Глава 1. Иногда они действительно мертвы. 4 страница

Заметив этот жест, я вручила ему свечу, и, кратко предупредив о капающем горячем воске, вернулась к осмотру.

Из раны сочилась кровь, но совсем немного, и я, окунув тряпку в горячую воду, приступила к делу. Его тело заледенело, холод заглушал даже острые ароматы кладовой, но я все еще чувствовала его запах - привычный терпкий мускус, искаженный примесью крови и бешеного потоотделения.

Это была глубокая борозда, дюйма четыре в длину, которая прошла высоко вверх сквозь мышцы его бедра. Но, по крайней мере, она была чистая.

- В репертуаре Джона Уэйна (Джон Уэйн - американский актёр, которого называли «королём вестерна», прим.пер.), - произнесла я, стараясь говорить легко и сдержанно. Глаза Джейми, сосредоточенные на пламени свечи, переместились и уставились на меня.

- Что? - хрипло проговорил он.

- Ничего серьезного, - сказала я. - Пуля тебя лишь зацепила. Пару дней ходить будет трудно, но герой жив и готов сражаться вновь.

На самом деле пуля прошла у него между ног, глубоко раскроив внутреннюю поверхность бедра, в непосредственной близости от его яичек и бедренной артерии. На один дюйм правее - и он был бы мертв. Одним дюймом выше...

- Невелико утешение, Сассенах, - сказал он, но тень улыбки тронула его глаза.

- Нет, - согласилась я. - Но хоть что-то?

- Хоть что-то, - произнес он и коротко коснулся моего лица. Его рука была очень холодной и дрожала. Горячий воск стекал по пальцам другой, но он, похоже, не чувствовал этого. Я аккуратно забрала у него подсвечник и поставила на полку.

Я ощущала горе и самобичевание, исходящие от него волнами, и его борьбу за то, чтобы не поддаться им. Я не помогла бы ему, если бы сдалась в этой чудовищной ситуации, и не была уверена, что вообще каким-то образом смогу помочь, но я могла бы попытаться.

- О, Иисус, - проговорил он так тихо, что я едва его слышала. - Почему я не позволил ему забрать его? Какое это имело значение? - он беззвучно ударил кулаком по колену. - Боже, почему я просто не позволил ему забрать его?!

- Ты же не знал, кто это был, и что они собирались сделать, - так же тихо проговорила я, положив руку ему на плечо. - Это был несчастный случай.

Его мышцы были сильно, мучительно напряжены. Я тоже чувствовала это - тугой узел протеста и отрицания у себя в горле: "Нет, это не может быть правдой, это не могло произойти!" - но работу нужно доделать. Разберусь с неизбежным позже.

Он прикрыл лицо рукой, и, медленно качая головой, больше не говорил и не двигался, пока я не закончила промывать и перевязывать рану.

- Можешь сделать хоть что-нибудь для Йена? - произнес он, когда я закончила. Я поднялась и он, убрав руку, посмотрел на меня - его лицо исказилось в мучительном страдании и снова расслабилось. - Ему... - он сглотнул, и покосился на дверь, - ему плохо, Сассенах.

Я взглянула на виски, что принесла с собой - четверть бутылки. Джейми проследил направление моего взгляда и покачал головой.

- Тут мало.

- Тогда выпей ты, - и хотя он замотал головой, я вложила бутылку в его руку и сжала пальцы вокруг нее.

- Назначение врача, - сказала я тихо, но очень твердо. - От шока, - он сопротивлялся, пытаясь поставить бутылку обратно, но я стиснула его руку.

- Знаю, - проговорила я, - Джейми, я знаю. Но ты не можешь сдаться. Не сейчас.

Мгновение он смотрел на меня, затем кивнул, принимая виски, поскольку действительно нуждался в этом, и его рука расслабилась. Мои собственные пальцы окоченели от воды и холодного воздуха, но все равно были теплее, чем у него. Я взяла его свободную руку в свои ладони, и крепко сжала ее.

