Исходя из вышеизложенного, можно определить мануфактуры XVII в. как явление спорадического характера, понимая под спорадичностью не столько их численность, сколько изолированность их появления от общего уровня экономики страны. Они еще не были органическим порождением процесса общественного разделения труда внутри данного общества. Например, бумажные или стекольные предприятия работали на узкий рынок и способны были существовать только как крупные заведения. Что касается металлургических заводов, то ведь «кузнечная мельница» или «самоков» на казенном Пушечном дворе, созданный в 1624 г. иноземными мастерами, а также железоделательный доменно-молотовый комплекс Андрея Виниуса были построены еще в разоренной стране. Завод А. Виниуса, как и другие крупные железоделательные, т. е. доменно-молотовме комплексы XVII в., основаны были на капиталы иноземцев-концессионеров (Петра Марселиса, Андрея Бутенанта и Филимона Акемы) при мощной финансовой и государственной поддержке правительства и были явлениями особого рода.
В нашей литературе доменный и молотовой комплекс Тульских и Каширских заводов, основанных в 1637 г. голландцем Андреем Виниусом, а потом в 1648 г. перешедших во владение Ф. Акемы и П. Марселиса, а затем взятых в казну, довольно мифологизирован. Разумеется, основание крупного металлургического производства в разоренной стране имело громаднейшее значение и положило начало целой серии таких заводов. Но вместе с тем эта акция государства, призванная укрепить прежде всего обороноспособность страны, стала расцениваться как индикатор общего уровня развития экономики. В ряде работ давалась заведомо завышенная оценка общего состояния страны. Поэтому в данном очерке уделено внимание прежде всего технологической организации производства и его экономическим параметрам.
Давным-давно опубликованный комплекс документальных материалов в виде описей и приходно-расходных записей 1647 г. и 1662–1664 гг. при всей своей фрагментарности дает возможность, хотя бы в первом приближении, поставить и в ряде случаев решить указанные проблемы37.
В 1662 г. зафиксирована мощность плавильного горна или доменной печи. Суточная производительность ее достигала 100–120 пудов чугуна. Материалы 1647 г. свидетельствуют, что таких домен на заводе было две, хотя продолжительность их работы неясна.
Главным фактором режима работы металлургического комплекса был наш климат. Вододействующие машины — боевые ковальные молоты — приводились в движение мельничным колесом. Энергия падающей воды накапливалась плотинами, а напор воды и ее уровень в запрудах в зависимости от сезона менялся. В итоге «в вешнее и в осеннее время за большою, а в летнее и в зимнее время за малою водою бывают на заводах прогульные многие дни»38. К тому же часто выходила из строя домна, и «тот доменный горн в году топится треть и половина года»39.
Исходя из этого, попытаемся уточнить реальный режим заводов, взяв несколько расчетов режима работы специалистов разной квалификации.
Например, дощатый мастер мог иметь разную выработку: от 50 до 80 досок в день40. В 80 досках было 28 пудов. Следовательно, в 50 досках — 17,5 пудов. Таким образом, в среднем мастер на водяном молоте делал 23 пуда. Наш расчет имеет конкретное подтверждение. Так, Яков Бланк с первого по 23 февраля, т. е. примерно за 18 рабочих дней, сделал 410 пудов, т. е. по 23,1 пуда в день41. Оплата ковки прутового железа в доски, видимо, была разной (8 денег и 10 денег за пуд). Дороже, очевидно, стоили тонкие доски для лат. О цене досок на пищали есть конкретное указание на оплату в 8 денег за пуд42. Таким образом, на пищальных досках мастер мог зарабатывать в день по 92 коп., в расчетный год (300 раб. дн.) — 276 руб., а в реальный годовой цикл (130 раб. дн.) — 119 руб. Видимо, расчет этот точен, т. к. в 1662 г. дощатый мастер Нилис Персон получал в год по 125 руб. серебром43. На тонких досках заработок был, видимо, несколько выше. Так, мастер Яков Бланк, делая по 23,1 пуд. в сутки, в расчетный год имел бы 346 р. 50 коп., а в реальный годовой цикл — 150 руб. 15 к. При меньшей выработке, как у мастера Мартина Клерета (по 18,8 пуда в день по 10 денег пуд), заработок в реальный годовой цикл мог быть, например, 122 р. 20 коп. Между тем годовой оклад его был равен 105 руб.44 Попудная или сдельная оплата могла быть выше годового оклада, но могла быть и существенно ниже его. Так, мастер Нилис Петерc за 5 недель сделал всего 89 пудов с оплатой по 10 денег пуд, т. е. с выработкой всего по 3 пуда в день. Даже в расчетный год (300 раб. дней) при этой выработке его зарплата составила всего 45 руб., а в реальный год — 19 р. 50 к., в то же время годовой оклад его был равен 85 р.45 Такого рода невыгодные работы были, вероятнее всего, временными. Массовой продукцией были доски как полуфабрикат для мушкетных стволов, пищалей и лат. Какая-то часть продукции была в виде кровельных и дверных досок и т. д. Для 1668 года есть сведения, что ежегодно для казны необходимо было поставлять по 5 тыс. пудов кованых досок46. Таким образом, основные заработки при сдельной работе составляли 120–150 руб., а реальный рабочий годовой цикл — 130 рабочих дней.
Наши источники позволяют более или менее точно определить суточную производительность на ковальной работе. Как известно, в XVIII в. на уральских заводах из 12 пудов чугуна выковывалось около 8 пудов кричного губчатого железа [1]. Видимо, то же соотношение было и в XVII веке. Разница была лишь в качестве руды, а не собственно чугуна. Исходное его количество было в той же пропорции к железу, как и на Урале.
Вес железной заготовки в виде бруса «на французское дело» длиною в пол-аршина (36 см), шириною и высотою в 3 вершка (ок. 13,5 см) на Тульских заводах был в одном случае 1,54 пуда (74 бруса общим весом в 114 пудов 5 гривен), а в другом случае 1,62 пуда (336 брусов общим весом 555 пудов 10 гривен)47. Следовательно, в среднем брус железной заготовки весил 1,58 пуда. Известно, что за сутки из 3 выплавленных криц выковывали 16 брусов, что составляет 25,28 пудов железа48.
На так называемом «четвертом» Тульском или Городищенском заводе бригада иноземца Я. Бланка плавила в сутки по 3 крицы [2], а из этих криц выковывала 12 прутьев «саженного прутового железа»49. Вес этих прутьев составлял, по-видимому, 2,16 пуда (4019 прутов общим весом 8683 пуда 30 фунтов или гривен)50. Тогда суточный объем кованого железа составит цифру, очень близкую к названной, — 25,92 пуда. Поскольку даже опытные мастера делали и прутья, и брусы «на глазок», то небольшие отклонения, разумеется, были. Так, 499 прутов железа весили в целом 1041 пуд 5 гривен51, т. е. каждый из них весил 2,09 пуда, что в сутки (т. е. 12 прутов) составило бы 25,08 пуда.
Наконец, есть еще одна возможность установить объем суточного производства на молоте. На Ведменском (Каширском) заводе иноземец Н. Хиникс с бригадой ковал под большим молотом из «готовова тянутово саженного железа» мушкетные доски по 80 штук, а «весом де в них 28 пуд и больши»52. Каждая мушкетная доска весила, таким образом, 0,35 пуда. Если саженное ствольное железо весило 2,16 пуда прут, то из одного прута выбивали 6 досок, а из 12 прутов — 72 доски, что практически очень близко к объявленной в переписной книге норме. Но более реален другой расчет. Мушкетные доски также колебались по весу. Так, 62 мушкетных доски весили в целом 20 пуд. 10 гривен, т. е. каждая по 0,327 пуда53. В этом случае из прута в 2,16 пуда выходило 6,6 доски, а из 12 прутов — 79,2 доски, что практически полностью совпадает с нормой проковки Н.Хиникса в 80 досок. Следовательно, в среднем из 3-х криц выходило 25,43 пуда или 8,47 пуда из крицы.
