Глава 4 Мозговые штурмовики

 

На улице было жарко, внутри гаража прохладно. Это работал придуманный Генкой кондиционер. Генка взял старую морозильную камеру, насверлил в ней дырок и поставил внутрь мощный вентилятор. Кондиционер получился роскошный – охлаждал даже сильнее, чем было нужно.

Жмуркин подошел к камере, открыл дверцу, достал бутылку лимонада.

– Жмуркин, – спросил Витька, – а откуда у тебя такой славный фонарь под глазом?

– Это свиноид Парамохин, – Жмуркин потрогал синяк. – Мы с ним поспорили по творческим вопросам…

– По чему?

– По творческим вопросам. Этот свингус тоже, видите ли, снимает клип! А я ему сказал, что он… В общем, что у него таланта нет. Правда глаза колет – он мне в глаз и двинул.

– А ты?

– А я его уку… Я ему тоже в глаз, короче.

– Ясно.

– Жмуркин, – спросил Генка, – раз мы уж о глазах заговорили. Ты лимонад глазом открывать умеешь? Теперь у тебя глаз тренированный…

– Как это?

Генка взял бутылку, приложил пробкой к глазу и потянул вверх. Зашипел выходящий газ.

– Как это? – не поверил Жмуркин.

– Он тебя дурит, – сказал Витька. – Зубом цыкает, а кажется, будто газ выходит.

Генка засмеялся и открыл бутылку как полагается – ножом.

– Спасибо, – Жмуркин приложил бутылку ко лбу. – Итак, текст песни мне понравился, Витька проявил творческий подход, молодец. Теперь сценарий.

– Надо сначала место выбрать, – сказал Витька. – Так сказать, студию… Все клипы в студии снимаются. Лучше всего для этого подходят заброшенные заводы…

– Гараж же есть, – сказал Генка, – зачем нам заброшенный завод?

Жмуркин оглядел гараж.

– Не пойдет. Здесь места мало. А нам простор нужен. Я подумаю над заводом. Осталось сочинить сценарий…

– Сценарий к телефонному справочнику! – хмыкнул Генка. – Это только сказать легко…

Жмуркин постучал по столу:

– Сначала выслушаем домашние заготовки, затем, если ничего не подойдет, применим давно испытанный метод мозгового штурма.

Витька тоже достал бутылку лимонада и тоже приложил ее ко лбу. Поверх жидкости образовалась тонкая корочка льда, Витька взболтнул бутылку, и лед распространился по всему напитку.

– Мозговой штурм – это как? – спросил Генка.

Витька пытался открыть бутылку о верстак. Не получилось.

– Это так, – стал объяснять Жмуркин. – Запасемся печеньем, витаминами и минеральной водой, закроемся в сарае и, пока не сочиним сценарий, не выйдем.

Витька открывал бутылку уже зубами.

– Да не мучайся ты, – Генка не выдержал и швырнул Витьке свой ножик.

Витька вытащил из ножика открывашку и подковырнул пробку.

– Не выйдем, – повторил Жмуркин. – Хорошо бы, конечно, приковаться к чему‑нибудь, к батарее, например, и выкинуть ключи…

Пробка на Витькиной бутылке подалась, из горлышка выскочила струя зеленоватой газировки и ударила Витьку в нос. Витька чихнул.

– Приковываться не будем, – сказал Генка. – С вами опасно приковываться, жизни можно лишиться. Тоже мне, мозговой штурмовик! Давайте просто подумаем…

– Чего тут думать‑то? – Жмуркин отряхивал с одежды лимонад. – Я вчера посмотрел две кассеты с клипами и вот что решил. Надо взять от каждого клипа все самое лучшее и объединить. Но, во‑первых, надо продумать интерьер…

– Погоди с интерьером! – остановил Генка. – Кто в клипе играть‑то будет?

– Как кто? – удивился Жмуркин. – Я, конечно! – Жмуркин встал и отвесил пару театральных поклонов. – Я буду, типа, таким волосаном, ну там, бизнесменом раскрученным в перстнях, в цепях. Буду ходить туда‑сюда в черном костюме с таким видом…

– С каким видом? – спросил Витька.

