Скованные цепью две прелестные обнаженные девушки стояли босиком на гладкой палубе «Пальмы Шенди» и наблюдали за проходящими мимо судами.
– Наверное, ты прав, – согласился я. Флотилия к тому времени миновала нас. Улафи помахал рукой чернокожему капитану. Тот тоже отдал салют.
– Вы не приняли мер предосторожности, – заметил я, обращаясь к Шоке.
– А что в них толку? – поморщился он.
Я пожал плечами. Судно класса «Пальма Шенди» не могло успешно противостоять таким кораблям. С другой стороны, мы превосходили их в скорости и могли легко избежать встречи.
– Тогда бы они точно за нами погнались, – сказал Шока.
– Тоже верно, – пробормотал я.
– Достаточно того, что мы из Шенди, – сказал он.
– Понимаю, – кивнул я.
– Им нужны наши порты, – объяснил Шока. – Даже ларл порой устает, и тарну нужно место, где можно сложить крылья.
Я обернулся, провожая взглядом уходящие вдаль суда.
– За работу, – проворчал Шока, глядя на девушек.
– Да, господин, – испуганно ответили они, звеня цепями, вновь опустились на колени, схватили палубные камни и энергично принялись оттирать и без того сверкающие на солнце доски.
Корабли превратились в точки на горизонте. С наступлением осени они вернутся в Шенди для ремонта и пополнения запасов. Когда в южном полушарии наступит весна, они двинутся к югу. Шенди лежит вблизи горианского экватора. Это великолепная морская база, откуда можно выходить в оба полушария. Мне повезло увидеть флотилию черных рабовладельцев из Шенди.
Девушек помыли и причесали. Шока облил их духами.
– Протяни руки, чтобы я мог их связать, – приказал он белокурой дикарке.
– Да, господин.
Веревка, которой он стянул ее руки, была продета через большое позолоченное кольцо. Само же кольцо болталось в огромном деревянном ухе кайлуака, голова которого украшала нос нашего судна.
Вечером мы должны были быть в Шенди. Уже явно различался берег, песок, а за ним густая зелень джунглей. Кое-где виднелись поля и деревни. Сам Шенди располагался немного южнее, за небольшим полуостровом под названием мыс Шенди. Река Ниока, впадающая в озеро Ушинди, придавала воде темно-коричневый оттенок.
– Протяни руки, чтобы я мог их связать, – приказал Шока Саси.
– Да, господин, – ответила она. Рабыню привязали к другому кольцу. Я предложил ее тщеславному Улафи. В Шенди с ним считались как с купцом и с капитаном. Он не стал заходить в порт вчера вечером. «Пальма Шенди» должна швартоваться утром, когда открыты все магазины и повсюду кипит жизнь.
Я оглянулся. «Пальма Шенди» сверкала под лучами солнца. На отполированной белой палубе лежали свернутые кольцами канаты, штурвалы были застопорены, люки задраены, все металлические поверхности начищены до ослепительного блеска. Вчера вечером два матроса подкрасили голову кайлуака на носу судна коричневым цветом, а глаза – белым и черным. Не забыли обновить и позолоченные кольца в ушах. «Пальма Шенди» войдет в порт приписки во всем великолепии. Существует много критериев оценки судна. Корабль должен быть вычищен и уютен; порядок не должен угнетать; люди должны чувствовать себя комфортно и при этом строго соблюдать свои обязанности. Улафи и его экипаж придерживались золотой середины. Вообще, он был хорошим капитаном. Подобная оценка далась мне с определенным трудом, поскольку речь все-таки шла о капитане торгового судна.
Подняли легкие якоря и парус.
Старший помощник капитана, высокий юноша по имени Гуди, отдавал команды гребцам. Огромные весла поднялись над темной водой.
Девушки стояли на коленях около носовой надстройки. Руки их были прочно привязаны к кольцам.
«Пальма Шенди» огибала мыс Шенди.
