Джеральд Гарднер - Be довство сегодня. Гарднерианская Книга Теней 8 страница

1 Боги так же нуждались в верующих, как и верующие — в богах. Их репродуктивные энергии нужно было укрепить, так что в жертву им приносили то, что было самого мужественного в мужчине и самого женственного в женщине. — Примеч. автора.

Дикие пляски свидетельствовали, что боги желают людям (исключая честертоновских премьер-министра и архиепископа Кентерберийского) счастья и не одобряют пуританства. Экстатические танцы помогали обрести силу и видения будущего, по меньшей мере некоторые из которых сбывались.

По этой причине государство ценило данные ритуалы и защищало их законом, так что никакой чужеземец не мог получить к ним доступа. И конечно, жрецы и жрицы, способные прозревать будущее — пусть даже смутно и неясно, способные усмирять самых опасных политиков и обращать их труды на упрочение государства вместо его разрушения, обладали величайшей ценностью. С другой стороны, если бы о существовании этой силы стало известно другим, враги смогли бы похитить тайну и применить ее в своих целях, поощряя политическую смуту, пацифизм и стремление сдаться противнику^[38].

И снова я повторю: я вовсе не утверждаю, что они и в самом деле делали все это. Утверждаю же я следующее: ведьмы верят, что они это могут, и, полагаю, высокопоставленные граждане Афин вполне могли с ними в том соглашаться. Если люди в разных частях света склонны делать определенные вещи и верить в определенные вещи в определенных обстоятельствах, и если верования эти встречаются независимо друг от друга, будучи при этом весьма похожими, лично я склонен подозревать наличие между ними некой связи. Думаю, много кто подвергнет такие воззрения критике, и надеюсь, что так оно и будет. Дискуссия и критика — единственные методы, позволяющие прийти к удовлетворительным выводам.

Первейшим и наиболее весомым аргументом против моей теории, будет, я думаю, следующий: дабы обрести еще большую власть и заставить простой люд перестать думать о своих страданиях, цари и жрецы поощряли всяческие излишества. В сегодняшней Африке усилия миссионеров и правительств, направленные на прекращение больших племенных сходок с плясками, возможно, как раз и породили текущие политические смуты и волну убийств. В том, что мистерии делали население тихим и счастливым, нет никаких сомнений.

То, что во время мистерий иногда имели место оргии — также совершенно общее место; никто и не пытается отрицать очевидные факты; однако вопрос, не были ли то просто пирушки в кругу друзей, остается спорным. Разумеется, там что-то пили, обычно вино, но согласно тогдашнему закону это, скорее всего, было вино с водой в сочетании 2:3, а с такого напитка большого дебоша не устроишь. Люди предавались диким пляскам,

и,      весьма вероятно, справлялось нечто вроде священного брака, но состоял он по большей части из долгих религиозных служб и утомительных процессий. Как видите, никаких тайн, нуждавшихся в юридической защите и в недопущении к познанию оных чужеземцев или преступников.

В наши дни все было бы по-другому. Пресса жадно набросилась бы на самые пряные кусочки; вся страна встала бы на дыбы — женские союзы, советы графств и Общества защиты дня субботнего объединились бы под общим знаменем, запустив всю машину законоотправления ради запрета и прекращения оргий. В те дни никто о таком даже не подумал бы. Любой человек имел право организовать оргию у себя дома!

Каждый мог открыть у себя ночной клуб и использовать сколько угодно прелестных рабов и рабынь для услаждении своих гостей. Не было никаких запретов, и в результате практически каждый гражданин, выкинув в молодости несколько коленец, переходил ко спокойной семейной жизни, сохраняя при этом за собой множество способов спустить пар, если в том возникнет необходимость. Думается мне, не репрессии заставляли людей объединяться, и не желание сбежать от жены, потому что, если я не ошибаюсь, и жену, и дочерей, и бабушку, и даже тещу туда благополучно брали с собой, и все они строго хранили тайну; и так продолжалось около тысячи лет. Когда мистерии пришли в Рим, в культ просочились местные преступники, и это стало началом его конца; не случись этого, культ жил бы долго и счастливо.

