Тем временем, Гарри вместе с командой переодевался в квидишную форму - робу малинового цвета (слизеринцы играли в зеленом).
Древ прочистил горло, призывая игроков к вниманию.
– Ну-с, господа, - начал он.
– И дамы, - перебила Охотник Ангелина Джонсон.
– И дамы, - согласился Древ. – Час настал.
– Великий час, - сказал Фред Уэсли.
– Которого мы все так ждали, - сказал Джордж.
– Мы знаем речь Оливера наизусть, - объяснил Фред специально для Гарри, - мы в команде с прошлого года.
– Помолчите, вы двое, - прикрикнул Древ. – В этом году команда у нас лучше, чем когда-либо за последние много лет. Мы должны выиграть. Я в этом уверен.
Он сверкнул глазами, словно говоря: «А иначе!…»
– Вот так. Время. Желаю удачи. Пошли!
Гарри покинул раздевалку вслед за Фредом и Джорджем и, молясь, чтобы не подогнулись коленки, вышел на поле под громкие приветственные крики.
Матч судила мадам Самогони. Она стояла в середине поля с метлой в руке, ожидая, пока соберутся обе команды.
– Надеюсь, вы будете играть честно, - сказала она, как только все подошли. Гарри обратил внимание, что эти свои слова она адресовала главным образом капитану «Слизерина», шестикласснику Маркусу Флинту. Гарри подумалось, что, судя по внешности, в Маркусе, должно быть, есть примесь троллевой крови. Уголком глаза он заметил полощущийся в вышине плакат, мигающий над толпой: «Поттера в Президенты!» и почувствовал себя храбрее.
– По метлам, прошу!
Гарри вскарабкался на свой «Нимбус 2000».
Мадам Самогони пронзительно свистнула в серебряный свисток.
Пятнадцать метел как одна взметнулись ввысь. Игра началась!
– И Кваффл тут же попадает к Ангелине Джонсон из команды «Гриффиндора» – какой великолепный Охотник эта девочка, к тому же, между прочим, красавица…
– ДЖОРДАН!
– Простите, профессор.
Приятель двойняшек Уэсли, Ли Джордан, комментировал этот матч под строгой цензурой профессора Макгонаголл.
– Она проводит ловкий маневр – отличный пасс Алисии Спиннет, это недавнее ценное приобретение Оливера Древа, прошлый год Алисия провела в резерве – назад к Джонсон и… – нет, Кваффл переходит к слизеринцам, капитан «Слизерина» Маркус Флинт получает Кваффл, летит в сторону – летит как горный орел – сейчас он забьет… – но нет, его останавливает Охранник «Гриффиндора» Древ – Кваффл переходит к гриффиндорцам – сейчас вы видите Охотника команды «Гриффиндор» Кэтти Бэлл, красивый нырок под Флинта, и снова вверх в игровое поле и – ОЙ! – это, должно быть, очень больно, по затылку Нападалой – Кваффл перехватывают слизеринцы – вот вы видите, как Адриан Пусей спешит к кольцам, но путь ему блокирует второй Нападала – отбитый Фредом или Джорджем Уэсли, не могу сказать, кем именно – в любом случае, прекрасную игру показал Отбивала «Гриффиндора»; Кваффл снова у Джордан, перед ней чисто. Никого нет – она буквально летит – увертывается от стремительно приближающегося Нападалы – вот она уже около колец – давай же, Ангелина! – Охранник Блетчелли подныривает – промахивается – И ГРИФФИНДОРЦЫ ЗАБИВАЮТ ГОЛ!!!
Приветственные крики болельщиков «Гриффиндора» понеслись с трибун, сопровождаемые стонами и завываниями болельщиков «Слизерина».
– Давайте-ка, сдвиньтесь.
– Огрид!
Рон и Гермиона как можно теснее прижались друг к другу, чтобы великан сумел втиснуться рядом с ними.
– Глядел с хижины, - поведал Огрид, похлопывая по гигантскому биноклю у себя на шее. – Да с народом-то оно лучше, правда? Проныра покамест не появлялся?
– Не-а, - ответил Рон. – Гарри еще ничего не делал.