Опираясь на установленные факты длительности рабочего цикла мастеров ключевых специальностей, мы можем теперь оценить общий режим работы заводов и их производительность в двух наиболее вероятных вариантах. Первый из них учитывает воскресные дни как дни отдыха. Формальное чередование сутки — работа, а сутки — отдых здесь нарушается воскресными днями. В итоге при скользящем недельном графике в каждую неделю был бы один двухдневный отдых и два однодневных (без учета церковных праздников). Этот расчет дает в год примерно 157 рабочих суток. При суточной производительности в 120 пудов чугуна с домны [3] каждая из двух домен при таком режиме давала бы в год 18792 пуда, а обе — 37 584 пуда чугуна. Если при этом 4 кричных горна работали бы в режиме сутки — работа, а двое суток — отдых, то их годовая потребность в чугуне оставалась бы прежней — 19008 пудов (или 12672 пуда железа). На литье же шло бы 18576 пудов чугуна. В итоге общий объем продукции был бы равен 31 248 пудов железа и литья. При суточной плавке домны в 100 пудов чугуна на литье шло бы 12312 пудов чугуна при прежних 19008 пудах чугуна, необходимых для ковки. В итоге это давало бы 24984 пуда продукции (т. е. ковки и литья).
Наконец, возможен и другой расчет, учитывающий режим работы каждой из домен в ритме: сутки — работа, двое — отдых. Такой режим ближе к реальности еще и потому, что литейный мастер и его подмастерья тратили немалое время еще и на подготовку литейных форм (в 1647 г. для них специально месили глину четверо вспомогательных работников). Хотя большая часть этой работы могла выполняться в период плавки руды, но, видимо, какая-то часть ее (особенно сложные изложницы для пушек) требовала и дополнительного времени. Итак, беря за основу расчета этот условный режим: сутки — работа, двое суток — отдых, мы получаем следующие результаты. За 12-дневный цикл на крицы, как обычно, тратилось 633,6 пуда чугуна, но на литье шло только 326,4 пуда. Таким образом, в год на литье использовалось лишь 9792 пуда чугуна. При этом на крицы по-прежнему шло 19008 пудов чугуна, из которого выковывалось бы 12672 пуда железа[4]. В итоге в год получалось бы 22464 пуда ковки и литья.
Мы не будем настаивать на точности наших расчетов. Тем не менее, следует отметить, что режим работы двух плавильных печей, имеющих две бригады квалифицированных работников и вспомогательный персонал, а также две бригады литейщиков (в 1647 г. работало две бригады), был в реальной действительности ближе к двум последним вариантам. Больше того, в переписной книге 1662 г. Аф. Фонвизиным прямо заявлено, что если случатся перебои из-за вешней воды, т. е. половодья, из-за нехватки угля или руды, не говоря об авариях домны («горн попортитца»), то «тот доменной горн в году топится треть и половина года»54. Наши последние два расчета условно реконструируют именно эти два варианта (годовой объем в 22,5 тыс. пудов и 31 тыс. пудов). Чаще годовая продукция была ближе к первой цифре, ибо в документации есть упоминание о сдаче с 15 марта 1670 г. по конец 1671 г. 41265 пудов ковки и литья55. Годовая производительность будет в этом случае 23580 пудов, что очень близко к последнему расчетному варианту.
Наши конкретные расчеты по поводу проверки реальности суточной производительности очень важны, поскольку они лежат в основе изучения всей организации основных работ на Тульских и Каширских заводах. Если работа на ковке металла шла суточными циклами, то появляется возможность выяснить и реальный режим работы за год в целом.
Как мы знаем, на Тульских и Каширских заводах в 1662–1664 гг. помимо действующей домны и одной запасной работало еще и 6 больших вододействующих «ковальных молотов». В 1662 г. функционировало также 8 кричных горнов, два горна стояли пустыми, а один строился.
В идеале, как уже говорилось, на каждом большом молоте при ресурсе в 5 тыс. пудов в год56 должно было работать посменно 2 бригады по 3 чел. в каждой (мастер, подмастерье и работник). Следовательно, всего нужно было 12 молотовых мастеров, 12 подмастерьев и столько же вспомогательных работников.
Однако по неполной описи 1662 г. (по Елкинскому заводу опись не окончена) на 6 больших молотов приходилось всего 9 мастеров. Было, правда, еще 3 запасных мастера, но они лишь подменяли основных. Такая обеспеченность кадрами предусматривает либо отсутствие ряда производственных операций, либо недогрузку оборудования.
Попытаемся восстановить организацию работ на этот период времени. На Городищенских заводах наибольшее число мастеров было сосредоточено в первой молотовой кузнице, где на одном большом молоте и двух кричных горнах работало 3 мастера (Франц Стром, Степан Буд и Филька Онтонов) с тремя подмастерьями (Вилим Авар, Лаврин Мартинов — он же Лоронс Мартын и Павлик Игнатьев). Переписная книга 1662 г. очень нечетко передает технологию плавки криц и ковки металла в этой группе. Прежде всего источник указывает, что «2 человека мастеров… 2 человека подмастерье… делают на одном горну…: чюгунное железо плавят в крицы и из криц тянут в толстое брусье… а тех брусьев в сутки зделают по 16-ти57. Вполне очевидно, что это самостоятельный суточный цикл работ. Но справиться с ним может бригада из 3-х человек (мастер, подмастерье и работник). Так как нам известен вес такого бруса (1,24 пуда; 1,54 пуда; 1,62 пуда)58, в среднем достигавшего 1,58 пуда, то, стало быть, суточная продукция составляет 25,28 пуда, что вполне под силу бригаде из трех человек. Тем не менее в источнике при описании других производственных операций этой же бригады снова говорится о совместной работе двух мастеров и двух подмастерьев: «да они ж иноземцы 4 человека, покинув крицы, плавят и тянут брусья, в-ыныя дни у готоваго тянутого связнова железа заваривают обухи по 30-ти в день»59. Вполне очевидно, что прежде всего здесь речь идет о ковке из брусьев связного железа (больше нигде на Тульских и Каширских заводах его не делали). Хотя мы и не знаем, сколько его выковывали за сутки, но вполне очевидно, что разогрев заготовок (брусьев) и ковку прутов связного железа также могла делать бригада из трех человек60. Кроме того, переписная книга указывает, что на том же молоте работала бригада из трех человек (мастер Филька Онтонов, подмастерье Павел Игнатьев и, видимо, один работник), которая тянула из брусьев «саженное прутовое железо» по 30-ти сажен61. Отсюда неизбежно следует, что каждая из бригад работала циклами: сутки работа, двое — отдых. Если предположить, что бригада Фильки Онтонова обрабатывала за сутки все 16 брусьев, то на нее должна была работать по их заготовке постоянно целая бригада из трех человек. Таким образом, 4 человека иноземцев, которые согласно переписной книге работали вместе, скорее всего, фактически работали двумя бригадами. Одна из них выходила каждые третьи сутки на работу, плавила крицы и обрабатывала их, разрубая на 16 прутьев-заготовок для бригады Фильки Онтонова. А другая работала сложнее, хотя держалась того же режима: сутки — работа, двое — отдых. В первый цикл она, видимо, плавила крицы и делала брусья, а во второй свой цикл она из брусьев ковала связное железо. Иначе говоря, из каждых шести суток бригада одних рабочих сутки плавила крицы и ковала брусья, а вторые рабочие сутки ковала связное железо. Наконец, в какой-то момент этот двойной процесс прерывался, и все четверо заваривали, видимо, также целые сутки, обухи у связного железа.
Если это так, то молот, находясь в пользовании трех бригад, фактически должен был работать непрерывно весь год. Однако мы знаем, что еще А. Виниус утверждал, что технический ресурс водяного ковального молота таков, что более 5 тыс. пудов ковки в год на нем сделать нельзя. Объяснение же в итоге может быть следующим.
Вероятно, перепись застала это заводское звено во временной экстремальной ситуации, когда водяной «большой ковальный молот» заставили работать непрерывно.
Прояснить эту ситуацию отчасти помогают иные данные той же описи. Дело в том, что к 1662 году Городищенские заводы были в тяжелом состоянии. Так называемый «Первый завод» был брошен, т. е. запустел, скорее всего, из-за износа оборудования, еще в 1655 г. На «Втором заводе» действовала лишь доменная печь и стояла еще одна печь — запасная, которую нужно было дооборудовать. Что касается молотовой кузницы, то здесь также все было уже изношено («кузница молотовая вся испорчена и ветха гораздо, запустела тому ныне 5 лет»)62. Так называемый «Третий» Городищенский завод «запустел тому ныне 7 лет», т. е. в 1655 году (здесь была прежняя старая домна)63.
Таким образом, действовал только «Четвертый» завод. Здесь в первой молотовой, где было 2 горна и один «большой ковальный молот», работали названные выше 4 иноземца и бригада Фильки Онтонова, а во второй молотовой кузнице, где был другой большой молот и один действующий горн (второй стоял пустым), работала бригада молотового мастера Якова Бланка (Блеуса). Причем опись отмечает, что «те обе мельницы (т. е. водяные колеса и приводы, — Л. М.) и в них завод (т. е. прочее оборудование, включая и молоты, — Л. М.) весь ветх»64. Иначе говоря, и здесь оборудование было также сильно изношенным. На том же «Четвертом» заводе раньше была третья молотовая кузница, но она сгнила и опустела еще в 1656 годуб5.
