Бремя доказывания того, что третье лицо знало или должно было знать о таких ограничениях, возлагается на лиц, в интересах которых они установлены (пункт 1 статьи 174 ГК РФ).

Согласно пункту 4 статьи 49 ГК РФ особенности гражданско-правового положения юридических лиц отдельных организационно-правовых форм, типов и видов, а также юридических лиц, созданных для осуществления деятельности в определенных сферах, определяются ГК РФ, другими законами и иными правовыми актами. В связи с этим нормы Жилищного кодекса Российской Федерации (далее - ЖК РФ) о товариществах собственников жилья продолжают применяться к ним и после 1 сентября 2014 года и являются специальными по отношению к общим положениям ГК РФ о товариществах собственников недвижимости.

Согласно пункту 6 статьи 50 ГК РФ правила этого Кодекса не применяются к отношениям по осуществлению некоммерческими организациями своей основной деятельности, а также к другим отношениям с их участием, не относящимся к предмету гражданского законодательства, если законом или уставом некоммерческой организации не предусмотрено иное.

В соответствии с пунктом 4 статьи 50 ГК РФ некоммерческие организации могут осуществлять приносящую доход деятельность, если это предусмотрено их уставами, лишь постольку, поскольку это служит достижению целей, ради которых они созданы, и если это соответствует таким целям. В этом случае на некоммерческую организацию в части осуществления приносящей доход деятельности распространяются положения законодательства, применимые к лицам, осуществляющим предпринимательскую деятельность (пункт 1 статьи 2, пункт 1 статьи 6 ГК РФ).

 

Комментарий. В п. 21 Постановления N 25 разъясняются положения п. 4 ст. 49 (в ред. Федерального закона от 06.04.2015 N 80-ФЗ) и п. 6 ст. 50 ГК РФ, содержащие правила об иерархии норм законодательства, которыми регулируется деятельность юридических лиц, и в частности некоммерческих организаций. Согласно этим нормам ГК РФ регулирует гражданско-правовое положение юридических лиц и порядок их участия в гражданском обороте, но не отношения с участием некоммерческих организаций, не являющиеся предметом гражданского законодательства. При этом особенности гражданско-правового положения юридических лиц отдельных организационно-правовых форм, типов и видов, а также юридических лиц, созданных для осуществления деятельности в определенных сферах, могут устанавливаться специальным законодательством.

С помощью этих правил решается проблема, неожиданно возникшая в правоприменительной практике после вступления в силу изменений в ГК РФ, внесенных Федеральным законом от 05.05.2014 N 99-ФЗ: товарищества собственников жилья, которые ранее были самостоятельной организационно-правовой формой юридического лица, с 01.09.2014 стали видом товарищества собственников недвижимости - новой организационно-правовой формы некоммерческой организации (подп. 4 п. 3 ст. 50, ст. ст. 123.12 - 123.14 ГК РФ). У многих возникло мнение, что положения ЖК РФ о товариществах собственников жилья с 01.09.2014 утратили силу как противоречащие новым общим правилам ГК РФ о юридических лицах и о товариществах собственников недвижимости. Это вызвало неопределенность в правоприменительной практике и повлекло ряд трудностей для членов таких товариществ.

Ситуация усугублялась и тем, что органы по регистрации юридических лиц, руководствуясь ч. 7 ст. 3 Федерального закона от 05.05.2014 N 99-ФЗ, п. 1 ст. 54 и п. 2 ст. 123.12 ГК РФ, требовали от товариществ собственников жилья, созданных до 01.09.2014, включить в наименование слова "товарищество собственников недвижимости" при первом изменении их устава после этой даты, что, в свою очередь, породило ряд проблем. Например, члены таких товариществ на практике столкнулись с представлением о том, что поскольку согласно ст. 161 ЖК РФ одним из возможных способов управления многоквартирным домом является управление товариществом собственников жилья, а товарищества собственников недвижимости там не упомянуты, то последние не имеют права осуществлять такое управление.

В п. 21 Постановления N 25 подчеркивается, что в силу п. 4 ст. 49 ГК РФ положения Жилищного кодекса о таком виде товариществ собственников недвижимости, как товарищество собственников жилья, являясь специальными, имеют приоритет перед общими положениями ГК РФ и продолжают применяться после 01.09.2014.

Что касается проблемы с наименованиями, то она была решена законодателем путем внесения Федеральным законом от 23.05.2015 N 133-ФЗ изменений в п. 1 ст. 54 ГК РФ. Теперь в случаях, когда законом предусмотрена возможность создания вида юридического лица, его наименование должно содержать указание не на его организационно-правовую форму, а только на вид (т.е. в приведенном ранее примере достаточно включения в наименование слов "товарищество собственников жилья"). Указание же на организационно-правовую форму должно содержаться в уставе юридического лица (п. 4 ст. 52 ГК РФ в ред. Федерального закона от 23.05.2015 N 133-ФЗ).

В п. 1.4 раздела III Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации предлагалось уточнить критерии деления юридических лиц на коммерческие и некоммерческие организации (п. 1 ст. 50 ГК) путем указания на то, что ограниченный (специальный) характер гражданской правоспособности некоммерческих организаций в полной мере распространяется на их право осуществлять предпринимательскую деятельность, которая должна являться вспомогательной по отношению к основным, главным видам их деятельности <1>. Для того чтобы подчеркнуть это обстоятельство, было предложено применительно к некоммерческим организациям говорить не о предпринимательской, а о "вспомогательной хозяйственной деятельности" или о "деятельности, приносящей дополнительные доходы", что и было осуществлено в новой редакции ст. 50 ГК РФ. Если ранее в этой статье содержалось правило о том, что некоммерческие организации могут осуществлять предпринимательскую деятельность, лишь поскольку она служит достижению целей, ради которых они созданы (и должна соответствовать этим целям), то теперь в аналогичной норме вместо предпринимательской деятельности говорится о приносящей доход деятельности, а также добавлено указание на то, что некоммерческая организация имеет право заниматься такой деятельностью, если это предусмотрено ее уставом.

