Заменяет любовь, которой нет у правителя к своим подданным.

Принцип управления, основанного на законах и надежного, если принимать людей

такими, каковы они, а законы - такими, какими они могут быть (2). В этом

Исследовании я все время буду стараться сочетать то, что разрешает право, с

тем, что предписывает выгода, так, чтобы не оказалось никакого расхождения

между справедливостью и пользою (3).

Я приступаю к делу, не доказывая важности моей темы. Меня могут

спросить: разве я государь или законодатель, что пишу о политике. Будь я

государь или законодатель, я не стал бы терять время на разговоры о том, что

нужно делать, - я либо делал бы это, либо молчал.

Поскольку я рожден гражданином свободного Государства и членом суверена

(4), то, как бы мало ни значил мой голос в общественных делах, права

подавать его при обсуждении этих дел достаточно, чтобы обязать меня уяснить

себе их сущность, и я счастлив, что всякий раз, рассуждая о формах

Правления, нахожу в моих розысканиях все новые причины любить образ

Правления моей страны.

 

 

Глава I

ПРЕДМЕТ ЭТОЙ ПЕРВОЙ КНИГИ

 

 

{2} Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах (5). Иной мнит себя

Повелителем других, что не мешает ему быть рабом в большей еще мере, чем они

(6). Как совершилась эта перемена? Не знаю. Что может придать ей законность?

Полагаю, что этот вопрос я смогу разрешить.

{3}Если бы я рассматривал лишь вопрос о силе и результатах ее действия, я

бы сказал: пока народ принужден повиноваться и повинуется, он поступает

Хорошо; но если народ, как только получает возможность сбросить с себя ярмо,

Сбрасывает его, - он поступает еще лучше; ибо, возвращая себе свободу по

Тому же праву, по какому ее у него похитили, он либо имеет все основания

Вернуть ее, либо же вовсе не было оснований ее у него отнимать. Но

Общественное состояние - это священное право, которое служит основанием для

Всех остальных прав. Это право, однако, не является естественным;

Следовательно, оно основывается на соглашениях. Надо выяснить, каковы эти

соглашения. Прежде чем приступить к этому, я должен обосновать те положения,

которые я только что выдвинул.

 

 

Глава II

О ПЕРВЫХ ОБЩЕСТВАХ

 

 

{4} Самое древнее из всех обществ и единственное естественное - это семья

(7). Но ведь и в семье дети связаны с отцом лишь до тех пор, пока нуждаются

В нем. Как только нужда эта пропадает, естественная связь рвется. Дети,

Избавленные от необходимости повиноваться отцу, и отец, свободный от

Обязанности заботиться о детях, вновь становятся равно независимыми. Если

Они и остаются вместе, то уже не в силу естественной необходимости, а

Добровольно; сама же семья держится лишь на соглашении.

Эта общая свобода есть следствие природы человека. Первый ее закон -

Самоохранение, ее - первые заботы те, которыми человек обязан самому себе, и

Как только он вступает в пору зрелости, он уже только сам должен судить о

Том, какие средства пригодны для его самосохранения, и так он становится сам

Себе хозяином.

Таким образом, семья - это, если угодно, прообраз политических обществ,

Правитель - это подобие отца, народ - детей, и все, рожденные равными и

Свободными, если отчуждают свою свободу, то лишь для своей же пользы. Вся

Разница в том, что в семье любовь отца к детям вознаграждает его за те

Заботы, которыми он их окружает, - в Государстве же наслаждение властью

заменяет любовь, которой нет у правителя к своим подданным.

Гроций отрицает, что у людей всякая власть устанавливается для пользы

управляемых (8): в качестве примера он приводит рабство*. Чаще всего в своих

рассуждениях он видит основание права в существовании соответствующего

факта. Можно было бы применить методу более последовательную, но никак не

более благоприятную для тиранов.

_____________

* "Ученые розыскания о публичном праве часто представляют собою лишь

историю давних злоупотреблений, и люди совершенно напрасно давали себе труд

слишком подробно их изучать". - (Трактат (12) о выгодах Фр [анции] в

сношениях с ее соседями г-на маркиза д'А[ржансона], напечатанный у Рея в

Амстердаме). Именно это и сделал Гроций.

 

 

По мнению Гроция, стало быть, неясно, принадлежит ли человеческий род

какой-нибудь сотне людей или, наоборот, эта сотня людей принадлежит

человеческому роду и на протяжении всей своей книги он, как будто,

склоняется к первому мнению. Так же полагает и Гоббс (9). Таким образом

человеческий род оказывается разделенным на стада скота, каждое из которых

имеет своего вожака, берегущего оное с тем, чтобы его пожирать.

Подобно тому, как пастух - существо высшей природы по сравнению с его

стадом, так и пастыри людские, кои суть вожаки людей, - существа природы

высшей по отношению к их народам. Так рассуждал, по сообщению Филона (10),

император Калигула, делая из такой аналогии тот довольно естественный вывод,

что короли - это боги, или что подданные - это скот.

Рассуждение такого Калигулы возвращает нас к рассуждениям Гоббса и

Гроция. Аристотель прежде, чем все они (11) говорил также, что люди вовсе не

равны от природы, но что одни рождаются, чтобы быть рабами, а другие -

господами.

Аристотель был прав; но он принимал следствие за причину. Всякий

человек, рожденный в рабстве, рождается для рабства; ничто не может быть

вернее этого. В оковах рабы теряют все, вплоть до желания от них

освободиться (13), они начинают любить рабство, подобно тому, как спутники

Улисса (14) полюбили свое скотское состояние*.

___________

* См. небольшой трактат Плутарха, озаглавленный: О разуме бессловесных.

Уступать силе - это акт необходимости, а не воли; в крайнем случае, это -

акт благоразумия. В каком смысле может это быть обязанностью?

 

 

Итак, если существуют рабы по природе, так только потому, что

существовали рабы вопреки природе. Сила создала первых рабов, их трусость

сделала их навсегда рабами.

Я ничего не сказал ни о короле Адаме, ни об императоре Ное (15), отце

трех великих монархов, разделивших между собою весь мир, как это сделали

дети Сатурна (16), в которых иногда видели этих же монархов. Я надеюсь, что

мне будут благодарны за такую мою скромность; ибо, поскольку я происхожу

непосредственно от одного из этих государей и, быть может, даже от старшей

ветви, то, как знать, не оказался бы я после проверки грамот вовсе даже

законным королем человеческого рода? Как бы там ни было, никто не станет

отрицать, что Адам был властелином мира, подобно тому, как Робинзон (17) -

властелином своего острова, пока он оставался единственным его обитателем, и

было в этом безраздельном обладании то удобство, что монарху, прочно

сидевшему на своем троне, не доводилось страшиться ни мятежей, ни войн, ни

заговорщиков.

 

 

Глава III

О ПРАВЕ СИЛЬНОГО

 

 

{5} Самый сильный никогда не бывает настолько силен, что бы оставаться