Впереди их ждали новые и опасные авантюры…
* * *
В просторной комнате не было ни единого окна. Камин уже несколько дней не топился, воздух стал холодным и сыром, а на стенах скопилась влага. В комнате напротив друг друга стояли два человека, их разделял только небольшой столик. Рядом стояли стулья, но воспользоваться ими не желал ни один из посетителей. За спиной каждого была крепкая дубовая дверь, за которой ожидала стража. Никто и ничто не должно было прервать эту встречу и разговор. Сам же разговор почти сразу же оборвался тяжелым молчанием. С первых же фраз, стоящих в комнате людей, кроме грубой мебели стала разделять огромная пропасть разногласий…
– Как? Почему!? – спросил один из них.
– Пожалуй, вы и сами хорошо знаете почему, обсуждать подробности излишне… Насчет как… Достаточно милосердно, особенно учитывая все обстоятельства.
– Но ведь он говорил…
– Похоже, что вы не так его поняли. Как видите, никакие причины и обстоятельства не оправдают в его глазах предательство. В этом он остается непреклонным. Могу только сказать, что для него это было нелегко. Но даже сейчас лорд в состоянии принимать такие трудные решения.
Полученные известия были тяжелы для одного из мужчин, но разговор оказался нелегок и для его собеседника. Сейчас нельзя было позволить эмоциям взять вверх над рассудком и здравым смыслом. Принесший тяжелые известия был в этом уверен. Когда его огорченный собеседник непроизвольно потянулся поясу – туда, где обычно торчит рукоять меча, он заметил движение, но остался спокоен.
– Если ваши действия в ближайшее время не будут осторожными и благоразумными, то они могут перейти некую черту, и тогда в глазах окружающих вы будете уже не героем, и даже не просто неудобной личностью... скорее опасным человеком, если не хуже.
– Как легко ты перешел на угрозы, – мужчина вспомнил, что оружие перед встречей забрал стражник – тогда он не придал этому значения, хотя и несколько удивился.
– Скорее это дружеский совет. Дело в том, что для меня, внезапно, может оказаться очень неудобно не обращать внимание на некоторые сомнительные моменты вашей жизни, или ваших спутников. Всегда могут найтись люди, которые вспомнят эти неудобные моменты, и напомнят о них лорду, в самое неподходящее время. Тогда уже и вовсе его милость может смениться на гнев. Я ценю ваш вклад в общее дело и знаю о том, какую роль вы сыграли, но мое мнение для лорда – всего лишь мнение, пускай и важное… в этом я недавно убедился снова. И поверьте, мне жаль…
Аарин Генд оценивающе смотрел на собеседника и выжидал. Он был готов к любому исходу, даже самому печальному. Как и раньше, Аарин без колебаний пожертвовал бы чем угодно ради любимого города и его благополучия, но искренне надеялся, что время тяжелых испытаний и решений останется навсегда в прошлом. Ему уже было знакомо это замешательство, чувство потери, безвозвратной и невосполнимой. Он надеялся, что обстоятельства сложатся иначе, не таким образом, но был не в силах что-то изменить, любой был не в силах теперь что-то изменить…
Бывший начальник шпионов поймал взгляд собеседника и почувствовал в груди слабое покалывание. Чувство неловкости смешалось с чувством растущей опасности. Выдержать взгляд было трудно. Неожиданно для него самого, в голове появилась мысль: «Да, ты помнишь и знаешь, что я не отступлю как и тогда… Даже не смей упрекнуть меня…» Хотя он и был готов ко всему, конфликтного исхода надо было избежать. Аарин не шелохнулся, когда он заговорил, голос оставался спокоен, как и в начале разговора:
– Поэтому я и даю вам совет. Для вашего же блага, как и для блага некоторых ваших спутников, лучшим решением будет покинуть город на неопределенное время… Сейчас ситуация такова, что нарядив любого солдата со стены в парадную ливрею, можно чествовать его как героя и спасителя. Заслуги такого солдата для богачей и простого народа куда более понятны, нежели ваша работа. Оценить вашу работу могут очень немногие, но только из-за этого никто не будет вступать в разногласия с лордом, особенно сейчас…
* * *
Группа авантюристов собралась за столом в пустующем трактире. Об этой встрече заранее не договаривались, но ради нее каждый отказался от своих ближайших дел.
