Инженерная философия техники

Инженерная философия техники возникла из «механи­ческой философии» и «философии фабрикантов» (то есть «производственников»).

Она была направлена на решение следующих проблем: 1) определение специфики технического знания и его отличии от научного (этой теме посвящены книги, обширные статьи в словарях); 2) разработка методологии и моделирования техники; 3) формирование этических, эколого-технических кодексов, отражающих особенности инженерной деятельности («…Стремление не только к Пользе, но и к Добру», – как писал П.К. Энгельмейер); 4) выявление детерминирующих факторов технического прогресса (экономичность, системность, надежность, эффективность); 5) определение экологических, социально-политических и моральных составляющих в НТР; 6) создание социального проектирования, системотехники (согласование, внедрение планов, подготовка информации) и т.д.

Основные представители этой традиции – так называемые философствующие инженеры. К ним можно отнести русского мыслителя П.К. Энгельмейера, однако после пресечения русской традиции осталась лишь немецкая. Таким образом, в других странах о философии техники не говорили до 60–70-х гг. XX в., т. е. почти век о технике с философской точки зрения размышляли лишь в Германии, где это направление развивалось, например, в такой структуре как Союз немецких инженеров (Verein Deutscher Ingenieure), СНИ (VDI). И несмотря на то, что Союз немецких инженеров существует с 1856 г., вопросы философии техники стали открыто обсуждаться в СНИ лишь после Первой мировой войны.

В 50-х гг. ХХ в. появилась возможность организовывать конференции: «Ответственность инженера» (Кассель, 1950), «Человек и труд в техническую эру» (Марбург, 1951), «Изменение человека благодаря технике» (Тюбинген, 1953), «Человек в силовом поле техники» (Мюнстер, 1955). В результате этих конференций в юбилейный 1956 год (100-летие) в СНИ была сформирована исследовательская группа «Человек и техника» с различными отделениями: «Религия и техника», «Педагогика и техника», «Язык и техника», «Философия и техника», «Социология и техника». Первые ее члены, – Фридрих Рапп, Ханс Ленк, Гюнтер Рополь, Алоиз Хунинг, Ханс Закссе – все по образованию инженеры. Первым председателем был специалист по развитию транспорта. Направления исследований: «Инженерное творчество» А. Хунинг (1975), «Антропология техники» Х. Закссе (1978), «Аналитическая философия техники» Ф. Рапп (1978).

Именно эта школа и эти ученые – инженеры-философы – прочно обосновали в науке термин «философия техники». Удивительно, но крупнейшие философы техники не сотрудничали с группой «Человек и техника», в том числе Мартин Хайдеггер, написавший ряд статей о технике, Карл Ясперс и представители Франкфуртской школы. Их работы до 70-х гг. ХХ в. не обсуждались в СНИ. Причина – инженерное образование представителей основой группы. А. Хунинг отмечал, что работы М. Хайдеггера были сложными для осмысления инженеров; К. Ясперса недолюбливали за недостаточное знание техники. Таким образом, вполне правомерно разделять исследователей на философов техники и философов, писавших о технике. За пределами Германии философия техники была практически не известна.

Исследования группы «Человек и техника» касались в основном отношений между наукой и техникой, разграничений научного и технического знаний; особенностей технического знания и технического творчества (а также тем моделирования технических систем); этических проблем техники и технологии, истории техники, а также ее отношений с природой.

Механическая философия и философия производства

В XVIII–XIX вв. понимание техники и отношение к ней начинает меняться, человек не мог уже не замечать ее влияния (не всегда полезного) на различные стороны своей жизни. Во второй половине XIX в. все больше внимания на технику обращают философы. Если одни полагают, что техника – это благо и судьба нашей цивилизации (например, немецкий философ Фред Бон в конце XIX в. утверждал, что высшей целью технической деятельности является достижение счастья всего человечества), то в XVIII в. И. Кант и позже в XX в. О. Шпенглер, Л. Мэмфорд, М. Хайдеггер, К. Ясперс доказывают, что техника порабощает человека и разрушает не только природу, но и ставит под угрозу гибели саму нашу цивилизацию. Однако человечество не может отказаться от современной техники, так как без нее невозможно поддерживать достойный социальный уровень существования миллиардов людей на земле.

Первые работы по анализу техники и медиатехнологий появились во второй половине XIX в. в академической среде Германии[32]. Немецкие философы впервые стали размышлять о воздействии техники на культуру, обозначив направление исследований как «философия техники». Объектом философии техники стала как сама техника, так и техническое знание и техническая деятельность, взятые вместе как феномен культуры. Примерно в это же время (в 1877 г.) Эрнст Капп употребил этот термин в названии книги «Основы философии техники», став основателем нового философского направления.

