Границы жизненного пространства: стенки матки становятся «сжимающими тисками». Они вместо того, чтобы защитить и сохранить границы жилого пространства, сжимают человека, причиняют боль, приносят чувство несвободы, блокируют «мобильность». Давят стены дома, границы семейных правил и законов, подавляют правила на работе, угнетают маленькая зарплата и старая жена (хотя когда-то они так радовали). Именно границы пространства дают возможность осознать и границы личного «я», и внутренние возможности, потенциал, развитие.
Окружающая среда: околоплодные воды становятся «давящей средой»: из адаптирующего амортизатора, из среды, дающей свободу развития, обеспечивающей отсутствие давления, они вдруг становятся фактором распространения давления повсюду, на каждую клетку тела, равномерно перенося давление матки повсюду.
Кроме того, ранее чистые и ясные воды начинают засоряться продуктами жизнедеятельности плода. Под давлением воды они как будто стараются проникнуть внутрь плода.
А потом воды вообще уходят – и Стены давят и давят на нас…
Так и наше жизненное окружение из абсолютно бесконфликтных людей, мягких и добрых (пока мы не коснулись их маленьких территорий в границах большой территории «матки») превращаются в конкурентов, во врагов, лезущих в личную жизнь, старающихся уменьшить нашу зону жизни и изменить нас. На самом деле это мы стали больше, выросли, начали реализацию своих естественных амбиций роста. Причем росли мы за счет ресурсов своего окружения, исчерпывая его ресурсы для нашего роста.
А затем когда наступает ситуация, соответствующая второй матрице, мы бессознательно начинаем настороженно относится даже к самым близким людям, создавая конфликты и противоречия.
Сила Вселенной: материнский организм вне матки становится Злым Предателем-Богом. Из организующей и дающей жизнь силы мать превращается в Бога непредсказуемого, несоответствующего ранее познанным через повседневную жизнь законам Вселенной. Бога – Злого Предателя, от которого следует избавиться и найти «настоящего», «истинного», того, кто был в первой матрице.
В жизни этот сценарий наиболее явно и полно срабатывает в подростковом возрасте, когда ребенок перерастает пространство «матки» – родительского окружения и формы родительской опеки. Превратившись в подростка, который воспринимает родителей как мешающих и подавляющих его развитие существ, он говорит: «Вы не настоящие, мои настоящие родители так никогда бы не поступили!». И начинается поиск «настоящих родителей».
Подросток, расширив психику за пределы прежних представлений о «родителях вообще», составляет некий образ «идеальных родителей». И начинает поиск подходящих персонажей за пределами семьи, за пределами прежнего жизненного пространства.
Ритм: ритмичный шум сердца матери из размеренного ритма развития становится причиняющим боль фактором – громким, слишком быстро бьющим по итак перевозбужденной нервной системе плода. И плод старается заменить его биением собственного сердца, личным жизненным ритмом.
В реальной жизни, когда срабатывает вторая перинатальная матрица, происходит следующее. Обыденные обстоятельства, устоявшийся режим, ритм жизни, раньше воспринимаемые как приятные и спокойные, вдруг становятся надоедливыми, навязчивыми, контролирующими, противопоставленными вдруг ощущаемому личному ритму.
Связь, дающая Жизнь: пуповина – центральный образ второй перинатальной матрицы. В первой матрице пуповина – это образ мудрого змея или змеи, символизирующий связь с коллективным бессознательным. Именно змея отражает информационный поток, передаваемый через пуповину от матери. А образ пуповины-древа в большей мере отражает функции питания и структуры.
Во второй матрице пуповина начинает мешать нам, она занимает достаточно много места в минимальном объеме жилого пространства. Пуповина словно борется с нами за место в жизни. Кроме того, если в пульсации матки прослеживается ритм (ритм схваток) и к нему плод может адаптироваться, то в движениях пуповины нет и намека на порядок. Она скользит, обвивает тело, и существует вполне реальная возможность быть задушенным пуповиной. Отсюда, кстати, панический страх перед змеями у большинства людей и неприязнь ко всем змееобразным существам (например, червям).