--------------------------------

<1> См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / Вступит. ст. А.Л. Маковского. М., 2009.

 

Вместе с тем такое изменение терминологии не было направлено на изменение подхода к регламентации обязательственных отношений некоммерческих организаций, осуществляющих такую приносящую доход деятельность, с третьими лицами (контрагентами по договорам и т.д.). В таких внешних отношениях приносящая доход деятельность некоммерческой организации, по существу, не отличается от предпринимательской, а значит, к этим организациям по аналогии закона применяются правила о лицах, осуществляющих предпринимательскую деятельность, в первую очередь положение п. 3 ст. 401 ГК РФ о безвиновной ответственности такого лица за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства.

Той же логикой продиктованы недавние изменения, внесенные Федеральным законом от 08.03.2015 N 42-ФЗ в ст. 426 ГК РФ, в соответствии с которыми правила о публичном договоре распространяются не только на лиц, занимающихся предпринимательством, но и на лиц, осуществляющих иную приносящую доход деятельность. Согласно новой редакции ст. 426 публичным договором признается договор, заключенный лицом, осуществляющим предпринимательскую или иную приносящую доход деятельность, и устанавливающий его обязанности по продаже товаров, выполнению работ либо оказанию услуг, которые такое лицо по характеру своей деятельности должно осуществлять в отношении каждого, кто к нему обратится (розничная торговля, перевозка транспортом общего пользования, услуги связи, энергоснабжение, медицинское, гостиничное обслуживание и т.п.). Лицо, осуществляющее предпринимательскую или иную приносящую доход деятельность, не вправе оказывать предпочтение одному лицу перед другим в отношении заключения публичного договора, за исключением случаев, предусмотренных законом или иными правовыми актами.

 

Согласно пункту 2 статьи 51 ГК РФ данные государственной регистрации юридических лиц включаются в Единый государственный реестр юридических лиц (далее - ЕГРЮЛ), открытый для всеобщего ознакомления. Презюмируется, что лицо, полагающееся на данные ЕГРЮЛ, не знало и не должно было знать о недостоверности таких данных.

Юридическое лицо не вправе в отношениях с лицом, добросовестно полагавшимся на данные ЕГРЮЛ, ссылаться на данные, не включенные в указанный реестр, а также на недостоверность данных, содержащихся в нем, за исключением случаев, если соответствующие данные включены в указанный реестр в результате неправомерных действий третьих лиц или иным путем, помимо воли юридического лица (абзац второй пункта 2 статьи 51 ГК РФ).

По общему правилу закон не устанавливает обязанности лица, не входящего в состав органов юридического лица и не являющегося его учредителем или участником (далее в этом пункте - третье лицо), по проверке учредительного документа юридического лица с целью выявления ограничений или разграничения полномочий единоличного исполнительного органа юридического лица или нескольких единоличных исполнительных органов, действующих независимо друг от друга либо совместно.

Третьи лица, полагающиеся на данные ЕГРЮЛ о лицах, уполномоченных выступать от имени юридического лица, по общему правилу вправе исходить из неограниченности этих полномочий (абзац второй пункта 2 статьи 51 и пункт 1 статьи 174 ГК РФ). Если в ЕГРЮЛ содержатся данные о нескольких лицах, уполномоченных выступать от имени юридического лица, третьи лица вправе исходить из неограниченности полномочий каждого из них, а при наличии в указанном реестре данных о совместном осуществлении таких полномочий несколькими лицами - из неограниченности полномочий лиц, действующих совместно (абзац второй пункта 2 статьи 51 и пункт 1 статьи 174 ГК РФ).

Положения учредительного документа, определяющие условия осуществления полномочий лиц, выступающих от имени юридического лица, в том числе о совместном осуществлении отдельных полномочий, не могут влиять на права третьих лиц и служить основанием для признания сделки, совершенной с нарушением этих положений, недействительной, за исключением случая, когда будет доказано, что другая сторона сделки в момент совершения сделки знала или заведомо должна была знать об установленных учредительным документом ограничениях полномочий на ее совершение (пункт 1 статьи 174 ГК РФ).

Бремя доказывания того, что третье лицо знало или должно было знать о таких ограничениях, возлагается на лиц, в интересах которых они установлены (пункт 1 статьи 174 ГК РФ).

По смыслу статей 51 и 53 ГК РФ неясности и противоречия в положениях учредительных документов юридического лица об ограничениях полномочий единоличного исполнительного органа толкуются в пользу отсутствия таких ограничений.

Ссылка в договоре, заключенном от имени организации, на то, что лицо, заключающее сделку, действует на основании устава данного юридического лица, должна оцениваться судом с учетом конкретных обстоятельств заключения договора и в совокупности с другими доказательствами по делу. Такое доказательство, как и любое другое, не может иметь для суда заранее установленной силы и свидетельствовать о том, что другая сторона сделки знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях.

 

Комментарий. Содержание этого пункта является вполне самодостаточным и отражает одну простую идею: контрагенты не обязаны изучать внутренние документы юридического лица (учредительный документ, решение об избрании единоличного исполнительного органа, решение о согласии на совершение сделки и пр.) перед заключением с ним договора <2>. Третьим лицам достаточно знать, кто является лицом, имеющим право действовать от имени юридического лица, а такие сведения можно получить из ЕГРЮЛ.

--------------------------------

<2> Подробнее см.: Кузнецов А.А. Орган юридического лица как его представитель // Вестник экономического правосудия РФ. 2014. N 10. С. 19 - 22.

 

Данное разъяснение направлено на то, чтобы устранить господствующую сейчас деловую практику, когда прежде чем подписать какой-либо договор, даже в ходе обычной хозяйственной деятельности изучаются все возможные документы контрагента (устав, решение о назначении директора, иногда даже договор с директором и приказ о его назначении и др.). Необходимость совершения таких проверочных действий никак не следует из действующего законодательства.

Во-первых, разъяснение основывается на п. 2 ст. 51 ГК РФ, где говорится о том, что юридическое лицо не может ссылаться против третьих лиц на недостоверность информации, содержащейся в ЕГРЮЛ. Иными словами, если третье лицо, ориентируясь на данные из реестра, совершило сделку, то юридическое лицо или его участники не смогут противопоставить возражение о том, что на момент совершения сделки директором было уже другое лицо, данные о котором не были внесены в ЕГРЮЛ.

