Часть I. Общее учение об обязательстве 39 страница

Наконец, Фойхт привлекает текст "Сентенций" Павла (Paul, Sent.,1,17,2), в котором говорится о том, что сервитут черпания воды или водопровода ("servitus hauriendae aquae vel ducendae") утрачи­вается в результате двухлетнего неиспользования ("поп usu") и в случае возобновления пользования (usurpatio) приобретается обратно по давности ("usu recipitur") за тот же срок Двухлетний срок usucapio (и usureceptio) должен, по мнению Фойхта и его сторонни­ков, указывать на то, что сервитуты считались частью поля (pars fundi). Однако текст поздний, и находится в явном противоречии с законом Скрибония. Требование двухлетнего срока для утраты сер­витута из-за поп usus вполне вписывается в трактовку сервитута как права на новую специальную функцию соседнего имения: двух-этапность приобретения сервитута (создать функцию с согласия соб­ственника будущего служащего имения, затем — усвоить, придав ее как объективное качество своему участку) согласуется с удвоением срока при его утрате.

Рассмотрим текст Алфена Вара, где применительно к серви­туту черпания воды (aquae haustus) зафиксировано представле­ние предклассической юриспруденции о принципиальной несов­местимости конструкции ius praedii с правом собственности (для указания на которую здесь впервые использован термин "domi­nium").

⁷² Конструкция res incorporalis является результатом interpretatio prudentium, и если бы неприменимость usucapio к сервитутам была обя­зана появлению этого учения, она стала бы юридическим правилом без специального закона, как зто произошло в отношении допустимости при­обретения по давности наследства (usucapio hereditatis), также со време­нем признанного res incorporalis (Gai., 2,54; Senec, de ben., 6,5,3).

412

Раздел VII. Вещное право

Paul., 4 epit.Alf.dig., D. 8,3,30:

Qui duo praedia habebat, in     Тот, кто обладал двумя имениями,

unius venditione aquam, quae   при продаже одного из них выгово-

in fundo nascebatur, et circa     рил для себя источник, который

еащ. aquam late decem pedes    бил на этом поле, и пространство

exceperat: quaesitum est, ut -     вокруг него шириной в десять ша-

rum dominium loci ad eum        гов: спрашивалось, принадлежит

pertineat an ut per eum lo -       ли ему право собственности на

cum accedere possit. respon -     это пространство или он имеет

dit, si ita recepisset: ' circa право доступа к нему. Ответил,

earn aquam late pedes decern ', что если оговорил изъятие таким

iter dumtaxat videri vendi -     образом: "вокруг этого источника

toris esse.                              шириной десять шагов", то счи­
тается, что продавец обладает
только правом прохода.

Речь идет о продаже участка с изъятием в свою пользу сервитута — excepto servitutis. Продавцу должно в результате принадлежать право брать воду и, следовательно, право про­хода к источнику — ius itineris (D.8,3,3,3). Ratio dubitandi (основание для сомнения) заключается в том, что продавец вы­говорил себе не только сам источник — aqua, но и прилегаю­щую к нему площадь на десять шагов вокруг. Закономерен во­прос, не принадлежит ли продавцу сама эта площадь, и он вы­ражен в таких терминах: имеет ли он dominium loci или лишь право вступать на этот участок? Юрист отвечает, что если ого­ворка сформулирована дословно как пространство в десять шагов вокруг источника, то считается, что продавец имеет iter, то есть сервитут, а не dominium.

Поскольку ответ юриста игнорирует, по сути, факт включения в оговорку продавца, помимо aqua, еще и пространства вокруг ис­точника (доступ к источнику был бы удержан владельцем серви­тута независимо от оговорки относительно этого пространства), информация, содержащаяся в тексте может быть понята иначе. Текст говорит об "iter", а не об "iter aquae" (как в другом фраг­менте "Дигест" Алфена Вара из той же 4 epit. Павла: D.18,1,40,1), поэтому возможно заключение, что речь идет об особом сервитуте прохода, а не о предполагаемом самим сервитутом "aqua" праве доступа к источнику. Иными словами, выговаривая себе помимо права брать воду еще и пространство вокруг источника, продавец модифицировал сервитут прохода, а не сервитут воды. Тогда во­прос к юристу касается не права продавца на участок, а вообще

