Вместе с тем многие масштабные мыслители от М. Ганди до Л. Толстого, от Мартина Лютера Кинга, до Эриха Фромма и папы Римского Иоанна-Павла П полагали, что агрессия, насилие, деструкция отнюдь не вечны и не обязательно играют ведущую роль в человеческих мотивациях.
Над альтруистическими идеями С. Ганди и М. Кинга, над призывами Льва Толстого к ненасилию немало потешались, хихикали циники и приземленные прагматики. И по сегодня есть немало тех, кто утверждает, что рост насилия — это определяющая тенденция действительности. Говорят, что нужен новый “межконфессиональный” мессия и только он разорвет вековое кольцо вражды и ненависти.
Да, оставаясь на почве реальности, мы видим, что выстрелы во многих регионах Земли еще гремят, кровь людская проливается, ненависть слепит и “образ врага” не исчезает.
Однако с немалыми издержками,через отступления и остановки, пробиваетсебе дорогу идея перехода от культасилы к диалогу, поискам согласия, взаимоприемлемых решений. Термины “консенсус”, “переговорный процесс”, “компромисс” становятся постоянными в международной и внутренней политике. Всеобщая уверенность в том, что “большие батальоны” всегда правы, упования на то, что с помощью силы возможно изменить мир к лучшему, сменяется ориентацией на мирное решение даже самых острых проблем.
Джим Шарп, американский политолог, в своем трехтомном исследовании “Политика ненасильственных действий” описал 198 методов ненасильственной борьбы (включая формы символического протеста, социального бойкота, ненасильственного вмешательства и т. п.).
Этика ненасилия из полуэкзотической, наивно-утопической конструкции становится одним из центральных моментов этической мысли. Как метко заметил Мартин Лютер Кинг, “тот, кто верит в ненасилие — глубоко верит в будущее”.
“Сила солому ломит” — говорит русская пословица. “Силаесть, ума не надо” — высказываютсянауровне обыденной жизни. И высшие, и низшие политики, вельможи государственные, чины военные, “авторитеты” криминальные, семейные деспоты искони этим руководствовались.
Однако времена меняются. На место грубой физической силы приходит нравственная, сила правды. И вот нынесо скрипом, но все же меняется стародавняя основная парадигма политики. И это ободряет, вселяет надежду на то, что в перспективе (пусть не самой близкой) возможно устранить войны, вооруженные конфликты, жестокие “разборки”.
В это нелегко поверить, но в это надо верить, этого следует добиваться, к миру без “кулачного права” надо стремиться. Идеал ненасилия, о котором говорили многие, от Иисуса Христа до В. И. Ленина, может перестать быть манящей далекой целью, он может перестать быть только идеалом и превратится в генеральный практический регулятив подлинно человеческих отношений.
Четвертая предпосылка — это объединительные (экуменические) процессы духовной жизни как в религиозном, так и в светском варианте. С немалыми издержками идет поиск того, что может сближать либеральную и социалистическую мысль, установки Ватикана и Православия, западный менталитет и восточный этикет. Попытки подбодрить эти процессы не редки. Ватикан уже предложил иерархам Православия найти пути для преодоления церковного раскола, идущего от 1054 года. Осенью 1995 г. во Флоренции в Италии прошел межрегиональный форум представителей всех религий, в центре которого стала идея не разъединения, а объединения всех людей. Ее устроители осознали, что религиозный фундаментализм (так же, как и политико-идеологический) — это страшная взрывная сила. Идея милосердия, неприятия войны и конфронтации, терроризма и насилия была доминантной на этом собрании. Мир на земле и на небе — таков был девиз этой экуменической конференции.
В ноябре 1995 г. в ФРГ побывал с визитом Патриарх всея Руси Алексий II и встретился с высшими иерархами двух ведущих конфессий — евангелистской и католической. Это примечательное событие в диалоге христианских церквей после столетий взаимного отчуждения.
В 1991 году Международный религиозный фонд (США, Нью-Йорк) подготовил сравнительную антологию священных текстов. В 1995 году она выпущена на русском языке под названием “Всемирное писание”. В ней представлены и сопоставлены постулаты великих религий мира: Дхаммапады и Лотосовой сутры в буддизме, Нового Завета в Христианстве, Корана в исламе, Вед и Бхагавадгиты в индуизме, Торы в иудаизме, Лунь-Юй в конфуцианстве, Ади-Грантх в сикхизме. Эти тексты очерчивают представление о высшей реальности и цели бытия, добре и зле, эсхатологии и надежде... И что характерно — многие из этих текстов разных конфессий пересекаются, где-то — прямо совпадают. Видимо, есть основания и основания веские для сближения разных религий, у них общая духовная основа. Понятно, что никто не согласится устранить особенность, уникальность, “свой” взгляд. Но есть возможность не конфронтации и вражды, а мирного диалога, сближения, взаимопомощи. Против экуменизма резко возражают. Наиболее фанатически ориентированные защитники православия обличают его как одну из наиболее тяжких ересей. Ну что же. Это их право на такое видение. Но все-таки сближение в мире духа крайне необходимо. И в религиозном и в светском идейно-политическом вариантах. Сохранить принцип Мао “острие против острия” уже невозможно.