– С таким. Со значительным. Ты что, клипов не видел? Там все с таким видом ходят. Будто такие серьезные мужики, знают, чего от жизни нужно. Тачку там, вертолет, ну, вы сами знаете. А ты, Генка, будешь телохранителем, а Витька будет… Пусть он будет… Визажистом.

– Не буду я визажистом! – воспротивился Витька. – Давай наоборот – ты сам будешь визажистом, а я бизнесменом со значительным видом…

– Ладно, ладно, – согласился Жмуркин. – Не будешь ты визажистом. Ты будешь компьютерным гением. Идет?

Витька подумал, что компьютерным гением быть гораздо лучше, чем каким‑то там визажистом, и кивнул.

– Ну так вот, – Жмуркин отпил из бутылки глоток, – все будет так. В секретной террористической лаборатории разработан убойный компьютерный вирус – когда он попадает на компьютер через Интернет, то компьютер просто взрывается. Террористы собираются заразить им весь мир. Остановить мир может только суперагент, типа Джеймса Бонда. Суперагентом согласен быть я…

– Ты же говорил, что ты бизнесменом будешь, – остановил Генка полет жмуркинской фантазии.

– Нет, – сказал Жмуркин. – Лучше я буду суперагентом. Бизнесмены в клипах только о любви страдают, а суперагенты мир спасают. Суперагентом лучше. Кстати, суперагенты тоже все на крутых тачках ездят и в костюмах черных ходят. Тогда ты, Крокодайл, станешь гениальным изобретателем – будешь мне всякие примочки придумывать типа ручки‑пистолета. А на спине у тебя будет татуировка в виде крокодила, раскусывающего солнце!

Генка оторопел, Жмуркин вернулся к своей выдумке:

– Террористы создали вирус – он попадет во все компьютерные системы, компьютеры взорвутся, атомные станции взорвутся, поезда сойдут с рельсов, ну и так далее. А самое поганое – от этого вируса стартуют ядерные ракеты! И все, всем крышка! Суперагент, то есть я, находился в отпуске – без кислородного снаряжения в одиночку поднимался на Эверест.[95] За мной посылают вертолет „Черная акула“,[96] и я спешу на базу…

– Жмуркин в очередной раз собрался ввергнуть мир в хаос, – усмехнулся Витька.

– Слушай лучше дальше. „Черная акула“ везет меня на тайную базу в глубине мордовских лесов. Там я встречаюсь с тобой, Генка. Ты выдаешь мне суперагентское снаряжение – часы с лазером, палку‑блевалку…

– Чего?

– Палку‑блевалку, – повторил Жмуркин. – Если ею ткнуть – сразу стошнит и сознание потеряешь. Средства самоликвидации на всякий случай – специальная миниатюрная атомная бомба в виде жевательной резинки. Супермотоцикл еще. – Жмуркин указал пальцем в сторону мотоцикла. – На мотоцикле будут ракеты, лазеры, парашют…

– Парашют‑то зачем?

– Если ты слетишь в пропасть, сможешь спастись на парашюте. Со всем этим снаряжением я отправляюсь в логово террористов…

– А я? – напомнил Витька.

Жмуркин задумался на пару секунд, затем выдал:

– Чтобы получить доступ к базе, мне будет нужен код. Его и должен будет достать компьютерный гений.

Жмуркин встал, обошел вокруг Витьки, одобрил:

– Пойдет. Наденем на тебя рваную майку с кактусом – и пойдет. Длинный, тощий, под глазами синие круги. Жаль, что не волосатый и прыщей мало, компьютерные гении все с длинными немытыми волосами и прыщами…

Витька хотел было уже утратить терпение и плеснуть в Жмуркина остатками газировки, но сдержался, решив дослушать до конца.

– Так вот. Суперагент берет для вскрытия компьютерного кода прыщеватого гения, и они высаживаются с парашютом над базой. Гений открывает замок и остается на страже, а суперагент проникает внутрь. По пути он расправляется со всеми встречными террористами и проникает в самое сердце вражеского центра. Он уничтожает хранилище с вирусами и собирается слинять, как вдруг террористы захватывают в плен гения и начинают его пытать – им нужен вирус. Они требуют, чтобы супергерой вернул украденное в обмен на жалкую жизнь компьютерщика. Супергерой в раздумьях – стоит ли человечество жизни одного захудалого компьютерного гения? Но компьютерный гений сам проявляет понимание и приводит в действие бомбу, прикрепленную к его телу.

