КРИЗИСА
Конфликты и конфликтные ситуации - непосредственная ре-
альность наших дней. За последние годы отброшены идеологичес-
кие шоры, с помощью которых общество воспринималось в каче-
стве рационально организованного целого: оно обладало <сознани-
ем>, знало о самом себе, каково оно и куда оно должно идти.
Оказалось, что официальная идеология выдавала желаемое за
действительное. Сам понятийный аппарат, с помощью которого
формулировались важнейшие характеристики общественных от-
ношений, был важным средством социального контроля и инстру-
ментом стабилизации установившегося режима политической влас-
ти. Действительность была гораздо сложнее. Она не исчерпывает-
ся ни фразами о реальном и развитом социализме, ни штампами
тоталитарного режима. За фасадом целостности, который рисо-
вался разными красками - в одном случае розовой, в другом -
черной, были скрыты сложнейшие противоречия и конфликты.
Груз милитаризации советской экономики - мощное разви-
тие военно-промышленного комплекса (ВПК) - оказался непо-
сильным для СССР. Он непосилен и для всего мира, включая
США. Политика поддержания военно-стратегического паритета
все в большей мере проявляла себя в качестве тупиковой. Наибо-
лее дальновидные политики в разных странах ощущали беспер-
спективность дальнейшего движения в этом направлении. Дело
не только в беспрецедентном расходовании ресурсов, не дающим
никакой отдачи с точки зрения интересов благосостояния наро-
дов. С каждым годом увеличивалась вероятность всеобщей гибе-
ли от ядерной войны. Необходимо было найти новые формы со-
вместной жизни прежде всего тем странам, которые сами были
инициаторами и участниками гонки вооружений. Результатом
этого поворота в политике стало падение Берлинской стены, крах
<системы социализма> и распад СССР. Не видеть связи между
процессами демилитаризации - а в этом состоит потребность
выживания человечества как рода и как земной цивилизации, -
демократизацией и переходом от социализма к рыночной эконо-
мике в бывшем СССР и Восточной Европе невозможно.
Вместе с тем большинство тех, кто пишет о процессах демо-
кратизации в Советском Союзе, а теперь и о реформах в России,
совершенно упускают из виду эту связь. Дело представляется та-
ким образом, будто произошедшие изменения - либо результат
заговора внешних сил, либо результат кризиса административно-
командной системы. При этом замалчивается или забывается тот
простой факт, что сама эта система была своего рода надстрой-
кой над интересами военно-промышленного комплекса, что этот
комплекс не мог создаваться и развиваться на основе методов
демократии и рыночных отношений. Даже более богатые страны,
чем Россия, создавали свои ВПК при мощной поддержке госу-
дарственных капиталовложений и под государственным контро-
лем, который диктовался существовавшими в годы холодной вой-
ны представлениями о государственных и национальных интере-
сах и о государственной безопасности (13).
Действительная роль ВПК заключалась не только в обеспече-
нии оборонных нужд государства, как они понимались в то вре-
мя, но и в цементировании целостности всей политической сис-
темы. Он представлял собой ведущее звено, стержень того, что
называлось единым народно-хозяйственным комплексом Совет-
ского Союза. Этим во многом объясняется то обстоятельство, что,
как только ослабла политическая роль ВПК, СССР потерял эко-
номическое основание своего собственного существования и рас-
пался, оставив тяжелое наследие всем странам и государствам, в
него входившим.
Другой внутренний конфликт, заложенный в системе, состоял
в том, что ее декларативно-идеологическое обрамление не соот-
ветствовало реальным экономическим интересам и потребнос-
тям, сложившимся в обществе. Уже в 70-е годы многие стали
отмечать роль <теневой экономики>, которая базировалась на
отношениях, не фиксируемых ни статистикой, ни официальным
общественным сознанием. Ее как бы не существовало, но вмес-
те с тем она все в большей мере пронизывала сложившиеся об-
щественно-политические и властные структуры. Так называемое
Узбекское дело приоткрыло часть могущественных сил, действо-
вавших на основе теневой экономики. Дело, конечно, состояло
не в приписках о сдаче миллионов тонн хлопка, а в способах
реализации продукта, ускользавших от контроля вездесущих го-
сударственных органов. По сути дела, все распределительные и
перераспределительные механизмы действовали на основе сло-
жившихся неформальных связей. Работники торговли имели иной
статус в системе общественных связей, нежели все иные группы,
не имевшие прямого доступа к распределению произведенного
продукта, и были заинтересованы в создании дефицита даже там,
где с точки зрения произведенного объема продовольствия или
иной продукций дефицит был невозможен. А дефицит означал
доступ к контролю за распределением благ и возможности лич-
ного обогащения и обеспечения привилегий. Контроль за рас-
пределением означал и возможность создания отношений между
определенной частью торгового сословия и партийно-государст-
венным аппаратом. Материальные ценности обменивались на
полномочия принятия решений. Во многих регионах страны эта
система накладывалась и на клановые отношения, далеко еще
не размытые процессами индустриализации. Власть и система
принятия решений разрывались под воздействием противоречи-
вых и в какой-то мере взаимоисключающих сил. С одной сторо-
ны, необходимо было решать собственные материальные про-
блемы, а с другой - сохранять определенный идеологический
камуфляж. Тайная власть, которой был прекрасно известен ме-
ханизм этого обмена, следила лишь за тем, чтобы баланс обмена
не выходил за определенные рамки, которые признавались как
допустимые. Вышестоящие звенья бюрократической иерархии по-
крывали отклонения и коррупцию нижестоящих ее звеньев, так
как они дорожили рекомендованным и утвержденным кадровым
составом: между верхами и низами складывались отношения вза-
имозависимости, взаимного обмана и принятия этого обмана в
рамках установившихся правил идеологического камуфляжа.
Эта система взаимозависимости складывалась достаточно долго.