Данные приходно-расходной книги 1663–1664 гг. позволяют считать, что молотовая кузница, где работала бригада Я. Бланка, все-таки действовала весь сезон с сентября 1663 г. по сентябрь 1664 г. Что же касается первой молотовой кузницы, то можно полагать, что с сентября 1663 г. она уже вышла из строя. В сведениях приходно-расходной книги А.Д. Фонвизина она уже, так сказать, не просматривается.
Вот почему вполне допустимо, что в декабре 1662 г. первая молотовая кузница работала в необычном режиме. Видимо, владельцы решили выжать из погибающего оборудования, охваченного гнилью и в любое время подверженного возможности разрушения, все, что можно, в кратчайший срок, пока есть руда, уголь, вода и рабочая сила.
На Городищенском «Четвертом» заводе, как уже говорилось, во второй молотовой на большом молоте и одном кричном горне (второй стоял пуст) работал мастер Яков Блеус, он же — Яков Бланк (Jakop Blane, Jaque Blac, Jakov Bleue, Jak Blen и т. п.) с подмастерьем Нелисом и работником. Плавя чугун в крицы, они обрабатывали крицу, разрубая ее на части, и ковали «саженное железо». За сутки делалось 12 прутов. Я. Бланк с бригадой ковал не просто «саженное железо», а ствольное железо, т. е. заготовки для мушкетов. Прут этой заготовки весил 2,16 пуда. Из 3-х криц, т. е. примерно 25,43 пуда, выходило 12 прутов такого веса за сутки работы.
В приходо-расходной книге 1662 г. работа Якова Бланка рассчитана формально по дням. Но, опираясь на реальные данные производительности, можно выяснить и режим работы, и степень загруженности этого мастера.
До января 1664 г. его оплата была повременной из расчета 100 руб. в год- С первого января 1664 г. все молотовые бригады перешли на попудную оплату, т. е. на сдельщину. При этом формальный расчет по дням в книге остался. Так, за работу с 1 января по 1 февраля за 254 пуда ему заплачено 12 р. 23 алт. 2 деньги66. Это примерно 27 рабочих дней. При ежедневной работе выходило бы приблизительно около 9—10 пудов в день. Однако, помня, что фактически работа шла суточными циклами и за сутки делалось 25,43 пуда, мы убеждаемся, что 254 пуда сделаны примерно за 10 суток. Иначе говоря, бригада Якова Бланка сутки работала, а двое суток отдыхала. В неделю выходило 2–3 рабочих суток. Иначе говоря, при таком режиме воскресных дней не было. Вторая запись сделана 22 марта. С 1 февраля по 23 марта Я. Бланку заплатили за 410 пудов — 20 руб. 16 алт. 4 деньги67. Это означает, что работал он фактически 16 суток, вернее, расчет дает нам 16,7 циклов по трое суток, но эта приближенность вполне удовлетворяет. При более сложных работах на ковке выработка могла быть ниже указанной, а при менее сложных — выше. Так, в записи от 3 апреля мастеру Я. Бланку с 23 марта по 3 апреля (в публикации стоит явная опечатка — 30 апреля, — Л. М-)68 за 165 пудов ковки плачено 5 руб. 10 алт. Если за 11 суток было 3,67 трехсуточных циклов (т. е. реально — 4 цикла), то получается, что в сутки этот мастер делал по 41 пуду. Разумеется, для бригады обычного состава производительность эта фантастична. Поэтому реальнее предположить здесь срочный характер заказа, что привело к изменению постоянного режима работы (сутки — работа, двое суток — отдых). Вероятно, бригада Я. Бланка работала в эти дни через сутки. При средней норме выработки в 25,43 пуда 165 пудов могли быть прокованы из криц за 6,5 суток. Причем здесь была и реальная возможность изменения режима, так как большой ковальный молот был полностью в их распоряжении, т. е. не было других смен, режим которых они могли бы нарушить.
Общий построчный подсчет по записям приходо-расходных книг 1663–1664 гг. данных по всем работам молотового мастера Я. Бланка показывает, что он реально за год заработал 107 руб. 93 коп.69 при годовом жаловании в 1663 году в 100 руб. серебром. Иначе говоря, перед нами пример почти идеального по загрузке года работы молотового мастера. Просчет по дням работы, правда, на основе записей приходо-расходной книги он может быть лишь примерным, показывает, что Я. Бланк не работал 3 недели мая, 5 дней июня и весь август. Считая по 6 рабочих дней в неделе, мы получим примерно 49 рабочих «прогульных» дней. Поскольку характер работ различен, то вообще очень сложно точно установить число реальных рабочих дней. Условно говоря, если Яков Бланк весь год ковал ствольное прутовое железо, т. е. выполнял свою главную нагрузку, то он работал сутки и двое отдыхал. Таких суток на 365 реальных дней года, без выделения праздников, было бы около 122. Практически их было, конечно, меньше. Надо еще учесть, что молотовые мастера часто выполняли и другую работу. Тот же Я. Бланк в июне — июле ковал тонкое железо («тянуто натонко под большим молотом ис криц на колесные крепи»)70. Целый месяц он «прогулял за угольем, т. е. работал на жжении и доставке древесного угля и т. д.71
Продукция бригады мастера Я. Бланка перевозилась для ковки из нее ствольных (мушкетных, карабинных, пищальных) досок на Ведменский завод. Работавший здесь в 1662 г. иноземец дощатый мастер Нилис Хиникс, как уже говорилось, ковал за сутки около 80 досок. При исходном весе одной доски в 0,327 пуда72 вес суточной продукции мастера составит 26,16 пуда, что очень близко к весу заготовок, которые делала за сутки бригада мастера Я. Бланка. Правда, мы не учитываем неизбежных обрезков и прочих отходов. В переписной 1662 г. назван вес суточной продукции Н. Хи-никса в 28 пудов и больше. В этом случае каждая доска должна быть несколько тяжелее (0,35 пуда).
Жесткая связь обоих звеньев вполне очевидна. Отсюда ясен и рабочий режим. Я. Бланк и Нилис Хиникс сутки работали и двое суток отдыхали, т. е. каждый из них работал по трехсуточному циклу. Важно отметить при этом, что в 1662 г. у большого молота, на котором работала бригада Я. Бланка, соседний кричный горн пустовал. Это означает, что данный молот работал лишь каждые третьи сутки, т. е. использовался вполовину своей мощности. То же самое и с молотом Ведменского завода. Соседний с Нилисом Хиниксом кричный горн был в 1662 г. тоже пуст. Следовательно, и здесь молот работал вполсилы.
Следующим из серии Каширских заводов был Саломыковский завод. Здесь было 2 кричных горна и один большой водяной ковальный молот. Работало две бригады. В каждой из них мастер, подмастерье и работник. Обе бригады плавили чугунные штыки в крицы, а из криц ковали заготовки на дверные и латные доски. Это были толстые пруты. Каждая бригада за сутки изготовляла по 8 таких прутов. Если взять обычный вес суточной ковки бригады из 3-х человек в 25,43 пуда, то вес каждого из 8-ми прутов будет около 3,18 пуда.
Одну из бригад возглавлял иноземец молотовой мастер Мартин Клерет (Marten Cleiret, Martain Cleyre, Martin Kleriatt и т. п.). Работал он с сыном, подмастерьем Исаем Мартыновым, и с работником. Мартину Клерету помогал и другой сын, Ян. Он работал в 1662 г. молотовым мастером с тем же окладом в 125 руб. серебром, что и у отца, но работал, «с отцом своим переменясь»73. Поскольку речь идет об одной и той же бригаде, то налицо весьма льготное положение иностранных мастеров. Видимо, они не согласились работать круглые сутки, даже имея двое суток отдыха. В итоге бригада в течение рабочих суток попеременно возглавлялась двумя мастерами с одинаково высокими окладами. Не исключено, что Ян Мартынов частично был занят где-то в ином месте производства. После исчезновения его имени из приходо-расходной книги 1663–1664 гг. на Саломыковском заводе продолжали работать Мартин Клерет и Исай Мартынов. Причем, как выяснилось, Мартин не мог работать в полную силу. Его оклад со 125 руб. серебром в 1662 г. снизился до 105 руб. в 1663 г., а при переходе на сдельную оплату, он стал получать по 10 денег с пуда. С сентября 1663 г. по июль 1664 г. он заработал всего 84 руб. 90 коп.74 А работая полные 122 суток при выполнении нормы в 25,43 пуда в сутки, он имел бы 125 руб. 5 коп. серебром. В июле — августе он уже не работал.
