О смерти, культуре и «числах» <1931>
Печатается по изд.: Федотов Г. П. Полное собрание статей. Т. 1. Лицо России: Статьи 1918–1930 гг. 2-е изд. Париж, 1988. С. 322–328. Первая публикация: Числа. Париж, Кн. 4. 1930–1931.
Статья Г. Федотова представляет собой отзыв на выход журнала Н. А. Оцупа «Числа» (журнал выходил в 1930–1934 гг.).
1. …воскресший «Аполлон» – журнал «Аполлон» выходил в Петербурге в 1909–1917 гг. под редакцией С. К. Маковского.
2. Адамович Георгий Викторович (1892–1972) – поэт, критик, переводчик. Сб. «Облака» (М.; Пг., 1916), «Чистилище» (Пг., 1922). С. 1923 г. – в эмиграции. Перевел «Постороннего» Камю (см. сб. «Мастерство перевода». М., 1971. Вып. 8. С. 279–285). Соч.: Одиночество и свобода. Нью-Йорк, 1955; М., 1996; О книгах и авторах. Париж, 1966; Комментарии. Вашингтон; Париж, 1967; Единство. Нью-Йорк, 1967; Собрание сочинений СПб., 1999. См. подборку: Даугава. Рига, 1988. № 1. Г. Федотов писал об Адамовиче: «Он не уставал повторять, что поэзия умерла, что надо перестать писать стихи» (О парижской поэзии // Ковчег. Нью-Йорк, 1942. С. 194). Оцуп Николай Авдиевич (1894–1958) – поэт, входил в группу «Цеха поэтов» акмеистов. Сборники: «Град» (1921), «В дыму» (1926), «Встреча» (1928). С 1923 г. в эмиграции. Соч.: Три царя. Париж, 1958; Литературные очерки. Париж, 1961; Жизнь и смерть. Париж, 1961. Т. 1–2; Поплавский Борис Юлианович (1903–1935) – русский писатель-эмигрант, автор единственного прижизненного сборника «Флаги» (Париж, 1931). Соч.: Снежный час. Париж, 1936; В венке из воска. Париж, 1938; Дирижабль неизвестного направления. Париж, 1965; Неизданное. М., 1996; Собрание сочинений: в 3 т. М., 2000.
3. Гибель «Титаника», крупнейшего в мировом флоте пассажирского судна, в ночь с 14 на 15 апреля 1912 г., было воспринято людьми Серебряного века как событие апокалиптического значения.
4. Сочетание «афонской смуты» с парасскими притязаниями на особого рода православное эстетство точно отражено в названии предисловия А. Козырева к сборнику статей завершителя Серебряного века В. Н. Ильина (1890–1974): «В тени Парнаса и Афона» (Ильин В. Н. Эссе о русской культуре. СПб., 1997. С. 3–34).
5. ложной религии – в рецензии Федотова на «Опавшие листья» Розанова рассуждения о смерти, в частности о смерти Другого. «Любовь и смерть есть подлинная тема «Опавших листьев», начало и конец книги, которая за множественностью тем имеет одну основную, биографическую: умирание любимой, той, кого Розанов называет «другом». <…> Он мучается временностью человека, категорией времени, но не хочет отказаться ни от чего, что во времени, ибо сюда он излил всю свою любовь без остатка. Отсюда безвыходность его трагедии» (Вопросы литературы. М., 1990. № 2. С. 196–197). В статье 1932 г. «О Св. Духе в природе и культуре» в схожих интонациях говорится: «В стихийном мире и в самой грозной для нас стихии пола таится смертельная опасность для личности. Но в них же источник органической жизни, с которой плотью своей связана личность, без которой она невозможна. Эта антиномичность указывает на глубокий распад мировой жизни, внесенный в нее грехопадением. Через грех смерть вошла в мир, в самые источники жизни. Где сильнее всего напряжение жизни, тем ближе всего и смерть: в буре, в огне и в любви. Растворение личности в стихии есть ее духовная смерть. То, что смерть эта предваряется бурным напряжением силы, восторгом и чувством освобождения, указывает на изначальную божественную силу жизни, которая сохраняет следы своей божественности и в распаде, и в тлене стихий. Стихии, смертельные для человека, остаются прекраснейшей ризой Божества» (Там же. С. 206).