Во-вторых, Постановление N 25 опирается на п. 1 ст. 174 ГК РФ, где учредительный документ приравнивается к остальным внутренним документам юридического лица, а также к договору между представителем и представляемым. Как известно, при заключении договора с представителем достаточно проверить его доверенность, учитывая, что впоследствии представляемый не может ссылаться на то, что существовали ограничения, закрепленные в каких-либо иных документах, помимо доверенности. Точнее, такие ограничения могут стать основанием для оспаривания по п. 1 ст. 174 ГК РФ, но на практике никогда не удается доказать, что третье лицо, совершая сделку с представителем, должно было знать о наличии иных ограничений, отраженных где-либо еще, кроме доверенности.

Заметим также, что не принято обязательно изучать какие-либо иные документы юридического лица, кроме его устава, хотя по факту их содержание также может стать основанием для оспаривания сделки, если исходить из п. 1 ст. 174 ГК РФ. Основная причина в том, что шансы на оспаривание сделки также невелики, так как крайне сложно доказать, почему третьему лицу должно было быть известно об их содержании.

В связи с этим непонятно, почему именно учредительный документ заслуживает другого отношения и обязательно должен изучаться третьими лицами. Наоборот, раз договор с представляемым и иные внутренние документы юридического лица в п. 1 ст. 174 ГК РФ упоминаются наряду с учредительным документом, то и отношение к нему у третьих лиц должно быть такое же, они не обязаны его изучать, и в случае оспаривания сделки практически невозможно доказать, почему третьему лицу должно было быть известно о содержании устава. Верховный Суд приводит всего два исключения, когда предполагается, что контрагент должен был знать о наличии у директора ограничений в осуществлении полномочий, а именно когда в качестве контрагента выступает участник (учредитель) или лицо, входящее в органы юридического лица.

Отсутствие необходимости в изучении контрагентами решения об избрании директора, учредительного документа, равно как и иных документов юридического лица, подтверждается хотя бы тем простым соображением, что они могут утратить актуальность в любой момент (директора могут переизбрать, может быть принята новая редакция устава), и, конечно, едва ли контрагенты смогут выявить это, поскольку ограничиваются проверкой внешних реквизитов документа.

Все это в совокупности свидетельствует о том, что изучение внутренних документов является не более чем бесполезным ритуалом, тогда как по факту правовое значение придается лишь тому обстоятельству, посмотрел ли контрагент ЕГРЮЛ (п. 2 ст. 51 ГК РФ).

Отдельно заметим также, что Постановление N 25 специально оговаривает отсутствие обязанности знать как об ограничениях конкретного единоличного исполнительного органа, так и о разграничениях полномочий между несколькими единоличными исполнительными органами. Третьи лица вправе исходить из того, что единоличный исполнительный орган обладает всеми необходимыми полномочиями действовать от имени юридического лица, а при множественности директоров - из неограниченности полномочий каждого из них.

В целом такая позиция Верховного Суда полностью сохраняет преемственность с аналогичной позицией ВАС, отраженной в подп. 1 п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 N 28 (далее - Постановление N 28), где также говорилось о том, что третьи лица вправе исходить из неограниченности полномочий директора.

Последний абзац п. 22 Постановления N 25 воспроизводит позицию, ранее содержавшуюся в п. 5 Постановления Пленума ВАС РФ от 14.05.1998 N 9, который был признан не подлежащим применению п. 133 Постановления N 25. Данное разъяснение еще раз акцентирует внимание на том, что третьи лица не обязаны знать содержание учредительного документа юридического лица, даже если в договоре содержится отсылка на него. С учетом этого можно считать, что даже опубликование учредительного документа, в том числе в сети Интернет, не создает презумпцию знания контрагентом его содержания.

Иное решение привело бы к тому, что юридические лица всегда следовало бы считать ненадежными контрагентами: третьи лица никогда не могли бы быть уверены в полномочиях директора. Все это в конечном счете означало бы неполноценность юридического лица как субъекта права.

Можно сказать, что п. 22 Постановления N 25 свидетельствует о том, что российское корпоративное право в этом отношении в основном сохраняет преемственность с европейским правом. Так, обсуждаемый вопрос о том, необходимо ли контрагентам изучать содержание внутренних документов юридического лица, в том числе учредительного документа, имеет прямой ответ в наднациональном европейском регулировании <3>, где указано, что ограничения полномочий, содержащиеся в уставе компании или решении уполномоченного органа, не противопоставляются третьим лицам, даже если содержание учредительного документа было раскрыто <4>. Такое решение позволяет еще больше упрочить стабильность оборота, поскольку контрагенты полностью освобождаются от риска неверного понимания ограничений, предусмотренных уставом.

--------------------------------

<3> См.: п. 2 ст. 10 Директивы о публикациях (Directive 2009/101/EC).

<4> См.: Grundmann S. European Company Law: Organization, Finance and Capital Markets. 2^nd ed. Cambridge, 2012. P. 158 - 162; Roth G.H., Kindler P. The Spirit of Corporate Law. Core Principles of Corporate Law in Continental Europe., 2013. P. 77 - 78.

 

В соответствии с пунктом 3 статьи 51 ГК РФ до государственной регистрации юридического лица, изменений его устава или до включения иных данных, не связанных с изменениями устава, в ЕГРЮЛ уполномоченный государственный орган обязан провести в порядке и в срок, которые предусмотрены законом, проверку достоверности данных, включаемых в указанный реестр.

При этом в силу пункта 4.1 статьи 9, пункта 1 статьи 23 Федерального закона от 8 августа 2001 года N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей" уполномоченный государственный орган не осуществляет проверку представленных документов на их соответствие федеральным законам или иным нормативным правовым актам, за исключением случаев, предусмотренных указанным Законом. Например, названный орган по общему правилу не уполномочен проверять содержание учредительных документов юридического лица на соответствие их закону как при учреждении юридического лица, так и при его реорганизации.

