Глава 6. Государство адмирала Колчака

 

 

ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ ДИРЕКТОРИЯ

 

Перенесемся на Урал и в Сибирь. Там тоже есть свой¹ «областники». Все эти правительства заставили объединиться чехословаки: иначе обещали снять фронт.

Комуч и Сибирская Дума собрали в Уфе 8 сентября 1918 года Государственное совещание. До 23 сентября заседали в этом городе представители Комуча, Прикомуча, Временного сибирского правительства, Временного областного правительства Урала, войсковые правительства Уральского, Сибирского, Енисейского, Астраханского, Семиреченского, Иркутского казачьих войск, правительства Башкирии, киргизского правительства Алаш-Орда, Временного правительства автономного Туркестана, Национального управления тюрко-татар внутренней России и Сибири, представители съезда городов и земств Сибири, Урала и Поволжья. Всего до 200 человек.

24 сентября они создали Директорию из 5 человек: Член ЦК партии эсеров правый эсер Н.Д. Авксентьев (председатель), кадет Н.И. Астров, народный социалист Н.В. Чайковский, беспартийный, но близкий к эсерам П.В. Вологодский. И член «Союза возрождения России» генерал ВТ. Болдырев.

Директория не имела административного аппарата, но ей формально подчинялись объединенные в октябре 1918 г.

Сибирская и Народная армии, командование которыми принял генерал В.Г. Болдырев.

(После провозглашения 28 октября Чехословацкой республики чехословаки окончательно вышли из борьбы. Их оставили охранять Транссибирскую магистраль, а на фронт не посылали — чехословаки не хотели вмешиваться во внутренние дела иностранного государства.)

Тем временем красные наступали с Волги и из Туркестана. Уральским и оренбургским казакам пришлось сражаться на два фронта. Директория переехала в Омск, где при действующем Сибирском правительстве стала ненужной. Взамен себя и областных правительств она 6 ноября утвердила Всероссийский совет министров под председательством главы Сибирского правительства П.В. Вологодского.

Одновременно с Директорией и Временным Сибирским правительством в Омске находились еще два подпольных совета и несколько «полномочных представителей» других правительств. Но реальная власть находилась в руках казачьего атамана Красильникова — монархиста по убеждениям и реалиста по образу жизни.

Реальной власти у Директории не было. Реальная власть находилась в руках у тех, кто вооружен. А в стороне от Транссибирской магистрали о власти Директории вряд ли вообще кто-то слыхал.

К востоку от Байкала у Директории тоже власти не было.

 

ОПЯТЬ ИНТЕРВЕНТЫ

 

Еще в июне 1918 года западные державы восприняли трудности, чинимые Чехословацкому корпусу, как недружелюбный акт и в поддержку корпусу объявили Владивосток международной зоной. Чтоб легче выехал.

В начале июля 1918 года там высадилось около 12 тыс. американцев и канадцев, 75 тыс. японцев. Напомню, что в Первой мировой войне Япония была союзником Британии и Америки.

К зиме, после окончания Мировой войны, появились и польские, и французские части.

В декабре 1918 г. в Сибири на Дальнем Востоке накопилось до 150 тысяч иностранных войск: английских, американских, французских, японских, чехословацких, польских.

У всего этого скопища войск Антанты был свой главнокомандующий: французский генерал М. Жанен. Но союзники друг другу не доверяли еще больше, чем белогвардейцам и красным. И совместных операций не проводили. У войск каждой державы были свои командиры. И они то подчинялись Жанену, а когда и нет.

В Сибири ни американские, ни французские, ни английские солдаты ни разу не скрестили оружие с большевиками. Из всех иностранных частей только польские части дрались в Сибири. На ход военных действий в России их присутствие почти никакого влияния не оказало. Большинство поляков были «местные», родившиеся в России. У них было много и друзей, а часто и родственников — русских.

Что-то делали японцы на Дальнем Востоке?.. Когда на них нападали, они сопротивлялись.

В марте 1919 года, когда Николаевск-на-Амуре захватили красные партизаны Тряпицына и Лебедевой-Кияшко, в городе стоял гарнизон из 80 японцев. Гарнизон вырезали. Ленин послал Тряпицыну и Лебедевой-Кияшко телеграмму: требовал соблюдения «революционной дисциплины». Тряпицын ответил телеграммой: «Поймаю — повешу».

Коммунисты во Владивостоке тоже собирались судить революционным судом этих то ли разбойников, то ли красных командиров.

В самой революционной армии некий поручик Андреев со своими друзьями поднял бунт и перестрелял весь штаб Красной Армии, включая Тряпицына и Кияшко.

Если союзники и поддерживали не-болыневиков, то потому, что хотели отстаивать свои интересы. Для этого им нужно было цивилизованное, ответственное русское правительство. Директория казалась более полезной.

 

ВОЕННЫЙ И ВОЕННО-МОРСКОЙ

 

Выбор и россиян, и союзников пал на Александра Васильевича Колчака.

