Глава десятая Мы участвуем в шоу со смертью

 

Церемония жертвоприношения для вызова духов умерших была устроена после наступления темноты. Мы расселись вокруг ямы футов двадцать длиной, находящейся рядом с цистерной для перегноя. Цистерна была выкрашена в ярко-желтый цвет, на одном боку нарисовано улыбающееся лицо и красным цветом выведены слова: «Компания „БЛАЖЕННОЕ СЖИГАНИЕ“». Название, несколько не подходящее для вызова мертвецов, ну да ладно.

Сегодня было полнолуние. По потемневшему небу неслись серебристые облака.

– Скоро появится Минос, – хмурясь, предупредил Нико. – Когда совсем стемнеет.

– Может, он заблудится, – с надеждой сказал я.

Нико налил в яму пива и стал бросать туда же ломти жареного мяса с блюда, а когда закончил, принялся нараспев читать что-то наизусть на древнегреческом. И сейчас же смолкло жужжание насекомых в лесу, а свисток из стигийского льда, который хранился у меня в кармане, стал заметно холоднее.

– Скажи Нико, пусть перестанет, – зашептал мне Тайсон.

В общем, я был согласен с братом. Что-то до крайности неестественное возникло в воздухе и теперь окружало нас. Ночная тишина дышала угрозой и замогильным холодом. Но не успел я и слова сказать, как стали появляться первые духи. Над землей пополз желтоватый, цвета серы, туман. Сгустившиеся тени постепенно стали приобретать человеческие очертания. Одна из них подползла к краю ямы и жадно припала к питью.

– Останови его! – сказал Нико, прерывая свой речитатив. – Только Бьянка может пить.

Я вытащил из ножен меч. Призраки отступили, с их стороны послышалось испуганное шипение при виде лезвия из небесной бронзы. Но того, кто напился первым, мы не успели остановить. На наших глазах призрак приобрел четкие очертания бородатого мужчины в белых одеждах. Золотой обруч охватывал его голову, а глаза, даже мертвые, горели злобой.

– Минос! – воскликнул Нико. – Ты что здесь делаешь?

– Приношу извинения, повелитель. – В голосе царя Крита не слышалось виноватых ноток. – Уж такое знатное жертвоприношение вы совершили, никак не мог устоять. – Он оглядел свое тело и ухмыльнулся. – И до чего приятно снова видеть себя. Почти как в прежние годочки.

– Ты нарушил весь задуманный мной ритуал! – запротестовал Нико. – Убирайся!

Духи мертвецов распалялись от злости, свечение, исходившее от них, становилось ярче и ярче. Нико пришлось вернуться к чтению старинных заговоров, чтобы удержать их в повиновении.

– Правильно делаете, повелитель, – усмехнулся Минос, – читайте магические заклинания, читайте. Я явился только для того, чтобы защитить вас от этих лжецов, которые сбивают вас с толку.

Он повернулся ко мне, и вид у него стал таким пренебрежительным, будто перед ним был таракан.

– А-а, Перси Джексон тут… так-так. Посейдоновы отродья со временем лучше не становятся.

Я хотел было врезать ему, но догадался, что кулак просто пройдет насквозь через его призрачную оболочку.

– Мы ищем Бьянку ди Анджело, – бросил я. – Проваливай.

Призрак хихикнул.

– Помню, когда-то ты убил моего минотавра голыми руками, но в лабиринте тебя ждет кое-что похуже. Ты что, и впрямь веришь, что Дедал вам поможет?

Остальные духи заметались в волнении, и Аннабет пришлось выхватить кинжал и встать рядом со мной, чтобы не подпускать их к яме. Гроувер до того разнервничался, что уцепился за плечо Тайсона.

– Дедалу наплевать на вас, полукровок, – продолжал Минос. – Вам не следует ему доверять, он полон коварства. К тому же он так стар, что лет его не счесть. Этого лицемера гложет вина за совершенное убийство, он проклят богами.

– За какое убийство? – спросил я. – Кого он убил?

– Не уклоняйся от темы, – взревел Минос. – Вы путаетесь у Нико под ногами, мешая ему. Пытаетесь совратить его с пути к намеченной цели. Это я сделал его повелителем!

– Достаточно, Минос! – прервал его Нико.

– Повелитель, перед вами враги! – оскалился призрак. – Не слушайте их лживых слов! Позвольте мне защитить вас. Одно ваше слово, и я поступлю с ними так же, как поступил с другими. Я лишу их разума.

– С другими? – встрепенулась Аннабет. – Вы говорите о Крисе Родригесе? Так это вы свели его с ума?

– Лабиринт – моя личная собственность, – высокомерно ответил Минос. – Моя, а не Дедала. И каждый, кто вторгнется в него, заслуживает сумасшествия.

– Убирайся прочь, Минос! – оборвал его Нико. – Я хочу видеть свою сестру.

Призрак обуздал свой гнев и поклонился.

– Как прикажете, повелитель. Но я вас предупредил. Этим личностям, которые называют себя героями, не следует доверять. – И он растаял в тумане.

Другие духи рвались вперед, к яме, но мы с Аннабет отогнали их.

– Бьянка, приди! – взывал Нико.

Теперь он стал читать древние заклятия, произнося их все быстрее и быстрее, духи беспокойно метались.

– Вот она, наверное, – прошептал Гроувер.

