Тема 4. Психология деятельности, познания и общения

4.1. Понятие и строение человеческой деятельности.

Основные понятия: деятельность, деятельностный подход, высшие психические функции, поведение, действие, операция, знание, умение, навык, привычка.

Категория деятельности в отечественной психологии. Теории деятельности (С.Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев). Определение деятельности. Отличие деятельности от поведения и активности. Виды и формы деятельности. Компоненты деятельности: мотивы, цели, операции. Составные части и структура действия. Виды действий.

Термины «деятельность», «моральная деятельность», «поведение», «моральное поведение», «поступок», «линия поведения» и др. широко применяются в социологической, психологической, этической литературе. При этом, очевидно, следует говорить о специфике их конкретного содержания в каждом из указанных разделов общественной науки. Несомненно, есть определенная специфика и в случае употребления их в рамках этических исследований, хотя их этическое содержание до сих пор раскрыто далеко не полностью. Иногда вообще высказываются сомнения в целесообразности их использования в анализе нравственных явлений. Поэтому имеет смысл хотя бы кратко остановиться на том значении, в котором они будут употребляться далее.

Деятельностью вообще можно назвать всякую совокупность (последовательность) чьих-либо действий, вызывающих изменения в окружающем мире или в самом деятеле. Очевидно, субъектом такой деятельности может быть признано любое живое существо, осуществляющее свою жизнедеятельность в какой угодно форме. Сюда относится и жизнедеятельность человека как биопсихосоциального существа, включая деятельность его сознания.

В этой деятельности можно выделить человеческую деятельность как специфический способ отношения человека к миру, который отличается целенаправленностью действий. Эта деятельность соединяет в неразрывном единстве внешнюю предметную деятельность и деятельность сознания (на то она и деятельность, сознательно полагающая свои дели). Наиболее известными видами человеческой деятельности являются: труд, учение (познание), игра, общение. Поскольку эта специфическая человеческая деятельность осуществляется (и только так она может осуществляться) в человеческих коллективах, в различных человеческих сообществах, то ее синонимом можно считать социальную деятельность.

Человеческую деятельность можно рассматривать и описывать просто как совокупность действий, акций и их ощутимых результатов. Но те же самые акты деятельности, их результаты можно рассматривать (и это особенно существенно для квалификации социальной деятельности) и описывать не в терминах обычной констатации факта совершения действия, а с точки зрения их значения для кого-либо — для самого деятеля, для окружающих, для общества в целом; под углом зрения их общественной значимости (ценности) — правовой, политической, нравственной и т. д. При таком подходе к человеческой деятельности, когда принимаются во внимание преимущественно аксиологические (ценностные) характеристики действий и их результатов, принято употреблять термин и понятие поведение, точнее, человеческое поведение.

Человеческое поведение, конечно, не следует смешивать с другими значениями слова поведение, которые широко используются в некоторых науках и в обыденной речи. В частности, оно не имеет никакого отношения, скажем, к поведению животных (предмет зоопсихологии, этологии), тем более к «поведению» машин (термин употребляется в кибернетике), к «поведению» частиц (в физике) и другим случаям подобного, подчас метафорического употребления этого слова. Строго говоря, поведение младенца или душевнобольного также не удовлетворяет признакам человеческого поведения, поскольку в их действиях отсутствует сознательное полагание целей.

В отличие от деятельности в широком смысле слова, включающей в себя и отправление естественных потребностей, и совершение каких-либо чисто технологических операций и т. д., акты человеческого поведения всегда в той или иной мере выявляют удаленные от непосредственного удовлетворения потребностей интересы, ориентации, идеологические позиции в системе тех общественных отношений, в которых живет и действует субъект поведения. Именно поэтому поведение выступает объектом правовой, моральной и т. д. оценки и регуляции.

Оценочными предикатами, указывающими на то или иное значение (ценность) человеческих действий, рассматриваемых как акты поведения, обычно выступают слова-определители, число которых хотя и велико, но не безгранично. Действие может оказаться полезным, бесполезным или вредным; красивым, некрасивым или безобразным; эффективным или неэффективным, целесообразным или нецелесообразным, умелым или неумелым, умным или глупым, правильным или неправильным, законным или противоправным, наконец, хорошим или дурным, нравственным или безнравственным.

