Прошло два дня, но Сергей мне не звонил – видимо, отдыхал, оттягивался после тюремных нар. На третий день он позвонил мне и сообщил, что сегодня нам необходимо поехать в Перово, где около станции метро есть небольшая кафешка. Там нас будут ждать братки.
– А как ты этих ребят нашел? – спросил я.
– Да Олег по своим связям позвонил Коле Ждановскому, и стрелочку нам назначили. Он кое-каких ребят прислал. Посмотрим, что это за ребята.
К вечеру мы сели в «БМВ» Мансура и поехали в Перово. Остановились у небольшого стеклянного кафе, стоявшего немного в стороне от проспекта. Выйдя из машины, Сергей вошел в зал, я последовал за ним.
В углу небольшого помещения сидели человек пять-шесть ребят, одетых в меховые куртки, без головных уборов. Они, увидев Мансура, сразу поняли, что пришел их будущий хозяин. Все встали. Сергей посмотрел на ребят. Они были не очень высокого роста, примерно сто семьдесят сантиметров, щупленькие, только что из школы. Сергей недовольно посмотрел на них, потом сел и стал с ними о чем-то говорить.
Выяснилось, что у ребят прошлого нет. Кто-то служил в армии, кто-то и в армию не попал. Все имели приводы в милицию, но никто серьезно не сидел.
Сергей спросил:
– А как у вас насчет спорта?
Установилась гробовая тишина. Сергей понял, что и спортом никто из них не занимался.
– Значит, так, мужики, – сказал он, вставая, – я подумаю. Давайте завтра здесь стрелочку забьем, встретимся и все обсудим.
Мы молча покинули стекляшку.
– И что ты думаешь, Серега? – спросил я, когда мы сели в машину.
– Да ничего! Шпана, мелюзга! Это несерьезно, – сказал Сергей.
– Да вроде ребята неплохие...
– Да что в них хорошего?! Шибздики какие-то! Как же я, такой солидный мужик, с ними где-то появлюсь? Да меня все засмеют! Нет, это не по мне. Мне нужны поздоровее ребята, чтобы спортсмены были, чтобы вид у них был устрашающий! Да, в общем-то, я этого и ожидал. Что там Коля мог прислать? Резерв свой, не больше того. Лучшие-то люди у него небось сидят, и он их не отдаст! Ничего, – продолжал Сергей, – мне Ленчик сказал, что в Люберцах можно неплохую команду набрать, в Одинцове, в Долгопрудном. Мы с тобой по этим точкам поездим, может, кого и наберем.
Действительно, через несколько дней мы оказались в Люберцах. Сценарий был таким же – встреча в таком же стеклянном кафе. Люберецкие ребята были поздоровее, повыше.
Практически все они вышли из известной люберецкой «качалки» – качали мускулы в подвалах Люберец. Кое у кого был хороший послужной список. Все они прошли через массовые драки с соседними дворами, через разборки. Но что примечательно – на зоне никто из них еще не успел отметиться, как сказал Сергей.
Теперь я понимал психологические ходы Сергея. Для них Сергей был человеком, который сидел в тюрьме, пусть даже небольшой срок, но все равно человек бывалый, плюс мастер спорта по борьбе, плюс поздоровее, да еще такие связи! Вот он, первоначальный авторитет, на котором Сергей собирался строить свою работу.
Ребятам он представился как Мансур. Иногда его называли уважительно – Сергеем Маратовичем. Кое-кому чуть позже он позволял называть себя Серегой.
Забегая вперед, скажу, что состав бригады впоследствии менялся несколько раз и набраны были другие ребята. Но начинали мы именно с люберецкими.
Первым делом Сергей повел всех в ресторан – отметить начало работы. Тот день и вечер я запомнил на всю жизнь.
Подъехали мы к одному из ресторанов, что находится недалеко от Лефортова, зашли в зал. Ресторан был почти пуст. Метрдотель лениво встал, нехотя подошел к нам, поздоровавшись. Я посмотрел на Сергея. Ему это не понравилось.