На том же молоте, но в другую смену работала бригада Петра Андреева в составе Якова Андреева и работника. Оба Андреевых были холопами боярина И.Д. Милославского, которому заводовладельцы платили за них по 20 руб. за каждого в год, а им самим давали 160 руб. медных денег (то есть около 13 руб. серебром)75. Но в 1663–1664 гг. положение изменилось. У Петра уже был оклад в 90 руб. серебром, а у Якова — 40 руб. серебром. Режим работы бригады был тот же: сутки — работа, двое суток — отдых. Реально Петр заработал 81 руб. 41 коп.76, прогуляв лишь май месяц.
Таким образом, 2 горна Саломыковского завода действовали сутки из каждых трех, а молот — двое суток из каждых трех.
Продукцию Саломыковского завода в виде толстых прутов перевозили на Елкинский завод, видимо, недавно созданный. Здесь была молотовая кузница, «а в той кузнице 2 горна большие, кладены кирпичом, с проводными трубами. В одном работают, а в другом нет работы, потому вал не накачен и колеса не навешены, и мехи не поставлены». Вторая молотовая кузница в 1662 г. только лишь «почета строить (начата строительством, —.Л. М.)»77.
Таким образом, здесь могла работать лишь одна бригада. Она занималась ковкой дверных, а иногда и латных досок, так как латных мастеров вообще было мало. Из приходо-расходной книги вполне очевидно, что здесь работала большая бригада иноземца дощатого мастера Индрика Клаусова (Hendricke Cloes) с тремя взрослыми сыновьями подмастерьями. Получали они на четверых огромный оклад в 280 руб. серебром в год78.
Судя по всему, производительность бригады была очень высокой благодаря высокому классу мастерства Индрика. Когда в марте 1665 г. встал вопрос о том, что «Индрик ныне устарел и делать не сможет», то выяснилось, что сыновья его Иван и Индрик, хотя работают в подмастерьях 7–9 лет, но «совершенно делать против отца не навычны»79. Тогда администрация решила подключить к мастеру учеников из волостных крестьян. Но мастер посмотрел на это как на безнадежную затею («оне де в 10 лет не выучатца»)80. Тогда было решено переквалифицировать Петра Андреева, бывшего холопа, опытного молотового мастера, делавшего заготовки к дверным и латным доскам.
При режиме работы в 122 суток в год суточная ковка колебалась, по оценке, от 73 до 77 досок. На бригаду Индрика полностью работали 2 бригады Саломыковского завода. Но в мае 1664 г. большой елкинский молот был в ремонте и стоял 2–3 недели, хотя выйти из строя мог и раньше81. Кроме того, бригаде Индрика не платили с марта по середину июня 1664 г. Всего бригада за год получила 186 руб. 61 коп. вместо 280 руб. Иначе говоря, годовой цикл в 122 дня был резко нарушен.
На Елкинском заводе с декабря 1663 г. вступает в строй новый кричный горн и, вероятно, большой ковальный молот82. Во всяком случае, в записях приходо-расходной книги появляется молотовой мастер иноземец Петр Петров, который кует попудно железо без постоянного подмастерья. В январе — начале февраля 1664 г. с ним работал подмастерьем доменный мастер Городищенской домны Ян Лоронс83, но с 1 апреля до начала августа Петр Петров находится все время на ремонтных и монтажных работах. Не исключено, что молот и горн этот период простаивают. Правда, 24 марта П. Андреев и подмастерье Я. Андреев, видимо, по Саломыковскому заводу получили деньги за февраль — март 1664 г.84 В записи же от 16 апреля они уже идут по Елкинскому заводу и получают дополнительно за работу в феврале и долю из годового оклада за апрель и май85. Иначе говоря, с апреля они уже работали на Елкинском заводе, возможно, вместо бригады Петра Петрова.
Что же касается работы самого Петра Петрова, то он очень большую часть года был занят в 1664 г. на ремонтных и монтажных работах. В сентябре — начале декабря 1663 г. он работал на Поротовских заводах с месячной дачей в 9 руб. 30 коп. С декабря 1663 г. Петр Петров появляется на Елкинском заводе. После 3-х месяцев работы на ковке металла он с 1 по 24 апреля вместе с Матысом Юнсеном оковывал Ченцовский большой молот (оплата за 3 недели 7 руб. 50 коп.). Правда, с 24 апреля эту работу записали им вплоть до 19 мая (оплата П. Петрову за эти 4 недели — 10 руб.), а с 1-го мая Петр Петров, как мы видели, работал уже на Елкинском заводе. Но при аккордной, а не повременной оплате так могло и быть. Далее, запись от 16 августа свидетельствует о том, что с 26 июня по 7 августа, т. е. в течение 6 недель86, Петр Петров также был на ремонте либо монтажных работах, поскольку получал 15 руб. Обычно за ковку железа, то есть за свою основную работу, он получал меньше (в среднем за неделю 1 руб. 48 коп., а за месяц 5 руб. 92 коп.). Следовательно, всего на ремонте и монтаже Петр Петров был 18 недель, или 4,5 месяца. Хотя монтаж и ремонт оплачивались почти вдвое выше его попудной зарплаты на ковке железа, вместо 96 руб. годового оклада Петр Петров заработал с октября 1663 г. по август 1664 г. всего 61 руб. 18 коп.87 Видимо, по основной «ковальной работе» было много простоев.
Наконец, несколько слов еще об одном Каширском заводе — Ченцовском. Здесь была молотовая кузница, где действовал большой водяной ковальный молот и был кричный горн. Кроме большого ковального молота переписная книга 1662 г. указывает еще один водяной молот, под которым тянули сталь на шпаги, но совсем нет упоминаний о горне, в котором бы эту сталь варили. Вполне возможно, что сталь готовили в одном из многих ручных горнов, так как этот металл варили в небольших количествах.
На большом молоте ковали мушкетные доски. Точнее, в переписной книге от декабря 1662 г. о ковке мушкетных досок сказано как о прошлой работе. «А ныне, — говорится в источнике, — молотовой мастер иноземец Матыс Юнсен (Mateis Jonassen, Matteis Jensen, Matteis Jonas Mateis Jonjensen)88 отсекает с работником шурупы для мушкетов и пищалей по 50 штук в смену»89. В прошлом Матыс Юнсен на большом молоте ковал по 50 досок в сутки, т. е. примерно 16,35 пуда. Это значительно меньше производительности Нилиса Хиникса, поэтому и годовой оклад у Матыса Юнсена был очень скромен — 50 руб. серебром в год90. Добавим, что и в прошлом М. Юнсен работал не только на ковке досок: «в-ыные дни тянул тонкие прутья на всякие мелкие кузнечные дела по 5 пудов в день». Операции менялись, очевидно, в зависимости от обстановки. Впрочем, Нилис Хи-никс на Ведменском заводе тоже время от времени бросал основную работу и ковал на малом молоте тонкие прутья по 8-ми пудов в день (т. е. в сутки)91.
У нас нет причин сомневаться в том, что на ковке досок или протягивании тонких прутьев мастер работал в обычном режиме: сутки или около этого — работа и двое суток — отдых. Ведь вес тонкого прута 0,134 пуда (320 штук весили 43 пуда). Таким образом, на 8 пудов выходило около 60 штук, а на 5 пудов — 37 штук «тонкого прутья», что представляло очень большой объем работы92.
Из описи 1662 г. остается неясным, кто готовил Матысу Юнсену, когда он ковал мушкетные доски, заготовки в виде «саженного ствольного железа», хотя этот мастер ковал в сутки всего 16,35 пуда. На 1662 год, судя по описи, такой бригады уже не было. Ее, видимо, распустили, да и у самого мастера Матыса Юнсена срок договора заканчивался 1 апреля 1663 г.93
Таким образом, мы вынуждены фиксировать, что на Ченцовском заводе основные работы по ковке металла в 1662 г. были прекращены94.
Судя по приходно-расходной книге 1663–1664 г., не было работ на Ченцовском заводе и в дальнейшем.
В 1663–1664 гг. в расстановке кадров, судя по приходо-расходной книге, произошли существенные изменения. Личный состав первой молотовой «Четвертого» завода практически исчезает. Из шести названных выше мастеров и подмастерьев в 1663–1664 гг. в записях книги однажды встретился Вилим Адор (Авар), получивший рубль за прогул95. Если считать Лаврина Мартинова и Лоронса Мартина за одно лицо, то последний в 1663–1664 гг. стал работать подмастерьем в бригаде молотового мастера Якова Бланка. Павел Игнатьев фигурирует как молотовой подмастерье Городищенских заводов до января 1664 г., потом он исчезает. В период с сентября по декабрь 1663 г. он был на жаловании, но, где он работал, сказать трудно96. На Городищенских заводах появился некто Федор Кузов — молотовой подмастерье, но работал он, видимо, не у большого молота, поскольку при переводе на сдельную оплату в 1664 г. остался на годовом окладе97.