– И наф профто так взяли и выфтавили за дверь? – возмутился Томи, не дожевав очередной ломоть душистого сыра. Полурослик едва не подавился, он отказывался верить услышанному и пребывал в полном недоумении.
– Да.
– И в чем же причина таких быстрых перемен? – на этот раз спросила Лину, по ее лицу было заметно, что хороших новостей она не ждет.
– Во мне… скорее всего… думаю, что всех остальных это касается меньше.
– А то я думала, что мы надолго задержимся в городе, и уж во всяком случае, что ты теперь не оставишь Арибет одну, особенно после всего случившегося, – задумчиво протянула Шарвин. – Все позади, и жизнь налаживается… Где же твоя надежда и вера в светлое будущее?
– Ее больше нет.
– Почему же? – небрежно поинтересовалась бард. – Что случилось? Не пускают к ней?
За столом повисло тягостное молчание, Томи даже перестал жевать. Все взгляды были обращены на Барика, а тот был мрачнее тучи и не проронил ни слова объяснений, лишь оперся локтями о стол и спрятал лицо в ладонях. Так и не посмотрев на товарищей, он лишь тихо произнес:
– Ее больше нет, Нашер казнил Арибет…
* * *
Несколькими часами позже из ворот города вышла небольшая группа. С виду обычный отряд наемников, таких немало можно встретить на дорогах, даже в тихое время. Скромная одежда, никаких украшений. У некоторых капюшоны скрывали лица. Их достаток можно было оценить только по паре лошадей, на которых ехали две девушки. Со стороны их движение выглядело слаженным и организованным, хотя они почти не разговаривали между собой.
В скором времени они дошли до развилки на тракте, группа остановилась. Всадницы спешились, и все собрались в небольшой кружок. Авантюристы держали путь на юг, но один из них уходил на север. Здесь их дороги расходились, и пришла пора попрощаться друг с другом. Эльфийка оказалась последней, но вместо слов напутствия, она придержала руку друга, подошла ближе и прошептала:
– Барик, привести Фентика к Нашеру не тоже самое, что и убить его… Это не было твоей ошибкой… Он всегда мог проявить свою хваленую волю и мудрость… даже к Арибет… Я вижу, что ты коришь себя за все случившееся с ней, но твоей вины в этом нет…
Барик не ответил, лишь обнял Лину на прощание. Он еще долго стоял на месте, провожая взглядом уходивших товарищей. В долгий путь их провожала незнакомая песня.
Девушка, что перебирала струны лютни, сидела на лошади бочком. Шарвин смотрела на океан, уходящий за горизонт, на скатывающийся к водной глади диск солнца, и напевала. Иногда она прерываясь, чтобы тихо шмыгнуть носом или промокнуть плащом уголки глаз.
Захлестнули меня
Гнев, печаль и дурман,
Моё сердце сковал
Леденящий туман.
Снова вижу мираж,
Он всего лишь обман,
Но опять на душе,
Горьких чувств ураган.
Я лечу в темноте,
Жажду вольною стать,
Помоги же теперь
Мне в реальность попасть.
Всё вверх дном повернулось
В душе у меня,
Ты скажи, я живу?
Или я умерла?
Где-то в сердце моём
Есть немного тепла,
Я ведь всё же ещё,
Не совсем холодна.
Ты как ангел в пустыне
Воды принеси,
Я не трону тебя,
Ты прости и пойми...
Я напьюсь и открою
Всю душу свою,
Расскажу как жила,
Как живу, как умру...
Как с тобою хочу
В эту пропасть попасть,
Пережить всю судьбу,
То безумная страсть.
Я безумно ловлю,
Этот мир без конца,
Я надеждой живу...
Это сердца слова...