Все оценочные предикаты целесообразно разделить на две большие группы. Основным классификационным принципом этого деления может служить определение ценности действия (или поступка) в зависимости от того, с чем оно соотносится. Соответственно в первую группу войдут все те предикаты, которые устанавливают ценность поведенческого акта путем его сопоставления с определенной целью. Этот подход к оценке действия обычно называют «операционным» или «праксеологическим». Таковы, например, слова - определители ценности: целесообразно, полезно, эффективно, умело, умно, а также противоположные им понятия. Во втору группу войдут все те предикаты, посредством которых ценность акта поведения устанавливается в результате его соотнесения с каким-либо правилом, нормой, идеалом или другим образцом, имеющим более общее значение. Таковы оценочные суждения с предикатами: правильно, красиво, правомерно (или противоположными сказуемыми), т. е. суждения, устанавливающие логическую правильность рассуждений, эстетическую ценность чего-либо, значение действия с точки зрения его соответствия праву и т.п.

Необходимо заметить при этом, что резкую границу между отмеченными двумя группами оценочных предикатов и соответственно суждений провести трудно, потому что некоторые предикаты (например, «правильно» и «неправильно») слишком определенны, чтобы их отнести к первой группе, и в то же время недостаточно определенны, чтобы их с уверенностью можно было включить во вторую группу. Само определение «правильно» нуждается в дальнейших уточнениях: о какой правильности, о правильности чего (игры в шахматы, езды на автомобиле, произношения, мышления и т. д.) идет речь в данном конкретном случае. При всем том, однако, бросается в глаза, что если предикаты первой группы представляются достаточно расплывчатыми, то оценочные предикаты второй группы имеют более выраженный нормативный характер, что и позволяет их фиксировать в правилах, нормах, эстетических канонах, статьях правовых кодексов, предписаниях моды и т.п.

Наиболее общими оценочными предикатами, указывающими на нравственную ценность (или ценность) поступков, выступают понятия «доброе» и «злое» или в разговорном языке - «хороший» и «дурной» (поступок). Но сами эти понятия слишком абстрактны, чтобы заключать в себе в том или ином частном суждении какое-то определенное содержание. Поэтому, когда кто-либо говорит: «Этот человек поступил дурно», обычно тотчас следует вопрос: «Почему Вы так считаете?», т. е. возникает требование наполнить абстрактную оценку более конкретным содержанием. Ведь в каждом отдельном высказывании под добрым или злым в поведении подразумевают все-таки нечто более определенное, а именно соответствие или несоответствие данного акта поведения какой-либо зафиксированной в общественном сознании моральной норме. Поэтому, хотя нравственные оценочные суждения не могут состязаться с правовыми вердиктами в нормативной определенности и жесткости, все же они, как правило, достаточно определенны, нормативны, чтобы отнести их ко второй группе оценочных суждений, а не к первой. Например, даже общая характеристика «безнравственный человек» (тем более злой, подлый и т. п.) звучит гораздо более жестко, решительно и определенно, чем, скажем, характеристика «неразумный человек».

Во всяком случае, можно говорить о нравственном или безнравственном поведении, когда последнее рассматривается под углом зрения моральной ценности его субъективных побуждений и общественно значимых последствий. Именно о таком поведении будет идти речь дальше, хотя эпитет «нравственное», чтобы избежать назойливого его повторения, употребляться не будет.

В последние годы в нашей этической литературе в том же значении все чаще употребляется словосочетание «моральная деятельность» как синоним нравственного поведения. Последнее же рассматривается в качестве аспекта, стороны, свойства социального поведения в целом. Иногда это понятие подвергается некоторыми авторами критике как не вполне удачное, недостаточно осмысленное содержательно. Действительно, выражение «моральная деятельность» невольно наводит на мысль, что существует какой-то особый род деятельности наряду с другими видами - производственно-трудовой, научно-теоретической, художественно-творческой, политической, судебно-процессуальной, религиозно-культовой и т. д., что, стало быть, существуют какие-то особые субъекты моральной деятельности, общественные институты, призванные выполнять лишь эту деятельность. Доводя критику до логического конца, авторы некоторых работ доходят до утверждения о полной «неинституциональности» и «нематериальности» нравственности, о том, что моральность есть свойство только сознания, но отнюдь не поведения, как такового. Согласно такой позиции, в поведении проявляются, обнаруживают себя свойства морального сознания, которые существуют лишь в идеальной форме. Между тем общепризнано, что моральной квалификации подлежит любая человеческая, социальная деятельность.