– Куда вас лучше посадить? – спросил метрдотель, показывая на пустой зал. Но Сергей, посмотрев на него внимательно, вдруг сказал:
– Мы вот здесь сядем. – И ткнул пальцем на самое почетное место, которое находилось недалеко от оркестра. Каждому человеку, входящему в ресторан, был хорошо виден этот столик.
– Вообще-то, у нас тут столики не обслуживаются... – начал метрдотель.
– Ничего, накроешь столик!
Метрдотель пожал плечами. Сергей подошел к столику, но садиться не собирался.
– Ты давай-ка нормальные скатерти принеси! – сказал он метрдотелю.
– Да они и так нормальные! – ответил тот. – Посмотрите, чистые...
Тут Сергей подошел к столу и изо всей силы рванул скатерть так, что все приборы, стоящие на столе, моментально полетели на пол.
– И ты называешь это чистой скатертью? Иди, подотрись ею! Ты хоть знаешь, кто к тебе пришел? – грозно сказал Сергей.
Испуганный метрдотель отрицательно покачал головой.
– Мансур к тебе пришел! Знаешь такого?
Тот закивал головой, делая вид, что много про него слышал.
– Так вот, давай-ка оказывай нам нормальный прием! Ты понял меня?
Моментально была застелена белоснежная скатерть, стулья заменены на новые. Появились несколько официантов.
Теперь Сергей сидел во главе стола, он чувствовал свою силу, свой авторитет, что он правильно вошел, правильно вел себя и сумел себя правильно поставить – пусть ребята знают, на каких мелочах авторитет можно строить!
Потом он много раз говорил мне об этом. Во всяком случае, ребята, которых набрал Сергей, смотрели на него с уважением. Они видели в нем лидера и понимали, что именно он должен принимать единственно правильное решение.
В этот вечер, когда мы сидели в ресторане, было проведено что-то типа общего собрания будущей группировки. Сергей коротко рассказал о себе, что он – человек уважаемый в определенных кругах, как он сказал, намекая на свои связи, назвав, естественно, фамилии Завадского и Каратаева, зная, что это люди уважаемые и всем знакомые. Ребята закивали головами, так как часть из них была приглашена на эту встречу именно через Завадского.
Затем Сергей сказал, что мы будем строить свою команду по новому образцу – не просто как бандитскую группировку, а в более цивилизованной форме.
– Но самое главное, – продолжал Сергей, – я от вас буду требовать прежде всего преданности и железной дисциплины. У нас, братва, отныне устанавливаются железные правила. Вы будете получать бабки, пока начнем с пятисот долларов в месяц, а потом поднимем до штуки. Плюс к этому различные премии. Но и требовать от вас я буду по полной программе. И день рабочий у нас будет ненормированный, двадцать четыре часа.
– Как это, Сергей Маратович? – спросил один здоровяк.
– А так, что если я вам позвоню в два часа ночи, то вы через полчаса должны будете собраться в условленном месте. А места у нас с вами будут определенные, где мы будем собираться.
Ребята внимательно слушали.
– И еще одно требование. У нас существует сухой закон. Правда, ко мне это не относится, так как я ваш лидер, папа, можно сказать, как в тюрьме говорят. Конечно, когда я скажу – ребята, можно расслабиться, то тут сам бог велел. А так – только с моего разрешения. И еще, малейшая провинность будет караться, люди будут наказываться. Наверное, вас интересует, каким способом? Очень просто. Премии будем лишать, зарплаты, а если кто не поймет, то учить. – И Мансур показал кулак.
Ребята согласно закивали.
– Что же касается еще одной немаловажной вещи, то я хочу, чтобы вы все были нормально пострижены, имели нормальный вид. Это значит, чтобы все были пострижены коротко, по моде одеты – куртки, брючки, все чистое и аккуратное, не какие-то старые, поношенные вещи. Ну как, поняли меня?
– Да! – раздались голоса.
Сергей достал бумажник и раздал каждому по двести долларов.