- Ты знаешь, есть причина, по которой герой никогда не умирает, - сказала я, попытавшись улыбнуться, но почувствовала, что мое лицо застыло, словно маска. - Когда случается худшее, кто-то все же должен решать, что делать. Пойди сейчас в дом и согрейся, - я выглянула в ночь с лавандовым небом и дикими крутящимися вихрями снега, - а я... найду Йена.

 

КУДА ОН МОГ подеваться? Он не мог уйти далеко, не в такую погоду... Учитывая его душевное состояние, когда они с Джейми вернулись с телом миссис Баг, он мог бы, подумала я, просто пойти в лес, куда глаза глядят, не переживая о том, что с ним может что-то случиться. Но с ним была собака. И как бы он себя ни чувствовал, все равно не стал бы тащить Ролло в завывающую пургу.

А метель была такой, как и ожидалось. Я медленно забралась в горку, в сторону пристроек, укрывая фонарь под складками своего плаща. И внезапно меня осенило - возможно Арчи Баг укрылся в кладовой над ручьем или в коптильне. И... О, Боже, знает ли он? Я тут же остановилась как вкопанная, позволяя густо падающему снегу покрывать вуалью голову и плечи.

Я была настолько потрясена случившимся, что мне и в голову не пришло подумать о том, известно ли Арчи Багу, что его жена мертва? Джейми сказал, что он кричал, призывая Арчи выйти, сразу же после того, как все понял, но никакого ответа не последовало. Возможно, Арчи подозревал подвох или он просто сбежал, увидев Джейми и Йена, предполагая, что они уж точно не навредят его жене. В таком случае...

- О, чертов ад, - в ужасе пробормотала я себе под нос. Но с этим ничего нельзя было поделать. Я надеялась, что смогу сделать что-то хотя бы для Йена. Вытерев рукавом лицо, я сморгнула с ресниц снежинки и медленно пошла дальше. Свет фонаря тонул в вихре метели. А вдруг я повстречаю Арчи? Мои пальцы вцепились в ручку фонаря. Мне придется рассказать ему, привести его в хижину, чтобы он увидел... о, мама дорогая. Если я вернусь с Арчи, смогут ли Джейми и Йен занимать его достаточно долго, чтобы я успела вытащить миссис Баг из кладовки и представить ее в более приличном виде? У меня не было времени, чтобы удалить торчащую стрелу или благопристойно разместить тело. Я вонзила ногти свободной руки в ладонь, пытаясь держать себя в руках.

- Иисус, не дай мне найти его, - произнесла я себе под нос. - Пожалуйста, не дай мне найти его.

Но летний домик, коптильня и зерновой амбар – все, слава Богу, были пусты и никто не смог бы спрятаться в курятнике, не побеспокоив кур. А они молчали, усыпленные бурей. Однако курятник сразу же напомнил о миссис Баг - о том, как она разбрасывала зерно из своего передника, вполголоса напевая шутливые песенки. Она называла всех кур по именам. Меня ни черта не волновало, ели мы на ужин Исабель или Аласдейр, но в данный момент тот факт, что никто и никогда теперь не сможет отличить одну от другой или порадоваться тому, что Элспет высидела десять цыплят, показался невыразимо душераздирающим.

В конце концов я нашла Йена в сарае. Темная фигура забилась в солому у ног мула Кларенса, чьи уши навострились при моем появлении. Он восторженно взревел от перспективы дополнительной компании, а козы истерично заблеяли, думая, что я волк. Лошади в изумлении вскинули головы, будто вопрошая, потом зафыркали и заржали. Ролло, примостившийся в сене рядом со своим хозяином, коротко и резко гавкнул, недовольный шумом.

- Да тут просто чертов Ноев ковчег, - заметила я, стряхивая снег с плаща и вешая фонарь на крюк. - Не хватает лишь пары слонов. Тише, Кларенс!

