«Все наши понятия о мире, все схемы представления его процессов, самые отвлеченные, по-видимому, термины, числа, категории, предиканонты, вообще все, что только мы можем или могли бы высказать или продумать о мире, не говоря, конечно, о поэзии, художественных и музыкальных образах, все это решительно и насквозь антропоморфично, все это отображает самого человека с его строением и процессами, которые, в'свой черед, символизируют внутреннее наше строение и внутренние движения нашего духа».
П.Флоренский [186]
§ 1. Понятие «картина мира»
Психология, как и любая другая научная дисциплина, изучая свой предмет (человека), проходя через стадии накопления эмпирических данных, а затем установления закономерностей в поведении своего предмета, получает фрагментарную или частную истину — знание о своем предмете. Описание связей своего предмета исследования с предметами других наук и включение установленных научной дисциплиной закономерностей в общую научную картину мира выводит данную науку на системный уровень, уровень «метанауки». «Готовность» науки внести свой вклад в общую «картину мира» свидетельствует о достижении ею стадии зрелости.
Но возникает вопрос — отражает ли «метанаука» как позитивистское знание всю полноту Истины? Представлен ли весь мир человеку как Мир Видимый, который является предметом научного познания. Множество религиозно-философских учений, существовавших и существующих в человеческой цивилизации, утверждали и утверждают, что кроме Мира Видимого существует Мир Невидимый. Реальность, не данная нам в ощущениях, непостигаемая опытным путем. У человека есть два пути познания мира:
1) опытный, или чувственный, когда он познает окружающий мир через органы чувств; этот вид познания лежит в основе секулярного научного рационального мышления;
2) путь Откровения, когда знания даются ему свыше — «открываются»; как правило, это знание о мире Невидимом, хотя те мистические переживания, которые испытывали многие люди, тоже можно отнести к «опытному» знанию (но не чувственному).
Оба эти вида познания позволяют человеку построить картину мира, отражающую его понимание себя и окружающей среды.
Термин «Картина мира» был выдвинут в рамках физического знания в конце XIX в. и долгое время употреблялся для обозначения образа исследуемой реальности.
Одним из первых его стал использовать, по словам Михайловского В.Н. и Ю.И. Светова [118], Т. Герц применительно к физической картине мира, трактуемой как совокупность внутренних образов внешних предметов, из которых логическим путем можно получить сведения относительно поведения этих предметов.
Термином «картина мира» широко пользовался и М. Планк, понимая под ней образ мира, формируемый в физической науке и отражающий реальные закономерности природы. Научная картина мира, по мнению М. Планка, должна быть полностью освобождена or субъективизма и представлять собой феноменологический мир, который всегда является лишь приближением, более или менее удачной моделью реального.
Научная картина мира, как пишут В.Н. Михайловский и Ю.И. Светов, проявляется в виде целостного образа мира, создаваемого при участии всех форм сознания: дотеоретическо-го (обыденного), теоретического (научного и философского), внетеоретического (религиозно-мифологического, художественного) [118]. Кроме науки, разработкой «картины мира» всегда занимались религиозно-философские системы, а на более ранних стадиях человеческой цивилизации — мифологическое сознание.
В сознание нескольких поколений советских людей настоятельно внедрялся и укреплялся тезис о несовместимости науки и религии, о взаимоисключаемости научного познания и веры в Бога.
Но так ли это? По этому вопросу существуют и другие точки зрения, высказываемые известными богословами, философами, учеными. Есть мнение о независимости науки и религии: наука и религия имеют два разных предмета, следовательно, два разных пути познания и разные критерии достоверности, принципиально независимые друг от друга. «Как нельзя через телескоп, предназначенный для рассмотрения небесных тел, ни увидеть, ни опровергнуть, скажем, существование бактерий, — писал Л. Франк, известный русский религиозный философ, — улавливаемых только через микроскоп... так же нельзя через научное познание мира вообще усмотреть или опровергнуть истины религии» [187]. Наука познает опытным путем Видимый мир, религия познает Мир Невидимый, отношение мира и человека к Богу.
Вторая группа мнений показывает взаимодополняемость научного и религиозного познания.
Когда та или иная наука, достигнув определенной зрелости в познании своего предмета, выходит на включение добытых ею знаний в общую картину мира, то она с неизбежностью останавливается на рефлексивном этапе — выборе той картины мира, из множества существующих, которая позволяет ей более адекватно интерпретировать закономерности своего предмета. И это не обязательно будет так называемая научная картина мира. Размышления многих ученых об онтологических аспектах побудили их к интересным высказываниям.
Интенсивное развитие научного сознания, начавшееся во времена Аристотеля и продолжающееся в настоящее время, сопровождается сегодня рефлексией о полноте и достоверности опытного знания. Очень интересные мысли о стадиальности человеческого познания высказывал В. Гейзенберг:
«Первый глоток из сосуда естественных наук порождает атеизм, но на дне сосуда ожидает нас Бог» [49].
Ему вторит астроном Гершель:
«Чем более раздвигается область науки, тем более является доказательств существования Вечного Творческого и Всемогущего Разума» [60].
Великий физик Томсон — «Не бойтесь быть независимыми мыслителями. Если вы мыслите достаточно сильно, то вы неизбежно будете приведены наукой к вере в Бога, которая есть основание Религии. Вы увидите, что наука не враг, а помощница религии» [60].
Ученый физиолог и патолог Клод Бернар:
«Как бы далеко ни ушла опытная наука вперед в прогрессивном ходе своего развития и как бы не были велики ее успехи и открытия, она никогда не в состоянии, не переступая собственных границ, ответить о первичной причине всего, о происхождении материи и жизни и о конечной судьбе вселенной и человека. Пытаясь ответить на эти вопросы, я вступаю в область метафизики и перестаю быть натуралистом, исследующим природу и познающим истину при помощи наблюдения, мнения и взгляды мои в этом случае уже не имеют за себя авторитетности точного и положительного значения, так как здесь я уже нахожусь вне сферы компетентности физических и физиологических наук» [60].