 

Комментарий. Данный пункт во многом повторяет содержание разъясняемых норм и призван, скорее, информировать суды о положениях закона, а также лишний раз акцентировать внимание на том, что регистрирующий орган не вправе проводить проверку учредительного документа юридического лица на соответствие закону.

 

Если учредительным документом юридического лица предусмотрено, что полномочия выступать от его имени предоставлены нескольким лицам, то в отсутствие в ЕГРЮЛ сведений о совместном осуществлении или ином распределении полномочий предполагается, что они действуют раздельно и осуществляют полномочия самостоятельно по всем вопросам компетенции соответствующего органа юридического лица (пункт 1 статьи 53 ГК РФ). Например, если в соответствии с пунктом 3 статьи 65.3 ГК РФ в корпорации образовано несколько единоличных исполнительных органов, предполагается, что они действуют независимо по всем вопросам компетенции.

 

Комментарий. Этот пункт содержит ответ на вопрос, вызванный введением в ГК РФ возможности существования нескольких лиц, наделенных полномочиями действовать от имени юридического лица без доверенности (п. 1 ст. 53 и п. 3 ст. 65.3 ГК РФ).

Приведенное разъяснение, очевидно, основано на п. 5 ст. 185 ГК РФ, применимость которого к единоличному исполнительному органу подтверждается в п. 121 Постановления N 25. Так, согласно п. 5 ст. 185 ГК РФ в случае выдачи доверенности нескольким представителям каждый из них обладает полномочиями, указанными в доверенности, если в ней не предусмотрено, что представители осуществляют их совместно.

Это также позволяет утверждать, что к нескольким директорам подлежит применению и п. 126 Постановления N 25, относящийся к п. 5 ст. 185 ГК РФ. Проецируя его содержание на ситуацию с несколькими директорами, можно сделать следующий вывод: в случае если каждый директор действует независимо от других, отказ от полномочий одного из них, а равно прекращение его полномочий влекут прекращение полномочий только этого директора; если же полномочия нескольких директоров осуществляются совместно, отказ одного из них от полномочий не позволяет осуществлять полномочия остальным совместно действующим директорам, пока не будет назначен недостающий директор.

В то же время в случае с совместно действующими директорами нельзя руководствоваться разъяснениями п. 126 Постановления N 25 в отношении того, что отмена доверенности одного из совместно действующих представителей влечет прекращение доверенности только для него. Это привело бы к несправедливому результату. Правило о том, что директора действуют только совместно, защищает юридическое лицо и его участников от потенциальных злоупотреблений со стороны директоров, а в некоторых случаях помогает сохранить баланс интересов в юридическом лице (участники общества являются совместно действующими директорами). Следовательно, прекращение полномочий одного из них должно приводить к невозможности осуществления полномочий оставшимися совместно действующими директорами. Этот вывод можно обосновать также тем, что учредительный документ, закрепляющий необходимость осуществления полномочий директора только совместно, имеет приоритет над конкретными решениями собрания. Так что даже если на собрании и преследовали цель прекратить полномочия только одного из совместно действующих директоров, сохранив полномочия остающихся, то это должно сопровождаться изменением устава, поскольку в противном случае такое решение собрания вступит в противоречие с уставом, где сохранится указание на то, что директора действуют только совместно.

На основании п. 22 Постановления N 25 еще раз отметим, что множественность директоров, в том числе разделение между ними полномочий, осуществление одних полномочий совместно, а других раздельно, не является предметом обязательной проверки со стороны контрагентов и не может служить основанием для оспаривания сделки, если только не будет доказано, что они знали или должны были знать о таких разграничениях. В п. 24 при этом фактически прямо подтверждается, что единственный случай, когда презюмируется, что другие лица знали или должны быть знать о том, что директора действуют совместно, - это наличие сведений об этом в ЕГРЮЛ, выражающееся в наличии соответствующей отметки.

 

Применяя положения статьи 53.1 ГК РФ об ответственности лица, уполномоченного выступать от имени юридического лица, членов коллегиальных органов юридического лица и лиц, определяющих действия юридического лица, следует принимать во внимание, что негативные последствия, наступившие для юридического лица в период времени, когда в состав органов юридического лица входило названное лицо, сами по себе не свидетельствуют о недобросовестности и (или) неразумности его действий (бездействия), так как возможность возникновения таких последствий связана с риском предпринимательской и (или) иной экономической деятельности.

 

Комментарий. Разъяснения, содержащиеся в этом пункте, повторяют позицию ВАС РФ (п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица", далее - Постановление N 62) <5>. Его основная идея заключается в том, чтобы еще раз подчеркнуть, что ответственность органов юридического лица за убытки наступает только в тех случаях, когда эти убытки были понесены в результате недобросовестных и (или) неразумных действий органов, ибо сами по себе негативные результаты деятельности юридического лица могут быть следствием самых разнообразных факторов, на которые лица, входящие в состав таких органов, повлиять не могли.

--------------------------------

<5> Подробнее см.: Кузнецов А.А. Комментарий к Постановлению Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица" // Вестник ВАС РФ. 2013. N 10. С. 42 - 64.

 

Деятельность менеджмента связана с принятием деловых (предпринимательских) решений, последствия которых не всегда оказываются выгодны юридическому лицу. В связи с этим важно понимать, что директор объективно не может гарантировать правильность своих решений, так как осуществление юридическим лицом деятельности всегда сопровождается известной долей риска. Изменчивые условия гражданского оборота могут разрушить даже самый выверенный прогноз.

Очевидно, что от директора можно ожидать деловой (предпринимательской) активности только при условии, если ему будет гарантирована известная степень свободы в принятии решений, а также то, что он не будет привлечен к ответственности только из-за того, что эти решения оказались неудачными. Кроме того, такая позиция отвечает существу обязательства директора прилагать максимальные усилия (действовать добросовестно и разумно) к достижению целей, ради которых создано юридическое лицо, при этом он вовсе не гарантирует результат, т.е. не берет на себя деловые (предпринимательские) риски недостижения этого результата.