– Спасибо, – поклонился Витька. – За то, что ты меня прибил.

– На здоровье, – Жмуркин поклонился. – Но так и должно быть – второстепенный герой всегда погибает, от этого никуда не денешься. Компьютерщик идет в распыл, а супергерой возносится вверх на вертолетном фале. Ну как?

Витька и Генка думали. Жмуркин с сознанием выполненного долга смотрел на них и прихлебывал из бутылки лимонад.

– А как все это будет с песней соотноситься? – засомневался Генка. – Все эти… прибамбасы? Как текст телефонного справочника соотносится с Эверестами и „Черными акулами“?

– А никак. Это вовсе необязательно. Больше скажу – даже наоборот: чем сильнее расхождение между аудио и видео, тем космаче. Я тебе такую фишку расскажу. Знаешь группу „Бешеные скунсы“?

– Ну знаю я „Скунсов“, – сказал Витька. – Удоды реальные…

– В прошлом году они сняли клип, – рассказывал дальше Жмуркин. – Сняли и уговорили одного режиссера с местного телевидения показать его на седьмое ноября, на день всевозможного примирения, значит. А в клипе у них так – их солист Собака на немецком танке „Тигр“ едет на региональный форум бизнесменов и промышленников. Со всеми вытекающими последствиями. Так вот, Собака притащил этот свой клип в студию, а дело было к празднику, я уже говорил. Режиссер устал, что‑то перепутал, запустил клип с „Тигром“, а фанеру поставил другую – исполнительницу русских народных песен Екатерину Замолодчикову. Получилось просто супер! Замолодчикова поет „Ой, полным‑полна моя коробочка…“, а по экрану „Тигр“ за пузатыми бизнесменами гоняется! Народу так понравилось, что этот клип еще до кучи раз показывали. Потом запретили, конечно. Так что музыка и видео – разные вещи…

Жмуркин рассказал противотанковую историю так быстро и уверенно, что Витька сразу подумал, что это – домашняя заготовка на случай каких‑либо возражений по поводу музыки и видеоряда.

– Интересный клип, – сказал Генка. – Только нам „Тигр“ никак не раздобыть. Ни „Тигр“, ни „Т‑34“. Ни вообще всего того, что ты здесь, Жмуркин, напридумывал.

– Нам танк и не нужен, – перебил Жмуркин. – У нас не танк будет, а человек‑танк – суперагент. Это еще лучше…

Витька икнул от лимонадных газов.

– Ну и зачем все это? – спросил Генка. – Все эти супермены, террористы и атомные бомбы? Зачем эта излишняя крутость?

– В любом нормальном клипе должна быть крутость, – сказал Жмуркин. – Крутые тачки, крутые хаты, курорты разные. Виндсерфинг[97] … И спасать надо кого‑нибудь. Лучше всего мир. Иначе кто будет смотреть?

– Все равно не прокатит, – забраковал Генка.

– Почему?

– Потому что такую крутость нам не изобразить. Где ты найдешь крутые тачки? А виндсерфинг в нашем городе где? Я его вообще только по телевизору видел. А „Черную акулу“? А Эверест? А базу в лесу? А целую кучу террористов? Тут ты, брат Жмуркин, перегнул.

– Террористов можно изображать по очереди… – предложил Жмуркин.

– А Эверест ты тоже по очереди сможешь изобразить? – осведомился Генка. – А старт ядерных ракет мы изобразим с помощью фейерверков! Да?

Жмуркин сник. Генка посмотрел на него с удовольствием – он любил обламывать Жмуркина. Жмуркин обломанный ему нравился гораздо больше Жмуркина необломанного.

– Ни у кого из нас даже компьютера нет, – закончил разгром Генка. – Как ты компьютерного гения представлять собираешься? С помощью калькулятора?

Жмуркин промолчал.

– Что и требовалось доказать, – закончил Генка. – Такой грандиозный клип даже крупная кинокомпания с трудом потянет, не то что мы.

Жмуркин в расстройстве выплеснул остатки лимонада на пол.

