Александр Солоник – киллер № 1

 

Как выяснилось позднее, задержанным оказался 33-летний член курганской группировки Александр Солоник. Его группировка тесно контактировала с коптевской бригадой, и в тот день представители обеих бригад съехались на рынок. Однако осуществить задуманное им помешала милиция.

Во время дальнейшего следствия выяснились весьма интересные факты из биографии А. Солоника. Оказывается, он был неплохим стрелком (в 1983—1985 годах служил в милиции) и одно время работал киллером у «москвичей». Так, именно он в апреле 1993 года застрелил возле «Олимпийского» вора в законе Валерия Длугача (Глобус) и в феврале 1994 года авторитета Владислава Ваннера (Бобон). Помимо них Солоник якобы устранил и лидера ишимской группировки Николая Причистина и даже вора в законе Виктора Никифорова (Калина). Во всяком случае, так об этом писали тогда центральные газеты, делая из А. Солоника киллера № 1. Тогда во все это верилось с трудом и казалось, что милиция специально вешает на А. Солоника нераскрытые убийства. Однако вскоре имя этого человека прогремело на весь мир.

Солоник находился под следствием и сидел в одиночной камере спецблока СИЗО Матросская Тишина до 5 июня 1995 года – до дня своего знаменитого побега.

 

 

Криминальная хроника

 

6 октября сразу в нескольких городах России (в том числе и в Москве) прошла крупномасштабная операция, в результате которой милиции удалось задержать 10 человек, с помощью фальшивых авизо совершивших хищения денежных средств в подразделениях Центробанка России на сумму 42 миллиарда рублей.

 

7 октября в Москве был убит один из крупных уголовных авторитетов России 57-летний Леонид Завадский. Его труп с огнестрельными ранениями был обнаружен на территории Введенского кладбища.

 

«По слухам, в Москве застрелен очередной авторитет. Вчера в редакцию „Ъ“ позвонил неизвестный, который сообщил, что накануне ночью на Введенском кладбище был обнаружен труп известного авторитета Леонида Завадского. Он был убит двумя выстрелами в голову, причем один из выстрелов был сделан в затылок в упор. Представители милиции подтвердили факт обнаружения трупа на кладбище, однако заявили, что личность убитого еще не установлена. Это не первый за последний месяц случай, когда в Москве активно муссируются слухи об убийствах крупных авторитетов преступного мира и воров в законе».

«Коммерсантъ» от 8 октября 1994 года

 

По информации анонима, в ночь с четверга на пятницу Леонид Завадский ушел из дома и бесследно исчез. А вчерашней ночью его труп с двумя огнестрельными ранениями был обнаружен на территории Лефортовского кладбища (официальное название – Введенское). Звонивший сообщил, что покойный будет похоронен через два дня на Николо-Архангельском кладбище. Неизвестный связал убийство Завадского с разборками, которые в последнее время «устраивают молодые беспредельщики идейным ворам». Он заявил, что в нынешнем году «беспредельщики» перестреляли практически «всю воровскую элиту».

Сотрудники ГУВД сообщили, что 7 октября в 10.30 на территории Введенского кладбища (Наличная улица, 1) был обнаружен труп неизвестного мужчины (на вид 45—50 лет) с двумя огнестрельными ранениями в голову. Тело доставили в морг, где эксперты установили, что смерть наступила за десять часов до обнаружения трупа. По предварительным данным, убийство было совершено не на месте обнаружения тела: убийцы привезли его в данное место. Позже в этом убийстве стали подозревать криминального авторитета Сергея Мамсурова (Мансура), которого Л. Завадский подозревал в том, что он сдал ментам сходку в Бутырском СИЗО (май 1994 года). Мансур был даже арестован по подозрению в данном убийстве, но доказать его причастность к убийству Завадского не удалось.

 

 

Из досье Л. Завадского

 

Леонид Завадский родился в Бресте в 1947 году. По данным МВД России, в поле зрения правоохранительных органов он попал еще в 70-е годы, когда вместе с Отари Квантришвили в гостинице «Россия» занимался операциями с чеками Внешпосылторга. Дважды судим. В первый раз осужден на 15 лет, однако вышел уже через пять. В следующий раз получил два года лишения свободы. МВД располагает данными, что Завадский был тесно связан с покойными авторитетами Олегом Каратаевым и Федором Ишиным (он же Федя Бешеный). Он также находился в приятельских отношениях со знаменитым вором в законе Япончиком. И был знаком с Сергем Мамсуровым (Мансур). По данным МВД, в последнее время Завадский занимался операциями с антиквариатом и валютой, а также скупал уральские самоцветы. Считается идейным авторитетом «старой» закалки.

 

 

Криминальная хроника

 

Пятью выстрелами из пистолета Макарова в подъезде своего дома на Сумской улице тяжело ранен Сергей Соколов, один из «братьев-соколят», ведущих затяжную борьбу за сферы влияния с находящимся в федеральном розыске некоронованным королем Пушкинского района Подмосковья знаменитым Акопом Юзбашевым.

