серьезно, - нахмурился Перси, не отводя глаз от Думбльдора, - странно, обычно он объясняет, почему нам нельзя куда-то ходить – например, в лесу полно опасных чудищ, это мы все знаем... Уж нам, старостам, мог бы и сказать...