Указанные возражения достаточно серьезны (они касаются истолкования самой сущности морали) и заслуживают специального обсуждения. Что касается «нематериальности» морали, то в дальнейшем будет показано единство материального и духовного элементов в нравственном поведении. Относительно же «неинституциональности» морали вкратце скажем следующее.

Сомнения в целесообразности употребления термина «моральная деятельность» в значительной мере связаны с тем, что в этической литературе он применяется в основном в двух значениях без достаточно четкого их разграничения.

Есть все основания говорить о «моральной деятельности» в строго определенном, узком значении как о деятельности, побуждаемой прежде всего моральными мотивами. Очевидно, если иметь в виду именно деятельность, т. е. какие-либо особые действия, и если содержательно раскрыть ее специфические «моральные мотивы» (потребности, интересы, цели и т. д.), то «моральная деятельность» в упомянутом узком смысле - это деятельность, главной целью которой является формирование морального качества поведения. Такова деятельность нравственного воспитания, например, детей в семье, в детских учреждениях; деятельность по перевоспитанию, например, лиц с отклоняющимся от нормы поведением в исправительных учреждениях, в товарищеских судах, при разборе так называемых персональных дел на собраниях; наконец, самовоспитание, нравственное самосовершенствование личности, которые обычно требуют значительных сознательных усилий, напряжения воли, даже специальных упражнений.

В обозначенном смысле «моральная деятельность» - это вся духовно-практическая деятельность людей, направленная на усвоение ими нравственного опыта, накопленного обществом, на повышение нравственного уровня поведения, а также на улучшение моральной атмосферы в коллективах. Конечно, эта деятельность совершается в общем процессе социализации индивидов и сопутствует всякой другой деятельности (трудовой, учебной, игровой, эстетической и т. д.). Но она может быть представлена, так сказать, и в «чистом» виде, в форме переживаний, возбужденных потревоженной совестью, как извлечение уроков из прошлых ошибок, выработка человеком навыков более правильной оценки своих и чужих поступков. Думается, применительно к этой специфической деятельности термин «моральная деятельность» вполне уместен.

Кстати сказать, существуют достаточно определенные и притом вполне «материальные» субъекты деятельности, направленной на моральное воспитание, перевоспитание, самовоспитание, выполняющие ее прямо или в ходе выполнения других задач. Это семья, школа, другие детские учреждения и организации, исправительные заведения, суды, различные общественные организации, наконец, сама личность, осуществляющая нравственное самосовершенствование. Тот факт, что названные и другие общественные институты выполняют преимущественно иные социальные функции и задачи, ничего не меняет, ибо они выступают также субъектами социальной деятельности, направленной на нравственное формирование людей. Мало что меняет и то обстоятельство, что в классово антагонистических общественно-экономических формациях в силу определенных социальных причин многие общественные институты не выполняли вовсе или выполняли лишь под известным углом зрения задачи именно нравственного формирования людей, вследствие чего на практике преобладали методы внешнего принуждения, устрашения и т.п. в регуляции поведения. Напротив, в социалистическом обществе по мере его развития все большее значение приобретают общественные институты (например, семья, производственный коллектив, сама личность), в деятельности которых нравственно-воспитательные моменты постепенно получают самостоятельное значение. Таким образом, «неинституциональный» характер морали относителен, хотя институциональность ее, конечно, не выражена столь четко, как в других сторонах социальной деятельности.

