О методике этногенетических исследований.

Этногенез и этническая история. В истории любого этноса выделяются два этапа: этногенез – формирование этноса, фигурально выражаясь, его родословная, он завершается появлением общности людей со своим этническим самосознанием и этнонимом, и этническая история – трансформация этноса в ходе его существования – изменения территории обитания, языковые процессы, преобразования в сфере культуры и т.д.

Понятно, что в принципе историю народа можно углублять сколь угодно, вплоть до появления первых людей на Земле, чего современное состояние науки не позволяет сделать. Так, лингвистика дает возможность отыскивать корни русского этноса, сформировавшегося в XIV-XV вв., в славянской этнолингвистической общности, выделившейся из состава индоевропейской языковой семьи, которая, в свою очередь, образовалась на основе ностратической языковой общности, датируемой эпохой мезолита. Но этнос – наличие определенных характеристик: кроме языка, это культура, внешний облик, религия и др., в том числе и этноним, каждая из них может иметь собственное происхождение. Так, название «болгары» перешло к части балканских славян от тюркоязычного населения, корни которого уходят в глубины Азии, все остальные компоненты болгарского этноса имеют, в целом, иное происхождение. Пигмеи Центральной Африки говорят на языке соседних так называемых бантуязычных народов, но антропологический тип и особенности культуры свидетельствуют о том, что их происхождение совершенно иное, чем бантоидов, а языковое родство есть результат довольно позднего заимствования.

Поэтому этногенетический этап в истории этноса, как и этап этнической истории, реконструируется на основании различных источников – в основном исторических, лингвистических, археологических и антропологических, в определенной степени фольклорных, этнографических и др., - каждый из которых способен дать ценнейшую информацию. Но, как утверждает французская пословица, «Даже самая красивая девушка не может дать больше того, что она имеет», возможности любой из упомянутых наук в воссоздании картины исторического прошлого не безграничны, информация, извлекаемая из них лакунарна и с необходимостью должна дополняться сведениями, которые дают источники иного рода. Однако синтез их не так прост, как может показаться на первый взгляд. Поэтому необходим подход, который «отвергает руководящую роль одной одноаспектной науки и заменяет его всесторонней и сбалансированной междисциплинарной интеграцией», подход, предполагающий «сложную и многоступенчатую увязку широкоохватных структур» (Л.С.Клейн).

Лингвистические источники. Наибольшую историческую глубину при решении вопросов этногенеза имеют лингвистические источники, поскольку зачастую (но не всегда) история этноса – это история его языка. Так, славяне, в составе которых начал формироваться русский этнос, в письменных источниках впервые упоминаются с VI в.н.э., однако лингвистические исследования дают возможность утверждать, что славяне появились задолго до этого времени.

В первую очередь, для реконструкции процесса этногенеза важен такой раздел лингвистики, как с р а в н и т е л ь н о-и с т о р и ч е с к о е я з ы к о з н а н и е. Сопоставление языков народов мира показывает, что подавляющее их большинство, за единичными исключениями, имеет «родственников» – языки, обладающие так называемым материальным сходством, т. е. сходством звукового материала, из которого построены в сравниваемых языках экспоненты тождественных или близких по значению слов или морфем – их минимальных значимых частей.

Это сходство объясняется тем, что все они развились из одного языка-праосновы, причем это развитие можно уподобить ветвям растущего дерева (хотя это сравнение в некоторой степени неточно), когда тот или иной язык со временем, в свою очередь, распадается на новые языки. Распадение исходного языка не представляет собой разового и кратковременного явления, оно совершается постепенно, неравномерно (одни языки выделяются раньше, другие позже). При всей сложности реконструкции этого процесса знание его позволяет проследить через историю языка историю народа. Лингвогенетическая цепочка этногенеза русского народа представляется следующим образом: ностратическая общность – индоевропейцы – славяне – восточные славяне – русь (древнерусская народность) – русские. Таким образом, можно выделить ряд этапов этногенеза русского народа с несколько условными названиями – ностратический, индоевропейский, славянский, восточнославянский и древнерусский.

Далее, сравнительно-историческая лингвистика, выявляющая древнейшие пласты лексики, позволяет определить, к какому этапу развития языка восходит данная словарная единица (применительно к русскому языку, например, – к общеиндоевропейской эпохе или ко времени славянской лингвистической общности. Сравнительно-историческая лингвистика определяет хронологию процесса распадения языков-основ, в том числе и с помощью глоттохронологического метода М.Сводеша (впрочем, признаваемого далеко не всеми лингвистами).

