Глава 9 Ловушечный городок

 

Витька проснулся, собрал с расковырянного дерева комок смолы и стал жевать. Смола была довольно противной на вкус и застревала в зубах. Единственным ее достоинством было то, что она напрочь отбивала все мысли о еде. Поэтому Витька жевал долго и даже с удовольствием.

Генка и Жмуркин тоже жевали смолу. Жмуркин пытался разнообразить смоляное меню собранными с вечера можжевеловыми ягодами, но ягоды лишь казались съедобными. Поспеть они должны были к сентябрю, и сейчас их есть было нельзя.

– Организм человека в экстремальных условиях переключается на энергосберегающий режим, – сказал Генка. – Начинает потреблять калории из всего. К примеру, если вам раньше, чтобы наесться, надо было смолотить три тефтелины, то теперь достаточно было бы и одной.

Витька подумал, что это Генкино предположение не совсем верное. Честно говоря, Витька сейчас запросто умял бы не три, а пять тефтелин. А может, и больше.

– А давайте этого снежного человека сожрем, – предложил Жмуркин. – Если поймаем…

– Чтобы поймать, надо ловушек настроить. – Витька тер уши, чтобы обеспечить приток крови к мозгу. – Ты, наверное, ловушки только в кино видел…

– Самая простая ловушка – волчья яма, – сказал Генка. – Глубина – лучше около трех метров. На дне заостренные колья. Дичь идет‑идет – и бах, проваливается. И сама по себе насаживается на острия.

– В кино все время такие делают, – сказал Жмуркин. – Пришелец идет‑идет, а потом бах – в ловушку попадает. И каюк.

– Это в кино. В жизни я никогда о таком не слышал. У нас в деревне жил охотник. И медведей стрелял, и белок, так он никогда ни волчьи ямы не рыл, ни капканов не ставил. Он говорил, что эту фигню звери чуют за километр, и надо так изощряться, что проще выйти в лес с ружьем.

– Мы так и сделаем! – сказал Генка. – Поставим три петли, а сами залезем на деревья и будем караулить. Как снежный человек в петлю зайдет, дернем за веревочку, и бац – он попался!

– И где ты столько веревочек найдешь? – спросил Витька. – Мы столько веревочек год плести будем. К тому же я не вижу здесь ни одной подходящей ивы. Ни однешенькой!

Генка согласно кивнул. Плести веревки в самом деле было и долго, и не из чего.

– В кино в таких случаях обычно обнаруживают мертвого парашютиста, – сказал Жмуркин. – И из парашюта делают все – и ловушки, и палатку, и одежду всякую… А еще находят пистолет в кобуре!

– Будем искать мертвого парашютиста? – осведомился Витька.

Генка погрузился в свои обычные раздумья.

– С другой стороны, снежного человека все равно надобно прибить. А то он и правда скоро обнаглеет и на нас будет кидаться. С этим‑то ты, Жмуркин, надеюсь, согласен?

С этим Жмуркин был согласен.

– Если мы не можем охватить ловушками широкую лесную площадь, то нам остается одно, – сказал Генка, – сосредоточить все свои ловушки на небольшой площади. Построим, так сказать, небольшой ловушечный луна‑парк и приманим туда снежного человека.

Жмуркин и Витька переглянулись.

– Как эт‑то приманим? – спросил Жмуркин.

– Как щуку, – в голосе Генки проскользнула сталь. – На живца. На маленькую аппетитную рыбку. Как вам моя идея?

Жмуркин и Витька промолчали.

– Лично я другого выхода не вижу, – сказал Генка. – Только так. Я не говорю, что живцом должен стать кто‑нибудь из вас, нет. Мы бросим честный жребий. И кому выпадет короткая палочка – тот будет приманивать снежного человека. Могу сразу уверить, что это совершенно безопасно…

– Я даже знаю, кому выпадет эта короткая палочка, – сказал Жмуркин. – У некоторых наших друзей поразительная ловкость рук…

– Ты на что это намекаешь? – спросил Генка.

– Я? Ни на что. Погода сегодня прекрасная, вот что.

– Ясно. Идем место выбирать.

Место для постройки ловушечного городка искали долго. Оно должно было отвечать сразу нескольким требованиям. Располагаться недалеко от воды – это для того, чтобы найти подходящую для плетения веревки иву. Располагаться на песчаной почве – чтобы легче было копать. И вокруг должно расти несколько высоких деревьев – чтобы прятаться от снежного человека.