Она создала собственные механизмы воспроизводства, основан-
ные на распределении кадровых ресурсов. При этом особую роль в
этой системе играла подготовка кадров специалистов с высшим
образованием. В ряде регионов страны в специализированных ву-
зах готовились не специалисты-профессионалы, а лица, предна-
значенные для того, чтобы занимать руководящие позиции в реги-
онах. Властные и контрольные должности продавались по установ-
ленной таксе, равно как и места в высших учебных заведениях.
Реальные отношения, следовательно, весьма существенно рас-
ходились с декларируемыми. Разумеется, между теми и другими
видами отношений существовала напряженность, в результате чего
шла постоянная внутренняя борьба, подрывавшая официально
декларируемые ценности. Результат этой борьбы заключался в
разрушении стимулов трудовой деятельности. Наличие постоян-
ных двойственных оценок приводило к потере ориентации, к тому,
что складывалась психология угодничества, подхалимажа тем, кто
контролировал реальную власть в соответствующем регионе или
сфере деятельности.
Кризис 70-х годов, обозначенных как годы застоя, был прежде
всего кризисом трудовой мотивации, следствием конфликта меж-
ду явной и теневой системой оценок. На словах провозглашался,
например, принцип материальной заинтересованности, а на деле
лучше в материальном и социальном смысле жил тот, кто имел
больший доступ к распределению благ. Этот слой был носителем
реальной власти в обществе, и он включал в себя не только пред-
ставителей официальных властных структур, но и хозяйственные
кадры. Снабженцы, работники складов, те, кто занимался транс-
портировкой продукции, жили не хуже, чем средний слой бюро-
кратии, не говоря уже о непосредственных создателях материаль-
ных и духовных ценностей, которые постоянно находились в по-
ложении зависимости от начальства в решении всех своих быто-
вых и производственных вопросов. Те, кто ориентировался на
профессиональный труд и творчество, были, по сути дела, объек-
тами эксплуатации со стороны <социалистической мафии>, кото-
рая для поддержки своего статуса и уничтожения конкурентов об-
ращалась к официальной идеологии.
Соединение обозначенных выше двух факторов и стало глав-
ной причиной кризиса той системы, которая называлась на офи-
циальном языке и была признана международным сообществом в
качестве социалистической. Она не могла обеспечить поддержа-
ния на должном уровне творческой и профессиональной мотива-
ции в самых разных сферах трудовой деятельности, с одной сторо-
ны, а с другой, - не могла выдержать огромную нагрузку, связан-
ную с затратами на военно-промышленное производство.
Оба эти конфликта обнаружились со всей остротой в середи-
не 70-х годов. Более того, они еще более обострились в связи с
тем, что сложившийся в стране аппарат управления оказался не-
способным к усвоению новых идей даже под угрозой собствен-
ной гибели. Умирающая партийно-политическая власть не хоте-
ла видеть ни кризиса, ни его причин. И даже когда этот кризис
был признан - а это произошло лишь в 1989 г. на Первом съезде
народных депутатов СССР, - она трактовала его причины как
угодно, но только не в соответствии с реальным положением дел.
Перестройка обнаружила и выявила конфликт между военно-
промышленным комплексом, милитаризацией экономики и по-
литики, с одной стороны, и потребностями сохранения челове-
ческого рода - с другой. Однако она не смогла разрешить этого
конфликта отчасти потому, что он не был осознан в полной мере,
отчасти в силу сложности переориентации экономики на удовле-
творение потребностей населения.
Для России она открыла новые перспективы экономического
и политического развития, которые после длительной борьбы оп-
ределились как перспективы развития демократии и рыночной
экономики именно в российском варианте. Переход от одной груп-
пы иелеполагающих критериев (защита социализма, поддержание
военно-стратегического паритета) к другим системным парамет-
рам (свобода предпринимательства, основанная на частной собст-
венности, рыночная экономика, восстановление российской госу-
дарственности, вхождение России в мировое цивилизационное и
экономическое пространство) не могло пройти без глубоких по-
трясений, которые и проявились в новой фазе кризиса, охваты-
вающего буквально все сферы общественной жизни и вовлекаю-
щего в свой водоворот все население страны.
Нынешняя ситуация характеризуется конфронтацией не только
по поводу перспектив развития общества и способов соединения
рыночных механизмов с государственными способами защиты
населения, но и по поводу конкретных программ выхода из кри-
зиса, разрешения тех проблем, которые возникли на путях ста-
новления рынка и демократии в стране, долгое время не знавшей
этих институтов. Важным обстоятельством, проясняющим ситуа-
цию, является тот факт, что именно в ходе реформ обнаружилось
с такой ясностью и определенностью: в центре конфронтации и
дискуссии, полемики и политической борьбы оказывается вопрос
о власти: в чьих руках будет находиться власть, тот и будет в
настоящее время определять, в чем же состоят интересы России
и российской государственности. Именно в этом и заключается
главная причина, стимулирующая конфликты разного рода в пре-
делах бывшего советского политического и географического про-
странства. Подавляющее большинство конфликтов стимулирует-
ся борьбой за власть, за переделы сфер влияния, за допуск к при-
нятию политических решений новых элит, сформировавшихся в
прежних общественно-политических условиях. Ряд исследовате-
лей, в том числе Д. Лейн и К. Росс (Великобритания), считают,
что в советском обществе сформировались не просто группы ин-
теллигенции, претендовавшие на участие во власти, но новый
<приобретательский класс>, который был заинтересован в аде-
кватной оценке своей профессиональной деятельности и квали-
фицированного труда. Этот класс и стал главным фактором дви-
жения общества в целом в сторону рыночных отношений, кото-
рые стали формироваться стихийно и подспудно в доперсстроеч-
ный период. Этим и объясняется ожесточенность конфликтов и
их широкая распространенность.
