И развитие русского этноса в кон. XV-нач. XX вв.

Численность русского этноса и его доля в составе населения дореволюционной России. Уже с самого своего образования Русское государство развивалось как             м н о г о н а ц и о н а л ь н о е. В нем наряду с русскими проживали мещера, мордва, голядь, водь ижора, корела, лопари, с вхождением в состав страны Казанского и Астраханского ханств – татары, чуваши, марийцы, ногайцы и др. По мере расширения государственных границ России росла численность ее населения и количество этносов, ее населяющих. Увеличивалась и численность русского народа, в большей степени за счет естественного прироста, но также и в результате ассимиляции иноэтничного населения, в частности таких народов как чудь, мурома, меря.

На всем протяжении истории России р у с с к и е всегда были ее основным, «государствообразующим» этносом, который играл ведущую роль в экономической, общественно-политической и культурной жизни страны, в процентном отношении зачастую составляя более половины жителей государства. Учет населения России стал вестись с конца XV-XVI в., первоначально в так называемых писцовых книгах, которые составлялись в связи с обложением налогами тяглового населения (они учитывали не всех жителей страны). Однако только с 70-х годов XVII в., когда начали проводиться подворные переписи, собранные данные приобретают достаточную репрезентативность и достоверность, чтобы по ним можно было судить о численности населения страны, в том числе русского, и его доле в составе населения России. С петровских времен в течение почти полутора столетий в России спорадически проводятся так называемые ревизии податного населения, всего их было 10 с 1719 до 1857 г. Они учитывали до 98% населения страны.

Были и другие виды регистрации – церковный учет с 20-х годов XVIII в., административно-полицейский учет с 60-х годов XIX в., несколько локальных переписей населения пореформенных лет. При всей неполноте и неточностях, в том числе и относительно этнической принадлежности населения, эти виды учета дают возможность примерно оценить численность населения России и долю в нем русского населения. Скорректированные данные по этим переписям приводятся в табл.1.

 

Таблица 1. Численность населения России и доля русских в нем в период 1678-1858 гг. (млн человек)

 

Годы переписей и ревизий*	Численность населения страны	Численность русских	Процент русского населения
Подворная перепись1678 г.	11,5	8,1	70,4%
Ревизии
I    (1719)	15,7	11,1	70,7%
II      (1744)	18,3	12,7	69,4%
III  (1762)	23,6	14,7	62,3%
IV  (1782 г.)	36,6	18,1	49,5%
V   (1795 г.)	41,2	20,1	48,8%
VI (1811 г.)
VII (1815 г.)
VIII (1833 г.)	63,2	28,6	45,3 %
IX (1850 г.)
X (1857 г.)	75,9	34,8	45,8 %

 

*В скобках указан номер ревизии. Данные ревизий VI-VII (1811 и 1815 гг.) и IX (1850 г.) опущены.

 

Анализ таблицы показывает, что доля русского этноса, сначала довольно значительная (более 3/5 населения), падает к концу XVIII в., что вполне объяснимо приобретением к этому времени огромной территории с многочисленным нерусским населением. Другой причиной сокращения доли русского населения было уменьшение темпов его естественного прироста.

В 1897 г. была проведена первая научно-организованная всеобщая перепись населения Российской империи, она, правда не коснулась Финляндии, численность жителей которой была невелика, а русские составляли там очень небольшой процент населения. По данным переписи, население страны насчитывало 128,2 млн человек. Основным этносом по-прежнему оставались русские, численность которых составляла 55,8 млн, т. е. 43,5 %. Причиной уменьшения доли русского населения по сравнению с предыдущим периодом было снижение естественного прироста у русского этноса по сравнению с рядом других народов страны.

В 1917 г. была проведена поземельная и городская переписи, и по демографическим оценкам в этом году население России насчитывало 171,7 млн человек, из них русских было 76,7 млн (44,7%).

О т т о к русского населения за пределы России всегда был незначителен. Сначала это были миграции в XVII-XVIII вв. спасавшихся от религиозных преследований старообрядцев, направлявшиеся в основном в Австрию, Польшу, Румынию, Прибалтику. С начала XIX в. формируется политическая революционная эмиграция, но численность и ее представителей была крайне не,jkmijq. Однако с конца XIX в. поток русских переселенцев стал шире, особенно после голода 1891 г. и отъезда за границу значительной части сектантов – молокан, духоборов, субботников и др. На этот раз он устремляется в основном в страны Нового Света – Канаду, Бразилию, Аргентину, а также в Австралию. Но и эта миграция не была интенсивной (подавляющее число уезжавших составляли представители нерусской национальности), к 1917 г. за пределами России проживало около 1 % (более полумиллиона) русских.

Изменение этнической территории русского этноса. Расширение государственных границ России способствовало широкому р а с с е л е н и ю русского этноса, которое, однако, имело свои о с о б е н н о с т и. Русское население в основном было крестьянским. Поэтому миграция русского этноса не могла быть интенсивной в западные и юго-западные области страны, где издавна была велика плотность своего населения – на территорию Прибалтики, Белоруссии, Украины и Молдавии; только Крымский полуостров был в основном заселен русскими. Не было условий широкой миграции русских также в Финляндию, на Кавказ, в Среднюю Азию и на значительную часть Сибири, где климатические условия не позволяли им заниматься традиционными видами хозяйственной деятельности.

В этих регионах русское население сосредотачивалось по большей части в городах, где было представлено, естественно, не крестьянством, а людьми иных занятий – чиновничеством, военными, промышленниками, купцами, интеллигенцией, рабочими. Отметим, что зачастую и сами города здесь основывались пришлым русским населением, и тогда процент представителей местных этносов в составе их жителей был крайне низок. Крестьянское русское население здесь было немногочисленным, нередко это были преследуемые старообрядцы и сектанты, иногда группы казачества.

Вместе с тем русские активно заселяли пригодные для земледелия и животноводства, умеренные по климатическим условиям Среднее и Нижнее Поволжье, Приуралье, северо-восток Европейской России, Причерноморье и Приазовье, Ставрополье и Прикубанье, Северный Казахстан, юг Западной Сибири, Южную Сибирь и Дальний Восток.

В ходе расселения русских на иноэтничных территориях образовывались различные этнотерриториальные ситуации: это либо были зоны сплошного расселения русского этноса, если представители дотоле проживавших здесь народов покидали территорию, либо размещение русских имело локальный (отдельными группами), чересполосный или смешанный с другими этническими общностями характер.

С течением времени типы расселения неизбежно менялись. Локальные районы проживания русского этноса расширялись, становились зоной сплошного расселения, в одних случаях это приводило к вытеснению прежнего населения, в других, особенно при широких межэтнических браках, к его ассимиляция. С уже освоенных территорий нередко шел отток русских в другие зоны колонизации.