Йен повернулся ко мне, но по пустому выражению его лица я поняла, что он не осознавал смысла сказанного.
Присев на корточки рядом с ним, я приложила руку к его щеке. Она была холодной и кололась молодой щетиной.

- Это не твоя вина, - сказала я мягко.

- Я знаю, - проговорил он и сглотнул. - Но я не знаю, как с этим жить, - он нисколько не драматизировал, а его голос звучал совершенно растерянно. Ролло лизнул его руку, и пальцы Йена утонули в собачьей шерсти, словно ища поддержки.

- Что мне делать, тетушка? - он беспомощно посмотрел на меня, - Ничего, правда? Я не могу исправить или отменить это. И все же я непрерывно перебираю способы, как бы это сделать. Как сделать, чтобы все исправить. Но нет... ничего.

Я присела на корточки рядом с ним, положила руку ему на плечо и прижала его голову к себе. Он нехотя приник, однако я почувствовала проходящую через него непрерывную дрожь от усталости и горя, похожую на озноб.

- Я любил ее, - проговорил он так тихо, что я едва могла расслышать. - Она была, как моя бабушка. А я...

- Она любила тебя, - прошептала я, - она не стала бы тебя винить, - я сдерживала собственные переживания, как неумолимую смерть, чтобы делать то, что необходимо. Но сейчас... Йен был прав. Сделать уже ничего нельзя, и от полнейшей беспомощности слезы покатились по моим щекам. Я не плакала. Горе и шок просто переполнили меня, и я не смогла их сдержать.

Почувствовал ли он слезы на своей коже или ощутил мою скорбь - не могу сказать, но внезапно Йен тоже сдался и заплакал, сотрясаясь в моих объятиях.

Я всем сердцем желала, чтобы он был маленьким мальчиком, и чтобы буря печали могла смыть его вину и оставить его чистым, умиротворенным. Но для него уже все не могло быть так просто. И единственное, что я могла сделать - это держать его и гладить по спине, слабо и беспомощно всхлипывая сама. Затем Кларенс предложил свою поддержку - тяжело дыша в голову Йена, он задумчиво зажевал прядь его волос. Йен отпрянул, шлепая мула по носу.

- Ой, отвали!

Поперхнувшись, он ошарашено засмеялся, затем, поплакав еще немного, выпрямился и вытер нос рукавом. Некоторое время он сидел неподвижно, собирая себя по кусочкам, и я не вмешивалась.

- Когда я убил того человека в Эдинбурге, - сказал он наконец, и голос его был хоть и хриплый, но уже управляемый, - дядя Джейми взял меня на исповедь и научил молитве, которую произносишь, когда убиваешь кого-то. Чтобы вверить их Богу. Помолишься со мной, тетушка?

В течение многих лет я не вспоминала, и тем более не произносила молитву "Наставления душе", поэтому неловко запиналась через слово. Йен же говорил без запинки, и я подумала о том, как часто он использовал ее все эти годы.

Слова казались ничтожными и беспомощными, растворяясь в звуках шуршащего сена и жующих зверей. Но я ощутила капельку утешения от того, что произнесла их. Возможно, это просто было чувство прикосновения к чему-то большему, чем ты сам, дающее возможность осознать, что это большее существует, потому что оно должно существовать. Ведь определенно одного тебя недостаточно для такой ситуации. Меня явно не хватало.

Некоторое время Йен сидел, закрыв глаза. Наконец, он открыл их и посмотрел на меня темным от осознания взглядом; его лицо было очень бледным под щетиной.

- И потом он сказал - ты будешь жить с этим, - тихо проговорил он, потерев лицо рукой. - Но я не думаю, что смогу.

Это была простая констатация факта, которая пугала до ужаса. Слез у меня больше не было, но мне казалось, будто я смотрю в черную бездонную пропасть и не могу отвести взгляд.

Я глубоко вздохнула, пытаясь придумать, что сказать, затем вытащила из кармана платок и дала ему.

- Ты дышишь, Йен?

Его губы слегка дрогнули.

