Часть I. Общее учение об обязательстве 36 страница

Юстиниан восстанавливает институт приобретательной давности как способа приобретения права собственности (С.7,31,1 а.531): удер­жавшиеся по традиции названия "usucapio" и "longi temporis prae­scriptio" теперь различаются лишь терминологически.

I. 2,6 рг:

Et ideo constitutionem super И посему мы издали об этом кон-
hoc promulgavimus, qua ституцию, которой установлено,
cautum est, ut res quidem чтобы движимые вещи приобрета-
mobiles per triennium usuca - ^лись no давности в течение трех
piantur, immobiles vero per ^летп > недвижимые же — посредством
longi temporis possessionem, прескрипции долгого срока, то есть
id est inter praesentes decen - приобретались по давности среди
nio, inter absentes viginti присутствующих в течение десяти
annis usucapianturet his mo - ^> ^cPg" оггщтстеующих в тече-
,.          т  • т^ т  j • ние двадцати, и чтобы таким спо-

dis поп solum гп Italia, sed т _собом ^^иыько в Италии, но и по
отпг terra, quae nostra гт- _{всей землг> управляемои} нашей вла-
репо gubernatur, dominium _стьЮ) приобреталось право собст-
rerum tusta causa possessionis вечности на вещи, если предшест-
precedente adquiratur.             вует правомерное основание владения.

⁴⁷ Период, когда собственник отсутствовал rei publicae causa, напри­
мер во время военной службы (С.7,35,1), а также период несовершенно­
летия (С.7,35,3) не засчитывались в срок исковой давности.

⁴⁸ Протокол процесса 340 г., сохранившийся на папирусе, цитирует
запрет истцу требовать от ответчика доказательств его титула (FIRA, III,
п.101, р.П, 1.3—7). Эта конституция Константина была интерпретирована
как презумпция iustum initium сорокалетнего спокойного владения (Ibid.,
1. 9 sq; ср. С.7,39,2 а.365).

Глава 3. Право собственности

379

Преодолевая разногласия среди классиков, Юстиниан (С.7,33,12 а.531) трактует категорию "inter praesentes" как лиц, проживающих в одной провинции, даже если спорное имение на­ходилось в другой.

Для особых случаев, например в отношении вещей, принадле­жащих лицам моложе 25 лет, были сохранены 40- и 30-летний сроки, предусмотренные конституциями Константина и Феодосия II (С.2,40,5,1)⁴⁹. В 536 г. (Nov., 22,24) 30-летний срок давности был установлен также в отношении приданого и вещей, подаренных propter nuptias (если их отчуждали в нарушение запрета 439 г., — С.5,9,5); в 544 г. (Nov., 119,7) — для вещей, отчужденных недобросо­вестным владельцем. В отношении имущества церквей, монасты­рей и богаделен (piae causae), ранее не подлежавшего приобрете­нию по давности (С.7,38,2 а.387), предусматривался столетний срок praescriptio (C.1,2,23,2 a.530; Nov., 9 а.535), позже сокращен­ный до 40-летнего (Nov., 111,1; 131,6). В этих случаях средневеко­вые юристы усматривали longissimi temporis praescriptio — спе­цифическую разновидность приобретения по давности.

Способы производного приобретения права собственности (переноса собственности) отличает совпадение актов отчуждения (alienatio) и приобретения⁵⁰, а также соразмерность отчуждаемого и приобретаемого права, выраженная в максиме (Ulp., 46 ad ed., D.50,17,54): " Nemo plus iuris ad alium transferre potest, quam ipse haberet " — "Никто не может перенести на другого больше пра­ва, чем имеет сам".

Способы переноса права собственности характеризуются строгим формализмом, необходимым для придания акту всеоб­щего значения, которое свойственно по существу самому вещному праву: только конформность общепризнанному порядку отчужде­ния может обеспечить реальный эффект приобретения, то есть поставить приобретателя в такое положение по отношению к ве­щи, когда он устраняет любое третье лицо, в том числе отчужда-теля. В римском праве перенос собственности требует непремен­ной передачи владения, то есть перехода к приобретателю пуб­лично признанной связи с вещью. Выражение "rem transferre

⁴⁹ Реформа Юстиниана затрагивает и зти случаи давностного приоб­
ретения, всегда требуя bona fides приобретателя.