– Это на обновление гардероба. Чтобы к следующей встрече все были нормально одеты, – сказал он. – И еще хочу добавить, в отношении плеток, то есть оружия. Каждому совсем не обязательно носить его. У нас будут свои оружейники. Но обращаться с оружием каждый должен уметь. Всякие ситуации могут возникнуть по жизни, сами понимаете. Да, вот еще что. – Мансур сделал небольшую паузу и посмотрел на меня. – Хочу вам представить, это Даня, моя правая рука. Все встречи, которые я буду назначать, будут идти через Даню. Он будет поддерживать с вами связь. Поэтому вы должны подчиняться всему, что вам скажет Даня.
Прошло несколько дней, и Мансур назначил через меня ребятам встречу. Предварительно все ребята оставили нам свои телефоны. Встреча была назначена в два часа дня у одного из московских кафе, находившегося рядом с метро «Авиамоторная».
К двум часам мы подъехали с Мансуром к нужной кафешке. Ребята уже собрались. Мансур медленно вышел из машины и поправил пальто. Я посмотрел на присутствующих. Было только четверо, одного не хватало. Я попытался вспомнить, кого нет. Вспомнил – того самого кудрявого здоровяка, который на первой встрече задавал вопросы Сергею.
Сергей вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами.
– Я ему сообщил, – сказал я.
Мансур взглянул на стрелки наручных часов. Было пять минут третьего.
– Ладно, – сказал он, – подождем немного, может, что случилось.
Мы стали ждать. Ребята стояли рядом и переминались с ноги на ногу. Все молчали. Неожиданно мы услышали визг тормозов. Возле нас остановилось такси. Из него выскочил кудрявый парень. Он подбежал к Мансуру и сказал:
– Извините, опоздал. Пробки на дорогах!
Сергей молча посмотрел на часы.
– А сколько времени?
Здоровяк тоже взглянул на часы.
– Два пятнадцать.
– Два пятнадцать? – проговорил Мансур. – А ты знаешь, что если бы сейчас была боевая ситуация, то нас благодаря твоему опозданию, может, уже и в живых никого не было? Нас бы перестреляли, как птенцов! Что ты об этом думаешь?
Здоровяк растерянно пожал плечами.
– Я тоже так думаю, – сказал Мансур. Он сделал шаг влево и неожиданно, вскинув правую ногу, изо всей силы ударил здоровяка по лицу. Здоровяк не ожидал удара. Он покачнулся и упал. Мансур подошел к нему и ударил его другой ногой под ложечку. Здоровяк застонал.
– Вот так, – сказал Сергей, – с каждым так будет, кто будет опаздывать и нарушать дисциплину!
Ребята опустили головы. Всем было неприятно.
Чуть позже, когда мы сели в машину, я спросил Сергея:
– Зачем ты его так сильно избил?
– А как же ты хотел? Дисциплину надо поддерживать. Теперь они будут знать, что опаздывать нельзя. А так это будет не бригада, а полный бардак!
В конце 1991 года СССР перестал существовать. Начиналась эра Б. Ельцина.
Год 1992
В1992—1995 годах сложилась система структур по борьбе с организованной преступностью – ее образовали правоохранительные органы и спецслужбы России.
В феврале 1992 года, после распада СССР, в МВД России было образовано Главное управление по борьбе с организованной преступностью (ГУБОП), связанное со спецслужбами и координирующее с ними свою деятельность.
С июля 1992 года появились также региональные управления по борьбе с организованной преступностью (РУОПы) при ГУВД, УВД, управления и отделы при МВД, УВД, спецподразделения органов внутренних дел на транспорте, исполнения наказания, оперативного поиска, а также научные подразделения МВД.
При следственных аппаратах МВД, ГУВД, УВД были созданы специальные отделы для работы с коррумпированными чиновниками.
В Следственном комитете МВД было создано Управление по расследованию организованной преступной деятельности и коррупции. Надо заметить, что в 1998 году Президент РФ наделил Следственный комитет МВД еще более значительными полномочиями в борьбе с организованными группировками.