6. Г. П. Федотов имеет в виду богоборческую повесть Л. Н. Андреева (1871–1919) «Жизнь Василия Фивейского» (Сб. «Знание». СПб., 1904. Кн. 1), наделавшую много шума (см.: Андреевский сб.: Исслед. и материалы. Курск, 1975). Вокруг рассказа «Иуда Искариот и другие» (сб. «Знание». СПб., 1907 Кн. 16), с его темой исторически оправданного предательства, также сложилась скандальная ситуация (см. Розанов В. В. Русский «реалист» об евангельских событиях и лицах // Новое время. СПб., 1907. 19 июля).
7. смерть лишь путь – жертва, крест – и воскресение – см. развитие этой темы в трактате Г. В. Флоровского «О смерти Крестной» (1928–1930): Православная мысль. Париж, 1930. № 2. С. 148–187.
8. беспощадная красотка (фр.).
9. культура есть… богопознание. Глубоко человеческая область культуры укоренена другим концом в мире ангельском – эта кардинальная для Федотова мысль – главная тема статьи «О Св. Духе…»: «Отменяется ли культура в Новом Завете? Вот вопрос, на который ответы в наше время уже колеблются. В полноте Царствия Божьего нет места культуре. Остается чистая жизнь в Святом Духе: нет культуры там, где из двух ее элементов исчезает труд, проклятие грехопадения. Но если труд и подвиг остаются на путях святости, неизбежна и культура на путях жизни. Если бы Царствие Божие уже наступило, <…> то упразднилась бы сама природа как царство законов. Пока стоит природа, должна строится культура. Иначе ангельская чистота святых непосредственно встречалась бы с бестиальностью грешников. Церковь, ставя задачу спасения грешников, тем самым освящает культуру как форму общей жизни человечества» (Там же. С. 209.). И в другом месте этой работы: «<…> Можно установить следующие ступени боговдохновенности человеческого творчества. На самой вершине непосредственное «стяжание Духа Святого». Здесь человеческое творчество направлено на самого Духа Святого и формой, приемлющей его, является человеческий дух. Этот процесс протекает вне культуры, если не считать культурой аскетического очищения личности. Это творчество святых. Ниже стоит творческое вдохновение, исполняющее жизнь Церкви; ее литургику, ее искусство, ее умозрение. Здесь творчество направлено на богочеловеческий мир откровения и святости. Оно объективируется не в человеческом духе, а в вещности: формах, красках и звуках, в идеях и словах. Это творчество совместимо с личной греховностью, но предполагает участие в жизни Церкви и ее кафартическом процессе. Это творчество святое, творчество святого, хотя и не всегда творчество святых. Опускаясь ниже, мы вступаем в христианское творчество, обращенное к миру и к душе человека. Оно всегда сложное – чистое с греховным, – не святое, но освящающееся и освящающее. В каждом моменте его заложена возможность падения, подмены, искажения. <…> Еще ниже, и мы вступаем в секуляризованное, оторванное от Церкви творчество, которое отличается от христианского отсутствием признанного критерия. И оно может быть грешным и чистым, губительным и животворящим – нередко в одно и то же время, в том же самом создании» (Там же. С. 212).
10. Слава преображения … – Г. П. Федотов на долгие годы запомнил диалоги «воскресенцев»; следами этой памяти следует счесть развитие им идей мистериальной литургики А. А. Мейера. Мифологема «Славы» раскрыта последним в трактате «Gloria (О Славе): 16 тезисов» (1932–1936) // Мейер А. А. Философские сочинения. Париж. 1982. С. 377–388. Образ Славы-Шехины мелькает в сочинениях символистов и «соловьевцев» (А. Белый, Вяч. Иванов). См.: Мейлах М. Б. Шехина // Мифы народов мира: В 2 т. М., 1982. Т. 2. С. 642.