Февральскую революцию Колчак принял спокойно. Он считал, что демократия всколыхнет патриотические чувства масс и позволит победоносно завершить войну.

В июне 1917 года Севастопольский совет начинает разоружать офицеров. Колчак воспринял это как оскорбление и демонстративно выбросил в море свою Георгиевскую саблю.

Сложив полномочия командующего, он уезжает в Петроград. На заседании Правительства он требует оградить армию от политической пропаганды, восстановить дисциплину.

В конце июля 1917 года по приглашению англо-американской миссии в качестве советника отбывает в Британию, затем в США.

Кадеты предлагают баллотироваться в Учредительное собрание... Колчак согласен! Он убежден в необходимости либерализма, демократизации правления Россией.

Известие об октябрьском перевороте и разгоне «Учредилки» застает едущего дальним окольным путем Колчака в Японии.

В сентябре 1918 г. во Владивостоке Колчак организовывает отряды «для борьбы с большевиками и немцами». Начинаются трения с японцами: Колчак требует уважения к русскому мундиру, более высокого статуса.

В середине октября 1918 года Колчак решил пробираться на Юг, к Деникину. 4 ноября он прибывает в Омск.

Директория тут же приглашает его стать военным и морским министром Сибирского правительства. Эсеры считали — популярный в военных слоях Колчак сделает офицеров лояльными социалистам...

В самом правительстве шла отчаянная грызня. И политическая, между членами разных партий. И коммунальная, за портфели, влияние и власть.

 

ДИКТАТОР

 

В ночь на 18 ноября 1918 года казаки атамана Красильникова арестовали всех социалистов — членов Директории. Авксентьева и Зензинова не тронули: снабдили деньгами и отправили в эмиграцию. Остальных эсеров не помиловали: кого выпороли, кого расстреляли.

А кадетам казаки предложили передать всю полноту власти Колчаку. Сам Александр Васильевич решительно отрицал, что участвовал в заговоре и даже что вообще о нем знал. Очень сомнительно!

Потому что в заговоре ведущую роль играли представитель Деникина полковник Лебедев, генерал Андогский, полковник Волков. Заговорщикам помогал командующий английскими войсками А. Нокс.

Японцы поддерживали не Колчака, они давали оружие атаманам Семенову и Калмыкову.

18 ноября 1918 года Колчак произнес: «Я не искал власти и не стремился к ней, но, любя Родину, не смею отказаться, когда интересы России потребовали встать во главе правления».

 

ГОСУДАРСТВО КОЛЧАКА

 

Переставшая быть социалистической Директория присвоила Колчаку титул Верховного правителя Российского государства и главнокомандующего всеми вооруженными силами. Деникин, Юденич и Миллер признали его в этом качестве. А Колчак подтверждал их полномочия и соглашался с их ролью.

Военный диктатор с неограниченным запасом полномочий, Колчак создал при себе Совет министров и особый совещательный орган, Совет верховного правителя — как у Деникина. Разница в том, что тот действительно с кем-то советовался, и довольно часто — а вот Колчак предпочитал действовать сам, полагаясь не столько на закон, сколько на свое понимание «справедливости».

Государство Колчака распространяло власть на Западную Сибирь и Урал. Оренбургская губерния и Уральская казачья область были фронтовой и прифронтовой зоной. К востоку от Красноярска власть Колчака ослабевала, к востоку от Иркутска просто сходила на нет. В Приморье, Монголии и в русской Маньчжурии было сравнительно спокойно. От Байкала на восток до Хабаровска на 3 тысячи километров тянулся своего рода «пояс анархии», где власть принадлежала местным атаманам и «батькам».

На Севере вообще не было никакой власти. И инородцы Севера, и жившие в тех местах русские были предоставлены самим себе.

В декабре 1918 — январе 1919 года на территории государства Колчака проживало порядка 15 миллионов человек. Из них 6 миллионов на Урале и в Предуралье, 6 миллионов на юге Западной Сибири, два миллиона на юге Восточной Сибири и Дальнего Востока, примерно 200 тысяч в русской Маньчжурии и в Монголии, около 500 тысяч на всем необъятном Севере. Точнее подсчитать невозможно, потому что перепись никогда не проводилась, а в 1917-1918 годах множество людей уезжало из Европейской России в Сибирь — и как в более сытый край, и спасаясь.

Из этого многолюдства самое большее три-четыре миллиона жили в городах и близ Транссибирской магистрали. Реально Колчак контролировал только эти районы и это население. И даже здесь было неспокойно!

Большинство эсеров из Комуча плохо относились уже к Уфимской директории, как к «противоестественному союзу революции и реакции». Эсеры не простили разгона «своих». Официальным лозунгом сибирских эсеров стало: «Ни Ленин, ни Колчак». В белых генералах и офицерах они видели «реакцию» и «диктатуру». И боролись с ней — вели агитацию, расклеивали листовки, срывали мобилизации. При этом эсеры оставались самой популярной из партий.