⁵⁰ Ср. С.5,23,1: "...est autem alienatio omnis actus per quern dominium
transfertur" ("...отчуждение же — это любой акт, посредством которого пере­
носится право собственности"); Pomp. D.40,7,29,1: "...quoniam lex duodecim Ta-
bularum emptionis verbo omnem alienationem complexa videtur..."
("...поскольку считается, что закон Двенадцати таблиц употребляет слово
"купля (приобретение)" для указания на все случаи отчуждения...").

380

Раздел VII. Вещное право

(tradere)" ("передать вещь"), употребляемое наряду с "dominium (proprietatem) transferre" ("перенести собственность"), указывает не просто на материальный акт передачи, но подчеркивает смену субъ­екта права при идентичности объекта. Тождественность нового права прежнему связана с наличием постоянного и неизменного элемента отношения — самой вещи, которая переходит к приобретателю со всеми особенностями ее юридического положения (cum sua causa), включая обремененность ее сервитутами и другими правами третьих лиц⁵¹. Эта специфика вещного права может объяснить, почему рим­ляне прилагали конструкцию переноса права только к собственности и никогда, например, к обязательствам (ср. Gai., 2,38). Pomp., 39 ad Q.Muc, D. 18,1,67:

Alienatio cum fit, cum sua При отчуждении мы переносим на
causa dominium ad alium другого собственность вместе с
transferimus, quae esset fu - режимом, в котором находилась
tura, si apud nos ea res ⁵² бы эта вещь, если бы она остава-
mansisset, idque toto iure лась у нас, и это так во всем ци-
civili ita se habet...                   вильном праве...

Рассмотрим способы переноса права собственности в класси­ческом (D.41,1,1 рг) порядке: сначала институты iuris gentium, за­тем iuris civili.

Способом производного приобретения по всеобщему праву (и iure naturali, — Gai., 2,66) является traditio ex iusta causa — передача владения на правомерном основании (Gai., 2,19—20; Ulp., 19,7).

Gai., 2 rer. cott, D. 41,1,9,3:

Hae quoque res, quae traditione Те же вещи, которые становятся
nostrae fiunt, iure gentium no - нашими посредством передачи,
bis adquiruntur: nihil enim tarn приобретаются нами в собствен-
conveniens est naturali aequita - ность по всеобщему праву: ведь
ti quam voluntatem domini vo - ^нет ничего столь же соответст-
lentis rem suam in alium вующего естественной справедли-
transferre ratam haberi.              вости, как придать юридическую

силу воле собственника, желающего перенести свою вещь на другого.

⁵¹ Понимание отчуждения как передачи вещи, взятой в полноте ее юри­
дического режима, известно Сенеке (Senec, benef., 5,10,1): "Venditio alienatio
est et rei suae iurisque in ea sui ad alium translatio" ("Продажа — это и отчу­
ждение своей вещи, и перенос на другого своего права на нее").

⁵² Выражение "cum sua causa" предполагает в качестве предмета res,
а не dominium: слова "ea res" (которые у многих комментаторов вызыва­
ли подозрения в подлинности фрагмента), таким образом, вполне согла­
сованы с первой частью текста.

Глава 3. Право собственности

381

Это естественноправовое основание реального эффекта tradi-tio поставлено, однако, в определенные рамки правовой системы, ограничивающие действенность сделки рядом формальных усло­вий. Воля собственника должна соответствовать общепризнанному экономическому интересу по передаче вещи другому лицу. Traditio переносит право собственности только в том случае, если вещь передается на правомерном основании — iusta causa traditionis (D.41,1,31 pr). Это каузальная сделка⁵³. Сомнения неко­торых современных романистов на этот счет связаны с гипотезой исполнения обязательства (traditio solutionis causa), когда собст­венность переходит к получателю вещи, даже если она передана по ошибке лицу, в пользу которого никакого обязательства на стороне отчуждателя не существовало (solutio indebiti). Получа­тель недолжного становится собственником, и prudentes дают от-чуждателю против приобретателя личный иск (condictio), что объясняется взаимным заблуждением насчет наличия долга, а значит, единством causa traditionis.