Итак, виднейшие представители различных областей науки, размышляя о природе опытного знания, пришли к пониманию его ограниченности, недостижимой в рамках науки полноты понимания мира.
Наука, исследуя Мир Видимый, дает объективное знание этого мира, но когда она выходит на построение картины мира и вынуждена шагнуть дальше опыта наблюдений, и в Микро- и в Макромире она вступает в область гипотез, предположений, антропоморфных проекций — в область мифа.
Большую часть физических теорий сегодня, по мнению нашего современника Ю.С. Владимирова, нельзя отнести к общепринятым представлениям современной физики, они более соответствуют физическим верам, программам поиска в неизведанных недрах физического мироздания. В связи с этим он предлагает ввести понятие «физической религии», как синоним физической парадигмы, не имеющей на сегодня доказательств [43].
Оригинальному ученому, интегрирующему знание физики, кибернетики, философии, психологии В. Налимову представляется, что быть сегодня научным — это быть метафоричным: «способным создавать плодотворные метафоры, возбуждающие воображение и, тем самым, расширяющие наше взаимодействие с миром... с развитием науки увеличивается степень метафоричности ее гипотез... и плюрализм в системе научных построений [123, с. 21].
Современные альтернативные теории основ мироздания — общую теорию относительности А. Энштейна и релятивистскую теорию гравитации А. Логинова — по мнению В. Нали-мова — можно признать только метафорами, хотя и серьезными. В настоящее время не существует ни одной более или менее интересной теории, которая согласуется со всеми известными фактами. По замечанию П. Фейерабенда, «Наука гораздо ближе к мифу, чем готова допустить философия науки» [179, с. 450].
Итак, рефлексия современного состояния научного познания приводит к мысли, что сама наука имеет мифологические корни и религиозную «вершину».
Существует и третья группа мнений, утверждающих тождественность научного и религиозного знания. По мнению В. Новика, современная научная картина мира не только не противоречит библейской, но и в какой-то мере подтверждает ее (Большой взрыв, Антропный принцип) [128].
В.Н. Ильин писал, что Библия и наука не могут враждовать, они говорят об одном и том же, но на разных языках. Наука смотрит на мир с точки зрения происхождения, а Библия — с точки зрения спасения — восстановления целостности. «Библия и наука — двойная поэма о недоступной в своей основе чудной, страшной истине мироздания...
Несомненно, Библия и науки (естественные и гуманитарные) нуждаются друг в друге, дополняют друг друга; хотя Библия, — как "единое и все" — в известном смысле господствует не только над наукой, но «над ее объектом, — над всем миром» [78].
Библейский текст скорее вопрос, а не ответ, уже потому, пишет В.Н. Ильин, что он как слово Божье, повествующее о «началах», неисчерпаем и для его дешифрования требуется как наука, так и боговдохновенное прозрение.
Пророки Ветхого завета часто не понимали смысл своих пророчеств: «Я сказал, это, но не понял, и потому сказал» Господин мой! Что же после этого будет? И отвечал Он, иди, Даниил, ибо сокрыты и запечатлены слова сии до последнего времени» [Дан. 12:8—6].
По словам о. Киприана, «Видимый мир — есть экран, на котором отпечатлены символы вечного бытия. Надо только уметь прочитывать эти символы..., надо расшифровывать таинственную криптограмму бытия, доступную для изощренного глаза духовного и совершенно закрытую для непросвещенного, чувственного зрения...» [84].
Науке Будущего еще, вероятно, предстоит «раскрыть», осмыслить, «расшифровать» библейский текст.
Опытным путем или логически доказать существование Мира Невидимого, Духа нельзя. В это можно только поверить.
Н.А. Бердяев писал: «Человек поверивший — есть человек, свободно дерзнувший, преодолевший соблазн гарантирующих доказательств» [17, с. 52]. И в другом месте: «вера есть обличение вещей невидимых... знание может быть определено как обличение вещей видимых» [17, с. 44].
Итак, проведенный анализ показал: тезис, выдвинутый марксистской философией о противоречии между наукой и религией, представляется ложным. Наука и религия находятся в отношении взаимодополнительности друг к другу. Наука дает опытное знание физической реальности, а религиозно-философское учение включает это знание в общую картину мира, предлагая ответы на вопросы: «Как возник этот мир», «Как устроен этот мир», «Как соотносятся Миры Видимый и Невидимый».
Целью религиозно-философского знания является понимание мира во всей его полноте: Видимого и Невидимого — поиск Полноты Истины. Специфика религиозно-философского знания — Отражение целостности мира. Можно предположить, что наша эпоха станет эпохой соединения знания и веры в III тысячелетии. И удивительно звучит этот прогноз у замечательного русского философа С.Л. Франка, сделанный еще в 1949 г.:
«В научном и философском сознании нашего времени, кажется, остается недостаточно отмеченным тот разительный факт, что человеческая мысль, после примерно 250-летнего — с середины XVII по конец XIX века — блуждания по пути механического понимания мира, за последние полвека обнаруживает тенденцию к некоему новому (обогащенному всеми новейшими научными открытиями) варианту античного космологического воззрения и отчасти даже к научному подтверждению некоторых мотивов ветхозаветно-христианской космологии» [188, с. 352].
Научная и религиозная картина мира отражают путь и разные способы познания мира человеком.
Онтогносеологические вопросы — узловая проблема психологии