Волнения в СИЗО
Вечером 16 мая в Краснопресненской пересылке (СИЗО номер 3 Москвы) случились массовые волнения. Вступившись за честь авторитетного любера Вячеслава Шестакова, избитого охраной, 1500 заключенных крушили двери, нары и параши.
При поддержке 80 омоновцев порядок на Пресне восстановили.
Жертв не было.
Из досье
Шестаков В. Н. (клички Слива, Кинг-Конг), неоднократно судим, активный член одной из люберецких преступных группировок. В последний раз осужден Мосгорсудом, получил 12 лет заключения по ст. 15, ст. 102 (покушение на убийство), 148 ч. 2 (вымогательство), 146 ч. 2 (разбой).
Шестеро люберов отправлены в колонии (руководитель группировки Лазарев успел сбежать), а Шестаков по неизвестной причине задержался на пересылке.
Получив от жены во время свидания таблетки циклодола, Шестаков принял их внутрь, после чего сильно возбудился, стал каяться в старых правонарушениях и совершил новое: нанес дежурному офицеру побои в области лица.
Вызванный побитым офицером наряд из двух человек полчаса бил Шестакова дубинками. Вернувшись в камеру, любер призвал зэков к акции неповиновения. Призыв, переданный по всей пересылке перестукиванием, был широко поддержан. В 20.00 акция началась и длилась три часа. По свидетельству очевидцев, бунтовщики «портили окна, решетки, нары, матрацы и сантехнику». ОМОН (80 человек) был вызван на всякий случай и в усмирении не участвовал: охранники справились своими силами. Жертв во время бунта и усмирения не было.
Криминальная статистика
В мае 1992 года начальник Управления Министерства безопасности России по Москве и Московской области Евгений Савостьянов обнародовал данные о количестве и составе крупных бандформирований столицы. По этим данным, самой крупной и влиятельной преступной группировкой в Москве являлась чеченская, насчитывавшая в своих рядах до 400 активных боевиков. Затем шли: азербайджанская (300 человек), солнцевская (230), армянская (150) и казанская (100). Наиболее организованный и прибыльный участок преступной деятельности, по словам Е. Савостьянова, – наркобизнес. Причем 90 процентов московского наркорынка держат в своих руках представители южных регионов.
О войне славянских и кавказских (чеченских) группировок главный чекист Москвы ничего не сказал, но это отнюдь не означало, что такой войны не было и в помине. Зато Е. Савостьянов громогласно заявил о том, что при участии ГУВД МБ и МВД России намечено создать специализированную оперативную группу, перед которой будет поставлена единственная задача – ликвидировать одну за другой преступные московские группировки.
Убийство Калины
Крупным криминальным событием 1992 года было, безусловно, убийство Виктора Никифорова, больше известного под прозвищем Витя Калина. По легендам, он являлся приемным сыном Япончика. Ходили слухи, что Япончик на самом деле был его отцом. Якобы Витя был внебрачным сыном от заведующей пивной на Сухаревке. Во всяком случае, Япончик во всем и всегда покровительствовал Калине.
Из досье
Родился Калина в 1963 году, и, по его утверждениям, настоящим отцом его был известный композитор. Сам он всю жизнь проявлял склонность к музыке. Витя был близко знаком с известным российским певцом Иосифом Кобзоном. Калина был толстенький, добродушный человек, не особенно точно соблюдающий воровские законы, к которым его старшие коллеги относились с большим почтением.
Калина жил в роскоши, не имел ничего против совершения незаконных сделок. Что любопытно, Калину спросили по поводу воровских понятий – отрицания роскоши и бизнеса. На что Витя Калина ответил: «Что я, дурак за чердак сидеть» (под словом «чердак» понимается воровская малина).
В Москве ему принадлежал ряд ресторанов, включая весьма известный «Аист» на Малой Бронной. Жизнерадостный Калина выступал сторонником идей «общего братства» воров вместо кровавых разборок. Очень часто, в кругу друзей в ресторанах, он поднимал бокал за «воровское братство».