Неверно полагать, что предоставление кондикционного иска связано не с переходом собственности при безосновательной пере­даче владения, а с невозможностью виндицировать вещь, после того как она была потреблена владельцем или нерасторжимым образом соединена с его вещами (как в случае nummi commixti — монет, смешавшихся с монетами получателя). Это основание для выбора средств защиты прямо названо Ульпианом.

Ulp., 2 disp., D.l2,6,29:

Interdum persona locum facit    Иногда обратное истребование вещи

repetitioni, ut puta si pupillus   становится возможным из-за лица

sine tutoris auctoritate vel    отчуждателя, как, например, если

_t            ,.   • i • •     исполнение совершит малолетний

funosus vel is сиг bonis in -        ^             _Л   ^c                   ^

,.            ,.            без утверждения опекуна или безум-

terdictum est solvent: nam m     _ный> „^р^у запрещено распоря-

his personis generaliter repe -    жаться имуществом: ведь не подле-

titioni locum esse поп ambigi -   жит сомнению, что в отношении

tur. et si quidem exstant пит-    этих лиц по правилу имеет место

mi, vindicabuntur, consump -     истребование обратно [отчужден-

tis vero condictio locum habe-   ньиюими вещей ]. И если монеты име-

1 - _t                                         ются в наличии, их виндицируют,

если же они были потреблены, то прибегают, к кондищионному иску.

Этот текст обсуждает traditio solutionis causa, однако она не­действительна из-за недееспособности отчуждателя. Собственник

Подробнее об этом см.: разд. III, гл. 2.

382

Раздел VII. Вещное право

остается активно управомоченным на виндикационныи иск, несмотря на состоявшееся по ошибке отчуждение solutionis causa, только в том случае, если отчуждение произведено без его ведо­ма, например прокуратором (D.12,6,46).

Causa настолько существенна для этого способа производного приобретения, что ее наличием оправдывается traditio brevi manu, когда в отсутствие непосредственной материальной переда­чи вещи смена оснований владения может определить переход собственности к держателю (Gai., 2 rer. cott, D. 41,1,9,5):

Interdum etiam sine tra - ditione nuda voluntas domini sufficit ad. rem transferen - dam, veluti si rem, quam commodavi aut locavi tibi aut apud te deposui, vendidero tibi: licet enim ex ea causa tibi earn поп tradiderim, eo tamen, quod patior earn ex causa emptionis apud te esse, tuam efficio.

Иногда голая воля собственника да­же без передачи достаточна для переноса права на вещь, например, если я продам тебе вещь, которую прежде дал тебе в ссуду или в аренду или сдал тебе на хранение: ведь даже если я тебе ее не переда­вал на этом основании, однако уже тем, что я терплю, что она нахо­дится у тебя на основании купли, я делаю ее твоей.

Переход собственности определяется именно волей отчужда-теля, так что возможен перенос собственности на неопределенное лицо (traditio ad incertam personam).

Gai., 2 rer. cott, D. 41,1,9,7:

Hoc amplius interdum et in incertam personam collocata voluntas domini transfert rei proprietatem: ut ecce qui missilia iactat in vulgus, ig - norat enim quid eorum quis - que excepturus sit, et tamen quia vult quod quisque exce - perit eius esse, statim eum dominum efficit.

Тем более иногда воля собственника, даже направленная на неопределен­ное лицо, переносит собственность на вещь: как, например, тот, кто бросает в толпу подачки, не знает, что из них кому достанется, одна­ко поскольку он хочет, чтобы то, что каждый поймает, тому и стало принадлежать, он сразу же делает его собственником.

Наряду с ограничениями волевого аспекта сделки, существуют и ограничения в зависимости от качества объекта. Traditio пере­носит полное право собственности на res пес mancipi (Gai., 2,19; ср. Gai., 2,204) и преторскую собственность (res sua in bonis) на res mancipi.