Подходящее озерцо обнаружилось лишь после полудня. Генка осмотрелся, сказал, что тут все как надо, и ребята приступили к строительству.

Сначала надо было запастись веревкой нужной длины, поэтому вся троица отправилась к берегам озерца и наломала большое количество тонких и гибких ивовых веток. Затем Генка принялся разрезать ветки вдоль на узкие длинные полоски, а Витька и Жмуркин сплетали эти полоски в тонкие косички, а косички связывали друг с другом. Постепенно из косичек составилась довольно длинная, хотя и корявая на вид веревка. Генка проверил ее прочность – связал на конце петлю, закинул на дерево и повис. Веревка выдержала. Генка велел повиснуть с другой стороны еще и Жмуркину. Веревка выдержала обоих. Генка сказал, что веревка получилась что надо, осталось удлинить ее метров на восемь, и пусть Жмуркин с Витькой этим займутся, а сам он пойдет выбирать подходящее для затеи с ловушками дерево.

Генка ушел.

– Я знаю, – ныл Жмуркин, заплетая полосы ивы в косички, – я знаю, что мне выпадет короткая спичка. Со мной так всегда…

– Не переживай, – успокаивал Витька. – Я буду навещать твою мать. Мусор выносить, в магазин раз в неделю ходить, в аптеку…

– Не смешно.

– Согласен. Попасть в пасть к снежному человеку в столь юном возрасте не смешно. Но делать нечего. Ты же кино знаешь отлично. В таких, как наш, случаях всегда должен кто‑то погибнуть. В американских фильмах чаще всего гибнет негр. У нас негра нет, значит, погибнуть придется тебе. Так что готовься.

Витька улыбнулся. Жмуркин на всякий случай подвинул поближе к себе копье.

– Эй! – позвал из леса Генка. – Идите сюда! Веревку не забудьте!

Генка стоял под высокой толстой березой, разветвлявшейся на высоте четырех метров.

– Все произойдет здесь, – сказал Генка. – Вон видите тот пень? Тащите его сюда.

Пень был неровный, с расщепами. Рядом с пнем валялась остальная часть дерева. Видимо, во время сильного ветра дерево сломилось почти у самого низа, стало падать и своей тяжестью выворотило корневище. Получилось очень удачно, пень был компактный и одновременно тяжелый, килограммов в сто. Во всяком случае, не меньше – Жмуркин и Витька не смогли поднять его даже вдвоем. Лишь сдвинули немного. Даже пришедший Генка не помог – пень перетащить не удалось. Удалось только немного сдвинуть с места.

– Хороший пень, как раз то, что нам надо, – сказал Генка. – Тяжелый. А кто сказал, что будет легко?

– Как тащить‑то будем? – Жмуркин пнул пень. – Может, чего полегче выберем?

– Полегче нам не подойдет. – Генка пошел вдоль упавшего дерева. – Нужны рычаги,[72] без них не сдвинем. Ищите.

Ребята принялись искать рычаги. Витька и Генка, знакомые с техникой, почти сразу же нашли по длинному толстому суку, а Жмуркин походил, поискал, обругал весь свет и сказал:

– Никаких рычагов я тут не вижу. Одни сучки. Да и откуда тут этим рычагам взяться?

– Дурило ты, Жмуркин. – Витька подобрал обломанный при падении дерева сук и кинул Жмуркину. – Рычаг – это не обязательно железная палка с набалдашником. Рычаг – это все, что преобразует усилия. К примеру, вот этот сук. Берем, подкладываем его под наш пень и толкательные усилия преобразуем в усилия качения. Смотри. Помнишь, как Генка в одиночку дерево в воду свернул? То же самое.

Витька подставил сук под пень, приложился плечом. Сук затрещал, но пень сдвинулся где‑то на полметра.

– Ясно. – Жмуркин пристроился справа от Витьки и тоже принялся толкать пень.

Вдвоем им удалось сдвинуть пень на метр. А когда к ним присоединился еще и Генка, дело пошло еще быстрее. До места строительства ловушек пень был докачен за двадцать минут.

– Теперь его надо подтянуть наверх, – сказал Генка.

