Глава 1 Харизматический иудаизм от Моисея до Иисуса

Геза Вермеш

Христианство. Как все начиналось

 

 

Геза Вермеш

Христианство. Как все начиналось

 

МАРГАРЕТ И ИАНУ – С ЛЮБОВЬЮ

 

Введение

 

Более сорока лет назад я начал исследовать жизнь Иисуса. В 1973 году вышла в свет книга «Иисус – иудей». Потом я написал еще с дюжину трудов по этой теме, а в 2008 году мне пришла в голову мысль закончить серию книгой иного плана: очертить историческое преемство Иисуса, каким он был в своем галилейском контексте, и Первого Вселенского собора в Никее (325 год), провозгласившего догмат о божественной природе Иисуса.

Особое значение я придаю влиянию харизматического иудаизма на Иисуса и первоначальное палестинское христианство. Не менее важно отметить и влияние эллинистической мысли и мистики на раннюю церковь, мысль и ее выражение сильно эллинизировались уже через несколько десятилетий после распятия. У истоков этой линии стояли Павел и Четвертое Евангелие, а со II века христианские богословские концепции формировались под воздействием платонизма. Последним ключевым звеном стало давление императора Константина на епископов Никейского собора: Константин призывал помнить о том, что их религиозные диспуты сказываются на гражданском мире в Римской империи.

Чтобы уяснить картину в целом, начнем с иудаизма. Он был религией преимущественно тех, кто происходил из еврейского народа. Иисус также обращался почти исключительно к евреям, а своих учеников отправлял лишь к «погибшим овцам дома Израилева». Впрочем, иудаизм принимал прозелитов из язычников, которые исповедовали единство Божье и желали подчинить свою жизнь заповедям Закона Моисеева. Ритуальное посвящение проводилось через омовение (для мужчин и женщин) и обрезание (для мужчин). Разумеется, в различные периоды еврейской истории, включая времена Иисуса, осуществлялась миссионерская деятельность и среди язычников. Однако насколько широкий характер она имела в те дни и насколько эсхатологическая концепция Израиля как света народов проникла в еврейское сознание, остается предметом научной полемики (см. M.Goodman, Mission and Conversion, 1994). По‑видимому, принятие язычников в раннюю иудеохристианскую общину первоначально следовало за переходом в иудаизм. Первые члены движения Иисуса не могли вообразить, что их спутником станет нееврей. Однако менее чем через двадцать лет после распятия апостол Павел уговорил руководство церкви смягчить условия и даже вовсе отменить необходимость принимать новообращенными Закон Моисеев, включая обрезание. От язычников стали требовать лишь нескольких базовых правил сродни заповедям Ноевым: запрет на идолослужение, запрет на употребление в пищу крови и запрет вступать в определенные сексуальные отношения, которые иудеи считали мерзостью.

Казалось бы, иудаизм – преимущественно религия Закона. Однако под подобным поверхностным его пониманием существовала менее формальная религия. Ее вдохновителями были еще пророки, выступавшие от лица Бога, а во времена раввинов ее представляли харизматические святые. Эта религия требовала благочестивого отношения к Богу, чья защита уберегала от болезни и преждевременной смерти, несправедливости и войны и который пекся прежде всего о нищих, вдовах и сиротах. Божьей милости испрашивали для долгой и счастливой жизни, а в позднебиблейский период и для того, чтобы после смерти пребывать с Богом, а не в подземном мире.

На ранних стадиях библейской истории иудаизм был не столько монотеизмом (единобожием), сколько монолатрией: иудеи практически игнорировали пантеоны богов других народов, а чтили лишь своего Бога. Библия не содержит рациональных аргументов против политеизма. Нельзя же считать незамысловатое утверждение, что чужеземные божества суть идолы, изготовленные из дерева, камня и драгоценных металлов, интеллектуальным доказательством отсутствия иных божеств (хотя этот тезис впоследствии веками отстаивали иудейские и христианские авторы). На практике иудеям приходилось сопротивляться социальной и политической привлекательности религий соседних народов (ханаанеев, филистимлян) и особенно религий своих египетских, ассирийских, вавилонских, персидских, греческих и римских завоевателей. Поклонение чужеземным богам воспринималось не столько как поклонение пустоте, сколько как нарушение мистического моногамного союза между Царем Небесным и его невестой, избранным народом Израилевым. Лишь под влиянием пророков пленного и послепленного периодов VI века до н. э. в еврейское сознание вошел монотеизм, учение о едином Боге – Творце мира, а с ним и убеждение, что пред этим Богом должно склониться все человечество. Монотеизм стал одним из важнейших постулатов иудаизма, а христиан иудеи (как и язычники) порицали за то, что они безосновательно называют себя монотеистами.

Что касается характера иудейской религии, ясно одно: интеллектуальные религиозные спекуляции как таковые не играли роли в еврейской и арамейской литературе иудаизма, созданной после вавилонского плена в период Второго храма, да и в последующие века Мишны, Мидраша и Талмуда. Основные исключения из античных произведений составляют сочинения Филона Александрийского и книга Иосифа Флавия «Против Апиона». Однако все они были написаны на греческом языке и предназначены либо для язычников, либо для евреев, пропитанных эллинизмом. Иудеи не создавали богословских трактатов на семитских языках вплоть до Х века (за возможным исключением «Наставления о двух духах» из рукописи «Устава общины», найденной в первой пещере Кумрана, где есть рассуждение о замысле творения и судьбе человечества).

Иудаизм был главным образом религией дел. Если не считать базового утверждения о единстве Божьем, он преимущественно сводился к образу жизни. В Храме и синагоге, дома и на рабочем месте религия практиковалась через следование правилам, в которых видели волю Божью. Эти правила, прежде всего Закон Моисеев, передавались и истолковывались кастой левитских священников, которые считались поставленными свыше стражами справедливости и благочестия. Их монополия оставалась неоспоримой до II века до н. э., когда фарисеи, интеллектуалы из мирян, авторитет которых основывался на учености, стали бросать им вызов. Впоследствии, после гибели Храма, руководящая роль фарисеев была унаследована раввинами.

Религия Иисуса была главным образом призывом к эсхатологическому действию, однако последующее христианство, хотя также настаивало на делах и одно время сохраняло эсхатологический характер, было превращено Павлом и Иоанном в религию веры. Несмотря на свои иудейские корни, оно стало самостоятельным движением, которое уже при Игнатии Антиохийском (начало II века) придавало огромное значение символам веры, а при Юстине (середина II века) обрело философский склад. Особую значимость в христианстве обрели верования, касающиеся природы Бога, личности Иисуса Христа, спасения и спасительности единственной истинной Церкви. Считали, что вера человека правильная, если он принадлежит Церкви. Личное поведение отныне имело лишь второстепенное значение. Покаяние – хотя некоторые христианские ригористы разрешали его лишь раз в жизни после крещения – исцеляло грех и позволяло, при наличии веры, загладить каждый плохой поступок.

Следующее важное отличие христианства от иудаизма – его космополитический характер. Уже через несколько десятилетий после распятия церковь отвернулась от иудейского Храма, а вскоре после 70 года возник христианский суперсессионизм, основанный на идее, что гибель Иерусалима и святилища доказывают отвержение иудаизма Богом и замену иудаизма новым народом Божьим. Также к концу I века все больший отказ евреев воспринимать проповедь апостолов и миссионеров привел к тому, что движение Иисуса становилось все более эллинистическим и языческим. Языкохристиан поглощали мысли о роли Христа в спасении человечества, сверхъестественном предсуществовании Христа и рождении его до начала времени, а также его роли в создании вселенной. Менталитет отцов Церкви был совершенно иным, чем у Иисуса. Главная задача пророка из Назарета, как он излагал ее своим галилейским ученикам, состояла в поиске Царства Божьего здесь и теперь. К началу IV века практический и харизматический иудаизм, проповедовавшийся Иисусом, превратился в интеллектуальную религию, которая определялась и регулировалась догматами.