- Думаю, да.

- Пока это все, что тебе нужно делать, - я поднялась, отряхнула сено с юбки и протянула ему руку. - Пойдем. Нужно вернуться в хижину, пока нас здесь не занесло снегом.

Снегопад усилился, и порыв ветра задул свечу в моем фонаре. Но это не имело значения, я могла бы найти хижину и с завязанными глазами. Йен молча шел впереди меня, прокладывая тропу через только что выпавший снег. Узкие плечи его сгорбились и голова склонилась против бури.

Я надеялась, что молитва хоть немного помогла ему, и задумалась - может у могавков есть какие-нибудь более эффективные способы борьбы с несправедливой смертью, чем у католической церкви.

Тогда я поняла, что точно знаю, что могавк будет делать в таком случае. И Йен тоже знал. Он и сделал это. Я поплотнее закуталась в плащ, чувствуя себя так, словно проглотила огромный кусок льда.

 

Глава 4

НЕ СЕЙЧАС

 

После долгих обсуждений оба трупа аккуратно вынесли на улицу и положили на краю крыльца. Внутри совершенно не было места, чтобы разместить их должным образом, к тому же, учитывая обстоятельства...

- Мы больше не можем позволять старику Арчи находиться в неведении, - сказал Джейми, положив конец спорам. - Если тело будет на виду, он, может, выйдет. А может, и нет, но он будет знать, что его жена мертва.

- Будет, - сказал Бобби Хиггинс, тревожно оглядываясь в сторону деревьев, - и как вы думаете, что он тогда сделает?

Джейми постоял немного, глядя в сторону леса, и покачал головой.

- Будет горевать, - спокойно проговорил он. - Утром посмотрим, что делать.

Это не были нормальные поминки, но мы их провели со всеми формальностями, какие могли себе позволить. Для миссис Баг Эми пожертвовала свой собственный саван, который сшила после первого замужества и бережно хранила, а бабулю МакЛауд облачили в мою сохранившуюся запасную сорочку и пару передников, наспех зашитых для приличия. Тела положили по обеим сторонам крыльца, нога к ноге, с блюдечком соли и кусочком хлеба на груди у каждой, хотя пожирателя грехов не ожидалось. Я наполнила углями небольшой глиняный горшок и поставила его возле трупов. Мы договорились, что всю ночь будем сидеть над умершими по очереди, так как крыльцо не выдержит более двух или трех человек.

- И на груди вновь выпавшего снега искрится свет блистающей луны" (строки из детской поэмы К.К.Мура "Визит святого Николая" или "Рождественская ночь", это одна из самых популярных рождественских сказок в англоговорящих странах, прим.пер.), - проговорила я тихо. Так и было. Буря миновала и чистый холодный свет неполной луны резко и тонко вычерчивал каждое заснеженное дерево как на японских рисунках, выполненных тушью. И в далеких развалинах большого дома остов обгорелых бревен прятал все, что покоилось под ним.

Мы с Джейми взяли первые часы. Когда он объявил об этом, никто не возражал. На эту тему не говорили, но образ Арчи Бага, одиноко затаившегося в лесу, был в мыслях у каждого.

- Думаешь, он там? - тихим голосом спросила я у Джейми и кивнула в сторону темных деревьев, безмолвно стоявших в своих пушистых саванах.

- Если бы это ты лежала здесь, a nighean, - проговорил он, глядя вниз на неподвижные белые фигуры на краю крыльца, - я был бы рядом с тобой - живой или мертвый. Присядь.

Я села возле него. Горшок с углями стоял около наших закутанных в плащи коленей.

- Бедняжки, - сказала я немного погодя. - Так далеко от Шотландии.

- Да уж... - произнес он, взяв меня за руку. Его пальцы были не теплее моих, и все же их размеры и сила успокаивали. - Пусть и не среди своих родных, но они будут похоронены среди людей, знавших их обычаи.

- Верно.

