V. Что говорит древнейшая письменная традиция о начале человеческой истории

Сказание иудеев повествует: когда началось творение земли и неба, то земля была безвидна и пуста, и темны морские потоки покрывали ее, и животворящая сила носилась по водам.

Если нам предстоит описать, основываяь на самых новых научных наблюдениях¹², в каком состоянии находилась земля вначале, то, не предаваясь полету бездоказательных гипотез, мы и повторим во всей точности древнее описание: чудовищная гранитная глыба почти вся покрыта водой, и в воде плавают природные энергии, внутри которых зреет жизнь, — вот и все, что мы знаем, больше мы не знаем ничего. Что глыба эта, раскаленная, пылающая, была выбрашена Солнца, — это гигантская мысль, но нет для нее оснований ни в аналогии природы, ни в истории постепенного развития нашей Земли, — откуда же на этой раскаленной массе вещества взялась вода? И почему форма Земли — круглая? Отчего она вращается, отчего на ней два полюса? Ведь в огне магнит утрачивает свою силу. Гораздо вероятнее, что эта чудесная глыба сложилась сама собой, в результате действия внутренних сил, то есть что она постепенно оседала и сдавливалась, опускаясь из бременеющего нашей Землей хаоса. Но иудейская традиция быстро кончает с хаосом и описывает нам глыбу, а тогда и все хаотические чудовища и чудесные существа, о которых говорят древние традиции, падают в бездну. Одно общее есть у этого философского повестЕования с древними легендами — это «эло-хим»¹³, которых, по всей видимости, можно сопоставлять с лахами, «зофесамим» и другими существами, но они здесь очищены и стали понятием творческого единства, — они не творения, а творцы.

Творение начинается со света: ночь отделилась, и разделились стихии. Но если судить по древним и новым наблюдениям, — есть ли в природе другой принцип, начало разделяющее и животворящее, кроме света, или, если угодно, огня, то есть особой стихии? Повсюду свет рассеян в природе, но только неравномерно распределен среди тел, по родству их со светом. Свет, в постоянном движении, в постоянной деятельности текучий и беспрестанный сам по себе, есть причина всего текучего, всякого тепла, всего движения. Даже начало электричества кажется лишь модификацией света, а поскольку вся жизнь на Земле развивается лишь благодаря теплу, проявляется лишь в движении текучего поскольку, далее, и действие животного семени, расширяя, побуждая, животворя, напоминает действие света, и даже при осеменении растений замечены были свет и электричество, то и в древней философской космогонии не что иное, но свет — первый деятель. Не тот свет, что исходит от Солнца, а тот что вырывается наружу из глубин органической массы, что вновь соответствует нашему опыту. Ведь не лучи Солнца дают жизнь и питают живые существа, но все оплодотворено изнутри, оплодотворено внутрен-

275

ним теплом, и есть тепло внутри скал и хладного железа, и живо, чувствительно и деятельно живое существо лишь по меце присущего ему генетически огня и тонкого выявления его в мощном круговращении, во внутреннем движении. Итак, первый огонь, стихия огня была раздута, — не извергающий лаву Везувии, не горящее ярким пламенем тело Земли, но сила разделяющая, теплотворный питательный бальзам природы, все постепенно приведший в движение. Куда грубее выражает такое представление ложная финикийская традиция; там гром и молния будят природные силы — дремлющих животных, а здесь свет придает облик всему творению, и опыт наш только подтвердит в будущем эту систему.

Чтобы, переходя к дальнейшему изложению, сразу же предотвратить возможное недоразумение, касающееся «дней творения», напомню, что говорит и простой взгляд^17*, а именно: вся система представлений о постепенно созидающем самого себя творении основана на противопоставлении, так что всякое разделение членит мир не физически, а только символически. Дело в том, что наш взор не в состоянии постигнуть все творение сразу, всю взаимосвязь творческих актов, все их взаимопроникновение, — пришлось установить классы вещей, а самым естественным было противопоставить небо Земле, а на самой Земле — море и самою землю, сушу, хотя на самом деле, в природе, они представляют собою взаимосвязанное царство деятельных и терпящих существ. Итак, древний документ иудейской традиции — простая, первоначальная таблица существующего в природе порядка, а наименование «дней творения», в соответствии с иной целью автора книги, служит опорой для классификации наименований. Коль скоро свет был исполнителем творческого акта, то, несомненно, небо и земля должны были быть сотворены в одно и то же время. Свет очистил воздух, потому что воздух, — а воздух — это более разреженная вода и, согласно новейшим исследованиям, проводник, связывающий между собою все существующее в сотворенном мире, — не мог быть очищен никаким иным известным нам началом природы, но только светом, или стихийным огнем, — только свет мог довести до эластической текучести воздух, служащий и свету, и силам воды и земли в тысяче их соединений. Но очишение могло произойти только так, что, посредством множества скачков и переворотов, всякое более грубое вещество постепенно оседало, благодаря чему и вода и земля, и вода и воздух стали вполне различными сферами. Итак, второй и третий творческие акты проникают друг друга, они противопоставлены и в символической картине космогонии, будучи порождены первопринципом. то есть разделяющим светом творения. Эти творческие акты, вне всякого сомнения, продолжались тысячелетиями, что вполне ясно показывает и возникновение гор и слоев почвы, вымывание долин до ложа рек. В течение этих огромных отрезков времени творили три могучие стихии — вода, воздух, огонь; вода и воздух выделяли, осаждали, точили вещество, огонь творил где только мог — в воде, воздухе и в самой слагающейся земле.