В этой книге я попытаюсь показать читателям, тот путь, который привел от Иисуса истории к Христу, обожествленному Никейским собором.

Геза Вермеш Оксфорд, июль 2011 года

Глава 1 Харизматический иудаизм от Моисея до Иисуса

 

Идею харизмы в самом общем виде впервые выдвинул известный немецкий социолог Макс Вебер (1864–1920):

 

...

Авторитет харизматического героя основан не на кодексах и уставах, как обстоит дело с носителями должности, и не на традиционных обычаях или феодальных присягах, как обстоит дело с патримониальной властью. Харизматический лидер завоевывает и сохраняет авторитет исключительно тем, что доказывает свою силу в жизни. Если он хочет быть пророком, он должен творить чудеса; если хочет быть воителем, он должен совершать подвиги.1

 

Понятие «харизматический иудаизм» ввел в библеистику я сам в книге «Иисус – иудей» (1973). Поскольку некоторых читателей оно может удивить, мы начнем с обзора данного явления в библейском повествовании с начала истории древнего Израиля до I века н. э., иными словами от Моисея до Иисуса.

В центре обычной, официальной, нехаризматической иудейской религии ветхозаветной эпохи стояли Храм и Тора (Закон Моисеев). Согласно Библии, после исхода из Египта святилищем израильтян в Синайской пустыне был переносной Шатер‑Скиния, а после поселения в Ханаане возникли многочисленные святилища по всей Палестине. Впоследствии было разрешено поклоняться лишь в столичном храме в Иерусалиме.

Тора представляла собой обязательное, постоянно развивающееся религиозное учение, связанное с иудейским образом жизни. Как богослужение, так и наставление, контроль за соблюдением Закона, находились в руках наследственного священства, сначала из колена Левия, а с конца VII века до н. э., когда функционировал лишь Иерусалим, из привилегированной священнической семьи Аарона. С середины II века до н. э. конкуренцию священникам в интерпретации Закона, в том числе заповедей о храмовых обрядах, составляло мирянское движение фарисеев.

Чуть раньше возникло соперничество в рядах самого священства. После убийства первосвященника Онии III в 171 году до н. э. его сын Ония IV оставил Иерусалим и учредил конкурентное святилище в Леонтополе, городе в дельте Нила. Его потомки продолжали в нем служить, пока их раскольнический храм не разделил судьбу иерусалимского: его разрушили римляне в 73/74 году н. э. Когда Маккавеи захватили понтификат в Иерусалиме (152 год до н. э.), враждебно настроенные к ним кумранские ессеи оставили национальное святилище и заменили его духовным храмом в своей общине, где вместо жертвоприношений – молитва и святая жизнь (хотя и надеялись, что в конце времен национальный культ окажется в их руках). Несмотря на эти внутренние нестроения, Иерусалим оставался центром культа, особенно во время трех ежегодных праздников, причем не только для большинства палестинских иудеев, но и для благочестивых паломников из диаспоры. Храмовое богослужение прекратило свое существование в 70 году н. э., когда великое антиримское восстание привело к гибели Иерусалима. С той поры единственным местом иудейского культа стали синагоги, которые уже служили важными религиозными центрами вне Иерусалима: в Святой Земле и за ее пределами.

Однако еще с древней поры помимо официальной священнической религии существовало другое течение. Его представители утверждали, что непосредственно общаются с Богом. На высшем уровне это был профетический иудаизм, основанный на откровении. Ветхозаветные пророки – наследники религии Моисея у неопалимой купины и на вершине Синая. Пророки зачастую обличали правителей Израиля и вдохновляли народ на сопротивление. Их слова дошли до нас в Библии.

На менее возвышенном уровне существовала народная религия, стоявшая особняком от общественных центров и священнического официоза, но также отмеченная харизматическими проявлениями экстаза и чуда. Поскольку она не была магистральным направлением религиозности и часто конфликтовала с царями и храмовыми служителями, сведений о ней сохранилось мало. Однако она существовала и до и после Иисуса. В новое время она проявилась как среди иудеев (феномен хасидских ребе‑чудотворцев), так и среди христиан (пятидесятники разных направлений). Если мы не поймем этот харизматический иудаизм, мы не осознаем ключевые особенности движения Иисуса и первых христиан.

Библейский период

 

Харизма, или проявление силы свыше, засвидетельствована в Библии со времен Моисея до новозаветной эпохи, однако ее самые яркие проявления приходятся примерно на 1000–800 годы до н. э. Особенно выделяются три древних пророка – Самуил, Илия и Елисей, которых также называли «мужами Божьими». Следовательно, чтобы уяснить сердцевину харизматического иудаизма, необходимо вникнуть в понятия «пророк» и «человек Божий».

Начнем с пророчества. Сейчас под пророками часто понимают предсказателей, а глагол «пророчествовать», судя по ряду словарей, означает «сообщать волю божества». Еврейский корень «нун – бет – алеф» («пророчествовать») отражает совершенно иную концепцию, чем соответствующие понятия в греческом, латинском и современных языках. Он относится не к возвещению божественного замысла или наставления, а (при возвратной форме глагола) к пророческому состоянию. Считалось, что такой человек пребывает в пророческом экстазе, и Дух Божий может толкать его на странное для окружающих поведение. Нечто похожее мы находим у мусульманских мистиков‑суфиев, дервишей, которые, кружась в экстатическом танце, могут наносить себе раны и порезы, а также (в менее крайней форме) в трансе христиан‑пятидесятников.

Описание состояния «пророчества» впервые появляется в смягченной форме в Пятикнижии Моисеевом. Моисей, духовидец и чудотворец, был ярким его представителем. Еще до вручения Закона израильтянам он находился под воздействием Духа Божьего:

 

...

И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицом к лицу, по всем знамениям и чудесам, которые послал его Господь сделать в земле Египетской над фараоном и над всеми рабами его и над всею землею его, и по руке сильной и по великим чудесам, которые Моисей совершил пред глазами всего Израиля.

(Втор 34:10–12) [1]

 

Часть Духа, пребывавшего с Моисеем, была передана семидесяти старейшинам его совета. В тот раз все они вели себя как пророки (Числ 11:24–25). Более того, с двух из них, Элдада и Медада, пророческое опьянение не сошло: они продолжали пророчествовать (Числ 11:26–29).

Однако основные свидетельства харизматического пророчества содержатся в более поздних рассказах. Например, Книги Царств регулярно упоминают об экстатических группах «сынов пророческих», связанных с местными иудейскими святилищами. Саула, будущего первого царя Израилева, видели в их компании неподалеку от святилища в Гиве. Они достигали состояния экстаза под музыку бубнов и свирелей. Тогда Самуил сказал Саулу: «Найдет на тебя Дух Господень, и ты будешь пророчествовать с ними и сделаешься иным человеком» (1 Цар 10:6; ср. 10:10). Пророки языческих культов также служили на высотах, где почитался ханаанейский бог Ваал. В IX веке до н. э. пророк Илия в одиночку противостал 450 пророкам Ваала на горе Кармил и покончил с ними. Не сказано, кололи ли себя мечами и копьями иудейские «сыны пророческие», как это делали ханаанеи (3 Цар 18: 28). Однако даже через триста лет иудейский пророк Захария утверждал, что раны на теле мужчины выдают его пророческий статус (Зах 13:6).

Во времена Самуила, Саула и Давида народная религия была полна духов. Показательна история о том, как Саул, опасаясь поражения от могучей армии филистимлян, поначалу пытался выяснить исход битвы законным способом. Когда израильские пророки и сновидцы оказались бессильны, он в отчаянии обратился к запретным посредникам (1 Цар 28:3–20). Найти таких было нелегко, поскольку Саул сам же истребил их во исполнение запрета Торы на волхвование (Лев 20:27). Все же его слугам удалось разыскать колдунью – знаменитую колдунью из Эн‑Дора, – которой ранее удалось скрыться. Он отправился к ней и приказал вызвать дух недавно почившего пророка Самуила, чтобы узнать от него судьбу. Самуил явился и предрек скорое и полное поражение: «Предаст Господь Израиля вместе с тобою в руки филистимлян: завтра ты и сыны твои будете со мною, и стан Израильский предаст Господь в руки филистимлян» (1 Цар 28:19).