Что касается терминологии, то мыслители с технократической ориентацией любили терминологию подобного рода, утверждая, что общество должно развиваться на основе научного знания, по принципу машины, управлять которой должны технические специалисты (технократия). Так, например, еще И. Ньютон употреблял термин «механическая философия», используя принципы механики для разъяснения устройства мира, Дж. Беркли доказывал, что мир – это «мощная машина». Наиболее последовательным представителем этого направления был английский химик Роберт Бойль (1627–1691), известный современникам как «человек, возродивший механическую философию», т. е. механический атомизм Демокрита. В своем сочинении «Mechanical Qualities» («Механические качества», 1675) Бойль попытался, исходя из принципов механики, объяснить холод, тепло, магнетизм, изменчивость и постоянство, окисление и окисляемость и т.п.

В 1835 г. шотландский инженер-химик Эндрю Юр предложил использовать термин «философия производства», противопоставляя его «философии изящных искусств», пропагандируя фабричную систему производства, видя в ней великое будущее и мечтая построить общество в соответствии со структурой фабрики.

Рассуждения Э. Юра содержат некоторые концептуальные положения, имеющие отношение к философии техники, такие как различие между ремесленным и фабричным производством, между механическими и химическими процессами, данная им классификация машин, его мысль о существовании возможности определенных правил в изобретениях, идея о социально-экономических импликациях «автоматической машинерии».

Юр формирует подходы, которые можно было бы рассматривать в качестве предшественников современных операциональных исследований, теории систем и кибернетики.  

Концепция техники как проекции органов человека

Через сорок лет после выхода книги Э. Юра выражение «философия техники» использовал немецкий философ Эрнст Капп (1808–1896). Его основное научное исследование – двухтомное «Vergleichende allgemeine Erdkunde» («Общая и сравнительная география», 1845). Оно предвосхитило то, что мы сегодня могли бы назвать «экологической философией». В этом труде, основанном на географическом детерминизме,  автор описывает влияние географической среды (рек, морей и океанов) на социальные и культурные структуры. Реки, внутренние моря и океаны влияют не только на экономику и культуру в целом, но также на политические и военные формы организации общества. Э. Капп призывает к «колонизации» географической среды и ее преобразованию, как внутреннему, так и внешнему.

История в интерпретации Э. Каппа является специфической в каждом случае фиксацией человеческих попыток встречать вызовы окружающей среды, попыток преодолеть зависимость от дикой природы. Это порождает потребность культивирования пространства (с помощью земледелия, горного дела, архитектуры, строительной техники и т.д.) и времени (первоначально посредством систем коммуникации, начиная от языка и до телеграфа). Это возможно в том случае, если внешняя «колонизация» природной среды будет сопровождаться и дополняться внутренней «колонизацией» человеческой среды. Капповская концепция «внутренней колонизации» (innere Colonisation), развитая им в его самом раннем произведении по философии техники, наиболее оригинальна.

После столкновения с властями Германии Э. Капп эмигрировал в Америку, где попытался, будучи фермером и изобретателем, стать «свободным человеком на свободной Земле», как говорил Гете. Однако после Гражданской войны Капп возвращается на родину и к научной деятельности. Возобновив ее, он переосмысливает свою философию техники, в которой орудия и оружие являются, с его точки зрения, продолжением («проекцией») человеческих органов. Эту идею нельзя считать принадлежащей лишь Э. Каппу (нечто подобное говорили многие – от Аристотеля до Ральфа Уолдо Эмерсона), но именно он создал ее систематическую и детальную разработку в работе «Grundlinien einer Philosophic der Technik» («Основы философии техники», 1877) По мнению Э. Каппа, возникающее между орудиями и органами человека внутреннее отношение (хотя и является скорее бессознательным открытием, чем сознательным изобретением), заключается в том, что в орудии человек систематически воспроизводит себя. И если контролирующим фактором является человеческий орган, полезность и силу которого необходимо увеличить, то собственная форма орудия должна исходить из формы этого органа.

То есть множество духовных творений тесно связано с функционированием руки, кисти, зубов человека. Изогнутый палец становится прообразом крючка, горсть руки – чашей; в мече, копье, весле, совке, граблях, плуге и лопате нетрудно разглядеть различные позиции и положения руки, кисти, пальцев.