К несчастью, римляне были обжорами и пьяницами и пили обычно неразбавленное вино супротив общему средиземноморскому обыкновению. Но в общем и целом мистерии, кажется, возымели и на них доброе действие, хотя и совсем не такое,

как в Греции. Возможно, причина сему в том, что из-за ранних эксцессов и пришествия христианства подлинные тайны стали открываться лишь очень немногим.

П крайней мере, так думаю лично я, и я хотел бы выслушать комментарии к этому тезису. Как бы там ни было, в истинном своем виде мистерии были хороши. Порфирий, Ямвлих, Синезий — все ссылаются на них, на их цели и откровения.

«Из чего состоит болезнь духа, от какой причины происходит и как можно ее очистить, можно узнать из их философии.

Ибо очищениями мистерий душа освобождается и переходит в божественное состояние бытия, потому и дисциплина, принятая добровольно, обладает куда большей пользой для очищения», — говорит Платон.

Далее он продолжает:

«Вступив во внутреннюю часть храма, незыблемую и охраняемую священными обрядами, они искренне и до глубины сердца принимают божественное просветление и, лишенные всяких покровов, приобщаются божественной природы».

Точно о том же методе говорит Фалес (см. Прокл о теологии Платона, том I, а также «De animae» Стобея в переводе доктора Уорбартона:

«В смерти разум смятен и взволнован, как и в посвящении в мистерии, и слово отвечает слову, как и вещь вещи; ибо умереть и быть посвященным суть одно и то же; с песнопениями и плясками, вооруженные высшим и священным знанием, увенчанные и победоносные, вступают они в земли блаженных»).

Но было также сказано и следующее:

«Ритуалы не равно хороши для всех. Тирсоносцев куда больше, нежели душ вакхических. У многих есть огонь без силы обнаружить его в себе. Далеко не все становятся подлинными посвященными».

«Кто осмелится оспаривать необычайную власть женщины над мужчиной* Оспаривайте ее или рассуждайте о ней, она всегда останется той стороной жизни, которой невозможно сопротивляться. Эта власть — божественный дар, и порождает нечто большее, чем просто половое влечение. Если женщина молода, красива и полна жизни, то влияние ее — будь оно направлено к добру или к худу — совершенно неодолимо. Движимая высокими принципами и целями, женская часть рода человеческого может вознести и облагородить мужскую» («А Suggestive Inquiry, etc.», A.J. Attwood).

He только в жертвоприношениях богам плодородия, но и в поклонении всякому богу, чьи церемонии включали пиршества, пляски и всякое увеселение, древние греки и прочие народы античности обретали счастье — за исключением позднейших иудеев и, возможно, египтян. Многие египетские празднества были полны радости, но не все, ибо боги их были многочисленны и различны. Весьма вероятно, что ранние иудейские обряды были праздничны по характеру, хотя реформаторы постоянно силились исключить все упоминания о том. Нет сомнения, что и Библия подверглась изменениям с этой целью.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Из земли египетской

В книге мистера Пеннеторна Хьюза на странице двадцать три есть следующий любопытный абзац:

«Исследования матии и ритуалов Африки, проведенные за последние тоды, доказали с некоторой определенностью, что все системы нарушения обычното функционирования сознания, практикуемые чернокожим населением Африки, восходят к Древнему Етипту. Тысячи африканцев были перевезены в Новый Свет, и мнотие из тех, кто, начиная с 1512 тода и далее, оказался на Гаити, принадлежали к лучшим африканским родам и, возможно, являлись носителями синтетических культов, существовавших в то время в Конто.

Несложно показать очевидные параллели между практикуемым ими Вуду и средневековым ведовством. Дельфийские и Элевсинские мистерии, а также римские культы, возможно, имели единое происхождение. Ритуалы друидов, как товорят, копировали ритуалы Осириса; сам Один, судя по всему, был просто подмороженным вариантом этото етипетското бота.

Практически повсеместно ведовство имело две тлавных производных, с которыми состыковывались прочие формирующие ето влияния: это культы плодородия, сохранявшиеся в более или менее неизменном виде со времен первобытных обитателей каждото конкретното ретиона, и позднейшие «матические» практики, почерпнутые по прямым или косвенным каналам от цен- трализованното етипетското источника. Ведовство в том ето виде, в каком оно является нам в европейской истории и литературе, представляет собой как раз такое соединение древних палеолитических культов плодородия с матической идеей и разнообразными пародиями на современные ему релитии».