У Калины была собственная позиция в отношении этнического вопроса. Когда на большой воровской сходке в Киеве осенью 1991 года вырабатывалась стратегия «славянских» воров по борьбе с «черными бандами», большинство воров высказались за войну, а Калина выразил протест. У него были выгодные и тесные контакты с главарями кавказских группировок, среди которых был Рафик Багдасарян. Однако миротворца между ворами и бандитами из Калины не получилось, и 8 февраля 1992 года он пал жертвой покушения на него.
В большой похоронной процессии участвовало много криминальной элиты.
Убийство Калины до 1995 года оставалось нераскрытым. Выдвигались различные версии. Одна из них – конфликт с преступной группировкой из Ленинграда, другая – обвинение в том, что Калина якобы присвоил часть денег из воровского общака. Но в 1995 году в связи с арестом киллера номер один Александра Солоника убийство Калины было раскрыто, так как Солоник взял убийство на себя.
Перед тем как предать на Востряковском кладбище тело покойного земле, его товарищи провезли гроб по всем местам, где Никифоров любил бывать: по Ленинградскому проспекту, потом в центр, к кооперативному кафе, в просторечии именуемому «Три ноги» («Аист»). На убийство Калины откликнулся и набирающий силу «Коммерсантъ»: «19 января преступная Москва проводила в последний путь вора в законе Виктора Никифорова (Калину). По бандитским данным, убийцу Калины наняли коллеги не менее чем за 500 тысяч рублей.
Калина был застрелен в затылок из пистолета 14 января. По милицейской версии, так ему отомстили за убийство бандита Мансура Шелковникова из люберецкой бригады (занимающейся автомобилями иностранных марок, проститутками и наперсточниками).
Весной 1991 года Калина был задержан по подозрению в убийстве, но вскоре был отпущен (нет доказательств). Бандитские информаторы уточнили милицейскую версию. По их данным, убийство было не местью, а решением кадрового вопроса. Калина как преемник Мансура по бизнесу не устроил шефов люберецкой команды. По бандитским данным, убийство обошлось шефам не менее чем в 500 тысяч рублей (минимальная такса за устранение крупного авторитета в Москве). Источники сообщали, что смерть Калины была с удовлетворением воспринята ортодоксальной частью преступного мира. По мнению многих законников старой формации, Калина нарушал „кодекс вора в законе“, например, тем, что был женат».
Похороны законника
Вора в законе Федула отпевали в храме Воскресения Христова в Сокольниках. Пока шла служба, на Котляковском кладбище, куда должны были привезти законника, шли активные приготовления к похоронам. Молодые ребята в черном придирчиво осматривали центральную аллею, по которой вскоре пройдет траурная процессия. Кладбищенские работники, суетясь, разгоняли со служебной стоянки перед входом случайно заехавшие сюда «Волги», «Жигули» и другие машины.
Место, где должны были похоронить Федула, пройти было невозможно. Посреди центральной площади кладбища, откуда расходились в разные стороны аллеи, был разбит огромный шатер. Под тентом стояли столы, сервированные человек на пятьдесят. Возле них сновали официанты в униформе, напоминающие морских офицеров. Они проворно расставляли тарелки с различными закусками, блинами с икрой, баночки с медом. Чуть позже появились бутерброды и напитки из Черноголовки. В центре стола – утопающий в цветах портрет Федула.
Хотя основные поминки были намечены в одном из центральных ресторанов города, шатер с фуршетом был данью традиции, чтобы люди могли выпить по рюмочке за упокой души Федула.
У молодых людей, которые курсировали по главной аллее, разом зазвонили мобильные телефоны, и они словно по команде двинулись в сторону центрального входа. Нетрудно было догадаться, что подъезжает процессия с телом Федула.
Действительно, через пару минут в кладбищенские ворота медленно въехал большой черный «Кадиллак» без окон, с кожаным верхом, перед которым все почтительно расступались. За катафалком тянулась кавалькада «Мерседесов». Одних только представительских, класса от «трехсотых» до «шестисотых», было около двух десятков. Перед «Мерседесами» ехал большой черный автобус той же марки, в котором сидели мужчины провинциального вида. Это были многочисленные родственники Федула, приехавшие из глубинки, из деревни, в которой он жил до переезда в Москву.