– Ну и не беда, ему и не к спеху… Вот это да, - приговаривал Огрид, подняв бинокль и выискав в небе точку, которая была – Гарри.
Высоко над трибуной, Гарри скользил в воздухе над игровым полем, щурясь в поисках малейшего признака присутствия Проныры. Это было частью плана, который они разработали совместно с Древом.
– Держись в стороне, пока не увидишь Проныру, - все время повторял Древ. – Нельзя же, чтобы тебя атаковали раньше времени.
Когда Ангелина забила гол, Гарри от избытка чувств проделал в воздухе пару мертвых петель. А потом снова принялся внимательно следить, не появился ли Проныра. Один раз он заметил золотой отблеск, но это оказалось всего лишь отражение солнечного луча от наручных часов одного из двойняшек, а в другой раз прямо на него понесся Нападала, более всего похожий на пушечное ядро. Гарри увернулся, и мимо вслед за Нападалой промчался яростный Фред Уэсли.
– Порядок, Гарри? – успел проорать он, яростно отбивая Нападалу в сторону Маркуса Флинта.
– «Слизерин» ведет Кваффл, - тараторил Ли Джордан, - Охотник Пусей, нырнув, уходит сразу от обоих Нападал, обоих Уэсли и от Охотника Бэлл и летит к – подождите секундочку – это что, Проныра?
Ропот пробежал по стадиону, когда Адриан Пусей упустил Кваффл, потому что чересчур зазевался, обернувшись через плечо – проследить за золотой молнией, только что сверкнувшей у его левого уха.
И Гарри заметил золотой проблеск. В мгновенно овладевшем им страшном возбуждении, он нырнул следом. Ищейка «Слизерина», Теренс Хиггс, тоже увидел Проныру. Голова к голове ринулись они за мячом – все Охотники, казалось, забыли свои обязанности и зависли в воздухе, наблюдая за погоней.
Гарри оказался быстрее Хиггса – он уже ясно видел маленький круглый мячик, трепещущий крылышками, рвущийся вверх – прибавил скорость…
БАМС! Яростный возмущенный рев донесся с трибун «Гриффиндора» – Маркус Флинт намеренно преградил дорогу Гарри, метла винтом закрутилась в воздухе, и вот уже Гарри отчаянно цеплялся за древко, чтобы не упасть.
– Нарушение! – вопили гриффиндорские болельщики.
Мадам Самогони сердито поговорила с Флинтом и назначила «Гриффиндору» свободный удар. Но, за всей этой суматохой, Золотой Проныра, конечно же, скрылся из виду.
Внизу, на трибунах, Дин Томас, надрываясь, орал:
– Долой его с поля! Судья, красную карточку!
– О чем это ты, Дин? – не понял Рон.
– Красную карточку! – не унимался разъяренный Дин. – В футболе за такое показывают красную карточку и удаляют с поля!
– Но это же не футбол, Дин, - напомнил ему Рон.
Огрид был на стороне Дина:
– Правила менять пора. Еще чуток, и Гарри б расшибся.
Ли Джордан не смог сохранить беспристрастность.
– Итак – после очевидного и отвратительного хулиганства…
– Джордан! – простонала профессор Макгонаголл.
– Я хочу сказать, после этого откровенного и наглого нарушения правил…
– Джордан, я тебя предупреждаю …
– Ладно, ладно. Флинт едва не убил Ищейку «Гриффиндора», что, разумеется, со всяким может случиться, так что «Гриффиндору» назначается пенальти, который принимает Спиннет… и отводит его, без проблем, а мы продолжаем следить за игрой, мяч все еще у «Гриффиндора».
Все произошло в тот момент, когда Гарри в очередной раз увернулся от Нападалы, который просвистел, вращаясь, в опасной близости от его головы. Совершенно неожиданно метла Гарри как будто провалилась в воздушную яму. Какую-то долю секунды мальчик был уверен, что сейчас упадет. Он судорожно вцепился в древко обеими руками и коленями. Ни разу в жизни он не испытывал ничего страшнее.