Все это представляет чрезвычайный интерес для самих ведьм. У них сохранились весьма смутные предания о том, что культ пришел с Востока, из Летней страны, в сочетании с легендой о том, что существует он со времен сошествия Богини в страну смерти. Они, разумеется, отдают себе отчет, что на протяжении

своей истории культ испытывал влияние различных магов и мудрецов, которые во дни прошлого, в отличие от ведьм, не подвергались гонениям и тайно использовали последних в качестве медиумов или посредников для достижения успеха в своих искусствах.

С помощью ясновидящих ведьм они обрели славу пророков, а ведьмы, в свою очередь, с большой вероятностью переняли некоторых из их идей и немало методов. Мне довелось видеть семь ведовских мечей; из них четыре со всей очевидностью были сделаны для волшебников по модели, предписанной в «Ключе царя Соломона», с еврейскими надписями на рукояти и клинке. Два из них хранятся в каслтаунском музее. Есть и другие инструменты, несущие на себе еврейские надписи и, по всей вероятности, связанные с еврейской или каббалистической магией. Однако специальных магазинов ведовских товаров, увы, не бывает, и обычно беднягам приходится добывать себе инструменты где и как получится.

Наблюдается также и поразительное сходство с тем, что ныне составляет малозначительную часть франкмасонской практики. Но в то время как масонские варианты, судя по всему, имеют мало практической ценности, или, иными словами, попросту не работают, ведовские работают прекрасно. Всякий, кому случалось видеть обе вариации, согласится, что одно тут скопировано с другого и что ведовская практика носит первичный характер и лишь впоследствии была выхолощена.

Утверждение, что все системы изменения сознания, используемые африканскими неграми, пришли из Древнего Египта, очень интересно, как и вытекающее из него предположение, что свои силы и умения они перевезли потом в Америку. В стародавние времена по Нилу пролегал торговый путь, уходивший далеко на юг, в Конго.

У меня африканцы всегда ассоциировались с человеческими жертвоприношениями и ромовыми оргиями — то есть методами, совершенно чуждыми египетскому духу; однако в Новом Орлеане мне сообщили, что на вудуистские празднества ходят отнюдь не только негры, но также и множество белых.

Полиция всегда хорошо знала, что вудуистские сборища проводятся на болотах, и регулярно посылала отряды для их разгона и предотвращения. Отряды же, состоящие преимущественно

из ирландцев, добросовестно прочесывали несколько мест, где никаких празднеств очевидным образом не было и быть не могло, и честно рапортовали, что ничего не нашли. После этого они отправлялись прямиком на сходку, снимали с себя форму и радостно присоединялись к разгулу. В Новом Орлеане это до сих пор весьма распространенная шутка.

Между ведовством и некоторыми вудуистскими практиками мне удалось подметить черты определенного сходства. Еще мне сказали, что уже ясно доказано, будто Вуду имеет отнюдь не африканское происхождение, но родилось во французской Вест-Индии среди французских полукровок из европейской магии, извращенного католицизма и перемешанных реминисценций разнообразных африканских религий. Правда ли это, я сказать не могу. Но если у кого-то из упомянутых полукровок было ведовское наследие, это идеально объяснило бы все моменты сходства. Ибо люди по всему миру, столкнувшись со сходными проблемами, склонны решать их сходными же методами. Если знание, практикуемое ныне в Западной Африке, пришло из Древнего Египта, нет никаких причин отрицать возможность того, что и некоторые ведовские практики могли прийти в Европу из того же источника через римские и греческие мистерии, которые, судя по всему имеют египетское происхождение. Мне кажется, египетские культы были слишком суровы и респектабельны, чтобы опуститься до кровавых практик, что в ходу у африканцев.