 

При попытке сбыта крупной партии огнестрельного оружия задержаны члены солнцевской и тульской преступных группировок, долгое время занимавшихся торговлей оружием. В момент задержания у пятерых преступников были обнаружены и изъяты 36 бразильских пистолетов «таурус», 13 пистолетов «ТТ», пистолет «спрингфилд», два пистолета-пулемета и «АКС-74У». Кроме этого, оперативники конфисковали более 700 патронов разных калибров иностранного и отечественного производства. По оперативным данным, большая часть изъятого у преступников оружия была ввезена в Россию контрабандным путем.

 

В декабре в результате крупной операции милиции арестован один из авторитетнейших российских воров в законе Павел Захаров по кличке Цируль – по некоторым данным, держатель воровского общака московских «славянских» группировок. Цируль задержан столичным РУОПом в подмосковном Жостове.

 

 

Законник Цируль

 

Павел Васильевич Захаров, впоследствии получивший кличку Цируль, родился 9 марта 1939 года в Москве. Тогда семья Паши жила в деревянном бараке, хотя отец его и был начальником цеха крупного московского завода. Правда, к нему сын относился холодно, зато был очень ласков и приветлив с матерью.

Впервые воровские наклонности у Паши возникли в раннем детстве, и первой жертвой его была собственная бабушка, к тому же полуслепая, у которой он часто воровал деньги и карточки. Бабушка, в свою очередь, думала, что кражи совершает местный вор, живший в том же бараке.

Сам же Цируль впоследствии рассказывал, что воровские наклонности у него появились в девятилетнем возрасте, после сильной травмы головы. Тогда он стал хроническим второгодником и в пятом классе бросил школу.

Милиция устроила Пашу на работу помощником слесаря, но он работать не хотел, зато целыми вечерами активно отмечался с блатными, которые жили в соседних бараках.

Паше нравилось проводить время с ними, слушать их байки о жизни в лагере, о ворах, о ментах и так далее. Тогда в моде был так называемый воровской романтизм.

К тому времени Паша стал активно очищать чужие карманы, а деньги, оставшиеся после этого, передавал в общак, часть пропивал.

Впоследствии, когда вышел фильм «Прощай, шпана замоскворецкая», Паша узнал себя в пареньке, чей отец сидел в лагере и который бредил воровской романтикой и стал на путь сначала кражи, а затем и убийства.

Конечно, эта история не была полностью скопирована с истории Паши, но, вероятно, дух, царивший в те времена, был для него очень близок. Поэтому позже Паша купил кассету с этим фильмом, который стал одним из его любимых, и просматривал его часто.

Пашу впервые судили в 1956 году – за хищение, дали ему год исправительных работ. Но после этого, пробыв на свободе не более года, уже в 1958 году он сел на десять лет. Срок, по версии Цируля, он получил якобы за чужое убийство, объяснив это тем, что старые уголовники просили его «взять труп на себя», чтобы «отмазать» кого-то из знакомых блатных.

Это могло быть на самом деле, поскольку по старым воровским понятиям будущий законник должен был пройти через подобные «испытания». А Цируль тогда жил «по понятиям».

В лагере, по рассказам Паши, он и получил прозвище Цируль, когда еще в молодости он брил какого-то вора и случайно порезал его. Однако, по другой версии, это прозвище он получил на воле за прически, которые делала ему подруга, работавшая в парикмахерской.

Уже в девятнадцатилетнем возрасте Паша Захаров в нижнетагильском лагере был коронован в воры в законе, а в 1960 году он освободился по амнистии и устроился парикмахером. На следующий год сел опять. Потом еще четыре раза оказывался в лагерях – за хулиганство, сопротивление работникам милиции.

В тюрьмах и лагерях Цируль, как и положено вору, попадал в карцеры, в штрафные изоляторы. Его авторитет возрастал. Хотя кое-кто рассказывает, что, разрешая конфликты на зоне, Цируль мог несправедливо отдавать предпочтение тому, кто за спиной держал шприц с наркотиками.

В семидесятых годах, после очередной отсидки, Паша стал специализироваться на мошенничестве. Тогда его бригада занималась «ломкой» чеков в магазинах «Березка» и банков Внешпосылторга.

В 1980 году с двумя подельниками, грузинскими уголовниками, Цируль попался на квартирной краже. К тому же у Цируля нашли наркотики и пистолет. Его судили последний раз и дали пять лет. Всего же Захаров провел в заключении 21 год.

В перерывах между отсидками он дважды женился, дважды разводился, считая, что жены ему изменяют, а последняя якобы хотела его отравить.

В середине семидесятых у него родилась дочь. К тому времени состояния он не нажил, да и, по воровским понятиям, он не мог этого делать.

Все изменила перестройка. В 1985 году, когда Цируль вышел на свободу после отсидки, он обратил внимание, что время внесло свои коррективы в жизнь воров. Многие стали заниматься бизнесом и про воровские законы на время забыли.