Благодаря выявлению пластов древнейшей лексики можно установить географические условия, в которыхпроживало население того времени – ландшафтные особенности, характер водных источников, виды растений и животных и таким образом климат и т.д., т. е. п р и р о д н у ю с р е д у. Например, по мнению ряда исследователей, реконструируемые географические реалии общеславянской эпохи позволяют утверждать, что славяне жили в умеренной зоне с обилием пресных водных источников, но вдали от гор и морей. При этом, правда, надо учитывать, что природная среда не остается неизменной. Так, в начале III тыс. до н.э. в Европе происходил переход от атлантического климата к суббореальному, для которого были характерны более высокие температуры и меньшая влажность, при этом уровень внутренних вод упал, но уровень мирового океана повысился. Были небольшие климатические изменения и внутри суббореального периода.

Однако сходные ландшафтно-климатические зоны могут занимать разные территории, поэтому для этногенетических исследований важен еще один раздел языкознания –       о н о м а с т и к а, т. е. изучение названий, особенно топонимических – названий географического характера. Определение языковой принадлежности топонимов позволяет установить, на какой территории локализовалась данная лингвистическая общность.

Наконец, выявление древнейших пластов лексики дает возможность реконструировать культурный облик этнолингвистической общности – ее экономику, религию, бытовые реалии, уровень социального развития и т.д., и «примерить» эти реальности к археологической общности.

Лексическое сходство, кроме единого генетического происхождения, может определяться и другим фактором – заимствованием, причем лингвистика располагает методическими приемами, позволяющими с некоторой долей уверенности отличать эти два вида сходства. Изучение заимствований из других языков дает еще одну возможность – установить время и территорию распространения лингвистической общности.

Таким образом, благодаря языкознанию мы можем установить установить, когда, где и как сформировалась та или иная этнолингвистическая общность, каков был ее культурный облик.

Археологические источники. Использование археологических источников в этногенетических построениях сталкивается с рядом проблем. Археологические материалы информативны при реконструкции экономики, бытовых реалий, в определенной степени – социальных отношений и религиозных представлений древних обществ, перемещения населения. Очень важно то, что они датируются с той или иной степенью точности. Но в этногенетических построениях они весьма зависимы от результатов лингвистических и исторических исследований. Объясняется это тем, что археологические памятники, сводимые по их сходству в комплексы, называемые археологическими культурами, этнически анонимны – не известна принадлежность их носителей к тому или иному этносу. Она может быть установлена благодаря свидетельству письменных источников (на этой территории в данное время проживал такой-то этнос). Возможен другой подход к проблеме – по результатам лингвистических исследований устанавливается языковая принадлежность носителей культур для территории и времени, указанных лингвистами.

 Археологические культуры не вечны, они сменяют друг друга, хотя некоторые черты сходства между сменяющими друг друга культурами позволяют предполагать преемственность между ними, перекидывая «мостики» от одной культуры к другой. На первый взгляд выстраивание цепочки культур дает возможность проследить историю этносов по археологическим материалам.

Но можно ли утверждать, что археологическая культура соответствует этнической общности? Если да, то мы прослеживаем историю данного этноса, а если нет? Ведь данная методика этногенетического исследования исходит из того, что основные признаки археологической культуры имеют этнический характер, однако это положение не доказано. Спорадически возникают дискуссии о содержании археологической культуры, о том, какой тип человеческой общности она отражает (если отражает) – этническую, лингвистическую, хозяйственно-культурную, историко-этнографическую или еще какую-либо. Возможно, что «мостик» перекидывается по признакам, определяемым не этнической, а хозяйственной, стилевой (в керамике) или другой спецификой. Кроме того, археологические генетические цепочки имеют способность раздваиваться (а то и «растраиваться»), и на такой «развилке» исследователь оказывается в положении богатыря на распутье: какое направление выбрать? Еще больше проблем при использовании археологических материалов в этногенетических построениях создает неоднозначность выводов археологов – «мостики» у них получаются разные.

И все же археологические памятники, по крайней мере с эпохи верхнего палеолита, оставляет население какой-то этнической принадлежности. Каково же соотношение археологической культуры и этноса? Современной археологией признается, что, с одной стороны, одному этносу могут принадлежать несколько археологических культур, с другой – археологическая культура может быть полиэтнична. Считается возможным и «совмещенный» вариант – этносу принадлежат какая-то археологическая культура (культуры) и «кусочек» другой культуры (или нескольких культур).