Между деревьями блеснул серебристый огонек. Дух, который приближался к нам сейчас, был сильнее и светился ярче, чем остальные. Вот он уже совсем рядом, и что-то подсказало мне, что его следует пропустить. Я посторонился, и призрачная фигура опустилась на колени и приникла к краю ямы.

Когда она поднялась на ноги, перед нами стояла Бьянка ди Анджело. Голос Нико прервался. Я опустил меч, и остальные духи опять сунулись вперед, но стоило Бьянке упреждающе поднять ладони, как все они отступили и попрятались в лесу.

– Привет, Перси, – спокойно сказала она.

Она выглядела точно такой же, какой была при жизни: зеленая бейсболка, чуть сдвинутая на бок, густые черные волосы, темные глаза, смуглая кожа, – похожа на брата. Одета в серебристую тунику, наряд Артемиды, богини охоты. И лук за плечами. Бьянка едва заметно улыбнулась, и сияние, которое исходило от ее тела, стало ярче.

– Бьянка… – прошептал я.

Внезапно голос у меня так охрип, что я не смог говорить. Меня уже давно угнетала вина за ее смерть, но увидеть ее сейчас, собственными глазами, означало пережить это несчастье вновь. Я вспомнил, как искал ее среди обломков гигантского бронзового воина, ради спасения которого она пожертвовала жизнью, вспомнил, какими тщетными были эти поиски…

– Прости меня, пожалуйста, – еле выговорил я.

– Тебе не за что просить прощения, Перси. Я сама выбрала свою участь. И ничуть не жалею об этом решении.

– Бьянка! – Нико стремительно шагнул к ней, будто выйдя из транса.

Она обернулась к брату. Выражение ее лица стало таким грустным, словно она заранее страдала оттого, что должно сейчас произойти.

– Привет, Нико. Как ты вырос!

– Почему ты не отзывалась раньше? – вскричал он. – Я уже долгие месяцы только и делаю, что зову тебя.

– Я надеялась, что ты перестанешь это делать.

– Перестану? – Голос его прервался. – Как ты можешь так говорить? Я же пытался спасти тебя!

– Ты не сможешь сделать этого, Нико. Оставь свои попытки. Перси был прав.

– Нет! Это из-за него ты погибла! Он оказался тебе плохим другом.

Бьянка потянулась, словно намереваясь коснуться лица брата, но когда рука оказалась поблизости от теплого живого существа, ладонь вдруг стала таять и через мгновение снова обратилась в туман.

– Послушайся меня, пожалуйста, – сказала Бьянка. – Продолжать старые распри – опасное дело для детей Аида. Это наша вечная ошибка. Тебе следует простить его. Пообещай мне, что сделаешь это.

– Не могу! Никогда не прощу.

– Перси беспокоился о тебе, Нико. И в его в силах помочь тебе. Я ведь нарочно позвала его, чтобы он узнал о том, что ты замышляешь, брат. И для того, чтобы он мог разыскать тебя.

– Значит, и вправду это ты посылала сообщение через Ириду, – сказал я.

Она кивнула.

– Отчего ты помогаешь ему, а не мне? – простонал ее брат. – Это несправедливо.

– Но зато теперь ты ближе к правде, – мягко сказала Бьянка. – Это не на Перси ты злишься, Нико, а на меня.

– Нет!

– Да. Ты сердишься потому, что я решила расстаться с тобой для того, чтобы стать охотницей в свите Артемиды. Сердишься на то, что я умерла и оставила тебя в одиночестве. Мне и вправду жаль, что так случилось, Нико. Честное слово, жаль. Но ты должен превозмочь свой гнев. И перестань, пожалуйста, винить Перси в том решении, которое я приняла без него. Иначе это чувство станет роковым для тебя.

– Бьянка правильно говорит, Нико, – вмешалась Аннабет. – Кронос готовится восстать. И он намерен привлечь каждого, кого сможет, на свою сторону.

– Мне нет дела до Кроноса, – отрезал Нико. – Я всего лишь хочу вернуть обратно в мир живых свою сестру.

– Ты не в силах сделать это, Нико, – ласково произнесла Бьянка.

– В силах! Я сын Аида, и у меня получится!

– Пожалуйста, не пытайся. Если любишь меня, не делай этого.

Ее голос увял. Духи снова стали подползать к нам, тревожно завывая. Их тени метались среди деревьев, их голоса шептали нам: «Опасность! Опасность!»

– Тартар забеспокоился, – сказала Бьянка. – Твоя мощь привлекла внимание Кроноса. Умершим подобает вернуться в Царство мертвых. Для нас небезопасно пребывать здесь, на земле, подолгу.

– Подожди, сестра, – взмолился Нико. – Прошу тебя.

– До свидания, Нико, – проговорила Бьянка. – Я люблю тебя, ты же знаешь. Но не забывай того, что я тебе говорила.

Призрак Бьянки задрожал и стал таять. Следом стали растворяться в воздухе другие привидения. Скоро уже около ямы остались только мы. Рядом темнел силуэт цистерны «БЛАЖЕННОЕ СЖИГАНИЕ». Высоко в небе сияла полная луна.

 

* * *

 

Никто из нас не горел нетерпением как можно скорее отправиться в лабиринт, поэтому все дружно решили провести эту ночь на ранчо. Мы с Гроувером растянулись на кожаных кушетках в гостиной Гериона. Хотя они оказались в сто раз удобнее, чем наши спальники, но все равно не избавили меня от кошмаров.