Л. П. Карсавин
Карсавин Лев Платонович (1882–1952) – русский историк-медиевист, философ, поэт. Дипломную работу Карсавина, посвященную магнатам позднего Рима, отметили золотой медалью и опубликовали; автора в 1906 г. оставили для подготовки к профессорскому званию на кафедре всеобщей истории. В 1910 – Карсавин в научной командировке (Франция, Италия). С 1912 г. – приват-доцент, защитил магистерскую диссертацию о религиозной жизни в Италии XII–XIII вв.). В 1915 г. за книгу «Основы средневековой религиозности в XII–XIII веках» Карсавина удостоили докторской степени сразу два учебных заведения – Императорский университет и Петроградская Духовная академия. Карсавин преподавал в Психоневрологическом институте и на Высших женских курсах, был ординарным профессором историко-филологического факультета.
В эмиграции с 1922 г.; в Берлине Бердяев привлек Карсавина к преподаванию в Религиозно-философской академии. За 1922–1925 гг. напечатал в Берлине пять книг. Переехал в Париж по предложению П. П. Сувчинского для руководства евразийским семинаром; от проф. А. В. Карташова получил приглашение вести курс патрологии в Богословском институте; содержание курса Карсавин изложил в книге «Святые Отцы и Учители Церкви: Раскрытие православия в их творениях» (Париж, 1927). Карсавин переехал в Литву в 1929 г., чтобы занять кафедру всеобщей истории в Литовском университете в Каунасе. Через год он писал и говорил на незнакомом ему языке. Карсавин сразу же включился в интеллектуальную жизнь Литвы. «Поэма о смерти» не является единственной его работой, опубликованной в Литве на русском языке, ей предшествовало напечатанное в Ученых записках гуманитарного факультета сочинение «Идеи христианской метафизики» (на немецком языке), и в том же 1929 г. в Каунасе им была опубликована книга «О Личности» (на русском языке), все остальные работы этого периода писались на литовском языке.
В 1930-е годы выпустил капитальную «Историю европейской культуры» (в пяти книгах на литовском языке), участвовал в создании Литовской энциклопедии, писал статьи для литовской периодики (в том числе на евразийские темы, а также об Августине, литовской палеографии, Великой Французской революции и др.).
В Вильнюсе арестован в 1945 г., отправлен в лагерь Абезь (Коми АССР), где и скончался.
Соч.: Политические взгляды Сидония Аполлинария // ЖМНП. СПб., 1908. № 1–2; Монашество в средние века. СПб., 1912; Очерки религиозной жизни в Италии XII–XIII веков // Записки Ист. – филологического факультета Имп. СПб. ун-та. 1912. Ч. 112); Символизм мышления и идея миропорядка // Научный исторический журнал. СПб., 1914. Вып. 2; Основы средневековой религиозности в XII–XIII вв., преимущественно в Италии // Записки Ист. – филологического факультета Имп. Петроградского ун-та. 1915. Ч. 125; Католичество: Общий очерк. Пг., 1918; Культура средних веков. Пг., 1918; Saligia, или Весьма краткое и душеполезное размышление о Боге, мире, человеке, зле и смертных грехах. Пг., 1919; Федор Павлович Карамазов как идеолог любви // Начала. Пг., 1921. № 1; Достоевский и католичество // Достоевский: Исследования и материалы / Под ред. А. С. Долинина. Пг., 1922. Вып. 1; Глубины сатанинские: (Офиты и Василид) // Феникс. М., 1922. Кн. 1; София земная и горная: (Неизданное гносеологическое сочинение) // Стрелец. Пб., 1922. Сб. 3; Рец. на кн.: Франк С. Очерки методологии общественных наук // Мысль. Пг., 1922. № 2; Noctes Petropolinae. Пг., 1922; Восток, Запад и русская идея. Пб., 1922; Европа и Евразия // Современные записки. Берлин, 1923; Диалоги. Берлин, 1923; Философия истории. Берлин, 1923; СПб., 1993; О сущности православия // Проблемы русского религиозного сознания. Берлин, 1924; Единое на потребу // Вестник православия. Берлин, 1924. № 1; О началах: (Опыт христианской метафизики). Берлин, 1925. Ч. 1. Бог и тварный мир; О сомнении, науке и вере. Берлин, 1925; Уроки отреченной веры // Евразийский временник. Берлин, 1925. Кн. IV; Без догмата: (О концепциях русской истории) // Версты. Париж, 1925, № 2; Апологетический этюд // Путь. Париж, 1926. № 3; Святые Отцы и Учители Церкви: Раскрытие православия в их творениях. Париж, 1927; М., 1994; Церковь, личность и государство. Париж, 1927; О личности. Каунас, 1929; Поэма о смерти. Каунас, 1931 и 1932.