Если внуки бабули МакЛауд когда-нибудь вернутся, они, по крайней мере, найдут надгробие на ее могиле и будут знать, что с ней обошлись по-доброму. У миссис Баг не было никаких родственников, кроме Арчи. Никто не придет искать ее могилу, но она будет среди людей, которые знали и любили ее. А что же насчет Арчи? Он никогда не говорил, есть ли у него родственники в Шотландии. Его жена была для него всем, как и он для нее.

- Ты, хм, не думаешь, что Арч может... Покончить с собой? - спросила я осторожно. - Когда узнает?

Джейми уверенно покачал головой.

- Нет, - сказал он. - Это не в его характере.

С одной стороны, я была рада это услышать. Но моя более низменная и менее сострадательная сторона не могла сдержать тревожного любопытства, задаваясь вопросом: "Что может совершить человек с пылом Арчи, пораженный таким смертельным ударом: отныне лишенный женщины, которая большую часть жизни была его якорем и спасительной гаванью?"

"Как поступит такой человек? - размышляла я. - Покорится судьбе, отдавшись воле волн, пока не наскочит на риф и не затонет? Или привяжет свою жизнь к спонтанному якорю гнева, а в качестве нового компаса выберет месть?" Я видела чувство вины, угнетавшее Джейми и Йена. Насколько Арч был выносливее? Способен ли человек вынести подобное? Или ему следует выплеснуть это наружу, чтобы просто выжить?

Джейми свои предположения не озвучивал, но я заметила у него на поясе как пистолет, так и кинжал. И пистолет был заряжен и взведен - помимо смолистого аромата елей и пихт я уловила запах черного пороха. Конечно, это могло быть для отпугивания бродячего волка или лисы...

Некоторое время мы сидели в тишине, наблюдая за мерцанием угольков в горшке и за игрой света в складках саванов.

- Должны ли мы помолиться, как думаешь? - прошептала я.

- Я не перестаю молиться с тех пор, как это случилось, Сассенах.

- Я тебя понимаю.

Так и было. Страстная мольба о том, чтоб этого не было на самом деле, сменялась отчаянной молитвой о собственном наставлении. Потребность что-то сделать, когда ничего, действительно ничего уже поделать нельзя. И, конечно, молитва за упокой недавно почивших. По крайней мере, бабуля МакЛауд ожидала смерть, и, мне кажется, приветствовала ее. Миссис Баг, наоборот, вероятно, была страшно поражена тем, что так внезапно умерла. Мне представилась удручающая картина: она стоит в снегу недалеко от крыльца, глядя на свой труп, руки - на тучных бедрах, губы поджаты в досаде на такое грубое освобождение от телесной оболочки.

- Это был, скорее, шок, - извиняющимся тоном сказала я ее тени.

- Да, так и было.

Джейми полез в карман плаща и достал оттуда флягу. Откупорив ее, он наклонился вперед и осторожно вылил несколько капель виски на голову каждой из почивших женщин, потом поднял флягу в молчаливом тосте сначала за бабулю МакЛауд, а затем за миссис Баг.

- Мурдина, жена Арчибальда, ты была великая стряпуха, - сказал он просто. - Я буду помнить твое печенье всю жизнь и думать о тебе за утренней кашей.

- Аминь, - произнесла я дрожащим от смеха и слез голосом. Я взяла фляжку и сделала большой глоток. Виски обожгло зажатое горло и я закашлялась.

- Я знаю ее рецепт пикалили (маринованные острые овощи - прим.пер.). Я запишу его - он не должен быть забыт.

Совершенно неожиданно мысль о записи напомнила мне о незаконченном письме: оно так и лежало сложенным в моей рабочей сумке. Джейми ощутил мое легкое напряжение и озадачено повернул голову.

- Я всего лишь подумала о том письме, - сказала я, откашливаясь. - Мне кажется, что хотя Роджер и Бри знают о сгоревшем доме, они обрадуются, прочитав, что мы все еще живы, если предположить, что они действительно, когда-нибудь получат его.