– Критиковать любая овца может, – сказал он. – А вот ты сам, Генка, чего‑нибудь придумал? Сочинил? Мы вчера договаривались, между прочим. Давай, Генка, продемонстрируй фантазию!

Генка оглядел гараж, посмотрел на мотоцикл, посмотрел на охладительный агрегат, сунул руку в карман и вытащил маленький блокнот на пружине. Витька заметил, что блокнот распух от толстого Генкиного почерка почти до середины, и был удивлен. Он никак не мог предположить, что Генка будет заниматься сочинительством сценария. Но Генка, оказывается, отнесся к заданию серьезно.

– Давай, Генка, порази нас, – сказал Жмуркин и поудобнее устроился в кресле. – Я готов впасть в восторг. И готов съесть собственную шляпу, если старина Крокодайл придумал что‑нибудь путное!

– Жмуркин, у тебя никогда не было шляпы, – Витька постучал себя по макушке. – У таких, как ты, вообще никогда не бывает шляп!

– Тогда я съем собственные… Собственные носки! Валяй, Генка!

Генка раскрыл блокнотик и начал решительно читать вслух:

– Предложенная мною концепция клипа заключается в следующем: клип должен быть выполнен в стиле классического техно. То есть в данном клипе присутствие людей должно быть сведено к минимуму, а присутствие техники, напротив, – к максимуму. Центральным… Центральной фигурой клипа должен стать наш мотоцикл „Пчела‑убийца“. Необходимо снять его с разных планов, причем как в работающем, так и в неработающем виде. Камера должна крупным планом взять двигатель, трансмиссию[98] …

Жмуркин истерически засмеялся.

– Не перебивай! – Витька треснул его по плечу.

Жмуркин зажал рот ладонью, но смеяться не перестал. Генка покраснел, прокашлялся и продолжил:

– …Трансмиссию, выхлопную трубу, рулевое управление, бензобак…

– Предлагаю еще проще, – не удержался Жмуркин. – Давайте разберем „Пчелу“ по винтикам, разложим все это добро на земле и каждый винтик снимем с разных сторон – вот веселуха‑то будет!

Генка разозлился, смял блокнот и швырнул его в печку.

– Какой чувствительный! – ехидно заметил Жмуркин. – Тебе надо Пьеро в нашем ТЮЗе играть…

Генка выбежал на улицу. Витька достал из печки Генкин блокнот, расправил, стал листать.

– Ну и что? – спросил Жмуркин. – Гениально?

Витька отрицательно промычал. Генка на двадцати блокнотных страничках описывал, как с разных сторон должен выглядеть мотоцикл. Ничего интересного в этом не было. Витька с сожалением закрыл блокнот, спрятал в карман.

– Что и требовалось доказать! – с мстительной улыбкой промурлыкал Жмуркин. – Пророков нет в отечестве моем…

Генка вернулся в гараж.

– Знаю, что фигня, – с порога заявил он. – Ты, Жмуркин, прав. Прав. Но в ухо мне тебе все равно дать хочется.

– Техно из моды вышло десять лет назад, – сказал Жмуркин. – На нас как на дураков посмотрят. Да и кому нужно пялиться на ваш дурацкий мотоцикл.

– И не говори, – как‑то уж очень ласково проговорил Генка.

– Оставь свои деревенские замашки, – отмахнулся Жмуркин. – Здесь тебе не Чемоданово!

– Чемоданово не Чемоданово, а лучшей профилактикой простудных заболеваний является хорошая, увесистая оплеуха… – Генка старательно засучивал правый рукав.

– Сейчас лето, какие простудные заболевания? – на всякий случай Жмуркин вместе с креслом отодвинулся подальше.

– Лето не бесконечно, – Генка подбирался ближе. – Осень не за горами…

– Ну хватит, – Витька встал между ними. – Мы должны работать. Я тут вас послушал и кое‑что по‑быстрому придумал…

– Ну так давайте заслушаем нашего великого поэта и сочинителя! – Жмуркин сделал приглашающий жест в сторону Витьки.

– Да, – Генка сделал такой же жест, но у него получилось гораздо хуже, театрального таланта у Генки не было. – Давайте заслушаем!