Работы 1949–1952 гг. опубликованы в изданиях: Вестник РСХД. Париж и др., 1972. № 104–105; Ванеев А. А. Два года в Абези: В память о Л. П. Карсавине. Брюссель, 1990; Терцины / Публ. А. Буконтаса. Вильнюс, 1991. № 10; Сонеты / Публ. А. Буконтаса. 1990; «Ни воли, мысли, чувств…» / Сост. С. С. Хоружий // Среди других имен… М., 1990; Диалог автора с позитивистом и скептиком // Пер. с литовского Т. Мацейнене // Логос. СПб., 1991. Кн. 2; Жозеф де Местр / Публ. А. Л. Осповата; вступ. статья «Карсавин и де Местр» С. С. Хоружего // Вопросы философии. М., 1989. № 3; Государство и кризис демократии // Публ. и послесл., пер. с лит. Г. Мажейкиса, И. Савкина // Новый мир. М., 1991. № 1; О свободе (отрывок) // Литературная учеба. М., 1991. Кн. 4; София земная и горняя / Пред. В. Н. Назарова // Вопросы философии. М., 1991. № 9; Ф. П. Карамазов как идеолог любви // Русский Эрос, или Философия любви в России / Сост. и вступ. статья В. П. Шестакова. М., 1991; О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881–1931 / Сост. В. М. Борисов и А. Б. Рогинский. М., 1990; Европа и Россия: (Набросок евразийской идеологии) / Пер. с литовского и послесловие Г. Мажейкиса, И. Савкина // Логос. СПб., 1991. Кн. 2.
Лит.: Лосский Н. О. История русской философии. М., 1991. Материалы к биографии Льва Платоновича Карсавина // Вестник РСХД. Париж и др., 1972, № 104–105; Зеньковский В. История русской философии: В 2 т. Париж, 1989; Карташев А. В. Лев Платонович Карсавин // Вестник РСХД. Париж и др., 1960. № 58–59; Веттер Г. А. Л. П. Карсавин // Русская религиозно-философская мысль XX века / Ред. Н. Полторацкого. Питтсбург, 1975. С. 251–261; Ванеев А. А. Два года в Абези // Минувшее. Париж, 1988. № 6 (в окончательной редакции воспоминания опубликованы его вдовой, Е. И. Ванеевой Наше наследие. М., 1990. № 3–4); Савкин И., Мажейкис Г. В.И. Вернадский и Л. П. Карсавин о бессмертии личности // Философские истоки учения В. И. Вернадского о биосфере и ноосфере. Иваново, 1990; Мажейкис Г. Истина как любовное сотворчество: (Опыт постижения истины Бахтиным и Карсавиным // Там же. С. 77–83; Его же. Л. П. Карсавин об изучении истории и современная медиевистика // Историк-медиевист – Лев Платонович Карсавин (1882–1952). М., 1991; Савкин И. Неизвестный Карсавин // Логос. СПб., 1991. Кн. 2; Ястребицкая А. Л. П. Карсавин: Творчество историка и историографический процесс // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. М., 2001. Вып. 6. С. 80–117; Свешников А. В. Историческая концепция Л. П. Карсавина и поиски нового языка исторической науки: Автореф. <…> канд. филос. наук. Томск, 1997; Намли Е. Философия симфонической личности Л. П. Карсавина: К вопросу об онтологичесности русской этики // On the verge: Russian thought between the 19th and the 20th centures. Lund, 2001. С. 33–45; Уваров П. Ю. Апокатастасис, или Основной инстинкт историка // Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. М., 2000. С. 15–32; Абрамчук И. Л. «Антропологический поворот» в исторической науке, российский вариант // Философский век. СПб., 1998. Вып. 10; Густова С. Г. Учение