Осознавая и опасные времена, и ненадежную сохранность исторических документов, Джейми и Роджер выработали несколько способов передачи информации, начиная от публикации кодированных сообщений в различных газетах и заканчивая какими-то изощренными схемами с участием Церкви Шотландии и Банка Англии. Все это, конечно, опиралось на тот факт, что семья МакКензи, совершив проход через камни, благополучно прибыла в более или менее правильное время. Но я должна была ради собственного спокойствия полагать, что они добрались.

- Но я не хочу заканчивать письмо, рассказывая им об этом, - я кивнула в сторону завернутых фигур. - Они любили миссис Баг, и Бри очень расстроится из-за Йена.

- Да, ты права, - задумчиво сказал Джейми. - И есть вероятность, что Роджер Мак будет думать об этом и переживать насчет Арчи, зная, что не в состоянии ничего с этим поделать... Да, они будут волноваться, пока не найдут другое письмо, которое расскажет им, как все обошлось, и Бог знает, сколько времени должно пройти, прежде чем все образуется.

- А если они не получат следующее письмо...

"Или если мы не проживем достаточно, чтобы написать его", - подумала я.

- Да, лучше не рассказывать им. Во всяком случае не сейчас.

Подвинувшись ближе, я прислонилась к нему, и он обнял меня. Некоторое время мы сидели тихо, по-прежнему встревоженные и печальные, но согретые мыслями о Роджере, Бри и детях.

Из хижины позади меня слышались звуки. Сначала все притихли, потрясенные, но обыденность быстро заявляла о себе. Дети не могли долго молчать, и до меня доносились пронзительные вопросы, требования еды и болтовня малышей, взбудораженных тем, что так поздно не спят. Их голоса пробивались сквозь звуки приготовления пищи: для следующей части поминок будут лепешки и мясные пироги - миссис Баг была бы довольна. Внезапно сноп искр вылетел из печной трубы и рассыпался вокруг крыльца, словно упавшие звезды, сверкающие на фоне темной ночи и белого свежевыпавшего снега.

Джейми покрепче прижал меня к себе, и при виде этого зрелища тихий звук удовольствия слетел с его губ.

- Так... что ты там говорила про грудь и выпавший снег, - слово "грудь" с его мягким горским выговором у него получилось как "гххруть", - это стихи, да?

- Да. Конечно, не очень-то подходящие поминкам - это шутливое Рождественское стихотворение называется "Визит Святого Николая".

Джейми фыркнул белым паром.

- Не думаю, что слово "подходящий" имеет какое-то отношение к слову "поминающий", Сассенах. Дай народу на поминках достаточно выпивки, и они запоют "А ну, передавай бутылку" и начнут водить хороводы под луной во дворе.

Я не засмеялась, но очень легко себе все это вообразила. Выпивки у нас было достаточно: бадья свежего, только что сваренного пива в кладовке, а из тайника в сарае по случаю чрезвычайной ситуации Бобби принес бочонок виски. Я приподняла руку Джейми и поцеловала холодные костяшки пальцев. Чувство потрясения и хаоса начало исчезать в нарастающем осознании пульса жизни за нашими спинами. Хижина была небольшим ярким островком жизни, находящимся на плаву в холоде черно-белой ночи.

- Нет человека, который был бы как остров, сам по себе (цитата из 17 "Медитации" Джона Донна, прим.пер.), - проговорил Джейми тихо, словно собирая воедино мои невысказанные мысли.

- Вот это подходяще сейчас, - сказала я немного сухо. - Может даже слишком подходяще.

- Да? Что ты имеешь ввиду?

- Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол, он звонит по тебе... Я всегда слышала фразу: "Нет человека, который был бы как остров..." только вместе с этой последующей строкой.

- Хмфм. Знаешь его целиком, да? - не дожидаясь ответа, он наклонился вперед и стал мешать палкой угли, взметнув небольшой бесшумный сноп искорок. - Ведь на самом деле, это не стихи... по крайней мере сам автор не рассматривал их в таком ключе.