– Гордишься? – спросил я Саси.
– Да, господин, – ответила она, – я очень горжусь.
На корме и носу судна горели фонари. Мы медленно скользили вдоль зеленого берега.
Я посмотрел на белокурую рабыню. Связанная девушка показалась мне очаровательной. Заметив, что я наблюдаю за ней, она смутилась и опустила голову.
Я улыбнулся.
Прошлой ночью, спустя ан после того, как дикарку заперли в клетку, я пришел ее проведать. Она лежала на спине, подняв колени и положив ягодицы на ладони. Увидев меня, она вздрогнула.
Я подошел к решетке и скомандовал:
– Наду!
Она тут же встала на колени в позу рабыни для наслаждений. Протянув через прутья руку, я коснулся ее предплечья. Девушка замерла. Я притянул ее к себе. Кожа ее была гладкой и влажной. Рабыня тяжело задышала и прижалась к прутьям решетки. Глаза ее были закрыты, мягкие и влажные губы искали поцелуя.
– О нет, – вдруг выдохнула она по-английски и, испугавшись, отодвинулась назад.
Я отпустил ее руку, и девушка отскочила к противоположной стороне клетки.
Вот оно и случилось. Рано или поздно это должно было произойти. Она предложила свои губы, а потом испугалась и смутилась. Целовать ее я бы не стал в любом случае, поскольку рабыня мне не принадлежала, но она об этом не знала. Интересно наблюдать процесс становления рабыни. Тем более этой, от которой зависел успех или провал моей собственной миссии в Шенди. Если дикарка не сумеет преодолеть застенчивости, ее убьют до того, как она приведет меня к загадочному Шабе. Моя маленькая проверка дала положительный результат. Я убедился, что в ней уже пробудилась рабыня. По крайней мере, сразу ее не прикончат. Я посмотрел на забившуюся в угол девушку. Она выглядела несчастной и испуганной.
– Я не рабыня, – сказала она сама себе по-английски, обхватила голову руками и разрыдалась.
Я улыбнулся.
Предлагая для поцелуя губы, она тем самым давала понять, что готова отдаться мужчине.
– Я не рабыня, я не рабыня, – всхлипывала она.
Почему землянки так стараются подавить в себе женское начало? Совсем не плохо быть женщиной, равно как неплохо быть мужчиной. Утверждать, впрочем, не стану, поскольку женщиной никогда не был. Почему они так сопротивляются? Не иначе, их принудили к этому слабые мужчины, которые боятся настоящих женщин. Настоящий мужчина всегда рад встрече с настоящей женщиной. Интересно и поучительно размышлять о человеческих ценностях. Изменчив и странен ветер, гуляющий по равнинам мироздания.
– Я не рабыня, – всхлипывала девушка, – я не рабыня. – Вдруг она посмотрела на меня со злостью: – Ты считаешь меня рабыней, животное!
Я ничего не ответил.
– Может быть, поэтому я тебя так ненавижу? Потому что ты знаешь, что я рабыня? – всхлипнула она. Я посмотрел на нее.
– Неужели я ненавижу тебя потому, что вижу в тебе своего господина?
Она снова опустила голову, заплакала и запричитала:
– Нет, нет, я не рабыня. Я не рабыня!
Я ушел. Я не хотел возражать девушке, которая обращалась ко мне по-английски, будучи уверена, что я ничего нe понимаю. Пусть выскажется. Иногда рабыням разрешают говорить на родном языке. Считается, что им это идет на пользу.
Я забрался под одеяло. В ногах лежала Саси.
– Прикоснись ко мне, господин, – взмолилась она.
– Хорошо, – сказал я и еще раз оглянулся на клетку.
В глубине души дикарка уже смирилась со своим рабством. Это было видно по ее глазам и движениям. А вот на словах она еще боролась с собой. Несведущая, сырая девчонка, не привыкшая к ошейнику. Что она могла знать о жизни рабыни?