Посессорная структура акта умаляется в постклассический период: распространяется практика устанавливать при constitu-tum possessorium столь короткие сроки права (реального или лич­ного) пользоваться вещью, что очевидно стремление сторон ис­пользовать эту форму не с целью сохранить держание вещи у от-

Глава 3. Право собственности

383

чуждателя, а лишь с тем, чтобы оформить переход собственности без физической передачи вещи, в силу одного лишь соглашения. Как способы переноса собственности подчас трактуются купля-продажа и дарение. Правда, в последнем случае конституция Кон­стантина 316 г. предусматривала для перехода собственности, по­мимо составления документа и insinuatio (передачи его официаль­ному лицу, судье или чиновнику, для занесения в протокол — apud acta, — CTh.8,12,1,2 а.316; ср. С.8,53,31 pr a.478; eod., 32 а.496; eod., 34 pr а.529), также corporalis traditio (FV., 249,6)⁵⁴. При Юс­тиниане классическое различение обязательственного и реального эффекта сделок восстанавливается, но сфера применения consti-tutum possessorium расширяется. Так, конституция Гонория и Феодосия (CTh.8,12,9 а.417) предусматривала traditio в том случае, если отчуждатель удерживал узуфрукт (deductio ususfructus) пода­ренной вещью или вещью, назначенной в приданое; в Кодексе Юсти­ниана (С.8,53,28) компиляторы дополнили эту норму гипотезой куп­ли-продажи.

Полную собственность на res mancipi переносит mancipatio (манципация), сделка iuris civilis. Gai., 1,119:

Est autern mancipatio... ima -     Манципация — это... некая символи-
ginaria quaedam venditio; quod веская продажа; эта сделка принад-
et ipsum ius proprium civium     лежи™ исключительно праву римс-
Romanorum est, eaque res ita    *"* ^гР<^ак * совершается так: в
agitur: adhibitis поп minus       при^тстеии не менее чем пятерьиг
".,..,                                    свидетелей из совершеннолетних
quam quinquetestious ctvtbus   p^^ _граждан и кроме того еще
Romanis pubenbus et praeterea одного лица того же статуса, кото-
olio eiusdem condicionis, qui    рый держит медные весы и назы-
libram аепеат teneat, qui ар-   вается весодержателем, тот, кто
pellatur libripens, is qui man -   приобретает посредством манципа-
cipio accipit, aes tenens ita di - Щи, держа медный брусок, говорит
cit HUNC EGO HOMINEM EX   ^так: "^я заявляю, что этот раб яв-
IURE QUIRITIUM MEUM ES -    ^ляется моим по праву квиритов, и
SE АЮ ISQUE MIHI EMPTUS   ^nycm* ^т ^^{дет п}Т^гш>^бТ>етен мною
Fern нпп /utj?f /iFiuF^nrrF      посредством этого медного бруска и
гтвл w • w                             медных весов", затем он ударяет
LIBRA; demde aere percutit      j ^ Qy ^ y ую весам и дает этот брусок
libram idque aes dot ei a quo    тому, от кого он приобретает
mancipio accipit quasi pretii    посредством манципации, как бы
loco.                                     вместо цены.

⁵⁴ Современные романисты справедливо предполагают зависимость этой формы от режима donatio perfecta, развившегося в результате ин­терпретации lex Cincia.