Оба уставились на Витьку, и по злобным физиономиям обоих Витька понял, что ему пощады тоже не будет, – Жмуркин щурился, а Генка кусал губу.

– У меня две идеи, – сказал Витька. – Первая такая. Давайте изобразим музыкальную группу! Нас как раз трое…

– Фуфло! – сразу же сказал Жмуркин.

– Фуфлень, – добавил Генка.

– Это банально, – скривился Жмуркин. – Каждый второй клип про музыкальные группы. А знаешь почему?

– Почему?

– Потому что это дешевка. Такие клипы стоят трешник за телегу, и все дешевые группы их снимают. Музыканты прыгают по сцене, беснуются, ломают друг о друга гитары. Скучно. Такие клипы еще с конца шестидесятых снимали, сейчас ими никого не удивишь.

Витька повернулся к Генке. Генка перестал кусать губу и сказал:

– То, что клип дешевый, это хорошо. Денег на такой клип почти не понадобится. А вот то, что таких клипов хоть пруд пруди, – это плохо. Это на самом деле скучно. Да, скучно, Витька, скучно.

– Но вы ведь даже до конца не дослушали! – возмутился Витька.

Жмуркин зевнул и сказал:

– А чего тут слушать? Все и так ясно. Фигня.

– Но у меня еще вторая идея есть… – сопротивлялся Витька.

– Тайм‑аут! – замахал руками Генка. – Тайм‑аут!

Витька упал в кресло. Жмуркин взял слово:

– Теперь, когда нам стало ясно, что поодиночке у нас ничего не получится, будем действовать сообща, мозговым штурмом. Как я уже говорил. Только мне кажется, прежде чем приступать, надобно подкрепиться. Предлагаю пиццу. Я спонсор, а вы слетаете к пиццеделам…

– Но у меня еще одна идея…

– Потом, – Жмуркин выволок из кармана свежую сторублевую купюру.

– Ого! – сказали вместе Генка и Витька.

– Заработанные непосильным трудом, – пояснил Жмуркин. – Вчера подрядился зал убирать…

Витька выхватил у Жмуркина купюру.

– Наш друг Жмуркин, впрочем, как и его другие коллеги по кинотеатру, занимается мелким кидаловом…

– Это не кидалово, это бизнес, – вставил Жмуркин.

– Кидалово‑кидалово! Знаешь, Ген, что они делают? Они на VIP‑местах в кресла специальные клинышки забивают – чтобы угол наклона изменялся. Приходит на вечерний сеанс бизнесмен с супругой, усаживается в такое кресло и вытрясает из карманов все содержимое. Сеанс заканчивается, бизнесмен топает в бар, и тут наш честный Жмуркин его догоняет и говорит: „Дяденька, это не вы потеряли?“ И протягивает бизнесмену свои худые мальчишеские руки, и такими честными‑честными глазами смотрит, и в одной руке у него мобильник за тыщу баксов, а в другой – бумажник с десятью тыщами. Бизнесмен, конечно, офигенно рад и тут же, на месте, одаривает Жмуркина купюрой. А поскольку меньше пятисот рублей у них не водится, то Жмуркину достается изрядный куш. Половину, правда, я думаю, приходится в дирекцию засылать. Да, Жмуркин?

Жмуркин промолчал.

– Значит, даже больше половины, – констатировал Витька. – Но все равно очень доходно.

– Да эти типы с VIP‑мест такие богатые, что им стольник отстегнуть – как не фиг делать! – огрызнулся Жмуркин. – Не обеднеют. Чаевых от них не дождешься, а так ничего, раскошеливаются.

– Заметь, Генка, какой наш Жмуркин тонкий психолог! Зиги Фрейд[99] просто!

– Мир хижинам – война дворцам, – произнес Генка всплывшую в голове фразу.

– Не хотите пиццу, как хотите. – Жмуркин попытался отобрать у Витьки деньги.

Но Витька увернулся и выбежал из гаража.

 

Глава 5 Кис‑кис

 

Витька вернулся с пиццей и застал Жмуркина и Генку за весьма странным занятием – они играли в настольный хоккей. Играли на деньги – за каждый гол по пять рублей. Генка выигрывал – возле его половины скопился целый столбик блестящих кружков. Играли странно – не азартно, а как‑то лениво и бессмысленно. Витька закрыл за собой гаражную дверь и сказал:

– Привет, инфантилы.