Э. Капп отмечает все это как неосознаваемый процесс. Аргументация  ученого не ограничивается аналогиями с орудиями и системами машин. Э. Капп даже государство сравнивает с внешним расширением духовной жизни человека. Он распространяет, как бы проецирует, технический взгляд рассмотрения мира на множество других областей знания, традиционно считавшихся не связанными с техникой.

Технократия, а также другие примыкающие к ней концепции

Считается, что технократия является источником индустриализма и капитализма. Технократия (от греч. techne – искусство, мастерство и kratos – власть, буквально власть ремесла, мастеров) – теоретическая концепция или идеология, отводящая ведущие роли в жизни общества технике как основе современного промышленного производства и техническим специалистам[33].

Основополагающей в концепции технократии является идея о возможности власти, основанной на знании, компетентности; о возможности замены политического решения рациональным техническим решением. Эта идея принадлежит еще Анри Сен-Симону, развитие она получила у Торстейна Веблена (1857–1929), Петра Климентьевича Энгельмейера (1877–1942), Макса Эйта (1836–1906) и Алара Дюбуа-Реймона (1860–1922) и др.

Американский экономист норвежского происхожде­ния, основоположник и теоретик институционализма Торстейн Веблен (1857–1929) является сторонником технократического преобразования общества с учетом влияния культурных традиций социальных институтов. Анализируя природу институционализма (от лат. наставление, понятие восходит к институциям – учебникам римских юристов, дающих системный обзор действующих правовых норм) он приходит к выводу об отставании взглядов людей от изменений в области технологий и производства. В книге «Теория праздного класса» (1899) для преодоления социального «паразитизма» Т. Веблен предлагает произвести технократиче­скую революцию с установлением власти научно-технической интеллигенции (технократии), не допуская к власти рабочего класса, и предлагает собственный сценарий этой революции. По мнению Т. Веблена, мощная забастовка инженеров приведет к мирной революции и отказу от частного капитала, т. е. промышленников («праздного класса») от своей власти и передачи ее научно-технической интеллигенции, совету техников. В «техноструктуре», куда входят инженеры, ученые, менеджеры, акционеры, Т. Веблен видел движущую силу такой технократической революции, целью которой является изъятие собственности у собст­венника и передача ее в руки технократии.

В том же десятилетии, когда умер Эрнст Капп, русский инженер П.К. Энгельмейер начал публиковать в немецких периодических изданиях статьи, в которых использовал определение «философия техники».

В 1898 г. в брошюре «Технический итог XIX века» П.К. Энгельмейер так формулирует задачи философии техники:

1. В любой человеческой активности, при всяком переходе от идеи к вещи, от цели к ее достижению мы должны пройти через некоторую специальную технику. Но все эти техники имеют между собой много общего. Одна из задач философии техники как раз и состоит в том, чтобы выяснить, что же такое это общее?

2. В каких отношениях находится техника со всей культурой?

3. Соотношение техники с экономикой, наукой, искусством и правом.

4. Разработка вопросов технического творчества[34].

Выделяя в технике 3 ступени теоретического обобщения:                   1) группировку технических сведений или приемов какого-либо ремесла; 2) технологию как систему основных принципов и методов производства; 3) философию техники, Энгельмейер называет последнюю «технологией технологий». Она необходима для исследования общих факторов, способствующих успешной практической деятельности человека во всех сферах. Техницизм как часть философского мировоззрения должен стать учением о пользе (наряду с учениями об истине, добре и красоте), т. е. о том, «что способствует деятельности на всех путях ее, независимо от целей». Обобщая родовое определение человека, данное Б. Франклином («животное, производящее орудия»), Энгельмейер определяет человека как «техническое животное» (zoon technikon). Человек «может составлять себе планы сообразно с желаниями, а затем осуществлять эти планы, воздействуя на среду». В качестве составной части философии техники Энгельмейер разрабатывал всеобщую теорию человеческого творчества (эврилогию)[35].

В 1911 г., на VI философском конгрессе, состоявшемся в Болонье (Италия) П.К. Энгельмейер выступает с докладом на тему «Философия техники». Начав с описания «империи техники», он концентрирует внимание на обсуждении проблемы отношения техники к науке и философском анализе границ техники, до которых распространяется ее влияние. По его мнению, сфера техники восходит к человеческой воле и внутреннему стремлению человека к техническому творчеству.