– О, господин, – прошептала Саси.
Это заставило меня отвлечься от мыслей о блондинке и ее роли в моих планах. А также о том, что нас ждет в Шенди. Все свое внимание я отдал сладкой, извивающейся, закованной в ошейник Саси, этому маленькому, гибкому, отмеченному клеймом зверьку из Порт-Кара. Она была восхитительна. Для горианки не существовало проблем белокурой дикарки. Едва на ней защелкнули ошейник, она начала счастливо расцветать. Гориане знают толк в женщинах.
– Ты даришь мне такое наслаждение, господин, – простонала она.
– Тише, – сказал я.
Через четверть ана я обнял ее и нежно поцеловал, позволяя ей успокоиться.
– Кто ты? – спросил я ее.
– Рабыня, господин.
– Чья рабыня?
– Твоя, господин.
– Ты счастлива?
– Да, господин, – прошептала она.
Под порывами ветра скрипели мачты. Ритмично опускались и поднимались весла.
Мы находились в семи или восьми пасангах от линии буев. Я уже видел корабли в гавани. Буи должны были остаться слева по борту. Покидающие гавань суда обходили их с противоположной стороны. Таким образом регулировалось движение. По правилам судоходства кораблям следует проходить левыми бортами друг к другу.
– Какой маркировкой пользуется Улафи? – спросил я Шоку.
– Желтой с белыми полосками, – ответил он. – Маркировка приведет нас к причалу для купцов. Склад товаров Улафи находится около восьмого причала.
– Вы арендуете место на причале? – спросил я.
– Да, в торговом совете.
К слову сказать, белый и золотой – отличительные цвета купеческой гильдии, Торговцы любят белые мантии с золотой отделкой. Линия желто-белых буев вела к причалам для торговых кораблей.
В порту виднелись сорок или пятьдесят парусов. Но кораблей там было намного больше. На швартовке паруса обычно снимают. Стоящие под парусами суда либо только вошли, либо собирались покидать гавань. В основном это были маленькие суденышки, береговые лодки и легкие галеры.
Никогда не думал, что гавань Шенди такая большая. Она достигала восьми пасангов в ширину и трех в глубину. На востоке в нее впадала Ниока. Течение реки в этом месте стремительное – на протяжении двухсот ярдов река ограничена искусственным каменным руслом. В естественном состоянии Ниока такая же широкая и спокойная, как Камба. Вход в гавань Шенди со стороны реки происходит по узкому коридору для безопасного судоходства; этот канал еще называют «крюк». По нему суда могут подняться до Ниоки даже против течения. Естественно, при помощи ветра или весел.
Аромат специй становился все сильней. Мы почувствовали его еще в море. Зато здесь не было привычного для всех портов рыбного запаха. Дело в том, что рыба в тропических водах непригодна для еды из-за отравленных водорослей, которыми она питается. Для рыбы эти водоросли безвредны, а для человека опасны. В деревнях по берегам Камбы, Ниоки и озера Ушинди рыба является главным источником пропитания, но на экспорт ее почти не отправляют. Из кожевенных магазинов и складов доносились запахи дубильных веществ и краски. В Шенди в большом количестве обрабатывают шкуры кайлуака. Их доставляют в порт не только с континента, но также с юга, с севера и со складов, расположенных вдоль побережья.
Наконец я почувствовал запах джунглей, расположенных за Шенди. Так пахнет влажная, изнывающая под солнцем зелень, тропические цветы и гниющие плоды.
Слева от нас проскользнул дхоу с бело-красным парусом.
«Пальма Шенди» уверенно двигалась к цели, оставив позади мыс. Бесстрастные белые глаза кайлуака с носа нашего корабля взирали черными зрачками на порт.
До него оставалось не более четырех пасангов.
– Госпожа, – обратилась к Саси белокурая варварка.
– Да, рабыня? – ответила Саси.