Тогда в одном из ресторанов, обсуждая с ворами в законе так называемые воровские темы, Цируль впервые поддержал высказывание известного вора в законе Вити Никифорова, известного в криминальных кругах как Калина, который, отрекшись от воровских законов, заявил: «Что я, дурак за чердак сидеть?»

Тогда чердак олицетворял миф преступного романтизма, малину, место сходки всех воров. Чердак, подворотня, хаза и так далее.

Паша был человеком целеустремленным, он сказал, что сейчас наступило другое время и к этому времени нужно адаптироваться. Тогда Цируль появился в горбачевской Москве как полноправный вор в законе старой формации, но с новыми принципами, главный из которых заключался в том, что современный криминалитет должен иметь мощную материальную базу, не ограниченную одними лишь отчислениями в общак.

Проще говоря, по его словам, бизнес и воровской кодекс стали вещами совместимыми.

Но, с другой стороны, Паша продолжал свято чтить основные воровские законы и понятия. Он никогда не работал, после последней отсидки не имел семьи. Правда, у него была любимая женщина по имени Роза, будущая его гражданская жена, но для чистоты воровской биографии Цируль попросил ее официально зарегистрировать отношения с его братом, Захаровым-младшим, хотя мальчик, который вскоре родился, по слухам, был сыном Цируля.

К тому времени Цируль стал активно заниматься бизнесом, но на свой, криминальный лад. Цируль контролировал несколько фирм-пирамид, принимавших деньги у вкладчиков и рассыпавшихся в час «Х».

Среди них была и известная фирма «ВИКО», владевшая, кроме всего прочего, и автосалонами. Впоследствии ее хозяина Виктора Коваля привлекли к уголовной ответственности за хищение путем мошенничества двадцати девяти миллиардов рублей.

Кроме того, Цируль обеспечивал крышу еще нескольким коммерческим структурам, существовавшим исключительно для отмывки общаковских накоплений. В некоторых он числился как учредитель.

Цируль сошелся с крупным предпринимателем Эдуардом Потаповым, также имевшим уголовное прошлое и кличку Потап. Вскоре против Потапа правоохранительные органы Марий Эл возбуждают сразу несколько уголовных дел – о крупном хищении, о подделке документов на автомобили...

Кстати, одним из таких «Мерседесов» пользовался Цируль. Потом Потап ударился в бега, его объявили в федеральный розыск. Но далеко бизнесмен не убежал, а осел в столице. Тут он как ни в чем не бывало с помощью Цируля становится директором сразу двух фирм – «2000» и АО «Русский лес».

Цируль в это время продолжает заниматься и криминальным бизнесом. Особенно в этой связи была известна история, которая произошла в 1991 году. Связана она была с пушкинской группировкой.

Очередную партию колумбийского кокаина, полученного по дешевке, лидеры этой группировки решили реализовать через известного в криминальных кругах кооператора, ставшего впоследствии одним из основных компаньонов Цируля. Кооператор брался провезти кокаин за 40 тысяч долларов. Но сделка почему-то сорвалась.

Виновника срыва авторитеты установили очень быстро. Им оказался, по их мнению, один из подручных – начальник охраны его кооператива, в прошлом боксер, проходивший по оперативным разработкам и донесениям под кличкой Боксер. Вскоре Боксер был убит.

Однако Паша данное преступление категорически отрицал.

К тому времени Цируль в криминальном мире имел своеобразный статус. С одной стороны, он не светился на крутых разборках и стрелках. Время от времени он принимал участие в так называемых воровских сходках. Но, с другой стороны, он не терял своих контактов с воровским миром. Среди его компаньонов и друзей были, как писалось во многих газетах, Глобус, Шакро-старший, Робинзон, Тенгиз Пицундский.

На самом деле список был очень большим – около пятидесяти фамилий, в основном всей элиты преступного мира.

К тому же сам Цируль входил в так называемое воровское политбюро и в первую десятку самых известных воров того времени. С его помощью, как говорят, поднималась коптевская бригада. Кроме того, Цируль, опять же, как говорили, помогал подниматься долгопрудненским, пушкинской и ивантеевской группировкам.

По оперативным данным муровцев, в подчинении Захарова было несколько группировок. К тому же у него была своя собственная бригада, которая осуществляла не только функции охраны, но и многие хозяйственно-административные функции, которые поручал им босс.

У него, по мнению правоохранительных органов, были тесные контакты с так называемой казанской группировкой.

К тому времени казанцы перечисляли в общак ежемесячно около семидесяти миллионов рублей. Основная заслуга в налаживании бесперебойной поставки валюты в воровской общак принадлежала Цирулю.

Не забыв о воровских принципах, Цируль приступает к обустройству собственного быта. В его автопарке насчитывается уже девятнадцать автомашин, в том числе и такие престижные, как «Мерседесы» «пятисотый», «шестисотый», несколько джипов, микроавтобусы и другие.

В Мытищинском районе Московской области, в поселке Жостово, Цируль начинает грандиозное строительство своей резиденции.