Со времени основания «Всероссийской ассоциации инженеров» (ВАИ) в 1917 г., Энгельмейер пытался создать движение, похожее на технократическое движение в Америке. Оно основано  на идее о том, что предпринимательская деятельность и общество должны быть преобразованы и регулируемы по техническим принципам. Одним из средств реализации идеи технической рациональности П.К. Энгельмейера был «Кружок по общим вопросам техники», организованный по его инициативе в 1927 г. Программу этого кружка П.К. Энгельмейер сформулировал два года спустя в статье «Нужна ли нам философия техники?»

«"Кружок по общим вопросам техники" воздерживается от всякого вида пропаганды. На ближайшее будущее он ставит перед собой следующие задачи: создать программу философии техники, содержащую попытки определения понятия техники, выявления и описания принципов современной техники, техники как биологического феномена, техники как антропологического феномена, роли техники в истории культуры, техники и экономики, техники и искусства, техники и этики и других социальных факторов».

Несколько другие вопросы в сфере философии техники затронуты у двух других специалистов. Два инженера – Макс Эйт (1836–1906) и Алар Дюбуа-Реймон (1860–1922) независимо друг от друга предприняли анализ технического изобретения. М. Эйт проводит различие между творческим зарождением идеи, ее развитием и завершающим применением, рассматривая три основных этапа становления изобретения. На первом этапе возникает творческая мысль – техническая идея. Поэтому изобретатель – «ремесленник духа». На втором этапе изобретатель воплощает свою идею в жизнь. Третий этап изобретения состоит в том, чтобы заставить мир использовать изобретение. Именно тогда изобретатель становится техником, борющимся против нежелающего принять изобретение мира. М. Эйт также выделяет четыре типа изобретений: 1) при которых новые средства используются для достижения новой цели; 2) при которых до сих пор недостижимая цель достигается с помощью известных средств; 3) при которых с помощью нового средства получаются известные результаты; 4) при которых уже известное средство или орудие впервые применяется для известной цели.

Дюбуа-Реймон также прослеживает различие между изобретением как психическим событием и материальным артефактом. Как и М. Эйт, он идентифицирует первоначальное творческое вдохновение инженера с состоянием художника, представителя изящных искусств. Идеи, заявленные Дюбуа-Реймоном и М. Эйтом относительно воображения и творчества в деятельности инженеров, получили в дальнейшем свою разработку в научных исследованиях по психологии инженерного творчества. (См., например, «The Existential Pleasure of Engineering» – «Экзистенциальное наслаждение, доставляемое технической деятельностью», 1974 – и другие работы Сэмюэла Флормэна.)

В 1913 г. немецкий инженер-химик Эберхард Чиммер стал третьим исследователем, использовавшим термин «философия техники». В своей книге он трактует технику как реализацию материальной свободы. Выступая против критики в адрес техники, Э.Чиммер отстаивает идею о том, что целью техники является свобода человека, достигаемая путем материального преодоления природы и снятия ограничений налагаемых ею.

Еще один вклад в инженерную традицию в философии техники внес французский гражданский инженер Жак Лафит. В своей книге «Reflexions sur la des machines» («Размышления о теории машин», 1932) он предпринимает попытку обрисовать в общих чертах науку – «механологию», дает анализ эволюции техники от пассивных машин (посуда, одежда, дома) до «активных», или «рефлексивных», машин (таких, например, как преобразователи энергии, самоуправляемые устройства). Такого рода анализ был продолжен Джильбертом Симондоном–психологом и инженером по человеческим факторам, в его книге «Du mode d'existence des objets techniques» («Мир существования технических объектов», 1958). К. Митчем отмечает: «Основной целью этих двух работ является тщательное аналитическое описание технических феноменов. С появлением трудов Симондона техника как наука становится подлинной феноменологией машин, проводящей различие между элементами (частями), индивидами (устройствами) и ансамблями (системами) как типами технического «бытия». Симондон предлагает теорию эволюции техники на основе детального анализа таких достижений техники, как двигатель внутреннего сгорания, телефон, электронная лампа»[36].

После Второй мировой войны значительный вклад в развитие философии техники в ее инженерной традиции был сделан участникамиисследовательской группы Mensch und Technik («Человек и техника»), созданной Союзом немецких инженеров (СНИ) (Verein Deutscher Ingenieure,  VDI). На протяжении 70-х гг. ХХ в. Симон Мозер, Ханс Ленк, Гюнтер Рополь, Ханс Закссе, Фридрих Рапп и др. публиковали статьи и монографии, посвященные различным аспектам философии техники[37].