Блондинка подняла связанные руки. Стягивающая их веревка крепилась к огромному кольцу в ухе кайлуака.
– Почему нас так связали?
– А ты не догадываешься, малышка? Я невольно улыбнулся. На самом деле Саси была меньше ростом, хотя весила, наверное, чуть побольше.
– Нет, госпожа. – Блондинке приходилось быть с Саси весьма почтительной. Иначе ее постоянно пороли бы кнутом.
– Ты должна радоваться. Тебя посчитали достаточно привлекательной и выставили на нос судна.
– О! – неуверенно откликнулась дикарка. Потом она посмотрела на разрисованную голову кайлуака и улыбнулась.
– На колени! – рявкнул Шока. – Теперь на животы! Быстрым, уверенным движением он стянул между собой ноги блондинки, потом проделал то же самое с Саси.
– Поднимайтесь, – приказал Шока, и они опять встали на колени. Все было готово для того, чтобы подвесить рабынь на кольцах.
До Шенди оставалось не более трех пасангов. Слева легкая двухмачтовая галера с желтыми парусами покидала порт. Позади нас в направлении порта Шенди шел корабль – судя по флагам, из Аспериха. Вдали виднелись еще два судна. Одно среднего класса, округлой формы, второе – тяжелая галера с красными мачтами. Оба корабля были с Ианды.
– Что нас ожидает в Шенди? – спросила блондинка у Саси.
– Меня – не знаю, а тебя постараются побыстрее сбагрить на рынке, – сказала Саси.
– Меня продадут? – воскликнула девушка.
– Конечно, – ответила Саси. Блондинку передернуло от ужаса.
– Не бойся, – успокоила ее Саси, – попадешь к хорошему хозяину, он быстро выбьет из тебя дурь.
– Да, госпожа, – пролепетала девушка, посмотрела на меня и быстро отвела взгляд. Потом она села на пятки и постаралась как можно сильнее прогнуть спинку и выпятить грудь. Она неплохо научилась себя демонстрировать.
Попробовала бы она сделать по-другому. Ее тут же огрели бы кнутом или хорошенько поддали под ребра.
В ней уже пробудилось парадоксальное свойство рабыни: гордиться своим телом, пусть даже его сковывают кандалы и стягивают веревки.
Я продолжал разглядывать белокурую дикарку. Разумеется, в начале путешествия Улафи и в голову бы не пришло поместить ее на носу судна. Скорее всего, девчонку заперли бы в клетке в трюме и для верности прикрыли брезентом, чтобы она не испортила впечатления от корабля. Но Улафи и Шока много добились за время поездки. Теперь ее было не стыдно привязать к носу судна. До чего все-таки странная вещь женская красота. Она не имеет ничего общего с симметрией и правильностью черт. Она не подходит ни под какие мерки и стандарты, и ни один математик не в силах разгадать ее загадочных уравнений. Мне так и не удалось познать тайну красоты, но я безмерно рад, что она существует.
Девушка еще раз взглянула на меня и тут же отвернулась. Тело ее сотрясала дрожь.
Я улыбнулся, вспомнив ее глаза. Глаза рабыни.
Я вытянул руку в сторону гавани, до которой оставалось не более двух с половиной пасангов, и произнес:
– Шенди.
– Да, господин, – прошептала она.
– Там тебя продадут, – добавил я.
– Да, господин.
– Ты будешь принадлежать мужчинам.
– Да, господин.
– Чего тебе хочется больше всего? – строго спросил я.
– Услаждать мужчин, – пролепетала она.
– Почему тебе этого хочется?
– Потому что я – рабыня.
– В самом деле?
– Да, господин.
– Тебе очень хочется быть рабыней?
– Это тренировка, господин?
– Да.
– Конечно, господин. Мне очень хочется быть рабыней.
– Ладно, это не тренировка. Отвечай, хочешь быть рабыней?
– Нет, господин. Нет! Нет! Нет! – Девушка разрыдалась.