Однако не все представители воровского мира с пониманием отнеслись к увлечению Цируля бизнесом. Некоторые высказывали и критические замечания. Так, у Цируля произошел серьезный конфликт с известным уголовным авторитетом Васей Очко, пользующимся в то время большим влиянием в московском уголовном сообществе.

Поводом стало высказывание Васи о том, что коммерческие начинания Цируля плохо увязываются с его блатной репутацией. Ссора вылилась в поножовщину. Захаров оказался на высоте. Он нанес такое множество ножевых ударов Васе, что тот потерял очень много крови, и друзья его из блатного мира боялись, как бы не вышла «мокруха». Но тогда все обошлось.

Однако конфликт на этом не закончился. Через семь лет случилось так, что враги случайно вновь встретились, но уже в Ялте, и снова вступили в бой. К тому времени у Цируля уже была собственная «служба безопасности». Она и поставила точку в этом деле. Скрутив Васю, люди Цируля подвели его к окну, и уголовник, чтивший блатные устои, совершил свой последний полет...

Паша благополучно возвращается в Москву и продолжает жить в своем фешенебельном коттедже. Кстати, коттедж был построен действительно добротно и имел очень высокую цену. По одной версии, его стоимость – около двух миллионов долларов, по другой, как часто писали в газетах после ареста Цируля, – стоимость доходила до десяти с половиной миллионов долларов.

Достаточно отметить, что коттедж был выстроен из красного, «кремлевского», кирпича, который, по словам Цируля, он с большим трудом купил. Крыльцо коттеджа было сделано из лабрадора. Прихожая выложена красивым мрамором. Обстановка также была дорогостоящей – большое количество хрусталя, мебель в стиле антиквариата, электроника на все случаи жизни.

По периметру участка были установлены камеры слежения. Под фундаментом, в одном из нижних ярусов коттеджа, был прорыт подземный ход на случай так называемых форсмажорных обстоятельств, через который можно было выйти за территорию коттеджа.

 

Штурм виллы

Москва, РУОП. 15 декабря 1994 года

 

Совещание было назначено на двенадцать дня, однако затем его перенесли на два часа, затем – на четыре. За это время Андрей очень устал. Ему после ночного дежурства безумно хотелось спать, отдохнуть немного. А тут жди какого-то совещания! Да что это за совещание, в конце концов! Андрей несколько раз подходил к начальнику и пытался отпроситься, но тот стоял на своем: очень важное совещание, и присутствие на нем обязательно.

– Потом отдохнешь, – добавлял Саркисьянц.

– Когда потом, на пенсии, что ли?

– Да хотя бы и так, – улыбнулся Саркисьянц. – Скоро начнем.

Около четырех часов Андрей заметил, что к зданию РУОПа стали подъезжать небольшие автобусы с зашторенными окнами. Андрей понял, что предстоит какая-то важная операция, так как из автобусов стали появляться бойцы в камуфляжной форме – бойцы СОБРа.

СОБР – специальный отряд быстрого реагирования – был образован так же, как и РУОП, только немного позже, в качестве силового подразделения. Нельзя же было подставлять при задержании оперативников! Вот собровцы, одетые в камуфляжную форму, в бронежилетах, касках, с небольшими автоматами, и выполняли эту функцию – шли впереди. А за ними уже шли оперативники.

Прибытие большого количества собровцев утвердило Андрея в мысли, что предстоит крупная операция. Но в стенах РУОПа не было принято интересоваться, что это за операция. Проявление излишнего интереса не приветствовалось. Если начальство сочтет нужным – скажет.

Около пяти часов к РУОПу стали подъезжать черные «Волги» с министерским начальством. Прибыло несколько сотрудников из Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД, приехал еще какой-то генерал, и все они прошли в кабинет к начальнику РУОПа.

Минут через двадцать в актовом зале началось совещание. На нем присутствовали все участники будущей операции – сотрудники СОБРа, оперативные работники отдела Андрея и еще несколько человек из непонятных служб.

Всего было около пятидесяти человек. «Неужели все они будут участвовать в штурме? – подумал Андрей. – Наверное, все. Иначе какой смысл им участвовать в совещании?»

Слово взял генерал. Он стал говорить, что в этом году резко обострилась криминальная обстановка, привел статистические данные по убийствам. Затем он сказал, что в криминальной среде также начались свои разборки, перечислил хорошо известные Андрею и другим его коллегам фамилии и клички убитых уголовных авторитетов, затем сказал, что преступный мир обнаглел, о чем свидетельствует то, что была проведена сходка в Бутырской тюрьме, однако доблестные сотрудники РУОПа при поддержке СОБРа и других спецчастей предотвратили ее.

Таким образом, генерал подвел всех к мысли, что правильным решением руководства МВД является устранение, точнее, задержание лидеров криминального мира. К таковым относятся крупнейшие воры в законе, поэтому операция будет назначена по взятию одного из крупнейших уголовных авторитетов, известного вора в законе, фамилию которого он, к сожалению, пока называть не может.