17* См. «Древнейшим документ человеческого рода», т. I.¹⁴.

276

И вновь — сколь проницателен взгляд древнейшего естествоиспытателя, который видит то, чего не могут понять многие и в наше время! Ведь внутренняя история Земли показывает нам, что в строении Земли сразу же, с самого начала, повсюду деятельны были органические силы Земли, — как только органическая сила могла заявить о себе, она немедленно проявлялась. Как только Земля в силах была произращивать растения, так и появилоась растительность, хотя целые царства флоры погибали, когда выпадали новые осадки воздуха и воды. Как только море очистилось, так оно стало кишеть живыми существами, хотя в наводнения миллионы таких морских существ находили для себя могилу, послужив материалом для строения других органических образований. Кроме того, не в каждый период, пока продолжалось это творческое очищение, могли жить все существа каждой стихии, — одни роды существ сменяли другие, в соответствии с их природой и природой среды, в которой они обитали.

И, о чудо! наш натурфилософ все эти процессы постигает в словах творца мира: слово творца вызвало к жизни свет, повелев воздуху очищаться морю постепенно опускаться, земле подиматься из моря, оно привело в движение творческие силы всей природы, голос творца приказал и земле, и водам, и праху земному, чтобы всякая стихия призводила органические существа по роду ее и чтобы, следовательно, все творение оживлялось собственными, прирожденными стихиям силами. Так говорит мудрец, и не боится смотреть на природу, и видит то. что повсюду замечаем и мы, где органические силы развиваются в соответствии со своею стихией и создают жизнь. Но поскольку без классификации обойтись было невозможно, то он разделяет и противопоставляет царства природы, как разделяет их и естествоиспытатель, прекрасно понимая, что они не отделяются друг от друга никакой оградой. Всему предшествовала растительность, но ведь и новая физика доказала, что растения живут главным образом благодаря свету; итак, стоило скалистой породе немножко выветриться, стоило воде нанести немножко ила, и вот, в жарком тепле мощно греющего творения, уже возникает флора. Плодовитое лоно моря раскрывается и приносит свои рождения. Земля, оплодотворяемая гибнущими существами, светом, воздухом, водой, спешит вослед и не перестает рождать — но только не все породы разом, потому что и плотоядный зверь не мог жить без животной пищи, и появление его предполагал гибель целых родов, что вновь подтверждается естественной историей Земли.

В более глубоких слоях земли, в отложениях первых эонов, находя морских существ и травоядных животных, но почти не находят морских зверей. Так, ступень за ступенью, строилось земное творение, рождая все более тонкие органические строения, и, наконец, перед нами — человек, венец творения, искусное создание элохимов.

Однако, прежде чем обратиться к этому венцу, рассмотрим несколько мастерских штрихов нашего древнего натурфилософа и мудреца. Во-первых, Солнце и звезды он не не относит к творцам и не включает в свое созидательное колесао творения. Они стоят в центе его символической картины, они, как говорит он, цари времени, и они удерживают Землю

277

и все органические рождения Земли в их движении, но органических сил они не придают, и такие силы не переходят от них на землю, вместе с лучом света. Солнце и теперь светит, как светило в первый день творения, но оно не пробуждает к жизни и не слагает в органическое целое небывалых дотоле существ; и ни мельчайшего живого существа не породило бы тепло в гниющей массе вещества, если бы заложенные в ней силы творения не были готовы совершить переход к органическому строю. Вот почему Солнце и звезды появляются на этой картине тогда, когда они могут уже выступить, то есть когда воздух очищен и земля построена, — но Солнце и созвездия — лишь свидетели творения, царствующие над кругом органического — органического благодаря своим внутренним силам — существования.

Во-вторых, Луна существует с тех пор, как существует.земля; на мой взгляд — в ней прекрасное свидетельство древней картины природы¹⁵.

Меня не убеждают мнения тех, кто считает Луну недавним соседом Земли и приписывает появлению ее все беспорядки, происходящие на поверхности Земли и в ее недрах. Мнение это для физики бездоказательно, потому что всякий видимый непорядок на Земле получает объяснение и помимо такой гипотезы, а если объяснить лучше, то и перестает быть беспорядком. Совершенно очевидно для меня, что наша Земля, со всеми скрытыми в оболочке ее становления элементами, могла сложиться, лишь испытав известные перевороты, революции, и притом не иначе, как в соседстве с Луною. Луна приведена в равновесие с Землей, как Земля — с самой собой и с Солнцем: насколько мы знаем часовой механизм сил неба и Земли, и движения морской стихии и рост растений связаны с лунными фазами.