– Понятно, – произнес я и отвернулся.
Дрожа и всхлипывая, блондинка упала на колени передо мной.
До Шенди оставалось не более двух пасангов. Движение становилось все более плотным.
– Да, господин, – прошептала она. Я оглянулся.
– Что ты сказала?
– Да, господин, – повторила она.
– Что – да?
Она смотрела на меня со слезами на глазах:
– Я действительно жажду быть рабыней.
– Но это не тренировка.
– Я знаю, – прошептала она, с трудом сдерживая рыдания.
Слезы заливали ее щеки. Она прижалась ко мне и нежно поцеловала мое правое бедро, ниже среза туники. Затем она опять робко подняла на меня глаза. Я не ударил ее.
– Не бойся, – успокоил я, – ты настоящая рабыня.
– Да, господин, – промолвила блондинка. Затем опустила голову, ее маленькие кулачки сжались. – Нет, – неожиданно сказала она, – я не рабыня.
– Ты пытаешься сопротивляться ошейнику? До добра это не доведет.
– Почему? – спросила она, глядя на меня. – Почему?
– Потому что ты – рабыня.
– Нет, я не рабыня!
– Прикуси язык, – приказал я ей. – Надоела.
– Да, господин, – ответила она и опустилась на колени.
Я заметил, что она подчинилась с явным удовольствием.
Я понял ее состояние. Ей хотелось, чтобы кто-то сломил ее сопротивление. Как и всякая женщина, в глубине души она мечтала принадлежать мужчине, который отдавал бы ей приказы. Стоя на коленях и покусывая нижнюю губу, она пыталась выглядеть разозленной.
Получилось очень смешно.
– Рабынь на нос корабля! – скомандовал Улафи.
Двое матросов бросились помогать Шоке.
До Шенди оставалось менее двух пасангов. Движение стало еще плотнее.
Шока легко поднял блондинку на руки. Она испугалась. Стягивающую ее руки веревку продели через кольцо в ухе кайлуака на носу судна. После этого матросы одним движением вышвырнули рабыню за борт. Она завизжала и несколько секунд беспомощно качалась под носом судна. По сигналу Шоки матросы подтянули канат таким образом, чтобы девчонка висела примерно в одном футе от головы кайлуака. После этого канат зафиксировали морским узлом. Этот узел хорошо знаком всем, кто имеет дело с морем. Очевидно, его привезли на Гор сотни лет назад потомки мореплавателей, бороздивших в свое время Средиземное и Эгейское моря. Родными портами для них были не Шенди и не Бази, а Сиракузы или Карфаген. Спустя мгновение Саси тоже повисла над коричневыми водами гавани Шенди.
Мимо нас, расправив желтые паруса, шла тяжелая галера из Тироса. С каждой стороны у нее было по сорок весел. Команда оставила работу, чтобы полюбоваться красотой выставленных напоказ рабынь. Капитан галеры поднял вверх руку со сжатым кулаком, приветствуя и поздравляя Улафи и девушек, висящих на носу судна. Отвечая на приветствие, Улафи поднял вверх руку с открытой ладонью.
Через несколько минут, следуя линии желто-белых буев, мы должны были войти в гавань. За нами шли еще два судна. В порту Шенди более сорока торговых причалов, на каждом из которых могут разместиться по четыре судна с каждой стороны. На внутренних причалах швартовалось меньшее количество кораблей.
В доках и на выступающих пирсах виднелись люди. Многие издалека узнали «Пальму Шенди» и радостно встречали нас. Я никогда не думал, что Шенди такой большой и загруженный порт. Около причалов стояло много судов, вокруг них суетились сотни людей. Через открытые двери складов и на самой пристани я разглядел большое количество товаров. В основном это были бочонки со специями и тюки со шкурами. Повсюду сновали грузчики.