В конечном итоге можно только положительно оценивать тот факт, что ВС РФ сохранил преемственность с позициями ВАС РФ по такой чувствительной теме, как взыскание убытков с органов юридического лица, где разъяснения ВАС РФ в свое время смогли кардинально повернуть судебную практику и уйти от формального подхода к рассмотрению таких споров.

 

По смыслу пункта 1 статьи 58 ГК РФ при слиянии все права и обязанности каждого из участвующих в слиянии юридических лиц переходят к вновь возникшему юридическому лицу в порядке универсального правопреемства вне зависимости от составления передаточного акта и его содержания. Факт правопреемства может подтверждаться документом, выданным органом, осуществляющим государственную регистрацию юридических лиц, в котором содержатся сведения из ЕГРЮЛ о реорганизации юридического лица, созданного в результате слияния, в отношении прав и обязанностей юридических лиц, прекративших деятельность в результате слияния, и документами юридических лиц, прекративших деятельность в результате слияния, определяющими соответствующие права и обязанности, в отношении которых наступило правопреемство.

Равным образом согласно пункту 2 статьи 58 ГК РФ при присоединении юридического лица к другому юридическому лицу к последнему переходят все права и обязанности присоединяемого юридического лица в порядке универсального правопреемства вне зависимости от составления передаточного акта. Факт правопреемства может подтверждаться документом, выданным органом, осуществляющим государственную регистрацию юридических лиц, в котором содержатся сведения из ЕГРЮЛ о реорганизации общества, к которому осуществлено присоединение, в отношении прав и обязанностей юридических лиц, прекративших деятельность в результате присоединения, и документами юридических лиц, прекративших деятельность в результате присоединения, определяющими соответствующие права и обязанности, в отношении которых наступило правопреемство.

 

Комментарий. В п. 1.4 подраздела 4 Концепции развития законодательства о юридических лицах <6> обращалось внимание на отсутствие необходимости составления передаточного акта в таких процедурах реорганизации, как преобразование, слияние и присоединение, ибо в них все права и обязанности переходят лишь к одному юридическому лицу. Исходя из этого в ст. 58 ГК РФ были внесены изменения, исключившие указание на необходимость составления передаточного акта при реорганизации в форме слияния (п. 1 ст. 58), присоединения (п. 2 ст. 58) и преобразования (п. 5 ст. 58).

--------------------------------

<6> См.: проект Концепции развития законодательства о юридических лицах // Вестник гражданского права. 2009. N 2. С. 6 - 98.

 

Таким образом, для внесения в ЕГРЮЛ записи о государственной регистрации юридических лиц в связи с реорганизацией в форме слияния, присоединения или преобразования более не требуется составления и представления в орган по регистрации юридических лиц передаточного акта. Однако на практике сохранялось мнение о том, что при перечисленных формах реорганизации все-таки требуется составление передаточного акта. Это обосновывается тем, что он необходим для подтверждения факта универсального правопреемства, например, в качестве правоустанавливающего документа при государственной регистрации права собственности правопреемника на недвижимое имущество, принадлежавшее реорганизованному юридическому лицу.

В связи с этим в комментируемом пункте разъяснено, что для подтверждения факта правопреемства в указанных случаях достаточно документа, выданного органом по регистрации юридических лиц, содержащего сведения из ЕГРЮЛ о реорганизации юридического лица, и документов юридических лиц - правопредшественников, определяющих права и обязанности, в отношении которых наступило правопреемство.

 

Согласно абзацу второму пункта 5 статьи 58 ГК РФ к отношениям, возникающим при реорганизации юридического лица в форме преобразования, не применяются положения статьи 60 ГК РФ. Исключением из этого правила является положение пункта 1 статьи 60 ГК РФ об обязанности юридического лица в течение трех рабочих дней после даты принятия решения о реорганизации уведомить уполномоченный государственный орган о начале реорганизации, в том числе в форме преобразования.

 

Комментарий. Согласно новой редакции п. 5 ст. 58 ГК РФ при преобразовании организационно-правовой формы юридического лица права и обязанности реорганизованного юридического лица в отношении других лиц не изменяются, за исключением прав и обязанностей в отношении учредителей (участников), изменение которых вызвано реорганизацией.

Таким образом, при реорганизации в форме преобразования отсутствуют риски нарушения прав и законных интересов кредиторов реорганизуемого юридического лица, ведь должник и состав его активов и пассивов остается для них прежним, меняется только его оболочка (организационно-правовая форма). Поэтому нет необходимости предоставлять кредиторам преобразуемого юридического лица общие гарантии, закрепленные в ст. 60 ГК РФ, и соблюдать предусмотренные ею довольно громоздкие и затратные для реорганизуемого юридического лица механизмы (обязательная публикация дважды с периодичностью один раз в месяц уведомления о реорганизации, а в случаях, предусмотренных законом, также обязанность персонального письменного уведомления об этом каждого кредитора; право кредитора реорганизуемого юридического лица потребовать досрочного исполнения обязательства, если только кредитору не предоставлено достаточное обеспечение).

В связи с этим абз. 2 п. 5 ст. 58 ГК РФ было установлено, что к отношениям, возникающим при реорганизации юридического лица в форме преобразования, правила ст. 60 ГК РФ не применяются. Однако данная норма имеет юридико-технический недостаток, поскольку наряду с собственно гарантиями прав кредиторов, перечисленными выше, ст. 60 ГК РФ содержит также чисто процедурную норму об обязанности реорганизуемого юридического лица в течение трех рабочих дней после даты принятия решения о реорганизации в письменной форме уведомить орган по регистрации юридических лиц о начале процедуры реорганизации, на основании чего в ЕГРЮЛ вносится соответствующая запись.

В свою очередь, к дате внесения в ЕГРЮЛ записи о начале процедуры реорганизации согласно п. 1 ст. 60.1 ГК РФ приурочено начало течения срока на предъявление иска о признании недействительным решения о реорганизации, причем согласно абз. 3 п. 4 ст. 57 ГК РФ до его истечения не допускается государственная регистрация создаваемых в результате реорганизации юридических лиц. Смысл этих правил в том, чтобы свести к минимуму случаи, когда решение о реорганизации было оспорено и признано недействительным, но на его основании уже зарегистрированы новые юридические лица.