Метла опять нырнула. Создавалось впечатление, что она пытается сбросить Гарри на землю. Но ведь «Нимбус 2000» - не какой-нибудь необъезженный скакун и не может ни с того, ни с сего решить избавиться от седока? Гарри хотел повернуть назад к кольцам «Гриффиндора» – ему пришло было в голову попросить Древа объявить тайм-аут – но он почувствовал, что метла полностью вышла из-под контроля. Он не мог развернуться. Вообще не мог ее никуда направить. Она зигзагами носилась в воздухе, время от времени виляя, и он всякий раз чудом удерживался, чтобы не упасть.
Ли все еще комментировал матч.
– «Слизерин» владеет мячом – Флинт ведет Кваффл – пасс Спиннет – пасс Бэлл – получает удар в лицо Нападалой, надеюсь, что у него сломан нос – шутка, профессор – «Слизерин» забивает гол – о нет!
Слизеринцы ликовали. При этом никто, казалось, не замечал, что метла у Гарри ведет себя странно. Она потихоньку уносила его прочь от игрового поля, все выше в небо, постоянно прыгая и дергаясь.
– Чегой-то с Гарри? – пробормотал Огрид. Он поглядел в бинокль. – Ежели б я не знал его, я б сказал, метла его не слушается… но он же не мог…
Вдруг зрители на трибунах стали показывать вверх на Гарри.
Его метла винтом вращалась в воздухе, так быстро, что он еле удерживался на ней. Потом раздался дружный вопль. Метла резко метнулась в сторону, и Гарри слетел. Теперь он висел, схватившись за древко одной рукой.
– Может, с ней что-нибудь случилось, когда Флинт его заблокировал? – прошептал Симус.
– Не могло, - коротко сказал Огрид, но голос у него дрожал. – На метлу действует одна лишь черная магия – пацану такое не под силу, тем паче это «Нимбус 2000».
При этих словах Гермиона выхватила у Огрида бинокль, но направила его не на Гарри, а на трибуны, где стала лихорадочно что-то выискивать.
– Что ты делаешь? – простонал Рон с пепельно-серым лицом.
– Я так и знала, - задохнулась от волнения Гермиона, - Злей – смотри.
Рон схватил бинокль. Злей сидел в центре противоположной трибуны. Его глаза были прикованы к Гарри, и он безостановочно бормотал что-то, едва шевеля губами.
– Он колдует – проклинает метлу, - сказала Гермиона.
– Что же делать?!
– Предоставь это мне.
И, прежде чем Рон успел сказать хоть слово, Гермиона исчезла. Рон снова навел бинокль на Гарри. Его метла так сильно вибрировала, что вряд ли он мог продержаться долго. Зрители в ужасе повскакали на ноги и смотрели, как подлетели двойняшки Уэсли и попробовали перетащить Гарри на одну из своих метел, но ничего не получалось – стоило кому-нибудь из них приблизиться, метла Гарри скачком вздымалась вверх. Тогда двойняшки опустились ниже и стали кружить, в надежде, что им удастся подхватить Гарри, если тот упадет. Маркус Флинт завладел Кваффлом и забил пять голов подряд, но никто этого даже не заметил.
– Ну же, Гермиона! – отчаянно шептал Рон.
Расталкивая публику локтями, Гермиона пробралась туда, где сидел Злей, и теперь рысью бежала по ряду позади него; она даже не остановилась извиниться, когда толкнула профессора Белку так, что тот ткнулся носом в скамейку переднего ряда. Добежав до Злея, Гермиона села на корточки, вытащила волшебную палочку и произнесла несколько слов. Из кончика палочки вылетел сноп ярко-голубого пламени, прямо на подол длинной мантии Злея.
Учителю понадобилось примерно тридцать секунд, чтобы понять, что он горит. Громкое «оух!» лучше всяких слов сказало Гермионе о том, что она справилась со своей задачей. Собрав огонь с профессора в маленькую баночку и бросив ее в карман, девочка помчалась обратно – Злей никогда не догадается, что случилось.
Этого оказалось достаточно. Гарри, там, в небе, смог взобраться на метлу.
– Невилль, уже можно смотреть! – сказал Рон. Последние пять минут Невилль ревел, уткнувшись в пиджак Огриду.