Затем генерал добавил:

– В связи с последним инцидентом по взятию другого криминального авторитета, Сергея Мамсурова по кличке Мансур, который оказал яростное сопротивление сотрудникам милиции, у меня есть приказ руководства МВД живым этого законника не брать, конечно, в том случае, если он окажет сопротивление.

Андрей внимательно слушал генерала. Это выражение «в случае, если он окажет сопротивление» было сказано между прочим, подразумевая: если будет возможность, можете пристрелить этого гада...

Затем генерал представил непосредственного руководителя этой операции. Как ни странно, им оказался не начальник отдела, в котором работал Андрей, а его заместитель майор Рогачев, человек с ярко выраженной агрессивностью в отношении криминальных элементов. Тот, в свою очередь, развернул большой план места, где будет проходить операция, больше похожая на штурм.

По расположению коттеджа и ограждений Андрей сразу узнал виллу Цируля. Другие, кто не участвовал в разработке по Цирулю, конечно, не знали, кого они едут брать.

Замначальника отдела майор Рогачев разделил всех участников будущей операции на группы и подгруппы. Каждая состояла из бойцов СОБРа и оперативников РУОПа.

– Собровцы, естественно, идут впереди и одновременно по сигналу проникают со всех углов огражденного особняка. Руоповцы идут уже через открытые железные ворота, которые собровцы должны открыть сразу же.

Затем Рогачев подробно стал разбирать детали операции, концентрируя внимание слушателей:

– Главное – будьте очень внимательны. Ведь на самом деле отбить этого лидера криминального мира, этого законника могут приехать и другие бандиты. Потому не исключается, что может завязаться перестрелка.

После двадцатиминутного подробного инструктажа майор произнес стандартную фразу:

– Вопросы есть?

Обычно у оперативников никаких вопросов не было. Но тут Андрей решил высказать, что у него наболело:

– Есть вопрос!

Все посмотрели на Андрея. Он встал, одернул китель и сказал:

– У меня вопрос к начальнику РУОПа.

В зале воцарилась тишина. Андрей продолжал:

– Вот я сегодня целый день стоял у тумбочки и видел, как в наше здание приходят всевозможные потерпевшие, свидетели, подозреваемые, обвиняемые. Все они видели меня. Вот у меня и возник вопрос: какая эффективность моей будущей работы, работы моих коллег, которые, как и я, стоят на вахте, если преступный мир всех нас знает в лицо?

– Это и есть твой вопрос? – перебил его Рогачев.

– Так точно, товарищ майор.

– Но это же вопрос не по теме. Ты можешь задать этот вопрос на еженедельном совещании, которые у нас проводятся.

– Почему же? – заговорил начальник РУОПа. – Я сейчас отвечу на вопрос. Вы совершенно правы, задавая вопрос о целесообразности нахождения оперативных сотрудников РУОПа на дверях, в роли вахтеров. Но, к сожалению, сейчас у нас материальная база не позволяет иметь специальное охранное подразделение. – И он, улыбнувшись, посмотрел на генерала из главка. – Но есть надежда, что в ближайшем будущем нам все же будут выделены специальные средства, позволяющие эту проблему решить.

Генерал утвердительно кивнул головой.

Теперь Андрей понял, что он попал в точку.

Вскоре совещание закончилось. Сотрудники СОБРа стали постепенно рассаживаться по своим автобусам. Андрей обратил внимание, как несколько сотрудников РУОПа внимательно наблюдали за бойцами СОБРа, чтобы те не пользовались телефонами.

Затем наступила очередь сотрудников РУОПа, которые садились в легковые автомобили, и вся кавалькада двинулась. Всего Андрей насчитал около двенадцати автомобилей, направлявшихся в поселок Жостово, чтобы брать Пашу Цируля.

Дорога до поселка заняла не более часа. Автобусы прибыли на место около восьми часов вечера, остановившись не доезжая до виллы Захарова. Было установлено наблюдение. Все ждали условленного сигнала к началу штурма.

Андрей сидел в легковой машине вместе с Сашей и еще с несколькими оперативниками из своего отдела. Андрей так и не успел переодеться в гражданское. Он сидел в тесном милицейском кителе, придерживая кобуру со штатным «ПМ».

Александр в отличие от него был в гражданском, поверх свитера он надел бронежилет, вытащил из-под мышки штатный пистолет «макаров». Все ждали приказа. Разговаривать по рации было категорически запрещено, поэтому все молчали.

Первым нарушил молчание Александр. Он сказал:

– Интересно, а стрелять он начнет?

– Кто?

– Да Цируль.

– А с чего ему стрелять?

– Как же? Бывают же случаи, что стреляют.

– Да, бывают, только ему стрелять резону нет. Смотри, сколько нас вокруг! – сказал Андрей, показывая в направлении машин. – Человек пятьдесят, если не больше!

– Да, – кивнул головой Александр.

– Завтра небось во всех газетах будет, – продолжал Андрей, – «в результате крупномасштабной операции с поддержкой тяжелой артиллерии на земле и истребителей в воздухе был взят опаснейший уголовный преступник, известный вор-рецидивист, вор в законе Павел Васильевич Цируль...»