Помимо приверженцев оккультизма и экстатических «сынов пророческих» мы находим еще «мужей Божьих», которым посвящена любопытная статья И.Б.Сигала.2 Считалось, что Бог дал им необычные способности, в частности возможность возвещать и демонстрировать перед правителями власть Божью, помогать простым людям и, особенно, исцелять больных. Их особая власть приписывалась действию в них Духа Божьего. Фольклорный контекст, в котором мы их встречаем, составляет естественную обстановку харизматического иудаизма.

Как мы уже сказали, Самуил, Илия и Елисей – главные представители этого класса. Однако они также именуются духовидцами, пророками. Самуил подсказал Саулу, которого впоследствии помазал в цари, не только как найти заблудившихся ослиц его отца, но и что делать с врагами Израиля (1 Цар 9:1–21). «Мужей Божьих» сложно назвать белыми и пушистыми: Самуил лично убивал амалекитянских врагов иудеев, а Илия сделал то же самое с пророками Ваала, которых чудесным образом одолел в состязании, доказавшем превосходство его Бога (3 Цар 18). Рассказывали, что Илия также низвел с неба молнию на солдат, которые пришли его арестовать (4 Цар 1:9–12). Как здесь не вспомнить двух импульсивных апостолов Иисуса, желавших покарать негостеприимных самарян небесным огнем (Лк 9:54)! Поразителен рассказ о том, как Елисей проклял неких дерзких детей, после чего тех растерзали медведицы (4 Цар 2:23–24). (Сопоставимо со сценой из апокрифического Евангелия от Фомы, где ребенок Иисус наказывает мальчика, ударившего его камнем: см. греческий текст B.) Однако обычно харизматическая сила древних мужей Божьих использовалась во имя добра и любви. В этом плане типичны Илия и его преемник Елисей, унаследовавший двойную долю его духа (4 Цар 2:9).

Просто выглядевший и просто одетый, подобно своему будущему перевоплощению, евангельскому Иоанну Крестителю, – овчина и кожаный пояс (4 Цар 1:8; ср. Мф 3:4) – Илия, как и Моисей (Исх 33), удостоился видеть Бога на горе Хорив, до которой дошел после сорока дней без еды и питья (3 Цар 19:8). Его мистический опыт описан еще ярче, чем опыт Законодателя. Если Моисей прятался в расщелине скалы, когда Господь проходил рядом с ним (Исх 33:21–23), Илия общался с Богом более непосредственно. Этот опыт начался с испуга, а закончился молчанием. Тихим шепотом открыл себя Бог Илии, тем самым показав внутреннюю глубину, красоту и мистичность харизматической религии.

 

...

…большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра.

(3 Цар 19:11–12)

 

Илия и Елисей были знаменитыми чудотворцами. В рассказах Илия то появляется, то исчезает (3 Цар 18: 12). Таков и конец его жизни: он внезапно пропадает, уносимый на небеса вихрем с огненными конями и колесницей (4 Цар 2:11). Его мантии, унаследованной Елисеем, приписывали чудесные свойства (4 Цар 2:7–8, 13–14). Когда Илия скрывался у ручья Керит, пищу ему приносили вороны (3 Цар 17:2–6). Сам он чудесным образом умножил муку и масло для сидонской вдовы, которая добросердечно предоставила ему еду и кров во время великого голода (3 Цар 17). Также, приняв особую молитвенную позу, чем‑то напоминающую йогическую, он успешно помолился о живительном дожде после долгой засухи (3 Цар 18:41–45).

В Илии и Елисее также видели целителей. Илия воскресил сына вдовы, приютившей его. Подобно Аврааму перед гибелью Содома и Гоморры (Быт 18:22–33), Илия укорял Бога за несправедливое обращение со вдовой. Мальчика он воскресил, поделившись с ним жизненной силой:

 

...

И взял его с рук ее, и понес его в горницу, где он жил, и положил его на свою постель, и воззвал к Господу и сказал: «Господи Боже мой! Неужели Ты и вдове, у которой я пребываю, сделаешь зло, умертвив сына ее?» И простершись над отроком трижды, он воззвал к Господу и сказал: «Господи Боже мой! Да возвратится душа отрока сего в него!» И услышал Господь голос Илии, и возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил. И взял Илия отрока… и отдал его матери его, и сказал Илия: смотри, сын твой жив.

(3 Цар 17:19–23)

 

Елисею приписывается не менее удивительное чудо. Благодаря вмешательству Елисея, шунамитянка, долгое время бездетная, и ее пожилой супруг смогли родить ребенка (4 Цар 4:8–17). Через некоторое время мальчик внезапно умер. Мать положила его тело на постель пророка и сообщила Елисею о случившемся. Харизматическая процедура исцеления описана в деталях. Сначала Елисей дает свой посох слуге, чтобы тот коснулся им лица ребенка. Однако это не помогает. Тогда муж Божий лично спешит к дому шунамитянки и прикасается к телу мальчика. Тот чихает семь раз – это знаменует выход злых духов, вызвавших смерть.

 

...

И вошел Елисей в дом, и вот, ребенок умерший лежит на постели его. И вошел, и запер дверь за собою, и помолился Господу. И поднялся и лег над ребенком, и приложил свои уста к его устам, и свои глаза к его глазам, и свои ладони к его ладоням, и простерся на нем, и согрелось тело ребенка. И встал и прошел по горнице взад и вперед; потом опять поднялся и простерся на нем. И чихнул ребенок раз семь, и открыл ребенок глаза свои.

(4 Цар 4:32–35)

 

Харизма приписывалась даже сухим костям Елисея. Согласно сказанию, они оживили покойника, брошенного в могилу пророка: труп случайно коснулся останков Елисея (4 Цар 13:20–21).

Слава Елисея как чудотворца разнеслась широко и убедила сирийского военачальника Наамана, страдавшего от тяжелой кожной болезни, попросить о заступничестве. По совету израильского царя Нааман пришел к человеку Божьему. Елисей не вышел лично приветствовать сирийского сановника, а только передал через слугу: пусть тот семь раз окунется в Иордан (4 Цар 5:10). Разгневанный Нааман засобирался домой, но люди из его свиты убедили его послушаться совета пророка. И случилось чудо: «Обновилось тело его, как тело малого ребенка» (4 Цар 5:14).

Чудесные насыщения – еще одно яркое харизматическое проявление в Ветхом Завете. Илия обеспечил выживание своей сидонской благодетельницы: во время массового голода пища у нее не иссякала (3 Цар 17:8–16). Елисею, как и впоследствии Иисусу, удалось насытить сотню человек несколькими хлебами, причем еще кое‑что осталось (4 Цар 4:42–44).

В политическом плане Елисея почитали как избавителя страны: он заставил арамеев снять осаду с Самарии тем, что им послышался шум приближающихся коней и колесниц (4 Цар 7:6), и даровал победу израильскому царю Иоасу над Арамом, символически пуская стрелы в направлении сирийского лагеря (4 Цар 13:14–19).

С развитием пророческого движения народные черты (экстаз и чудеса) отошли в харизматическом иудаизме на задний план, и данное явление обрело более интеллектуальный и дидактический характер. Люди, говорившие от лица Бога, видели свою задачу в том, чтобы не только предсказывать будущее, но и провозглашать учение, актуальное в современных им условиях. Пророки Исайя и Иеремия продолжали давать советы иудейским царям и обличать их, но в целом в них уже не видели чудотворцев. В VIII–VII веках до н. э. некоторые пророки вступили в жесткое противостояние со священниками, критикуя храмовое богослужение. Они считали, что щепетильное соблюдение культа жертвоприношений умаляет истинную духовность и мораль. Амос сказал незабываемые слова:

Ненавижу, отвергаю праздники ваши

и не обоняю жертв во время торжественных

собраний ваших.