- Не стихи? - удивилась я. - Что же это тогда? Или что это было?

- Медитация, нечто среднее между проповедью и молитвой. Джон Донн написал ее как часть его “Обращения к Господу в час нужды и бедствий”. Довольно подходяще сейчас, не так ли? - добавил он с ноткой мрачного юмора.

- Они не более выдающиеся, чем другие, нет? Что я упускаю тогда?

- М-м-м, - он притянул меня ближе и склонился, упершись головой в мою макушку. - Дай-ка восстановлю в памяти. Не все, конечно, но есть кусочки, которые поразили меня, поэтому я их помню, - я слышала его дыхание, медленное, спокойное, сосредоточенное.

- Все человечество - создание одного автора, - проговорил он неторопливо, - оно есть единый том, и со смертью каждого из нас не вырывают из книги соответствующую главу, но переводят ее на другой язык, и перевод тот лучше оригинала; так каждой главе суждено быть переведенной в свой черед. Дальше я не помню наизусть, но мне нравится вот это: "Колокол действительно звонит о тех, кто внемлет ему, - и его рука нежно сжала меня, - и хотя звон порой прерывается, все же с той минуты, когда он возобновляется, слышащий его соединяется с Богом".

- Хмм, - я немного поразмышляла над этим. - Ты прав, это менее поэтично, но немного более... обнадеживающе?

Я почувствовала его улыбку.

- Да, для меня всегда это было так.

- Где ты это взял?

- Джон Грей дал почитать мне маленькую книжку, написанную Донном, когда я был узником в Хилуотере. Это было в ней.

- Очень образованный джентльмен, - несколько уязвлено проговорила я от этого напоминания о значительном куске жизни Джейми, который Джон Грей разделил с ним, а я - нет. Но все же нехотя порадовалась, что в то суровое время у него был друг. "Как часто, - внезапно задалась я вопросом, - Джейми слышал этот звонящий колокол?"

Я приподнялась и, дотянувшись до фляжки, промочила горло глотком виски. Запах выпечки, лука и отварного мяса просачивался через дверь, и мой желудок неприлично заурчал. Джейми не обратил внимания. Задумчиво сощурившись, он смотрел в сторону запада, где большая часть горы была скрыта облаками.

- Ребята МакЛауд говорили, в горах снега уже было по бедра, когда они спускались, - сказал он. - Если уж здесь, на земле, фут свежего снега выпал, то на высоких перевалах все три будет. Мы никуда не двинемся до весенней оттепели, Сассенах. Времени достаточно, чтобы, по крайней мере, вырезать надлежащие надгробия, - добавил он, взглянув на наших молчаливых постоялиц.

- Значит, ты по-прежнему собираешься поехать в Шотландию? - именно так он заявил после того как сгорел дом, но с тех пор больше об этом не упоминал. Я сомневалась, серьезны ли были его намерения, или это была лишь реакция на напряжение от произошедших событий.

- Да, собираюсь. Я думаю, мы не можем здесь оставаться, - проговорил он с некоторым сожалением. - Придет весна, в отдаленных районах опять все забурлит. Мы достаточно приблизились к огню, - он указал подбородком в сторону обугленных руин большого дома. - У меня нет желания зажариться в следующий раз.

- Ну... да, - он был прав, я знала. Мы могли бы построить еще один дом, но вряд ли нам позволят жить в нем мирно. К тому же, Джейми был или, по крайней мере, какое-то время выполнял обязанности полковника милиции. Кратковременной физической недееспособностью или обыкновенной неявкой он не мог отказаться от этого обязательства. А настроения в горах были отнюдь не все в пользу восстания. Я знала многих людей, которых избили, сожгли, загнали в леса или болота, либо убили на месте из-за их неосторожно выраженных политических взглядов.

Погодные условия помешали нашему отъезду, но они также воспрепятствовали продвижению ополчения и бандам бродячих разбойников. Мысль об этом внезапно поразила меня ледяной молнией, и я поежилась.