Вряд ли Пифагор, считающийся обычно ответственным за перенос мистерий на греческую почву, мог иметь какое-то отношение к кровавым жертвоприношениям или иным сомнительным мероприятиям. Но вместе с тем вполне вероятно, что наряду с почитателями Осириса существовали и верующие в Сета, выступившие с идеей: «Есть и более короткий путь; если не можешь творить магию, как положено, силу можно черпать из других источников». Ведовские источники с ужасом говорят о тех колдунах, что используют кровь для обретения силы. Однако злое знание вполне могло идти нога в ногу с добрым и нести таким образом ответственность за некоторые исторически предъявлявшиеся культу обвинения, которые я, тем не менее, все еще склонен считать христианскими инсинуациями или же результатом неправильного понимания ведовской обрядности.

Мистерии, по крайней мере в Греции и Риме, всегда представляли собой тайные культы, доступ к которым имели только посвященные и только после должной подготовки, очищения и испытаний, призванных доказать их готовность и пригодность к обретению тайн. Иницианты получали наставления о том, как вести счастливую и полную жизнь здесь, на земле, как применять учение о братстве внутри культа, как воссоединиться со своими любимыми, уже покинувшими этот мир, как переродиться правильным образом, а также, возможно, о том, как убеждать богов ниспосылать свои милости и исполнять просьбы верующего — или, иными словами, о магии.

Все античные мистерии — Кабирские, Самофракийские и Элевсинские — основывались на разных мифах, были посвящены разным богам — Зевсу, Дионису, Орфею или иному — и сопровождались разными церемониями. Но поскольку классические авторы утверждают, что все мистерии одинаковы, можно предположить, что стоящее за мифом учение и вправду было идентичным.

Племенные ритуалы самых первобытных народов включают очищение, проверку силы духа и стойкости, наставления в племенном предании, сексуальном знании, чарах, религиозной и магической традиции и часто — ритуал смерти и возрождения. В наши дни ведовской культ тоже содержит почти все эти элементы. И раз уж мы верим, что все мистерии были в основе своей схожи, о том же учили и греческие мистерии.

И не по той ли причине, что мистерии там имели такое влияние и даже политическую силу, Греция оставила нам в наследство столь многое? В конце концов, другие мелкие государства тоже подарили миру свою знание и искусство.

В Греции же — несмотря на ее постоянные войны и перевороты — Элевсин и его мудрость произвели на человеческую мысль влияние, которое трудно переоценить и невозможно сбросить со счетов.

Как сказал покойный декан Индж: «Чему такому научила нас религия греков, что было бы опасно забыть? Кратко говоря, это вера в то, что Истина — наш друг и что обретение ее — отнюдь не за пределами человеческих возможностей».

В «Жертвоприношении Аттису» Уильям Бренд пишет:

«Современный человек не свободен; в тех сферах, что имеют для него самое жизненное значение, он связан своими же страхами, «о алчет свободы греков. Это видно по тому, /сл/с 0«яь/- тается скрыть свои страхи. Здесь-mo и таится его надежда; ибо хотя он не имеет свободы и не понимает ее, 0я<я остается его идеалом. Это подразумевает установление стандарта поведения, основанного на знании и истине, л «е «л теш, чел/у его учили».

Судя по всему, греческий жрец или учитель брал человека как он есть и подгонял под него свод правил, вместо того, чтобы вынуждать человека подчиниться заранее определенной этической системе, — предвосхищая тем самым работы Юнга, чей метод заключался в том, чтобы построить из тех элементов веры, что наличествуют во внутреннем мире пациента, систему персонального мифа, которая станет основой для его поведения. Всякое ослабление тенденции к навязыванию стадных моделей поведения неизменно сталкивалось, говорит Брент,

«с яростным противодействием, и погасить его посредством обличения краха современного общества с его войнами, болезнями, бедностью и бессмысленной жестокостью было невозможно, ибо иррациональное противодействие устойчиво к любым аргументам. Римский священник в своем храме грубо и буквально кастрировал паству. И в наши дни отец в церкви, в школе или в суде точно так же разрушает мужество своих сыновей средствами, может быть, не столь грубыми, но отнюдь не менее эффективными вследствие широты своего распространения».