Если вознесете Мне всесожжение

и хлебное приношение,

Я не приму их

не призрю

на благодарственную жертву

из тучных тельцов ваших.

Удали от Меня шум песней твоих,

ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать.

Пусть, как вода, течет суд,

и правда – как сильный поток!

(Ам 5:21–24) Исайя был не менее решителен:

К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь.

Я пресыщен всесожжениями овнов

и туком откормленного скота,

и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу…

Кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои?

Не носите больше даров тщетных:

курение отвратительно для Меня;

новомесячий и суббот, праздничных собраний

не могу терпеть:

беззаконие – и празднование!..

Омойтесь, очиститесь;

удалите злые деяния ваши от очей Моих;

перестаньте делать зло; научитесь делать добро,

ищите правды, спасайте угнетенного,

защищайте сироту, вступайтесь за вдову.

(Ис 1:11–17) Михей противопоставляет религию пророков, вдохновленную Богом, храмовому культу, которым заправляют священники:

«С чем предстать мне пред Господом,

преклониться пред Богом небесным?

Предстать ли пред Ним со всесожжениями,

с тельцами однолетними?

Но можно ли угодить Господу тысячами овнов

или несчетными потоками елея?

Разве дам Ему первенца моего за преступление мое

и плод чрева моего – за грех души моей?»

О, человек! Сказано тебе, что – добро

и чего требует от тебя Господь:

действовать справедливо, любить дела милосердия

и смиренномудренно ходить пред Богом твоим.

(Мих 6:6–8) Некоторые посланники Бога, хотя и говорили, что их весть – от Бога, отказывались называть себя пророками, ибо не впадали в экстаз. Например, Амос сказал священнику из Бет‑Эля: «Я не пророк и не сын пророка» (Ам 7:10–15). Ушли столетия, прежде чем народная харизматическая окраска пророчества поистерлась. Еще во времена Захарии (около 520–500 годы до н. э.) посланники Божьи скрывали, что они – пророки:

 

...

И будет в тот день, устыдятся такие прорицатели, каждый видения своего, когда будут прорицать, и не будут надевать на себя власяницы, чтобы обманывать. И каждый скажет: я не пророк, я земледелец, потому что некто сделал меня рабом от детства моего.

(Зах 13:4–5)

 

Тем не менее в деятельности Исайи мы еще видим харизму. Он исцелил смертельно больного царя Езекию, велев приложить к нарыву инжирную лепешку, а также явил свое божественное призвание, заставив тень на солнечных часах идти назад, а не вперед (4 Цар 20:1–11; Ис 38:1–8).

Иезекииль предсказывал будущее весьма необычно, через пантомиму. Например, он изобразил осаду Иерусалима: взял кирпич, нарисовал на нем город и бил его; пек ячменные лепешки на человеческом кале (в ознаменование будущей нечистоты соотечественников, изгнанных в нечистую землю) (Иез 4). Харизматическая мимикрия Иезекииля считалась весьма действенной: его даже отчасти винили в последующих событиях.

В завершение обзора харизматического иудаизма в библейский период необходимо сказать следующее. В иудейской мысли допророческого и пророческого времени в болезнях видели Божье наказание за грехи. Соответственно, исцеление было прерогативой Бога.

Яркий пример такого подхода мы находим в послепленном рассказе о судьбе иудейского царя Асы. Если допленный историограф расточает похвалы (3 Цар 15: 11–15), автор Второй книги Паралипоменон (IV/III век до н. э.) обличил его за недостаток веры в Бога: не испросил Божьей помощи, а доверился врачам (2 Пар 16:12). В квазимедицинской роли Тора уполномочивает выступать лишь священников, которые могут диагностировать начало и конец «проказы», а также совершить очистительные обряды при менструации, деторождении и т. д. (Лев 12–15).

Думали, что пророчество, колыбель харизматической религии, закончилось с тремя последними представителями этого движения в период восстановления иерусалимского Храма при персидском владычестве (конец VI–V век до н. э.). Согласно одному древнему раввинистическому преданию (Т.Сота 13:2), смерть Аггея, Захарии и Малахии ознаменовала конец влияния Духа Святого на Израиль через пророчество, хотя и не конец непосредственного общения с Богом. В последнем, согласно раввинистической литературе, существенную роль играл глас Божий («Бат Коль», буквально «дочь голоса»). Хотя Бат Коль действительно важен и для раввинов, и в Евангелиях (см. ниже), факты не подтверждают мысль о конце пророчества. Напротив, в конце периода Второго храма (II век до н. э. – I век н. э.) пророков еще ждали: это видно из 1 Книги Маккавейской (1 Мак 4:46; 14:41), кумранского «Устава общины» (1QS 9:11) и Нового Завета (Мф 11:9; 13:57; 21:11; Мк 6:4; Лк 4:24; 7:16, 26; 24:19). Более того, свитки Мертвого моря показали, что в середине II века до н. э. Учитель Праведности, неизвестный нам по имени священник – основатель кумранской общины, ввел новую форму пророчества: продиктованное свыше изъяснение древних предсказаний. В кумранских текстах он предстает как харизматический интерпретатор библейского пророчества, которому Бог объяснил подлинный смысл туманных мест Библии.

 

...

И велел Бог Хаваккуку записать то, что произойдет с последним поколением, но (тайну) срока исполнения Он не возвестил ему. А относительно того, что Он сказал: «Чтобы читающий бегло прочитал» (Авв 2:2), – имеется в виду Учитель Праведности, которому Бог поведал все тайны слов Его пророков‑рабов.

(1QpHab 7:1–5; см также 2:5–10) [2]

 

У Иосифа Флавия упоминаются по имени три ессейских пророка, действовавших между концом II – началом I века до н. э.: Иуда, Менахем и Симон (Иудейские древности 13.311–313; 15.373–378; 17.345–348). Харизматический иудаизм не сдавался.

Ранняя послебиблейская литература

 

Судя по эпизодическим упоминаниям в апокрифах и дохристианских иудейских псевдоэпиграфах, в последние века ветхозаветной эпохи пророческая/народная религия продолжала существовать в полулегальной форме. Как и прежде, она во многом проявлялась в исцелении больных. При всей значимости медицины на древнем Ближнем Востоке в Еврейской Библии почти ничего не говорится о еврейских врачах. Закон Моисеев упоминает египетских врачей (Быт 50:2), но их израильских коллег касается лишь однажды и вскользь: если израильтянин ударил кого‑то, то обязан обеспечить пострадавшему лечение (Исх 21:19).

В начале II века до н. э. Иисус бен Сира, иерусалимский священник и автор апокрифической Книги Иисуса, сына Сирахова, попытался примирить медицину с религией, представив врача как орудие Всемогущего (Сир 38:1–14). Лучший путь к исцелению он видел в благочестивом сотрудничестве между покаявшимся пациентом (Сир 38:9–11) и богобоязненным врачом. «В иное время и в их (врачей) руках бывает успех, ибо и они молятся Господу, чтобы Он помог им подать больному облегчение и исцеление к продолжению жизни» (Сир 38:13–14).

В панегирике отцам (главы 44–50) бен Сира восхвалял удивительную силу и чудеса мужей Божьих, Илии и Елисея. Данный отрывок наполнен харизматическими ассоциациями:

И восстал Илия‑пророк, как огонь,

и слово его горело, как светильник.

Он навел на них голод

и ревностью своею умалил число их;

словом Господним он заключил небо

и три раза низводил огонь.

Как прославился ты, Илия, чудесами твоими,

и кто может сравниться с тобою в славе!

Ты воздвиг мертвого от смерти

и из ада словом Всевышнего;

ты низводил в погибель царей

и знатных с ложа их;

ты слышал на Синае обличение на них

и на Хориве суды мщения;

ты помазал царей на воздаяние

и пророков – в преемники себе;

ты восхищен был огненным вихрем

на колеснице с огненными конями;

ты предназначен был на обличения в свои времена,

чтобы утишить гнев, прежде нежели

обратится он в ярость, –

обратить сердце отца к сыну

и восстановить колена Иакова.