– Погибший смертью храбрых при исполнении служебных обязанностей, – добавил Александр.

– Ладно, вы, сыскари, – неожиданно послышался голос коллеги Андрея и Александра с переднего сиденья машины, – чего развеселились?

– Виноват, товарищ майор, – давясь от смеха, ответил ему Александр, хотя впереди сидел такой же лейтенант, как они.

Все еще громче заржали.

Вдруг из рации донеслось шипение, а затем громкий голос:

– Минутная готовность!

Все одновременно взглянули на часы. Без одной минуты девять.

– Ну чего, ребята, с богом! – сказал Александр.

Все стали открывать дверцы машины, вылезая наружу и на ходу вытаскивая пистолеты. Тем временем собровцы, приехавшие на автобусах, уже вышли из них. Кто-то держал небольшие лестницы, которые в дальнейшем будут приставлены к четырехметровому забору виллы Цируля.

Андрей посмотрел – везде темень. Конечно, в декабре, в девять вечера – самое темное время. Это время было выбрано не случайно. «К тому же небось Павел Васильевич, – подумал Андрей, – смотрит вечернюю программу новостей, а тут на тебе – непрошеные гости!»

– Ну что же, Паша, принимай гостей! – сказал негромко Андрей.

Тут по рации вновь раздался командный голос:

– Пошли!

Моментально рванулись бойцы СОБРа с автоматами, подставляя лестницы к забору, и со всех сторон перемахнули через забор.

Раздался мощнейший взрыв.

– Что это? – спросил Андрей.

– Ворота, наверное, взорвали, – ответил Александр. – У него ворота очень крутые, из стали сделанные. Ты же помнишь, когда мы с тобой вокруг крутились, мы их видели.

Но Андрею разговаривать было некогда – он махнул через забор. К этому времени операция по захвату Цируля была в самом разгаре.

Создавалось такое впечатление, что все оперативники с поддержкой СОБРа шли на штурм какой-то мощной крепости, бастиона. Уже раздавался звон разбитого оконного стекла, автоматные очереди, крики.

Через несколько минут Андрей с Александром уже были внутри виллы Цируля. Андрей быстро направился по лестнице на второй этаж. По плану он первым должен быть в спальне Цируля в то время, как остальные штурмующие занимали другие позиции.

Впоследствии, когда пройдет несколько дней после штурма, Андрею в отдел принесут газету, где будут опубликованы воспоминания жены Цируля, Розы Захаровой. Он запомнил каждую строчку:

«После того как я поставила мужу капельницу, я спустилась на первый этаж. Мы сидели там впятером: я, двадцатилетняя дочь Павла, моя подруга и двое наших детей – ее дочь и мой сын. Когда раздался звон разбитых окон, я подскочила к двери. В ответ на мой вопрос мне сказали, чтобы я открыла дверь поскорее. Пришла милиция. Открыв дверь, я услышала автоматные очереди. Стреляли в воздух, поверх моей головы. Дальше все было, как в страшном сне. Нас положили на пол, в дом ворвались люди в масках. Они кричали, стреляли, били посуду, ломали мебель, потом разбежались по комнатам. Нас заперли в одной из комнат. Я слышала крик мужа: „За что убиваете, гады?“ Но в тот момент, когда я попыталась подняться, милиционер наступил мне ногой на шею и сказал, чтобы я лежала спокойно. Примерно через два с половиной часа мужчина в штатском привел меня в другую комнату и, выдвинув буфетный ящик, достал оттуда обойму с патронами. Майор Рогачев, как он позже представился, заявил мне, что мужа они не нашли. Через три дня я узнала, что мой муж задержан сотрудниками РУОПа и находится в следственном изоляторе на Петровке».

После того как Андрей прочел эту статью, ему стало не по себе. Но в момент штурма ситуация складывалась по-другому...

После того как он с Александром поднялся на второй этаж, они рванулись в первую комнату. Дверь была закрыта. Они выломали ее. Там оказалась какая-то кладовка, вероятно, для хранения спальных принадлежностей и белья. Тогда они рванулись в другую комнату. Она была пуста. В третьей же горел свет.

Через несколько секунд Андрей первым влетел в эту комнату. Первое, что он увидел, – на кровати, к которой был придвинут специальный металлический штырь на колесиках с прикрепленной к нему капельницей, лежал Цируль. Трубки капельницы уже были отсоединены, и Андрей с ужасом увидел, что над головой Цируля чернеет дуло пистолета.

Майор Рогачев уже взвел курок. Еще секунда – и раздался бы выстрел...

Позже Андрей так и не мог понять, что его заставило выразить протест. Не то чтобы он питал любовь к Цирулю, скорее, наоборот, для него это был враг, стоящий по ту сторону баррикады. Наверное, осознание несправедливости, что человек беззащитный, в преклонном возрасте – и куча вооруженных солдат и офицеров собирается расправиться с ним.

Андрей крикнул:

– Не стрелять!