Теперь открытые конфликты пронизывают все структуры об-
щественной жизни, более того, они оказываются ее основной
тканью. Своеобразие ситуации заключается в том, что ни один
общественно-значимый факт, ни одно событие прошлой истории
не рассматриваются с какой-то единой или общепризнанной, об-
щеприемлемой точки зрения. По каждому вопросу имеются по край-
ней мере две точки зрения и, как правило, они несовместимы, так
как базируются на разных способах мышления или, как говорят в
научной литературе, на разных, а порою и противоположных мето-
дологических предпосылках. Расхождения можно обнаружить как
в политическом лексиконе общего порядка, так и в использовании
данных, характеризующих конкретные события. Например, коли-
чество жертв в российском Белом Доме 4 октября 1993 г., масшта-
бы и эффект ваучеризации, количество капитала, вывезенного за
границу, показатели имущественного обогащения новых русских
и т.д. Отсутствие точных сведений по наиболее важным вопро-
сам создает ситуацию неопределенности и для научного анализа
проблем, претендующего на объективность. Единственный спо-
соб остаться в рамках научного рассмотрения проблем состоит в
том, чтобы принимать во внимание наиболее важные точки зре-
ния представителей различных социальных групп, партий при
оценке ситуации, рассматривая эти оценки в качестве части са-
мой ситуации. Может быть, это предложение покажется слиш-
ком сложным и трудно реализуемым на практике. Но если его не
принять, то односторонность оценок и выводов неизбежна.
Социология конфликта исходит из постулата: есть и другая
точка зрения или <выслушай и другую сторону>. И тогда вполне
возможно если и не примирение сторон, то обогащение своей
собственной точки зрения.
Приведем здесь одну из весьма характерных позиций, иллюстри-
рующих алармистский вариант оценки положения дел в России:
<Бывший Союз и Россия попали в полосу распада, глубочай-
шего экономического и политического кризиса, всеохватывающей
депрессии...
За какие грехи страдает Россия? 10-15 млн. не живут, а суще-
ствуют за биологической (физиологической) чертой. Недоедание,
голод, дикие жилищные условия.
И опять парадоксы, идиотизм - в России больше всего празд-
ников, академий, бирж, посреднических кооперативов, псевдоком-
ЗГ
мерсантов, спекулянтов, проституток, <плохих дорог и дураков>,
политиков. 34 тыс. преступных групп, 1,5 млн. единиц оружия на
руках у населения, в 1992-1993 гг. невероятный разгул преступ-
ности. Пока в России меньше всего порядка, умных руководите-
лей, заработок (в среднем за 1 час труда - 10-15 центов, а это в 5-
10 раз меньше, чем в Польше, в 150-200 раз, чем в Японии).
В 1992 г. родилось на 30% меньше детей, чем в 1987 г. Зареги-
стрировано 332 тыс. беженцев, из них 55 тыс. детей. До 1/5 детей
младшего возраста больны хроническими заболеваниями. Практи-
чески здоровыми в школу приходят лишь 10-14% ребят. Более 3 млн.
неполных семей, ежегодно без одного из родителей остается 500 тыс.
детей, около 100 тыс. воспитываются в детских домах и домах ре-
бенка. Преступность среди несовершеннолетних увеличилась за
последние 2-3 года в полтора-два раза. В специальных школах-
интернатах учится 259 тыс. детей с различными отклонениями...
На милицейском учете состоят 32-35 тыс. девочек-школьниц
и учащихся ПТУ. Малолетняя проституция стала прибыльным и
потому широко распространенным делом. В 1992 г. до 7-10 тыс. -
почти в два раза больше, чем в 1985 г. - возросло число детей-
наркоманов. Детское пьянство, алкоголизм, венерические заболе-
вания приобрели характер эпидемии...
Россия на втором месте в мире (после Индии) по количеству
нищих, бомжей, отверженных обществом. Почти половина насе-
ления живет за официально установленной чертой бедности или
близко к ней...
В то же время почти 5% населения - сверхбогатые и богатые,
сделавшие в основном крупные капиталы спекулятивным и кри-
минальным путем, имеют все или почти все, даже по меркам раз-
витых стран. Поляризация доходов и условий жизни, какую дру-
гие страны проходили за 10-15 лет, в России произошла за 1992-
1993 гг.> (14).
Другой подход строится на опросах, регулярно проводимых
среди населения Санкт-Петербурга. Данные одной из групп пе-
тербургских социологов дают следующую картину отношения к
происходящим реформам: <25% населения - это люди, которые
после начала реформ (после декабря 1991 г.) сумели не только
сохранить, но и улучшить свое материальное положение. То есть
реформы уже дали им какой-то позитивный результат. Они явля-
ются естественными сторонниками преобразований. Вернуть их
в прошлое можно только насилием. Эти люди всеми способами
будут реформы поддерживать. И они уже не беспомощны. У них
есть какие-то связи, какие-то деньги для того, чтобы выстоять в
довольно активной борьбе, которая с ними ведется.
Эти люди поняли, что надо самим позаботиться о себе и на-
чали заботиться кто как может. Кто работает на трех работах, кто
на своей, старой службе начал делать то, что ему нравится делать.
А если нравится, то хорошо получается. А раз хорошо получается,
глядишь - к нему очередь с денежкой...
Еще примерно четверть жителей Петербурга сумели сохра-
нить уровень своего дореформенного благосостояния... Таким
образом, если сложить эти <четверти>, окажется примерно поло-
вина и даже чуть больше петербуржцев от преобразований в стране
что-то получили и их не надо агитировать за экономические ре-
формы. <Идеологическое> обеспечение реформы - это просто
прилавки магазинов, а не измышления журналистов, абсолютно
неадекватно пишущих о ситуации в стране.
Но есть другая половина. Примерно 20% - ощутившие пос-
ле начала реформ некоторое понижение уровня своего благопо-
лучия и около 30% - люди, которым реформа принесла сплош-
ные огорчения. Прежде всего это одинокие пенсионеры. Безот-
ветные старики и старушки с минимальной пенсией, которой с
трудом хватает на хлеб. А дают им столь жалкие гроши потому,
что сплошь и рядом гораздо лучше защищенные пенсионеры -
ветераны войны, в частности - получают по сто тысяч...
Таким образом, мы имеем треть горожан, материальное поло-
жение которых с началом реформ резко ухудшилось, людей в ос-
новном пожилых, а следовательно, воспитанных на коммунисти-
ческих идеалах и хранящих верность им. Разумеется, эти люди
реформами недовольны>.