Л. П. Карсавина о личности в контексте философии всеединства // Вопросы философии и истории философии. Екатеринбург, 1999. С. 105–113; Повалайтис В. И. Идея всеединства в философии истории. Калининград, 2000. С. 22–31; Повалайтис В. И. Проблема единства и многообразия культур в религиозно-философском учении Л. П. Карсавина // Проблемы русской философии и культуры. Калининград, 1999. С. 68–76; Лысков А. П. Метафизика всеединства в дискурсе личного бытия: (Концепция личности Л. П. Карсавина). Калининград, 1999. С. 60–68; Мельникова И. Проблемы понимания философской прозы Л. П. Карсавина: «София земная и горняя» // Textus. СПб.; Ставрополь, 1999. Вып. 4. Ч. 2. С. 121–126; Дёгтева Л. Проблема смерти в философии Л. П. Карсавина // Покров. М., 2000. Вып. 8. С. 103–110.
Поэма о смерти (1931)
Впервые – в журнале Литовского философского общества «Eranus». Kaunas, 1931. Vol. 2. S. 231–310. Печатается по первому отдельному изданию: Каунас, 1932; переизд.: Л., 1991.
Поэма, которую достойнее было бы назвать философской мистерией, то есть поэмой о жертве, обращена к Элените. Это зашифрованное имя Елены Чеславовны Скржинской (1894–1981), возлюбленной Карсавина, его ученицы, видного историка, автора трудов по истории Крыма и Северного Причерноморья.
1. … Блеснет любовь улыбкою прощальной. – Цитируется пушкинская элегия «Безумных лет угасшее веселье…» (1830).
2. …Только утро любви хорошо… – Из одноименного стихотворения (1883) С. Я. Надсона.
3. …книгу о любви… – Карсавин Л. Noctes Petropolitanae. Пг., 1922.
4. он видел меня нагой, более чем нагой… (франц.). Мистингет (Жанна Буржуа, 1875–1956) – французская эстрадная певица.
5. Пока не требует поэта… – цитируется стихотворение Пушкина «Поэт» (1827).
6. …в безводной пылающей пустыне. – См.: Втор. 32–34.
7. асфодели – могильные цветы (Гомер. Одиссея, XI).
8. Не верь, не верь, поэту, дева… – цитируется стихотворение Ф. И. Тютчева (1839).
9. Весь фрагмент 37-й развернут как парафраза пушкинского стихотворения «Дар напрасный, дар случайный…» (1828).
10. mouches volantes – мельтешенье мошки (франц.).
11. Мф. 2, 18.
…родился в мир. – Ср.: Ин. 16, 21.
12. …образ мира сего. – Ср.: 1 Кор. 7, 31.
13. …рассеется мое нынешнее тело… – ср.: «О, сколько мертвых тел / Я отделил от собственного тела!» (Заболоцкий Н. Метаморфозы, 1937).
14. Неточно цитируется стихотворение Е. А. Баратынского «Смерть» (1828).
15. «История из «Разговоров о чудесах» Цезария Гейстербахского (XII в.) обсуждается также Карсавиным в «Основах средневековой религиозности» (Пг., 1915. С. 101–103» (прим. С. С. Хоружего: Карсавин Л. П. Религиозно-философские сочинения. М., 1992. Т. 1. С. 322).
16. …научным изысканиям… – См., в частности: Но Дж. Ан. Двойник: (Вражья сила). СПб., 1904; Спасский А. А. Вера в демонов в Древней Церкви и борьба с ними // Богословский вестник. М., 1907. Т. 2. С. 357–391; Рязановский Ф. А. Демонология в древнерусской литературе. М., 1916. Современный взгляд см.: Аверинцев С. С. Бесы // Богословские труды. М., 1986. Вып. 27. С. 328–330; светский вариант статьи см.: Мифы народов мира: В 2 т. М., 1982. Т. 1. С. 169–170.