Размещение русского населения в Российской империи отражало общие тенденции его миграций по мере расширения государственных границ. Процент русского населения был невелик в Прибалтике – 0,2%, в Белоруссии и Литве - 3,5%, на Украине – 2,5%, в Польше – 0,5%, на Кавказе – 3,4%, в Средней Азии и Казахстане – 1,1%, русское население практически отсутствовало в Финляндии. В основном оно было сосредоточено в Центрально-Промышленном и Центрально-Земледельческом районах – 39,1%, Северном и Озерном районах – 10,6%, Поволжье и Приуралье – 25,4%, Новороссии, включавшей Северное Причерноморье и Предкавказье, - 5,8%, в Сибири и на Дальнем Востоке – 7,9%. Таким образом, на сформировавшейся территории русского этноса проживало 88,8% русских, а за ее пределами – 11,2%.

На основной территории русского этноса проживали представители других национальностей, но процент их был относительно невысок. Так, в Центрально-Промышленном, Центрально-Земледельческом, Озерном и Северном районах русские составляли 90% общего числа жителей, в Приуралье – около 70%, в Поволжье – 63%, в Сибири - примерно 75%. В других регионах Российской империи наибольший процент русских в общей численности населения был самым высоким на Северном Кавказе – 40%, на остальной территории - значительно меньше.

Расселение русского этноса на огромной территории приводило к появлению в его составе г р у п п со спецификой в культурно-бытовых особенностях, хозяйстве, иногда языке и антропологическом типе. Существование этих различий определялось разными факторами, некоторые из которых действовали одновременно. К ним относятся экологические условия, приспособление к которым требовало трансформации традиционных форм культуры, в том числе и путем широкого заимствования элементов культуры аборигенного населения; браки с представителями местного населения приводили к изменению антропологического облика некоторых групп русских. В ряде случаев происходила смена языка при сохранении этнического самосознания.

К формированию своеобразия у части русского населения приводила стагнация форм культуры, обусловленная длительной изоляцией от основного массива этноса, что характерно для некоторых групп русских европейского и сибирского Севера, иногда намеренная, характерная для старообрядцев. Особые группы в составе русского этноса составляли ассимилированные этносы. Специфика социального положения наряду с другими факторами также обусловливала своеобразие части русского населения, как это произошло с различными группами казачества.

. В этнографии принято выделять два типа групп этноса, имеющих этнокультурную специфику: одни не имеют особого, отличного от общеэтнического, самосознания - этнографические группы, а другие им обладают, что проявляется в наличии у них особых названий – это субэтносы. Размещение этнографических групп и субэносов русского народа на рубеже XIX-XX вв. имело свою специфику   (Рис. 8).

Этнографические группы русского народа. В е в р о п е й с к о й ч а с т и России выделяются две основных этнографических группы – севернорусская и южнорусска я, между которыми размещается переходная, или среднерусска я группа. Территория переходной группы в основном соответствует Волго-Окскому междуречью, соответственно, севернорусская группа локализуется к северу от нее, а южнорусская – к югу.

Различия между севернорусской и южнорусской группами проявляются, в частности, в особенностях языка: на севере «окают», на юге – «акают», звук «г» на севере взрывной, а на юге – фрикативный, для юга характерно смягчение окончания глаголов 3-го лица, изменение «е» на «я» и др. Эти различия выразились в подначке рязанцев их более северными соседями: «А, говорять, в Рязани ядять грибы с глазами – их ядять, а они глядять!». Проявляются языковые различия и в лексике: на севере землю боронили, а на юге – скородили, горшок из печи на севере вытаскивали ухватом, а на юге рогачом, тесто для хлеба на севере заквашивали в квашне, а на юге – в деже и т.п.

Значительными были различия в хозяйственной сфере. На севере долго сохранялось подсечно-огневое земледелие, на юге в нем не было необходимости, землю на севере пахали сохой, а на юге – плугом, основными зерновыми культурами севера были ячмень и рожь, а на юге - пшеница и гречиха. При невысоких урожаях по причине климатических условий у севернорусского населения большое значение имело рыболовство, у южнорусских его значение было невелико.

Различалась и материальная культура северно- и южнорусских. Небольшие, в десяток-полтора дворов северные деревни резко отличались от южных сел, насчитывавших сотни, а то и тысячи дворов. Зато монументальные, иногда в два этажа, под тесовой двухскатной крышей избы Русского Севера резко контрастировали с низкими под четырехскатной соломенной крышей хатами южнорусского региона. Севернорусский комплекс женской одежды – с сарафаном и кокошником - был иным, чем южнорусский – с поневой и кичкой.

Отличия в специфике хозяйства сказывались на особенностях питания: если на юге белый пшеничный хлеб не редкостью был на столе, то на севере черный ржаной, но без примесей, почитался за лакомство. Немало было различий в области духовной культуры, например, в свадебной обрядности. На севере из-под венца жених и невеста ехали прямо к свадебному столу, на юге они разъезжались, и затем жених снова ехал за невестой, чтобы привезти ее на свадебный пир. На севере при входе в дом над новобрачными разламывали хлеб, а на юге их осыпали зерном и хмелем. В демонических представлениях севернорусских большую роль играл леший, а в южной зоне с ее открытыми пространствами, в нем не было необходимости, зато здесь верили в такого духа, как полевик.

Промежуточная среднерусская зона сочетала северные и южные черты, изменения от севернорусской к южнорусской культуре шли постепенно, кроме тех, разумеется, случаев, когда эти различия имели дискретный характер, например, в комплексах женской одежды. Как особая подгруппа среднерусской группы выделялось русское население Среднего Поволжья, оно сформировалось из выходцев из разных областей и испытало влияние культур соседних финноязычных и тюркских народов.

Кроме перечисленных выделяются еще три этнографические группы русского населения Европейской части России.

Западная группа, локализующаяся на территории Смоленщины, отчасти Псковской и Тверской областей, по этнокультурному облику близка к летто-литовским народам и белорусам, отчасти - к украинцам. Здесь женщины носили вместо сарафана и поневы юбку- андарак, полотенчатый головной убор намитку, верхней одеждой была свита, печь снабжалась подвесным котлом, как у народов Прибалтики.

  Северо-восточная группа локализовалась на территории Вятской, Пермской, Свердловской и Челябинской областей, в культуре и языке ее населения прослеживалось сходство с севернорусской группой, а также переходной, поскольку этот регион заселялся двумя волнами русских переселенцев.

Наконец, свои особенности имела юго-восточная этнографическая группа бассейна рек Дона, Кубани и Терека. Ее представители исторически были связаны с южнорусской группой, другие черты объясняются переселением сюда украинского населения и связями с окружающими народами.

Что касается С и б и р и и Д а л ь н е г о Востока, то здесь можно выделить, по крайней мере, д в е г р у п п ы населения. Одну представляли потомки                          п е р в о п о с е л е н ц е в региона конца XVI-XVII вв., пришедших в Сибирь из северных уездов Европейской России того времени. Близость экологии позволяла им осваивать новые территории традиционными приемами хозяйствования, менталитет русского населения европейского Севера с характерной для него смелостью и предприимчивостью помогал действовать в трудных условиях небольшими группами, а то и в одиночку. Наконец, отсутствие на Севере крепостного права позволяло беспрепятственно перемещаться на новые земли. К концу XVII в. русское население Сибири сравнялось по численности с аборигенным, тех и других было примерно по 200 тыс.человек. Для русских первопоселенцев региона были характерны «окающие» диалекты и черты севернорусской культуры. В их состав также включались ссылаемые в Сибирь пленные, т. е. лица иноэтничного происхождения, преступники, в том числе и женщины–«колодницы», которых специально отправляли сюда для уравнивания с числом мужчин, кроме того, известно, что служилым людям в XVII в. за несение обязанностей раздавали женщин аборигенных этносов, которые при условии крещения их в православие признавались в качестве официальных жен.