Письменные исторические источники. Одними из самых важных источников по этногенезу являются источники письменные, содержащие этнонимы, часто локализующие местонахождение этноса, содержащие факты истории народов, реалий их культуры. Однако письменные источники ограничены во времени, наибольшая их хронологическая глубина – IV тысячелетия до н.э. Распространялась письменность довольно медленно, для многих регионов земного шара этот род источников появляется только в новое время, а для некоторых районов земли их нет до сих пор. Между тем истоки любого народа уходят в дописьменную историю человечества. Письменные источники зачастую немногочисленны, особенно для отдаленных эпох. Нередко они доходят до нашего времени в копиях, с искажениями при переписывании, случайными, но иногда намеренными. Наконец, они лакунарны, хотя и в разной степени. Фигурирующая в письменных источниках этнонимика (а для этногенетических исследований это самое важная часть содержащейся в них информации), может быть искажена до неузнаваемости, к тому же приведенное название этнической единицы может быть иным, нежели ожидаемая или приведенная в других источниках из-за несовпадения экзо- и эндоэтнонимики.

Антропологические источники. Антропологические материалы позволяют определить удельный (количественный) вес местных и пришлых компонентов в этнической истории народов, следовательно, решать вопрос об автохтонном или миграционном их происхождении. Однако зачастую они отсутствуют для той или иной территории в данный хронологический период, так как население в это время практикует способ обращения с умершим, не оставляющий человеческих останков (например, кремацию). К тому же во многих случаях обнаружение погребальных памятников представляет большую сложность, нежели мест древних поселений (хотя бывают и обратные ситуации), поэтому материалы, имеющиеся в руках антропологов, могут быть крайне не многочисленны, что мешает сделать достаточно обоснованные выводы. Зависят они и от выводов представителей других наук - относительно хронологии материалов и их лингвистической или этнической принадлежности.

«Getrennt marschieren, zusammen kä mpfen!»? «Раздельно маршировать – вместе сражаться!» – принцип немецкой военной доктрины, взятый на вооружение учеными, занимающимися проблемами этногенетической реконструкции: ц е л ь м о ж е т б ы т ь д о с т и г н у т а т о л ь к о в р е з у л ь т а т е с и н т е з а в ы в о д о в р а з л и ч н ы х    н а у к. Правильность принципа комплексности сомнений не вызывает, но что делать, если эти выводы зачастую не совпадают? Более того, наблюдаются расхождения в выводах ученых по той или иной проблеме даже в рамках одной науки, и это при использовании одних и тех же имеющихся в их распоряжении фактов. Если для одного лингвиста сходство языков (например, славянских и балтских) есть следствие некогда существовавшего их единства, то для других это результат заимствования. При таких различиях не удивительны многочисленные «нестыковки» результатов исследований и ученых разных сфер научного знания. Сложность представляет проблема соотношения лингвистической и этнической общности – лингвистическая может охватывать несколько этносов, а может и не совпадать с этническими единицами. О создании на основании выводов представителей разных наук (лингвистов, археологов, историков, антропологов и др.) непротиворечивой картины этногенетического процесса пока только приходится мечтать. Все сложности такого рода характерны и для реконструкции истории формирования русского этноса.

Дославянский период

Ностратический этап. Настоящий уровень научногознания позволяет углубить историю русского этноса до времени существования ностратической лингвистической общности, или макросемьи. Ее существование было выявлено исследованиями отечественного лингвиста В.М.Иллич-Свитича, который установил генетическое родство таких языковых семей, как индоевропейская, афро-азийская, картвельская, урало-юкагирская, алтайская и дравидийская. Территорией распространения ностратической общности были, видимо, северо-восточная Африки и Передняя Азия. Ностратическая общность условно разделена на з а п а д н у ю группу – индоевропейские, афро-азийские, картвельские языки и в о с т о ч н у ю – языки дравидийские, урало-юкагирские и алтайские. Дивергенция ностратической общности, видимо, началась в эпоху мезолита в XII-XI тысячелетии до н.э.

По гипотезе Н.Д.Андреева из ностратической общности сначала выделился примерно в IX тысячелетии до н.э. так называемый бореальный язык, он дал начало индоевропейскому, уральскому и алтайскому языкам. Согласно другой концепции, сначала произошло выделение из ностратической общности индоевропейско-афро-азийской и уральской диалектных зон, в результате чего разделились индоевропейский и дравидийский диалекты, что отделило индоевропейцев от восточных ностратических языков. На следующем этапе индоевропейский диалект окончательно отделился от западных диалектов ностратической общности и стал самостоятельным.