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Ирландское ведовство

Самым знаменитым и единственным делом о ведовстве в Ирландии было дело леди Алисы Кителер из Килкенни. Епископ Оссорский обвинил ее в колдовстве в соответствии с новыми буллами, изданными папой Иоанном XXII и привлек к суду в 1324 году. Суд, по всей видимости, не усомнился в том, что дама практиковала ведовство, но не усмотрел в том никакого особого вреда. Вместо того, чтобы осудить леди Алису, он отпустил ее с необычайной легкостью и к вящему негодованию епископа. Точно так же Мэнское судилище в 1659 году нашло миссис Джейн Сизар невиновной в ведовстве, хотя, по настоянию епископа, она все же была приговорена «отречься от своего колдовства прилюдно в следующее воскресенье в церкви Мэлью». Забавный случай, не правда ли: невиновна, но все равно пообещай, что больше так не будешь.

Леди действительно принудили к публичному отречению, но она использовала игру слов, которые, впрочем, вполне удовлетворили суд, хотя комментатор этих событий заявляет:

«Если бы обвинители ее доподлинно верили, что она ведьма, то стали бы чрезвычайно оттого несчастны. Поскольку дальнейшие записи отсутствуют, остается заключить, что дело пустили на самотек. Церковные архивы впоследствии показали, что дама умерла и была похоронена обычным образом: Сизары были люди с весьма прочной репутацией».

Однако епископ Оссорский был более крепкой закалки, чем Мэнский. Вооруженный папскими буллами, он снова кинулся в атаку, обвинив леди Алису в отречении от Христа, отправлении непристойных обрядов в компании Робина Артисона (или Робина, сына Искусства) на перекрестке дорог и целом списке обычных для таких случаев прегрешений, в том числе в обладании посохом, который она умащала всякими притираниями и разнузданно скакала на нем по полям — судя по всему, исполняя стандартный ритуал плодородия. И снова ему не удалось

добиться приговора: нобилитет защитил одну из своих, и леди переехала в Англию.

Епископу осталось удовольствоваться поркой, пытками и сожжением ее слуг в порядке своеобразного церковного линчевания. Среди предъявленных леди обвинений было и подметание пола в направлении к себе. На Мэне это весьма распространенное суеверие: мести нужно всегда к себе, а то выметешь удачу из дому.

В деле леди Кителер присутствовали весьма веские свидетельства бытования ведовства и общины-ковена из тринадцати членов. По всей вероятности, она поддерживала контакты с ирландской ветвью фейри, или Маленького народа, отправлявшей примерно такие же обряды, что и в Англии, и сходные с ритуалами Диониса в Древнем Риме.

Второе обвинение настаивало, что дама приносила жертвы дьяволу — живых животных, которых она и ее сподвижники разрывали на части и разбрасывали затем на перекрестке для некоего демона по имени Робин, сын Арта, или Робинартисон. Как уже отмечалось выше, имя Робин было совершенно обычным для духа, в данном случае — видимо, лукавой, трикстер- ской, «искусной» природы. Это описание так и приводит на память орду вакханок, разрывающих живых зверей на части в дионисийском безумии. Пожирание животной жертвы должно было символизировать воплощение, смерть и воскресение божества.

Было и еще одно обвинение — в принесении красных петухов в жертву Робину, описываемому как «Эфиопия», то есть негр. В те времена обнаружить в Ирландии негра с английским именем было бы довольно необычно, так что остается предположить, что Робин вмешивал в свои защитные умащения сажу, чтобы остаться неузнанным. То были, возможно, члены местного культа, проводившие магические ритуалы ради привлечения удачи. Всего приговорено было тринадцать человек, но Робина так и не арестовали: по-видимому, «лукавый дух» был из благородного или же церковного сословия.

На основе всего этого можно заключить, что в указанный период истории некий ведовской культ, напоминавший в чем- то древний культ Диониса, находился в расцвете и приверженцами его были как ирландцы, так и англичане.

У мистера Хьюза есть упоминание о содержащемся в муниципальном архиве Эксетера документе, датированном 1302 годом и свидетельствующем, что некая Дионисия Болдуин часто принимает у себя «Джона и Агнессу де Уормхилл, а также Джоанну де Корнуэйл, которые суть ведьмы; и указанная Дионисия сожительствует с ними». Само имя Дионисия, с моей точки зрения, указывает на то, что родители ее принадлежали к какой-то разновидности культа и что крестивший ее священник против такого наречения не возражал, хотя многие церковные советы при этом яростно обрушивались на культы Дианы и луны.