Автор этой публикации признает, что <в январе 1992 г. после
освобождения цен 90% населения Петербурга испытало не просто
резкое ухудшение своего материального положения, а ухудшение
качества питания. То есть первый этап реформ был настоящим
шоком - речь шла об элементарном физическом выживании. Стра-
на ощутила угрозу повторения тридцать первого года. Призрак го-
лода надвигался на Ленинград. Это был настоящий ужас.
Сегодня от этих 90% осталась треть и даже чуть меньше, ибо
голод не грозит даже одиноким старушкам> (15).
<Ход реформ зависит от отношения людей к миру и самим
себе, - заключает автор. - Надо перестать надеяться на кого-то, в
том числе и на реформаторов. Начать рассчитывать только на себя.
Надо научиться делать то, что тебе нравится. И делать так, чтобы
это было нужно другим> (15).
Мы привели эти две оценки в качестве иллюстрации идеоло-
гического конфликта, который пронизывает общественную жизнь
в целом. Дело не в том, чтобы разобраться, какая из оценок наи-
более правильна. Это покажет ближайшее будущее. Вопрос заклю-
чается в том, что стояние на перепутье, на развилке дорог заклю-
чает в себе на самом деле и катастрофическую возможность, и
возможность постепенного выхода из кризиса.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 4. М., 1984. С. 378-379.
2. Там же, с. 379.
3. Гоббс Т Избр. соч. Т 2. М., 1991. С. 93.
4. Там же, с. 94.
5. Там же.
6. См.: Аристотель. Указ. соч. С. 421.
7. Там же, с. 530.
8. Там же, с. 250.
9. Там же, с. 254.
10. Там же, с. 428.
11. ОЬегкслаП А. 5ос!а1 СоШПс! апс1 5ос1а1 Моуетеп15. М.У.: РгепПсе-
На11, 1973. Р. 35-36.
12. Более подробный анализ отношения конфликта в развитых стра-
нах см.: Хондрих К.-О., Каплоу Т. Тенденции возникновения и урегулиро-
вания конфликтов: сравнительный анализ ситуации в США, Франции и
Германии//Проблема конфликта в западной социологии. Профессиональ-
ная социологическая ассоциация и Волго-Вятский кадровый цснтр/Отв.
ред. А.Г. Здравомыслов. Нижний Новгород, 1994.
13. Приведем здесь некоторые экспертные оценки относительно роли
ВПК в экономике Советского Союз>. <На военные нужды в 1970-1989 гг.
в СССР было израсходовано 700 млрд. руб. сверх того, что было необходи-
мо для обеспечения военно-стратегического паритета между СССР и США
и другими странами Запада. В 1990 г. - в завершающем году перестрой-
ки - СССР произвел больше, чем США, обычных вооружений (танков,
бронемашин, орудий) в шесть раз, ракетно-ядерных - в два раза. Вопреки
расхожему мнению, на это и пошли российские нефтедоллары. Их вовсе
не проели, к сожалению. В результате гонки вооружений уже с 70-х годов
в стране стало невозможно даже простое воспроизводство. Не возмещался
износ оборудования, жилого фонда, инфраструктуры, был почти полнос-
тью израсходован золотой запас страны. Даже и сейчас - в 1994 г., утверж-
дает эксперт, пятая часть всех работающих прямо или косвенно занята в
оборонной сфере. 6% мужского населения находятся в армии и других
силовых структурах. Затраты на военные нужды, по данным Центра изуче-
ния безопасности ИМЭМО, составляют порядка 20% валового внутренне-
го продукта (в США он не превышает 6%). А это вдвое превышает бюджет-
ный дефицит>. - Белкин В.Д. Выживание и переход к устойчивому разви-
тию - долговременная стратегия Россни//Куда идет Россия? Альтернативы
общественного развития. Международный симпозиум 15-18 декабря 1994 г./
Общ. ред. Т.И. Заславской. М., 1995. С. 10-11.
14. Орлов А. Пора одуматься//Независимая газета. 1993. 14 дек.
15. Кесельман Л. Страна брошена? Да. В нормальную жизнь//Извес-
тая. 1993. II дек.
ВОПРОСЫ ДЛЯ ПОВТОРЕНИЯ
1. Что такое сотрудничество и что такое конфликт? Дайте опре-
деления.
2. В чем состоит основное различие в понимании проблемы
взаимоотношения общества и человека между Аристотелем
и Гоббсом? Приведите соответствующие высказывания из
их произведений.
3. Как эти мыслители понимали роль государства?
4. Сформулируйте исходные положения социологии Маркса по
поводу социального конфликта. В каких работах и когда были
изложены эти взгляды?
5. Чем отличается Европа XIX в. от Европы второй половины
XX в. с точки зрения социологии конфликта?
6. Что дает опыт США для понимания характера социальных
конфликтов и методов их разрешения?
7. Кто такой Элтон Мэйо? В чем заключаются основные поло-
жения теории <человеческих отношений>? Какова практичес-
кая сторона применения этой теории?
8. Охарактеризуйте наиболее типичные конфликты российской
истории. Какие конфликты доминировали в России на про-
тяжении XIX столетия? Какое отношение эти конфликты имели
к революции 1917 г.?
9. Охарактеризуйте основные варианты российского мировоз-
зрения в начале XX в.
10. Каковы основные положения толстовства и российского
марксизма. В чем их расхождения и есть ли между ними что-
либо общее?
11. В чем заключался политический смысл понятия <классового
врага> и теории обострения классовой борьбы после рево-
люции?
12. Охарактеризуйте три главных компонента кризиса советского
общества в 70-80-е годы.
13. Сформулируйте основной постулат социологии конфликта.
Приведите примеры, иллюстрирующие этот постулат.