Рогачев от неожиданности обернулся. Глаза у него были удивленные. Вероятно, он хотел сказать: куда лезешь, пацан! Я же старше тебя по званию! У меня же приказ негласный – не брать его живым!

Но Андрей стоял на своем. Он даже выстрелил в стену из своего «макарова». Вероятно, этот выстрел привлек внимание других участников операции. Через несколько секунд в комнату ворвались несколько собровцев с автоматами и несколько оперативников.

После того как обстановка изменилась, конечно, Рогачев уже не мог выстрелить в Цируля. Он грязно выругался и, сплюнув, бросил недобрый взгляд в сторону Андрея. Но тому было все равно. Он смотрел на Цируля. Цируль матерился, плевался, к нему подошли несколько офицеров СОБРа и скинули его с постели.

Тут же Цируль получил удар сапогом в лицо. Он рассвирепел. Сплюнув, он вновь выругался, снова получил удар. Теперь в избиении принимали участие несколько собровцев. Они стали бить его ногами, кто-то заносил приклад для удара.

– За что, гады, бьете? Суки, крысы! – раздавался голос Цируля, который пытался увернуться от ударов.

Вскоре избиение закончилось, и офицер в штатском, наклонившись, стал говорить:

– Оружие, наркотики, деньги, драгоценности где лежат, Павел Васильевич?

Но Цируль только мотал головой. Тогда – Андрей потом спрашивал себя, почему это случилось, может быть, потому, что у офицеров СОБРа опасная работа, нервы были на пределе, – один здоровый верзила подскочил к Цирулю и, отстранив руоповца, стал кричать:

– Я тебя спрашиваю, сука! Оружие, наркотики, золотишко где, падла, прячешь?

Цируль в ответ отрицательно качал головой, а потом плюнул собровцу в лицо:

– Мусор поганый!

Собровец вновь обрушил удары на Цируля.

Андрей, не вытерпев, вмешался:

– Подожди, командир! Ты его сейчас до смерти забьешь, а нам он на допросах живой нужен!

Вероятно, это остановило собровца.

Андрей понимал, что сейчас Цируль – мишень, которую надо добить до конца. В какой-то мере он взял Цируля под свою опеку. Он встал около него и никого не подпускал. А все непременно хотели ударить Цируля, вероятно, считая это выполнением долга.

– Что же вы деретесь, ребята? Он же безоружный! – пытался остановить их Андрей.

Он услышал за спиной злой голос Рогачева:

– Тебе бы, Грушин, не сыщиком быть, а адвокатом, уж больно это у тебя хорошо получается!

Но Андрей ничего ему не отвечал.

Вскоре на вилле Цируля началось что-то наподобие обыска. Андрей видел, как все ринулись по комнатам, заглядывали в подвальные помещения, что-то искали.

Обыск представлял собой переворачивание мебели, разбрасывание вещей. Появились два человека с видеокамерами и один с фотоаппаратом, фиксируя все происходящее. Конечно, фиксировать было что. Мебель была настоящим антиквариатом, с инкрустациями, почти царская. Везде хрусталь, ковры, много дорогого фарфора.

Но самому Цирулю, Андрей это видел, все происходящее было совершенно безразлично. Его взгляд выражал усталость, отрешенность от всего.

Через некоторое время Андрей заметил, что началась какая-то паника. Все забегали, многие собровцы направились к окнам, выхватив автоматы.

– Что случилось? – спросил Андрей у пробегающего мимо Александра.

– Там вроде бандюки приехали, Цируля отбивать! Сейчас бой будет. Ты уж тогда стой с ним, держи, а если что – кончай его, – на ходу крикнул Александр.

Цируль улыбнулся злорадно.

– Ну что, мусора, струхнули? – процедил он разбитым ртом.

– А ты молчи, – крикнул Андрей, – я тебя, можно сказать, спас! Шлепнул бы тебя Рогачев, если бы я вовремя не подоспел, а ты меня мусором обзываешь!

Цируль ничего не ответил.

Андрей слышал, что в последнее время ходили слухи, будто Цируль был держателем общака «славянской» группировки. Его братва даже называла министром финансов. Неужели бандиты решатся на штурм? Но они же не знают, сколько тут руоповцев. Может быть, их тут в два раза больше.

Андрей знал, что, по оперативным данным, многие группировки насчитывали сто, двести, а то и триста человек. «Подтянут несколько бригад, будет в пять или в шесть раз больше, чем нас... Что же, они нас не смогут перестрелять? Вооружены они не хуже...»

Андрей достал из кобуры «ПМ». Он боялся, что в общей суматохе Рогачев снова может подбежать и пристрелить Цируля, списав все на оперативную обстановку.

В комнату вбежал еще один собровец с автоматом. Увидев Андрея, он сказал:

– Ну что, как у тебя тут, все нормально?

– Да, все нормально. Что там происходит? – спросил Андрей.

– Четыре или пять машин едут сюда с включенными фарами. Черт его знает, кто едет, – может, бандюки, может, кто-то еще... В общем, мы приготовились, – сказал собровец, занимая позицию у одного из окон.