Той ночью мне опять приснился Лука. Я видел его идущим темными покоями дворца, стоящего на горе Тамалпаис. В этот раз дворец казался настоящим, а не той полубесформенной иллюзией, которую я видел прошлой зимой. Зеленого цвета пламя металось в жаровнях, расставленных вдоль стен, полы блестели чернотой отполированного мрамора. Потолка в этих покоях не было, и холодный ветер гулял по ним, завывая над головами. По небу неслись серые штормовые тучи.

Лука был одет для битвы. Его наряд состоял из камуфляжных штанов, белой футболки и бронзового нагрудника. Мне показалось странным, что ножны, в которых он всегда хранил свой Коварный меч, сегодня были пусты. Он вошел в большой внутренний двор, где готовились к сражению множество воинов и дракониц. Стоило им увидеть Луку, как все замерли, не сводя с него выжидательных взглядов. Прозвучали звонкие удары мечей о щиты, призывающие к молчанию.

– Час-с-с нас-с-стал? – прошипела одна из дракониц.

– Скоро настанет, – пообещал Лука. – Продолжайте заниматься своим делом.

– Мой повелитель, – послышался голос позади нас, и я оглянулся.

С улыбкой глядя на Луку, там стояла эмпуса Келли. Сегодня на ней было синее платье, и ее зловещая красота казалась неотразимой. Глаза Келли сверкали, принимая то темно-карие, то ярко-красные оттенки, волосы, заплетенные в косы, развевались за спиной, словно охваченные пламенем, – отблески тысячи огней играли на них.

Мое сердце забилось. Я надеялся, что эмпуса увидит меня и, набросившись, прогонит мой сон, как случилось раньше, но сегодня она и не думала обращать на меня внимание.

– К вам посетитель, – сообщила она Луке и отступила в сторону.

Даже Лука вздрогнул от того, что увидел.

Перед ним, возвышаясь над головами всех собравшихся, стояла стражница Тартара Кампе, змеи шипели и извивались вокруг ее ног, головы зверей свирепо рычали у нее на поясе. Оба кривых клинка были опущены, и с их лезвий, медленно сочась, капал на пол яд. Своими распростертыми крыльями летучей мыши она заняла весь проход.

– Ты здесь. – Голос Луки дрогнул. – Я ведь велел тебе оставаться в Алькатрасе.

Кампе заговорила. Это был тот же древний праязык, но теперь, где-то в уме, я разбирал значение слов.

«Я служу тебе. Позволь мне отмстить».

– Но ты тюремщица, – возразил Лука. – И твоя работа стеречь узников.

«Я убью их всех. Никто не избежит моего мщения».

Лука помедлил, струйка пота сбежала у него по лицу.

– Ладно, – сказал он наконец. – Пойдешь с нами. Будешь нести клубок нити Ариадны. Это великая честь.

Кампе зашипела, обратив лицо к звездам, затем вложила клинки в ножны и, повернувшись спиной, зашагала по коридору, тяжело переставляя огромные драконьи ноги.

– Ее следовало бы оставить в Тартаре, – пробормотал Лука. – Слишком уж она непредсказуема. К тому же слишком сильна.

Келли тихонько рассмеялась.

– Тебе не следует страшиться этой силы, Лука. Лучше воспользуйся ею в своих целях.

– Чем скорее мы тронемся в путь, тем лучше, – вместо ответа сказал Лука. – Мне хочется скорей покончить со всем этим.

– А-а, – сочувственно протянула Келли и пробежала пальчиками по его руке. – Тебе кажется неприятным разрушать свой старый лагерь?

– Я этого не говорил.

– А у тебя, случайно, нет задних мыслей относительно своей, гм… особой роли?

Лицо Луки окаменело, и он процедил:

– Я свое дело знаю.

– Вот и славненько, – рассмеялась эмпуса. – Как ты считаешь, собранное тобой войско обладает достаточной силой? Или, может, мне обратиться за поддержкой к матери Гекате?

– Нашего войска более чем достаточно, – мрачно уверил ее Лука. – И все условия сделки соблюдены. Все, что мне теперь нужно, это безопасно пройти через лабиринт.

– Ммм. Очень любопытно. Мне, признаться, было бы довольно неприятно видеть твою симпатичную голову насаженной на пику в случае неудачи.

– Никаких неудач не будет. Слушай, эмпуса, у тебя что, нет других дел?

– О, есть, конечно, – улыбнулась Келли. – Лучше я стану сеять отчаяние в умах подслушивающих нас врагов. И займусь я этим прямо сейчас.

И тут она устремила свой взгляд на меня, выпустила когти и ворвалась в мой сон.

Внезапно я оказался где-то в другом месте.

Сейчас я видел себя стоящим на верху каменной башни, у ее подножия громоздились острые вершины утесов, внизу шумел океан. Старик Дедал сгорбился над рабочим столом, трудясь над каким-то прибором, который по виду показался мне навигационным, типа огромного компаса. Старик-изобретатель сейчас выглядел много старше, чем тогда, когда я видел его в последний раз. Сутулился он сильнее прежнего, руки его были изуродованы шишками распухших суставов. Он тихо бормотал что-то на древнегреческом, похоже, бранился, и так сильно щурился, будто не видел того, что держал в пальцах, хотя день был солнечный и яркий.