Разъяснение, содержащееся в комментируемом пункте, восполняет этот пробел в правовом регулировании и распространяет правило о необходимости направить в орган по регистрации юридических лиц уведомление о начале процедуры реорганизации в том числе на юридические лица, реорганизуемые в форме преобразования, что делает работоспособным описанный выше правовой механизм.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что согласно комментируемому разъяснению к реорганизации юридических лиц в форме преобразования применяется только правило абз. 1 п. 1 ст. 60, а все другие правила данной статьи, устанавливающие собственно гарантии прав кредиторов (включая норму абз. 2 п. 1 об обязанности юридического лица дважды с периодичностью один раз в месяц публиковать в Вестнике государственной регистрации уведомление о своей реорганизации), применению не подлежат.

 

Неоднократность нарушения законодательства сама по себе не может служить основанием для принятия судом решения о ликвидации юридического лица. Такая исключительная мера должна быть соразмерной допущенным юридическим лицом нарушениям и вызванным ими последствиям (подпункт 3 пункта 3 статьи 61 ГК РФ).

 

Комментарий. Согласно подп. 3 п. 3 ст. 61 ГК РФ одним из оснований для ликвидации юридического лица в судебном порядке по иску государственного органа или органа местного самоуправления, которым право на предъявление требования о ликвидации юридического лица предоставлено законом, является осуществление юридическим лицом деятельности, запрещенной законом, либо с нарушением Конституции РФ, либо с другими неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов.

В п. 28 Постановления N 25 воспроизведена правовая позиция, высказанная ранее в Постановлении КС РФ от 18.07.2003 N 14-П "По делу о проверке конституционности положений статьи 35 Федерального закона "Об акционерных обществах", статей 61 и 99 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации и статьи 14 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами гражданина А.Б. Борисова, ЗАО "Медиа-Мост" и ЗАО "Московская Независимая Вещательная Корпорация". Признавая норму ст. 61 ГК РФ не противоречащей Конституции РФ, Конституционный Суд указал, что по ее конституционно-правовому смыслу предполагается, что предусмотренная ею санкция - ликвидация юридического лица - не может быть назначена по одному лишь формальному основанию неоднократности нарушений законодательства, а должна применяться в соответствии с общеправовыми принципами юридической ответственности и быть соразмерной допущенным юридическим лицом нарушениям и вызванным ими последствиям.

Конституционный Суд подчеркнул, что исходя из указанных общеправовых принципов юридической ответственности (в том числе наличия вины) и установленных ч. 3 ст. 55 Конституции РФ критериев ограничения прав и свобод, соблюдение которых обязательно не только для законодателя, но и для правоприменителя, данная норма предполагает, что неоднократные нарушения закона в совокупности должны быть столь существенными, чтобы позволить суду - с учетом всех обстоятельств дела, включая оценку характера допущенных юридическим лицом нарушений и вызванных им последствий, - принять решение о ликвидации юридического лица в качестве меры, необходимой для защиты прав и законных интересов других лиц.

При этом следует учитывать также правовые позиции, выраженные в ряде постановлений Пленума ВАС РФ, согласно которым при рассмотрении дела по иску компетентного органа о ликвидации юридического лица суд на стадии подготовки дела к судебному разбирательству может предложить юридическому лицу принять меры по устранению допущенных им нарушений (если такие нарушения выражаются, например, в непредставлении в регистрирующий орган необходимых документов или сведений, юридическое лицо может представить их в регистрирующий орган). Суд может также отложить судебное разбирательство (ст. 158 АПК РФ), предложив юридическому лицу представить в регистрирующий орган упомянутые сведения не позднее обозначенного в определении суда срока. В случае невыполнения юридическим лицом указаний суда, данных в порядке подготовки дела к судебному разбирательству либо в определении об отложении судебного разбирательства, суд решает вопрос о ликвидации этого юридического лица, поскольку такое его поведение свидетельствует о грубом нарушении закона, допущенном юридическим лицом при осуществлении своей деятельности (подп. 3 п. 3 ст. 61 ГК РФ) <7>.

--------------------------------

<7> См.: п. 6 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 61 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с достоверностью адреса юридического лица", п. 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 17.12.2009 N 90 "О некоторых вопросах практики применения Федерального закона "О государственной регистрации выпусков акций, размещенных до вступления в силу Федерального закона "О рынке ценных бумаг" без государственной регистрации".

 

Согласно подпункту 5 пункта 3 статьи 61 ГК РФ юридическое лицо может быть ликвидировано по иску учредителя (участника) юридического лица в случае невозможности достижения целей, ради которых оно создано, в том числе если осуществление деятельности юридического лица становится невозможным или существенно затрудняется.

Например, судом может быть удовлетворено такое требование, если иные учредители (участники) юридического лица уклоняются от участия в нем, делая невозможным принятие решений в связи с отсутствием кворума, в результате чего становится невозможным достижение целей, ради которых создано юридическое лицо, в том числе если осуществление деятельности юридического лица становится невозможным или существенно затрудняется, в частности ввиду длительной невозможности сформировать органы юридического лица.

Равным образом удовлетворение названного требования возможно в случае длительного корпоративного конфликта, в ходе которого существенные злоупотребления допускались всеми участниками хозяйственного товарищества или общества, вследствие чего существенно затрудняется его деятельность.

Ликвидация юридического лица в качестве способа разрешения корпоративного конфликта возможна только в том случае, когда все иные меры для разрешения корпоративного конфликта и устранения препятствий для продолжения деятельности юридического лица (исключение участника юридического лица, добровольный выход участника из состава участников юридического лица, избрание нового лица, осуществляющего полномочия единоличного исполнительного органа и т.д.) исчерпаны или их применение невозможно.

 

Комментарий. Разъяснение подп. 5 п. 3 ст. 61 ГК РФ имеет особое значение прежде всего потому, что комментируемое ВС РФ положение закона является новым для отечественного права, а следовательно, может вызвать на практике вопросы и разночтения.