Гарри на большой скорости летел вниз к земле, и вдруг все увидели, что он судорожно прижал ладонь ко рту, так, будто его вот-вот стошнит – он приземлился на все четыре конечности – кашлянул – и что-то золотое упало ему в руку.
– Я поймал Проныру! – торжествующе закричал он, размахивая мячиком над головой. И игра закончилась в полнейшей неразберихе.
– Он его не поймал, а проглотил, - продолжал стонать Флинт двадцатью минутами позже, но от его стонов не было никакого проку, ведь Гарри не нарушил ни одного правила, и Ли Джордан все еще радостно выкрикивал результаты игры – «Гриффиндор» выиграл со счетом 170:60. Гарри, заметим, ничего этого не слышал. Его поили крепким чаем в хижине Огрида, где он сидел вместе с Роном и Гермионой.
– Это был Злей, - объяснял Рон. – Мы с Гермионой все видели. Он наложил проклятие на твою метлу, он все время бормотал и не сводил с тебя глаз.
– Чепуха, - отрицал Огрид, который не заметил ничего из того, что совсем недавно происходило рядом с ним на трибуне. – С какой же это радости Злей станет такое творить?
Гарри, Рон и Гермиона посмотрели друг на друга, взвешивая про себя, что можно рассказать Огриду. Гарри решил сказать правду.
– Мне стало кое-что известно, - объяснил он Огриду. – В Хэллоуин Злей пытался прокрасться мимо трехглавого пса. Тот укусил его. Нам кажется, он хочет украсть то, что пес охраняет.
Огрид уронил чайник.
– Откуда вы узнали про Пушка? – спросил он.
– Пушка?
– Да – это мой пес – купил у одного другана в Греции, в пабе познакомились – а прошлый год Думбльдор возьми и попроси его у меня, чтоб, значит, охранять…
– Что? – спросил Гарри нетерпеливо.
– Ты меня ничего не спрашивай, - сердито помотал головой Огрид. – Сверхсекретно, понимаешь.
– Но Злей же хочет это украсть.
– Чепуха, - снова не поверил Огрид. – Злей – учитель, ничего такого делать не станет.
– А почему тогда он только что пытался убить Гарри? – вскричала Гермиона.
События сегодняшнего дня изменили ее мнение о профессоре Злее.
– Я прекрасно могу отличить проклятие от несчастного случая, дорогой Огрид, я про них столько читала! Для проклятия надо не прерывать зрительный контакт с объектом, а Злей даже не моргал, я видела!
– Да говорю вам, чепуха! – разгорячился Огрид. – Знать не знаю, чего там у Гарри стряслось с метлой, да только Злей не станет убивать ученика! Вот что, вы – все трое – суете свой нос куда не положено! Это опасно! Забудьте вы этого пса, и чего он там охраняет, все это дела профессора Думбльдора и Николаса Фламела…
– Ага! – сказал Гарри. – Значит, тут замешан некто по имени Николас Фламел?
Огрид был зол сам на себя, что проговорился.
Глава двенадцатая
Зеркало Сокровения
Приближалось Рождество. Однажды в середине декабря «Хогварц», проснувшись поутру, оказался весь засыпан глубоким пушистым снегом. Озеро замерзло, а близнецы Уэсли были сурово наказаны: они заговорили снежки, чтобы те повсюду преследовали Белку, ударяясь и отскакивая от его тюрбана. С теми немногими из сов, которые сумели преодолеть вьюгу и доставить почту по назначению, Огриду пришлось немало понянчиться, прежде чем они вернулись к жизни и отправились в обратный путь.
Все с нетерпением ждали каникул. В гриффиндорской гостиной и в Большом Зале всегда жарко полыхали камины, но в коридорах стены покрылись изморосью, и ледяной ветер колотился в окна классных комнат. Самыми невыносимыми были часы занятий с профессором Злеем в подземелье, где дыхание вырывалось изо рта морозным облачком, и детям приходилось держаться как можно ближе к своим котлам.