Он обвязал пень изготовленной из ивы веревкой, взял конец веревки в зубы и полез на березу. Добрался до развилки, потом осторожно пошел по отходящему вбок стволу.

– Далеко не отходи, – посоветовал снизу Витька. – А то не выдержит.

– Знаю. – Генка уселся верхом на боковой ствол и принялся пилить древесину ножом.

– Зачем он ветку‑то пилит? – спросил Жмуркин.

– Кору срезает, – объяснил Витька. – Кора шершавая, веревка быстро перетрется. А если кору срезать аккуратно – то само дерево гладким будет. Да и соку набежит – для скольжения.

Генка выпилил в березовой коре поясок шириной в ладонь и пропустил по нему веревку.

– Теперь тяните!

Жмуркин и Витька стали тянуть за сброшенный конец. Но пень все‑таки был очень тяжелым и никак не хотел подниматься, сколько Витька и Жмуркин ни кряхтели, ни упирались ногами.

– Сейчас помогу. – Генка покрепче перехватил ивовую веревку и свесился вниз.

Он повис на веревке, Жмуркин и Витька снова потянули за конец. Генкин вес помог – пень оторвался от земли и пополз вверх. Ребятам удалось подтянуть его до самого ствола и закрепить, привязав к торчащему из земли березовому корню. Генка полюбовался проделанной работой.

– Вот что значит знать законы физики, – сказал он. – Знай законы физики, и у тебя все получится. Теперь надо пень наверху закрепить вспомогательной веревкой.

И Генка снова полез на березу.

– И откуда у него столько энергии? – спросил Жмуркин. – Сколько времени почти ничего не жрали, а он вон как скачет.

– Тебе не понять, – ответил Витька. – Это сила духа, а у тебя никакого духа нет… К тому же ты сам говорил, что на третий день голод не чувствуется.

– Зато у меня есть мозги, – огрызнулся Жмуркин.

– Это тоже сомнительно, – сказал Витька. – Если бы у тебя были мозги, мы вряд ли оказались бы здесь…

Пока Витька и Жмуркин ругались, Генка успел залезть на дерево, добраться до подтянутого пня и привязать его к ветке хитрым морским узлом, освоенным из журнала „Техника – молодежи“. Конец вспомогательной веревки он протянул к развилке березы.

– Эй, вы, внизу, – позвал Генка. – Отвязывайте главную веревку от дерева, посмотрим, держится или как.

Витька осторожно отвязал веревку от корня березы. Пень держался.

– Вот и славненько. – И Генка спустился на землю. – Хорошо получилось.

Генка взял конец главной веревки и соорудил петлю. Петлю он расположил в пятнадцати шагах от березы и чуть‑чуть в стороне от пня. Закидал мхом, прошлогодними березовыми листьями, мелкими веточками. Полюбовался произведенной работой.

– Нормально, – сказал он. – Объясняю, как работает ловушка. Снежный человек идет по лесу и чует приманку. Направляется к приманке. Входит в петлю. Тот, кто сидит на березе, перерезает крепление пня к ветке. Пень падает вниз, петля захлестывается, снежный человек подтягивается кверху. И оказывается в нашей полной власти. А теперь объясняю общий план. Если вы заметили, наша ловушка помещается между двумя березами. В центре будет петля, по краям выроем волчьи ямы. Хорошо бы еще самострелов сделать, но это долго, а у нас времени всего до вечера. Если успеем, сделаем еще одну штуку… Сразу за петлей и волчьими ямами будет помещаться приманка. Так что снежный человек, если пойдет, попадет либо в петлю, либо в волчью яму. Чтобы он не пошел с боков, мы навтыкаем там рогаток…

– А если он со стороны озерка пойдет? – спросил Жмуркин. – Там ты тоже рогаток навтыкаешь? Замучаешься втыкать…

– Там он не пойдет, – заверил Витька. – Мы весь вечер костры будем жечь, там дымом все вокруг провоняет. Так что он пойдет как раз с нужной стороны. Со стороны приманки…

– А почему только один будет приманкой? – спросил Жмуркин. – Можно, чтобы все трое приманкой были…

– Не получится. – Генка намечал контуры волчьих ям. – Совсем не получится. Один должен на березе сидеть – пень отвязывать, другой на соседней березе – для страховки. И один внизу.

– А почему всегда я?! – возмутился Жмуркин. – Почему я всегда должен быть приманкой?