Однако рассмотрим «моральную деятельность» в более широком значении. Если бы «моральная деятельность» ограничивалась очерченными выше рамками, т. е. процессами, связанными с усвоением нравственного опыта, то даже в этом случае она имела бы право претендовать на то, чтобы стать предметом специальной теории, допустим отраслью педагогической науки (для сравнения: ведь существует, скажем, такая частная медицинская паука о паразитах в кишечнике, как гельминтология). Однако суть заключается в том, что объектом этического анализа может быть все человеческое поведение, всякая человеческая деятельность, поскольку она подлежит квалификации с точки зрения добра и зла, естественно в их конкретно-историческом содержании и значении. Это деятельность, которая в подавляющем большинстве случаев непосредственно не преследует цели нравственного воспитания, перевоспитания или самовоспитания, ее главные цели - производственные, учебные, научные, художественные, спортивные и,т. д. В таком случае речь может идти не о какой-то особой «моральной деятельности», а о нравственной стороне или характеристике любой социально значимой деятельности, любых актов поведения, поскольку последние соотносятся с определенной, существующей в данном обществе, исторически и классово обусловленной системой моральных ценностей, норм, идеалов. Вплетаясь в мотивационную структуру поступков, эти элементы общественной нравственности становятся неотъемлемыми свойствами самого поведения.

Поэтому в дальнейшем изложении во избежание терминологических недоразумений мы будем говорить не о «моральной деятельности» в описанном выше узком значении, а о поведении вообще и его моральных свойствах.

Теория деятельности, которая была создана С.Л. Рубинштейном и А.Н. Леонтьевым, помогает раскрыть не только структуру и содержание психологической деятельности человека, но и дает понять, как исследование внешней деятельности может стать методом исследования внутренних состояний психики.

Потребность – это внутреннее состояние организма, испытывающего нужду в чем-либо. Появление мотива ведет к деятельности, направленной на его достижение. Следовательно, потребность дает энергию для деятельности, а мотив ее направляет. Имеет место следующая последовательность: потребность – мотив – деятельность.

Так как возможно исследовать внешнюю деятельность и ее связь с мотивом, возможно изучение внутренних психических состояний на основании того, какая потребность породила мотив. Отсюда следует новая схема: деятельность – мотив – потребность.

Деятельность связана с мотивами и потребностями. Она возникает самопроизвольно при активизации потребности. Деятельность и ее мотив могут не осознаваться, но действие и его цель всегда осознанны. Отличие в том, что деятельность определяется нашим желанием, а действие – необходимостью, так как его результат поможет достичь своей потребности.

Операции, т. е. способы выполнения действия, зависят от условий деятельности. Операции у человека всегда протекают на бессознательном уровне, хотя в случае затруднений они могут осознаваться.

Индивидуальное познание, как оно совершается в сознании индивида, всегда представляет собой движение, отправляющееся от общественного развития познания и возвращающееся к нему. Но процесс индивидуального познания мира отличается от общественного развития познания: мысли, к которым приходит человек, даже те, которые переходят в систему и историю самой науки, в индивидуальном сознании и в системе научного знания иногда могут иметь разные контексты и отчасти различное содержание.

Весь процесс познания природы совершается по мере того, как соответствующие предметы и явления вовлекаются в деятельность людей и приобретают в силу связи с общественной деятельностью, общественную значимость.

Если рассматривать мышление как способность человека в закономерностях развития познавать суть явлений, то оказывается, что человек познает природу, изменяя ее. Разум человека – не только предпосылка практической предметной деятельности, он ее же продукт. Познавательная деятельность человека зарождается и развивается сперва как черта практической деятельности. Лишь затем она выделяется из нее в качестве теоретической деятельности.

Но и выделившись, теоретическая деятельность сохраняет связь с практической, подчиняется ее контролю, но в свою очередь воздействует на нее и руководит ею.

Способы воздействия на действительность, доступные на различных ступенях развития, весьма значительно определяют доступные по данной ступени развития способы познания окружающей среды, и наоборот.

Элементарной «клеточкой» поведения индивида является поступок, т.е. единичный акт его общественно значимой деятельности. В поступке, в его внутренней структуре как в фокусе выступает единство, с одной стороны, субъективных, личностных элементов (потребностей, интересов, целей, которые служат мотивами поступков), с другой - внешних обстоятельств свершения действия, не зависящих от воли поступающего, а также общественно значимых последствий действия. Эти последствия, будучи «опредмеченными» во внешнем мире, тоже в дальнейшем не зависят от личной воли, становятся, как говорил В.И. Ленин, «социальными фактами».