Вскоре из «Мерседесов» вышли мужчины. В основном широкоплечие, стриженные под «ноль», в дорогих костюмах и строгих черных плащах. Почти все, несмотря на то что на улице моросил мелкий дождик, были в черных очках. В руках все держали букеты гвоздик.
Процессия остановилась около места, где было приготовлено последнее пристанище Федулу. Мужчины разбились на небольшие группы. Наступила небольшая пауза. Многие закурили и стали переговариваться между собой.
Вскоре из катафалка выгрузили черный лакированный гроб, и крепкие ребята на руках поднесли его к могиле, установили на постамент. Присутствующие встали вокруг. Первым заговорил православный священник:
– Попросим господа простить усопшему все его грехи и припомнить те добрые дела, которые он совершил...
Других речей не было. Гроб опустили в могилу. Бросив по горстке земли, присутствующие потянулись к столам.
Первым делом подняли небольшие стаканчики с налитой водкой, выпили. Чуть позже перешли к блинам с икрой.
Опять над столом повисла тишина. Пожилой мужчина поднял стакан, вышел перед столами и спокойным тихим голосом стал говорить. Все стали внимательно слушать, отдавая дань почтения говорившему.
– Достойный человек был Федул – честный, порядочный, по нашим понятиям. Как жил, так и хоронят. Со всей страны приехали с ним проститься. Это он для ментов был жулик, а для нас, – мужчина сделал паузу, смахнув медленно ползущую по щеке слезу, – сами видите... Больше говорить не могу. – Мужчина медленно вернулся на свое место, разом выпил водку.
Ребята, стоящие за столами, понимающе закивали головами и так же молчаливо выпили в память Федула.
В официальной части похорон наступил перерыв. Люди, стоящие под шатром, стали обсуждать различные деловые вопросы. Кто-то говорил о малявах, которые немедленно нужно разослать по зонам в связи со смертью Федула, кто-то начал обсуждать свои текущие проблемы. Собравшиеся время от времени посматривали по сторонам, словно ища слежку или ментов. Милиции видно не было, хотя позже оперативники, как сообщило потом РУБОП, весь день проработали на кладбище. В сводке было указано, что на похоронах присутствовали двадцать восемь воров в законе.
В тот же вечер братва установила на могиле Федула большой дубовый крест и оставила целую гору живых цветов и роскошных венков с надписями «От братьев с Урала», «От хабаровских бродяг», «От друзей из Самары», индивидуальные венки типа «Федулу от Андрея Акулы, Хобота и Тихони».
Среди провожающих Федула в последний путь у самого края стола стоял парень невысокого роста, не выше ста шестидесяти пяти сантиметров, худощавый, с короткой стрижкой, в темном костюме. Он с интересом и с большим вниманием наблюдал за центром стола, где расположились наиболее уважаемые гости.
Это был Женька Машков, старший своей бригады, состоящей из пяти человек. Федула Женька практически не знал, точнее, видел от силы два-три раза, да и то мельком. Один раз Федул приезжал к старшим, как называл Женька лидеров своей группировки – Илью Глазкова и Антона Гузеева по кличке Гузя, а второй раз Женька видел, как Федул был разводящим в конфликте с другой группировкой, так сказать, выполнял роль третейского судьи. После второй встречи Федул взял под опеку группировку, которой руководили Илья и Антон.
Хотя в прошлом Илья и Антон были выпускниками института физкультуры, самбистами и тяги к блатной романтике и криминалу у них не наблюдалось, скорее, они принадлежали к новой волне криминала – рэкетиров-спортсменов, – но знакомство с Федулом они игнорировать не стали, так как Федул был в криминальном мире личностью уважаемой и имел обширные связи. А поскольку так или иначе возникали определенные конфликты с другими группировками, Илья с Антоном часто обращались к Федулу, чтобы гасить эти конфликты.