Глава 4. Права на чужие вещи (iura in re aliena)

413

допустимости конфигурации сервитута как права собственности на ограниченное пространство земли. Текст в таком случае может указывать на попытку юриспруденции приложить к новой схеме старую конструкцию сервитута как dominium, еще живую в практике. При этом сторонники концепции Фойхта предполагают, что в отношении самого источника за владельцем сервитута при­знавался dominium, а сервитут конструировался как сумма собст­венности на источник и права прохода к нему. Такая конфигура­ция якобы предшествовала классическому сервитуту aquae hau-riendae, который состоял в праве проходить и брать воду на со­седнем участке.

Известно, однако, что во времена Цицерона (pro Caec, 26,74) servitus aquae hauriendae уже был самостоятельной фигурой. Этот факт согласуется и с одним из решений Сервия Сульпиция (D.8,6,7), учителя Алфена, которое исходит из классической кон­струкции сервитута aquae ductus. Таким образом, Алфен пред­ставил оговорку продавца как относящуюся к отдельному серви­туту прохода — iter, несмотря на существование самостоятель­ного сервитута aquae haustus. Известность такого сервитута иск­лючает вопрос о конструкции права брать воду как права собст­венности на источник, так же как и конструкции права прохода как права собственности на дорогу. Раз сам вопрос исходит из противопоставления iter и dominium, он не может касаться конст­рукции сервитута iter, но может относиться только к возмож­ности представить выговоренное пространство в десять шагов во­круг источника как участок земли, в противоположность iter — простому праву прохода.

Если бы продавец удержал dominium на сам источник, то во­прос о правовом режиме пространства в десять шагов вообще бы не поднимался: эта земля также осталась бы в собственности про­давца. Именно существование особой конструкции сервитута де­лает возможным противопоставление между правом собствен­ности на участок ("dominium loci") и правом прохода ("iter"), ко­торое лежит в основе вопроса. Более того, предполагаемая попыт­ка Алфена разделить единый сервитут черпания воды и выде­лить особый сервитут прохода потому и оборачивается игнориро­ванием оговорки продавца по поводу пространства вокруг источ­ника, что для него вопрос о dominium никак не соотносился с ре­жимом принадлежности самого источника, который, очевидно, от­личался от dominium.

Если бы сам источник оставался в собственности продавца, то ответ юриста выглядел бы нелогичным. Во всяком случае, при­вязка территории вокруг источника к aqua в формулировке ого­ворки не могла бы служить основанием для отрицания dominium loci сама по себе. Предполагаемая конструкция сервитута как

414

Раздел VII. Вещное право

сумма dominium aquae и права прохода, iter, тем более потребо­вала бы от юриста дополнительной аргументации ответа. Наибо­лее очевидная трактовка текста в данном случае представляется наиболее адекватной: вопрос возник именно на основе различения самой вещи (locus) и ее функции (aquae haustus), которая только и является предметом права на сервитут. Той же логике следует и ответ Алфена: исходя из функциональной определенности, которую locus получил в оговорке продавца, он отказывает ему в dominium loci, выражая его право на locus через функцию — iter.

Сервитуты и право собственности не являются конкурирую­щими правами: установление сервитута не отрицает право собст­венности как таковое, но затрагивает (не в большей степени, чем физические свойства участка) возможности отправления некото­рых полномочий собственника. Это свойство сервитутного права отличает его от другого способа регулирования отношений между соседями — законодательного ограничения полномочий собствен­ника. Сходство прав по соседству (iura vicinitatis) с сервитутами по цели и функции привело к неоправданному распространению для их обозначения термина "легальные сервитуты", который давно и убедительно критикуется специалистами.