Глава 2
ПРОБЛЕМА КОНФЛИКТА
В СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
В современной литературе по истории социологии сложив-
шиеся социологические направления подразделяются на две боль-
шие группы в зависимости от того, какое место в теоретических
построениях занимает проблема социального конфликта. Такое
разделение мы находим прежде всего у весьма авторитетного ис-
торика социологии Джеффри Александера. Теории Маркса, Ве-
бера, Парето, а из ныне живущих - Дарендорфа с этой точки
зрения рассматриваются как те, в которых проблематика кон-
фликта занимает доминирующее место при объяснении социаль-
ных процессов и изменений. Дюркгейм, Парсонс, Смелсер пре-
имущественное внимание в своих теоретических построениях
уделяют проблеме стабильности и устойчивости. Их теории ори-
ентированы не столько на изучение конфликта, сколько на обо-
снование консенсуса.
Это деление направлений социологических теорий можно при-
знать верным лишь с определенной долей условности. Главным
образом оно основывается на противопоставлении функциона-
лизма и социологии конфликта, сформулированном Ральфом Да-
рендорфом.
Дарендорф формулирует две системы постулатов и сопостав-
ляет их между собой.
Тал/со/и/и Парсонс
1. Каждое общество - относительно устойчивая и стабильная
структура.
2. Каждое общество - хорошо интегрированная структура.
3. Каждый элемент общества имеет определенную функцию, т. е.
вкладывает нечто в поддержание устойчивости системы.
4. Функционирование социальной структуры основывается на
ценностном консенсусе членов общества, обеспечивающем ста-
бильность и интеграцию.
Ральф Дарендорф
1. Каждое общество изменяется в каждой своей точке, соци-
альные изменения - вездесущи.
2. Каждое общество в каждой своей точке пронизано рассо-
гласованием и конфликтом, социальный конфликт - вездесущ.
3. Каждый элемент в обществе вносит свой вклад в его дезин-
теграцию и изменение.
4. Каждое общество основано на том, что одни члены обще-
ства принуждают к подчинению других.
Справедливости ради следует отметить, что Дарендорф не ут-
верждает, что одна из обозначенных им позиций является более
верной или истинной в сравнении с другой. Строго говоря, -
считает он, - обе предложенные модели <валидны>, полезны и
необходимы для социологического анализа. Они различаются тем,
что первая делает акцент на сотрудничестве, а вторая - на
конфликте и изменении. Но оба компонента взаимодействия -
сотрудничество и конфликт - постоянно присутствуют в обще-
ственной жизни в тех или иных сочетаниях (1).
Более внимательный подход к теоретическим работам веду-
щих социологов позволяет, однако, утверждать, что представите-
ли социологии конфликта анализировали вопросы консенсуса и
стабильности, равно как и теоретики <консенсуального> направ-
ления отнюдь не игнорировали проблематики, связанной с соци-
альной напряженностью, конфликтами, причинами социальных
взрывов и возмущений. Более того, взгляды ведущих представи-
телей социологии не оставались неизменными. В разные перио-
ды своего творчества они уделяли разное внимание соответству-
ющим аспектам социологической проблематики. Во всяком слу-
чае можно сказать, что сама по себе дихотомия: <конфликт -
консенсус> или <напряженность - стабильность> сохраняется как
важнейшая проблема всех более или менее значительных теоре-
тических построений социологии Х1Х-ХХ вв. Без уяснения взгля-
дов соответствующего теоретика по этому вопросу вряд ли мож-
но себе представить его взгляды с достаточной полнотой. Тем
более, что то или иное решение этой проблемы тесно связано с
пониманием причин и форм социальных изменений.
В данной главе мы проанализируем взгляды по этому вопросу
М. Вебера, Э. Дюркгейма, Т. Парсонса, Н. Смелсера, Р. Дарендор-
фа. Мы отобрали их потому, что эти авторы внесли наиболее су-
щественный вклад в развитие социологической теории вообще и
социологии конфликта или социальной напряженности в частности.
1. ПРОБЛЕМАТИКА КОНФЛИКТА
В СОЦИОЛОГИИ МАКСА ВЕБЕРА
Проблема конфликта пронизывает все три главные направле-
ния творчества выдающегося немецкого социолога: социологию
политики, социологию религии и социологию экономической
жизни. Наиболее очевидна проблематика конфликта, разумеется,
в социологии политики, прежде всего в связи с анализом трех иде-
ально-типических форм господства - подчинения или форм осу-
ществления власти: традиционной, харизматической и рациональ-
ной. При анализе властных отношений для Вебера преимущест-
венное значение имеют не столько акции насилия, сколько меха-
низмы согласия с властными полномочиями. А это значит, что
страх за жизнь и имущество не являются, по его мнению, единст-
венным основанием принятия власти: в разных реальных поли-
тических структурах и разных исторических преобразованиях про-
являются различные констелляции материальных и идейных ин-
тересов, побуждающих индивидов к согласию с властями или,
наоборот, к протесту против них. Ход цивилизации вырабатывает
все более сложные формы политической мотивации, хотя он и не
делает людей более свободными от давления общественных струк-
тур и политических институтов.
Для современного общества, по Веберу, наиболее адекватны
рациональная система права, согласие с властью, основанное на
законе, наличие конституционных основ правопорядка и развито-
го гражданского самосознания, что не исключает глубокого поли-
тического конфликта между классами и статусными группами,
составляющими данное общество.
Особую роль в современном политическом конфликте играет
бюрократия, превращающаяся в слой с особыми интересами и
имеющая возможность проводить свою волю через систему госу-
дарственных учреждений. Вебер не высказывал морального него-
дования по поводу бюрократического произвола. В полемике со
сторонниками социалистических преобразований и революцион-
ного обновления мира он лишь утверждал, что <диктатура проле-
тариата несомненно переродится в диктатуру бюрократии>. Фор-
мулируя идеально-типические черты бюрократии: законопослуш-
ность, беспристрастное отношение к тем, кто обращается в учреж-
дение, рационализм и т.д., Вебер прекрасно понимал, что эти ка-
чества чиновника могут формулироваться в качестве общих прин-
ципов и требований, но они не являются реальными свойствами
лиц, занимающих соответствующие должности. Конфликт между
нормативными предписаниями и реальной психологией был для
него частью социальной реальности, степень и формы этого кон-
фликта подлежали эмпирическому исследованию.