– Кто будет приманкой, выясним вечером, – сказал Генка. – А сейчас надо копать.

– Позволь спросить, – ядовито осведомился Жмуркин. – А чем ты собираешься копать? Руками?

– Если ты умеешь копать ногами, то тебе и карты в руки, – ответил Генка. – А пока…

– Я знаю, чем копать, – вмешался Витька. – Во‑первых, у нас есть котелок. Котелком копать очень легко. Дальше. У сваленного дерева есть широкие и острые щепки. Можно копать ими. А еще можно копать куском коры. Я яму картофельную в деревне копал, знаю как.

Генка протянул Витьке котелок и нож.

– Дерзай, – сказал он. – А мы пойдем за щепками и за корой. И кольев заодно наломаем. Как мы их только затачивать без топора будем, не знаю. Жмуркин, у тебя случайно в роду индейцев не было?

Жмуркин покраснел.

– Ладно, ладно. – Генка похлопал его по плечу. – Ты, Витька, не забудь только дерн срезать. Пошли, Жмуркин, нас ждут великие дела…

Витька остался один. Он взял ножик и по намеченному Генкой контуру стал вырезать дерн. Надо было ухитриться срезать его целым одеялом, а не по кускам.

Срезав дерн, Витька взял котелок и принялся копать яму. Песок был мягкий, и копать было легко – зачерпывай и отбрасывай. Сначала Витька даже относил котелок подальше от ямы, думал, что раскопанная земля отпугнет снежного человека. Но потом подумал, что если снежный человек не отпугнулся шалашом, то и разбросанная земля его не отпугнет. К моменту, когда пришли нагруженные жердями Генка и Жмуркин, Витька углубился в песок почти по пояс.

– У тебя отлично получается. – Жмуркин указал на яму. – Ты просто прирожденная землеройка[73] …

– А ты прирожденное трепло, – отозвался Витька.

– Ладно вам. – Генка спрыгнул в яму к Витьке. – Жмуркин, иди разводи костры. Возле той сосны, возле той и возле кривой.

Жмуркин достал линзу и отправился разводить костры.

– Нам повезло, что в прошлом году смерч прошел, – сказал Генка. – Деревьев по всему лесу много поваленных. И маленьких, и больших. Рогаток из маленьких елок наделали, а кора сухая просто валялась.

Генка показал Витьке широкий кусок толстой сосновой коры.

– Я ее ножичком немножко подточил с одной стороны, – сказал Генка. – Получилась почти лопата.

Генка вонзил самодельную лопату в землю.

– Надо побыстрее копать. – Генка налег на кусок коры. – День проходит.

– Успеем. – Витька выгреб очередной котелок. – Это не так сложно. Когда солнце дойдет вон до той большой ветки, мы должны выкопать первую яму. И сразу же браться за вторую.

Солнце дошло до большой ветки, а Генка и Витька не закончили еще первую яму. Они углубились в землю всего по плечи. Оказалось, что копать песок не так просто, как представлялось вначале. Чем дальше вглубь продвигались Витька с Генкой, тем больше встречалось толстых и крепких корней, рубить которые было нечем. Генка вынужден был перепиливать их ножом, а это сильно тормозило работу. И выбрасывать песок с такой глубины было тоже нелегко – он постоянно осыпался обратно и попадал в глаза.

Когда глубина ямы достигла роста длинного Витьки, Генка выбрался наверх и стал отгребать выкопанную землю подальше от ямы.

Жмуркин тем временем разжег три костра и сунул в каждый по десятку поваленных елочек. Когда концы елок обугливались и заострялись, Жмуркин вынимал их из огня и доводил до нужной остроты лезвием кремневого копья.

Дело у Жмуркина шло споро, у Генки и Витьки же работа шла все медленнее и медленнее. Витька сидел на дне ямы, зачерпывал котелком землю и подавал ее наверх.

– Не то что‑то получается, – сказал Витька, подав наверх очередную порцию песка. – Снежный человек из этой ямы только так выпрыгнет.

– Выпрыгнет, точно выпрыгнет, – сказал подошедший Жмуркин. – Снежные люди – они ой какие прыгучие!

– Кол на дно воткнем – вот и не выпрыгнет. – Генка взял у Жмуркина принесенные колья.

