(...) Этот кружок [славянофилов], как и многие другие ему подобные, исчез бы бесследно с лица земли, если бы в [их] числе (…) не было Алексея Степановича Хомякова (...) Хомяков, глубоко изучивший творения главных мировых любомудров (…) всегда держался по убеждению учения нашей православной церкви (...) Безусловная преданность православию (...) любовь к народу русскому, высокое о нем мнение и убеждение в том, что изучение его истории и настоящего быта одно может вести нас к самобытности в мышлении и жизни, – составляли главные и отличительные основы и свойства образа мыслей Хомякова (...) Хомяков первый проникся истинным духом русского народа и его истории и указал нам насущие наши нужды и потребности, наши народные свойства и ту цель, к которой мы должны стремиться. (...)
Вторым деятелем в нашем кружке был Иван Васильевич Киреевский.Он был очень умен и даровит; но самобытности и самостоятельности было в нем мало, и он легко увлекался то в ту, то в другую сторону. (…) Деятельность
И.В. Киреевского по разработке с православной точки зрения разных философских вопросов была весьма полезна и значительна. (…)
Другими собеседниками нашими были М.П. Погодин. С.П. Шевырев, П.В. Киреевскийи некоторые другие лица. Первые двое никогда вполне не разделяли мнений Хомякова, находивши, особенно в первые годы, что по духовным делам он слишком протестанствовал и что русскую историю он переделывал по-своему, находил в ней то, чего там не было, и влагал в нее свои измышления. (…) П.В.Киреевскийвесь был предан изучению русского коренного быта, с любовью и жаром собирал русские народные (…) и принимал деятельное участие в прениях только тогда, когда они касались любимых его предметов.
Впоследствии вступили в наш кружок две замечательные личности – Константин Сергеевич Аксаков и Юрий Федорович Самарин (...) В первом преобладали чувство и воображение; он страстно любил русский народ, русскую историю и русский язык и делал в двух последних поразительные, светоносные открытия (...) Ю.Ф. Самарин действовал совершенно иными орудиями: у него по преимуществу преобладала критика, логика и диалектика (...) Он действовал сильно и в литературе, и в общественной, даже политической, жизни (...) Не могу здесь не упомянуть об Иване Сергеевиче Аксакове (…)начинавшем с нами все более и более сближаться. Тогда он был чистым и ярым западником, и брат его Константин постоянно жаловался на его западничество (...)
Сообщая сведения об этом кружке, нельзя не упомянуть о людях, более или менее принимавших участие в наших беседах, хотя они вовсе не разделяли наших общих убеждений. Такими были – Чаадаев, Грановский. Герцен (…)
Нас всех и в особенности Хомякова и К. Аксакова прозвали «славянофилами»; но это прозвище вовсе не выражает сущности нашего направления. Правда, мы всегда были расположены к славянам (…) изучали их историю и нынешнее их положение (…) но это вовсе не составляло главного, существенного отличия нашего кружка от противоположного кружка западников. Между нами и ими были разногласия несравненно более существенные. Они отводили религии местечко в жизни и понимании только малообразованного человека (…) мы же (…)убеждены были, что только на этом основании мы должны и можем развиваться, совершенствоваться и занять подобающие место в мировом ходе человечества. Они ожидали света только с Запада (…) старались подражать всему там установившемуся и забывали, что есть у нас свой ум, свои (…) духовные и физические особенности и потребности. Мы вовсе не отвергали великих открытий и усовершенствований сделанных на Западе (…) но мы находили необходимым все пропускать через критику нашего собственного разума и развивать себя с помощью, а не посредством позаимствований от народов, опередивших нас на пути образования. Западники (…) требовали деспотически от всех беспрекословного подчинения догматам, добытым или по Франции, или в Англии, или в Германии. (…) Мы признавали первою, самою существенною нашею задачею – изучение самих себя в истории и в настоящем быте; и как мы находили себя и окружающих нас цивилизованных людей утратившими много свойств русского человека, то мы считали долгом изучать его преимущественно в допетровской его истории и в крестьянском быте. Мы вовсе не желали воскресить древнюю Русь, не ставили на пьедестал крестьянина, не поклонялись ему и отнюдь не имели в виду себя и других в него преобразовать. (…) Но в этом первобытном русском человеке мы искали, что именно свойственно русскому человеку, в чем он нуждается и что следует в нем развивать. (...)
Записки А.Н. Кошелева // Русское 06щесmво 40-х - 50-х годов ХIХ в. – Ч. 1. – М., 1991. –
С. 85-134.