В течение XVIII-первой половины XIX в. притока населения из Европейской России в Сибирь почти не было. Н о в а я в о л н а русских мигрантов хлынула сюда после отмены в 1861 г. крепостного права, этот поток усилился в начале XX в. в результате проведения столыпинской реформы. Эти переселенцы были уже из центральных и южных районов, страдавших от малоземелья, естественно, что и в Сибирь они принесли культурные традиции переходной и южнорусской групп и «аканье» в языке.

Отношения между представителями двух переселенческих волн не отличались дружелюбностью, тем более, что первопришельцы были зачастую раскольниками, а новоприбывшие – «никонианами». Выражались такие отношения в обидных прозвищах, которыми они награждали друг друга: «лапотниками» называли переселенцев второй волны, «чалдонами» - русских, которые обосновались здесь издавна. Появляются и «серьезные» названия этих двух групп русского населения: В Западной и Восточной Сибири потомков первопоселенцев стали называть старожилам и, а новоселами - недавно прибывших, иногда использовались и другие названия – сибиряки и россейские, в некоторых случаях - хохлы - применительно к переселенцам второй волны. Названия эти, однако, не получили повсеместного распространения.

Специфика этнографических групп русского народа, несмотря на значительную нивелировку этих различий, особенно в последние десятилетия, отчасти сохраняется и до сих пор, прежде всего, конечно, в сельской местности – в диалектах и говорах населения, особенностях жилищно-поселенческих комплексов, системе питания и др.

Субэтносы русского народа. Как уже отмечалось, под субэтносами принято понимать те группы этноса, которые, отличаясь от основной его части, осознают свое своеобразие, что выражается в существовании у них особых названий. Всего субэтносов русского народа на рубеже XIX-XX вв. насчитывалось более двух десятков. Разные факторы определяли их образование: оторванность от основного массива русского населения, ассимилятивные процессы в результате смешения с местными этносами, консервация форм традиционной культуры в силу конфессиональной обособленности и т.д.

Самым репрезентативным из субэтносов, благодаря многочисленности, большой роли в истории России, активной регенерации в последнее время, являются казаки.

Казачество стало формироваться с XV-XVI вв. на территориях, находившихся вне российской государственной юрисдикции, из разнородных элементов, часто находившихся не в ладах с законом: беглых крепостных крестьян и холопов, посадских людей и служилого населения, в том числе преступников, скрывавшихся от наказания. Это были свободолюбивые по менталитету люди, не терпящие над собой никакой власти, для которых была характерна особая черта психики, которую Л.Н.Гумилев определял как пассионарность, т е. особая активность. Недаром слово «казак» и в тюрко-монгольских языках, откуда оно произошло, и в русской народной лексике означало «вольный», «бродячий» человек. 

Казачество включало в свой состав представителей соседних этносов, людей сходных с ним по статусу и менталитету – украинцев, татар, ногайцев, кабардинцев, калмыков и других народов Европейской части России и представителей местных этносов в Сибири – бурят, якутов и др., но русский элемент в нем был преобладающим.

Это население, обитавшее на нейтральной территории, военизировалось, поскольку лишь в малой степени материально обеспечивало себя хозяйственной деятельностью – охотой и рыболовством, хлебопашеством и животноводством. Обычно большую роль играли набеги на соседние территории, грабительские походы в Крым, Турцию, Персию, грабеж купеческих караванов, нередко и российских.

Русское государство стремилось использовать казачество для охраны границ и службы в войске, для чего им посылались хлеб и соль, вооружение и боеприпасы, деньги. И в то же время всегда проявлялась тенденция сделать эту службу обязанностью, обложить казаков налогами и повинностями, а иногда и закрепостить, т. е. сделать казачество элементом государственной системы.

Уже с XVI в. появляются служилые казаки, которые в зависимости от их положения делились на городовых, беломестных, сторожевых, верстанных и др. Но существовала и категория так называемого «воровского» казачества, не подчинявшегося юрисдикции государства и находившегося с ним в постоянном конфликте. По мере расширения государственных границ служилое казачество либо переселялось на новое пограничье, либо переводилось в другие сословия. Казачество сыграло большую роль в присоединении Сибири, здесь в его состав стали вливаться представители аборигенного населения, в том числе и за счет браков, а также сосланные сюда пленные литовцы, поляки, шведы и др.

 В конце XVIII-начале XIX в. казачество окончательно инкорпорируется в государственную систему Российской империи, где становится привилегированным военным сословием, имевшим свое самоуправление и пользовавшимся многими льготами. Казачество состояло из ряда групп (войск), к началу XX в. их было одиннадцать – донское, терское, гребенское, кубанское, уральское, семиреченское, амурское и др.

Среди остального русского населения его выделяли не только особое социальное положение, но и специфика бытового полувоенного уклада, наличие особых форм культуры, в ряде случаев своеобразие языка и внешнего облика. Во многом эти особенности определялись тесных контактами с соседними народами. Поэтому в антропологическом типе европейских групп казачества были сильны черты южных европеоидов, сибирских – особенности монголоидной расы. В культуре казаков было много иноэтничных черт, например, у донских явственно проявлялись элементы тюркоязычных народов, гребенских и терских – народов Северного Кавказа, групп казачества Сибири – ее аборигенов. В культурном облике кубанских казаков было много сходного с украинцами, потому что они сформировались из запорожского казачества, переселенного в конце XVIII в. на Азово-Черноморскую линию.

К субэтносам русского народа, образовавшимся в результате оторванности от основного массива этноса относились поморы, пустозеры, усть-цилемцы, русскоустьинцы (индигирцы), марковцы.. Поселяясь среди иноэтничного населения, такие группы обычно ограничивали контакты с ним, а в силу отдаленности от других русских и не находясь в общем русле трансформации этноса, консервировали архаические черты культуры, что впоследствии, когда они в конце концов оказывались в окружении русского населения, резко выделяло их. Поморы – жители побережья Белого моря. Потомки древних новгородских поселенцев и частично «низовцев», они, оказавшись в иных экологических условиях, переориентировали хозяйство на рыболовство и охоту на морского зверя как основные виды занятий: «Живем не с поля, а с моря».

На крайнем северо-востоке Европейской части России сформировалось еще два субэтноса, также из переселившихся сюда новгородцев, в состав которых частично вошло местное финноязычное население. Это пустозеры – жители Пустозерской крепости, той самой, где закончил свой путь в огне протопоп Аввакум. Ныне этого поселения уже не существует. Зато до сих пор сохраняется группа усть-цилемцев – жителей поселка Усть-Цильма Республики Коми. Еще несколько субэтносов этого типа локализуется на севере Сибири – русскоустьинцы, или индигирцы, живущие в селе Русское Устье на Индигирке, и марковцы с.Марково в устье р.Анадырь.