Идет поиск точек сближения и в политико-идеологической сфере. Социал-демократические лидеры стремятся к нахождению соприкосновения с коммунистами и консерваторами.
Попытки идейного сближения, взаимопонимания все время возобновляются. Они еще очень слабы, робки, неуверенны, наталкиваются на упорное сопротивление фундаменталистов всех окрасок. И все-таки идет процесс принятия терпимости (толерантности), отказа от упрямого идейно-духовного противостояния, как условия доброжелательного поиска взаимоприменения ценностей.
1995 год Организация Объединенных Наций объявила годом, посвященным толерантности. Этот факт символичен. Суть призыва к толерантности состоит в том, чтобы имеющиеся различия культур, социальных групп, политических и экономических группировок признать менее значительными, чем то, что единит всех людей планеты. Терпимость — это признание высокой значимости многообразия людей, идей, образов жизни. Это разумное признание того, что мир многомерен, пестр и иным быть не может. А жить всем нам надо в этом мире и устранение нетерпимости, ксенофобии, самовлюбленного мессианства — одно из главных условий жизни нынешнего человечества.
Говоря о терпимости (толерантности), вернемся к проблеме военной опасности. Вспомним, что в пучине первой мировой войны погибло 5% населения Земли. Вторая увеличила процент погибших втрое. Сейчас, в конце века, в локальных и региональных войнах гибнет ежегодно 5% населения земного шара (!!!). Пять процентов ежегодно (Ш). По данным ЮНЕСКО после окончания второй мировой войны произошло примерно 250 так называемых “местных” войн (“конфликтов”). В них погибло 30 миллионов человек. Вот так полоса “мира”. Вот так — нет третьей мировой войны... И все они идейно психологически замешаны на ненависти — конфронтационности, нетерпимости, лютости, злости, агрессивности(я не затрагиваю причин экономических, геополитических). Пещерная нетерпимость стала ныне сама нетерпимой. Сейчас говорят о необходимости глобальной педагогики толерантности. Терпимость — понятие емкое и гибкое.Ибо споры были всегда и будут всегда. Абсолютное единогласие напоминает либо ситуацию глухого тоталитаризма, либо унылого кладбища.Но спорить можно по-разному. Стремясь понять друг друга, идя навстречу друг другу. И напротив, разобщаясь, а не сближаясь. Сегодня — лучше в чем-то уступить, чем упрямо настаивать на своем. Пора бы это понять. Терпимость не есть природное свойство, оно не задано генетически. И даже чисто психологически его трактовать недостаточно. Это культурный феномен. Его надо воспитывать, пропагандировать, его надо защищать, к нему надо стремиться. Профессор МГУ Ю. Б. Гермейер в 60—70-е годы разработал математическую теорию об играх с конфликтными ситуациями, изучал методику отыскания взаимовыгодных устойчивых компромиссов. Об этом в 1994 году напомнил академик А. Моисеев. Эта теория сейчас получила свое развитие, она может быть хорошим методологическим и методическим подспорьем для тех, кто искренне желает мирного разрешения назревающих конфликтов. Но вот само “желание”, разумеется, лежит за рамками математики, оно по “ведомству” этики и политики, по разряду образованности и интеллигентности, определяется уровнем культуры и гуманности.
Пятая предпосылка — это идущая неуклонно межэтническая и межкультурная интеграция при сохранении автономности и уникальности каждого этноса и каждой культуры. Все шире развертывается универсализация культурной жизни на фоне обеспечения самобытности всех участников этого процесса. Резко расширяются международные экономические и культурные контакты. Давно рухнул тезис о “непроницаемости”, полной замкнутости самодостаточных народов и их образа жизни. Ускоряется интенсивный обмен Ценностями. Синтез и взаимовлияние довлеют над заскорузлой упрямой замкнутостью.
Широкие миграционные потоки ведут к взаимопроникновению культур, заимствованию находок народов друг у друга. “Диалог” культур превращается в многоголосый “полилог”, попытки сохранения “изоляционизма” встречаются все реже (хотя они и не исчезли).