Когда XII таблиц (7,9 а) предписали земельному собственнику терпеть проникновение в его пространство ветвей соседских де­ревьев (но не ниже пяти футов) или (7,10) дозволять такому со­седу через день приходить и собирать желуди, упавшие с его де­рева на чужой участок⁷³, а тысячу лет спустя император Зенон (С.8,10,12) запретил в Константинополе⁷⁴ застраивать простран­ство между зданиями шириной в 12 шагов, загораживать соседям вид на море высокими постройками, открывать окна, выходящие прямо во двор соседа и проч., — то эти ограничения распростра­нялись на всех собственников недвижимости в сельской или город­ской местности и относились к самому режиму земельной собст­венности.

Развитие прав по соседству ведет к увеличению числа гипо­тез, когда собственник может прибегнуть к негаторному иску, и таким образом, поскольку каждый собственник в свою очередь сам зависит от соседа, изменяет действующую конструкцию зе­мельной собственности. Обременение, наложенное на земельный участок законом в пользу соседей, не наделяет их каким-либо осо­бым вещным правом (как сервитут), но в императивной форме меняет полномочия всех собственников. Напротив, совершенство-

⁷³ Претор защищал право на сбор желудей со своих деревьев специ­
альным интердиктом de glanda legenda (D.43,28).

⁷⁴ Юстиниан сделал эти положения обязательными для всех городов
Империи (С.8,10,13 а.531).

Глава 4. Права на чужие вещи (iura in re aliena)

415

вание "списка" возможных сервитутов, сокращая число оснований для претензий соседей, не имеющих данных сервитутов, повыша­ет защищенность и степень независимости земельного соб­ственника. Сервитутное право обслуживает интересы собственни­ков конкретных имений, в диспозитивной форме указывая на воз­можные ограничения полномочий собственника по договору с со­седом. С этой точки зрения и права по соседству, и сервитуты представляют собой выражение содержания права собственности, принятого в данный период всем обществом.

§2. Узуфрукт (ususfructus)

Узуфрукт и сходные с ним фигуры (в Дигестах Юстиниана все они классифицированы как личные сервитуты) отличает среди специальных вещных прав их строго персональный харак­тер. Узуфрукт — право пользования (usus) и извлечения плодов (fructus) — устанавливается в пользу конкретного лица и не мо­жет быть ни отчужден, ни передан по наследству, отчего яв­ляется непременно срочным: его продолжительность во времени ограничена по крайней мере жизнью выгодополучателя⁷⁵. Это специальное вещное право сложилось в практике семейной жизни и первоначально было призвано обеспечить алиментами вдову, не перешедшую во власть мужа: наследодатель создавал для нее возможность пожизненно пользоваться плодами какой-либо вещи с тем, однако, чтобы собственность на эту вещь оставалась у членов его семьи. Обычно это достигалось посредством особого отказа по за­вещанию — legatum per vindicationem. Конструкция узуфрукта яв­ляется результатом interpretatio iuris. Ее появление — не ранее се­редины III в. до н. э. — совпадает с разработкой концепции ius in re aliena. Сущность института состоит в том, что одному лицу (usufructuarius, fructuarius) принадлежат отдельные — связанные с потребительной стоимостью вещи — полномочия собственника, то­гда как титул и право распоряжения остаются у ее собственника (proprietarius, dominus proprietatis). Право собственности при этом не пребьшает "в подвешенном состоянии", а субъективная юридическая ситуация dominus proprietatis не сводится к правомерному ожиданию

Возможность установить узуфрукт в пользу universitas (продол­жительность существования которой не ограничена временем жизни ее членов) классики мотивируют тем, что гражданская община может утра­тить его из-за неиспользования (Pap.D.31,66,7) или сама прекратить су­ществование (как Карфаген, — Mod. D.7,4,21). Для узуфрукта, установ­ленного в пользу муниципия, была предусмотрена (возможно, в провин­циальных эдиктах) по аналогии с длиной жизни человека предельная продолжительность в 100 лет (Gai. D.7,1,56; 33,2,8).

416

Раздел VII. Вещное право

восстановления вещи. Например, приобретения, сделанные рабом, об­ремененным узуфруктом (servus fructuarius), обращаются в пользу собственника, за исключением того случая, когда они сделаны на средства узуфруктуария (ex re fructuarii, — D.41,1,10,3). Институт узуфрукта показывает степень абстракции понятия собственности, которое оказывается независимым от возможности получения выгод от вещи.