Итак, на Городищенских заводах, по приходо-расходной книге, постоянно работали молотовой мастер Яков Бланк с подмастерьем Лоренсом Мартином и молотовой мастер Нилис Персон с подмастерьем Клаусом Даниловым (Nicolas Dandenel).
На Сало мы ко вс ком заводе постоянно работали молотовой мастер Мартин Клерет (до июня 1664 г.) с подмастерьем сыном Исаем Мартыновым98, а также молотовой мастер поляк Петр Андреев с подмастерьем Яковом Андреевым (тоже поляком). Примерно с февраля 1664 г. эта бригада поляков переводится на Елкинский завод.
Вместо Нилиса Хиникса в 1663–1664 гг. на Ведменском заводе работает молотовой мастер Матыс Юнсен99. Но, как мы видели, работы здесь уже не было. С марта М. Юнсен переведен в подмастерья и работает главным образом по ремонту оборудования.
На Елкинском заводе постоянно работает бригада дощатого молотового мастера Индрика Клаусова с 3-мя сыновьями-подмастерьями. С января 1664 г. на Елкинском заводе стал работать на новом горне и молоте иноземец молотовой мастер Петр Петров (Meister Peter Pietersen)100, который раньше (с сентября 1663 г.) работал на Поротовских заводах101. Однако уже с апреля и практически до сентября 1664 г. он занят был на ремонтных и монтажных работах. С февраля 1664 г. подмастерье Исай Мартынов стал молотовым мастером. Это еще не означает, что он уже возглавляет бригаду, т. к. работал еще с Мартином Клеретом-отцом. Но с мая он явно работает сам, а подмастерьем у него — Мартын Мартынов. В июне же сам Мартын Мартынов тоже мастер102.
Вероятнее всего, с остановки работ в апреле большая часть бригад нарушает свой состав, так как многие заняты на ремонте и в перерывах куют металл на случайных участках. Так, Петр Петров и Исай Мартынов чинили большой Ченцовский молот в мае — июне, но им же заплачено и за 333 пуда ковки, т. е. работали они в паре103. С ними же на Ченцовском молоте работали Мартин Мартынов и Матыс Юнсен и Лоронс Мартын104. В июне Мартин Клерет чинил Ведменский молот и ставил где-то новый молот. В мае Лоронс Мартын ковал водяной вал на Саломыковском заводе и т. д.105 В связи с этим на заводах появляются новые фигуры: молотовой подмастерье Петр Пулин, мастер Мартин Мартинов, которые в конце концов займут лишь место ушедших работников.
В итоге остается неясным, работал ли кто-нибудь на Ченцовском дощатом и стальном молотах. Поскольку в апреле — июле здесь шли ремонтные работы106, постольку можно предположить, что зимою и осенью здесь никто не работал.
Подводя некоторые итоги изучению реального режима работы Тульских и Каширских железных заводов, мы должны отметить следующее.
Молотовые бригады работали на заводах, как правило, в режиме: сутки — работа, двое суток — отдых.
Следует оговориться, что этот режим отнюдь не всегда соблюдался. Работать сутки было тяжело, поэтому мастера-иноземцы, видимо, с согласия владельцев заводов стремились избавиться от переплавки чугуна в кричное железо, выделив этот процесс в отдельную операцию.
Делали это по-разному. Но чаще всего выделяли для этого оказавшихся свободными по каким-либо причинам мастера и подмастерья. Часто на эту работу посылались подмастерья. Так, иноземец молотовой подмастерье Клаус Данилов в мае 1664 г. «чюгунное железо гонит на латное железо»107. Иноземец Нилис Персон также в мае «на Елкинском заводе чюгун гнал на латное железо»108. Молотовой мастер иноземец Лоронс Мартын в конце августа 1664 г. 2 недели «гнал из чюгунного железа» «в крицы»109. Подмастерье Петер Пулин в мае 1664 г. «работает с мастером, гонит чюгунное железо»110. В июле 1664 г. мастер Мартын Клерет 2 недели «чюгун гнал»111. В конце июля — начале августа молотовой подмастерье Мартын Мартынов «переплавливал ис штык в крицы чюгунное железо» и т. д.112 Все эти случаи оплачивались особо, как самостоятельная работа, хотя такие операции были возможны и в рамках бригады.
Создавая таким способом известный запас кричного железа, молотовые бригады могли, используя готовые крицы, работать иногда меньше суток, поскольку на плавку крицы уходило примерно 8 часов, а разогрев, «размягчение» крицы занимали меньшее время. Подобная практика была все-таки не правилом, а исключением. В целом же в оценке производства следует ориентироваться на режим: сутки — работа, двое суток — отдых. В году набиралось около 122 рабочих суток. Эта идеальная норма. Реальная же была существенно меньше, и приведенные нами конкретные примеры годовой занятости молотовых мастеров и подмастерьев подтверждают это. Помимо поломок число «прогульных дней» увеличивали неизбежные остановки из-за нарушения водного режима: «в вешнее и в осеннее время за большою, и в летнее и в зимнее время за малою водою бывает на заводах прогульные многие дни»113. Даже беря чисто условно по 2 недели простоя из-за малой или большой воды, получаем в год уменьшение количества рабочих суток до 100.
Здесь необходимо напомнить, что при попудной оплате мастер, как и остальные, получал плату лишь за «деловые дни», а при годовом окладе оплачивались и «прогульные дни», которых за год набиралось от 150 до 170 дней. Такая система оплаты весьма далека от капиталистических распорядков.
Часто «прогульные дни» оплачивались наравне с рабочими днями. Так, молотовой подмастерье за прогульную неделю получил 1 руб., что соответствует годовому окладу в 50 руб. А подмастерье часто получал именно такой годовой оклад114. Молотовой подмастерье Матыс Юнсен за прогульные 2 недели получил 3 руб., т. е. из расчета годовой дачи в 75 руб., что соответствовало его годовому окладу115. Вместе с тем молотовой мастер Нилис Персон за 3 прогульные недели получал всего по 1,5 руб., что, видимо, ниже его годового оклада. Та же ситуация с молотовым мастером Лоронсом Мартыном116 и т. д.
Необходимо отметить, что в прогульные дни шли ремонтные работы, которые оплачивались отдельно. Так, молотовой мастер Мартин Клерет за 2 недели «от дела больших ковальных молотов» получил 5 руб., т. е. по 2 р. 50 коп. в неделю (а по окладу в неделю ему полагалось 2 руб. 10 коп.). Молотовой подмастерье Клаус Данилов в прогульные дни был отправлен на жжение угля («на уголье») и за неделю получил 2 руб., вместо полагающихся по его окладу (49 руб.) — 98 коп. В другой раз этот же подмастерье за обычную «прогульную» неделю получил в точном соответствии с окладом — один руб. за неделю117.
Очень важно отметить, что при переходе к «попудной» оплате за основную производственную работу всякого рода ремонтные работы уже оплачивались отдельно и при этом аккордно. Крайне важно подчеркнуть, что при «попудной» оплате из рамок таксы также выходили и разного рода неординарные работы. Молотовые мастера и подмастерья, ковавшие под большим молотом связное и прутовое железо, доски и т. п., часто в авральном порядке заменяли работников других звеньев заводского комплекса.