Блаженны видевшие тебя и украшенные любовью, –

и мы жизнью поживем.

Илия сокрыт был вихрем, –

и Елисей исполнился духом его

и во дни свои не трепетал пред князем,

и никто не превозмог его;

ничто не одолело его,

и по успении его пророчествовало тело его.

И при жизни своей совершал он чудеса,

и по смерти дивны были дела его.

(Сир 48:1–14)

 

Высказывания бен Сиры о харизматических пророках прошлого напоминают описание жизни Елисея Иосифом Флавием, еврейским историком I века н. э. Иосиф Флавий говорит об «удивительных и чудных делах» («thaumasta gar kai paradoxa erga», Иудейские древности, 9.182), совершавшихся его пророческой силой (ср. свидетельство Иосифа об Иисусе; см. ниже).

Компромисс Бен Сиры между религией и медициной оказался излишним, и харизматико‑ангельский тип исцеления сохранял свою популярность в иудейском мышлении. В послепленные времена болезни попрежнему объяснялись действием злых духов, власть над которыми имели ангелы, особенно ангел‑целитель по имени Рафаил (его имя означает «Бог исцелил»). Рафаил впервые появляется в апокрифической Книге Товита, написанной между 400 и 200 годом до н. э., где он, как Божий посланец, сопровождает молодого Товию и защищает его от демона Асмодея. Демон, увлеченный невестой Товии, прекрасной Саррой, попытался убить его в брачную ночь, как и ранее убил семь ее мужей, прежде чем брак был совершен. Рафаил дал своему подопечному снадобье – сердце и печень рыбы, – которые Товия должен сжечь в курильнице. Ощутив запах курения, демон бежал, а Рафаил преследовал его, связал в верхних странах Египта и тем самым спас жизнь Товии. Сходную идею ангельской помощи мы находим в 1 Книге Еноха, написанной примерно в то же время, что и Книга Товита. В Кумране найдены некоторые ее дохристианские фрагменты. Там опять Рафаил одолевает Азазела, князя демонов (1 Ен 10:1–7).

Важно помнить, что представители харизматического иудаизма учились искусству целительства из тайных богодухновенных книг, авторство которых приписывалось патриарху Ною и царю Соломону. Согласно Книге Юбилеев, ангел научил Ноя побеждать болезни и бесов через использование лекарственных трав (Юб 10:10–14). Еще одним источником харизматической мудрости и медицины считался Соломон. Уже библейская традиция приписывала ему некоторые важные книги Премудрости (Притчи, Екклесиаст, Песнь Песней), а бен Сира развивал этот библейский образ, подчеркивая славу Соломона среди народов (Сир 47:15, 17). Ряд фольклорных материалов мы находим у Иосифа Флавия, жившего чуть позже Иисуса.

 

...

Он (Соломон) сочинил в стихах и в виде песен тысячу пять книг и три тысячи книг притч и парабол, при виде каждого дерева, от иссопа до кедра, он умел сообщить какую‑нибудь притчу, равным образом как и относительно всех диких зверей и ручных животных, рыб и птиц… Господь Бог даровал Соломону также возможность изучить искусство входить в общение с демонами на пользу и на благо людям. Дело в том, что Соломон оставил после себя заклинания для излечения всяких болезней и волшебные формулы, с помощью которых возможно так связать демонов, что они никогда более не рискнут вернуться к людям. Это искусство до сих пор еще весьма сильно процветает среди нас.

(Иудейские древности,

 8.42–46 ) [3]

 

Вдобавок к общим высказываниям о целительских и экзорцистских способностях Ноя и Соломона иудейские литературные источники времен Иисуса содержат ряд новых историй об исцелениях и оживлениях, совершенных святыми прошлого. Например, в апокрифе Книги Бытия из первой пещеры Кумрана (II век до н. э.) патриарх Авраам предстает как харизматик, которому подчинялись бесы (1QapGen 20:16–29). Когда его жену Сару взяли в гарем фараона, по молитве патриарха царь и все его придворные мужского пола стали импотентами – ради добродетели Сары. Когда фараон предложил отпустить ее, Авраам использовал свою харизматическую силу против демона: «И помолился о (фараоне)… и возложил я свои руки на голову его, и болезнь прекратилась у него, и изгнал я из него дух злой, и он ожил» (1QapGen 20:8–29) [4].

Эллинистический еврейский историк Артапан (III/ II век до н. э.) также описывает Моисея как чудотворца от Бога. От него мы узнаем, что фараон посадил Моисея в тюрьму, когда услышал о его намерении освободить евреев, однако ночью произошли чудеса: врата темницы отворились, одни стражи уснули, другие умерли, а все их оружие распалось на куски. Моисей вышел и без помех вошел в царскую опочивальню. Разъяренный фараон осведомился об имени Бога Моисея, чтобы проклясть его, – и священный Тетраграмматон проник в его уши. Он тут же пал мертвым, но был воскрешен Моисеем (Евсевий, Подготовка к Евангелию, 9.27, 22–26).

Интересную сцену мы находим в одном кумранском тексте, который сродни Книге Даниила и, возможно, относится к I веку до н. э. В нем последний вавилонский царь по имени Набонид утверждает, что некий иудейский харизматик (Даниил?) простил его грехи и одновременно исцелил. Этот харизматик назван «ясновидцем». Соответствующее еврейское слово встречается в Книге Даниила (2:27; 4:6; 5:7, 11) рядом со словами, обозначающими магов, толкователей снов и астрологов. «Ясновидец» повелевает, поэтому в нем можно видеть «экзорциста» (да и родственный глагол в раввинистической литературе связан с избавлением от одержимости). «Слова молитвы, которую произнес Набонид… Злой проказой я был поражен в течение семи лет… и грехи мои отпустил ясновидец, а он муж иудейский из сынов вавилонского изгнания» (4Q242) [5].

Данный текст как бы предзнаменует евангелия, где прощение грехов и исцеление – понятия взаимосвязанные (Мк 2:8–11). Экзорцизм и религиозное исцеление болезней также засвидетельствованы в историческом отчете Иосифа Флавия, связанном с первым иудейским восстанием против Рима (66–70 годы н. э.). Иосиф уверяет:

 

...

Мне пришлось слышать о некоем Элеазаре, нашем единоплеменнике, как он однажды в присутствии Веспасиана, сыновей последнего, тысяцких и массы войска избавил всех, одержимых злыми духами, от последних. При этом он поступил следующим образом: он подносил к носу одержимого демоном палец, на котором находился перстень с включенным в нем корнем указанного Соломоном растения, и тем извлекал у бесноватых демона из ноздрей. Больной, конечно, тотчас падал замертво на землю, и всякий, присутствовавший при этом, готов был бы поклясться, что он уже больше не придет в себя, если бы не было Соломона и составленных им формул заклинаний.

(Иудейские древности, 8.46)

 

Растение, о котором здесь идет речь, – мандрагора лекарственная (Mandragora officinarum). Согласно Иосифу Флавию, она росла в Заиорданье в Бааре, недалеко от дворца Ирода Великого в Махероне. Считалось, что мандрагора обладает целебными и экзорцистскими свойствами,3 хотя собирать ее очень опасно.

 

...

По вечерам (корень) испускает от себя лучи; его очень трудно схватить, так как он как будто убегает из‑под рук и только тогда остается в покое, когда его поливают уриной от женщины или ее месячной кровью. Но и тогда прикосновение к нему влечет за собой верную смерть, если его не несут таким образом, чтобы он свешивался с руки. Существует, впрочем, и другой безопасный способ для овладения этим корнем. Сначала его окапывают кругом до тех пор, пока только маленькая часть корня остается еще в земле, затем привязывают к нему собаку; когда последняя быстро устремляется за человеком, привязавшим ее, корень легко вырывается, но собака умирает на месте, как заместительная жертва за того, который хотел взять растение, а тогда его можно уносить без всяких опасений. Стоит, однако, подвергать себя опасности и трудиться над добыванием этого растения из‑за присущего ему следующего свойства: так называемые демоны… немедленно изгоняются тем корнем, как только подносят его близко к больному.