От римского стоика Сенеки, говорившего:“Весь мир единый нам прародитель”, от евангелического “Несть эллина, несть иудея”, до интернационалистических идей нового времени и XX века, до современных концепций международного единения — все нарастает стремление землян к подлинному братству разных и единых обитателей нашей планеты.
Разумеется, всплески “этничности”, националистических страстей, о которых мы уже говорили, продолжаютсотрясать человеческий род, но думается, что это уродливые зигзаги истории. Есть основания думать, что они недолговечны. Устремленность к единству будет довлеть. Полифония самобытного и общечеловеческого, их оптимальная связь пробьет себе дорогу.
Проблема ваимопроникновения культур, “полилога”, этнического смешивания и перемешивания крайне важна. Какие бы антирасистские декларации ни принимались, но визуально наблюдаемые расовые различия достаточно реальны. И они связаны с этническими и национальными моментами. Отнюдь не во всем мире, так, как например в Бразилии, возникли смешанные персонажи, не вызывающие психологических коллизий. Нельзя не учитывать того, что расовая палитра мира серьезно меняется. К 2000 году так называемая “белая раса” составит всего 11% мирового населения. Это может послужить не делу единения, а одним из моментов (не главным, а провоцирующим) и достаточно серьезным для конфликтных ситуации. Поэтому всякого рода метисы, квартероны и им подобные, на наш взгляд, дело весьма прогрессивное. Вспомним, что Пушкин и Бальзак, генерал Пауэл и Поль Лафарг были людьми, так сказать, “смешанной крови”.
Последнее по счету, но не по значимости — намечающиеся прорывы в области интеллектуального поиска. Иногда говорят даже, что мы находимся в преддверии интеллектуальной революции. Крупнейшие ученые современности говорят о том, что мы находимся перед лицом Новой Вселенной, новой Природы 0 сейчас человеческий интеллект как бы вновь приходит от состояния умственной удовлетворенности к состоянию озадаченности, удивления.
Немонотонная логика, близкая К обыденному мышлению, целостно охватывающая ситуацию и учитывающая ее нестандартные изменения. Взаимопроникновение традиционных, восходящих к Гераклиту и Гегелю, диалектических способов размышления с концептами современных формально-логических математизированных систем. Естественный интеллект, сопряженный с “искусственным”, дополнение творческих возможностей мозга креативными потенциями компьютерных систем.
Все это и многое другое ставит нас перед решением проблемы изменения традиционных способов и типов мышления. Точные очертания такого изменения сейчас не просматриваются. Лишь в самом общем виде можно наметить траекторию подобных сдвигов в интеллекте. Пожалуй, речь может идти об инверсии интересов мыслящих и действующих социальных субъектов, о поиске и нахождении новой парадигмы мышления, не исключающей противоречий, но обращающей внимание на комплементарность, изаимодополнительность идей, их интегрирование в многомерную целостность.
Стоит отметить, что сейчас остро стоит вопрос о нахождении приемлемых контактов рационального и внерационального, научного и технического, эстетического и мистического в освоении реальности. Разрывы и отторжения друг от друга разных сторон человеческого духа выявили свою пагубность и зыбкость результатов.
Вспомним древнюю мудрость зороастрийцев, которые говорили о неделимой триаде: благая мысль, благое слово, благое дело. Удивительно и отрадно,что мысль, слово и дело здесь соприкасаются с понятием блага, добра, с центральной идеей морали.
Говоря об интеллектуальной революции, отметим значимость формирования “коллективного интеллекта” (по Н. Моисееву, 1993 г.), то есть системы, позволяющей принимать и формулировать единящие решения, те, в которых просматривается и коллективная воля, и общие интересы. Партикулярность, отдельность, частичность, фрагментарность, единичность, уникальность, конечно, останутся. Но спасти всех могут только все. И в этом смысле слова старого, хотя уже принадлежащего истории гимна “Никто не даст нем избавления, ни бог, ни царь и не герой”, наверно, не так уж наивны.
Поэтому, завершая изложение зримых надежд, скажемонеобходимости конструирования глобальной этики, универсальных нравственных принципов, укрепляющих всечеловеческую солидарность. Мудрость и совесть выше прямолинейных истин, сухого рационального знания. Знание, не облагороженное вечными ценностями, не помноженное на идею блага, не утверждающее справедливость, может привести к всеобщей гибели.