Накопившиеся работы философствующих инженеров привели к тому, что в послевоенное время технократы стали предметом изучения как своего рода новая страта общества, вошедшая в традиционные структуры его управления на правах кооптации и занявшая в них ведущие позиции.

В 1980-е гг., обсуждая проблемы и перспективы формирующегося постиндустриального общества, многие философы пришли к выводу, что постиндустриальное общество ведет к резкой социальной дифференциации внутри самих обществ и мирового сообщества в целом. Особенно активно об этом писали философы представители антитехницистского лагеря – так называемые технофобы: Г. Маркузе, Л. Мэмфорд, Э. Фромм, Ж. Эллюль, В. Феркисс и др.

Как следствие спора техницистов и антитехницистов возникла срединная альтернативная позиция, ее представляют Г. Рополь, С. Карпентер и др. По их мнению, необходимо создавать комплексные междисциплинарные программы, учитывающие результаты экономических, социологических, философских (аксиологических), социально-психологических и др. гуманитарных исследований.

Теоретическая разработка и практическая реализация таких программ затруднены. Например, оптимальный по техническим и экономическим параметрам проект может не соответствовать экологическим требованиям. Содержание и направленность научно-технических программ зависят от определенных социальных групп, требований национальной безопасности, экономической конкуренции и др. Все это связывает процесс развития технологий с политическими процессами в обществе.

Религиозные концепции техники

Интересное понимание техники и ее роли в культуре предложено религиозными мыслителями. Здесь впервые были сформулированы этические проблемы технического развития и космологический смысл техники.

Религиозные концепции техники характерны для русской философии[38]. Размышления о технике в ней связаны с особенностями развития русской культуры, с поиском путей воплощения идеи всеединства, позволяющей осуществить органический синтез рационального и мистического опыта, гармоничного соединения природы, человека и Вселенной в целом. Предпосылки этих представлений связаны с преодолением противоречивых тенденций в развитии русской культуры, формировавшейся в условиях поиска симбиоза между языческим и христианско-православным началами, что отразилось и на понимании роли и места техники[39]. Большое значение для русской культуры имела мистическая практика в постижении целого.

Один из исследователей русского менталитета Николай Онуфриевич Лосский (1870–1965) отмечал: «…Истинное знание есть результат эмпирического, рационального и мистического познания, взятых в правильном соотношении друг с другом. Здесь не утрата рациональной формы знания, а восполнение ее созерцанием живого бытия. Философия, построенная таким образом "с логическим совершенством западной формы стремится соединить полноту содержания духовного созерцания Востока", цель ее – "осуществление универсального синтеза науки, философии и религии"»[40].

Учение о «всеединстве» Владимира Сергеевича Соловьева (1853–1900) основано на поиске «цельного знания о целостном бытии». В диссертации на степень магистра философии «Кризис западной философии. Против позитивистов» В.С. Соловьев указывает на ограниченность как эмпиризма, признающего только явления и не учитывающего сложную взаимосвязь «воспринимающего субъекта» и «являющегося объекта», так и рационализма, сосредоточившего свое внимание на «чистом понятии» – формах разума и их взаимопереходах. При таком подходе, по мнению В.С. Соловьева, происходит «отвлечение от сущего как живого бытия», неспособность познать единство чувственного, мысленного и интуитивного. В.С. Соловьев противопоставляет позитивизму «всеединство» как Абсолютное знание в своей полноте. Оно недоступно познанию разумом, но открывается непосредственно в интуитивном озарении. Формирование человеческой личности происходит не путем отчуждения от своей сущности и утверждения собственной индивидуальности по отношению к другим, а путем «взаимопроникновения существ», выявления в собственной душе изначального стремления к единству с другими людьми и с Богом: «…Для "каждого" открывается возможность "другого": "все", абсолютная полнота бытия в нем (в каждом) открывается как бесконечное стремление, как неутолимая жажда бытия, как темный, вечно ищущий света огонь жизни»[41]. Обретение полноты единства с Абсолютом возможно в Богочеловечестве. Понятие «Богочеловечества» как конечной цели оказало влияние на понимание места науки и техники в жизни российского общества. Среди них можно выделить следующие: 1) представление эволюции как «процесса собирания Вселенной»; 2) ценность единства, а не множественности, универсальное бытие человека и общества; 3) единение способов познания мира – чувственного, рационального и интуитивного; 4) возрастание единства мира через взаимодействие религиозных, научных и национальных традиций; 5) преодоление полового антагонизма и выработка форм гармоничного сосуществования мужчины и женщины. Концепция идеи всеединства повлияла на осмысление феномена техники, ее роли и места в развитии человека.