Индоевропейский этап. Выделение индоевропейской языковой семьи поставило проблему «прародины индоевропейцев», т. е. места и времени их окончательного выделения из ностратической общности, а также продолжительности существования индоевропейской общности до распада, соотносимости ее с теми или иными археологическими культурами, антропологических характеристик ее представителей, реконструкции особенностей их культуры. Сейчас, впрочем, часто используется понятие индоевропейские «прародины», поскольку время существования этой лингвистической общности было довольно длительным и территория распространения ее носителей, видимо, менялась.

В настоящее время большая часть исследователей датирует время существования индоевропейский общности периодом V-IV тысячелетия до н.э., считая, что на рубеже IV-III тысячелетий начинается ее распад на новые языки. Что касается локализация индоевропейской прародины, то здесь единства у исследователей меньше. История этого вопроса знает почти три десятка гипотез, сейчас в качестве исходной территории индоевропейцев, обычно, указываются либо различные регионы Европы, либо Ближний Восток. Языки предшествующего населения оставили свой след в качестве субстрата индоевропейских языков народов Европы, единственным сохранившимся языком доиндоевропейского периода является язык басков северной Испании, численность которых составляет около 3 млн человек. В качестве отличительных черт культурного облика аборигенного доиндоевропейского населения Европы реконструируются оседлость, матриархат, миролюбие, высокий уровень ремесла и искусства, мегалитические сооружения (дольмены, менгиры, кромлехи).

Как и ностратическая лингвистическая общность, индоевропейский язык не зафиксирован никакими памятниками письменности, но выявление древнейшего лексического пласта современных языков этой семьи позволяет реконструировать реалии существования индоевропейской общности. В хозяйственной сфере это развитое скотоводство с разведением крупного (лексемы «бык», «корова», «теленок») и мелкого («овца», «баран», «коза») рогатого скота, коневодство («лошадь», «конь») и свиноводство («свинья», «поросенок»), пашенное земледелие с выращивание зерновых и технических культур («пшеница», «ячмень», «лен»), садоводство и виноградарство («яблоко», «виноград»). Был известен колесный и водный транспорт, из металлов – медь. Лексика характеризует природные условия («гора», «вершина», «возвышенность», «дождь», «снег», «зима», «жара»), растительность на территории обитания индоевропейцев («береза», «бук», «дуб», «тис», «граб»), фауну («медведь», «шакал», «лев», «олень», «орел», «гусь», «змея», «мышь», «рыба», «краб»). Археология и исследования мифологии позволили дополнить эти характеристики. 

Согласно выводам М Гимбутас, которая придерживается концепции вторичной миграции индоевропейцев в степи Северного Причерноморья с Востока несколькими волнами на протяжении V-III тысячелетий до н.э., для них были характерны патриархат, воинственность и безразличие к искусству, курганный способ захоронения, шнуровая керамика и боевые топоры. На новой родине индоевропейцы сначала были представлены ямной культурой погребений с охрой, на ее базе возникают новые культуры. Ж.Дюмезиль на основе реконструкции социальной организации, религии и мифологии индоевропейцев, сделал вывод, что для них было характерно деление на три социальные категории – цари/жрецы (власть), воины (сила), общинники (плодородие) и трехчастная структура идеологии – человек, природа, космос. В мифо-религиозной сфере индоевропейцев характеризовали мотив единства неба и земли, связь названий человека и земли, идея близнечности, в частности, мотив инцеста близнецов, центральный образ громовержца, находящегося «наверху» (гора, дерево) и борющегося с находящимся «внизу», обычно змееподобным, существом, враждебным человеку.

Что же касается локализации индоевропейских прародин, то к настоящему времени количество предлагаемых решений относительно невелико.

1. Балкано-карпатская (или балканска я) прародина (В.Георгиев, И.М.Дьяконов и др.) связывает индоевропейцев с археологическими культурами этого региона, датируемыми V-IV тысячелетиями до н.э. Они отличались очень высоким уровнем металлургии меди, генетически были связаны с предшествующими культурами неолита VII-VI тысячелетий до н.э., которые вместе с малоазийскими культурами произвели «неолитическую революцию».

2. Близка к этой точке зрения теория дунайской прародины индоевропейцев (Б.В.Горнунг, О.Н.Трубачев и др.), согласно которой именно здесь локализуется компактный древнеиндоевропейский ономастический ареал, а сами индоевропейцы связываются с культурой линейно-ленточной керамики V-IV тысячелетий до н.э.