Однако во многих случаях русские пришельцы не изолировались от аборигенного населения, в ходе тесных контактов с ним происходила взаимопередача многих черт культуры, смешение антропологических типов. В одних случаях можно говорить об ассимиляции русскими местного населения, в других - о смешении с ним, но зачастую трудно разграничить два этих процесса. Но всегда в результате образовывались симбиозные группы с большей или меньшей долей русского компонента, и при наличии русского самосознания.

В Европейской части России такими субэтносами были мещера, сицкари, тудовляне и др. Мещера (мещеряки) проживала в Рязанском Полесье и далее на восток небольшими островками в Пензенской и Саратовской областях. Образование мещеры протекало сложным путем, главным образом в результате ассимиляции русским населением летописной мещеры, поэтому в облике данного субэтноса много сходных черт с культурой соседних народов Поволжья. Но в состав мещеры, судя по языковым особенностям, вошло и домонгольское славянское население этой территории. Сицкари, локализующиеся на р.Сить в Ярославской области, образовались на основе русских переселенцев в эти места из ростово-суздальских земель с наложением элементов культуры карел и включением в состав этой группы обрусевших литовцев и белорусов. Т удовляне, проживавшие на р.Туд Ржевского уезда Тверской губернии, имели культуру, близкую к севернорусской, но с наличием многих элементов белорусской культуры, что позволяет некоторым исследователям считать тудовлян обрусевшими белорусами.

Остальные субэтносы данного типа локализуются в Сибири. Якутяне на Лене и колымчан е на Колыме образовались в результате смешения русских с якутским этносом, затундренные крестьяне п-ва Таймыр – с долганами, карымы в Забайкалье – с бурятами Цонголова рода.   Гураны в Забайкалье произошли от казаков, смешавшихся с бурятами и эвенками, камчадалы на Камчатке представляют собой смешанное русско-корякско- ительменское население, гижигинцы – жители Гижигинского острога на северном побережье Охотского моря - кроме русских включили в свой состав якутов и коряков. Этническое смешение вело к изменению антропологического облика, включавшего элементы монголоидной расы,  в ряде случаев сменялся русский язык: у карымов - бурятским, у затундренных – долганским, у колымчан - частично якутским, но русское самосознание сохранялось.

Особую группу составили субэтносы русского народа, возникшие на конфессиональной основе – из старообрядческого населения. Оно, спасаясь «от щепоти», бежало в отдаленные уголки страны, а то и за границу. В России основной территорией проживания старообрядцев были Север и Урал, где они образовывали замкнутые сообщества, тщательно изолирующие себя от остального населения, что способствовало сохранению у них архаических форм культуры. Старообрядчество делилось на два направления: поповцы и беспоповцы, а те, в свою очередь, на согласия и толки – даниловцы, федосеевцы, бегуны и др. На основе некоторых групп старообрядческого населения сформировался ряд субэтносов. В Европейской части России это кержаки, проживавшие в глухих лесах Нижегородского Заволжья на р.Керженец. Несколько старообрядческих субэтносов было в Сибири. На Алтае это бухтарминцы на р.Бухтарма, другое их название - каменщики, это была часть кержаков, которая мигрировала в Сибирь в XVII в., надеясь в горах («в камне») спастись от религиозных преследований. Часть раскольников бежала за границу, в частности, в Польшу. Но, когда к концу XVIII в. часть польской территории, в том числе и той, где проживали мигранты-старообрядцы, оказалась в составе России, их как нелояльный элемент выслали в Сибирь. Некоторые оказалась на Алтае, где получили название поляки, часть – в Забайкалье, здесь их стали называть семейские, возможно потому что они прибывали сюда семьями. В культуре старообрядческих субэтносов преобладают севернорусские элементы.

Два своеобразных субэтноса были связаны по происхождению с бурлаками. Это ягутки (ягуны), проживавшие в XIX-начале XX в. в ряде уездов Новгородской губернии и названные так по особенностям говора, в частности, из-за произношения яго вместо его. Бурлацкой по происхождению была еще одна группа северной территории русских – гагары в Вятской губернии.

Очень сложной была картина этнокультурной специфики населения южных областей проживания русских. Значительная часть лесостепной и отчасти степной полосы Восточной Европы была освоена славянами еще в древности. Однако по мере усиления давления тюркского кочевнического населения славяне постепенно отходили на север за Оку в лесную зону, а после монголо-татарского нашествия территория лесостепи и степи для формирующегося русского этноса стала «Диким полем». Но предполагается, что небольшие группы славянского населения здесь сохранялись до того времени, когда с XVI в. начинается продвижение русских в обратном направлении - на юг в Заочье. Миграция их становилась все более активной, чему способствовали целенаправленные меры правительства по переселению сюда жителей на создаваемые здесь засечные черты для охраны границ и освоения этой территории – служилых людей, в том числе казачества. Немалую роль в этом движении сыграла стихийная крестьянская, а также монастырская колонизация. После ликвидации в конце XVIII в. Крымского ханства освоение этих земель становится беспрепятственным.

Поскольку эта территория осваивалась выходцами из различных мест по мере продвижения границ государства на юг, здесь складывается своеобразная картина этнокультурной мозаичности русского населения. Отдельные группы переселенцев представляли собой «островки», отличаясь как друг от друга особенностями языка, культуры, а нередко и внешнего облика, так и от общего массива русского этноса, поток которого двинулся в эти земли только после ликвидации Крымского ханства. Феодалы, получая здесь земельные владения, «выводили» в них крестьян из разных районов России с разной традиционной культурой, что также приводило к пестроте этнографического облика. Все это обусловило наличие у южнорусского населения многочисленных групп, отличавшихся своеобразием в языке, материальной и духовной культуре и имеющих собственные названия.

Можно выделить, по крайней мере, три пласта южнорусского населения, представлявшего собой субэтнические группы: 1)потомки населения, проживавшего здесь в домонгольские времена, 2)ранние переселенцы, которые селились в «Диком поле» по мере его освоения, в том числе служилые люди и монастырские крестьяне 3)поздние переселенцы, которые появились здесь после «замирения» этой территории, в основном крестьяне, выводимые сюда помещиками. Рассмотрим эти группы.

К потомкам древнейшего славянского населения южнорусской территории относятся полехи – жители Калужско-Брянского Полесья, отчего и произошло их название. В силу территориальной близости они имели значительную общность с культурой белорусов и частично литовцев. Таково же было происхождение горюнов,проживавших в Курской губернии и впитавших в себя переселенческие волны XVI-XVII вв. Их название возводят либо к выражению «горевать горе», либо от того, что они жили в местах сгоревших лесов. Возможно, потомками домонгольского славянского населения были саяны Курской губернии, известно, что с 1600 г. они были жителями монастырских деревень. В их состав вошли выходцы из Литвы и Белоруссии, что сказалось на особенностях языка саянов.