- Может, пойдешь внутрь, a nighean? - заметив это, спросил Джейми.- Могу немного и один посидеть.

- Ну конечно. А когда мы выйдем с лепешками и медом, найдем тебя лежащим рядом со старушками с топором в голове. Я в порядке, - отпив еще глоток виски, я протянула ему флягу.

- Ведь нам не обязательно нужно ехать в Шотландию, - проговорила я, наблюдая как он пьет. - Мы могли бы отправиться в Нью-Берн. Там ты мог бы присоединиться к Фергюсу в печатном деле.

Вот что он говорил о том, что собирался сделать: отправиться в Шотландию, забрать печатный пресс, оставленный им в Эдинбурге, а затем вернуться, и, вооружившись свинцом в виде литерных колодок, а не мушкетных пуль, присоединиться к борьбе. Даже не знаю, какой из способов был наиболее опасным.

- Ты же не думаешь, что твое присутствие остановит Арчи от попытки проломить мне череп, если это то, что он задумал? - Джейми слегка улыбнулся, отчего вокруг раскосых глаз образовались морщинки в виде треугольников. - Нет, Фергюс может подвергать себя опасности, если ему хочется. Но я не имею права из-за своих интересов рисковать им и его семьей.

- Значит все, что мне нужно знать, это то, какую разновидность печатного дела ты планируешь осуществлять. А мое присутствие, может, и не остановит Арчи от нападения на тебя, но я хотя бы смогу крикнуть "Берегись!", если увижу, что он подкрадывается к тебе сзади.

- Я всегда хочу, чтобы ты была у меня за спиной, Сассенах, - серьезно заверил он. - Ведь ты уже знаешь, что я "планирую осуществить", верно?

- Да, - со вздохом проговорила я. - Иногда я тщетно надеюсь, что неправа насчет тебя, но я еще никогда не ошибалась.

Он от души рассмеялся.

- Нет, не ошибалась, - согласился он. - Но ты все еще здесь, да? - он поднял флягу, и, салютуя мне, выпил. - Приятно слышать, что кому-то будет не хватать меня, когда я погибну.

- Я обратила внимание на это "когда" вместо "если", - сказала я холодно.

- Это всегда было "когда", Сассенах, - проговорил он мягко. - Так каждой главе суждено быть переведенной в свой черед... Да?

Я глубоко вздохнула, наблюдая, как пар уплывает туманным шлейфом.

- Искренне надеюсь, что не придется этого делать, - сказала я, - но, если возникнет такой вопрос... Ты бы хотел быть похороненным здесь или чтобы тебя отвезли обратно, в Шотландию? - я подумала о гранитном брачном камне на кладбище Сент-Килда с именем Джейми на нем, и моим тоже. У меня из-за этой чертовой штуковины, когда я увидела ее, чуть было не случился разрыв сердца. Сомневаюсь, что простила за это Фрэнка, даже если надгробие осуществило его планы.

Джейми тихо фыркнул, едва ли от смеха.

- Я буду счастлив, если меня вообще похоронят, Сассенах. Вероятнее всего, я буду утоплен, сожжен или оставлен гнить на каком-нибудь поле боя. Не изводи себя. Если тебе все-таки придется распоряжаться моей тушей, просто оставь ее на поживу воронам.

- Приму к сведению, - сказала я.

- Ты против поездки в Шотландию? - спросил он, вскинув брови.

Я вздохнула. Зная, что он, скорее всего, не будет лежать под тем самым надгробием, я все равно не могла до конца избавиться от мысли, что в какой-то момент он может умереть там.

- Нет. Я не хочу покидать горы. Я отказываюсь смотреть, как на корабле ты позеленеешь и тебя начнет выворачивать наизнанку, и я против всего, что может случиться по пути к этому кораблю, но... отбросим Эдинбург и печатные прессы, ты же хочешь отправиться в Лаллиброх, не так ли?