– Как же я сочувствую, - однажды на зельеделии сказал Драко Малфой, - тем, кому придется проводить каникулы в «Хогварце». Впрочем, что же делать, если дома им никто не рад.
И он в упор посмотрел на Гарри. Краббе и Гойл гаденько захихикали. Гарри, в тот момент отмерявший толченые позвонки рыбы-льва, предпочел не обращать на них внимания. После матча по квидишу Малфой вообще сделался невыносим. Не в силах пережить поражение «Слизерина», он постоянно отпускал шуточки на тот предмет, что в следующий раз Ищейкой возьмут не Гарри, а древесную лягушку, ведь у нее рот шире. Однако, даже Малфой в конце концов понял, что его шутки никому не смешны – до такой степени все восхищались Гарри, тем, как он сумел удержаться на взбесившейся метле. Поэтому Малфой, терзаемый завистью и ненавистью, был вынужден вернуться к издевкам по поводу отсутствия у Гарри нормальной семьи.
Гарри действительно не собирался домой на Рождество. На прошлой неделе, когда профессор Макгонаголл составляла список ребят, остающихся в школе на каникулы, Гарри записался первым. При этом он совершенно себя не жалел; наоборот, был уверен, что проведет лучшее Рождество в своей жизни. Тем более, Рон с братьями тоже оставались в школе, поскольку мистер и миссис Уэсли собирались в Румынию, навестить Чарли.
Выбравшись наконец из подземелья после урока зельеделия, ребята обнаружили, что по коридору невозможно пройти, потому что проход перегорожен огромной елкой. По несусветного размера ногам, высовывавшимся из-под елки и по громкому пыхтению они догадались, что елку тащит Огрид.
– Привет, Огрид, помочь?
– Не-а, все нормально, спасибочки, Рон.
– Не мог бы ты слегка подвинуться, чтобы можно было пройти? – раздался вдруг холодный высокомерный голос Малфоя. – Что, Уэсли, решил подзаработать? Ты, как я полагаю, и сам после школы собираешься в дворники – лачуга Огрида настоящий дворец по сравнению с тем, где живет твоя семейка.
Рон ринулся на Малфоя, и в это самое время на лестнице появился Злей.
– УЭСЛИ!
Рон отпустил Малфоя, которого уже успел схватить за грудки.
– Малфой сам виноват, профессор Злей, - между еловых лап вылезла волосатая физиономия Огрида, - оскорблял его семью.
– Неважно, какова была причина, драки в «Хогварце» запрещены, Огрид, - елейно произнес Злей, - минус пять баллов у «Гриффиндора», Уэсли, и скажи спасибо, что не больше. Ну же, проходите, вы все.
Малфой вместе с Краббе и Гойлом грубо протиснулись, ломая еловые ветви. На ступеньки просыпался обильный иголочный дождь.
– Я ему покажу, - говорил Рон, зло глядя вслед Малфою, - очень скоро я ему покажу.
– Обоих ненавижу, - сказал Гарри, - и Малфоя, и Злея.
– Да ладно, бросьте вы! Ну-ка, гляди веселей! Скоро Рождество! – постарался их приободрить Огрид. – Знаете чего, пошли-ка посмотрим Большой Зал, там прям картинка!
И так, вместе с Огридом и елкой, они вошли в Большой Зал, где профессор Макгонаголл и профессор Флитвик занимались украшениями.
– А, Огрид! Последняя елочка – поставь ее там, в дальнем конце, хорошо?
Зал стоял в великолепном убранстве. По стенам были развешаны венки омелы и остролиста, двенадцать елок возвышались на равном расстоянии друг от друга, некоторые из них блестели серебристыми снежинками, а некоторые были украшены сотнями свечей.
– Сколько у вас дней-то осталось до каникул? – спросил Огрид.
– Всего один, - ответила Гермиона. – И кстати, я вспомнила – Гарри, Рон, до обеда еще полчаса, мы успеваем в библиотеку.
– Точно, ты права, - сказал Рон, отводя взгляд от профессора Флитвика, на кончике волшебной палочки которого непрестанно рождались все новые золотые шары, которые он палочкой же подводил и гирляндами развешивал на ветвях только что прибывшей елки.