«Пальма Шенди» свернула паруса и зашла в гавань. Люди побросали свои дела и приветственно махали подходящему к причалу судну. Оно было поистине красиво. Висящие на носу девушки делали его еще более привлекательным. Они смотрелись как редкое, экзотическое украшение: обнаженные красавицы над коричневой водой, привязанные к голове огромного зверя. Мы прошли рядом с караульными помещениями преторов. Рядом с ними я увидел кучки обнаженных, скованных между собой рабынь. Здесь же крутились и рабыни из паговых таверн. В их задачу входит заманивать всех прибывающих в свои заведения.
Через Шенди, как и через любой крупный порт, проходит огромное количество грузов: дорогие металлы, драгоценности, гобелены, ковры, шелка, изделия из рога, медикаменты, сахар, соль, пергамент, бумага, чернила, строительные материалы и лес, одежда, помада, парфюмерия, сухофрукты, некоторые сорта вяленой рыбы, корнеплоды, цепи, ремесленные инструменты, запчасти для сельскохозяйственного оборудования, вина, разноцветные птички и рабыни. Главными экспортными товарами для Шенди являются специи и шкуры, а также изделия из рога кайлуака. Самым вкусным экспортным продуктом признается пальмовое вино. Большой известностью пользуются дорогие миниатюрные безделушки, вырезанные из сапфиров Шенди. Они имеют темно-голубую окраску, иногда попадаются пурпурные, реже – белые и желтые. Часто им придают форму пантер, разных мелких зверюшек или птиц. Иногда вырезают туловище или голову кайлуака.
Рабыни, как ни странно, не считаются основным товаром Шенди, хотя именно здесь расположена штаб-квартира Лиги черных рабовладельцев. Черные рабовладельцы предпочитают продавать свою добычу прямо там, где они ее отлавливают. Чаще всего девушек доставляют в Сардар. Самым знаменитым невольничьим рынком Сардара по праву считается Эн-Кар. Из этого, конечно, не следует, что в Шенди нет хороших невольничьих рынков. Это один из крупнейших портов Гора. Население Шенди достигает одного миллиона человек. Большинство жителей – черные, но, как и в любом многонациональном порту, в Шенди можно встретить людей любой расы. Здесь работают агенты и представители многих торговых домов. По городу без конца слоняются матросы с сотен кораблей из самых отдаленных портов приписки. Экваториальные воды Шенди открыты для судоходства круглый год. В Шенди, разумеется, никогда не бывает зимы, хотя есть период засухи. В это время фермеры стараются провести посевную. Для меня, как человека с севера, понятие засухи представляется весьма условным. Я бы сказал, что здесь выпадает меньше дождей, чем обычно. Зато в период дождей нередко бывает так, что потоки воды сносят целые селения. Фермерам часто приходится переезжать, поскольку дожди быстро вымывают из почвы минеральные соли и удобрения. К слову сказать, в тропиках почва далеко не так плодородна, как это может показаться на первый взгляд. Фермеры Шенди скорее напоминают садовников. Когда почва истощается, они расчищают под свои культуры новые территории. При этом снимаются с места целые деревни.
Плохое качество почвы – основная причина, из-за которой на горианском экваторе не развиваются крупные поселения. Земля не может прокормить большое количество народа в течение длительного времени. На самом экваторе, по определению географов, существует два сезона дождей и два сезона засухи. Если бы спросили меня, я бы сказал, что там существует два дождливых и два менее дождливых сезона. Я считаю, что на экваторе вообще не бывает засухи. Причина, по которой здесь так много осадков, понятна каждому. Прямые солнечные лучи сильно нагревают поверхность, и от нее поднимается теплый воздух. Образуется вакуум, или, правильнее сказать, области низкого давления в атмосфере. Туда попадает холодный воздух с севера и юга, который, в свою очередь, тоже нагревается. В верхних слоях атмосферы теплые воздушные массы остывают, а влага, содержащаяся в них, изливается на землю. В результате подобного круговорота на горианском экваторе постоянно вдут проливные дожди. Обычно в течение дня проходит два сильных ливня: в конце дня и ночью – когда в результате поворота планеты почва и верхние слои атмосферы охлаждаются. Хотя иногда осадки могут выпадать и в другое время. Все зависит от сложного взаимодействия воздушных течений, давления и температуры.