В Томске сидел подпольный ревком большевиков — Нейбута и Рабиновича — и вел агитацию вовсе не в пользу Колчака. А поймать не удавалось: всякий раз, когда контрразведка нападала на след, кто-нибудь предупреждал.

Из 2-3 миллионов горожан в Предуралье и Урале, 1-2 миллионов горожан в Сибири Колчак реально мог опираться едва на десятую часть. В основном на часть интеллигенции, военнослужащих, казаков, учащейся молодежи.

Купцы и промышленники вели себя так же, как и на Юге: старались воспользоваться моментом и ничего не дать Белой армии.

Если Юг Деникина — это армия без государства, то Сибирь Колчака — это все же армия во главе государства. Колчак мог облагать налогами — и облагал. А население старалось никаких налогов не платить. Колчак считал себя вправе проводить мобилизации... И проводил. А население прилагало все усилия, чтобы избежать мобилизации.

 

 

ВЕРХОВНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ

 

Судя по всему, Колчак не был плохим, жестоким человеком. Колчак — военачальник, Колчак — начальник экспедиции был человечен и добр. Его уважали.

Колчак — правитель государства приносил в гражданское управление казарменный дух нетерпимости, неукоснительного слепого подчинения, авторитаризма, жестокости. Слишком часто Колчак отказывался понять своих подданных. Его все меньше уважали, боялись.

Колчак «точно знает», что люди должны платить налоги. Что это их вклад в общую победу. Он искренне гневается на тех, кто обманывает свое государство, и совершенно не хочет понимать: не все считают его государство «своим».

Для вполне вменяемого Колчака 19-летний крестьянский парень, который не хочет воевать на его стороне, конечно же, не инакомыслящий и не «другой». Он — предатель! Обсуждая нежелание людей поступать «правильно», Колчак неоднократно срывался на крик, стучал кулаком по столу, топал ногами... Только что не катался по земле. И отдавал приказы в духе «Всыпать шомполов!», «Показать канальям, где раки зимуют!», «Расстрелять!».

Исполнители выполняли приказы, и добавляли от себя.

Мобилизации городского населения были сравнительно несложны: города в Сибири тогда были небольшие, в них не особенно спрячешься. А то еще ставились заслоны на железнодорожных станциях, на улицах... Мужчин призывного возраста останавливали, и могли тут же на месте «мобилизовать».

Или еще проще: начальники любых воинских команд имели права «мобилизовать» любого подходящего им человека. А откажется — вплоть до расстрела на месте. (Археолога Г.П. Сосновского забрали в армию непосредственно на вокзале г. Ачинска: он собирался ехать в Красноярск для участия в археологической экспедиции.)

 

ДОБЛЕСТНЫЕ СОЮЗНИКИ

 

В Сибири интервенты задержатся дольше всего. В январе 1919 Жанен был назначен командующим вооруженными силами всех союзных государств «на востоке России и на Западе Сибири». Обратите внимание на формулировку! Как видно, союзники разделяли Россию и Сибирь.

Британские и американские части эвакуируются из Владивостока только в феврале 1920 года. Японцы останутся и после этого — в надежде сохранить свои базы.

Колчак — Верховный правитель всей России, пусть он отвечает за ее политику в целом. В январе 1919 года Колчак подписывает соглашение, которое обязывает «высшее русское командование согласовывать ведение операций с общими директивами, сообщаемыми генералом Жаненом, представителем высшего международного командования». А Жанен получал право «производить общий контроль как на фронте, так и в тылу».

Союзники готовы были помогать, но только за деньги. В уплату за обмундирование, снаряжение, вооружение Колчак передал своим доблестным, но не совсем бескорыстным союзникам 9200 пудов (147 тонн) золота в монетах и слитках— золотой запас Российской империи. Тот самый, взятый Каппелем в Казани.

Кроме того, союзники требовали политических решений. Они предоставили помощь только при условии, что «будут иметь доказательства, что белые действительно помогают русскому правительству добиться свободы, самоуправления и мира».

От Колчака они требовали собрать Учредительное собрание, утвердить в России демократический режим, предоставить независимость Польше и Финляндии и автономию Эстонии, Литве, Латвии, Кавказу и Закаспийской территории.

Белые провозгласили принцип: «За помощь — ни пяди русской земли!» То есть отказывались признать право народов на отделение от России. Колчак ссылался на то, что нельзя же принимать такие ответственные решения, пока идет Гражданская война. Вот соберется Учредительное собрание...

Иностранцы отказывались понимать такой «империализм». При том, что англичане вовсе не собирались предоставлять независимость Индии, а французы — Западной Африке. Трения между белогвардейцами и союзниками шли по нарастающей...

Пока же иноземцы пользовались железными дорогами, приобретали все больше прав на эксплуатацию природных богатств Сибири. За первые три месяца 1919 года они вывезли из Сибири больше 3 млн. шкурок пушнины, леса на 5 млн. и металлов на 7 млн. долларов.