Другой религиозный философ Сергей Николаевич Булгаков (1871–1944) в философии хозяйства исследует технику и технологию (способность проектирования и моделирования) как части трудовой хозяйственной деятельности. Хозяйствование, по  С.Н. Булгакову, является реализацией «Божественной Софии» посредством «исторического человечества». Нравственное измерение хозяйственной деятельности может рассматриваться с точки зрения соответствия этой деятельности «предвечным идеям», оцениваться по тому, действительно ли результаты этой деятельности есть развитие «семян всех вещей», образующих Софию. Техника, технологии и наука нравственны в той степени, в какой они соответствуют глобальной задаче реализации софийности. Булгаков отмечает, что хозяйственный процесс в его эмпирической оболочке, т. е. деятельности конкретных людей и обществ, содержит ошибки и неудачи. Воспринимая промышленный капитализм, процессы индустриализации и урбанизации как «неотменимые в их хозяйственной неизбежности», С.Н. Булгаков считал необходимым «христиански осмыслить и облагородить» их. Наилучшей хозяйственной формой, полагал он, была бы та, которая «наиболее обеспечивает личную свободу как от природной бедности, так и от социальной неволи»[42].

Проблема противоречивого взаимодействия культуры (духовного) и цивилизации (материально-технического) была подробно исследована Николаем Александровичем Бердяевым (1874–1948) в работе «Человек и машина». С точки зрения Н.А. Бердяева, «вопрос о технике стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры»[43]. Произошла подмена веры в Бога на веру в могущество техники. Апогей в дискуссии о противоречивости техники был достигнут в ХХ в. Позитивистски ориентированные мыслители видят в ней универсальное средство прогресса, христиански ориентированные философы склонны относиться к технике апокалиптически, видя в ней средство приближения конца света. Эта двойственность оценок техники характерна и для сегодняшней ситуации в России и в мире.

Н.А. Бердяев считал, что необходимо взвешенно относиться к технике, исследовать ее влияние на человека и общество. Парадокс культурного развития, по мнению философа, в том, что «без техники невозможна культура, с нею связано самое возникновение культуры, и окончательная победа техники в культуре, вступление в техническую эпоху влечет культуру к гибели»[44]. Но человечество не может и не должно отказываться от технического прогресса. Проблема заключается в выборе действий, которые необходимо предпринять, чтобы технический прогресс помог сохранить культуру. Создание оптимальной стратегии требует глубокого анализа феномена техники. Н.А. Бердяев отмечал, что в историческом развитии человечества можно выделить три стадии: природно-органическую, культурную и технически-машинную. Разрушающее влияние техники на личность на третьей стадии имеет объективную основу и связано с массовым характером производства, когда человек вынужден быть безличной частью гигантского конвейера, орудием производства продуктов, вещью среди множества вещей. Особенностью технического мира является отсутствие органической целостности, эмоционально-поэтического, символического восприятия мира. «Культура полна была символами, в ней было отображение неба в земных формах, даны были знаки иного мира в этом мире. Техника же чужда символики, она реалистична, она ничего не отображает, она создает новую действительность, в ней все присутствует тут. Она отрывает человека и от природы и от миров иных»[45]. Эволюционный процесс (органический) под влиянием техники заменяется на организационный. «Господство техники и машины есть, прежде всего, переход от органической жизни к организованной жизни, от растительности к конструктивности»[46].Результатом этого процесса становится трагедия: повторяется история грехопадения, когда тварь восстает против своего Творца, считает Н.А. Бердяев: «Техника заменяет органически-иррациональное организованно-рациональным. Но она порождает новые иррациональные последствия в социальной жизни. Так рационализация промышленности порождает безработицу, величайшее бедствие нашего времени. Труд человека заменяется машиной, это есть положительное завоевание, которое должно было бы уничтожить рабство и нищету человека. Но машина совсем не повинуется тому, что требует от нее человек, она диктует свои законы. Человек сказал машине: ты мне нужна для облегчения моей жизни, для увеличения моей силы, машина же ответила человеку: а ты мне не нужен, я без тебя все буду делать, ты же можешь пропадать»[47].