– Суши весла! – приказал Гуди, исполняющий обязанности старшего весельной группы.
Матрос бросил на причал швартовочный канат, его тут же укрепили на тяжелых швартовочных тумбах. Кольца каната смягчали удары корабля о причал и предотвращали трение его о камень. Мы встали у восьмого причала и спустили сходни.
Два работорговца остановились на пирсе, чтобы получше разглядеть висящих на кольцах рабынь.
– Если вы хотите их продать, привозите на рынок Кову, – крикнул один из них, неприятного вида парень с длинным шрамом, обезображивающим правую щеку.
Шока поднял руку, показывая, что он услышал совет.
Работорговцы продолжили свой путь.
Рабыни, как одетые, так и обнаженные, на Горе не редкость. То, что наши девушки привлекли внимание проходящих мимо работорговцев, лишний раз доказывало их прелесть.
На корабль поднялись два человека: писарь и доктор. Писарь держал в руках папку. Он должен был просмотреть бумаги Улафи, судовой регистр, швартовочные документы и состав груза. Доктор проверял состояние здоровья команды и рабынь. Несколько лет назад из-за эпидемии чумы купцы на два года закрыли порт Бази. За какие-то восемнадцать месяцев болезнь уничтожила весь город, распространилась к югу и востоку. Бази до сих пор не восстановился после потрясения. Торговый совет Шенди предпринимал все меры, чтобы город не поразило подобное бедствие.
Писарь вместе с Улафи приступил к работе, а я с членами экипажа подвергся обследованию доктора. Он осмотрел наши глаза и предплечья. Ни у кого не обнаружили ни язв, ни волдырей. Ни у кого не было пожелтевших глаз.
Две босые белые рабыни в истрепанных коричневых туниках, с позолоченными серьгами в ушах подошли и встали на причале около носа нашего корабля. Одна из них жевала ларму.
– Какие вы безобразные! – крикнула одна из них девушкам на кольцах.
– А вас когда-нибудь вешали на нос корабля? – решительно ответила им Саси.
Рабыни промолчали.
Белокурая дикарка все поняла и вздрогнула. Она тоже гордо вскинула голову, потом посмотрела на свои связанные запястья, большое кольцо над головой и слегка пошевелила связанными ногами. Ее лодыжки были туго стянуты веревкой. Надо сказать, смотрелась она действительно неплохо.
Блондинка взглянула на Саси, и та улыбнулась ей. Под действием собственного веса у них должны были болеть запястья, но, к моему удивлению, дикарка ответила Саси улыбкой и с презрением посмотрела на потрепанных девчонок на пристани.
– Бездомные, несчастные рабыни! – крикнула им одна из девушек.
– На себя посмотри, сучка! – огрызнулась Саси. – Нас поместили на носу корабля! А тебя хоть раз удостаивали такой чести?
Рабыни снова ничего не ответили.
– У вашего господина даже не нашлось для вас приличной туники! – не унималась Саси.
Последнее замечание показалось мне смешным. На Саси вообще не было никакой одежды. Я хотел, чтобы она вывернулась наизнанку, прежде чем получит хоть какую-нибудь тряпку.
– Держу пари, ваш хозяин заставляет вас танцевать перед рабами! – крикнула Саси.
Рабыни зашипели от злости, одна из них швырнула в Саси сердцевиной лармы и угодила в нижнюю часть живота.
– Девки с проколотыми ушами! – выкрикнула Саси.
Рабыни посмотрели друг на друга, неожиданно разрыдались и бросились бежать с причала.