– Дядя! – окликнул его чей-то голос.

Улыбающийся мальчик примерно такого же возраста, как Нико, подпрыгивая поднимался по ступенькам, в руках он держал деревянную коробку.

– Здравствуй, Пердикс, – отвечал ему старик, но голос его звучал холодно. – Управился уже со своими упражнениями?

– Да, дядюшка. Это было легко.

– Легко? – Дедал нахмурился. – Задача заставить поток воды течь вверх без применения насоса тебе показалась легкой?

– Конечно! Вот смотри.

Мальчик опустил наземь коробку и принялся рыться в ней. Найдя обрывок папируса, достал его и стал показывать старику начерченные схемы и записи, сопровождая их объяснениями. Для меня они не имели ни малейшего смысла, но Дедал, кивая головой, хмуро бурчал:

– Неплохо. Понимаю. Совсем, совсем неплохо.

– Царю понравилось, – довольным тоном сказал Пердикс. – Он даже сказал, что я сообразительней, чем ты.

– Так и сказал?

– Да, но я ему не верю. Я так рад, что мама послала меня к тебе учиться. Мне хочется научиться всему, что умеешь ты.

– Ясно, – пробормотал Дедал. – Значит, когда я умру, ты займешь мое место, так выходит?

Глаза мальчика распахнулись в удивлении:

– Что ты! Конечно нет, дядюшка. Но я вот подумал… почему люди должны умирать?

– Таков порядок на земле, мальчик. – Старый изобретатель нахмурился. – Всему на свете когда-либо приходит конец. Всему, кроме богов, конечно.

– Но почему такой порядок? – продолжал настаивать мальчик. – Если, например, поместить animus, то есть душу, в другую оболочку… Дядюшка, послушай, помнишь, ты мне рассказывал про твои автоматоны? Ну, там быки, орлы, драконы, кони, и все они сделаны из бронзы. А почему не придать такому автоматону форму человека?

– Нет, сынок, – резко оборвал мальчика Дедал. – Ты рассуждаешь наивно. Это невозможно.

– Почему? А я думаю, что возможно, – стоял на своем Пердикс. – А если чуть-чуть воспользоваться магией…

– Магией? О нет!

– Да, дядюшка! Магия и механика, если они работают вместе… Стоит чуточку постараться – и можно создать тело, которое будет выглядеть совсем как человек, даже еще лучше. Я тут набросал кое-какие заметки.

И он протянул старику толстый свиток. Дедал развернул его и принялся читать. Так в молчании прошло много времени, потом он поднял прищуренные глаза и пристально поглядел на мальчика. Свиток, зашуршав, свернулся в трубку, старик откашлялся.

– Ничего не выйдет, Пердикс. Когда станешь старше, сам поймешь.

– Тогда давай я займусь той астролябией, что сломалась, а, дядюшка? А то у тебя, кажется, опять руки распухли?

Старик чуть слышно скрипнул зубами и сказал:

– Нет уж, спасибо. Ступай лучше побегай где-нибудь.

Пердикс словно бы и не замечал гнева старика. Он выбрал из кучи металлического лома бронзовую пчелу и подбежал к краю башни. Низкий парапет огораживал террасу, в высоту он едва доходил мальчугану до колен. Налетел порыв ветра.

«Отойди», – хотелось крикнуть мне. Но он меня все равно не услышит.

Пердикс завел механизм бронзовой игрушки и подбросил ее в воздух. Пчелка распростерла крылышки и с жужжанием полетела прочь. Мальчишка рассмеялся от восторга.

– Умней, чем я, надо же, – шептал себе под нос Дедал, но мальчик его не слыхал.

– А это правда, что твой сын умер оттого, что полетел на небо, да, дядюшка? Я слыхал, что когда-то ты сделал огромные крылья, но они сломались.

Пальцы Дедала сжались в кулаки.

– Займет мое место, – продолжал бормотать он.

Ветер кружил вокруг детской фигурки, раздувал полы одежды, трепал волосы.

– А я бы хотел полетать, – сказал Пердикс. – Я сделаю такие крылья, что они никогда не сломаются. Как ты думаешь, я смогу?

Может, это был сон во сне, но только внезапно перед моими глазами возник двуликий бог Янус. Мне показалось, что я вижу, как его смутный образ возникает рядом с Дедалом и, улыбаясь, перебрасывает из руки в руку серебряный ключ. «Выбирай, – шепчет он старику, – выбирай».

Старик наклонился и взял из кучи обломков еще одну пчелу. Когда он выпрямился, я увидел, что глаза его полыхают гневом.

– Пердикс! – окликнул он ребенка. – Лови!

И бросил ему игрушку. Обрадованный мальчишка попытался поймать ее, но бросок был слишком силен. Пчела летела прямо в небо, Пердикс, встав на цыпочки, тянулся за ней дальше и дальше. Слишком далеко!

Ветер сбросил его с террасы.

Каким-то образом мальчишка ухитрился в падении ухватиться пальцами за край каменного парапета.

– Дядя! – завопил он. – Спаси меня!

Лицо старика обратилось в маску. Он не двинулся с места.

– Давай, Пердикс, – прошептали его губы. – Сделай себе крылья. Только придется тебе поторопиться.

– Дядя! – выкрикнул мальчик в последний раз.

Пальцы его разжались, и он кувырком полетел вниз.