В этих случаях оплата производилась также аккордно, то есть произвольно под влиянием срочности, что больше соответствует реалиям неадекватных форм капитала. Так, молотовой мастер Лоронс Мартин плавил 2 недели на другом заводе чугун в железные крицы (хотя этим занимались чаще всего, как мы видели, молотовые подмастерья). Оплата была 4 руб.118 Молотовой мастер Мартин Клерет 2 недели «чюгун гнал» в железные крицы. Оплата также 4 руб. А за пушечные оси он получил 2,5 руб. в неделю. За починку хомута к молоту на Ведменском заводе и за пушечные оси, на что затрачено 6 дней, он получил также 2 р. 50 коп.119 Городищенского завода молотовой мастер Нилис Персон 2 недели «чюгун гнал на латное железо» на Елкинском заводе. Оплата за 3 недели 5 р. 13 алт. 2 д. Молотовой подмастерье Клаус Данилов 3 недели «чюгуное железо гонит на латное железо». Оплата 3 руб. 20 алт.120 Он же неделю делал пушечные оси, за что получил 1 руб. 13 алт.121 Молотовой мастер Лоронс Мартын 2 недели переплавлял «из чюгуна в крицы». Оплата 4 руб. Молотовой подмастерье Мартын Мартынов с 24 июля по 11 августа 1663 г. делал колокольные связи и переплавлял чугунные штыки в крицы на колокольные связи. Еще одну неделю потратил он на те же колокольные связи. Всего за 24 дня оплата 5 руб. 26 алт. 4 д.122 Аккордная оплата предполагает, что за год он получал бы 72 руб., в то время как его реальный оклад составлял всего 45 руб. Молотовой мастер Исай Мартынов неделю «перегонял из чюгуных штыков в крицы на латное дело». Оплата 1 руб. 26 алт. 4 деньги (из расчета в год по 90 руб.). Он же три недели делал пушечные оси и колокольные связи. Оплата 6 руб. 25 алт. (из расчета 112 р. 50 коп. в год). Он же 3 дня переплавлял чугунные штыки. Оплата 30 алт. (из расчета 90 руб. в год)123. Годовой же оклад этого подмастерья — 75 руб. Заняты были посторонними работами и другие специалисты. Так, ствольный заварщик за осмотр плотины (2 недели работы) получил 4 руб. 16 алт. 4 деньги. Он же под малым молотом «тянул» железо (за 100 пудов — 4 руб.). Иногда оплата была и поденной. Так, молотовой мастер иноземец за «меховые снасти» получал в день по 20 коп.124
Особый вопрос об эффективности использования оборудования. В 1662 г. лишь в одном звене — в первой молотовой кузнице Четвертого Тульского (Городищенского) завода — там, где делали брусья на «францоское дело», а из них — связное и саженное железо, оборудование непрерывно находилось в работе, и эксплуатация перекрывала технический ресурс (речь идет о водяном молоте). Во второй молотовой кузнице, там, где работал молотовой мастер Яков Бланк, в 1662 г. большой молот использовался лишь вполовину своего технического ресурса. Можно предполагать, что только в 1663–1664 гг. он стал действовать на полную мощность (двое суток — работа, сутки — простой).
На Саломыковском заводе большой ковальный молот тоже находился в оптимальном режиме работы (двое суток работы, сутки — простой).
Вместе с тем большой молот на Ведменском заводе в 1662 г. работал в половину ресурса (сутки — работа, двое суток — простой). В 1663–1664 гг. режим работы молота либо остался тот же, либо нагрузка стала еще меньше. На Ченцовсом заводе в 1662 г. большой молот был почти не загружен, а в 1663–1664 г., видимо, простаивал, так же простаивал и молот для ковки стали.
Наконец, на Елкинском заводе большой водяной молот работал, вероятнее всего, на полную мощность. Не исключено, что молот мог работать по 1,5 суток при 1,5 суток простоя.
С января 1664 г. на Елкинском заводе появился еще один большой молот, но работал он, скорее всего, в половину своей мощности (сутки работа, двое суток — простой).
Итак, в 1662 г. из восьми больших водяных ковальных молотов три молота работали в половину мощности, а один стоял. В 1663–1664 гг. три молота стояли, два работали в половину мощности, и лишь три работали в оптимальном режиме. Иначе говоря, уровень использования самого производительного молотового оборудования не превышал 57 % «молотового парка». Если же учесть нагрузку в течение года, то степень эффективности упадет еще ниже.
Попытаемся теперь ответить на вопрос: почему в 1662–1664 гг. на заводах по существу практически прекратилось производство «саженного ствольного железа» и мушкетных досок? Материалы описи 1662 г. и приходо-расходной книги 1663–1664 гг. помогают ответить на этот вопрос.
Дело в том, что производство на Тульских и Каширских заводах мушкетов, карабинов и малых пищалей не было сбалансированным во всех своих звеньях. Иначе говоря, внутрипроизводственная организация труда имела такие изъяны, из-за которых производство мушкетных стволов время от времени практически прекращалось.
Мануфактурное производство мушкетов, по замыслу его организаторов, должно было проходить следующие стадии. Сначала из чугуна плавили крицы, которые разрубали и выковывали заготовки («ствольное саженное железо») в виде прутов. Затем из прутов ковали мушкетные доски. Из досок специальные мастера-заварщики делали заготовку ствола (загибая доски в трубы и сваривая шов). Далее, в ней сверлили дуло. Потом обтачивали на станке, т. е. шлифовали «вдоль» и «поперег». Потом окончательно зачищали. Наконец, на готовый ствол монтировали ложе и замок.
На Тульских и Каширских заводах ситуация сложилась так, что в XVII в. заварка, а еще более операции сверления и шлифования стволов были самым узким местом производства. Что касается изготовления готовых мушкетов, то из стен заводов готовыми выходила лишь их ничтожная часть.
До декабря 1662 г. на Ченцовском заводе было сосредоточено все заварочное производство. Здесь работало 6 квалифицированных иноземных мастеров-заварщиков. Трое из них с шестью работниками делали по 4 ствола в день, работая ежедневно все 6 рабочих дней в неделю. Другие трое с девятью работниками заваривали по 6 стволов в день, работая в том же режиме. По описи А.Д. Фонвизина, все мастера-заварщики с подсобными рабочими (вместе с пятью мобилизованными тульскими кузнецами-заварщиками и десятью работниками) в расчетный год (300 рабочих дней) могли заварить 13,5 тыс. стволов125. Но это лишь максимально возможная норма. Она технически обоснована, поскольку 2 дощатых мастера (Нилис Хиникс и Матыс Юнсен), работая в год по 122 суток, могли дать 15860 мушкетных досок.
Однако реальность была другой. Уже опись 1662 г. отмечает, что 5 тульских кузнецов-заварщиков уже год как отосланы обратно в Тулу «для тово, что на том заводе плотина испортилась»126. Поломка плотины принадлежит к числу таких аварий, на ликвидацию которых нужно очень большое время (год и более). Отсюда становится ясным, что Матыс Юнсен (дощатый мастер Ченцовского завода) в 1662 г. на мушкетных досках не работал. Видимо, в связи с плотиной не работал и большой молот (правда, не исключена поломка и самого молота). Таким образом, число изготавливаемых мушкетных досок резко сократилось.
К тому же и Нилис Хиникс на Ведменском заводе в 1662 г. работал на досках только лишь какую-то часть своего рабочего времени. А в следующие 1663–1664 гг. он уже уехал, скорее всего, потому, что на заводах образовалось перепроизводство заготовок для мушкетных стволов, т. е. ствольных мушкетных досок. Судя по приходо-расходной книге, на его месте стал работать иноземец Матыс Юнсен с Ченцовского завода. Во всяком случае, по книге он называется теперь «Ведменского заводу мелкого дела молотовой мастер»127. Название его профессии изменено, видимо, не случайно. В 1663–1664 гг. М. Юнсен почти не кует мушкетные доски. Он либо отсекает шурупы к мушкетам и пищалям, либо «тянет» железо на «мелкие дела к заводному делу», либо заваривает пушки, либо кует пушечные оси, либо — прутовое железо и железо «на колесные крепи»128. С марта 1664 г. М. Юнсен вообще переводится в подмастерья, что подтверждает наше предположение о том, что мушкетные доски на заводах прекратили делать. Вместо этого М. Юнсен много занимается ремонтными работами («оковывал воденой Ченцовский вал», «делал» «ковальной большой» Ченцовский молот, «уставлял» его)129. За все эти работы М. Юнсен получал аккордную плату. Всего за год он заработал 62 руб. 97 коп. при расчетной зарплате 75 руб.130
Полная остановка производства мушкетных досок привела к тому, что в 1663–1664 гг. на Тульских и Каширских заводах почти не осталось мастеров-заварщиков. Их по приходо-расходной книге теперь всего трое: иноземец Герберт (Габорт, Арбат) Андрисов (Андреев), его сын Энгель и русский мастер Яков Плотников.
Можно проследить, сколько они в году имели рабочих дней. Изучение приходо-расходной книги показывает, что Арбат Андреев с сыном Энгелем работали большею частью по заварке стволов, но заработали всего 106 руб. 25 коп. на двоих131. Это много ниже расчетной нормы, ибо, заваривая вдвоем в день по 8 стволов, они должны были получить 144 руб. (по 2 алт. за штуку)132. Иначе говоря, за год они не работали 154 раб. дня (при этом учтено, что месяц и 10 дней заварщики заняты были на иной работе и получили за это 13 руб. 50 коп.)133. Третий заварщик Яков Плотников фактически работал 186 рабочих дней из 300. При оплате 4 алтына за день он в год получил всего лишь 22 руб. 32 коп. (вместо 36 руб.)134. Кроме своей работы он делал еще шурупы к пищалям135. Таким образом, и этот заварщик не работал за год 114 рабочих дней (около 4 месяцев и 3 недель).