Объектом узуфрукта может быть только плодоносящая и не­потребляемая в процессе ее хозяйственного использования вещь. Выгодополучатель присваивает плоды от такой вещи (посредством perceptio, — D.7,1,12,5; 22,1,19 рг) и имеет право пользоваться ею, не меняя ее хозяйственного назначения.

Paul, 3 ad Vitel., D. 7,1,1:

Usus fructus est ius alienis Узуфрукт — это право пользования
rebus utendi fruendi salva и извлечения плодов из чужих вещей,
rerum substantia.                     но не на субстанцию вещей.

Вещь как таковая (что в тексте Павла и выражают слова "rerum substantia") узуфруктуарию не принадлежит ни в коей мере. Использование вещи не по назначению квалифицируется как злоупотребление собственностью (abuti proprietate, — D.7,1,15,1). Узуфруктуарий не имеет права даже производить улучшения вещи (Nerat. D.7,1,44), тем более ухудшать ее (D.7,1,13,4). За нанесение вещи ущерба он отвечает по закону Ак-вилия, как любое третье лицо (D.7,1,15,2)⁷⁶.

Отсутствие у узуфруктуария владения имеет ту же причину: для защиты непосредственной связи с вещью обладатель этого права (res incorporalis) получает interdictum utile, например "unde vi" или "uti possidetis" (Ulp., 1 de int., FV., 90).

Возможность получать выгоды от вещи (uti frui) не рассма­тривается правом как определенная хозяйственная целостность⁷⁷. Так, объектом кондикционного иска из stipulatio ususfructus (если узуфрукт устанавливался посредством стипуляции) считалось incer-tum (D.45,1,75,3). Размер требования узуфруктуария по actio legis Aquiliae (utilis, — D.9,2,11,10) в случае повреждения вещи другим ли­цом (в том числе самим собственником) измеряется, как обычно, по высшей цене вещи в течение года, но лишь в отношении потреби­тельной стоимости ("pro portione usus fructus", — D.9,2,12).

⁷⁶ Если ущерб был таковым, что actio legis Aquiliae была непримени­
ма, против узуфруктуария давался иск in factum (D.7,1,13,2).

⁷⁷ Примечательно, что бестелесному характеру права пользоваться и
извлекать плоды Гай (Gai.,2,14) противопоставляет в качестве res
corporalis не плодоносящую вещь, а только сами плоды (fructus).

Глава 4. Права на чужие вещи (iura in re aliena)

417

Уподобление узуфрукта части вещи (pars rei), встречающееся у классиков (D.7,1,4; 21,2,49), не более чем метафора, применяемая для указания на положение узуфруктуария в некоторых юридических ситуациях по аналогии с модельным вещным правом.

Трудности в понимании узуфрукта как особого вещного права создает тот факт, что собственник вещи, обремененной узуфрук­том, оказывается лишен практически значимых полномочий. Его позицию классики описывают как голую собственность — nuda proprietas (Gai., 2,30). Голый собственник не может установить сервитут на свою вещь (даже с согласия узуфруктуария, — D.7,1,15,7), изъять ее из оборота, например сделав участок res religiosa (D.7,1,17 pr; 11,7,2,7), отпустить на волю раба: servus fructuarius в результате такой манумиссии просто становится ра­бом без господина (servus sine domino, — Ulp., Reg., 1,19).

Отсюда — распространенные в прошлом концепции узуфрукта как временной собственности, собственности на плоды, совместной собственности, а также — функционально разделенной собствен­ности. Последняя теория следует конструкции, разработанной сред­невековыми юристами для описания феодальной собственности, ко­гда и вассал, и сеньор обладали каждый титулом собственника, но ни один не мог считаться полным собственником. Разделение собствен­ности в этом случае основано на уподоблении власти вассала на вещь роли ее признанного господина — сеньора — в результате установ­ления тесного личного союза, скрепленного клятвой верности. Этот аспект нашел выражение в терминологии, использованной создате­лями данной юридической конструкции: dominium eminens (явная собственность) — dominium utile (собственность по аналогии). За ос­нову было взято соотношение между прямыми исками и исками, построенными по аналогии (actio directa — actio utilis).