384

Раздел VII. Вещное право

Ритуальный характер mancipatio, отраженный в наименова­нии "imaginaria venditio" ("символическая продажа"), которое Гай прилагает к этой сделке, говоря о coemptio (Gai., 1,113) — особой форме перехода женщины во власть супруга, создает впечатле­ние, что эта сделка абстрактная и она производит реальный эф­фект независимо от подлежащего соглашения, от causa. Emptio venditio во времена Гая — сделка с обязательственным эффек­том, и слова "imaginaria venditio" выражают лишь внешнее восприятие древнего ритуала, при котором aes (медь) трактуется как символический заменитель покупной цены⁵⁵. Сам договор ку­пли-продажи не воплощается в манципации: собственность пере­носится независимо от соглашения, к которому пришли стороны. Однако пример coemptio показывает, что эффект ритуала per aes et libram (посредством меди и весов) может быть различным в за­висимости от causa: муж не становится собственником супруги, но получает над ней особую власть — manus. Лицо подвластного со­стояния (persona alieni iuris) — женщина или мужчина — при выдаче в возмещение ущерба другому домовладыке (noxae datio) окажется в результате манципации в особой власти приобретате­ля — in causa mancipii (Gai., 1,140—141). Mancipatio fiduciae causa также имеет специфический реальный эффект. Отсюда в совре­менной романистике сомнения в абстрактном характере манципа­ции. Следует, однако, различать сам многофункциональный либ-ральный (per aes et libram) ритуал, который мог использоваться даже для установления специфического долгового обязательства (nexum), и особую функцию этой формы — манципацию как способ производного приобретения, выработавшуюся с утвержде­нием института частной собственности.

Вполне вероятно (как показывает описание mancipatio familiae, сохраненное Гаем, — Gai., 2,104), что первоначально об­ряд в разных случаях сопровождался различными заявлениями (nuncupatio) приобретателя (mancipio accipiens) и этим определя­лась специфика его эффекта в соответствии с волей сторон. Пер-

⁵⁵ Ниже Гай (Gai., 1,122) предлагает историческое объяснение использо­вания весов и медного бруска, вспоминая о древней практике взвешивания меди, которая была платежным средством до появления денег. Такая тра­ктовка предполагает, что при возмездном приобретении res mancipi возме­щение обязательно должно бьшо состоять в меди (а обмен, например, не допускался). Невозможность такого положения, отмечаемая многими совре­менными исследователями, делает более предпочтительным понимание эле­ментов обряда как символического платежа. Эта символика несет идею все­общего эквивалента и нацелена на то, чтобы нейтрализовать личный, не­имущественный момент в отношении принадлежности, свойственном res mancipi, сняв тем самым препятствия к отчуждению такой вещи и ее даль­нейшему усвоению посторонним лицом.

Глава 3. Право собственности

385

вичный каузальный характер либральной формы засвидетельст­вован законом XII таблиц (6,1):

CUM NEXUM FACIET MAN - КОГДА КТО-ЛИБО СОВЕРШАЕТ
CIPIUMQUE, UTI LINGUA РИТУАЛ NEXUM ИЛИ МАНЦИПА-
NUNCUPASSIT, ITA IUS ЩИ, КАК ТОРЖЕСТВЕННО ОБЪ-
ESTO.                                    ЯВИТ ЯЗЫКОМ, ПУСТЬ ТО И БУ-

ДЕТ ПРАВОМ.

Закон наделял юридической силой любую волю, выраженную в контексте обряда per aes et libram, будь то дополнительное условие к сделке (lex mancipi) или само содержание сделки. Многофунк­циональность либрального ритуала нашла выражение в юриди­ческой терминологии лишь в середине II в. до н. э.

Varro, de 11, 7,105:

Nexum Manilius scribit от- Манилий пишет, что пехит — эта ne quod per libram et aes ge - все, что совершается посредством ritur, in quo sint mancipia; меди и весов, включая манципацию; Mucius, quae per aes et lib - Муций — то, что совершается no - ram fiant, ut obligentur, средством меди и весов с целью ус- praeter quae mancipio dentur. тановить обязательство, исклю­чая те сделки, посредством кото­рых переносится собственность.

Основатели ius civile расходились в трактовке термина nexum (который, видимо, первоначально только и стоял в тексте закона): Маний Манилий придерживался традиционной формальной ин­терпретации, тогда как Публий Муций предлагал функциональ­ную, различая либральные сделки с обязательственным и с ре­альным эффектом. Мнение Муция впоследствии возобладало (что и отразилось в дошедшей до нас риторской редакции закона, ко­торый содержит два термина), и собственно манципацией (перво­начально "mancipium", от "manu capere" — "брать рукой") стали называть только сделку по переносу собственности на res mancipi, при которой nuncupatio содержит заявление: "EX IURE QUIRITIUM MEUM ESSE AIO" ("Я заявляю, что [эта вещь] яв­ляется моей по праву квиритов").