Не меньшую роль проблематика конфликта играла и в вебе-
ровской социологии религии. Здесь конфликт касался не вопро-
сов распределения и перераспределения властных полномочий, а
прежде всего мировоззренческо-ценностных установок, закрепляв-
шихся в соответствующих типах религиозного мировоззрения. В ис-
следованиях религиозных систем древних Китая, Индии, Израиля
Вебер преимущественное внимание обращает на проблему соот-
ношения религиозных верований и статусных и властных приви-
легий (положительного и отрицательного характера) групп, состав-
ляющих общество. Кроме того, он анализировал деятельность ли-
деров соответствующих религиозных движений, которые сфор-
мулировали идейное ядро соответствующих мировых религий. Вли-
яние этого ядра - степень его приятия и поддержки - не может
быть выведено из условий способа производства. Это влияние
можно объяснить взаимодействием двух обстоятельств: во-пер-
вых, оно есть результат реакции на материальные и идеальные
интересы вполне определенных социальных групп, а во-вторых,
это результат творческого воздействия религиозного вдохнове-
ния и харизматической личности, которые действуют как <неза-
висимые переменные>.
С точки зрения Вебера, мировоззренческие установки миро-
вых религий созданы вполне определенными социальными груп-
пами, занимавшими четко обозначенное социальное положение и
обладавшие соответствующим статусом в обществе. Это - конфу-
цианские ученые, индусские брахманы, еврейские левиты и про-
роки, христианские святые. Каждая из этих групп имела свой <стиль
жизни> и утверждала определенную совокупность религиозных
убеждений. Особое внимание Вебера привлекал вопрос о том, ка-
ким образом взгляды нескольких человек, одаренных харизмати-
ческим вдохновением, превращались вначале в <стиль жизни> не-
которой статусной группы, а затем, в конце концов, в доминирую-
щую ориентацию всей цивилизации. Именно отсюда и проистека-
ли основные вопросы, которые он изучал при сравнении соответ-
ствующих цивилизаций в тот момент их становления, когда воз-
никали соответствующие религиозные убеждения.
Теоретические позиции Вебера при этом имеют явно выра-
женную конфликтную направленность. Выдающийся исследова-
тель творчества Вебера Р. Бендикс утверждает, что исходная пози-
ция Вебера состоит в том, что всякое общество можно понять как
состоящее из позитивно и негативно привилегированных статус-
ных групп, которые озабочены прежде всего тем, чтобы сохранить
в неизменности или упрочить влияние ныне сложившегося <стиля
жизни> путем установления социальной дистанции и исключи-
тельности, с одной стороны, и монополизации экономических
возможностей - с другой. Чтобы разобраться в стабильности и
динамике какого-либо общества, мы должны попытаться понять
усилия этих групп в их соотношении с идеями и ценностями, рас-
пространенными в обществе. Мы можем выбрать и другой путь
исследования: найти для каждой данной идеи или ценности те
статусные группы, материальный и идеальный образ жизни кото-
рых упрочивается благодаря этим ценностям и идеям.
Таким образом, Вебер подходит к изучению религиозных идей
с точки зрения их отношения к коллективным действиям и прежде
всего с точки зрения изучения тех социальных процессов, благо-
даря которым прозрение и вдохновение нескольких становится
убеждением множества людей. Он полагает, что каждая социаль-
ная группа характеризуется склонностью к идеям определенного
направления, соответствующим их образу жизни: крестьяне склон-
ны к поклонению природе и магии, христианское благочестие
представляет собою типичный феномен городской буржуазной
культуры, военная аристократия, как и другие политически доми-
нирующие группы, обладает специфическим чувством чести, ко-
торое несовместимо с идеализацией смирения и т.д.
Обе линии исследовательской деятельности имеют в своем ос-
новании общее допущение, состоящее в том, что общество являет-
ся совокупностью статусных групп, идеи и интересы которых в
как, й-то части расходятся, а в какой-то части совпадают. При этом
расхождение идей и интересов является реакцией на расхождение
статусных ситуаций, а перекрещивание или совпадение их идей и
интересов может быть объяснено при изучении прошлых конфлик-
тов и способов их разрешения, которые воплотились в сложив-
шихся формах господства и согласия.
Понимание общества как некоторого баланса противостоящих
сил дает ключ к пониманию того, почему Вебер отказывается от
попыток рассматривать социальные структуры в качестве чего-то
целого. Социология, с его точки зрения, это изучение сознатель-
ного (ипаегйапааЫе) поведения индивидов в обществе, а такие
коллективные образования, как государство, нация, семья, не
<действуют>, не <поддерживают себя> и не <функционируют>.
Между индивидами существует важная связь, которая может спо-
собствовать стабилизации общества. Действие каждого человека
ориентировано на действия других, и люди придают специфичес-
кую ценность тем коллективным образованиям, в которых они
участвуют. Но это не значит, что эти коллективности существуют
в виде некоторых целостностей высшего порядка.
С точки зрения Вебера, общество - это арена действия борю-
щихся между собою статусных групп, каждая из которых имеет
свои собственные экономические интересы, амбиции, понимание
мира и других людей. Он использует этот подход при анализе зе-
мельной аристократии, поднимающейся буржуазии, бюрократии и
рабочего класса в имперской Германии. Тот же подход использует-
ся и в сравнительных исследованиях религии. Успех каждой из
мировых религий явился результатом длительной борьбы. Каждая
из лидирующих статусных групп встречала сопротивление одной
или нескольких групп, которые преследовали свои материальные и
идеальные интересы во имя сохранения и утверждения исключи-
тельности и привилегированности их собственного <стиля жизни>.
Конфуцианские ученые должны были бороться с магией, мисти-
кой таоизма и с буддистскими монахами; брахманы-хиндуисты с
притязаниями кшатриев, с буддизмом и джайнизмом, равно как
4-690
и с различными неортодоксальными направлениями внутри брах-
манизма; иудейские пророки вели борьбу с огромным числом
царских пророков, оракулов и с различными группами левитов.