Эти искусственные конструкции неприменимы к римскому праву. Узуфруктуарий не может считаться собственником уже потому, что его полномочие является временным. Только крайний упадок научно­го уровня правовой мысли в постклассическую эпоху мог привести к трактовке узуфрукта как временной собственности, подлежащей возврату ("proprietas reditura", — CTh. 8,18,10 а.426).

Понимание узуфрукта как права собственности на плоды опро­вергается необходимостью perceptio, а не простой separatio для приобретения плодов узуфруктуарием. Совместная собственность (communio) узуфруктуария и голого собственника прямо отри­цается классиками (D.10,2,16 pr; 27,9,6; 45,3,32).

О том, что конструкции узуфрукта в принципе чужда идея личной (обязательственной) связи между собственником и выгодо-получателем, свидетельствует развитие средств защиты голого

418

Раздел VII. Вещное право

собственника. Обычно для гарантии сохранности собственности (D.7,1,13 pr: proprietas), то есть отсутствия посягательства на пол­номочия собственника, при установлении узуфрукта от выгодопо-лучателя истребовалась cautio. В противном случае собственник мог защищаться против иска легатария, истребующего узуфрукт, специальной exceptio или виндицировать вещь (если узуфрукт уже формально установлен), преодолевая возражение узуфрук­туария посредством replicatio (D.7,9,7 pr). Если узуфрукт был предоставлен на основе отказа по завещанию, то легатарий не по­лучал иска к наследнику до тех пор, пока не давал гарантии пользоваться вещью как добрый хозяин — satisdatio se boni viri arbiratu usurum fruiturum (D.7,1,13 pr). При отчуждении вещи прежним собственником приобретатель получал от узуфру­ктуария новую cautio (D.7,9,3,4). Таким образом, на процессуаль­ном уровне вещное право узуфруктуария обусловливалось нали­чием на его стороне личного обязательства в пользу собственника. Эта практика приобрела нормативный характер в конце класси­ческой эпохи (С.6,54,7 а.225). Вторичность специального обеспече­ния невмешательства выгодополучателя в сферу компетенции соб­ственника через установление обязательственного отношения ме­жду ними говорит о том, что право узуфруктуария изначально было основано на непосредственной связи с вещью и являлось ре­альным полномочием.

Описывая узуфрукт, римские юристы называют собственником (dominus) только голого собственника — "dominus proprietatis" (Gai., 2,30; D.7,8,16,1; 7,9,9 pr; 15,1,37,3; FV., 89): "dominium proprietatis" (D.7,4,17) не предполагает dominium ususfructus. В римском праве узуфрукт — это самостоятельный институт. Объект вещного права узуфруктуария не считается выделенным из объекта dominium: пол­ный собственник не является обладателем узуфрукта наряду с proprietas (Ulp., 17 ed., D.7,6,5 pr):

Uti frui ius sibi esse solus po - Только тот может вчинять иск с
test intendere, qui habet usum притязанием на право полъзо-
fructum, dominus autem ватъся и извлекать плоды, кто об-
fundi поп potest, quia qui ладает узуфруктом, собственник
habet proprietatem, utendi же поля не может, так как тот,
fruendi ius separatum поп кто имеет собственность, не об-
habet.                                    ладает отдельным правом пользо-

вания и извлечения плодов.

Узуфруктуарий волен передать пользование вещью, даже с правом на плоды (например, сдать в аренду), третьему лицу (D.7,1,12,2), но при этом он останется субъектом узуфрукта и от-

Глава 4. Права на чужие вещи (iura in re aliena)

419

ветственным перед голым собственником. Узуфрукт неотчуждаем: in iure cessio, совершенная узуфруктуарием в пользу третьего ли­ца, не имела силы (Gai., 2,30), а по другому мнению (Pomp., 8 ad Q.Muc, D.23,3,66) — вела к прекращению узуфрукта.

Впечатление разделения права собственности производит ре­жим требования по иску из воровства, на который кумулятивно были управомочены и голый собственник, и узуфруктуарий.