(Иосиф Флавий, Иудейская война, 7.180–185) [6]

 

Ради высокопоставленных римских зрителей, Веспасиана и его приближенных, Элеазар даже явил доказательство ухода злого духа: «Элеазар велел ставить вблизи бесноватого наполненный водою кубок и сосуд для омовения ног и приказывал демону при выходе из тела больного опрокидывать сосуд, чтобы все зрители на деле могли убедиться, что злой дух действительно покинул одержимого» (Иудейские древности, 8.46–48).

Предположение ученых, что этот Элеазар был ессеем, расширяет историческую картину. Ессеи, как и терапевты (египетская ветвь данной секты), были знаменитыми целителями и аскетами. Ряд исследователей, включая автора этих строк, связывают название «ессеи» (греч. Essaioi) с арамейским словом assaya («целители»), которое также является переводом греческого слова therapeutai. В своем рассказе о ессейской общине Иосиф Флавий заверяет: «Они посвящают себя изучению древней письменности, изучая главным образом то, что целебно для тела и души; по тем же источникам они знакомятся с кореньями, годными для исцеления недугов, и изучают свойства минералов» (Иудейская война, 2.136).

Филон Александрийский, описывающий терапевтов в начале книги «О созерцательной жизни», уточняет, что слово «терапевты» имеет двойной смысл (целители и почитатели Бога).

 

...

Я уже рассказал о ессеях [в книге «О том, что каждый добродетельный свободен – Г. В. ], которые стремились к трудовой жизни… Теперь же я скажу то, что следует и об избравших своим уделом созерцательную жизнь… Характер учения этих философов обнаруживается уже в их названии; их ведь называют терапевтами и терапевтридами, может быть потому, что они предлагают искусство врачевания более сильное, чем в городах, поскольку там оно излечивает только тела, их же (искусство) – души… А может быть – потому, что природа и священные законы научили их почитать Сущего.

(О созерцательной жизни, 1–2) [7]

 

Судя по Новому Завету и раввинистической литературе, простейшая форма экзорцизма совершалась через повеление. Повеление могло быть особенно сильным, если произносилось имя демона. Иисус однажды осведомился об имени гадаринского беса и услышал:

«Легион имя мне» (Мк 5:9). В последующей раввинистической литературе мы находим рассказ о том, как раввины Шимон бен Йохай и Элеазар бен Йосе (начало II века н. э.) исцелили дочь римского императора, приказав бесу по имени Бен Темалион удалиться (В.Т. Меила 17б).

Без сомнения, иудейские экзорцисты и целители межзаветной эпохи были хорошо знакомы с молитвами и заклинаниями, подобными Соломоновым. До нас дошло много подобных магических формул от более поздних периодов, но сохранились и некоторые тексты рубежа нашей эры. Один из них был найден в четвертой пещере Кумрана.

[Божье] владычество – над всеми сильными, могучими,

И все устрашатся и рассеются мощью силы Его,

И будут обращены в бегство великолепием жилища

Его царской славы.

И я, господин, возвещаю величие красоты Его,

Чтобы испугать и устрашить всех

духов ангелов‑губителей,

И духов незаконного отродья, демонов,

Лилит, плачущих и ревущих…

Тех, кто бьет неожиданно, вводя в заблуждение

дух понимания…

(4Q510, 3–5)

 

В «Библейских древностях» Псевдо‑Филона (I век н. э.) есть интересная песнь. Она приписывается Давиду, желавшему обуздать злого духа, который беспокоил царя Саула.

В это время дух Господень отступил от Саула, и злой дух возмущал его. Саул послал и привел Давида, и тот играл ночью песнь на лире. И вот, какую песнь он играл Саулу, чтобы злой дух отошел от него:

Мрак и молчание были до создания мира,

И молчание изрекло слово, и мрак стал светом.

Тогда имя Твое было произнесено…

И после этого было создано племя духов Твоих.

И ныне не причиняй беспокойство…

Помни Тартар (преисподнюю), где ходишь,

Пусть новая утроба, из которой я был рожден,

упрекнет тебя,

А рожденный из чресл моих будет властвовать.

(60:1–3)

 

Для сравнения: согласно евангелиям, Иисус использовал лишь повеления и не прибегал к экзорцистским формулам.

Раввинистическая литература

 

В завершение обзора фактов, способных пролить свет на харизматический иудаизм, скажем несколько слов об образе пророкоподобных фигур времен Иисуса (100 год до н. э. – 100 год н. э.) в раввинистической литературе. Особенно выделяются Хони (Ония), «Начертатель круга», и галилейский святой Ханина бен Доса. Хони жил примерно во времена завоевания Иерусалима Помпеем (63 год до н. э.), а Ханина – в I веке н. э. Оба они напоминают пророка Илию своей способностью вызывать дождь. Кроме того, подобно Илии и Елисею, Ханина имел славу целителя и чудотворца.

Древнейшая раввинистическая версия рассказа о Хони имеет юмористический оттенок. Судя по всему, некоторые раввины, люди более приземленного склада, не были восторженными почитателями харизматического благочестия.

 

...

Однажды сказали Хони Меагелу (Начертателю круга): «Помолись, чтобы пошел дождь»… Он помолился, но дождь не пошел. Что же он сделал? Он начертил круг, стал в середине и сказал Ему:

– Владыка мира! Дети Твои обратились ко мне, ибо я у Тебя как домочадец. Клянусь Именем Твоим великим, что я не двинусь отсюда, пока Ты не сжалишься над детьми Твоими.

Тогда начал дождь накрапывать. Он сказал:

– Не о таком дожде просил я Тебя, но о дожде для

колодцев, ям (цистерн) и пещер. Тогда пошел сильный ливень.

– Не о таком дожде просил я Тебя, но о дожде добром, благодатном и благотворном.

(М. Таанит 3:8) [8]

 

Перед нами образ любимого и слегка избалованного сына, которого отец (Бог) журит, а потом, перед лицом неотступных просьб, уступает. Обычные раввины считали поведение Хони неуважительным и предосудительным. Как видим, иудейские харизматики (включая Иисуса!) имели склонность шокировать буржуазные чувства.

Напротив, Иосиф Флавий в своих текстах, рассчитанных как на языческую, так и на еврейскую аудиторию, очень почтителен. Хони (Онию) он называет «Праведником». Иосиф не только не обвиняет Хони в непочтительности, но и изображает его достойным человеком, который положил конец большой засухе (и тем самым отвратил от страны бедствия), а потом часто выступал в роли эффективного посредника между Богом и иудеями. Более того, Хони – персонаж трагический: поплатился жизнью за отказ поддержать одну из сторон в ходе гражданской войны между хасмонейскими первосвященниками Аристовулом II и Гирканом II (середина 60‑х годов н. э.).

 

...

Тем временем некий праведный и боголюбивый муж, по имени Ония, который некогда во время засухи обратился к Предвечному с молитвой о даровании дождя и молитве которого Бог немедленно внял, скрывался, видя, что эта жестокая распря еще не скоро прекратится. Когда же его привели в лагерь иудеев, то стали упрашивать, чтобы он, как некогда, молитвой своей прекратил бездождие, и теперь проклял Аристовула и его приверженцев. Несмотря на все возражения и просьбы, Ония был принужден толпою стать посредине ее, затем он сказал: «О, Предвечный, царь всего существующего! Так как окружающие теперь меня – народ, а осаждаемые – Твои служители, то я молю Тебя не внимать ни просьбам первых, ни же приводить в исполнение относительно вторых их просьбы». За эту его молитву ближайшие из стоявших около него гнусных иудеев убили его.

(Иудейские древности, 14.22–24)

 

Харизматическая сила проявилась и среди потомков Хони. Например, два его известных сына пошли по стопам своего достопочтенного деда. Абба Хилкия был, судя по всему, обычным фермером (как и Елисей до встречи с Илией). Титул «Абба» («Отец»), который носили оба внука, напоминает обращения к Илии и Елисею (4 Цар 2:12; 6:21; 13:14). Раввины просили Аббу Хилкию о молитве (конечно, когда их собственные формульные прошения не действовали). Когда же дождь пришел, Хилкия сказал, что не имеет к нему отношения (скромность, характерная для историй о харизматиках, хотя и не обманувшая раввинов).