Более строгое различение функций ритуала per aes et libram связано с консолидацией понятия собственности — dominium ex iure Quiritium, утвердившегося в конце предклассической эпохи. Если первоначальное многообразие отношений принадлежности, которое отвечает применимости либральной формы и к лицам, и к вещам (Gai., 1,120), связано с зависимостью самого домовладыки от familia (которая и была автономной единицей римского об-

386

Раздел VII. Вещное право

щества) и отражает неизбежную в этих условиях вариативность индивидуальной правосубъектности, то единство ритуальной фор­мы вовлечения в коммерческий оборот индивидуализированных вещей указывает на выделение той сферы общественных отноше­ний, в которой получает признание волеизъявление домовладыки как самостоятельного субъекта права. Так, совпадение устойчи-вогб названия модельного объекта dominium — раба — с названи­ем либрального акта в функции способа приобретения — "maneipium" — говорит о том, что схема частной принадлежности (принадлежности домовладыке как индивиду) выработалась именно в сфере коммерческого оборота.

Определенность потенциального объекта частной собствен­ности — вещи — также достигается в процессе оборота и фикси­руется в форме приобретения. Первоначально манципации подле­жали только лица и движимые вещи, которые допускали матери­альное взятие (manu capere). Вовлечение в оборот недвижимости потребовало выработки абстрактной конструкции принадлеж­ности и идеи переноса вещного права, поскольку отчуждение имений неизбежно происходило в их отсутствие (Gai., 1,121: "... praedia absentia solent mancipari " — "...обычно имения манци-пируются в их отсутствие"). Эта схема абстрактной принад­лежности соответствует понятию права на вещь. Соотнесенность ритуала с коммерческой активностью отдельного домовладыки и его волеизъявлением придавала субъекту такой принадлежности качества автономной личности, индивида, то есть вела к выработ­ке понятия и института частной собственности.

Так же следует интерпретировать совпадение основания личной принадлежности, на которую претендует mancipio accipiens (и винди-кант в legis actio sacramento in rem), с основанием индивидуальной собственности как признанного права римского гражданина (dominium) — ex iure Quiritium Именно всеобщее признание ис­ключительной принадлежности вещи гражданину и гарантия неру­шимости этой связи со стороны гражданской общины определяют абсолютный характер индивидуального права на вещь — собствен­ность. Вторая часть заявления mancipio accipiens: "ISQUE MIHI EMPTUS ESTO" ("И пусть он будет куплен (приобретен) мне"), — указывает на производность позиции "MEUM ESSE" (в древности "emere" было эквивалентно "accipere", — Fest, p.332 L⁵⁶), выражая идею индивидуального приобретения. Слова "HOC AERE AENEA-QUE LIBRA" ("посредством этой меди и медных весов") называют

⁵⁶ Paul, ex F., р.бб L: "...emere antiqui accipiebat pro sumere" ("..древние понимали "emere" в смысле "брать", "приобретать"); Ibid, p.4 L: "...emere... antiqui dicebant pro accipere". Ср. также С.7,31,1,2 (в удачной реконструкции Куяция): "<nexu> alienatae" — "отчужденные (посредством nexum)".

Глава 3. Право собственности

387

способ приобретения, в котором акцентирован момент преодоления дистанции между контрагентами (что символизирует акт передачи медного бруска) и соответствие позиции приобретателя всеобщему принципу эквивалентности (удар медью по весам).

Этот элемент манципации свойственен и другим функциям либ-рального ритуала, которые отнюдь не предполагают возмездности (например, mancipatio familiae), и выражает установление личной связи (nexum) между сторонами как предпосылки социально значи­мого взаимодействия по поводу объектов принадлежности. С консо­лидацией функций манципации в качестве способа производного приобретения в предклассическую эпоху обряд закономерно интер­претируется как символическая купля-продажа — модельное согла­шение о возмездном приобретении.