Игроки не оторвались от своего сражения.

– Тебя как за смертью посылать, – буркнул Жмуркин.

– У Жмуркина тут идея возникла, – сказал Генка, не поворачивая головы.

Жмуркин провел атаку, шайба вылетела с поля и закатилась под верстак. Генка тут же заменил ее гайкой и ринулся в атаку.

– У Жмуркина идея, а у меня прекрасная пицца с крысиным ядом, – Витька показал коробку. – Угощайтесь.

Генка закатил Жмуркину очередной гол, переложил себе еще одну монету и сказал:

– В ноябре в нашем городе проводятся соревнования по настольному хоккею. Можно попасть на всероссийский турнир…

– Вам надо на всероссийский турнир идиотов. – Витька подошел к столу, снял хоккей и на его место поставил коробку с пиццей. – Там вы займете второе и третье места соответственно.

– А почему не первое? – попался наивный Генка.

– Потому что вы идиоты.

– Старый анекдот, – сказал Жмуркин. – Я его еще в детском саду слышал.

Витька снял с коробки крышку, и по гаражу поплыл запах ветчины, сыра и соуса карри.

– Пришел бы ты чуть позже, я бы у этого будулая еще тридцатник выиграл, – Генка разочарованно спрятал в карман монеты.

– Иногда полезнее проиграть, – философски заметил Жмуркин.

Генка достал нож и разрезал пиццу на шесть треугольных частей. Ребята схватили по куску и стали жевать, запивая лимонадом.

– Ну, – после первого куска голос у Жмуркина стал маслянистым, – давай, Вик, излагай свой бред.

– Идея пришла мне в голову вчера вечером, – сказал Витька, покончив с первым куском. – Вернее, сегодня ночью. Кошмар мне приснился. И я придумал историю.

– Ижлажай, – через набитый рот пробормотал Жмуркин.

– Излажаю, – Витька приступил ко второму куску. – Значит, так. Рассказываю по порядку и все как представляется мне в голове. Клип начинается так. Полная луна. Вдруг вспышки красного – бац‑бац‑бац! Можно брызнуть кетчупа! Звериный рык. Сверху по экрану вниз ползет густо‑красное. Темнота. Потом страницы книги, готический шрифт. Страницы разорваны длинными порезами, похоже на разрывы от когтей. Дальше кузница. Но не старинная, а более‑менее современная, с потолка свисает лампочка, на стенах инструменты. Рядом с инструментами чертеж. Чертеж камера берет крупно. Это меч. Длинный роскошный меч. Мимо объектива проносится кувалда. В кадре появляется кузнец. Да, кстати, кузнецом будет Генка. Голый по пояс, на лбу кожаная лента. Хорошо бы, чтобы кузнец был лысым…

– Я не побреюсь, – запротестовал Генка. – Ни за что!

Жмуркин оценивающе посмотрел на и без того короткую прическу Генки и сказал:

– Искусство требует жертв. Впрочем, там посмотрим. Ты пока продолжай.

– Продолжаю. Кузнец достает из горна кусок металла. Кует, то и дело поглядывая на изображение меча. По спине кузнеца катится трудовой пот. Кадр меняется. Большая пустая комната. Даже не комната, а скорее помещение. Посередине воин с мечом, один в один напоминающим меч на чертеже кузнеца. Воин делает мечом выпады и разнообразные фехтовальные движения. В углу помещения ученый, он в длинной черной мантии и в длинном плаще, больше всего подойдет на эту роль… Ладно, потом. Идем дальше. Рядом с ученым на большом штативе висит плакат с изображением чудовища. Это оборотень. Ученый наводит на него указкой. Воин подскакивает к плакату и протыкает его в районе сердца.

– Кто будет воином? – спросил Жмуркин. – Сильно подозреваю, что не я.

– Ты будешь ученым. Генка будет кузнецом. Мне остается быть воином.

– Скромно, – промурлыкал Жмуркин. – Весьма скромно…

И тут Витька почувствовал, что Жмуркину и Генке его история нравится. Жмуркин даже стал записывать что‑то в блокнот.