В-третьих. Очень тонко и очень верно помещает наш мудрец в один класс и обитателей воздуха и обитателей воды; сравнительная анатомия заметила поразительное сходство в их внутреннем строении, особенно в строении мозга, этом безошибочном показателе совершенства органического строя живого существа. Различия всегда зависят от той среды, для которой создано живое существо, — итак, у этих двух классов существ, живущих в воздухе и в воде, должна во внутреннем их строении сказаться та аналогия, что существует между воздухом и водой. Вообще говоря, все живое колесо истории творения подтверждает, что коль скоро каждая стихия производила все возможное для нее и целое состоит из всех без исключения стихий, то, собственно, на нашей планете и могло появиться только такое единое органическое строение, которое начинается с низших живых существ и завершается самым благородным и искусным творением элохимов.

Пораженный, восхищенный, перехожу я к описанию человека, ибо в этом и заключается содержание всей моей книги, в этом, к счастью, и печать ее. Элохимы советуются друг с другом и образ своего рассуждения запечатляют в становящемся человеке,—итак, он отмечен рассудком и размышлением. Они создают человека по подобию своему; восточные люди это подобие видят прежде всего в вертикальном положении тела

278

человека. Печать, которую налагают они на человека, — печать владычествования над всей Землею; итак, человеческому роду было дано органическое преимущество, и состоит оно в том, что человек способен во всем придать завершенность Земле, что он, самое плодовитое среди благороднейших живых существ, живет во всех климатических условиях, и живет как наместник элохимов, как вполощенное Провидение, как творящий бог. Вот в чем древнейшая философия человеческой истории.

А теперь, когда все колесо творения было завершено и была создана последняя царящая в нем пружина, теперь элохим почил от всех дел своих; можно сказать и большее: он на сцене, на которой совершается творение, настолько скрыт, что может показаться, будто все само по себе произошло на свет, и от века одни поколения, следуя необходимости, сменяли друг друга, — будто все всегда было одинаково. Однако последнее невозможно: и строение Земли и органическое строение зависящих друг от друга живых существ вполне доказывают нам, что все живущее на Земле, составляя единое сооруженное искусством здание, имеет свое начало и что все поднялось от низшего к высшему, — что же первое?

Почему двери мастерской природы закрылись и почему ни море, ни земля не полнятся теперь новыми породами живых существ, так что творческая сила словно покоится и творит лишь через органы установившихся родов и порядков? Наш натурфилософ, для которого пружиной всего является творящее во всем существо, и это объясняет нам физически. Если свет, или стихия огня, разделил массу вещества, утвердил небесный свод, придал эластичность воздуху, приготовил землю к тому, чтобы она производила растительность, то он придал вид семенам всех вещей-и органически развился от самой низкой до самой сложной и тонкой жизни, — итак, творение было завершено, ибо, по словам Вечного, то есть, согласно его все упорядочивающей мудрости, жизненные силы были распределены и приняли всякий вид, какой только мог и должен был сохраняться и существовать на нашей планете. Животворящий дух носился над водами творения, и присущее ему жаркое дыхание тепла открылось уже в первосушествах, какие находим мы теперь под землей, открылось в них с такой мощью, с такой полнотой, с какой не могут ничего уже породить теперь ни земля, ни море,—это перводыхание творческого тепла было таково, что ничто не могло придать себе органический склад помимо него, как теперь ничто не складывается в органический строй без генетического тепла, и это тепло сообщилось всем сотворенным порождениям и до сих пор продолжает творить внутри их существа. Какое бесконечное количество материального огня поглотила, например, каменная порода Земли, и этот огонь до сих пор продолжает творить или дремать в земле, — это подтверждают и вулканы, и все горючие минералы, и даже кремень, высекающии искру! Но множество новых опытов наблюдений доказывают что во всем растительном мире заключено горючее начало, что животная жизнь только и делает, что перерабатывает огненное вещество, так что, кажется, весь круговорот творения заключается в том, что текучее затвердевает, твердое разжижается, огонь выпускается на свободу и вновь

279

связывается, живые силы заключаются в органические тела и вновь выходят на волю. А поскольку у определенной для строения нашей Земли массы было свое число, своя мера, свой вес, то и внутренняя пружина, творившая во всей массе вещества, должна была совершить свой круг. Во всем творении одно живет теперь за счет другого, — колесо творений вращается, но не прибавляет ничего нового, оно строит и разрушает в заданных генезисом рамках, в какие замкнула его первая эпоха, эпоха творения. Природа властью творца словно сделалась совершенным искусством, сила стихий связана и проявляется лишь в кругу уже определенных органических творений, и из круга этого она не может выступить, потому что пластический дух воплотился уже во все то, во что он мог воплотиться. Но в природе вещей заключено и то, что такое творение искусства не может существовать вечно, что у кругооборота, у которого было начало, непременно будет и конец. И прекрасное творение, что произвело себя из хаоса, произведет из себя новый хаос, — срормы изнашиваются, всякий организм истончается и старится. И великий организм Земли тоже найдет свою могилу, и из могилы этой выйдет и примет новый облик, когда наступит его время.