– В библиотеку? – удивленно переспросил Огрид, выходя вслед за детьми из Зала. – Прям перед каникулами? Заучились вы чего-то.
– Да это не по учебе, - радостно объяснил Гарри. – Просто, с тех пор, как ты проговорился про Николаса Фламела, мы хотим узнать, кто это такой.
– Что? – Огрид был по-настоящему шокирован. – Слушайте-ка – я ж говорил – оставьте вы это. Не вашего ума дело, чего этот пес сторожит.
– Мы всего-навсего хотим знать, кто такой Николас Фламел, - объяснила Гермиона.
– Может быть, ты нам скажешь, чтобы мы не тратили время попусту? – невинно предложил Гарри. – Мы уже тысячу книг перерыли, и его нигде нет – может, хоть намекнешь – я же помню, что где-то читал про него.
– Не стану я ничего говорить, - бесцветным голосом пробубнил Огрид.
– Значит, сами найдем, - сказал Рон, и они покинули возмущенного Огрида и направились в библиотеку.
Они и в самом деле перерыли кучу книг с того дня, когда Огрид неосторожно помянул Николаса Фламела, другого способа выяснить, за чем охотится Злей, они не знали. Беда в том, что они не понимали, с чего начать, так как было неизвестно, что же такого великого совершил этот самый Фламел, для того чтобы попасть в книгу. Он не был упомянут ни в «Великих колдунах двадцатого века», ни в «Кто есть кто: знаменитые волшебники нашей эпохи»; далее, его имя отсутствовало как в «Важнейших открытиях современной магии», так и в «Этюде о новейших тенденциях колдовства». Не говоря уж о том, что школьная библиотека была огромного размера; десятки тысяч книг; тысячи полок; сотни узких стеллажей.
Гермиона достала список тем и книг, которые она выбрала на сегодня, а Рон подошел к полкам и принялся вытаскивать книги наугад. Гарри побрел в Закрытый Отдел. Ему уже давно казалось, что Фламел должен быть где-то там. К сожалению, для того, чтобы получить доступ к запрещенным книгам, требовалось письменное разрешение от учителей, и, конечно, Гарри не рассчитывал получить такое разрешение. В Закрытом Отделе хранились книги, содержавшие описания сильнейших заклинаний черной магии, их разрешалось читать только старшеклассникам, изучающим защиту от сил зла.
– Ты что тут ищешь, дружок?
– Ничего, - соврал Гарри.
Библиотекарша госпожа Щипц выставила на него метелку из перьев, которой она сметала пыль.
– Тогда тебе лучше уйти – давай, давай, вон отсюда.
Жалея, что не смог быстро состряпать какую-нибудь правдоподобную историю, Гарри покинул библиотеку. Они все трое с самого начала решили, что госпожу Щипц лучше не вмешивать в поиски Николаса Фламела. Без сомнения, она подсказала бы, где найти нужную информацию, но тогда слухи об их изысканиях могли бы дойти до Злея, и друзья почли за благо не рисковать.
Гарри слонялся по коридору в надежде, весьма, впрочем, слабой, что Рону или Гермионе повезет больше. В конце концов, хотя поиски и продолжались уже целых две недели, но искать им удавалось только урывками, так что, наверное, нет ничего удивительного в отсутствии видимых успехов? Вот если бы удалось провести в библиотеке столько времени, сколько потребуется, без стоящей за спиной госпожи Щипц!
Через пять минут подошли Рон с Гермионой, отрицательно качая головами. Ребята отправились на обед.
– Вы ведь не прекратите поиски, пока меня не будет, правда? – спросила Гермиона. – И не забудьте прислать сову, если что-то найдете.
– А ты, может, спросишь у родителей про Николаса Фламела? – попросил Рон. – Не страшно, если ты их спросишь?
– Совершенно не страшно – они оба зубные врачи, - ответила Гермиона.