В человеческой истории возникновение такого мощного регулятива, как нравственный, вообще сыграло особую роль. Когда не “извне”, а “изнутри” стало определяться поведение, когда не бич и меч, не боль и страх, а стыд и совесть стали компасом поступков — многое,очень многое изменилось. Стадо стало группой, сообществом, орда обрела черты общественности.
Нравственность всегда “кооперативно”, хотя всегда присутствует в личности. Она по определению не может быть единичной, эгоистичной, отдельной, только моей и больше ничьей. Если мои правила поведения меня ни с кем не соединяют, то они могут означать что угодно, но к нравственности это не имеет никакого отношения. И в современной ситуации необходима именно глобальная этика, всеобщая этика. Не конфессиональная, не региональная, не племенная, не профессиональная, не классовая. То есть не частичная, не парциальная — а всеобщая, всечеловеческая. Внутренние законы поведения, заложенные в души и сердца всех людей, должны быть совпадающими в главном и основном. Не одинаковыми, но совпадающими. Пусть они различаются в деталях и формах обнаружения — это неизбежно. Но в главном они должны совпадать.
Современный нравственный императив таков: думая о себе — подумай о роде людей, о неродившихся, о будущих поколениях. Не растранжирь, не растрачивай попросту ресурсы мира. Стремись быть справедливым. Помни, что заповеди Нагорной Проповеди не есть только духовная собственность христианства. Они — главные из них, всечеловечны и не потускнели. Изложенные на современном языке, они и сегодня пригодны. Как и категорический императив университетского профессора Иммануила Канта. Как и многие речения великих моралистов наших дней от М. Ганди до А. Швейцера. Есть на что опереться. Без этики человеческой солидарности угрозы не могут быть отражены, а надежды не могут оправдаться. Нужна “ноосфера”, но нужна и глобальная “этосфера”.
Когда-то Джеймс Тарбер, американский детский писатель, сочинил сказку “Белый Олень”. В ней королевский астролог прибегает к своему владыке и в ужасе сообщает ему грозящую весть о том, что звезды меркнут. Воцаряется всеобщая паника, уныние, тоска.Нонаступила ночь. И все увидели, что на небосклоне как обычно сияют крупные яркие мерцающие звезды. А все дело в том, что придворный астролог постарел, одряхлел и стал слепнуть, он перестал видеть звезды...
Наверное, не надо уподобляться этому астрологу. Не надо тоскливо думать, что кончается все мироздание. Да, у мира сейчас непростые времена. Но и раньше были кризисы. И раньше были зигзаги. История извилиста. Не будем отмечать последний день Помпеи и пир во время Чумы. Выразим уверенность, что человечество справится и на этот раз.
Одно из наших издательств в 1995 году начало выпускать популярнейший на Западе фантастический сериал “Стар Трек”. Там он выходит уже четверть века и пользуется огромным успехом, насчитывает уже более 230 книг. В чем дело? Дело в том, что это оптимистический вариант фантазирований о будущем человечества. Люди устали читать о трагедиях, о земле, захваченной то ли роботами, то ли злыми инопланетянами, об оскудении планеты и озверении ее жителей. В предисловии к одному из романов этого сериала говорится о Великом Будущем, которое всех нас ожидает, о том, что человечество — это не ошибка природы, что оно способно само управлять своею жизнью. Человек не порочен, не зол. Его судьба будет прекрасной. Само появление этого сериала и его успех (а писали его многие видные американские фантасты) симптоматично. Он отвечает ожиданиям миллионов.
Люди земли хотят найти средство для преодоления возникших затруднений. Они знают, что перед нами не безысходность, не глухой тупик, а проблемы. Трудные, многосложные, но разрешимые.
Нельзя же жить по присказке одного из чешских юмористических журналов. Что-де философия и история помогают нам понять современный мир, а психиатрия помогает с ним смириться. Сентенция — смирись, гордый человек — не самая подходящая для нынешней глобальной ситуации.
Планетарные модели не учитывают незамкнутый характер системы “человечество”, фактор неопределенности, хаосогенности, субъективные моменты действии масс и личностей и многое другое, что еще неподвластно формальным методам.
Есть, есть основания для выхода из глобального кризиса, в который все мы погружены.
Обратимся мысленно к будущему. Как сказал один из наших поэтов: “А интересно, черт возьми, что будет после нас с людьми?” И в самом деле, интересно. Жгуче интересно. И с нами. И после нас. И куда все это катится? Как говаривали в черноморском городе Одессе, известном своим едким острословием: “Куда мы, братишки, идем? И куда мы заворачиваем?” Об этом пойдет речь в следующем разделе книги.
Глава IV
Обозримое будущее