Джон, Агнесса и Джоанна, согласно Маргарет Мюррей, были ведовскими именами. Фамилия Уормхилл (Холм Червя, то есть Драконов Холм) могла быть в этом контексте случайной, а могла и иметь какое-то значение. Можно было бы ожидать, что епископ уж постарается добиться приговора, но у суда, судя по всему, был иной взгляд на вещи. И действительно, почему бы ведьмам не развлекаться в меру способностей и не практиковать свое ремесло? Как и в Ирландии, он не имел никаких возражений против «непотребств на перекрестках».

Создается впечатление, что в те времена суд полагал, что в ведовстве нет никакого особого вреда. Против него не было никаких специальных законов. Кастильские «Законы Партид» в 1260 году утверждают, что в случае причинения вреда колдовство должно быть наказано, но применение его для исцеления болезней считалось благотворным. Иерусалимские асси- зы, Правда святого Людовика и прочие трибуналы придерживались тех же взглядов.

Мне рассказывали о ведовском культе, практикуемом в наши дни в южной Ирландии, но связаться с ним я так и не смог. Члены его, по слухам, собираются в заброшенном карьере, где могут отправлять свои обряды, не боясь, что их потревожат.

Ради безопасности они носят длинные черные плащи, пока не окажутся на месте сборища, где сбрасывают их и остаются в чем-то наподобие килта из двух кусков кожи, скрепленных на боках. Говорят, что они приносят животных в жертву луне, или по крайней мере устраивают ритуалы в честь полнолуния с танцами, изображающими обращение ночного светила. Мне сказали, что у них есть один очень красивый танец — Пляска Четырех Ветров, которую пляшут обычно вокруг стоячего

камня или чего-нибудь, имеющего четыре стороны, но никаких дальнейших подробностей мне выяснить не удалось.

Говорят также, что частью церемонии посвящения для мужчины является так называемая Охота Дианы, когда все девушки, не имеющие возлюбленного, кидаются в погоню за новообращенным, и та, что поймает, должна побить его, а затем взять под свое крыло. Кто именно его поймает, обычно договариваются заранее. Мне говорили, что в ритуалах иногда используется кровь, а на людей насылаются проклятия, но мой информатор ничего не знал ни о ритуалах, ни о главе общины, кроме того, что у них есть верховная жрица, именуемая Дианой, и что в работе они используют «виски».

Проблема в исследовании таких феноменов заключается в том, чтобы определить, действительно ли культ является древним или же имеет недавнее происхождение. В Ирландии население обычно представляет собой либо ярых католиков, либо не менее ярых протестантов, и потому вполне вероятно, что кто-нибудь мог выдумать культ просто шутки ради или же из чувства противоречия обеим этим религиям. Если со временем такой культ набирает силу, ему бывает трудно долго оставаться в тени, а обе церкви с весьма большой вероятностью в какой-то момент объединят свои силы, дабы сокрушить его.

Если же культ имеет за собой давнюю традицию, то он может жить и жить благополучно, ибо члены его исторически прекрасно отдают себе отчет в необходимости строжайшей секретности. Само имя «Диана» звучит как современное изобретение; однако не следует забывать, что с эпохи Ренессанса начиная, многие классические ученые называли древнюю богиню именно этим именем.

В Ирландии есть небольшой городок, где существует любопытный обычай: на три дня и три ночи выставлять на рыночной площади козла в сопровождении двух дев; на все это время — известное как Пакова Ярмарка — город считается открытым. Полицейские сидят у себя в участках, кабаки не закрываются, и никто не отправляется спать, ибо таков обычай, и было бы не к добру нарушить его. Все это весьма похоже на остатки некоего интересного дохристианского религиозного обряда, сумевшего дожить до наших дней.

Если во времена леди Алисы существовал тайный культ, обеспечивавший удачу своим последователям и навлекавший проклятия на противников, нет ничего удивительного в том, чтобы обнаружить его действующим и по сей день. В Англии ритуалы и призывания в своей настоящей форме не могут быть очень уж древними, так как они написаны современным языком и такими унаследованы от бабушек и дедушек; однако полтораста лет им следует дать со всей очевидностью. Если бы это был новодел, язык был бы куда сентиментальнее и цветистее, в то время как эти источники говорят четко и прямо по делу.