– Ребят, может, не будем в ямы эти колья втыкать? – спросил снизу Витька. – Если он провалится на кол, то уж точно помрет. А мы же не убийцы в конце концов…

– К тому же снежный человек – очень редкое животное, – добавил Жмуркин. – Оно, наверное, даже в Красную книгу[74] занесено…

Генка задумался. Он повертел получившийся кол, потрогал ладонью острие, подумал.

– Ладно. – Генка воткнул кол в землю. – Согласен. Кровожадность нам ни к чему. Пусть будет просто яма. К тому же вторую мы не успеем выкопать. А там, где должна была быть вторая яма, мы повтыкаем эти палки. И у снежного человека не будет никакого выбора – или идти через яму, или через петлю.

– Я повторяю, – снова сказал Витька, – он из этой ямы выпрыгнет.

– Не выпрыгнет. – Генка присел на край ямы. – Сделаем яму конусной формы. Провалится – и застрянет.

– Хорошая идея, – одобрил из‑под земли Витька. – Так и буду копать.

– Копай. А мы со Жмуркиным колья вокруг растопырим.

Пока Жмуркин и Генка располагали в нужном порядке колья, Витька закончил откапывать волчью яму. Только сам выбраться он уже не мог – яма получилась все‑таки глубокой, и ребятам пришлось Витьку доставать.

Выбравшись на поверхность, Витька отряхивался от земли и разглядывал получившиеся ловушки.

– Как крепость какая‑то, – улыбался он.

Окрестности ощерились торчащими пиками и вкопанными в землю острыми сучками, со стороны озера догорали костры, а кучи наваленной земли и в самом деле походили на крепостные валы. Витьке даже не верилось, что они столько успели сделать за день.

– Надо поспать, – сказал Жмуркин. – Без еды человек может прожить почти месяц, без сна за четыре дня свихнется…

Генка закончил прикрывать яму и теперь укреплял на ветках срезанный Витькой дерн.

– Странно получается. – Жмуркин указал на яму. – Вокруг земля раскидана, а в центре чистенький мох и травка. Мне кажется, снежный человек заподозрит неладное. Ну, нашу ловушку. Я бы заподозрил.

– Ты прав, – сказал Генка и стал забрасывать на дерн землю. – Надо, чтобы все выглядело естественно. И на петлю тоже набросать…

– Я к огню пойду. – Витька двинулся к кострам. – Замерз под землей.

– Лучше мерзнуть на свежем воздухе, чем греться в пузе у снежного человека, – высказался ему вслед Жмуркин.

 

Глава 10 Дурацкая ночь

 

– Ну, теперь давайте бросим жребий. – Генка взял три сосновые веточки, одну наполовину сломал. – Кому короткая выпадет – тот будет приманкой.

– Можно и не кидать этот жребий, – пробурчал Жмуркин. – Я и так знаю, кому короткая палочка выпадет…

Генка ничего не сказал. Он спрятал палочки за спиной, перемешал и выставил вперед.

– Прошу вас, судари. – Генка даже слегка поклонился.

Жмуркин посмотрел на Витьку. Витька протянул руку и вытащил палочку. Его палочка была длинной.

– Теперь твоя очередь, старина Жмуркин. – Витька похлопал Жмуркина по плечу. – Тебе повезет, вот увидишь.

Жмуркин закрыл глаза и принялся выбирать судьбу. Его палочка оказалось короткой. Он тупо смотрел на нее и не мог сказать ни слова.

– Не бойся, – пытался подбодрить его Генка. – Я дам тебе свое кремневое копье.

– Я тоже, – добавил Витька. – Отмахаешься.

– Он ведь помнит, – шмыгал носом Жмуркин. – Он ведь наверняка помнит, что это я его топориком отоварил…

– Не бойся, – успокаивал Витька. – Снежные люди не злопамятны…

– Да он до тебя и не доберется, – напомнил Генка. – В яму провалится.

– Или в петлю попадет, – добавил Витька.

– А если он со спины напрыгнет? – спросил Жмуркин.

– Не напрыгнет, – заверил Генка. – Мы в костры сырого мха подбросим. Дымовая завеса получится. Ладно, хватит, уже темнеет. Ты, Жмуркин, бери дубину, бери копье и садись перед ямой. Зевай погромче, храпи, изображай беспечность. Я полезу на дерево, туда, где пень привязан. Как снежный человек приблизится, я его отвяжу – и готово! А ты, Витька, подбрось в костры мха, а затем тоже полезай на дерево. На то, что рядом с приманкой… со Жмуркиным. Если вдруг что не так пойдет – метнешь копье.