  3. Переднеазиатска я гипотеза локализует прародину индоевропейцев в пределах Восточной Анатолии, Южного Кавказа и Северной Месопотамии (Т.В.Гамкрелидзе, Вяч.Вс.Иванов и др.) в V-IV тысячелетиях до н.э. Эта гипотеза, по мнению ее сторонников, доказывается археологическими материалами – непрерывностью развития анатолийских культур на протяжении III тысячелетия до н.э., выводами лингвистов относительно последовательности разделения индоевропейской диалектной общности, ее близким соседством с афро-азийскими языками, на что указывают древние лексические связи, особенностями культуры, социальных отношений, параллелями в мифологии, а также данными палеозоологии и палеоботаники. В качестве возможных археологических культур, носителями которых были индоевропейцы, предполагаются халафская и чатал-хьюкская культуры Передней Азии и убейдская и кура-аракская культуры Закавказья.

Согласно переднеазиатской концепции при разделении индоевропейской общности с IV тысячелетия до н.э. из ее состава наряду с прочими (анатолийские, греко-армяно-арийские и др.) выделились так называемые «древнеевропейские» диалекты, носители которых через Среднюю Азию и Поволжье несколькими волнами перемещались на запад в историческую Европу. Здесь их исходным ареалом были Северное Причерноморье и приволжские степи. Археологически «древнеевропейские» языки были представлены ямной археологической культурой, памятники которой в III тысячелетии до н.э. занимали указанную территорию. Характеристики этой культуры имеют сходство с археологическими древностями Передней Азии.

Затем в том же III тысячелетии до н.э. начинается широкое расселение индоевропейских племен в западном, северо- и юго-западном направлениях, что фиксируется по материалам культур шнуровой керамики и боевых топоров в Европе.

В развитии индоевропейских языков Т.В.Гамкрелидзе и Вяч.Вс.Иванов выделяют семь этапов, причем на третьем этапе выделяются германо-балто-славянские диалекты, на шестом – балто-славянский и германский.

4. Существует гипотеза северобалканско-центральноевропейского расположения территории индоевропейского лингвоэтногенеза (В.А.Софронов), согласно которой индоевропейский праязык прошел три этапа: ранний – VIII-начало VI тысячелетия до н.э., средний – начало VI-V тысячелетие до н.э. и поздний – IV тысячелетие до н.э.

По В.А.Сафронову, было три индоевропейские прародины. Индоевропейцы сформировались в Малой Азии, в Анатолии и на раннем этапе своей истории были представлены культурой Чатал Хююка. Об этом свидетельствует положительный результат сопоставления реконструируемого по древнейшей индоевропейской лексике ландшафта и климата с экологией Анатолийского полуострова того времени и состояния культуры и общества ранних индоевропейцев с реалиями Чатал Хююка по 27 позициям (мотыжное подсечно-огневое земледелие, скотоводство, оседлость, езда верхом, выделение парной семьи, значительная роль женщины в обществе и др.).

 Затем индоевропейцы мигрировали на Балканы, где создали культуру Винча (середина V-конец IV тысячелетия до н.э.), это был средний этап истории индоевропейского языка. Потом на базе этой культуры сформировалась культуры его позднего этапа - Лендьел (4000-2800 гг.до н.э.), распространившаяся в Центральной Европе, а на базе Лендьел при участии культуры Винча (для этих культур характерно частичное сосуществование) – культура воронковидных кубков (V- III тысячелетия до н.э.). К рубежу IV-III  тысячелетия до н.э. закончились индоевропеизация Центральной Европы и колонизация Северной Европы индоевропейцами, в это же время происходят распад индоевропейской общности и формирование новых археологических культур ее представителей.

5. Согласно концепции циркумпонтийской прародины индоевропейцев в Балкано-Дунайском регионе во второй половине IV тысячелетия до н.э. наряду с глубокими этнокультурными сдвигами складывалась новая система культур, мало связанных с предшествующими. Исторически и генетически эта система восходила к таким археологическим общностям, как культуры шнуровой керамики и шаровидных амфор, а также скотоводческим культурам каспийско-черноморских степей. На этой огромной территории, определяемой как циркумпонтийская, и шло становление конкретных групп индоевропейцев. Этот процесс протекал очень сложным путем, так как разделялись прежде единые группы и сливались родственных и неродственные группы. Распространяются общие элементы культуры, объясняют сторонники этой концепции, в результате подвижности скотоводческих групп населения. Таким образом доказывается, что исходной компактной индоевропейской общности не существовало.