Саси победно огляделась. Должен заметить, она здорово отбрила этих девчонок. Я вспомнил, как Саси попросила меня проколоть ей уши, чтобы она могла до конца почувствовать себя беспомощной рабыней. Я посмотрел на девушку. Серьги бы ей, кстати, пошли. Пожалуй, я разрешу ей проколоть уши, а еще лучше сделаю это сам. Я посмотрел на блондинку и решил, что ей тоже пойдут серьги. Когда она станет моей собственностью, обязательно проколю ей ушки.
Блондинка отвела взгляд. Я был доволен. Я видел, как она гордится тем, что ее нашли достаточно красивой и поместили на борту корабля.
Как все-таки глупы женщины. Неужели они не могут оценить своего очарования? Неужели не догадываются, насколько привлекательны они для мужчин? Неужели они не знают, как сильно их хотят, как страстно желают?
Если бы они хоть раз посмотрели на себя глазами мужчины, они бы побоялись выходить из дома. Может быть, для женщин и хорошо не понимать, насколько они желанны. Иначе бы они нас боялись. Конечно, речь идет о мужчинах Гора.
Попав в ошейник, женщина быстро понимает, что такое красота и обаяние. Глубже всех осознает значение собственной привлекательности стоящая на коленях рабыня. К слову сказать, не побывавшая в рабстве женщина не может по-настоящему разбираться в мужчинах.
– Приведите рабынь, – сказал доктор.
Один матрос подтянул веревку, на которой висела Саси, другой развязал узел. Шока подхватил рабыню и положил ее на палубу. Лодыжки и кисти девушки до сих пор были связаны.
Доктор приступил к обследованию. Шока с матросами занялись блондинкой.
Она была прекрасна. Когда Шока поднимал ее над перилами, наши глаза на секунду встретились. Он положил девушку на спину рядом с Саси.
Доктор несколько раз надавил ей на живот. Она задергалась и застонала.
– Горячая штучка, – заметил доктор.
– Горячая, – подтвердил Улафи.
Девушка с ужасом смотрела на врача, в глазах ее стояли слезы. Доктор еще раз проверил глаза, живот, внутренние стороны бедер, потом поднялся и произнес:
– Все в порядке. Все могут высаживаться на берег.
– Замечательно, – сказал Улафи.
Писарь занес отчет доктора в свои бумаги, а тот, в свою очередь, расписался.
– Желаю тебе удачного бизнеса в Шенди, – сказал Улафи.
– Спасибо, капитан, – ответил я, – благодарю за прекрасное путешествие. Он кивнул:
– И тебе спасибо за прелестную рабыню. Она украсила нос нашего корабля.
– Не за что.
– Желаю удачи.
Я нагнулся и развязал Саси. Потом достал из сумки наручники и застегнул ее руки за спиной. Теперь нужно было искать пристанище.
– На эту, – сказал Улафи матросу, указывая на блондинку, – надеть кандалы и приковать к кольцу на причале. Хватит с нас Порт-Кара.
– Слушаюсь, капитан, – ответил моряк.
Я поднял дорожную сумку и зашагал к трапу. Саси семенила сзади.
Я слышал, как на белокурую дикарку набили кандалы. Улафи не хотел рисковать. Думаю, их не снимут до тех пор, пока ее не продадут на рынке Учафу. В принципе, Улафи правильно обошелся с беглянкой, хотя вряд ли она захочет повторить побег. Кое-чему ее научили. Ей вообще надо было отрезать ноги. Проявив милосердие, ее просто выпороли и заклеймили. Не думаю, что она рискнет еще раз. Без ног на этом свете придется несладко.
Шока провел закованную в кандалы девушку вниз по трапу и при помощи цепи и висячего замка пристегнул к кольцу.
Она медленно опустилась на колени на горячие доски пристани.
Закованная в цепи обнаженная девушка подняла голову, и наши взгляды встретились. Я увидел, что в душе ее продолжается борьба. Она чуть не до крови закусила губу.
– Нет, нет, – прошептала она по-английски, – я не рабыня.