Главным признаком новой эпохи является разрыв духа со старой органической жизнью. Техника отрывает человека от земли, но и предоставляет ему новые перспективы. «Техника имеет космогоническое значение, через нее создается новый космос»[48]. Дальнейший технический прогресс, его направление и последствия зависят от победы духовного и нравственного в человеке. Преображенный человек может использовать технику в целях обновления не только земного мира, но и Космоса в целом. По мнению Н.А. Бердяева, возможно возникновение нового типа человека – «космиурга», способного к преобразованию мира на духовной основе с использованием возможностей техники. «…Дух человеческий справится с грандиозной задачей в том лишь случае, если он не будет изолирован и не будет опираться лишь на себя, если он будет соединен с Богом. Только тогда сохранится в человеке образ и подобие Божие, то есть сохранится человек»[49].

Русские идеалисты считают необходимостью сохранение витальности (лат. vitalis – жизненный) и утверждения жизни как таковой. По их мнению, развитие техники должно быть в тесной связи с нравственным развитием человека. Если же этого нет, то, как считали русские религиозные философы, никакие достижения техники не могут обеспечить прогрессивного развития человечества.

Существенный вклад в интерпретацию феномена техники внес русский космизм. В этом религиозно-философско-естественно-научном направлении была обоснована идея «технологического оптимизма», суть которой состояла в утверждении возможности создания «одухотворенного космоса» («ноосферы» – в терминологии В.И. Вернадского) на основе развития науки и техники. Технический прогресс представляет собой целенаправленный процесс, основанный не на подчинении природы, а на развитии в ней духовного начала, своего рода управлении духом материи. Духовность при этом не сводится к рациональности, а понимается целостно как единство эмоционального, рационального и интуитивного начал.

Русский мыслительНиколай Федорович Федоров (один из основоположников русского космизма (1828–1903) в книге «Философия общего дела» (1906) исследует технику как искусство, умение. Технику, начиная с И. Канта, можно оценивать как благо или зло в зависимости от того, каким целям она служит. Н.Ф. Федоров критикует те цели, на которые направлена современная ему техника. Он считает, что технические достижения используются для удовлетворения пустых прихотей, истощая природные ресурсы; техника закрепляет и усиливает противостояние между людьми (сословиями, народами), военная же техника вообще служит самоистреблению человечества. Философ был уверен, что уже современный уровень развития науки и техники позволяет поставить вопрос об «общем деле», которое объединило бы все человечество в борьбе с основным злом – со смертью. Н.Ф. Федоров размышляет о гармонизации отношений человека и природы, о бессмертии человека и воскрешении уже умерших, об освоении космических пространств. Средством реализации всех этих идей являются наука и техника. Некоторые идеи мыслителя-космиста стали задачами научно-технического поиска, некоторые (всевоскрешение) подвергались критике. Проблема же нравственного содержания научно-технического прогресса стала одной из ключевых в философии техники[50].

Большое внимание в русском космизме уделялось анализу жизни как таковой. «Переходя на новый путь и провозглашая "верность Земле", т. е. биосферическому опыту, мы должны настаивать на категориальном характере понятия жизни, т. е. коренном и невыводимом из наивных моделей механики факте жизни, но, наоборот, их порождающем»[51]. По утверждениям Павла Александровича Флоренского (1882–1943) и Константина Эдуардовича Циолковского (1857–1935), атомы материи наделены духовной силой, концентрация которой может меняться при переходе от неорганической к органической материи, а потом и к человеку. Это, как считают русские космисты, дает основание рассматривать космос как живое целое. Научные и технические новации, использующиеся в хозяйственной деятельности человека, смогут открыть новые способы освоения космического пространства, освобождая человека от рутинного труда, создавая новую человеческую общность и решая вопрос достижения бессмертия. «Хозяйственная задача человека состоит именно в устройстве такого регулирующего аппарата, без коего Солнечная система остается слепою, не свободною, смертоносною силою, т. е. задача состоит в проложении, с одной стороны, тех путей, при пособии коих доходило бы до человеческого сознания все совершающееся в подсолнечной, а с другой – в проложении таких проводников, при посредстве коих все происходящее в ней, рождающееся, обращалось бы в действие, в восстановление»[52]. Учитывая колоссально возросшие средства воздействия человечества на окружающий мир и огромный размах его хозяйственной деятельности, великий русский ученый Владимир Иванович Вернадский (1863–1945) еще в начале XX в. писал о том, что человек превращается в мощную геологообразующую силу, предупреждая о возможных последствиях научно-технического прогресса. В последующем (1945 г.) им была выдвинута идея о необходимости перехода биосферы в ноосферу, т. е. сферу разума, чтобы обеспечить свою будущность, человек должен взять на себя ответственность за развитие биосферы, иметь реальную возможность осуществлять ее сознательное регулирование. Эти взгляды послужили методологической основой для разработки новых подходов к осмыслению техники и информационных технологий. Так, известный ученый Никита Николаевич Моисеев (1917–2000) вводит понятие экологического императива как некоторого множества свойств окружающей среды, изменение которых человеческой деятельностью недопустимо ни при каких условиях. Н.Н. Моисеев обращает внимание на то, что особую роль в управляемом развитии биосферы должны сыграть компьютерные технологии, так как они представляют собой необходимый инструмент перехода к эпохе совместного развития природы и общества, их взаимной адаптации.