Юридическое лицо создается для определенных целей, и его участники (учредители) не могут принуждаться оставаться в юридических отношениях между собой и с юридическим лицом, когда достижение этих целей становится невозможным или значительно затрудняется. В подп. 5 п. 3 ст. 61 ГК РФ проявляется принцип недопустимости принуждения к бессрочному нахождению в длящихся юридических отношениях, существенно влияющих на положение их сторон, поскольку это ущемляет неотъемлемые права личности (другие проявления это принципа см.: ч. 2 ст. 30 Конституции РФ, п. п. 2 и 3 ст. 188, п. 2 ст. 610, ст. 782, абз. 2 и 3 п. 1 ст. 977, п. 1 ст. 1003, п. 1 ст. 1004, абз. 2 ст. 1010, абз. 3 и 6 ст. 1024, ст. 1052 ГК РФ, абз. 1 п. 2 ст. 23 Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ "Об обществах с ограниченной ответственностью"; далее - Закон об ООО). В случае с корпоративными юридическими лицами, имеющими двух и более участников, ликвидация может быть объяснена также и через аналогию с расторжением договора в связи с его существенным нарушением и с прекращением обязательства из-за невозможности исполнения.

В подп. 5 п. 3 ст. 61 ГК РФ основания для ликвидации названы лишь самым общим образом: "В случае невозможности достижения целей, ради которых оно создано". Можно выделить две обобщенные категории целей, для которых создается юридическое лицо: коммерческие (извлечение прибыли) и некоммерческие (иные). При этом заметим, что обстоятельства конкретного дела, в том числе содержание учредительного документа, могут свидетельствовать о том, что коммерческое юридическое лицо создается не просто для извлечения прибыли, а для занятия конкретным бизнесом (проектом), например производством определенного товара.

В законе поименован только один пример того, что составляет невозможность достижения целей, - невозможность осуществления деятельности или ее существенное затруднение. Сравнивая эти формулировки с основаниями для исключения участника, предусмотренными п. 1 ст. 67 ГК РФ, нельзя не заметить очевидное сходство. Отсюда логичным будет вывод, что все то, что может повлечь исключение участника, может стать основанием и для ликвидации. Однако важно разграничить эти средства разрешения корпоративного конфликта, что ВС РФ отчасти делает в последнем абзаце комментируемого пункта, говоря о том, что ликвидация применима в качестве последнего средства, когда иные способы исчерпаны или невозможны <8>.

--------------------------------

<8> Соглашаясь с этой позицией, нельзя не признать, что в связи с традиционно ограниченной ролью суда в процессе данное разъяснение приведет к тому, что, если суд установит возможность применения иных средств, он будет вынужден отказать в удовлетворении иска, а это приводит участников к необходимости обращаться в суд еще с одним иском, в отношении которого еще неизвестно, будет ли он удовлетворен. В связи с этим более удачным видится решение, предложенное швейцарским законодателем, который в ст. 821 Обязательственного закона указал, что каждый участник вправе обратиться в суд с требованием о ликвидации общества с ограниченной ответственностью при наличии уважительной причины, но суд вправе вынести иное решение, сообразное обстоятельствам и приемлемое для заинтересованных лиц (см.: Fleischer H. Shareholder conflict // Regulating the closed corporation. ECFR Special volume 4 / Bachmann G., Eidenmuller H., Engert A., Fleischer H., Schon. W. Berlin, 2014. P. 80).

 

Все это сближает российское право с зарубежными правопорядками, где также приоритет отдается средствам решения конфликта, не сопряженным с таким серьезным последствием, как ликвидация. Это объясняется в том числе через принцип сохранения предприятия, согласно которому право должно стремиться к сохранению компании, даже если часть ее участников не желает этого, поскольку ликвидация приведет к негативным последствиям (возможное прекращение действующего предприятия, потеря рабочих мест и пр.) <9>.

--------------------------------

<9> См.: La facultad de de socios en la teoria general de sociedades. Madrid, 2006. P. 53 - 58; La de socios en sociedades de responsabilidad limitada. Aranzadi, 2013. P. 38 - 40.

 

Касательно исчерпания иных мер стоит отметить, что это не предполагает обязательного предварительного прохождения через судебный процесс по исключению участника. Напротив, уже с самого начала участнику, обратившемуся с требованием о ликвидации, может быть очевидно, что исключать некого, так как отсутствует участник, которому можно было бы вменить возникшие затруднения в деятельности общества.

Другой пример, когда у иска об исключении отсутствует перспектива, можно найти в абз. 3 комментируемого пункта (эта же идея содержится в последнем абзаце п. 35 Постановления N 25), а именно: в отношении участника есть основания для исключения, следовательно, он не сможет требовать исключения другого участника <10>.

--------------------------------

<10> Раньше в этой ситуации суды отказывали в иске об исключении, оставляя участников в состоянии конфликта, и было непонятно, каким же образом они могут прекратить эти отношения, т.е. ликвидировать общество (подробнее см.: Кузнецов А.А. Исключение участника из общества с ограниченной ответственностью. М., 2014. С. 77 - 80).

 

Невозможность применения иных средств может иметь фактический характер, например, когда отсутствует приемлемое для всех участников лицо, которое бы они могли избрать в качестве директора. Суд не может отказать в иске о ликвидации по формальным основаниям, ссылаясь на абстрактную возможность избрать другое лицо в качестве директора.

Возвращаясь к оценке того, что может послужить основанием для ликвидации, полагаем возможным, учитывая упомянутое сходство формулировок, использовать уже сформировавшуюся практику по делам об исключении участника (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 24.05.2012 N 151 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с исключением участника из общества с ограниченной ответственностью"; далее - Обзор N 151).

Во-первых, под существенным затруднением или невозможностью осуществления деятельности могут пониматься значительные финансовые потери, в том числе утрата материальной основы для бизнеса (ключевого актива), например недвижимости, на которой строился арендный бизнес юридического лица. Зарубежная практика подсказывает и другие примеры: истечение срока патента, ради которого была создана компания, утрата лицензии <11>.