Там же, в Курской губернии, проживали жеки и зекуны, первых называли так за частое употребление частицы же, вторые вместо «же» говорили зе. Севрюки Курского края были по происхождению военным сословием, которое несло службу по охране южных границ.

Существенную часть потомков ранних поселенцев юга России составляли однодворцы. Они образовались из стрельцов, пушкарей, служилых казаков и др., которых государство, предоставляя различные льготы, селило в «Диком поле» на территории будущих Рязанской, Тамбовской, Воронежской, Курской, Орловской и частично Тульской губерний. Со временем переселенцы сформировали социальную группу однодворцев, или «крестьян четвертного права», занимавшую промежуточное положение между свободными крестьянами и мелкими помещиками, и не сливавшуюся ни с теми, ни с другими. В начале XVIII в. однодворцы были причислены к государственным крестьянам. Когда с конца XVIII в. на эту территорию хлынул поток нового населения, в основном крестьян других категорий, однодворцы не смешивались с ними и сохраняли свои особенности в культуре.

Хотя группы однодворческого населения жили бок о бок, они сильно различались между собой по особенностям языка, внешнего вида и специфики культуры и обычно не вступали друг с другом в дружеские отношения и брачные связи. Среди них существовали группы, которые при наличии этнокультурных особенностей, имели свои названия, то есть подпадающие под категорию субэтносов. Это щекуны (грубого нрава, говорили що вместо что), талагаи (талаги) (бездельники, невежи), галманы (ироничное - бранные, бестолковые), эти группы проживали в Воронежской, Тульской и Тамбовской губерниях, а также ягуны (ионки) Воронежской губернии (вместо он произносили ион). Некоторые из этих названий были даны окружающим населением и представляли собой обидные клички-прозвища. 

Потомками ранних переселенцев в заокские территорий были мамоне, или мамоны, проживавшие в бассейне р.Корени в Белгородская области, в их традиционной культуре сочетались южно- и севернорусские черты. Они известны здесь с начала XVII в., когда входили в состав дворцовой волости, но могли появиться и ранее. Субэтнос цуканы представлял собой, видимо, разные по происхождению группы, наиболее многочисленная проживала в Воронежской губернии в бассейне р.Хворостань, другие локализовались в Орловской и Курской губерниях. Их предки переселялись на юг в 60-х годах XVIII в. и относились к категории помещичьих и монастырских крестьян. Они отличались от остального русского населения некоторыми особенностями традиционной культуры и говора: «цоканьем» - заменой ч на ц (целовек) или, наоборот «чоканьем» - произнесением ч вместо ц (черква).

Исследователи еще в начале XX в. отмечали антропологические различия южнорусских субэтносов, восходящие, видимо, к временам Московского государства. Так, цуканы характеризовались как высокорослые, стройные, широкоплечие, среди которых много смуглых брюнетов с миндалевидными глазами, в то время как «талагаи … низкорослы, белобрысы и вообще внешней красотой не блещут» (Л.И.Некрасова).

Надо отметить сложность проблемы выделения субэтнических групп. Дело в том, что кроме субэтнических существуют локальные названия групп русского населения, не имеющих каких-либо специфических особенностей культуры, языка или внешнего облика. В большинстве случаев они легко опознаются, поскольку их названия переданы топонимическими обозначениями (архангелогородцы, моршанцы, семеновцы, онежане, белозеры и др.). Однако существуют локальные названия иного происхождения, выделяющие население той или иной территории по каким-то другим признакам

Так, в некоторых районах юга Европейской России были группы сел, носившие свои особые названия, что предполагает обособленность их жителей, но возникает вопрос, насколько корректно говорить об этих группах населения как о субэтносах. Несколько селений Перемышльского уезда Калужской губернии назывались Монастырщина, поскольку принадлежали основанным здесь в XV-XVI вв. монастырям. Ряд сел Михайловского уезда Рязанской губернии назывался Богословщина, поскольку некогда ими владел Богословский монастырь. Еще одно название такого рода – Гамаюнщина – относилось к 17 селениям Калужского и Перемышльского уездов Калужской губернии, для жителей Гамаюнщины были характерны внутренние браки, общие хозяйственные интересы, особенности материальной культуры.

Такие же ситуации можно встретить и на других территориях проживания русского населения. Более того, такого рода специфические названия могли применяться к жителям отдельных селений, например, в Сасовском районе Рязанской области москали – жители с.Каменка, бутявки – с.Пичкиряево, паруны – с.Шафторка.

Тот же вопрос встает и относительно отдельных групп крестьянского населения, которые назывались по принадлежности тому или иному помещику: пушкари – бывшие крестьяне помещиков Мусиных-Пушкиных в Тверской губернии, куракинские - проживавшие в Малоархангельском уезде Орловской губернии в селах кн. Куракина, самаринские - в Ливенском уезде Орловской губернии, принадлежавшие помещику Самарину, а также репнинщина, голицынщина, шувалики и т.д., в соответствии с фамилиями владельцев. В одних случаях они имели культурные отличия от окружающего населения, в других нет.

Кроме того в ряде центральных областей России проживали группы населения с этническими или другими специфическими наименованиями-прозвищами: карелы – часть жителей Калужской губернии, происходившая от так называемой тверской карелы – представителей карельского этноса, ушедшего после Столбовского мира со шведами 1617 г. на юг, ляхи Владимирской губернии, которых возводили к сосланным сюда пленным полякам, паны Нижегородской губернии белорусского происхождения, которые долго сохраняли особенности белорусской речи и белорусский костюм.

Таким образом, возникает проблема отделения субэтнических групп от групп населения, не имеющих каких-либо этнографических отличий, но носящих особые названия. Решение ее встречает определенные трудности, поскольку не всегда есть возможность отличить субэтническую группу от локальной, т. е. не имеющей своей языковой, культурной или антропологической специфики, но обладающей особым названием.

В структуре любого народа этнографические группы и субэтносы представляют собой динамическую систему, когда одни из них исчезают, а другие появляются. Что касается русского этноса, то со второй половины XIX в. в связи с усилением внутренних миграций, развитием средств массовой информации начинается нивелировка различий между этими группами населения, еще более интенсивно данные процессы происходили в советское время. Однако с конца XX в. можно наблюдать обратную тенденцию, выражающеюся в стремлении к регенерации ряда субэтносов, это касается нынешних их поколений, в первую очередь казачества, а также поморов, семейских, камчадалов и некоторых других.

 

История русского этноса в свете теории пассионарности Л.Н.Гумилева

Теория пассионарности Л.Н.Гумилева. При всем разнообразии этногенетических построений различных исследователей все они исходят из одних и тех же методологических принципов реконструкции, что объясняется схожестью их позиций в понимании сущности этноса и законов, которым подчиняется история народов земли. Совершенно по-иному, в рамках созданной им пассионарной теории этноса, объяснял особенности этнических процессов Л.Н.Гумилев, утверждавший, что история этноса подчиняется своим, внутренним законам. С этих позиций он проанализировал происхождение и этническую историю русского народа, применяя к обоим этапам истории этноса понятие «этногенез», включающее и собственно этногенез, и этническую историю.