17. «А ты кто, человек, что споришь с Богом?» – Здесь и ниже голос Карсавина обретает интонации Книги Иова.
18. Плирома, плерома (греч. «pleroma») – полнота.
19. Неточно цитируется стихотворение Ф. И. Тютчева «Не верь, не верь, поэту, дева…» (1839).
20. Страшно впасть… – Евр. 10, 31.
21. …предан будет смерти. – Исх. 19.
22. …не будет зримо. – Исх. 33, 23.
23. …а не мертвых. – Мф. 22, 32.
24. Балет конца XVIII в. «Тщетная предосторожность» (композитор П. Л. Гертель) был известен в постановке М. И. Петипа и Л. И. Иванова (Мариинский театр в С. -Петербурге, 1885 и 1894).
25. …чтобы мыслить и страдать. – См. прим. 1.
26. …чтобы уничтожить Смерть. – Намек на фёдоровское учение о «научном воскрешении» всех почивших поколений.
27. …человекоубийца искони. – Ин. 8, 44.
28. «как бы» – В Св. Писании: «вы будете как боги». Быт. 3, 5.
29. logique du coeur – логика сердца (франц.).
30. …и альфою, и омегою. – Ап. 1, 8.
31. …за Вами волочился. – Аллюзия на стихотворение Пушкина «Жил на свете рыцарь бедный…» (1829).
32. Тартарен из Тараскона – герой одноименного романа (1872) А. Доде.
33. …я человек грешный». – Лк. 5, 8.
34. …ибо они утешатся». – Мф. 5, 4.
35. …не может спасти». – Мф. 27, 42.
36. «Добро пожаловать, сестра моя!» – Цитируется предсмертная реплика основателя монашеского Ордена святого Франциска Ассизского (1181/ 1182–1226), особо почитаемого в России. Упомянут он и в трактате Карсавина «О бессмертии души» (Абезь, 1951). Св. Франциск – главный герой обеих книг Карсавина о средневековой Италии. См.: о. Августин, архим. Франциск Ассизский в русской культуре // Христианство и русская литература. СПб., 2002. Вып. 4. С. 497–534; Самарина М. С. Франциск Ассизский и литература Серебряного века // Итальянский сборник: От древности до XXI века. СПб., 2003. № 7. С. 28–51; Исупов К. Г. Франциск из Ассизи в памяти русской литературно-философской культуры // Вопросы литературы. М., 2006. № 6. С. 60–88.
37. Василий Великий (Кесарийский) (ок. 330–379) – классик патристики.
38. …приблизилось Царство Божие». – Мф. 3, 2.
39. Неточная цитата стихотворения А. Блока «Я, отрок, зажигаю свечи…» (1902).
40. Ср.: «…паяц перегнулся за рампу / И кричит: “Помогите! Истекаю я клюквенным соком”» (Блок А. Балаганчик (1905).
41. Никодим – ночной собеседник Христа (Ин. 3, 1–21; 7, 50–51).
42. …Божьим шутом. – здесь: юродивым. См.: Булгаков С. Н. Свет Невечерний: Созерцания и умозрения. М., 1917. С. 348; Юрков С. Е. Под знаком гротеска: Антиповедение в русской культуре (XI – нач. XX вв.). СПб., 2003. Божьим шутом называл себя и св. Франциск.
43. …Мать, облеченная в Солнце. – Ап. 12, 1–2.
44. «в свете живет неприступном» – 1 Тим. 6, 16.
45. Быт. 32, 24.
46. …легенда о Дионисе Загревсе. – Дионис Загрей – одна из ипостасей Диониса как сына Зевса Критского и Персефоны. См.: Иванов Вяч. Дионис и прадионисийство. Баку, 1923; СПб., 1994.