Жмуркин обреченно вооружился копьем и уселся на кучу выкопанной земли. Генка осмотрел все в последний раз и полез на дерево. Витька же отправился к озерку, набрал по пути охапку мха, замочил этот мох в воде, отжал и раскидал по всем трем кострам. Мох тут же задымил густым, мерзко пахнущим дымом.

Витька подошел к Жмуркину. Жмуркин сидел нахохлившись, с видом страдальца за общее безнадежное дело. Витька хотел было что‑нибудь ему сказать, но в голову ничего не пришло. Поэтому Витька просто кивнул и полез на дерево.

На дереве уставший и голодный Витька почти сразу же заснул. Вообще Витька заметил, что за дни путешествия по лесу он выучился засыпать почти мгновенно, в любом положении, даже сидя на сосновой ветке в нескольких метрах над землей. И так же мгновенно просыпаться. Перед тем как вырубиться окончательно, Витька успел заметить, что Генка, карауливший на своем дереве, тоже дремлет.

Проснулся Витька, почувствовав, как что‑то чувствительно стукнуло его по лбу. Витька подумал, что это ему приснилось, и решил продолжить отдых дальше, но болезненный щелчок по лбу повторился. Недопроснувшемуся еще Витьке вдруг причудилось, что это Герасим каким‑то образом оказался в лесу и раздает всем свои зверские щелбаны. Витька вздрогнул и проснулся окончательно, собираясь сказать Герасиму все, что он о нем думает…

Но это оказался не Герасим. Это оказался Генка. Генка швырял в Витьку шишками, две из которых весьма метко попали Витьке в лоб.

Витька подивился Генкиной меткости – было довольно темно, сам Генка на соседнем дереве различался с трудом, да и то только из‑за того, что двигался, швыряясь шишками.

Витька уже собрался было возмутиться и нанести по Генке ответный удар шишками со своего дерева, но тут увидел, что Генка прижимает палец к губам и показывает в глубь леса. Витька посмотрел в указанном направлении, но ничего не увидел.

Зато услышал.

В лесу трещали ветки.

Витька взглянул вниз. Внизу плыла белая пена. Пока Витька спал, с озера приполз густой и холодный туман, похоронивший под собой Жмуркина, волчью яму, петлю, костры, острые колья, которые должны были отпугнуть снежного человека. Витька понюхал воздух. Судя по запаху, мох еще не окончательно прогорел, значит, проспал Витька не так долго.

– Жмуркин! – шепотом позвал Витька. – Ты жив?

Жмуркин не ответил. Витька позвал еще. Жмуркин не ответил снова. Витька испугался и показал Генке знаками, что Жмуркин не отвечает. Генка кивнул и в свою очередь передал знаками, что, скорее всего, Жмуркин уснул и что его нужно как можно скорее разбудить. Генка достал из кармана шишку, показал Витьке и кинул ее в туман.

Витька понял. Он нарвал шишек и стал кидать их в туман. Но шишки, судя по всему, в Жмуркина не попадали.

Треск же сучьев в лесу не прекращался. Более того, Витьке стало казаться, что он даже приблизился. Туман тем временем поднимался все выше и уже почти достигал ветки, на которой расположился Витька.

У Генка шишки кончились, и теперь он отчаянно показывал Витьке, чтобы тот разбудил Жмуркина. Витька набрал шишек в горсть и швырнул сразу все, рассчитывая, что хоть одна попадет в Жмуркина.

Треск приближался.

Генка показывал, что спускаться вниз будить Жмуркина придется именно Витьке, так как сам он дежурит на спусковом устройстве ловушки. Витьке спускаться в туман не хотелось. И холодно, и снежного человека встретить нос к носу невесело. Витька еще раз позвал Жмуркина, но тот упорно молчал. Витька даже подумал, что Жмуркин, может быть, сбежал, но потом вспомнил о жмуркинской трусоватости и понял, что Жмуркин никуда сбегать не будет. Значит, Жмуркин спит.

Витька проклял все поколения Жмуркиных, которые когда‑либо жили и будут жить на свете, сбросил вниз копье и стал спускаться.