Начались каникулы, и для Гарри с Роном настали денечки слишком счастливые, чтобы думать о Фламеле. В спальне теперь остались лишь они двое, да и в общей гостиной стало намного свободнее, можно было не драться за лучшие кресла у камина. Они сидели в них часами, поедая все, что только можно было поджаривать на огне на длинной вилке – хлеб, пончики, зефир – и строили козни против Малфоя – как бы сделать так, чтобы его исключили – и это было очень весело, несмотря на то, что они вовсе не собирались претворять свои планы в жизнь.
Еще Рон начал обучать Гарри игре в волшебные шахматы. Эта игра в точности соответствовала мугловым шахматам, за исключением того, что все фигуры были живыми, и играющий, руководя войском, чувствовал себя полководцем на поле брани. Шахматы у Рона были очень старые и обшарпанные. Как и прочее имущество Рона, шахматы когда-то принадлежали кому-то другому в семье – в данном случае, дедушке. Тем не менее, старые фигурки оказались бравыми вояками. Рон досконально изучил их характеры, и у него в войске не возникало практически никаких проблем с дисциплиной.
Гарри играл набором Симуса Финнигана, и фигурки ему не доверяли. Он вообще еще не научился как следует играть, фигурки то и дело кричали на него, давали разные советы, и от этого Гарри терялся. «Не посылай меня туда, ты что, не видишь коня противника? Пошли того, а э того мы никак не можем отдать!»
В сочельник Гарри отправился спать, предвкушая и завтрашнее веселье, и торжественный ужин, но никак не получение подарков. Однако, проснувшись поутру, он первым делом увидел в изножье кровати небольшую горку свертков.
– Счастливого Рождества, - сонно пробормотал Рон, когда услышал, что Гарри выбирается из постели и натягивает халат.
– Тебе также, - ответил Гарри. – Посмотри! Я получил подарки!
– А ты ждал мешок брюквы? – не слишком вежливо отреагировал Рон, поворачиваясь к собственной стопке, размерами куда больше Гарриной.
Гарри взял в руки верхний сверток. Он был обернут в плотную коричневую бумагу и разляписто надписан: «Гарри от Огрида». Внутри оказалась грубовато вырезанная из дерева флейта. Очевидно, Огрид смастерил ее своими руками. Гарри подул – раздался звук, сильно напоминавший уханье совы.
Во второй, очень маленький, пакетик была вложена записка:
«Получили твое письмо. Прилагаем рождественский подарок. Дядя Вернон и тетя Петуния.» К записке прилагалась монетка в пятьдесят пенсов.
– Очаровательно, - сказал Гарри.
Рон пришел в восторг от пятидесяти пенсов.
– Вот странно! – закричал он. – Какая необычная форма! И это – деньги?!
– Возьми себе, - предложил Гарри, смеясь над восторгами Рона. – От Огрида, от дяди с тетей – тогда от кого это?
– Мне кажется, я знаю, от кого, - сказал Рон, пунцовея и указывая на бесформенный пухлый пакет. – От моей мамы. Я говорил ей, что ты не ждешь ни от кого подарков и – о, нет! – застонал он. – Она связала тебе «Уэслитер» – свитер Уэсли.
Гарри нетерпеливо разорвал упаковку и достал толстый ручной вязки изумрудно-зеленый свитер и большую коробку домашних ирисок.
– Каждый год она вяжет нам всем по свитеру, - объяснил Рон, разворачивая свой собственный подарок, - мне всегда бордовый.
– Вот здорово, - искренне восхитился Гарри, пробуя ириску, безумно вкусную.
Следующий подарок тоже оказался конфетами – большая коробка шоколадушек от Гермионы.
Остался только один подарок. Гарри взял сверток, взвесил его в руках, пытаясь отгадать, что это может быть. Сверток был очень легкий. Гарри распаковал его.
Что-то легкое, текучее, серебристо-серое не то пролилось, не то соскользнуло на пол, где и застыло, сверкая складками. Рон так и задохнулся.
– Я слышал про такое, - сказал он охрипшим голосом, роняя коробку всевкусных орешков, полученную от Гермионы. – Если это то, что я думаю, то – это действительно очень редкая и очень ценная вещь.
– А что это?
Гарри поднял с пола сверкающую серебристую ткань, очень странную на ощупь – словно материал был соткан из воды.