47. …что Царствие Божие нудится?» – Мф. 11, 12.
48. напрягся – и занемог. – аллюзия на стихотворение Пушкина «Анчар» (1828).
49. – pе́re denature – порочный отец (франц.).
50. еврейскую букву «ламед»… – эта буква означает Бога («Эль»).
51. …и не Его ли сила в моей слабости и совершается? – См. 1 Кор. 12, 9.
52. …только зерцалом в гадании? – 1 Кор. 13, 12.
53. …умру ли Его Смертию? – Дальнейшая конкретизация ксавинских представлений о смерти и бессмертии дана в трактате «О бессмертии души», из которого мы приводим некоторые фрагменты (цит. по кн.: Русские философы: (Конец XIX – середина XX века). М, 1995. C. 285–288): «Идея бессмертия человека, душевно-телесного существа, отрицает действительность во имя воображаемого, но не данного опыту отвлеченного бытия. Она в противоречии учению о Воскресении тела, является недоказанною догмою, утверждающей, будто бестелесная душа существует сама по себе, независимо от тела, “до” и “после” случайного своего соединения с ним, и будто воскресшее тело (если таковое в данной связи мыслей и вообще возможно и желательно) должно быть каким-то особенным, даже непредставимым неумирающим телом. Вера в посмертное существование (не бессмертное) искони присуще человечеству. Но что и как по этой вере существует после смерти? “Двойник” человека несомненно и телесный, ибо связанный с останками, уничтожением которых (рассченением трупа или сожжением) или мумифицированием (Египет, др<евний> Иран, Америка), обусловливается его посмертная дееспособность на земле (ср. убеждение в действенности мощей, бережение писем, вещей усопшего).
С другой стороны, вера в потустороннее существование могущей и при жизни во сне или “восхищении” <…> разлучаться со своим телом “души” сопровождается представлением о ней как о чем-то телесном, хотя воображаемое тело ее и мыслится несравненно более совершенным, чем земное (астральное и ментальное тела оккультистов). <…> Интуиция исчезновения индивидуальности (правда, абстрагирующей лишь одну сторону потустороннего бытия) объясняет, как могла возникнуть идея метемпсихоза (в буддизме противоречиво, но существенно сочетающаяся с отрицанием индивидуальности). Но растворение индивидуальности в неразличимом единстве всего и означает ее смерть.
О “второй” смерти говорят мыслители Индии, о бессмертии чрез небытие – даосисты; Нирвана частью буддистов понималась как полное уничтожение, небытие; для других – хинаяников и, видимо, для самого Будды – она была чем-то вроде Брахмана Упанишад, по существу совпадающего с Дао отцов даосизма. <…> Райское бытие (Иран, христианство, буддизм, в Греции, знавшей и Елисейские поля, и острова блаженных, люди, как правило, не обо́жаются и сами боги не бессмертны) приобретает характер перестающего быть дурною бесконечностью бессмертия. Однако попытка раскрыть конкретно содержание этого бытия, символа совершенного всеединства, неизбежно кончается либо превращением его в неизменность, то есть отрицанием в нем жизни, или его смертью (ср. господствующую тенденцию – “задание” египетской культуры, метафизику элеатов в Греции), либо утверждением, что оно – не поддающееся конкретизации бытие чрез небытие (werden, devenir), лишь стяжательно постигаемая потенция жизни-чрез-смерть как дурной бесконечности (даосизм, Гераклит, стоики), либо, наконец, пониманием его по образу земной жизни. В последнем случае совершенное бытие при полном осмыслении его являет себя как содержащая в себе и преодолевающая свое несовершенство Жизнь-чрез-Смерть (христианство).
Несовершенство не только нашего бытия, а и нашего самопознания не в том, что мы смертны, но в том, что бессмертны; бессмертны же дурною бесконечностью эмпирического и метаэмпирического умирания, нехотением-невозможностью умереть. Однако мы не познавали бы свою бесконечность как дурную, если бы не познавали “хорошей” совершенной бесконечности, если бы во второй не преодолевали, не оконечивали первой, хотя и несовершенно: отвлеченно-познавательно (ср. оконечение бесконечного или – что то же самое – обесконечение конечного в анализе бесконечно малых, а также идею актуальной бесконечности, правда, делающую бесконечность не бесконечной, особенно же идеи теории множеств).