В тумане было еще темнее, чем на дереве. И очень холодно. Витька сразу же покрылся мелкими неприятными пупырышками и продрог. Он на ощупь отыскал свое копье, выставил его вперед и мелкими шажками двинулся в направлении предполагаемого Жмуркина.

– Жмуркин! – тихо звал Витька. – Жмуркин, ты где?

Но Жмуркина видно не было. Впрочем, Витька не видел даже кончика своего копья. Он продвигался осторожно, стараясь не наткнуться на кол или не наступить на Жмуркина. Треска сучьев снизу не было слышно, туман скрадывал все звуки, и где находился снежный человек, было непонятно. Он вполне мог находиться в километре отсюда, а мог быть и совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.

Вдруг Витьке почудилось, что совсем рядом, метрах в пяти от него, треснула ветка. Витька резко повернулся. Ветка хрустнула в другой стороне. Витька развернулся туда. Затем звук ломающегося дерева послышался совсем близко, буквально в метре. Витька шагнул назад. Под ногу попал котелок. Ботинок поехал, Витька потерял равновесие и громко шлепнулся на спину, сломав копье. Он перекатился на бок, вскочил на ноги, сжимая в руках обломки копья.

И сразу же потерял ориентацию – вокруг был только туман и треск. Витьке казалось, что треск этот окружает его со всех сторон. Что не один, а сразу несколько снежных людей бегают вокруг. И когда этот треск раздался буквально за его спиной, Витька прыгнул вперед.

Упав на четвереньки, Витька попытался встать, но неожиданно земля ушла из‑под ног, Витьку рвануло вверх, рядом просвистело что‑то тяжелое. Витька повис вниз головой.

Где‑то рядом глухо заверещал Жмуркин.

– Попался! – заорал Генка. – Попался, гаденыш!

Витька услышал, как Генка стал спускаться с дерева.

– Витька! Жмуркин! – звал из тумана он. – Вы где? Снежный человек попался!

Витька медленно поворачивался вокруг своей оси. Кровь приливала к голове. Надо было звать на помощь, но было очень стыдно – он попался в ловушку, предназначенную для снежного человека.

Генка продолжал звать.

– Жмуркин! – кричал он. – Ты где? Голос хоть подай! Витька! Вы что, сговорились, что ли?! Надо снежного человека вязать! Чего молчите?

Витька решил молчать до последнего.

– Это уже не смешно! – В голосе Генки проявился испуг. – Если вы не отзоветесь… если вы не отзоветесь… Я убегу, если вы не отзоветесь! Будете сами отсюда выбираться! Считаю до четырех! Раз!

Витька подумал, что потерпит до трех, а затем уж подаст голос.

– Два!

– Да тут я, – отозвался Жмуркин.

– Где?

– Где‑где – в Караганде! – ответил Жмуркин.

Голос Жмуркина доносился издалека, будто бы откуда‑то из‑под земли. И вдруг Витька понял, что Жмуркин и на самом деле откликается из‑под земли. Поскольку в темноте Жмуркин, испугавшись Витьки, провалился в волчью яму. А он, Витька, значит, испугался Жмуркина и повис в петле. Ну а снежный человек… Хотя, может, и не было его? Может, треск в лесу Витьке просто почудился?

Витьке стало смешно. Он висел вниз головой и взахлеб смеялся.

– Это кто смеется? – спросил из тумана Генка.

– Это я, – сквозь слезы ответил Витька.

Теперь засмеялся уже Жмуркин.

– А ты чего хохочешь? – спросил сквозь туман Генка.

– Видишь ли, Геннадий, – ответствовал Жмуркин, – я думал, что я, как всегда, оказался бараном в единственном числе. Так ведь нет – Витька еще больший баран, чем я!

– Почему это?

– Потому что я провалился и застрял в волчьей яме, а наш Витька умудрился попасть в петлю.

– Сам дурак, – подал из петли голос Витька.

Тут уж не выдержал и Генка, и стали смеяться уже все.

– Вам смешно, – просмеявшись, сказал Витька, – а мне уже уши заложило. Я не космонавт, между прочим, вверх ногами болтаться. Снимайте.

– Я вообще тут задыхаюсь, – сказал из ямы Жмуркин. – Застрял напрочь.

Генка плюнул и принялся выручать своих друзей.