– Это плащ-невидимка, - прошептал Рон с благоговением. – Я уверен, что это именно он – примерь.
Гарри завернулся в плащ, и Рон непроизвольно вскрикнул.
– Это он! Посмотри вниз!
Гарри посмотрел себе на ноги, но ног не было. Он стремглав кинулся к зеркалу. Как и следовало ожидать, его отражение смотрело на него, вот только голова у отражения висела в воздухе, а тела не было совсем. Он натянул плащ на голову, и отражение исчезло.
– Тут записка! – крикнул Рон. – Записка выпала!
Гарри снял плащ и схватил письмо. Оно было написано узким, крючковатым, незнакомым почерком:
Твой отец перед смертью оставил это мне на хранение. Пришло время передать это тебе. Используй его с толком.
Желаю веселого, счастливого Рождества.
Подписи не было. Гарри задумчиво глядел на записку. Рон восхищался плащом.
– Я бы что угодно отдал за такое, - признался он. – Что угодно. Слушай, что это с тобой?
– Ничего, - ответил Гарри. Он почувствовал себя очень странно. Кто прислал плащ? Действительно ли он принадлежал когда-то его отцу?
Но, не успел он ничего сказать и даже подумать, как дверь в спальню распахнулась и в комнату ввалились Фред с Джорджем. Гарри поспешно спрятал плащ. Ему не хотелось делиться впечатлениями ни с кем больше.
– С Рождеством!
– Смотри-ка – у Гарри тоже «Уэслитер»!
Фред и Джордж были одеты в одинаковые синие свитера, на одном из которых красовалась большая желтая буква «Ф», а на другом – «Д».
– А между прочим, для Гарри маменька расстаралась, - заявил Фред, взяв в руки свитер, - вот что значит чужой ребенок.
– А ты свой почему не надеваешь, Рон? Ну-ка, давай, он теплый и приятный, - скомандовал Джордж.
– Терпеть не могу бордовый, - застонал Рон нерешительно, натягивая воротник на голову.
– На твоем нет буквы, - рассматривал Джордж свитер младшего брата, - Видимо, мама уверена, что ты никогда не забываешь своего имени. Ей невдомек, что и мы-то не дураки – точно знаем, кто из нас Дред, а кто – Фордж.
– Что за шум? - В дверь просунулась голова Перси Уэсли, с выражением крайнего неодобрения на лице. Судя по всему, он тоже уже частично просмотрел свои подарки, во всяком случае, через руку у него был перекинут «Уэслитер», немедленно захваченный Фредом.
– «П»! Значит – «староста»! Давай, надевай, Перси, мы свои уже надели, и даже Гарри получил «Уэслитер».
– Я – не – хочу… – задушено сипел Перси, пока близнецы силой пропихивали его голову в воротник. В конце этой процедуры очки у старосты съехали набок.
– Все равно ты сегодня со старостами не сидишь, - сказал Джордж. – Рождество – семейный праздник.
Близнецы покинули спальню, волоча спеленатого свитером Перси за руки, за ноги вниз головой.
За всю жизнь у Гарри еще не бывало такого роскошного рождественского обеда. Сотни румяных жареных индеек; горы жареной и вареной картошки; огромные блюда маленьких тоненьких сосисок; чаши зеленого горошка с маслом; караваны серебряных соусников с густой, ароматной подливкой и клюквенным соусом – а также множество волшебных крекеров, расставленных по всему столу через каждые пару-тройку футов. Этот фантастически красивый стол не шел ни в какое сравнение с тем, что обычно устраивают на Рождество муглы. Вспомнить только жалкие потуги Дурслеев – они украшали рождественские кушанья уродливыми пластмассовыми игрушками и убогими бумажными зонтиками. Гарри с Фредом на двоих разломили волшебный крекер, и тот не просто хрустнул – взорвался с пушечным грохотом, окутав ребят клубами голубого дыма, а изнутри выскочила контр-адмиральская фуражка и несколько живых белых мышек. За Высоким Столом сидел Думбльдор, сменивший остроконечный колдовской головной убор на соломенную шляпку с цветами, он весело кудахтал над анекдотом, который ему только что рассказал профессор Флитвик.