Ulp., 42 ad Sab, D. 47,2,46,1:

Si servus fructuarius subrep - Если украден раб, на которого уста-
tus est, uterque, et qui frue - новлен узуфрукт, то оба — и тот,
batur et dominus, actionem кто извлекал плоды, и собственник, —
furti habet. dividetur igitur имеют иск из воровства. Итак,
actio inter dominum et fruc - этот иск делится между собст-
tuarium: fructuarius aget de венником и узуфруктуарием: фрук-
fructibus vel quanti interfuit туарий вчиняет его по поводу пло-
eius furtum factum поп esse дов (или в объеме своего интереса,
eius, dupli: proprietarius vero чтобы этой кражи не произошло) в
aget, quod interfuit eius pro - двойном размере; собственник же ис-
prietatem поп esse subtrac - требует свой интерес в том, чтобы,
tarn.                                      не была изъята собственность.

Однако ограниченный размер требования голого собственника по actio furti зависит от уменьшения его потребительского инте­реса к вещи в связи с изъятием у него прав на получение выгод от вещи. Это явление того же порядка, что и его неспособность совершить манумиссию или установить сервитут, так как эти ак­ты неминуемо ведут к изменению качества вещи и нарушению прав узуфруктуария (или даже к прекращению узуфрукта). Го­лый собственник не утрачивает potestas (продолжая, например, приобретать через servus fructuarius), но сфера его компетенции ограничивается вещным правом узуфруктуария. Неспособность голого собственника установить или отменить сервитут даже с согласия фруктуария (то же самое следует предполагать и в от­ношении манумиссии) показывает, что обременение вещи узу­фруктом ведет не к разделению оснований собственности (как в случае duplex dominium), а к качественному изменению режима принадлежности вещи, когда ограничения реального права собст­венника не сводятся к простому изъятию отдельных полномочий в пользу другого лица.

Узуфрукт защищался посредством специального вещного ис­ка — vindicatio ususfructus, в intentio которого утверждалось осо­бое право на чужую вещь: " Si paret Aulo Agerio ius esse fundo

420

Раздел VII. Вещное право

Corneliano utendi fruendi " ("Если выяснится, что Авлу Агерию принадлежит право пользования и извлечения плодов из Корнелиева поля"). Этот иск мог быть вчинен и против голого собственника, и против любого третьего лица (D.7,6,5,1). Vindicatio ususfructus обычно именуется классиками "actio confessoria" (D.7,6,5,6) для установления обычной оппозиции негаторному иску собственника, отрицающего на­личие у противника специального права на вещь.

Vindicatio ususfructus использовалась узуфруктуарием и для за­щиты сервитутов, установленных в пользу имения, поскольку на конфессорный иск о сервитуте был управомочен только собственник.

Нормальным способом установления узуфрукта было legatum per vindicationem. Inter vivos узуфрукт устанавливался, напри­мер, в качестве приданого (dotis causa: D.23,3,7,2; 23,3,66; 23,3,78; 24,3,57) или дарения (donationis causa: D.39,5,9,1), как и серви-туты, посредством stipulatio, adiudicatio, in iure cessio или mancipatio deducto usufructu, а также longi temporis praescriptio.

Особый случай представляет собой "законный узуфрукт", возни­кающий автоматически на стороне домовладыки в отношении bona materna (материнского имущества, принадлежащего подвластному сыну) и bona adventicia вообще, а также на стороне мужа в отноше­нии приданого (dos adventicia), собственность на которое в случае прекращения брака в результате смерти супруги или по ее вине принадлежала детям.

Узуфрукт прекращается смертью или в результате умаления правоспособности⁷⁸ выгодополучателя, а также с наступлением ко­нечного срока или с реализацией отменительного условия, постав­ленного при совершении акта установления (FV.,50). Совпадение соб­ственника и фруктуария в одном лице (consolidatio, — 1.2,4,3) имело тот же эффект. Прекращение узуфрукта могло быть вызвано гибе­лью самой вещи или ее качественной трансформацией (mutatio rei, — Paul., Sent., 3,6,31), когда возникал новый вид вещи (species). Сходным образом, неиспользование вещи (поп usus) в те­чение года или двух (для движимых и недвижимых вещей соот­ветственно, — Paul., Sent., 3,6,30) лишало узуфруктуария его пра­ва непосредственно в материальном плане. При Юстиниане сход­ную функцию получила longi temporis praescriptio, эффект кото­рой наступал через 10 или 20 лет (С.3,33,16,1; 3,34,13).