Л.Н.Гумилев отрицал традиционное для советской этнографии определение сущности этноса как общности признаков некой группы людей – языка, внешнего облика, культуры, территории, религиозной принадлежности и т.д., которые находят выражение в ее самосознании, отражающемся в этнониме. Этнос - не язык, утверждал он, потому что один этнос может говорить на нескольких языках, а один язык может быть родным для нескольких этносов, этнос – не сходство внешнего облика его представителей, потому что народ может состоять даже из людей, относящихся к разным расам, этнос – не культура, не государственность, не религия и т.д., этнос даже не название, потому что оно может переходить от одного народа к другому (например, римляне-ромеи-румыны - вырианты произношения одного этнонима, но они обозначают разные этносы).

Единственный фактор, объединяющий членов этноса, по мнению Л.Н.Гумилева, -сознание принадлежности к нему и противопоставление «мы-они» по отношению к другим народам. Этническое самосознание базируется на комплиментарности – неосознанной тяге людей друг к другу, а возникает она, потому что эти люди сходны по стереотипу поведения. Л.Н.Гумилев выделял два основных поведенческих стереотипа, различающих этносы: динамическое, т. е. активное, агрессивное по отношению к окружающему миру – природному и человеческому, и персистентное (реликтовое, пережиточное, гомеостатичное) – пассивное. Динамическое состояние характерно для начальной истории этноса, его иллюстрируют, например, американцы Северо-Американских Соединенных штатов в начале своей истории: они уничтожают индейцев, ведут активную работорговлю, освобождаются от английского владычества, захватывают Техас, добывают золото в Калифорнии и на Аляске, истребляют бизонов в прериях и добывают пушнину в таежных лесах и т.д. Персистентные этносы типа племен аборигенов Австралии пассивны, они живут в согласии с природой и друг с другом. Большинство этносов занимают промежуточное положение между этими крайностями, но постепенно движутся от динамического состояния к персистентному.

Но что определяет активность, или, наоборот, пассивность поведения этноса? Ответ, с точки зрения Л.Н.Гумилева, напрашивается сам собой – количеством энергии в этносе, которая представляет собой часть биохимической энергии живого вещества биосферы. Исходным моментом появления нового этноса является пассионарный толчок – выброс на часть поверхности Земли из космоса (но, возможно, из мантии Земли) большого количества энергии, которая передается живущим здесь людям. Зона пассионарного толчка представляет собой длинную узкую полосу шириной около 300 км и длиной до 0,5 окружности планеты («как будто кто-то хлещет плетью шар земной, а к рубцу приливает кровь и он воспаляется»). Пассионарные толчки кратковременны и длятся от одного до пяти лет, затем поток энергии прекращается, но последствия его остаются. Энергия пассионарного толчка «заражает» проживающих в зоне его действия людей, вызывая у них специфическую, передаваемую из поколения в поколение микромутацию, благодаря чему они становятся очень активными. Это свойство Л.Н.Гумилев определял как пассионарность (от лат.passio – страсть) – «органическая способность абсорбировать энергию внешней среды и выдавать ее в виде работы».

Формируется новый тип людей, с иными нормами поведения – пассионариев, очень активных, стремящихся к достижению идеала и славы – в военной, религиозной либо в другой сфере, а не к личной материальной выгоде, способных ради этого пожертвовать собой и другими, ломающих старые традиции. Этим пассионарии отличаются от окружающих людей, и эта особенность сближает их, формирует чувство комплиментарности к себе подобным. Обычно в зоне пассионарного толчка образуется несколько популяций пассионариев, через 130-160 лет они превращаются в новые этносы.

Полученную энергию представители нового этноса тратят на сопротивление окружающей среды – других этносов, которые стремятся уничтожить не похожих на них людей, на завоевания ради расширения своей территории, на размножение, на преобразование природы, существенно изменяющее ландшафт обитания этноса. Иногда активность нового этноса испытывает спады, но лишь для того, чтобы смениться новыми энергичными подъемами. Они требуют огромных затрат энергии, и согласно закону энтропии со временем уровень пассионарного напряжения этноса начинает снижаться. Появляются индивиды с иным стереотипом поведения – субпассионарии, у них еще достаточно энергии, но они тратят ее уже ради собственной выгоды, это люди без чести, без совести, без идеалов, готовые для достижения своих корыстных интересов на любые преступления. Внешняя активность этноса постепенно падает, он играет все меньшую роль в отличие от других, более «молодых» этносов, хотя имеющаяся еще в достатке энергии идет на достижения в области науки и искусства, на социальные идеи, роскошь, интриги.

Уменьшается численность этноса, сокращается территория обитания, преобразованный в начале его существования ландшафт возвращается в исходное состояние. Нет и в помине пассионариев, но и число субпассионариев, которые истребляют друг друга, резко сокращается. На первый план выходят гармоничные люди с развитым инстинктом самосохранения, что создает личность интеллектуально развитую, работоспособную, уживчивую, но не активную. Они пожинают плоды пассионарности, но не способны к сопротивлению, когда появляется внешний враг. В конечном счете этнос исчезает либо истребленный недавно появившимися и потому агрессивными этносами, либо будучи незаметно ассимилированным окружающими народами, не столь активными, но моложе него.

Весь процесс этногенеза, т. е. существования этноса, согласно этой концепции, укладывается в промежуток 1200-1500 лет, причем в нем выделяется 5-6 этапов, которые Л.Н.Гумилев называл «фазами этногенеза».

1. Фаза пассионарного подъема. Сначала этнический подъем имеет скрытый (инкубационный), характер, который продолжается от пассионарного толчка до появления нового этноса. Второй период этой фазы - явный, когда новый этнос уже заявил о своем существовании. Число пассионарных особей быстро увеличивается. Норма поведения членов этноса на этой фазе определяется формулами: «Надо исправить мир, потому что он плох», «Будь тем, кем ты должен быть» - королем, воином, дружинником, слугой, рабом. При несоответствии этому императиву индивида убивают или изгоняют.

2. Акматическая фаза. Это время наивысшего подъема активности этноса, причем уровень пассионарности в акматической фазе волнообразен – падает и вновь поднимается. Число пассионариев достигает максимума. В результате завоеваний накапливаются большие богатства, часть людей освобождается от общественных обязанностей, усиливается индивидуализм. Долг перед коллективом начинает тяготить людей, и каждый член этноса начинает бороться сам за себя. Появляется новый стереотип поведения: «Будь самим собой». Например, не только членом Боярской думы, но и Василием Шуйским, не только трибуном, исполняющим свои обязанности, но и Гаем Гракхом. Развитие индивидуализма ведет к ожесточенному, часто кровавому, соперничеству внутри общества. Внутренние раздоры поглощают энергию, которая раньше тратилась на решение внешних задач.

3. Фаза надлома. Данная фаза характеризуется снижением пассионарного напряжения, и это самый тяжелый период в жизни этноса. Цели и задачи те же, а силы убывают. Число пассионариев уменьшается, в составе этноса появляются субпассионарии, их лозунг: «Мы устали от великих!». Они дружно отказывают в поддержке соплеменникам, желающим быть героями. Энергия, которую получил этнос, рассеивается и кристаллизуется в виде памятников культуры и искусства. До фазы надлома идет демографический взрыв, теперь же начинается спад численности этноса.