Внимание к постоянной борьбе между различными социальны-
ми группами было сердцевиной веберовского мировоззрения. Он
полностью отдавал себе отчет в том, что определенные конфликты,
в основе которых лежит противостояние конечных ценностей, не
могут быть устранены никакой аргументацией или разъяснением
позиций. Его исследования в области социологии религии эмпири-
чески подтверждают эту точку зрения. Конфуцианство, брахманизм
и иудейская религия - совершенно несовместимы друг с другом в
мировоззренческом смысле. Человек не может последовательно
отстаивать сразу две из этих систем верования и действия.
Но, с другой стороны, это отнюдь не означает, что общество
характеризуется постоянной нестабильностью. В своих исследова-
ниях Китая и Индии Вебер показал, что статусные группы в лице
конфуцианских ученых или брахманов становятся <носителями
культуры>. Это означает, что их образ жизни содействует стабиль-
ности общества. Как бы ни были условны соответствующие взгля-
ды, но если они получают поддержку со стороны господствующей
в обществе группы, то они принимаются как само собою разумею-
щаяся позиция, которая санкционирует одобрение и неодобрение
тех или иных действий и высказываний. В исследовании древнего
иудаизма Вебер раскрывает роль религиозного инноваторства.
Именно здесь он выясняет, каким образом вдохновение отдель-
ных людей становится доминирующей ориентацией раввинов после
исхода, еврейского народа в целом и при некотором изменении
формы основанием Западной цивилизации.
2. КОНФЛИКТ И ДЕВИАНГНОЕ ПОВЕДЕНИЕ:
ЭМИЛЬ ДЮРКГЕЙМ
Если для Вебера в центре внимания находится конфликт мате-
риальных и идеальных интересов различных статусных групп, ха-
рактеризующихся собственными экономическими интересами,
амбициями и определенной системой жизненных ориентации, то
для Дюркгейма в большей мере свойствен иной подход, связан-
ный с проблемой взаимоотношений общества и личности. Для
Вебера проблема существования общества в качестве субъекта дей-
ствия остается открытой. Действует на самом деле индивид, по-
ложение которого связано с определенным социальным стату-
сом. Связь между индивидами опосредована системой значений,
на основании которой каждое действующее лицо оценивает воз-
можную реакцию на свои действия со стороны других.
Дюрктейм исходит из прямо противоположной посылки. Для
него общество есть <реальность аш епеп5>. Оно, несомненно, сто-
ит над человеком, каждый индивид, появляющийся на свет, заста-
ет общество и его институты в готовом виде. Более того, поколения
людей сменяют друг друга, а система общественных институтов -
родственные связи, семья, культы и обряды, государство с его уста-
новлениями, нравственные требования -остается неизменной. Вся
совокупность общественных связей и институтов, считает Дюрк-
гсйм, скрепляется коллективным сознанием, которое и есть лишь
другое название для общества. Коллективное сознание существует
независимо от индивидуального, более того, оно не может быть
сведено и к сумме индивидуальных сознаний и представлений.
Общество, по Дюркгейму, имеет более фундаментальную основу
своего существования, нежели индивид. Индивид черпает свои
представления об окружающем мире благодаря тому, что общество
создает средства восприятия этого мира: основные понятия, фор-
мирующие сознание человека, закреплены в речи, в языке и сами
они представляют собою определенную проекцию общественных
отношений в индивидуальном сознании.
В сознании каждого индивида существует как бы два созна-
ния: <одно, общее нам со всей нашей группой, которое представ-
ляет собой не нас самих, а общество, живущее и действующее в
нас; другое, наоборот, представляет собой то, что в нас есть лич-
ного и отличного, что делает из нас индивида> (2). В этой двойст-
венности индивидуального сознания заключаются решающие
предпосылки личностного конфликта, который постоянно нахо-
дится в поле зрения Дюркгейма.
Важнейшей категорией социологии Дюркгейма является по-
нятие солидарности. Это то, что соединяет индивидов, превращает
их в некоторую целостность. Дюркгейм выделяет два вида солидар-
ности - механическую и органическую. Первая имеет в своей ос-
нове одинаковость отношения индивидов к обществу. Здесь отно-
шения между коллективным и индивидуальным сознанием подоб-
ны отношению человека к вещи, которой он обладает. <Индивиду-
альное сознание, рассматриваемое с этой точки зрения, полностью
подчинено коллективному типу... В обществе, где эта солидарность
очень развита, индивид не принадлежит себе; это буквально вещь,
которой распоряжается общество. Поэтому в таких социальных
типах личные права еще не отличимы от вещных> (3).
Органическая солидарность, напротив, основана на глубоко
эшелонированном разделении труда. Она предполагает не оди-
наковость индивидов, а их различия. Единство организма тем боль-
ше, чем отчетливее дифференциация частей.
Особое место в социологии Дюркгейма занимает проблема нрав-
ственности, которую он в определенной мере противопоставляет
отношениям, основанным на интересе. Если интерес и сближает
людей, то лишь на несколько мгновений, - считает Дюркгейм.
Интерес создает между людьми лишь внешнюю связь. При обмене
различные стороны остаются вне друг друга и, совершив сделку,
каждый оказывается снова один. Сознания индивидов в этом слу-
чае приходят только в поверхностное соприкосновение. <Если по-
смотреть глубже, - пишет Дюркгейм, - то окажется, что во вся-
кой гармонии интересов таится скрытый и только отложенный на
время конфликт. Ибо там, где господствует только интерес, ничто
не сдерживает сталкивающиеся эгоизмы, каждое <я> находится от-
носительно другого <я> на военном положении, и всякое переми-
рие в этом вечном антагонизме не может быть долговечным> (4).