При всем своем несовершенстве, при всей недейственности нашего отвлеченного познания, мы в нем преодолеваем потенциальность бесконечности, гнетущую прямолинейность движения, делая его обратимым чрез его центр (ср. схему и понимание времени как четвертой ординаты мира, и воспоминание), притом, в двояком смысле – во-первых, мы воскрешаем свое индивидуальное “я”, умирающее как индивидуация-момент всеединого человека, постигая его как индивидуцию-момент Богочеловека, воскресаем чрез Смерть в Нем и чрез вознесение (Aufhebung) в Него; во-вторых, мы осмысляем самое свою жизнь-чрез-смерть, свое, пока оно не осмыслено – “дурно” – или потенциально-бесконечное движение. <…>
Постичь смысл жизни, своего индивидуального “я” – и значит познать ее истину, то есть абсолютное значение всякого ее мига, о чем (правда, не совсем ясно) говорит в самом конце своего “Фауста” Гете. Действительно, мы не можем осмыслить себя иначе, как созерцая все свое движение, всю свою умирающую жизнь. Конечно, мы видим ее, свое несовершенство, то есть стремимся к своему совершенству и уповаем усовершения. Но возможно ли, мыслимо ли совершенство (полнота) без усовершения, которое ведь не только переход из несовершенства в совершенство (в конце концов – из небытия в бытие), и в жизнь самого совершенства. И познаем мы свое совершенство именно как жизнь (то есть жизнь-чрез-смерть!) не как необходимо отрицающую и жизнь, и мышление, и сознание неизменность. Воображая, будто мы мыслим жизнь вечную как неизменную, неподвижную жизнь, мы отрицаем жизнь, но ничего не мыслим. Отождествляя в этом усилии вечность с бесконечностью, мы <…> либо опять-таки ничего не мыслим, либо, наконец, совсем неподходящими понятиями пытаемся выразить смутную свою интуицию не вмещаемой нами истины.
История не только в том, что было и, по мнению Гегеля, диалектически-логически должно было быть, а (в согласии с духом его системы) и то, что чрез смерть всегда будет, то, что всевременно есть. Разумеется, можно не задумываться над смыслом своей жизни и, даже не увлекаясь философией вечного (бесконечного) становления (то есть по существу, дурной бесконечности), жить изо дня в день “без мысли и без речи”. Не таковы ли животные? Природные рабы и рабовладельцы? Их жизнь не осмыслена. Но она была бы бессмысленна и как таковая не могла бы существовать, если бы при осмыслении ее (нами, не ими: они на это неспособны или сделали себя неспособными) она не являлась целесообразным спонтанным бессознательно-инстинктивным осуществлением того, что осуществляет жизнь, взыскующая и обретающая свой смысл, то есть мое индивидуальное “я”.
Итак, нет бессмертного “я”, и даже ипостась Логоса не бессмертна. Но всякое индивидуальное “я” чрез самопожертвование другим таким же в своей смерти становится высшим “я”, а в нем – ими, и чрез такую же смерть – всеми иерархическими восходящими “я” вплоть до становления всею всеединою ипостасью Логоса».
Я. С. Друскин
Друскин Яков Семенович (1902–1980) – русский философ, музыковед, писатель, педагог. После гимназии Лентовской закончил философское (1923) и математическое (1928) отделения Ленинградского университета и консерваторию по классу фортепиано (1929). Преподавал русский язык и литературу в школах и техникумах Ленинграда. По свидетельству, Л. С. Друскиной, ему предложили остаться в университете при условии письменного изложения своего отношения к учению Н. О. Лосского, своего учителя, впавшего к этому времени в немилость. Друскин отверг эту форму доноса и избрал жизнь философа-мыслителя в активно-атеистическом обществе, где мог существовать только будучи анонимом.