--------------------------------

<11> См.: Vries P.P. de. Exit rights of minority shareholders in a private limited company. Deventer, 2010. P. 153.

 

Во-вторых, невозможность деятельности или ее существенное затруднение может стать следствием долговременных непреодолимых споров между участниками <12>. ВС РФ приводит отдельные примеры подобных ситуаций: невозможность принятия решения по вопросу, что делает невозможной или существенно затрудняет дальнейшую деятельность, в частности, ввиду длительной невозможности сформировать органы юридического лица. На наш взгляд, сюда можно добавить и другие случаи, например невозможность достичь согласия по поводу одобрения крупной сделки, без совершения которой осуществление первоначально запланированной деятельности невозможно. Кроме того, нельзя исключать и серьезный личностный конфликт всех или большинства участников как основание для ликвидации, если деятельность общества основана на личной кооперации и без взаимодействия осуществление деятельности невозможно <13>.

--------------------------------

<12> См.: Vries P.P. de. Op. cit. P. 153 - 154; Fleischer H. Op. cit. P. 78 - 79.

<13> См.: Vries P.P. de. Op. cit. P. 152.

 

В-третьих, проецируя формулировку "невозможность достижения целей, ради которых создано юридическое лицо" на коммерческие юридические лица, можно предположить, что основанием для ликвидации может стать отсутствие прибыли. Разумеется, с учетом того, что ликвидация выступает последним средством, отсутствие прибыли должно быть долговременным. При этом о невозможности достижения целей, помимо собственно отсутствия прибыли у юридического лица, может свидетельствовать также длительное нераспределение прибыли юридического лица, например более трех лет. Учитывая, что коммерческое юридическое лицо создается не для абстрактного сосредоточения прибыли, а в целях извлечения дохода со стороны участников, нераспределение прибыли, если только это не единогласное решение участников, является как раз обстоятельством, свидетельствующим, что цель, ради которой коммерческое юридическое лицо создавалось, не достигается.

 

Споры, связанные с созданием государственных и муниципальных унитарных предприятий, государственных корпораций, корпораций в формах коммерческих организаций, управлением ими или участием в них, а также в ассоциации (союзе) коммерческих организаций, иной некоммерческой организации, объединяющей коммерческие организации и (или) индивидуальных предпринимателей, некоммерческой организации, имеющей статус саморегулируемой организации в соответствии с федеральным законом и объединяющей субъектов предпринимательской деятельности (корпоративные споры), рассматриваются арбитражными судами (пункт 1 статьи 2, пункт 2 статьи 50, статья 65.1 ГК РФ, подпункт 4.1 статьи 33, статья 225.1 АПК РФ).

Иные корпоративные споры, связанные с созданием, управлением или участием в других корпорациях, являющихся некоммерческими организациями, рассматриваются судами общей юрисдикции (пункт 3 статьи 50, пункт 1 статьи 65.1 ГК РФ, статья 22 ГПК РФ).

 

Комментарий. Комментируемый пункт посвящен разграничению компетенции арбитражных судов и судов общей юрисдикции по рассмотрению корпоративных споров. Примечательно, что сам термин "корпоративные споры" сначала появился в российском процессуальном законодательстве, когда были приняты так называемые антирейдерские поправки в АПК РФ (Федеральный закон от 19.07.2009 N 205-ФЗ).

До внесения в ГК РФ изменений, направленных на реализацию Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, само понятие "корпоративные споры" охватывало лишь относящиеся к компетенции арбитражных судов и названные в ст. 225.1 АПК РФ споры, связанные с созданием юридического лица, управлением им или участием в юридическом лице, являющемся коммерческой организацией, а также в некоммерческом партнерстве, ассоциации (союзе) коммерческих организаций, иной некоммерческой организации, объединяющей коммерческие организации и (или) индивидуальных предпринимателей, некоммерческой организации, имеющей статус саморегулируемой организации в соответствии с федеральным законом. Таким образом, термин "корпоративные споры" использовался прежде всего для того, чтобы обозначить определенную группу споров, относящихся к специальной подведомственности арбитражных судов (п. 2 ч. 1 ст. 33 АПК РФ).

Однако впоследствии сначала Федеральным законом от 30.12.2012 N 302-ФЗ в п. 1 ст. 2 ГК РФ было внесено дополнение, выделившее корпоративные отношения (т.е. связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими) в особый вид отношений, регулируемых гражданским законодательством, а затем Федеральным законом от 05.05.2014 N 99-ФЗ в ГК РФ было введено деление всех юридических лиц (как коммерческих, так и некоммерческих организаций) на корпоративные и унитарные (ст. 65.1), появились общие правила о правах и обязанностях участников корпораций и об управлении в корпорациях (ст. ст. 65.2 и 65.3). Более того, в п. 2 ст. 65.2 ГК РФ были включены правила, находящиеся на стыке материального и процессуального права, распространяющиеся на споры по вытекающим из корпоративных отношений требованиям участников не только коммерческих, но и некоммерческих корпораций.

В результате понятие "корпоративные споры" стало, по существу, охватывать не только споры по поводу юридических лиц (коммерческих и некоторых некоммерческих организаций), прямо названных в ст. 225.1 АПК РФ, но и аналогичные споры, связанные с созданием, управлением или участием в других некоммерческих корпорациях.

Исходя из изложенного и в соответствии с правилами ст. 22 ГПК РФ, ст. ст. 33 и 225.1 АПК РФ было сформулировано разъяснение, содержащееся в комментируемом пункте.

 

Требования участника корпорации, созданной в форме коммерческой организации, перечисленные в пункте 1 статьи 65.2 ГК РФ, подлежат рассмотрению арбитражным судом по правилам главы 28.1 АПК РФ. При наличии обстоятельств, указанных в статье 225.10 АПК РФ, названные требования рассматриваются также с учетом положений главы 28.2 АПК РФ. При рассмотрении корпоративного спора судом общей юрисдикции положения глав 28.1 и 28.2 АПК РФ применяются по аналогии закона (часть 4 статьи 1 ГПК РФ).