Страшное молчание упало на мастерскую. Оба лица бога Януса осветились и исчезли. В небе громыхнуло, и суровый женский голос, раздавшийся откуда-то сверху, промолвил:

– Ты заплатишь за это, Дедал.

Я узнал этот голос. Богиня Афина, мать Аннабет!

Дедал поднял на небо хмурый взгляд.

– Я всегда почитал тебя, мать-Афина. Я всем пожертвовал, чтобы следовать твоим повелениям.

– Но Пердикс был угоден мне, а ты его убил. И ты за это заплатишь.

– Мне приходится платить и платить, снова и снова, – прорычал Дедал. – Я лишился всего. И не сомневаюсь, что мне придется познать страдания в Царстве мертвых. Но тем не менее…

Он взял в руки свиток, отданный ему мальчиком, минуту глядел на него, затем спрятал в рукав.

– Ты не понимаешь, – холодно продолжала богиня, – тебе придется платить отныне и вечно.

Внезапно Дедал рухнул на пол и забился в агонии. Я чувствовал то же, что чувствовал он. Жгучая боль сжала мне горло, казалось, что шею стянули обручем из раскаленного железа. Дыхание мое прервалось, в глаза нахлынула тьма.

 

* * *

 

Я проснулся в темноте, мои судорожно стиснутые ладони были прижаты к горлу.

– Перси, – окликнул меня Гроувер с другой кушетки. – Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?

Я старался дышать помедленнее, чтобы справиться с удушьем. Я не знал, как ответить на этот вопрос. Только что я видел, как тот, кого мы ищем, великий Дедал, убил своего племянника. Как я могу хорошо себя чувствовать? Мерцал экран невыключенного телевизора, его голубой свет заливал комнату.

– Сколько… сколько сейчас времени? – прохрипел я.

– Два часа ночи. Я не мог заснуть и смотрел канал «Природа». – Гроувер беспокойно заерзал на своей кушетке. – Я так скучаю по Можжевелке.

Я протер глаза, прогоняя остатки ужасного сновидения.

– А-а, ну понятно… Не переживай, вы скоро увидитесь.

Гроувер печально покачал головой.

– Знаешь, какое сегодня число, Перси? Я видел по телевизору. Сегодня тринадцатое июня. Прошло семь дней, как мы оставили лагерь.

– Как семь? – изумился я. – Не может быть.

– Время в лабиринте идет гораздо быстрее, – напомнил мне Гроувер. – В первый раз, когда вы с Аннабет очутились здесь, вам показалось, что вы провели в лабиринте только несколько минут. Но на самом деле прошел целый час.

– Точно, ты прав. – Тут меня осенила новая мысль, и я понял, что его беспокоит. – Истек срок твоего договора с Советом копытных старейшин.

От волнения Гроувер сунул в рот пульт дистанционного управления, откусил кончик и принялся жевать.

– Я не успею ничего сделать, – прошамкал он сквозь недожеванный пластик. – Как только я вернусь в лагерь, Совет отберет у меня лицензию. И больше никогда не позволит отправиться на поиск.

– Мы попытаемся их убедить, – пообещал я. – Попросим, чтобы тебе дали дополнительное время.

Гроувер нервно сглотнул.

– Они не пойдут на это. С каждым днем положение становится все тяжелее и тяжелее. Мир гибнет, Перси. Его природная сила… Знаешь, я просто чувствую, как она увядает. Мне необходимо разыскать бога Пана.

– Ты непременно найдешь его. Я в этом не сомневаюсь.

– Ты всегда был мне хорошим другом, Перси. – Гроувер смотрел на меня грустными козлиными глазами. – А то, что ты сделал сегодня – спас животных на ферме Гериона, – было поразительно. Я… я хотел бы хоть немного походить на тебя.

– Ерунда, – быстро оборвал его я. – Не говори глупостей, пожалуйста. Кто у нас настоящий герой, так это ты.

– Не-ет, какой из меня герой. Я стараюсь быть им, конечно, но… – Он вздохнул. – Перси, я не вернусь в лагерь, пока не отыщу бога Пана. Я просто не могу. Ты понимаешь меня, правда же? И я не смогу встретиться с Можжевелкой, если меня постигнет неудача. Мне стыдно перед самим собой.

Его голос был таким жалобным, что у меня на душе заскребли кошки. Мы с ним многое пережили вдвоем, но в таком состоянии мне его видеть еще не приходилось.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем. – Я попытался утешить его. – Не может быть, чтобы ты не добился успеха. Ты ж всегда был козленок-герой, правда? И Можжевелка знает это, и я знаю.

Гроувер зажмурил глаза.

– Козленок-герой, – чуть слышно и как-то подавленно прошептал он.

После того как он заснул, я еще долго не мог забыться. В другом конце гостиной голубой экран телевизора, показывавшего канал «Природа», тускло освещал головы чучел на стенах – охотничьи трофеи Гериона.

 

* * *

 

На следующее утро мы отправились к загону, чтобы попрощаться с Эвритионом.

– Нико, ты мог бы пойти с нами, – выпалил я неожиданно для самого себя.

Наверное, это я из-за того сна и мальчика Пердикса, который так сильно напомнил мне Нико.

Он отрицательно покачал головой. Не думаю, что хоть один из нас хорошо спал в эту ночь, но хуже всех выглядел Нико. Глаза у него припухли и покраснели, щеки цветом могли соперничать с мелом. Он все время кутался в черную накидку, которая прежде наверняка принадлежала Гериону, так как была на три размера больше того, что нужен нормальному взрослому человеку.