В ресторан траурная процессия прибыла минут через сорок. Банкетный зал, отведенный для поминок Федула, стал постепенно заполняться. Столы были поставлены буквой «П». В центре, как всегда, уселись почетные гости – воры в законе, крупные авторитеты, с которыми Федул поддерживал отношения, наиболее приближенные члены различных группировок. Поскольку группировку Ильи и Антона представлял Женька со своими ребятами, выполняя одновременно функции телохранителей, то остальных членов группировки на поминках не было.
Расположившись поближе к дверям, Женька подвинул к себе тарелку. Тут же к нему наклонился Витек:
– Жека, смотри, кто напротив нас сидит!
Женька поднял глаза и увидел пять человек, так же коротко стриженных. Один из них, здоровый парень, слегка усмехнулся. Женька наклонился к Витьку и сказал:
– Не понял, что за братва?
– Морозовская бригада. Ты что, не узнал их?
– Не может быть!
– Да точно они! Я сразу вот этого толстого увидел. Это Сидор, а рядом с ним его старший – Боря Микки-Маус. Помнишь, на стрелке мы друг друга постреляли? Я даже ранил Сидора.
Женька задумался. Еще два года назад они враждовали с одной из группировок, которую создали братья Морозовы, из-за коммерсанта. Война была жестокая. Практически три месяца они гонялись друг за другом по Москве, стреляли, взрывали автомашины, обстреливали коммерческие точки друг друга. Погибло много ребят с двух сторон.
Война могла продолжаться и дальше, если бы не вмешался Федул. А затем, при таинственных обстоятельствах, братья Морозовы погибли в одной из загородных бань, так сказать, угорели. И после этого их группировку возглавили другие люди – Боря Микки-Маус и его заместитель Сидор, которые не посчитали целесообразным продолжать войну с бригадой Ильи и Антона. Так установились мирные отношения. Все это приписывалось заслугам Федула.
Женька подвинул к себе хрустальную рюмку и вспомнил про наказ Ильи, что пить нельзя. Он налил в рюмку минеральной воды без газа, тоже производства завода в Черноголовке. Отпив немного, незаметно поменял местами минералку с водкой.
Женька подумал: странная штука жизнь, еще недавно мы стреляли друг в друга, вели, можно сказать, военные действия, а сейчас сидим за одним столом, и при этом никто никому ничего не должен...
Тишину в банкетном зале нарушил все тот же пожилой мужчина. Он встал, постучал ножом по тарелке и попросил внимания. Он долго говорил о Федуле, что тот был честнейший жулик, что многим сберег жизни, что, когда они парились на зоне, Федул ничего не жалел, отдавал все до последнего, то есть был бессребреником. И хотя в последнее время Федул занимался бизнесом, деньги он не зажимал и отправлял по зонам «грев».
Затем выступил еще какой-то мужчина, который рассказывал о благотворительной деятельности Федула. После него никто не выступал.
Гости стали говорить о своем, словно забыли, что они находятся на поминках.
Вторая бандитская война
Тем временем Япончик начал готовить новую войну против чеченцев. Еще до своего приезда через Фрола (Фролов Сергей), лидера балашихинской оргпреступности, предложил коллегам из других группировок собраться и обсудить план новой войны с чеченцами. По сведениям из бандкругов, для начала войны нужно было два условия: «Первое – пусть милиция и КГБ развяжут нам руки, и мы очистим город за одну ночь. Второе – необходим авторитет, способный взять на себя командование боевыми действиями». Роль главнокомандующего Япончик взвалил на свои плечи. Как утверждают милиционеры, на состоявшемся летом 1992 года бандитском сходе Япончик был удостоен такой должности не только за проявленную военную инициативу, но и за то, что призвал к расширению зоны боевых действий – «вышибать врагов из всей России».
В отличие от Сильвестра (и дабы избежать утечки информации) Япончик предложил такую тактику: убивать чеченских лидеров медленно, но верно. В результате только за последний месяц неподалеку от аэропорта Шереметьево-2 милиция с завидным постоянством находила мертвых кавказцев. Последний труп обнаружили две недели назад.