– Рассказываю дальше. Следующая сцена. Снова мастерская. Кузнец измеряет штангенциркулем ширину лезвия у меча на чертеже, возвращается к своему молоту. Кует. Работает другими инструментами. Затем достает из жестяной банки щепоть какой‑то травы и посыпает то, над чем работает. Вновь сверяется с чертежом. Затем – молодая луна. Следующий кадр – воин в комнате. Он снова усиленно тренируется со своим мечом. У ученого другой плакат – волк‑оборотень тащит в чащобу красивую тетку. Воин делает выпад и отрубает оборотню голову. Ученый извлекает откуда‑то из‑под мантии горсть белого порошка и рассыпает его по воздуху… Мастерская. Кузнец сверлит, паяет, полирует. Работает маленьким молоточком. Глядит на чертеж меча. Поливает свое изделие вином, но cамого изделия до сих пор не видно…

Жмуркин остановил Витьку нетерпеливым жестом:

– Сейчас! Сейчас я продолжу! В небе луна. Она уже чуть больше, чем в прошлый раз, она растет, она движется к полнолунию! Луна над полями. Потом снова комната с воином. Воин продолжает тренироваться. У ученого плакат изменился – теперь это оборотень, которого распластали инквизиторы и пытаются вырезать из него человека. Воин размахивается и разрубает картину пополам. Затем сразу кузница. Мастер накладывает последние мазки на свой шедевр. Проковывает его, затем разрезает себе вену на руке и выпускает на нее кровь. Читает молитвы. Но что именно он изготовил, не видно. Снова воин. Воин разрубает последнюю картину на куски, заворачивает меч в мешковину и уходит. Луна полная. Мастер заканчивает меч и закаляет его в снегу…

– Не так, – ухмыльнулся Витька. – Все не так, Жмуркин. Вернее, не все не так, а часть. До того места, где воин разрубает последнюю картину. На ней изображен костер, на котором люди сжигают оборотня. К воину подходит ученый. У ученого в руке веревка, на ней амулет – нижняя челюсть волка. Мантия частично спадает, и оказывается, что у ученого нет руки, а половина тела изуродована страшными шрамами…

– Спасибо, – поклонился Жмуркин.

– На здоровье, – ответил Витька. – Ты же меня террористами запытывал. А я тебя волками загрызу. Но сейчас не об этом. Сейчас финал. Воин прячет меч в ножны, надевает на шею челюсть, пожимает уцелевшую руку ученому и выходит за дверь. На улице ночь. Следующая сцена – мастерская. Кузнец работает. Как прежде, не видно, над чем. И все время к чему‑то прислушивается. Неожиданно колокольчик над дверью в кузницу дергается. Входит человек. В плаще с капюшоном. Кузнец смотрит на него. Человек протягивает кузнецу мешочек, из него на пол просыпаются золотые монеты. Кузнец кивает. Человек снимает капюшон. Половина лица, до носа, у него закрыта черной повязкой. Кузнец снова кивает. Человек в плаще протягивает руку. Кузнец отдает своему посетителю что‑то завернутое в мешковину. Человек медленно разворачивает вещь. Это искусно выполненные из железа волчьи челюсти с острейшими зубами. Тут зрителю становится ясно, что он ковал не меч, чтобы разрубить челюсти, а челюсти, чтобы разгрызть меч! Пришедший человек поднимает повязку… Вспышки красного – бац‑бац‑бац! Звериный рык. Сверху по экрану вниз ползет густо‑красное. Все.

Генка и Жмуркин пораженно молчали. Потом, минуты через две, Жмуркин выдавил:

– Это будет жестоко.

– Да… – протянул Генка.

– Витька, – Жмуркин открыл последнюю бутылку с лимонадом, – ты гений. Серьезно. Это лучший клип, что я знаю. Настоящая неоготика![100]

Жмуркин щелкнул блокнотом.

– Ты гений, – повторил Жмуркин уже деловито. – Вы тут отдыхайте, а я побегу. Перепечатаю все это, затем распишу сцены по кадрам. В клипе все должно быть быстро, иначе исчезает динамика. А каждая сцена состоит из множества кадров. Завтра в одиннадцать здесь же, в гараже…

Жмуркин выскочил на улицу.