4. Инерционная фаза. Это «золотая» пора этноса, он стабилизируется. Появляется реальный (победивший соперников один из оставшихся пассионариев) или воображаемый идеал, которому надо подражать, он требует: «Будь таким, как я». К подобным личностям относятся римские цезари, мусульманские и христианские святые, английские джентльмены. Пассионарное напряжение выражается не в способности идти на смерть ради достижения цели, а в развитии науки и искусства.

5. Фаза обскурации («сумерек»).Она характеризуется еще большим падением пассионарного напряжения. Пассионариев нет, в этносе преобладают субпассионарии. Много «жизнелюбов» - они бездеятельны, подобно паразитам разъедают тело этноса, их идеал выражается в императиве «Будь таким, как мы», т. е. не возвышайся над общим уровнем, слейся с массой. Для общества характерны коррупция, мятежи в армии, деспотизм правителей, убийство лучших по личным качествам, это состояние иллюстрирует Древний Рим накануне своего падения. Такие этносы, казалось бы, находящиеся на пике могущества, гибнут с потрясающей легкостью под ударами многочисленных «отсталых» народов.

6. Мемориальная фаза. Она последняя в истории этноса. Уже нет субпассионариев, на первый план выходят гармоничные люди, у этноса сохраняется лишь память о славном историческом прошлом. Императив этой фазы - «Будь самим собой доволен», т. е. не мешай другим наслаждаться жизнью. Этнос может существовать довольно долго, но численность его невелика и какой-либо заметной роли в истории он не играет. В конце концов его либо уничтожают, либо ассимилируют другие, более «молодые» этносы.

Наглядно процесс этногенеза был представлен Л.Н.Гумилевым в виде графика, где по оси обсцисс отложено время, а по оси ординат – пассионарность. Характер этнических изменений имеет вид неправильной кривой: в начальных фазах идет резкий подъем, а после нескольких перегибов - длинный спад, все более плавный, либо до естественного затухания процесса, либо до насильственного его обрыва.

Согласно концепции Л.Н.Гумилева, этносы группируются в более крупные объединения, которые он называл суперэтносами – «скопление этносов, сходных по структуре, стереотипу поведения и генезису». В науке, указывал он, эти целостности называются «цивилизациями», «мирами», «культурами», как например, европейская цивилизация, мусульманский мир, эллинская культура. Для представителей суперэтносов также характерна внутренняя комплиментарность и противопоставление «мы-они» по отношению к внешнему миру. История знает такие суперэтносы как мусульманский, суперэтнос романо-германской католической Европы и противостоящий ей православный византийско-русско-болгарский суперэтнос и др. Есть определенная сопряженность суперэтносов и тех или иных форм религии, но Л.Н.Гумилев утверждал, что не религии объединяют народы в суперэтносы, наоборот, близкие по стереотипу поведения этносы принимают адекватную для него религиозную форму.

Этногенез древнерусской народности. По мнению Л.Н.Гумилева, в истории существовало два русских этноса, один из которых передал название другому: 1)«русь», история которой началась во времена славянского единства, она существовала в рамках Древнерусского государства с IX по XIII в., включая Новгород до XV в., и 2)«русские» Московской Руси-России, этногенез которых начался в XIII в. и продолжается до наших дней.

 История древнерусского этноса началась с пассионарного точка первых веков н.э. Он произошел на территории, протянувшейся от Южной Швеции до Абиссинии. В I-II вв.н.э. проходил скрытый (инкубационный) период фазы пассионарного подъема славянского этноса. Уже к 300 г. н.э. заканчивается формирование славян как особой этнической единицы, но конкретные события их истории этого времени из-за скудости источников нам неизвестны.

Примерно в 300 г. началась акматическая фаза этногенеза славян, которые жили тогда, по мнению А.А.Шахматова, в верховьях Вислы, на берегах Тисы и склонах Карпат. Они начали расселение в западном, северном и южном направлениях, дойдя до берегов Балтики на севере и до Адриатического и Эгейского морей на юге. Славян подчиняют готы, но их разгромили гунны, что дало славянам свободу. Сами гунны были уничтожены другими народами, после чего «поле действия осталось пустым» - для славян. Акматическая фаза славянского этногенеза заканчивается примерно в 600 г.

В 600-800 гг. славяне переживают фазу надлома, когда их пассионарность резко снижается, они распадаются на антов, склавинов и венедов, осваивают занятые ими территории, создают свои первые государства.

В следующей, инерционной, фазе, датируемой 800-1109 гг. (по другой версии Л.Н.Гумилева эта фаза заканчивается в 1119 г.), продолжается плавное снижение пассионарности славян. К IX в. они раскалываются на такие этносы, как сербы, хорваты, болгары и др. Рядом со славянами тогда жили русы/росы/руги/рутены – германцы. Они совершали набеги на славян, а затем часть германцев-русов уходит на восток в славянские земли, и, захватив три города – Куябу (Киев), Артанию (Белозеро) и Старую Руссу, подчиняет славян. Со временем всю полноту власти над ними получил один из русов – Рюрик. В 862 г. он захватил Новгород, подавил восстание Вадима Храброго, и, покорив окрестных славян, финно-угров и балтов, создал свою державу. Его преемник Хельги (Олег) захватил Киев, сделав его столицей государства. Так образовалась Киевская Русь.

Если вначале русы и славяне были двумя враждебными народами, часто воевавшими друг с другом, то с IX-X вв. начинается их слияние в славяно-русскую общность. Имя «русы» переходит на славянское население, сначала племя полян, а потом и все славяне стали называться «русь». Киевская Русь в то время была подчинена Хазарскому каганату, но в 965 г. он был разгромлен князем Святославом, после чего активной политики уже не проводилось и «Киев стал превращаться в тихую спокойную державу». В 988 г. было принято христианство, причем в восточной форме, так как Запад находился в фазе пассионарного подъема, а древнерусский этнос – в инерционной фазе, и стереотипам поведения русов была ближе восточная ветвь.

На 1100-1300 гг. приходится фаза обскурации. Резко снижается пасионарность, в результате чего разрушаются системные связи русского этноса, что выражается в княжеских распрях, идет падение нравов, разрушаются этика и мораль. Русь стала превращаться в конфедерацию независимых государств, что отражало «начало конца» русского этноса. Этническая комплиментарность сменяется враждой отдельных русских земель, жители которых начинают осознавать себя различными этносами. А в это время в глубинах Азии происходит пассионарный толчок, в результате которого появляются индивиды с нетрадиционным поведением – храбрые, активные, их называли «люди длинной воли». Они под предводительством Чингизхана формируют новый, монгольский этнос, известный соседям под названием «татары». Он начинает широкие завоевательные походы и в XIII в. подчиняет утративший пассионарность русский этнос.