Как известно, Л.Н. Толстой в понимании истории исходил из положения о том, что действительным ее субъектом являются народные массы и вся история - это в сущности результат действий миллионов индивидов, каждый из которых совершает поступки по своей воле и ради своих целей. При этом он резонно замечал, что результат действия, отделившись от деятеля и его мотивов, становится объективированной действительностью, которая больше не зависит от воли отдельного человека. «Каждый человек, - писал Л. Н. Толстой, - живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое-то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени становится невозвратимым и делается Достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение».

Поступок как акт человеческого поведения - это не просто действие (их совершают и животные), но сознательное, целенаправленное действие, т.е. действие, взятое в неразрывном единстве субъективных побуждений и общественно значимых последствий.

В истории этики нередко высказывалась мысль о необходимости различения действий и поступков. Так, например, Дж. Локк замечал, что действие и поступок не одно и то же хотя бы потому, что воздержание от действия - тоже своего рода поступок, подлежащий моральной оценке. Для этического анализа поведения следует признать плодотворным различение действий как определенных материальных (физических, инструментальных, технологических и т.д.) операций и действий-поступков.

Действие выступает как операция, когда оно берется безотносительно к его значению для кого-либо. В таком случае оно является внеморальным действием и не подлежит моральной квалификации. Если такое действие и оценивается, то все-таки не путем его непосредственного соотнесения с моральной ценностью, с понятиями добра и зла. Оно может быть признано целесообразным или нецелесообразным, полезным или бесполезным, экономным или неэкономным, расчетливым или нерасчетливым, логичным или нелогичным и т. д. Но все эти предикаты не являются моральными, так как характеризуют операционные свойства действия, а не моральные. В речи такие действия выражаются предложениями, в которых просто констатируется факт совершения действия или описываются его операционные, технологические особенности. Из таких предложений составляются всевозможные правила (игры, правописания, орфоэпии, логического мышления и т. п.), процедурные и технологические инструкции и наставления, этикетно-ритуальные предписания, устанавливающие порядок выполнения операций ради достижения какой-либо цели. Подобный подход к поведению, который называют операционным, или праксеологическим, хорошо представлен, например, в уже упоминавшейся интересной книге Т. Котарбиньского «Трактат о хорошей работе», в которой автор, рассматривая трудовые операции исключительно в плане производственной, управленческой целесообразности и т. д., сознательно отвлекается от их моральных оценок.

Действие предстает как акт нравственного поведения, поступок - когда принимается во внимание моральная ценность его субъективных мотивов, его значение для кого-либо, когда оно по этим причинам возбуждает к себе то или иное отношение, одобрение или осуждение с точки зрения морального критерия. Для морального суждения о поступке не так важна его операционная сторона, как именно его морально-аксиологическая характеристика, выражаемая обычно такими предикатами, как «должно», «запрещено», «справедливо», «честно» и т. п.

Таким образом, в моральных высказываниях всегда содержится ценностная информация, которая отражает не только факт совершения действия, но и его значение для людей, указывает на ценность его мотивов и тем самым содержит моральную оценку поступка в целом. Например, для моралиста не столь важно то, каким способом (при помощи ружья, капкана, яда) браконьер умертвил животное, это операционная сторона его преступления, которая может интересовать криминалиста; для моралиста важно то, что преступление совершено из низменно-эгоистических мотивов, что оно грубо попирает нормы нравственности, что оно поэтому вызывает чувство возмущения у окружающих. В конечном счете в поступке находит выражение ценностное отношение индивида к другим людям, к обществу, к их интересам.

Безусловно, от века к веку, от народа к народу, от класса к классу исторически менялось конкретное содержание представлений о добром и злом, нравственном и безнравственном в поведении. Но сам акт оценки поступков по шкале добра и зла всегда оставался функцией морального суждения, посредством которого в каждом конкретном случае определялось место деяния в сложившейся в данном обществе (классе, народе) иерархии моральных ценностей. В согласии с той или иной структурой общественных отношений в исторически конкретной социальной группе, классе, обществе складывалась относительно устойчивая совокупность распространенных, «массовых» форм поведения, которые почитались в общественном мнении как правильные, нормальные или по крайней мере допустимые.