– Мне нужно время, чтобы подумать.

Его глаза избегали моего взгляда, но по тону Нико я чувствовал: он все еще сердится. То, что его сестра пришла из Царства мертвых ради того, чтобы встретиться со мной, а не с ним, не слишком его обрадовало.

– Нико, – окликнула его Аннабет, – Бьянка хочет, чтобы у тебя все было хорошо.

Она положила руку ему на плечо, но Нико вывернулся, сбросил ее и зашагал по дороге прочь. Может, конечно, у меня просто разыгралось воображение, но я отчетливо видел, как сгустился вокруг него утренний туман.

– Я беспокоюсь за него, – сказала мне Аннабет. – Если он опять станет слушать советы призрака царя Миноса, ему несдобровать.

– У него все наладится, – прозвучал голос подошедшего к нам Эвритиона. Пастух переоделся и теперь блистал чистотой. На нем были новехонькие джинсы, чистая ковбойка, а борода расчесана до последнего волоска. К тому же он надел на себя Герионовы сапоги. – Пусть останется здесь и соберется с мыслями. Когда это произойдет, он придет в норму, обещаю.

– А с вами что будет? – спросил я пастуха.

Эвритион поскреб сначала одну шею Орфа, потом другую.

– С нынешнего дня дела тут, на ранчо, пойдут маленько по-другому. Никакого жертвенного мяса для корма скоту. Может, стоит ввести в рацион соевые пироги, над этим надо подумать. И еще я намерен поладить с этими конями-мясоедами. У меня родилась мысль выступить с ними на следующем родео.

Представив это, я слегка содрогнулся, но пожелал ему удачи.

– Ага, – отозвался Эвритион и сплюнул в траву. – Я слыхал, что вы сейчас отправляетесь на розыски мастерской Дедала?

– Вы поможете нам? – Глаза Аннабет вспыхнули от радости.

Эвритион упорно не сводил пристального взгляда с пастбища, и я понял, что его смущает эта тема – не очень-то ему легко говорить о мастерской Дедала.

– Понятия не имею, где он может быть. Может, Гефест знает?

– Да, нам и Гера так сказала, – кивнула Аннабет. – Ну а Гефеста как найти?

Эвритион молча потянул какую-то штуку из-под воротника своей рубашки. Это было украшение – гладкий серебряный диск на серебряной же цепочке. Посередине на диске имелось небольшое углубление, по форме похожее на отпечаток пальца. Сняв диск с шеи, он протянул его Аннабет.

– Время от времени Гефест появляется в наших местах, – объяснил он. – Присматривается к скоту, изучает его повадки для того, чтобы изготавливать бронзовые автоматоны. В прошлый раз я… ну, мне случилось сделать ему небольшое одолжение. Помог устроить фокус с моим отцом Аресом и богиней Афродитой. И в знак благодарности он дал мне эту цепочку с диском. Сказал, что если он мне однажды понадобится, то с его помощью я смогу найти его. Диск выведет меня к его кузнице. Но только один-единственный раз.

– И вы даете его мне? – недоверчиво переспросила Аннабет.

– Да на что мне какие-то кузницы, мисс? – Эвритион отчего-то покраснел. – У меня и тут дел выше крыши. А вы просто нажмите кнопку, и диск вас приведет куда нужно.

Аннабет тут же так и сделала. Диск мгновенно ожил, и у него выросли восемь металлических ног. Аннабет вскрикнула от ужаса и выронила его на землю.

– Паук! – закричала она.

– Она, гм… немного боится пауков, – степенно объяснил Гроувер пастуху. – Последствия одной старой распри между Афиной и Арахной.

На физиономии Эвритиона отразилось неподдельное смущение, и он принялся извиняться. А паук тем временем переполз через ограду и почти скрылся в лесу.

– Быстрей, ребята, – позвал я. – Эта штука не будет никого ждать.

Хоть Аннабет не очень торопилась присоединиться к пауку, но выбора у нас не было. Наскоро попрощавшись с Эвритионом, мы устремились прочь от скотного загона. Тайсон проделал для нас дыру в заборе, и мы быстро оказались в лабиринте.

 

* * *

 

Хотел бы я, чтобы к этому паучку у нас был поводок. А то он так быстро удирал по туннелям, что большую часть времени я даже его не видел. Если б не отличное чутье Тайсона и Гроувера, мы бы не знали, каким путем он нас ведет.

Мы пробежали мраморным туннелем, свернули влево и чуть не свалились в пропасть. Только благодаря тому, что в последнюю минуту Тайсон подхватил меня и оттащил назад, я туда не сверзился. Туннель продолжался, но перед нами на добрую сотню футов вперед зияла бездна – мрачная пропасть под ногами и железные скобы на потолке над ней. Механический паук преодолел уже почти половину скобок, перепрыгивая с одной на другую с помощью металлической паутинной нитки.

– Обезьянья дорожка, – догадалась Аннабет. – Всегда великолепно по ней лазала.

Она подпрыгнула, уцепилась за первую скобу и, раскачавшись, перекинула руку на вторую. Вот ведь как, испугалась крохотного паучка, но играет со смертью, пробираясь по обезьяньей дорожке. Поди разбери этих девчонок!