1300-1480 гг. были мемориальной фазой этногенеза древнерусского этноса. Система отношений, которая связывала членов древнерусского этноса, разрушилась окончательно, что нашло отражение в появлении новых политических центров – Твери, Смоленска, Рязани, Нижнего Новгорода. Великий Новгород вообще перестал считать себя частью Русской земли, здесь сохранялась пассионарность, выражавшаяся в вечевых традициях и ересях, была вероятность превращения новгородцев в особый славянский этнос.

Этногенез великорусской народности. «Конец и вновь начало» - так охарактеризовал Л.Н.Гумилев переходный период от древнерусского этноса к великорусскому. Финальная стадия этногенеза Киевской Руси, датируемая XIII-XV вв., была в то же время инкубационным периодом формирующейся русской (великорусской) народности. Произошедший в XIII в. пассионарный толчок затронул и русские земли, где стали появляться пассионарии, образующие новый этнос. Одним из его представителей был Александр Невский, о чем говорят его жертвенность и альтруистический патриотизм. Инкубационный период этногенеза русской народности пришелся на 1200-1380 гг.

Политическим центром формирующегося этноса становится Москва, которая не только собирала под своей эгидой русские земли, но и была центром притяжения пассионариев – русичей, литовцев, финно-угров, выходцев из Орды, объединяя их православной верой. Поскольку этногенез татаро-монгольского этноса начался раньше, чем великрусского, у него соответственно раньше начала иссякать пассионарность. К концу XIV в. к его этногенезе обозначились признаки акматической фазы, что выразилось в ожесточенной внутренней борьбе. В этой борьбе побеждает хан Мамай, но во время нашествия на русские земли в 1380 г. он терпит поражение на Куликовом поле. Хотя тогда не удалось свергнуть иго Орды, победа имела огромное этническое значение – пришедшие на битву представители отдельных княжеств уходили с нее уже русскими людьми.

Примерно 1380 годом можно датировать конец инкубационного периода фазы пассионарного подъема русского этноса, после чего начался явный период. Он закончился около 1500 г., когда было завершено объединение Великороссии. Среди других земель к Москве был присоединен Новгород, ибо буйные в XII-XIII вв. новгородцы к этому времени потеряли пассионарность и превратились в тихих обывателей «буржуазного» города. Русь окончательно освобождается от владычества Орды, но не в 1480 г., как принято считать, а раньше, при Василии Темном, княжившем в 1425-1462 гг. «Стояние на Угре» было лишь эпизодом в борьбе двух коалиций – новгородско-литовско-золотоордынской и московско-касимовско-крымской.

Следующая, акматическая, фаза русского этногенеза датируется 1500-1800 гг. Задача объединения страны и свержения ордынского ига была выполнена, но оставалось еще много пассионарных людей. И они стали бороться не за общественные идеалы, а за собственные цели. Одни участвовали в политической борьбе в столице, другие ушли на неспокойные западные и южные границы, некоторые подались на север. Проявлением пассионарности были еретические движения, борьба «нестяжателей» и «осифлян». «Выход» пассионарной энергии русского народа представляли собой и войны Московского государства.

 События Смутного времени - борьбе за власть Лжедмитрия I и Лжедмитрия II, Василия Шуйского и Ивана Болотникова, Прокопия Ляпунова, Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского – тоже отражали пассионарную напряженность русского этноса. Имена немногих сохранила для нас история, а пассионариями были все, кто участвовал в этой борьбе. Именно благодаря высокому уровню пассионарности удалось так быстро присоединить к Русскому государству огромные просторы Сибири. Ее народы, находящиеся в состоянии гомеостаза, не могли оказать пришельцам активного сопротивления. К тому же земледельцы-русские занимали поймы речных долин, в то время как аборигены сохраняли кормящий для них ландшафт междуречий, поэтому не было ни уничтожения местного населения, ни сгона его в резервации.

Победа в войне с Польшей из-за Украины, в свою очередь, продемонстрировала высокий уровень пассионарности русского этноса. Примечательна поддержка, которую оказало России украинское население. На поверхности это выглядело как следствие конфессионального единства двух народов, но ведь в тонкостях различий между католицизмом и православием не разбирались ни польские шляхтичи, ни украинские казаки, ни белорусские крестьяне. Все было гораздо глубже: различие вер отражало различие стереотипов поведения и в целом мироощущения: поляки принадлежали к западноевропейскому католическому суперэтносу, а русские и украинцы – к православному.

Проявились особенности акматической фазы и в церковном расколе. Лидеры его - и патриарх Никон, и протопоп Аввакум и многие другие - стремились к идеалу победы, когда не важны были материальная выгода или сущность интеллектуальных споров.

Огромные затраты энергии на политическую и религиозную борьбу, на расширение территории государства снизили к концу XVII в. уровень пассионарной напряженности. Появилось много субпассионариев, склонных к «воровству» и преследующих сугубо личные цели. Они были основой восстания Степана Разина, мятежниками-стрельцами. О снижении пассионарности говорит способ формирования русской армии при Петре I путем рекрутского набора, в то время как до этого он был фактически добровольным, введение подушной подати на условиях круговой поруки. Оно сказалось на государственных деятелях того времени: «птенцы гнезда Петрова» были такими карьеристами, казнокрадами и взяточниками, каких дотоле история России не знала.

В XIX в. русский этнос вступил в фазу надлома, т. е. в период  этнической истории, для которого характерно резкое снижение уровня пассионарности. Начали нарастать внутренние конфликты, выразившиеся в гражданских войнах – восстание декабристов, три русских революции, противостояние «белых» и «красных». Л.Н.Гумилев отказывался от детальной характеристики этой фазы, и свою осторожность он объяснял опасностью так называемой «аберрацией близости», при которой значимость событий, близких к современности, трудно правильно оценить, различить в них главное и второстепенное. «Аберрация близости» чревата также пристрастностью в оценке этих событий, потому что они непосредственно затрагивают наши интересы. Поэтому рассмотрение этнической истории русского народа он заканчивает фактически началом XIX в., не анализируя по понятным причинам процессов советского перода.

При этом, не употребляя еще слова «глобализация», он с тревогой говорил о том, что с XX в. в России стали руководствоваться европейским принципом – сделать всех одинаковыми. Для России и Западной Европы, утверждал Л.Н.Гумилев, близость невозможна. Истоки этносов Западной Европы, составляющих особый суперэтнос, относятся к IX в., во второй половине XX в. они подошли к естественному финалу своей истории. У них развита техника, налажен быт, господствует порядок, опирающийся на право. Российский этнос возник на 500 лет позже, его возраст и уровень пассионарности предполагают иной императив поведения. Если России хочет войти в конгломерат западноевропейских этносов, ей надо отказываться от своих традиций, что означает ассимиляцию.

При естественном ходе событий, по мнению Л.Н.Гумилева, русскому народу предстоит пережить еще инерционную фазу – «триста лет золотой осени, эпохи собирания плодов, когда этнос оставляет после себя неповторимую культуру грядущим поколениям!». Если же на территории России произойдут новые пассионарные толчки, писал он, то «наши потомки, хотя и немного не похожие на нас, продолжат славные наши традиции и традиции наших достойных предков. Жизнь не кончается…».