Такие распространенные, стандартные формы поведения обычно называют нравами. Нравы характеризуют поведение представителей той или иной социальной общности в основных, общих чертах. Поведение индивида, соответствующее господствующим нравам, считается правильным, нормальным и т. д. Таким образом, моральные нормы являются не чем иным, как господствующими в данном сообществе людей нравами, отраженными и зафиксированными в общественном, коллективном сознании. Нравы - это стереотипные формы поведения социальных (классовых) типов личности, которые олицетворяют в наиболее чистом виде поведение представителей данного класса, т. е. общее в многообразии индивидуальных поступков. «Личные исключения из групповых и классовых типов, конечно, есть и всегда будут, - писал В.И. Ленин. - Но социальные типы остаются».

Заключая эту часть рассуждений, можно сказать, что нравственность отдельного человека находит свое выражение объективно в поступках, а в сознании - в привычных мотивах поступков. Нравственность человеческих сообществ выступает в виде присущих им нравов, которые отражаются в коллективном сознании в качестве моральных норм. Но так как субъективные мотивы поведения личности и моральные нормы могут существовать и функционировать только в поступках и правах, то, употребляя выражение Гегеля, можно сказать, что свое «субстанциональное» существование мораль в целом имеет именно в поступках и нравах людей, т. е. в их практическом - семейном, гражданском и другом поведении.

Таким образом, моральное сознание должно рассматриваться в неразрывном единстве с поведением, как его неотъемлемая сторона или характеристика. Поэтому, на наш взгляд, непременно требует уточнения встречающееся в этической литературе мнение, согласно которому моральное сознание «проявляет» или «обнаруживает» себя в поступках и нравах. Оно имеет смысл и оправдано только в следующих двух значениях. Во первых, с точки зрения функционирования морального сознания действительно можно представить, что в отдельном акте поведения субъективный мотив предшествует практическому действию и его последствиям, стало быть, проявляет себя в них, «опредмечивается» и т.д. Во-вторых, посторонний наблюдатель, несомненно, может судить об интимном нравственном сознании человека, только наблюдая его поступки, следовательно, через проявление морального сознания в поведении.

Однако по поводу первого значения можно сказать, что если речь идет не об отдельном поступке, а о линии поведения, то функционирующие в нем субъективные мотивы сами являются продуктами предшествующей деятельности (своей и других людей), сформировавшей нравственное сознание данного индивида - его потребности, интересы, установки, убеждения, нравственные чувства, которые выступают мотивами поступков. Иными словами, генетически первичны (и это особенно бросается в глаза при наблюдении формирования человека в младенческом и раннем детском возрасте) акты деятельности, как своей (путем проб и ошибок), так и деятельности взрослых, воспитателей, которые предшествуют формированию у индивида моральных представлений, чувств, идеалов и т. п. В ином случае пришлось бы согласиться с концепцией о прирожденности нравственных чувств и представлений, которая опровергается опытом индивидуального развития человека.

По поводу второго также можно заметить, что процесс наблюдения явления не обязательно может совпадать с внутренней структурой и последовательностью развития наблюдаемого процесса. То, что наблюдателю может показаться стоящим вне или за наблюдаемым явлением в качестве его кажущейся, внешней причины, на самом деле может входить в структуру самого этого явления, находиться, так сказать, в его непосредственно не наблюдаемой глубине.

Отвлекаясь от упомянутых двух допущений, т. е. рассматривая человеческую деятельность в ее целостности и независимости от средств и целей наблюдения или описания, можно считать, что моральное сознание существует и функционирует в самом поведении, в структуре человеческой деятельности. Как доказывают советские психологи, все психические процессы не просто проявляются, но и формируются в деятельности.

Поступки совершаются людьми не в пустом пространстве, не в робинзоновом одиночестве, а в коллективах, во взаимном общении. Как писал советский психолог С.Л. Рубинштейн, «поступком является действие, поскольку оно выражает осуществляемое посредством вещей отношение человека к человеку, к другим людям».