Следовательно, заварное производство в 1663–1664 гг. было практически свернуто, ибо было всего заварено около 2770 стволов, т. е. ничтожно малая часть от того, что делалось по штату 1662 г. Ведь штат заварщиков 1662 г. работал целый ряд (4–5—6) лет при двух дощатых мастерах, делая около 10–13 тыс. стволов ежегодно.
Однако дальнейшие звенья производства с этим количеством заготовок не справлялись. Даже чисто теоретически (за 300 рабочих дней) на вертельне Ченцовского завода могли просверлить в год всего 8,4 тыс. стволов. Правда, на Бакинском заводе в 1662 г. сделали еще одну вертельню для мушкетных стволов, но, видимо, она еще не работала или работала лишь какую-то часть годового рабочего времени. Вполне возможно, что на новой вертельне руководил некий Сенька Михайлов, «вертельного дела работник». Но за 1663–1664 гг. он работал всего 131,3 дня (из расчета поденной оплаты в 2 алт. он заработал всего 7 руб. 88 коп.)136. На Ченцовской вертельне работал мастером иноземец Арбат Андрисов, который, как мы видели, работал главным образом как ствольный заварщик. Естественно, что в те дни, когда он работал заварщиком, вертельня стояла («в вертельные стволов не сверлет»)137. Таким образом, с вводом новой вертельни в 1663–1664 гг. объем работы существенно не увеличился.
Кроме того, дальнейшая операция по обработке стволов — так называемая «поперечная отделка» — в расчетный год могла достигать всего лишь 7,8 тыс. стволов, и только «продольная точка» в расчетный год могла составить 9 тыс. стволов. Это лишь немного превышало ежегодное количество сверленых стволов.
Данные приходо-расходной книги за 1663–1664 гг. позволяют выяснить, как практически обстояли дела с отделкой стволов. Так, иноземец Иверт Де Бакор, «который стволы мушкетные точит поперег по 10-ти стволов в день», работал всего 187 дней за год и заработал 34 руб. 44 коп.138 Поскольку ствольный точильщик Иверт Де Бакор 21 июня 1664 г. был отпущен за рубеж, то он не работал полный год. Но, добавив условно заработок для июля — августа на уровне среднемесячного, мы общую сумму повысили до 42 руб. 44 коп., а число обработанных им стволов достигнет 1872 шт. вместо 3 тыс. шт. по расчетной норме (тогда заработок в год достиг бы 60 руб.). Таким образом, и здесь реально в работе были огромные перерывы, и общий объем продукции на данной операции был заметно ниже расчетной нормы. Это усугубляет буквально нелепую ситуацию несоответствия темпов заготовки заваренных стволов темпам их сверления, шлифования и т. п. Несоответствия такого рода и привели к тому, что в 1662 г. на декабрь скопился запас несверленых и нешлифованных мушкетных стволов до 20 тыс. штук139, что составляет, по крайней мере, полуторагодовой объем заводской продукции.
Еще хуже обстояло дело со сборкой мушкетов и пищалей. По переписной книге 1662 г., на заводе был всего один замочный мастер и 2 «ложных» мастера. Первый по идеальной расчетной норме (300 раб. дней) делал по 1200 жагров в год (мастер с 3 работниками делал 24 жагра в неделю)140. Реально в 1663–1664 гг. также работал лишь один замочный мастер иноземец Кашпир Ост. За сентябрь — ноябрь 1663 г. он получал повременную оплату по 10 руб. в месяц (из расчета 120 руб. в год). С декабря 1663 г. оклад ему был понижен до 96 руб. в год. Таким образом, с сентября 1663 г. по август 1664 г. Кашпир Ост получал 102 руб.141 Несомненно, что снижение оклада было связано со снижением производительности труда (до 1008 штук в год).
Что касается ложных мастеров, то в 1662 г. их было двое (Ян и Питер Францевы). В неделю они делали «по 30 станков к мушкетным стволам и жаграм». В год каждый из них должен был делать 1500 станков (по 2 алтына за штуку) с годовым заработком в 90 руб. Договор у них был заключен до 1665 г.142 Однако в приходно-расходной книге 1663–1664 гг. записей о работе ложных мастеров практически нет. За 1663 г. есть две записи об уплате за 50 и за 20 лож Питеру Францеву, а Яну Францеву в январе 1664 г. уплатили за 2 недели прошлых «прогульных дней» — 50 коп.143 Видимо, все производство лож перенесено было в Тульскую слободу и Оружейную палату.
На Тульских и Каширских заводах для ликвидации запаса несверленых 20 тыс. стволов необходимы были еще одна мушкетная вертельня и, по крайней мере, 16 мастеров по мушкетньш замкам и более 11-ти мастеров по мушкетным ложам. Но их не было, а те, что были (например, ложные мастера), работали не в полную силу.
Таким образом, острейшая нехватка квалифицированных кадров влекла за собой нарушение элементарной сбалансированности во внутрипроизводственных операциях, что лишало производство свойств, присущих мануфактуре. В итоге Тульские и Каширские заводы готовых мушкетов и карабинов практически не выпускали. В казну, как правило, сдавали полуфабрикат — мушкетные стволы. Так, в 1669 г. в одном из челобитий сдача полуфабриката выглядит как довольно обычная процедура: «у нас… железных досок и железных стволов и шпажных полос и рейтарских лат много изготовлено, а в… казну не принимают, лежа ржавеют»144. В деле об установлении новых цен на сдаваемую в казну продукцию (июль — сентябрь 1668 г.) также фигурируют лишь «мушкетные и карабинные стволы»145. Даже на внешний рынок заводчики отправляли не готовые изделия, а полуфабрикаты. Так, в 1675 г. П. Марселис отправил за рубеж через Архангельский порт среди прочей продукции Тульских и Каширских заводов — 2356 мушкетных стволов146.
Таким образом, острый непреодолимый дефицит кадров на заводах приводил к тому, что заводы были неспособны выпускать готовую продукцию и по существу кооперировались с казенным ремесленным производством, т. к. мушкетные стволы, видимо, посылались в Москву в Оружейную палату и т. п.
То же самое происходило и с изготовлением шпаг. В описи 1662 г. на Ченцовском заводе помимо большого ковального молота, на котором делали доски на мушкетные и карабинные стволы», был еще один водяной молот, под которым «тянут сталь на шпаги»147. Но в той части описи, где речь идет о конкретных исполнителях работ на Ченцовском заводе, нет ни слова о тех, кто тянет сталь на шпаги. Иначе говоря, в 1662 г. такие работы уже не велись, ибо на заводском дворе уже лежало 13 тыс. шпажных полос, которые нужно было оттачивать, насаживать рукоять крыжем и пуговицами. Вот эти-то работы в 1662 г. и продолжались. Иноземец Вилим Герман точил шпаги и «в лице ставил» шпажные готовые полосы по 12–14 полос в день (т. е. в год 3900 полос). Иными словами, запаса полос хватало ему еще на 3,33 года. Мастер по рукояткам и крыжам для шпаг Ян Схам с одним волостным работником делал в неделю по 30 крыжей, но срок его истекал 1 мая 1663 г.148 Но если бы он работал и далее, то запаса шпаг ему хватило бы на 8,6 года. Реально же на заводах в 1663–1664 гг., судя по данным приходо-расходной книги, никто из них уже не работал. Поэтому вместе с полуфабрикатом для мушкета — мушкетным стволом — владельцы заводов и казна, в те периоды, когда заводы были казенными, сдавали полуфабрикат шпаги — шпажные полосы. Как уже упоминалось, в 1669 г. наряду с мушкетными стволами дожидались сдачи в казну и шпажные полосы. В 1675 г. П. Марселис отправил за рубеж через Архангельск не только стволы мушкетов, но и 2700 шпажных полос.