До 1800 года, относительно которого нам известно, что культ уже функционировал, определенный интерес к оккультным материям тоже, разумеется, присутствовал, однако направлен он был преимущественно на магию церемониального типа, или же образца Клуба Адского Пламени, а это означало вызывание дьявола. Может статься, что кто-то действительно изобрел новую религию, но, думаю, ее все равно нужно было в чем-то укоренить. То, что традиция эта, судя по всему, пришла из времен столь древних, представляет огромный интерес. У меня есть основания предполагать, что восходит она как минимум к эпохе Елизаветы I.

Если она была завезена из Италии и представляла собой остатки сохранившегося там дионисийского культа, она вполне могла легко привиться на английской почве. Возможно, однако, что она пришла из Франции с норманнами и гораздо раньше. Хотелось бы мне знать, удастся ли нам когда-нибудь доподлинно выяснить этот вопрос.

Известные мне ведьмы научены никогда не проливать кровь и не совершать жертвоприношений, но тот же гипотетический ирландский ковен делает и то, и другое; есть им место и в Вуду. Зная, как работают английские ритуалы, я могу утверждать, что практики подобного рода были бы бесполезны и неуместны в любом известном мне обряде, так что, возможно, существуют и другие системы, о которых моим друзьям ничего не известно.

Сущность магии заключается обычно в вызывании или нагнетании силы и в дальнейшем использовании ее или контроле за нею. Совершенно понятно, что по логике вещей убийство живого существа может высвободить силу или энергию — если

считать душу энергией — но ума не приложу, как можно ее контролировать или использовать. Свежепролитая кровь может содержать некую жизненную энергию, которая будет медленно выделяться из нее, и кровь эта может дать дополнительную силу практикующим, но если бы дело было именно в этом, то все мясники на муниципальных бойнях были бы могучими магами.

Если такое случится, я охотно уверую в силу крови. Я знаю, что вакханки, по преданию, разрывали живых животных на части и пожирали их, но я думаю, они просто были не в состоянии понять преподанное им оккультное учение и, принимая опьянение за божественный экстаз, в безумии своем творили дикие вещи. Впоследствии закон ограничил подобные эксцессы, и в культе были произведены реформы. Жители Западной Африки используют кровь в своих ритуалах, но и здесь я думаю, что никакими подлинными тайнами они не владеют.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Кто же такие ведьмы?

Мистер Хьюз утверждает: «Подлинное ведовство имеет место только там, где вызываемые силы сознательно считаются злыми, и где те, кто принимает участие в операции, ищут помощи у энергий, являющихся внешними по отношению к общепринятым воззрениям и верованиям». Если это правда, то ведьмы, о которых я толковал всю дорогу — вовсе никакие и не ведьмы.

Кто же они в таком случае? Это просто люди, именующие себя «вика»,, «мудрые», практикующие древние ритуалы и сохранившие — наряду с кучей суеверий и знахарством — оккультное учение и работающие практики, которые сами они называют магией или колдовством (ведовством). Люди вроде них ранее всходили за обладание подобного рода знанием на костер — часто для того, чтобы отвести подозрения от других. У нас в Каслтауне есть мемориал девяти миллионам людей, под пытками отдавшим свою жизнь в той или иной форме за ведовство.

Эти вика работают обычно ради благих целей и помогают попавшим в беду всем, чем могут. Конечно, что бы ты ни делал в этом мире, обязательно наступишь кому-нибудь на хвост. Если ведьма устраивала хороший урожай зерновых в прежние времена, ее первым делом обвиняли в сбивании цен. Думаю, делать категоричные заявления, не владея в полной мере предметом, по меньшей мере немудро.

Далее мистер Хьюз говорит: «Физически способности ведьмы — это способности доисторических людей. Насколько допустимы добрые дела, вершимые со злыми намерениями, пусть решают теологи». Ответить на этот вопрос, думаю, можно с помощью известной иезуитской максимы: «Злые деяние всегда допустимы ради благих целей, или когда они направлены на благо Ордена». Впрочем, ее пусть тоже оценивают теологи.