В широком плане поступки людей вплетены в систему общественных отношений. В силу своей социальной значимости всякий человеческий поступок, как уже говорилось, порождает со стороны окружающих, общества одобрительное или осуждающее отношение. Это отношение материализуется в той или иной санкции или реакции на поступок. Последняя в свою очередь оказывается поступком, подлежащим моральной оценке, и т. д. Таким образом, из поступков сплетаются межчеловеческие нравственные отношения, которые затем снова реализуются в поступках. Если поступки И нравы образуют, так сказать, «тело» морали, то нравственные отношения, прибегая к аналогичной метафоре, представляют собой «сеть» ее функциональных связей. Или, как пишет болгарский этик Л. Драмалиев, если система нравственных отношений образует форму, то нравственное поведение — содержание морали.

В своем реальном содержании существующие в обществе нравственные отношения (между индивидами, между индивидом и коллективом, в который он включен, между различными коллективами, между личностью и обществом, между коллективом и обществом) столь же бесконечно многообразны, как и совокупность совершаемых людьми поступков. Но подобно тому как во всей совокупности поступков можно усмотреть некоторое множество «массовидных» форм поведения, так и в массе нравственных отношений можно вычленить некоторую совокупность отношений, которые представляются наиболее типичными для данного общества, относительно стабильными и распространенными в поведении широких кругов людей. Таково, например, отношение классовой ненависти эксплуатируемых к эксплуататорам, характерное для антагонистических общественных формаций, основанных на частной собственности и социальном угнетении трудящихся. И подобно тому как всякий поступок представляет собой единство субъективно-личностных и объективных, общественно значимых компонентов, так и нравственные отношения, которые являются разновидностью общественных отношений с ярко выраженной идеологической характеристикой, составляют единство субъективных и объективных элементов.

Нравственные отношения субъективны в том (и только в том) смысле, что они не могут осуществляться без деятельности сознания людей. «...У отдельного человека,— писал Ф. Энгельс,— для того чтобы он стал действовать, все побудительные силы, вызывающие его действия, неизбежно должны пройти через его голову, должны превратиться в побуждения его воли». В. И. Ленин, характеризуя нравственные отношения как несомненно идеологические, подчеркивал, что они, «прежде чем им сложиться, проходят через сознание людей». Но нравственные отношения и объективны как по отношению к общественному сознанию, так и тем более по отношению к сознанию отдельного человека. Во-первых, потому, что они складываются в своих наиболее распространенных типах под воздействием социально-экономических отношений, которые, как известно, не зависят от сознания и воли индивидов. Во-вторых, нравственные отношения реализуются, как уже упоминалось, в поступках, последствия которых, становясь фактами социальной действительности, получают объективное предметное существование.

Условия общественного бытия, которые не зависят от воли отдельного человека, модифицируясь в обстоятельствах его личной судьбы, способствуют выработке у него определенных жизненных установок, позиций, ориентаций на те или иные моральные ценности. Эти установки, позиции и ориентации, безусловно, являются элементами нравственного сознания личности и, сформировавшись, выступают затем побудителями поступков, определяют линию поведения человека. Следова тельно, поведение, будучи в целом детерминирована социальной действительностью, в каждом конкретном своем акте, поступке непосредственно побуждается деятельностью сознания, тем самым моральное сознание выступает существенным структурным элементом поведения, а нравственные отношения, имеющие субъект-объектную природу, проходят сквозь всю структуру морали.

По определению Маркса, сущность человека есть совокупность всех общественных отношений. К этой совокупности относятся и нравственные отношения. При этом важно подчеркнуть, что, подобно тому как любой акт человеческой деятельности можно интерпретировать как поступок, так и любое общественное отношение заключает в себе нравственное содержание. Что касается идеологических отношений (политических, правовых, религиозных), то возможность их моральной интерпретации не вызывает сомнения. На этот счет имеется обширная литература.