На Ченцовском заводе делали и латы. По описи 1662 г., здесь работало двое мастеров-иноземцев (Ламберт и Паксей). Каждый из них делал в неделю по 8 лат рейтарских «с шишаки совсем в одделки», т. е. в год по 400 комплектов. Оплата была сдельной — по 10 алт. серебром за латы149. В год — 120 руб. В 1663–1664 гг., по данным приходо-расходной книги, на Ченцове работало 3 иноземных латных мастера, а с января 1664 г. еще один. Однако их выработка продукции была далека от указанной нормы. Мастер Ламберт Ламбот (тот, что указан в описи 1662 г.) за сентябрь 1663 — август 1664 г. сделал 194 комплекта лат с шишаками, 100 нагрудников и 400 пар наконечников. Всего он получил за работу 106 руб. 70 коп., что близко к расчетному окладу150. Однако другой мастер — Петер Ном за год сделал всего 147 комплектов лат и получил всего лишь 44 руб. 10 коп.151 Сведения приходо-расходной книги в данном случае подтверждаются материалами дела об отпуске Петера Ноя (Петера Нома) во Францию от 28 апреля 1665 г. Из него явствует, что этот мастер — Петер Ной «устарел и латное дело делает за старостию худо». С 15 мая 1664 г. по 28 апреля 1665 г., то есть за год, он сделал всего лишь «200 лат рейтарских с шишаки»152. Третий мастер — Нилис Вальдор сделал 20 лат и 52 нагрудника и получил за них 45 руб. 20 коп.153 Четвертый мастер Нилис Персон значится всего в двух записях, где фигурирует 33 комплекта лат (9 руб. 90 коп.)154. Трудно ответить на вопрос, почему эти работы велись столь вяло. Видимо, дело не только в старости одних, но и просто в плохой квалификации других.
Из челобития кузнецов Тульской Оружейной слободы, поданного вскоре после постройки завода на р. Скниге, следует, что правительство постоянно мобилизует их для работы на Тульских и Каширских заводах («нас же холопей емлют к твоему… к железному и пушечному и гранатному делу в Тульский уезд на Городище»). В челобитной подчеркивается: «и по се число ходим… человека по 2 и по 3 безпристанно лет с 20 и больше»155. А с постройкой завода на р. Скниге число мобилизованных резко возросло. С годами практика таких мобилизации расширялась. В перепись 1662 г. попал факт постоянного пребывания тульских кузнецов на заводах. Тульские ствольные казенные кузнецы работали на заварке стволов, «переменяясь помесячно», т. е. круглый год. Их 5 человек (каждый с 2 работниками), делали они в день каждый по 3 ствола, т. е. в год 4500 стволов156. К моменту описи они в связи с перепроизводством заваренных стволов уже не работали один год. В приходо-расходной книге 1663–1664 гг. часто встречаются записи о выдаче прокорма (по 8 денег в день) тем или иным группам тульских кузнецов (3 партии кузнецов для «подковного дела», группа в 11 чел. для изготовления «пушечных станов колесных снастей»)157. В 1665 г. снова были посланы на Тульские и Каширские заводы «кузнецы добрые мастера ствольные заварщики и отдельщики», «которым ныне мочно работать… у разных дел», в количестве 20 человек (4 тверича, 2 переяславца, 2 галичанина, 3 елчанина, 3 вологжанина, 2 углечанина, 2 суздальца, один шуенин и один устюжец), а также еще 10 человек «к латному делу в ученики и. к ствольной отделке» (2 тверича, 2 костромича, 2 вологжанина, по одному человеку из Ростова, Углича, Нижнего Новгорода и Мурома)158. Кроме того, из Оружейной палаты «довелось послать на Коширские заводы в ученики» еще 4 человека. За каждого ученика иноземцу платили сверх оклада 30 руб.159
По приходо-расходной книге 1662 г., на заводах постоянно находились 2 группы казенных кузнецов, мобилизованных московскими приказами для работы по отделке пушек.
Первая группа в 8—16 человек тульских кузнецов, возглавлявшаяся Васькой Филипповым, проработала за год на изготовлении «пушечных станков колесных снастей» 1194 человеко-дня160. И это только минимум, не ускользнувший от учета. Работа по монтированию колесных крепей и станка состояла из множества мельчайших кузнечных работ. Вот их примерный перечень: «а делать крепей на всякой станок с колесы по 24 шины, по 24 обоймицы одинаких, да двойных по тому ж, по 260 гвоздей, по 16 обручей, по 4 закрутья, по 4 наконешника к осям, по 2 поддоски во всю ось, по 4 стремяни, по 2 полосы на станок длиных, по 2 полосы поперек станка, по 4 полосы, чем станок перевязать, по 250 гвоздей, чем станошные полосы прибивать, да под исподь во весь станок под вертлюг по полосе, по 4 веретена связных, по 8 втулок, по 4 чеки, по 2 полосы сверху да с-ысподи на переднюю ось, на чем станок станет ходить, по 2 крюка да по 2 конца с пробоями и с репьями, по 2 кольца с обоимицами в брус, по полосе на дышло клепаных да по наконешнику с крюком и с чепью х коромыслом и к борон-кам по 2 крючка по сторонам к дышлу, по 3 веретена, по 4 гнезда петель да под ручки по 2 кольца, по 2 клепани да по ушам на вертлюгах, а под ними по тарели, на дышло по 3 обруча, к лисице по 2 веретена, по стремяни на лисицу, по наконешнику заварному, по середнику к станку»161.
Отметим, что в массе своей это самостоятельная кузнечная работа. Можно лишь предположить, да и то с большим сомнением, что 8—16 человек могли разделить между собой некоторые работы. В источниках нет сведений о том, чье оборудование использовали эти кузнецы. Не исключено, что и наковальни, и меха (ручные), и инструмент — все привозилось с собой.
Вторая группа в 8—10 чел. состояла из московских кузнецов во главе с Федькой Степановым. Она проработала на заварке пушечных стволов еще большее суммарное время — 1940 человеко-дней162.
Таким образом регулярно, в течение всего года на заводах только на отделке и монтаже пушек — важнейшего вида военной продукции — ежедневно работало в среднем 10,2 чел. Эта цифра намного выше, чем, например, заводской штат по квалифицированным работникам-литейщикам. Изучение материалов давно известной публикации позволяет, на наш взгляд, несколько иначе, чем прежде, посмотреть, что же собой представляли знаменитые Тульские и Каширские заводы XVII в. Разумеется, это крупное производство мануфактурного типа, поскольку там было внутрипроизводственное разделение труда. Однако весь механизм этот действовал с многочисленными сбоями и остановками. Перенесенный к нам из краев с ровным климатом, практически постоянным водным режимом (ведь в Западной Европе не бывает весенних половодий, не бывает зимнего падения уровня вод, не бывает и летнего падения этого уровня), этот механизм работал едва ли вполсилы. В итоге обычный годовой цикл состоял из 120–130 рабочих дней. При громоздком, дорогостоящем и сложном оборудовании, требующем огромных средств на ремонт и постоянное обновление, такая производительность изначально была убыточной. Непрерывные поломки, ремонт, ввод в действие новых блоков постоянно нарушали ритмичную работу основных высококвалифицированных специалистов. Главное же состоит в том, что технологическая линия производства так и не была налажена. На завершающих стадиях изготовления изделий был постоянный дефицит специалистов. Ведь не только крестьяне Соломенской волости в порядке феодальных повинностей копали руду и рубили дрова. В порядке отбывания тех же повинностей на заводах трудились и тульские кузнецы-оружейники и московские мастера. Задействована была и Оружейная палата. Единого слаженного комплекса, работающего на вольном найме, не получилось.
Важнейшим моментом, определяющим природу подобного производственного организма, была оплата труда. Уровень оплаты в области зарождающегося крупного производства был намного выше оплаты обычного ремесленника или простого поденщика. Так, в 1647 г. самые элементарные операции «черной работы» оплачивались не ниже 5 коп. в день («в анбаре глину толкли работников 4 чел., а имели найму по 2 алтына в день», «пожеги готовили и дрова на пожег носили и руду с возов на пожег сыпали и по пожегу уравнивали и от огня оберегали», «найму им по 10 денег человеку», «да на лесу работали с угольными мастерами у угольного зженья, русские ж люди, 22 человека, а найму де на сутки давано им по 2 алтына», «руду железную били и в горы носили и всякую работу работали, а имели де найму на сутки по 2 алтына»). При постоянной занятости в течение 50 недель, это могло бы составить для каждого годовой заработок в 15 руб. В России такой заработок имел квалифицированный ремесленник, да и то удачливый.
Работники с минимальным профессиональным навыком имели оплату еще выше. Так, «в вертельных пушки сверлили работные люди… имывали по уговору» от пушки по 25 коп., и по 18 коп., и по 15 коп.163 При обработке двух пушек в день дневной заработок составлял от 10 до 16 алт. (30–50 коп.). Это очень немалые деньги. При сверлении запалов уровень оплаты колебался от 10,5 коп. до 21 коп. в день164. Подсобные работники у плавильного горна, у чана для пушечного и ядерного лить