А Аннабет уже добралась до противоположной стороны пропасти и теперь опять бежала за пауком. Я последовал за ней. Когда я добрался до конца дорожки и оглянулся, то увидел, что Тайсон взвалил Гроувера на спину и запрыгал вслед за мной, едва прикасаясь руками к скобам. В три прыжка он преодолел все расстояние и, нужно сказать, очень вовремя, так как от двойной тяжести Гроувера и моего братишки последняя скоба тут же оторвалась и рухнула вниз.

Мы продолжили путь и скоро наткнулись на скелет, скрючившийся в одном из туннелей. На нем истлевали остатки мужской сорочки, хлопчатобумажных брюк, а на шее все еще болтался галстук. Но паук тут не задержался. После этого мне пришлось ползти по куче каких-то деревянных обломков, и когда я посветил на них фонариком, то увидел, что это сотни разломанных пополам карандашей.

Скоро туннель привел нас в большую комнату. Ослепительный свет заставил меня на минуту зажмуриться. Как только мои глаза привыкли к нему, я увидел, что и здесь были скелеты. Дюжинами они валялись на полу перед нами, некоторые совсем давнишние, и их косточки уже побелели, другие – явно недавнего происхождения. Эти были более крупными. Конечно, вонь от них не шла ни в какое сравнение с вонью Герионовой конюшни, но пахли они тоже не слабо.

И только потом я увидел чудовище. Эта тварь стояла на блестящей платформе в другом конце комнаты. Она обладала телом огромного льва и женской головой. Волосы ее были туго стянуты сзади в пучок, лицо не слишком красивое, но так сильно накрашенное, что оно сразу напомнило мне училку пения в третьем классе. К груди чудовища был приколот синий значок в виде ленты с надписью: «Данный монстр считается образцовым экземпляром».

– Сфинкс! – прошептал Тайсон.

Я сразу догадался, отчего он так испугался. Когда мой брат был маленьким, в Нью-Йорке на него однажды напал сфинкс, из-за чего он по сию пору носит на спине шрамы.

С обеих сторон от сфинкса горели прожекторы, и единственный вход в туннель располагался как раз позади блестящей платформы. Механический паук прошмыгнул между лапами монстра и был таков.

Аннабет двинулась было следом за ним, но тетя-сфинкс зарычала, и на ее человеческом лице показались клыки. Почти одновременно позади нас и сфинкса опустились решетки, преградив нам путь в обе стороны.

И в ту же минуту злобная ухмылка монстра превратилась в обворожительную улыбку.

– Добро пожаловать, наши удачливые соискатели! – воскликнул сфинкс. – Прошу приготовиться, мы начинаем игру «Отгадай загадку!»

Откуда-то с потолка послышались оглушительные аплодисменты, будто там находились невидимые громкоговорители. Лучи прожекторов обежали комнату и, отразившись от платформы, высветили скелеты на полу.

– У нас потрясающие призы! – продолжал вещать сфинкс. – Правильный ответ – и они ваши. Одна неудача – и я вас съем. Итак, кто будет первым?

Аннабет схватила меня за руку.

– Давай, я первая, – прошептала она. – Я знаю, о чем она хочет спросить.

Я не стал с ней спорить. Конечно, мысль о том, что чудовище сожрет Аннабет, не могла мне сильно понравиться, но я рассудил так: если сфинкс станет загадывать загадки, то из нас четверых она лучше всех сможет разгадать их.

Аннабет вышла на помост для участников игры и тут же наткнулась на валявшийся там скелет в школьной форме. Она пинком отшвырнула его с дороги, и скелет, гремя, покатился на пол.

– Извини, – сказала Аннабет ему вдогонку.

– Милости просим, Аннабет Чейз! – вскричала тетя-сфинкс, хоть Аннабет еще не называла своего имени. – Вы готовы разгадывать загадки?

– Готова. Загадывайте.

– Вообще-то загадок будет двадцать, – веселым голосом добавила тетя-сфинкс.

– Как двадцать? Раньше вы загадывали одну!

– Да-да, но, видите ли, стандарты изменились. Для того чтобы победить, вам следует отгадать двадцать загадок. Разве это не замечательно?

Аплодисменты то разражались громом, то разом смолкали, будто их включала и выключала чья-то невидимая рука.

Аннабет бросила на меня встревоженный взгляд, я ободряюще кивнул.

– Ладно, – сказала она сфинксу. – Я готова.

С потолка грянула барабанная дробь, глаза сфинкса вспыхнули от волнения.

– Название столицы Болгарии?

Аннабет недоуменно нахмурилась, и я решил, что она села в лужу. Это был ужасный момент.

– София, – ответила она, – но…

– Верно! – Гром аплодисментов по команде. Женщина-сфинкс улыбнулась так широко, что во рту ее опять сверкнули клыки. – Позаботьтесь о том, чтобы ваш правильный ответ был записан в опросном листке номер два карандашом.

– Чего-чего?

Аннабет выглядела озадаченной. Но тут перед ней появились брошюрка и заточенный карандаш.

– Кроме того, давая ответ, вам необходимо говорить четко и не покидать пространства, отмеченного кругом, – продолжало чудовище. – Если вам придется стирать написанное, стирайте полностью, а то счетная машина не сумеет прочитать ваши ответы.

– Какая машина?

Сфинкс ткнула куда-то лапой. Позади одного из прожекторов виднелся бронзовый ящик с уймой каких-то шестеренок и рычагов, и с большой греческой буквой Н, то есть «эта», сбоку. Ясно, автограф Гефеста.