 

...

Как‑то раз была у мира нужда в дожде, послали мудрецы пару мудрецов к нему просить о милосердии, чтобы пошел дождь. Пришли к нему домой, но не нашли его. Пошли в поле, где он мотыжил землю…

[Возвратившись с поля, он сказал жене: ] «Знаю, что мудрецы за дождем пришли. Надо нам забраться на крышу и попросить о милосердии. Может, сжалится Святой, благословен Он, и даст дождя… Появились облака… Когда слезли, сказал Хилкия им: «Зачем пожаловали, господа?» Сказали ему те: «Послали нас мудрецы к господину нашему, чтобы помолился о дожде». Сказал он им: «Благословен Вседержитель, что не понадобился вам Абба Хилкия». Сказали они ему: «Мы‑то знаем, что дождь благодаря нашему господину пошел».

(В.Т. Таанит 23а‑b) [9]

 

Такое самоумаление напоминает о том, как Иисус приписывал исцеление вере больных…

В сходных обстоятельствах старался не выпячивать себя Ханан Скромный (буквально «Скрытый»). Стоит отметить, что Ханан называл Бога «Абба», как и впоследствии – Иисус.

 

...

Когда мир нуждался в дожде, то посылали к нему мудрецы своих маленьких питомцев, и те цеплялись за края его одежды и вопили: «Отче, отче, дай нам дождя!» Обращался он к Святому, благословен Он: «Владыка мира! Сделай ради вот этих, которые не отличают Отца, который дает дождь, от отца, который не дает дождя»…

(В.Т. Таанит 23б)

 

Словом «Отец» здесь переведено слово «Абба».

Младший современник Иисуса, Ханина бен Доса, из галилейского города Арав (Арава, или Габара), изображается не только как человек, способный успешно помолиться о дожде, но и вообще как разносторонний харизматик. Мы читаем, что он был учеником Йоханана бен Заккая, знаменитого фарисейского лидера, действовавшего в период первой иудейской войны. Согласно Талмуду, Йоханан провел восемнадцать лет в Галилее, родном городе Ханины, прежде чем перебраться в Иерусалим. Один интересный рассказ связывает Ханину с дождем, причем по его молитве дождь заканчивается, когда ему неприятно, а затем возобновляется, когда Ханина не хочет, чтобы соотечественники страдали из‑за него.

 

...

Рабби Ханина бен Доса шел как‑то по дороге, и полил дождь. Произнес перед Ним: «Владыка мира! Всему миру радоваться, а Ханине горе мыкать?» Прекратился дождь. Когда пришел домой, то произнес перед Ним: «Владыка мира! Всему миру горе мыкать, а Ханине радоваться?» Пошел дождь.

(В.Т. Таанит 24b)

 

Большинство других рассказов о чудесах Ханины связаны с исцелением и защитой людей от физического вреда, хотя есть и история о его встрече с царицей демонов. До нас дошли два особенно существенных рассказа об исцелении, связанные с исцелением сыновей знаменитых раввинов: Йоханана бен Заккая (наставника Ханины) и Раббана Гамалиила (по преданию, учителя апостола Павла).

 

...

Еще случай был с р. Ханиной бен Досой.

Пришел он к р. Йоханану бен Заккаю поучиться божественной мудрости, а в то время у р. Йоханана заболел сын, и стал патриарх просить р. Ханину, говоря:

– Ханина, сын мой! Помолись о милости Господней к моему больному.

Низко, до самых колен, склонил голову р. Ханина и углубился в молитву. Больной выздоровел.

(В.Т. Берахот 34б) [10]

 

Харизматическое исцеление здесь совершилось через действенную молитву. Поскольку больной выздоровел сразу, люди увязали одно с другим и пришли к выводу, что излечение обязано молитве. Поза, которую принимает здесь Ханина, способствует полной концентрации и напоминает прошение Илии на горе Кармил: Илия опустился на колени и склонил голову к коленям (3 Цар 18:42).

Рассказ о чудесном исцелении сына Раббана Гамалиила сохранился в двух версиях. Обе они напоминают исцеление Иисусом слуги римского сотника в Капернауме (Мф 8:5–13; Лк 7:1–10). Более краткая содержится в Палестинском Талмуде:

 

...

Случилось, что сын Раббана Гамалиила заболел, и он послал двух учеников к Раббану Ханине бен Досе в его город. Тот сказал им:

– Подождите, я взойду в верхнюю горницу.

Он взошел в верхнюю горницу, а потом спустился вниз. Он сказал:

– Я уверен, что сын Раббана Гамалиила теперь поправился.

Те заметили время. В тот час мальчик попросил есть.

(И. Т. Берахот 9d).

 

Вавилонский Талмуд расширяет рассказ и включает объяснение, почему Ханина столь уверен, что молитва подействовала. Если молитва идет легко, значит, она поможет. И напротив, если – тяжело, без вдохновения, это плохой знак для пациента.

 

...

Случилось, что сын Раббана Гамалиила заболел, и он послал двух учеников к Раббану Ханине бен Досе, чтобы тот помолился о нем. Увидев их, он взошел в верхнюю горницу и помолился. Когда сошел, то сказал им:

– Идите, жар оставил его.

Они спросили:

– Ты пророк?

Он ответил:

– Я не пророк и не сын пророка. Но вот, чем одарил Господь. Если молитва идет легко, я знаю, что больной будет помилован; если нет – знаю, что он умрет.

Они сели и записали, отметив час. Когда пришли к Раббану Гамалиилу, он сказал:

– Честное слово! Это случилось ни раньше, ни позже. А вот, как было: в тот час жар оставил его, и он попросил пить.

(В.Т. Берахот 34b)

 

Некоторые исследователи Нового Завета, недовольные использованием раввинистических историй в толковании евангельских повествований об Иисусе, пытаются умалить их значимость: мол, это не харизматические целители, а обычные благочестивые иудеи со своими молитвами о болящих. Не харизматики совершили исцеление, а Бог. Однако в те времена мыслили менее прозаически. С точки зрения современников Хони и Ханины, чудо (дождь или исцеление) связано с их словами. Вспомним рассказ об Аббе Хилкии. Святой скромно говорит, что никакой его заслуги нет («Благословен Вседержитель, что не понадобился вам Абба Хилкия»). Однако рассудительные раввины не принимают его слова за чистую монету: «Мы‑то знаем, что дождь благодаря нашему господину пошел» (В.Т. Таанит 23a‑b).

Ханина не только имел репутацию целителя. В нем видели защитника от ядовитых змей (как в святом Патрике в Ирландии). Кстати, относительно сосредоточенности ума перед молитвой необходимо сказать следующее: Мишна ссылается на благочестивых мужей древности, которые не позволяли внешним обстоятельствам ее нарушать. Они не отвечали даже на царские приветствия и не обращали внимания на змею, если она обвивала им ноги (М. Берахот 5:1).

Раввинистическая сага о Ханине идет дальше: он даже не замечал укуса рептилии. Вот рассказ о том, как его укусила ядовитая змея. Фраза из этой истории стала крылатой.

 

...

О р. Ханине, сыне Досы, рассказывали, что его укусил «арод», когда он стоял на Тефилле. Он Тефиллы не прервал. Когда же ученики его пошли, то увидели арода мертвым у отверстия его норы. Тогда они сказали: «Горе человеку, которого укусит арод, и горе ароду, который укусит сына Досы!»

(Т. Берахот 3:20) [11]

 

Эта короткая история потом обрела более выразительную форму. В ней используется палестинская метафорика, связанная со змеей. Упоминание о пяте Ханины в М. Берахот 5:1 («даже если змея обвивает пяту») вдохновлено Быт 3:15, где змея поражает Адамову пяту.