Действительная природа органической солидарности, по мне-
нию Дюркгейма, связана, с одной стороны, с развитой системой
права, а с другой, с нравственным самосознанием. При этом нрав-
ственность рассматривается Дюркгеймом в качестве конкретной
совокупности норм, воздействующих на реальное поведение ин-
дивидов через понимание ими своих прав и обязанностей. <Каж-
дый народ вырабатывает свою систему нравственности, опреде-
ляемую условиями, в которых он живет. Поэтому невозможно
навязывать ему другую нравственность, - как бы высока она ни
была, - не дезорганизуя его; а такие потрясения не могут не
ощущаться болезненным образом отдельными людьми>. В то же
время в нравственных требованиях, как и во всякого рода иной
деятельности, важно соблюдать меру. <Нравственность, - под-
черкивает Дюркгейм, - не может повелевать сверх меры про-
мышленными, торговыми и тому подобными функциями, не па-
рализуя их, а они, между тем, имеют жизненное значение. Так,
считать богатство безнравственным - не менее гибельная ошиб-
ка, чем видеть в нем благо по преимуществу> (5).
Фундаментальные понятия социологии Дюркгейма - нормаль-
ное и патологическое состояние общественных отношений. Они
не отождествляются с нравственными оценками: нормальное не
есть хорошее, а патологическое не совпадает с плохим. Для каж-
дого типа социальных отношений имеется своя социально допус-
тимая норма патологии или отклонения. Так, преступления, само-
убийства, психические заболевания или несчастные случаи - по-
жары, дорожные происшествия - все это явления нежелательные.
Но общество пока еще не нашло средств от них избавиться. Они
повторяются с определенной частотой и периодичностью. Если
собрать статистические данные, касающиеся этих фактов, то ока-
жется, что они обладают определенной устойчивостью. Для каж-
дого общества существуют свои нормы социальной патологии -
преступлений, самоубийств, которые фиксируются социальной
статистикой. Метод Дюркгейма состоит в том, чтобы накапливать
социальные факты и анализировать их в качестве своего рода есте-
ственнонаучных данных.
Особое внимание Дюркгейма привлекает феномен самоубий-
ства. В рамках его теории статистика самоубийств должна выявить
степень нравственной солидарности членов общества. В своей
книге, посвященной этой проблеме, он впервые проводит срав-
нительное исследование статистики самоубийств на протяжении
XIX в. в европейских странах. Дюркгейм подразделяет самоубий-
ства на три группы: эгоистические, альтруистические и основан-
ные на аномии, т.е. на потере главных ценностных ориентиров в
жизни, разрушении смысла существования в результате личност-
ного кризиса. Как правило, констатирует Дюркгейм, анемические
самоубийства совершаются в условиях нравственного кризиса,
разрушающего коллективное сознание в обществе. Далеко не все
социальные потрясения, как показывает Дюркгейм, порождают
нравственный кризис в обществе. Война, например, ведет к усиле-
нию патриотических чувств, к усилению солидарности и внутрен-
ней сплоченности общества. Эти периоды характеризуются резким
уменьшением самоубийств и даже психических заболеваний.
Весьма интересны в этой связи рассуждения Дюркгейма о ха-
рактере кризиса нравов, которое переживало европейское общест-
во в начале XX в. Истоки и природу этого болезненного состояния
Дюркгейм видит в том, что <за небольшой промежуток времени в
структуре наших обществ произошли глубокие изменения; они ос-
вободились от сегментарного типа со скоростью и в масштабах,
подобных которым нельзя найти в истории. Поэтому нравствен-
ность, соответствующая этому типу, испытала регресс, но другая
не развилась достаточно быстро, чтобы заполнить пустоту, остав-
ленную прежней нравственностью в нашем сознании. Наша вера
поколеблена; традиции потеряли власть; индивидуальное суждение
освободилось от коллективного. Но, с другой стороны, у функций,
разъединившихся в ходе переворота, еще не было времени для вза-
имного приспособления, новая жизнь, как бы сразу вырвавшаяся
наружу, еще не смогла полностью организоваться... Если это так,
то лекарство от зла состоит не в том, чтобы стараться во что бы то
ни стало воскресить традиции и обычаи, которые, не отвечая более
теперешним социальным условиям, смогут жить лишь искусствен-
ной и кажущейся жизнью. Что необходимо - так это прекратить
аномию, найти средства заставить гармонически сотрудничать
органы, которые еще сталкиваются в беспорядочных движениях,
внести в их отношения больше справедливости, все более ослабляя
источник зла - разного рода внешнее неравенство.
Первейший долг в настоящее время - создать себе нравст-
венность. Такое дело невозможно осуществить посредством имп-
ровизации в тиши кабинета; оно может возникнуть только само-
произвольно, постепенно, под давлением внутренних причин, бла-
годаря которым оно становится необходимым. Рефлексия же
может и должна послужить тому, чтобы наметить цель, которой
надо достигнуть> (6).
Существенный компонент новой нравственности - как ее по-
нимает Дюркгейм, - заключается в регулировании конфликтов.
Народы, пишет он за полтора десятилетия до начала первой миро-
вой войны, взывают к состоянию, когда отношения между обще-
ствами будут регулироваться мирно. Но эти естественные челове-
ческие устремления могут быть удовлетворены лишь тогда, когда все
люди образуют единое общество, подчиненное одним законам. <Точно
так, как частные конфликты могут сдерживаться только регулирую-
щим действием общества, заключающего в себе индивидов, так и
интерсоциальные конфликты могут сдерживаться только регулиру-
ющим действием одного общества, заключающего в себе все дру-
гие. Единственная сила, способная умерять индивидуальный эго-
изм, - это сила группы; единственная сила, способная умерять
эгоизм групп, - это сила другой, охватывающей их группы> (7).
Можно сказать, что социологическая теория Дюркгейма созда-
ла рационалистическую теорию разрешения макроконфликтов.
Поколениям политиков, жившим после него, нужно было сделать
немногое: усвоить его теорию и следовать ей на практике. Но ир-
рациональные стремления оказались сильнее и через некоторое
время слова его стали гласом вопиющего в пустыне...
3. СОЦИАЛЬНАЯ НАПРЯЖЕННОСТЬ В ТЕОРИИ