По отношению к материальным, экономическим связям эта возможность не столь очевидна. Так, отношения стоимости, возникающие в процессе производства и обмена независимо от воли людей, не подлежат непосредственной моральной квалификации. К. Маркс писал в «Капитале», что, хотя капитал беспощадно эксплуатирует труд рабочих, это в общем и целом не зависит от доброй или злой воли отдельного капиталиста, последний выступает при этом не в качестве личности, а в качестве представителя класса и экономической системы. «Фигуры капиталиста и земельного собственника я рисую далеко не в розовом свете, - писал К. Маркс. - Но здесь дело идет о лицах лишь постольку, поскольку они являются олицетворением экономических категорий, носителями определенных классовых отношений и интересов... С моей точки зрения, меньше чем с какой бы то ни было другой, отдельное лицо можно считать ответственным за те условия, продуктом которых в социальном смысле оно остается, как бы ни возвышалось оно над ними субъективно».

Однако опосредованно, через оценку последствий, экономические отношения могут получать моральную квалификацию. Например, отношения стоимости в прошлом были органически связаны с эксплуатацией труда, социальным неравенством и гнетом, которые Трудящиеся во все времена считали несправедливыми. Таковой частную собственность считали и социалисты-утописты, а П. Ж. Прудон назвал ее кражей. Но кража и несправедливость - это понятия и нравственного сознания.

Следовательно, нравственные отношения - это не самостоятельный вид общественных отношений, который можно было бы поставить в один ряд с другими идеологическими отношениями, а сторона или характеристика любого общественного отношения, когда последнее рассматривается с точки зрения моральной ценности связанных с ним поступков и нравов. Не существует чисто нравственных отношений, которые в то же время не были бы какими-нибудь другими. Даже такие отношения, как родство, супружество, любовь, дружба, в которых нравственный элемент выступает по преимуществу, включают в себя отношения другого рода, основанные на общности имущественных интересов, мировоззренческих позиций, политических взглядов, эстетических вкусов и т. д.

Итак, моральная сторона человеческой деятельности выступает на первый план, когда эту деятельность рассматривают как поведение, т. е. совокупность поступков и нравов, или, что то же самое, как совокупность существующих в данном обществе (классе) нравственных отношений. Поступки же, нравы, нравственные отношения включают в себя деятельность нравственного сознания. В структуре отдельного поступка эта деятельность сознания выступает в виде его субъективного мотива.

Мотивация – основа жизни и деятельности всех живых организмов. Она представляет собой определенную энергетическую систему, которая стремится к удовлетворению мотивов и потребностей, составляющих сущность мотивации. Потребность в этом случае принимается как состояние организма, который испытывает нужду в необходимом для его существования и развития.

Основной источник мотивации живых существ – нарушение гомеостаза со средой. Разрядку энергетического потенциала, аккумулированного мотивацией, стимулирует актуализация потребностей и мотивов. Стимулом может быть и внешний, и внутренний побудитель.

Воздействуя на человека, предметы вызывают у человека потребности – энергетические заряды, которые аккумулируют напряжение, в этом состоянии человек пытается разрядиться, т. е. удовлетворить свои собственные потребности. Именно актуализированная потребность и есть энергия, которая питает разнообразную деятельность, в том числе и познавательную. Пока потребность не удовлетворена полностью, она продолжает поставлять энергию.

Анализ структуры мотивационной сферы позволяет выделить биологические и социальные потребности и мотивы. Первыми в фило– и онтогенезе появляются связанные с жизнедеятельностью организма биологические потребности. У детей 1,5–2 месяцев зарождается и социальная мотивация.

Важнейшей закономерностью в развитии мотивации является переход от знаемых к реально действующим мотивам – именно этот процесс определяет социализацию человека.

Ситуативное развитие потребностей – важный момент в развитии мотивации, так как новый объект, который попадает в значимую ситуацию, приобретает движущую силу и трансформируется в предмет удовлетворения потребностей.

Социальные потребности развиваются и проявляются двумя путями:

• на основе поступенчатого изменения содержания естественной мотивации;

• путем ассоциации нейтрального и значимого стимулов.

Не все мотивы и потребности становятся значимыми в активации деятельности, так как мотивационная сфера имеет четкую структуру и иерархию мотивов. В этой иерархии одни мотивы являются ведущими, а другие лишь исполняют вспомогательную функцию. Обычно ведущих мотивов несколько.

Роль психических свойств, состояний и процессов в регуляции деятельности. Волевая регуляция деятельности.