 

...

В одном месте была змея, кусавшая людей. Пошли и сообщили об этом Раббану Ханине бен Досе. Он сказал:

– Покажите мне, [дети мои], ее нору.

Он наступил ногой на вход в нору. Выползла змея, ужалила его и умерла. Он повесил ее на плечо и отнес в школу. И сказал им:

– Видите, дети мои. Убивает не змея, а грех.

В тот час они сказали:

– Горе человеку, который встретит змею, но горе змее, которая встретит Раббана Ханину бен Досу.

(И.Т. Берахот 9а)

 

Как тут не вспомнить некоторые новозаветные отрывки. И как не вспомнить слова Иисуса: «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам» (Лк 10:19; ср. Мк 16:18). Отметим попутно, что этот харизматик изображается как человек, спокойно вступающий в контакт с ритуальной нечистотой через прикосновение к умершему животному (ср. Лев 11:29–31).

Конфронтация между мужами Божьими и дьяволом, которая заканчивается победой первых, также составляет часть образности раввинистического иудаизма. По преданию, Иисуса искушал сатана, а у Ханины бен Досы вышел конфликт с Аграт, дочерью Махлат, причем царица демонов была изгнана. Раввинистический этикет советовал не ходить ночью по улицам в одиночку, чтобы предотвратить слухи и избежать демонов, таящихся во тьме.

 

...

Не ходи ночью по улицам один… ибо Аграт, дочь Махлат, и восемнадцать мириадов ангелов‑губителей рыщут, и каждый имеет силу поражать. В былые времена ее видели каждую ночь. Однажды она встретила Раббана Ханину бен Досу и сказала ему: «Я бы тебе повредила, если бы не слова с небес: «Относись с уважением к Ханине и его учению». Он же сказал ей: «Если я имею значение на небесах, приказываю тебе не проходить отныне через населенные места»

(В.Т. Песахим 112b)

 

Без сомнения, высокий статус Ханины был открыт божественной «Дочерью голоса». В связи с запретом демонической царице ходить по населенным местам используется еврейская фраза ’ ani gozer («приказываю») – в том же экзорцистском смысле, что и отмеченное выше арамейское понятие из кумранской Молитвы Набонида.

Ханине приписывалось множество чудес. Например, в Талмуде он дает жене возможность испечь хлеб, хотя в доме нет муки (В.Т. Таанит 24b–25a). Он превращает уксус в масло, исправляя ошибку дочери, которая налила в субботнюю лампаду не ту жидкость (В.Т. Таанит 25a; ср. чудо Иисуса с превращением воды в вино в Кане – Ин 2:1–11).

Простой народ восхищался подобными людьми, а официальные лица испытывали к ним зависть и антипатию и относились с подозрением. Так было и с ветхозаветными пророками, и с евангельским Иисусом. Сыновняя интонация Хони в разговоре с Богом возмутила Симона бен Шетаха, главного фарисея своего времени: «Симон сын Шетаха послал к нему сказать: если бы ты не был Хони, я бы объявил тебя отлученным, но что я могу сделать тебе, если Бог исполняет волю твою, когда ты привередничаешь пред Ним, подобно тому, как отец исполняет волю своего сына, когда он привередничает перед ним» (М. Таанит 3:8). [12]

Хони и Ханину ругали за капризное поведение перед Отцом Небесным, и мелочные раввины умаляли их достижения. Однако Йоханан бен Заккай не скупился на похвалы Ханине и признавал превосходство его духовной силы. О себе он сказал следующее: «Если бы я хоть целый день просидел, поникнув головой до колен, молитва моя не была бы услышана» (В.Т. Берахот 34b). [13]

Как мы уже сказали, Иосиф Флавий относился к Хони сугубо положительно, считая его очень достойной личностью, «Праведником». Это уважение разделялось и более поздней традицией. Хони сравнивали с пророком Илией, ибо оба они возвращали иудеев к Богу: «Никто так хорошо не приводил людей к служению Святому, благословен Он, как Илия и Хони, Начертатель круга» (Берешит Рабба 13:7).

Вослед народному восхищению раввинистическая литература расточает похвалы и Ханине бен Досе. «Когда умер Ханина бен Доса, не стало мужей дела» (М. Сота 9:15). Судя по использованию слова «дела» (греч. erga) в связи с Иисусом в Новом Завете (Мф 11:2; Лк 24:19), есть веские основания считать, что «мужами дела» названы чудотворцы. Еще одна имплицитная ассоциация с Илией: о Ханине говорили, что ради него был создан будущий век (В.Т. Берахот 61b). Согласно другой легенде, глас с неба постоянно возвещал, что Ханина – сын пред Богом, что он близок Богу. «Каждый день с Небес доносится голос, говорящий: «Весь мир получает пропитание ради Ханины, сына Моего, а Ханине, сыну Моему, хватает кава рожков от кануна одной субботы до кануна другой» (В.Т. Таанит 24b). Сходная хвала Иисусу звучит в евангельских рассказах о крещении и преображении Иисуса (Мф 3:17/Мк 1: 11/Лк 3:22; Мф 17:5/Мк 9:7/Лк 9:35).

Обзор тысячелетия еврейской истории позволяет увидеть основные особенности харизматического иудаизма. Начнем с «не»: он практически не имел отношения к священству, Торе и храмовому богослужению; вопрос соблюдения заповедей, столь важный для священников, левитов и раввинов Мишны и Талмуда, почти не вставал в харизматическом контексте. Единственные упоминания о «правильном» поведении связаны с ситуациями, когда простые раввины критиковали необычное поведение Хони и Ханины бен Досы. И есть лишь один случай жертвоприношения: Илия борется с пророками Ваала, низводя чудесный огонь с неба в доказательство превосходства Бога Израилева. Конфликт между пророками и священниками был неизбывным. Амасия прогоняет Амоса из царского святилища в Бет‑Эле (Ам 7:10–13). Столкновения пророков с храмовыми служителями по поводу жертвоприношений мы находим у Амоса, Исайи и Михея, а также в знаменитой речи Иеремии против святилища в Иерусалиме (Иер 7:1–14). В I веке до н. э. Хони был побит камнями за отказ поддержать любого из двух враждующих первосвященников.

Что касается религиозной деятельности мистического характера, она объяснялась непосредственным воздействием Духа Божьего. В народе считали, что это проявляется в харизматическом поведении. Такие действия в Духе приписываются Моисею, семидесяти старейшинам его совета (особенно Элдаду и Медаду), Илии и Елисею (который унаследовал двойную долю духа Илии) и, конечно, Иисусу. Это было характерно для всех «мужей Божьих» вплоть до эпохи раввинов.

Влияние Духа Божьего часто дает о себе знать внешним образом. Например, оно проявляется в экстатическом поведении харизматиков, «сынов пророческих», Илии, Елисея и, возможно Иезекииля (ср. преображение Иисуса в Новом Завете). Небесные голоса говорили с большинством пророков, включая Илию и Елисея, а также свидетельствовали о Хони, Ханине бен Досе и Иисусе.

Среди особых духовных действий харизматиков мы видим прекращение засухи через успешную молитву о дожде (Илия, Хони, Ханина бен Доса), способность обходиться незначительным количеством еды и питья (Илия, Ханина бен Доса), всевозможные чудеса (Илия, Елисей, Ханина бен Доса) и, прежде всего, исцеление больных или воскрешение недавно усопших (Моисей, Илия, Елисей, Исайя, Ханина бен Доса, Иисус).

Огромную роль в харизматическом иудаизме играет личное воздействие посланника Божьего. Общение с ним приближает к Богу. В послепророческую эпоху о харизматиках свидетельствуют небесные голоса (Ханина бен Доса, Иисус), а их роль в истории спасения оживленно дискутируется. В ветхозаветных сказаниях Илия таинственным образом уносится на небеса в огненной колеснице, которую тянут огненные кони. Хони и Ханина бен Доса почитаются в качестве защитников людей. Павлов и Иоаннов корпус, не говоря уже о последующих веках христиа