. Узуфрукт также прекращается в результате проигрыша про­цесса или добровольной уступки в пользу собственника посредством in iure cessio в форме негаторного иска об узуфрукте.

⁷⁸ Только при Юстиниане capitis deminutio minima перестает счи­таться основанием для прекращения узуфрукта (С.3,33,16,2 а.530; 1.2,4,3): в классическую эпоху этот эффект имела любая capitis deminutio (Paul., Sent, 3,6,29).

Глава 4. Права на чужие вещи (iura in re aliena)

421

§3. Квазиузуфрукт (quasi ususfructus)

Объектом узуфрукта, устанавливаемого посредством legatum per vindicationem, могло быть все наследственное имущество — usus fructus omnium bonorum (узуфрукт на все имущество). Сама логика юридической конструкции узуфрукта предполагала, что объектом uti frui могут быть только вещи, непотребляемые при их хозяйственном использовании (Cic, Top., 3,17). Однако в начале I в. н. э. было принято сенатское постановление, которое предус­матривало защиту легатария, даже если объектом такого легата были потребляемые вещи, например деньги (D.7,5,1). Интерпрета­ция (Кассий и Прокул) распространила этот порядок и на требо­вания по обязательствам (D.7,5,3). Легатарий должен был гаран­тировать собственнику (наследнику) восстановление такого же количества (tantundem) таких же вещей после своей смерти или capitis deminutio посредством специальной cautio (D.7,5,2 pr; 4; 9— 10 pr). Таким образом, он получал не узуфрукт, а право собствен­ности на вещи, которыми мог располагать по своему усмотрению. Личное обязательство легатария перед наследником никак не обусловливает его реальное право, и классики не признавали эту фигуру узуфруктом.

Gai., 7 ad ed.prov., D. 7,5,2,1:

Quo senatus consulto поп id     Эффект этого сенатского по-

effectum est, ut - pecuniae   становления не в том, что стал

usus fructus proprie esset    допустимым узуфрукт на деньги

(пес enim naturalis ratio   (ведь требования естественного

auctoriate senatus commutari   разума не могли быть поколеблены

potuit), sed remedio intro -    властью сената), но введение

ducto coepit quasi usus   средств защиты дало начало как

fructus haberi.                        бы узуфрукту.

Даже отказ дать cautio не влиял на реальное положение легата­рия, но лишь создавал на стороне наследника безусловное право истребовать вещи посредством кондикционного иска после смерти или capitis deminutio легатария (D.7,5,5,1). Наследодатель мог ограни­чить продолжительность вещного права легатария. Конструкция ква­зиузуфрукта давала возможность преодолеть такие свойственные праву собственности ограничения, как недопустимость конечного срока или резолютивного условия.

§4. Право пользования (usus) и смежные фигуры

Простое право личного пользования чужой вещью преду­сматривало персональное и непосредственное получение благ без

422

Раздел VII. Вещное право

возможности передать ее другому лицу или сдать в аренду, а также без извлечения плодов. Пользователь участка мог лично потреблять плоды с участка как алименты, но не препятствовать собственнику эксплуатировать свою вещь. Субъект пользования чужим рабом или скотом мог обращать в свою пользу их рабочую силу (орегае), но не плоды или продукты (за исключением необхо­димых для собственного пропитания, например, немного молока, — D.7,8,12,2), получаемые от них, и не приобретения, сделанные ех operis servi.

Практический интерес узуария к вещи получил юридическое выражение в его управомочении на actio furti (D.47,2,46,2).

В отличие от узуфрукта usus неделим (D.7,8,19): если узуари-ев несколько, то каждый из них пользуется вещью в целом.

Узуарий обязывался предоставить собственнику cautio usuaria, подобную cautio usufructuaria.