Выдающейся фигурой в дискуссиях по проблемам философии техники был Фридрих Дессауэр (1881–1963). Ему принадлежит целый ряд работ, посвященных осмыслению техники: «Technische Kultur?» («Техническая культура?» 1908), «Philosophie der Technik» («Философия техники», 1927), «Seele um Bannkreis der Technik» («Души в сфере техники», 1945) и «Streit um die Technik» («Споры вокруг техники», 1956). Ф. Дессауер стал четвертым философом, сделавшим выражение «философия техники» заголовком своих работ.

Специалист в одной из областей прикладной физики, предприниматель, блестящий лектор, философ-неотомист Ф. Дессауэр отстаивал этическую (если не сказать мистическую) концепцию техники, во многом созвучную идеям русского мыслителя С.Н. Булгакова. Ф. Дессауэр считал, что нельзя обнаружить сущность техники в промышленном производстве и продуктах техники, ведь это всего лишь массовое производство и потребление результатов тех или иных открытий. Сущность техники следует искать в самом акте технического творчества. Обращаясь к кантовской логике, Ф. Дессауэр обосновывает концепцию трансцендентальных условий технической деятельности. Он считает, что в акте технического творчества объединяются не только естественные законы (техника создается в соответствии с законами природы) и человеческие цели, но и некая сфера «предданных решений технических проблем». Изобретение не есть исключительно выдуманное, продукт человеческого воображения без реальной силы; оно появляется лишь после и в результате встречи в сознании со сферой предданных решений технических проблем. Техническое изобретение олицетворяет «реальное бытие идей», т. е. порождает и формирует условия для «существования сущности», для материального воплощения трансцендентальной реальности.

К трем кантовским критикам: научного знания, морального поступка и эстетического восприятия Ф. Дессауэр добавляет четвертую – критику технической деятельности. В «Критике чистого разума» И. Кант доказывает, что научное знание с необходимостью ограничено миром явлений (феноменами). Оно никогда не может вступить в непосредственную связь с «вещами самими по себе» (ноуменами). В противоположность И. Канту, Ф. Дессауэр утверждает, что делание, особенно в виде технических изобретений, может как раз установить позитивный контакт с «вещами самими по себе». Сущность техники не проявляется ни в промышленном производстве (которое лишь в массовом порядке производит результаты тех или иных открытий), ни в самих продуктах техники (которые только лишь используются потребителями), но в самом акте технического творчества.

Хотя философы находят много наивного и недостаточно продуманного и разработанного в ссылках Ф. Дессауэра на И. Канта, нельзя не увидеть достаточно оригинальное продолжение им кантовой концепции трансцендентального и его распространение на другие явления действительности. В концепции Канта подобного рода трансценденция, переход через границы опытного знания, если она возможна, существует только в сфере морального и эстетического опыта. Ф. Дессауэр же видит переход через границы опыта именно в той практической сфере, которую И. Кант игнорировал. И в этом Ф. Дессауэр достаточно последователен и решителен.

В соответствии с таким метафизическим анализом Ф. Дессауэр формулирует определенную теорию моральной значимости техники. Большинство концепций техники ограничиваются исследованием практических выгод и пользы. Для Ф. Дессауэра создание техники имеет характер кантовского категорического императива или божественной заповеди. С точки зрения Ф. Дессауэра, свойственные только технике ее автономные преобразующие мир последствия – свидетельство того, что техника является трансцендентной моральной ценностью. Люди создают технику, однако ее могущество переходит грань всякого ожидания. Техника приводит в действие нечто большее, чем эти могущественные силы. Современная техника не должна восприниматься как средство облегчения условий человеческого бытия; техника есть «участие в творении, величайшее земное переживание смертных».

Согласно концепции Ф. Дессауэра, техника становится религиозным переживанием и опытом, и само религиозное переживание приобретает техническую значимость.