«Пять машин, – подумал Андрей, – если в каждой по пять человек, то всего двадцать пять. Нет, нас больше. Но, может быть, они едут и на других машинах, которые мы не видим?»

Неожиданно из рации послышалось:

– Отбой! Это свои!

Андрей взял свою рацию и нажал на кнопку приема, сказав громко:

– Первый, Первый, я Седьмой. Ответьте, что происходит?

«Седьмой» означало не просто седьмой порядковый номер, а 7-е подразделение офицеров РУОПа. На другом конце послышалось:

– Все нормально. Это менты из соседнего отделения милиции приехали, думали, у хозяина виллы поножовщина с перестрелкой началась. Мы их отправили обратно.

Андрей выключил рацию. Минут через двадцать в комнату вошли несколько оперативников и с издевкой обратились к Андрею:

– Ты чего, ангелом-хранителем у него будешь или телохранителем нанялся к законнику?

Андрей только махнул рукой.

– Ладно, мамочка, – обратился к Андрею один из руоповцев, – забирай своего подшефного. Только не забудь обыскать. На базу его повезем.

Майор Рогачев, зашедший через минуту, подтвердил приказ. Вместе с оперативником Андрей тщательно обыскал Цируля. После этого на него надели наручники и вывели к машине. Перед тем как сесть в машину, Рогачев повернулся к Андрею и сказал:

– Что ты переживаешь? Без тебя довезем, в целости и сохранности. Садись в другую машину. А нам с ним поговорить надо.

Андрей сел в другую машину вместе с Александром. Они поехали в Москву, в сторону Шаболовки. В голове у Андрея мелькали разные мысли: почему они не посадили его в машину с Цирулем? Конечно, он допускает, что там идет интересный разговор, так как какие-то двое в штатском подсели к Рогачеву.

Конечно, передвижение в машине – самый пиковый момент для выяснения чего-либо важного. Но Андрей не думал, что они могут решиться на убийство. Хотя попытку легко инсценировать... Все может быть списано, и прокурор признает применение оружия правомерным. Но теперь Андрей ничем не мог помочь Цирулю.

 

Смерть Цируля

 

Вскоре после задержания милиционеры получили оперативную информацию, что группа воров в законе и авторитетов уже собрала около 800 тысяч долларов для подкупа следователей и руоповцев, ведущих дело Захарова. Но освободить Цируля не удалось, он умер в СИЗО Лефортово через два года.

 

Год 1995

 

Криминальный расклад

 

В1995 году в Москве уже действовали 27 славянских группировок и 7 этнических сообществ. Из славянских 7 – иногородних, 20 – местных. Всего – 34 сообщества.

Вопреки устоявшемуся мнению, что каждой группировке принадлежит своя территория, это все-таки не так. Скорее группировки контролируют определенные объекты. Например, два аэропорта Шереметьево, согласно оперативным данным, контролировались химкинской и долгопрудненской братвой, Быково – люберецкой, Внуково – солнцевской, Домодедово делили несколько группировок, но не москвичи – здесь самыми влиятельными были представители екатеринбургской (уралмашевской) группировки.

Или – другой пример: Москворецкий строительный рынок (500 торговых мест) контролировали целых четыре группировки: абхазская, армянская, азербайджанская и ореховская.

 

 

Убийство Листьева

 

1 марта 1995 года Владислав Листьев, известный телевизионный журналист, был убит в собственном подъезде. Реакция общественности, а также государственных деятелей страны была бурной. Президент гневно выступил по телевидению. Мэр Москвы Лужков настоял на увольнении тогдашнего начальника ГУВД Панкратова и московского прокурора Герасимова в связи со слабой работой. В Москве была создана специальная бригада по расследованию этого убийства. Для профилактики распоряжением мэра Москвы было закрыто очень много казино. Но перед тем как они были закрыты для выполнения профилактических действий, в Москву было направлено несколько ОМОНов, в том числе и рязанский, для наведения порядка. В течение нескольких дней наведения порядка, иными словами, шмонов, арестов, задержаний, обысков в казино, в ночных клубах, а также остановки машин на трассах, омоновцы врывались в помещения, клали всех на пол, избивали, срывали золотые украшения, часы.

Убийство Листьева стало черной меткой для многих ОПГ, тогда многие лидеры и авторитеты спешно покинули на время столицу. Созданная бригада следователей по раскрытию этого громкого преступления сначала взялась за расследование рьяно, было задержано много лиц по подозрению в причастности к этому убийству, многие из задержанных под давлением оперативников и следователей даже дали признательные показания. В средствах массовой информации то и дело рапортовалось о раскрытии этого убийства, назывались исполнители и заказчики, но это, как потом выяснилось, была неправда. По данным на 2003 год, убийство Листьева до сих пор не раскрыто. А специалисты по заказным убийствам в приватных беседах утверждают, что убийство журналиста уже никто не раскроет.

Тем не менее это громкое убийство стало новым предлогом активизации борьбы с криминалом.