– Теперь следующий вопрос… – начала было тетя-сфинкс.

– Одну минуту, – запротестовала Аннабет. – А как же ваш вопрос о том, кто ходит утром на четырех ногах?

– Что? – Тетя-сфинкс явно выглядела раздосадованной.

– Ну, та загадка про человека. Человек, который утром, в смысле в детстве, передвигается на четырех конечностях, взрослым, то есть днем, на двух, а вечером, в старости, ходит с палочкой. Вы раньше всегда ее задавали.

– Именно поэтому нам и пришлось переменить испытание! – воскликнуло чудовище. – Ответ все уже узнали. Итак, второй вопрос. Какое число является квадратным корнем из шестнадцати?

– Четыре, – ответила Аннабет, – но…

– Верно! Какой президент Соединенных Штатов Америки подписал манифест об освобождении рабов?

– Авраам Линкольн, но…

– Тоже правильно! Вопрос четвертый. Сколько…

– Подождите! – перебила ее Аннабет.

Я хотел ей сказать, чтобы она перестала возмущаться. Она отлично отвечает на вопросы. Если так пойдет дальше, то все мы скоро будем свободны.

– Это не загадки! – выкрикнула Аннабет.

– Что вы имеете в виду? – огрызнулось чудовище. – Самые настоящие загадки. Опросный материал специально подготовлен…

– Это просто наудачу выбранные случайные факты, – стояла на своем Аннабет. – А загадки должны заставлять нас думать.

– Думать? – Тетя-сфинкс нахмурилась. – А откуда мне знать, умеете ли вы думать? Смешно даже! Теперь следующий вопрос. Сколько сил потребуется…

– Стоп! – снова прервала ее Аннабет – Это глупый тест.

– Гм, Аннабет, – встревожено прервал ее Гроувер. – Может, лучше сначала ответить на вопросы, а потом устанавливать свои порядки.

– Я дочь Афины, – гордо сказала она. – И такие тесты оскорбление для моего интеллекта. Не буду я отвечать на ее дурацкие вопросы.

Какая-то часть меня восхищалась упорством моей подружки, но другая подсказывала – ее фанаберия всех нас укокошит.

Прожекторы вспыхнули, глаза монстра засверкали черными огнями.

– В таком случае, моя дорогая, – безмятежно заявила тетя-сфинкс, – можете считать, что вы проиграли. У нас здесь не позволено отказываться от прохождения теста, поэтому, как проигравшая, вы будете СЪЕДЕНЫ!

Клыки сверкнули нержавеющей сталью, и чудовище вспрыгнуло на помост, где стояла Аннабет.

– Нет! – заревел Тайсон.

Я знаю, он терпеть не может, когда обижают Аннабет, но сейчас я не верил своим глазам. Мой брат проявляет такую храбрость! Ведь его первая встреча со сфинксом закончилась весьма плачевно.

Его удар встретил чудовище в воздухе, и, столкнувшись, они оба рухнули на пол прямо в кучу скелетов. Аннабет тем временем пришла в себя и выхватила кинжал. Тайсон мгновенно вскочил на ноги, его рубашка оказалась распорота когтями сфинкса. Чудовище рычало, выбирая удобный момент, чтобы броситься на нас.

Я выхватил из ножен Анаклузмос и заслонил собой Аннабет.

– Становись невидимкой!

– Я буду драться!

– Не будешь! – отрезал я. – Сфинкс сейчас разорвет тебя! Надо выбираться отсюда!

Словно в подтверждение моих слов тетя-сфинкс отшвырнула Тайсона в сторону и пронеслась мимо меня прямо к Аннабет. Но тут Гроувер стукнул ее в глаз костью одного из скелетов, которую только что подобрал с пола. Чудовище завопило от боли, Аннабет надвинула на лоб кепку-невидимку и исчезла. Когда монстр прыгнул туда, где она только что стояла, его лапы схватили воздух.

– Это несправедливо! – заскрежетал он. – Обман!

Не найдя Аннабет, чудовище обернулось ко мне. Я занес меч, но не успел нанести удар, как Тайсон схватил с полу бронзовую счетную машину и швырнул ее в голову сфинкса. Прическа-пучок рассыпалась, обломки механизма попадали на пол.

– Моя счетная машина! – завопило чудовище. – Как же я буду подсчитывать результаты тестов!

В этот момент решетки с обеих сторон поднялись, и мы бросились бежать в дальний туннель. Я только надеялся, что Аннабет делает то же самое.

Женщина-сфинкс кинулась вдогонку, но Гроувер быстро поднес ко рту тростниковую свирель и заиграл. И тут карандаши почему-то вспомнили, что когда-то были выточены из дерева. Они вдруг поползли к лапам сфинкса, стали на глазах обрастать ветками и корнями, обвиваясь вокруг них. Монстр принялся продираться сквозь этот заслон, но мы, не теряя времени, побежали дальше.

Тайсон втащил за собой Гроувера, и в ту же минуту решетки с грохотом опустились.

– Аннабет! – окликнул я.

– Тут я, – отозвалась она прямо у моего локтя. – Бежим скорей дальше!

Мы мчались по темным туннелям, а позади раздавались горестные вопли чудовища, сокрушавшегося по поводу того, что теперь ему придется проверять ответы вручную!