Однако манципация и в классический период сохранила древ­ние черты, связанные с необходимым установлением тесной лич­ной связи между сторонами. Так, в случае когда отчуждатель (mancipio dans) не был собственником вещи, взыскание обраща­лось на приобретателя (evictio), который в свою очередь мог вчи­нить обманувшему его надежды отчуждателю иск в размере двойной цены (in duplum) — actio auctoritatis.

Paul., Sent, 2,17,1:

Venditor si eius rei quam ven -    Если продавец не является собст-

didit dominus поп sit, pretio     венчиком вещи, которую он продал,

accepto auctoritatis manebit то, получив цену, он останется от-

obnoocius...                           ветственным по auctoritas...

Эта ответственность mancipio dans проявлялась также в обязан­ности ассистировать mancipio accipiens в суде в случае вчинения вещного иска со стороны третьего лица. Ответственность mancipio dans no auctoritas представляет собой реликт этого порядка эпохи не­развитого индивидуализма и частной собственности. В древности взаимозависимость лиц, заключивших манципационную сделку, рас­пространялась и на другие гипотезы (так, несомненно, mancipio dans мог виндицировать вещь у третьих лиц) и конструировалась как осо­бый режим совместной принадлежности вещи в коммерческом оборо­те — usus auctoritas, продолжительность которого во времени была ограничена законом XII таблиц (6,3).

Ритуальный характер акта per aes et libram приводил к тому, что даже при манципации вещи несобственником по прошествии года или двух истинный собственник утрачивал свое право и не мог истребовать вещь у приобретателя. С утверждением частной собст­венности в случае манципации от несобственника реальный эффект достигался лишь посредством usucapio — самостоятельного способа

388

Раздел VII. Вещное право

приобретения Манципация теряет силу ритуала, и преследование со стороны истинного собственника обращается на mancipio accipiens так, будто манципация вообще не имела места. Огсутствие реального эффекта компенсируется автоматическим наступлением обязательс­твенного: mancipio dans отвечает за полученную цену in duplum. Эта, по существу штрафная, ответственность предполагает, что внесение цены.— необходимый элемент сделки (1.2,1,41):

...[ res ] venditae vero et tra -   ...проданная же и переданная вещь

ditae поп aliter emptori ad -      приобретается покупателем толъ-

quiruntur, quam si is ven -    ко в том случае, если он уплатит

ditori pretium solverit vel alio   продавцу цену или даст ему обес-

modo ei satisfecerit, veluti   печение каким-либо иным образом,

expromissore aut pignori da -    например, предоставив поручите-

to. quod cavetur quidem etiam   ля или залог. Это предусматри-

lege duodecim tabularum: вается даже законом XII таблиц,

tamen recte dicitur et iure   однако правильно говорится, что

gentium, id est iure naturali,     этого требует и общенародное

id effici.                                 право, то есть естественное право.

Текст Институций Юстиниана говорит о traditio emptionis causa, но, поскольку в классическом римском праве подобное ог­раничение перехода собственности неизвестно, сегодня принято считать, что в нем воспроизводится древний принцип, относя­щийся к манципации. Признанием пользуется интерпретация не­мецкого исследователя первой половины XX в. Г.Безелера, со­гласно которой уплата или гарантия уплаты цены обусловливала возникновение ответственности по auctoritas (в соответствии с те­кстом Сентенций Павла, — 2,17,1). Очевидно, эта ответственность, объем которой прямо зависит от размера цены, невозможна без определения этого элемента соглашения. Однако ответственность по auctoritas — один из непосредственных эффектов манципации, а значит, уплата цены является реквизитом сделки.

Известно также, что для осуществления дарения, исполнения легата или фидеикомисса римляне прибегали к mancipatio nummo uno — манципации за одну монету, иными словами, безвозмезд­ное отчуждение res mancipi можно бьшо реализовать, только сведя к минимуму размер цены, необходимой при совершении ман­ципации. Эта же форма засвидетельствована для фидуциарной ман­ципации (mancipatio fiduciae causa), которая обслуживала самые раз­нообразные отношения (FIRA, III, п. 91—93).