Практическая реализация модели дизайн-концепции.

(Рассмотрим на примере системы автосервиса) Прим. Составителя И.Горбунов

В соответствии со структурой модели дизайн-концепции может быть разработана концепция наиболее распространенного объекта дизайна — предметной системы. Как отмечалось ранее, концепция предметной системы должна быть рассмотрена как общая модель — сложно-организованное целое, имеющее многоуровневое строение и определенную структуру. Предметная система характеризуется сложным строением. Это означает наличие не только группы разнообразных и сложных отдельных, разрозненных элементов, но и необходимых и достаточных связей, которые нередко сами выступают в виде иерархии системных объектов. Характерным примером такой системы может служить система автосервиса, для организации которой необходимы обширные комплексы разнообразных элементов предметно-пространственной среды. Их разработка должна осуществляться при использовании общетехнических средств унификации и агрегатирования и основываться на принципах системного дизайна.

Станция технического обслуживания автомобилей (СТОА), с одной стороны, может быть трактована как часть системы автосервиса, входящей в сложные гиперсистемы «производство» и «потребление», с другой — сама может представлять собой систему — пространственно-локализованный блок искусственно созданной среды, включающий подсистемы более мелкого масштаба, субъектно-объектные компоненты обслуживания. При проектировании СТОА необходимо учитывать, что в этой системе обслуживания фокусируются специфические аспекты других разнородных систем, таких, как «торговля», «общественное питание» и т. д. Поэтому одна из главных задач системного дизайна СТОА — создание единой среды для осуществления разнородных процессов труда и быта — технико-технологического обслуживания автомобилей и социокультурного обслуживания водителей и пассажиров. Основной задачей в процессе разработки концепции СТОА является построение модели поведения участников процесса обслуживания автомобиля (автономная модель «отношение»). Конкретный результат создания системы — оптимальные условия деятельности основных групп людей, включенных в эту систему Производственная среда СТОА (как и других промышленных объектов) формируется с учетом социокультурного аспекта ее функционирования. Одновременно социальные и культурные процессы на СТОА обязательно должны быть «окрашены» в производственные тона, поскольку основная функция станции — реконструктивная — близка к промышленной, конструктивной. Совокупный учет этих моментов позволяет наилучшим образом организовать общую систему деятельности па СТОА и одновременно создает наилучшие возможности для индивидуальных действий. В число основных требований к проектированию СТОА входят, кроме общих производственных и архитектурных, специфические требования оперативности и гибкости обслуживания, высокого уровня комфорта. Центральная проблема системной дйзайн-разработки СТОА в этой связи — разрешение противоречия между ее функциональной многосторонностью и установкой на эстетическое (стилевое) единство всех элементов станции и их характеристик.

Эстетические элементы производственных условий труда (по В. Солдатову)

ЭСТЕТИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ, ФОРМИРУЕМЫЕ ФИЗИЧЕСКОЙ СРЕДОЙ ТРУДА

Световая композиция в зоне труда.

Звуковая композиция в зоне труда.

Сочетание запахов в зоне труда.

ЭСТЕТИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ, ФОРМИРУЕМЫЕ' ПРЕДМЕТНОЙ СРЕДОЙ ТРУДА

Композиция природного пейзажа, наблюдаемая с рабочего места.

Композиция интерьера рабочих помещений.

Композиция комплекса технологического оборудования в зоне труда.

Композиция комплекса элементов благоустройства и оформления зоны труда.

ЭСТЕТИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ, ФОРМИРУЕМЫЕ ОРГАНИЗАЦИЕЙ ТРУДОВЫХ ПРОЦЕССОВ

Гармония рабочих поз и движений (в визуальном и кинестетическом восприятии).

Эстетическое содержание трудовых процессов и результатов трудовой деятельности.

ЭСТЕТИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ, ФОРМИРУЕМЫЕ ОТНОШЕНИЯМИ В КОЛЛЕКТИВЕ

Эстетическое отношение коллектива к выполняемой работе

Эстетическое воздействие информации производственного назначения.

Эстетические проявления межличностных служебных связях.

Это положение накладывает отпечаток па концепцию дизайн-разработки СТОА, воплощенную в автономных моделях субъекта-2 (обслуживающего персонала) и потребителя-автомобилиста, которые имеют две взаимосвязанные потребности в сервисе: техническую (оптимальное обслуживание автомобиля) и антропономическую (оптимальное обслуживание автомобилиста). Поэтому и концепция разработки СТОА должна основываться на принципах организации двух более сложных систем:

— автомобилестроения, где доминирующим принципом является функционализм, обеспечиваемый совершенством техники, гибкостью планировок, унификацией, типизацией, модульностью, агрегатированием, быстротой транспортировки, монтажа и запуска в эксплуатацию, строгостью технологических процессов;

— обслуживания (сервиса), где доминирующим является принцип комфортабельности, достигаемый в результате ориентации, учета социокультурных требований, построения модели поведения автомобилиста, опоры на эргономические параметры и обязательного удовлетворения эстетических запросов.

В концепции СТОА должна учитываться и «среда обитания» системы, т. е. тип местности, уровень экономического развития региона, наличие промышленно-культурных центров, автозаводов, характер, величина и качество дорожной сети, насыщенность региона автомобилями.

Построение смешанной (образно-знаковой) модели дизайн-концепции СТОА может быть облегчено введением социокультурного образца — идеальной модели реального комплексного объекта, известной структуры, способной быть аналогом проектируемой системы в данной проектной ситуации. При этом социокультурный образец должен быть не только и не просто аналогом, но и своего рода эталоном уже достигнутого плодотворного дизайнерского решения. Поэтому в качестве образца выбирается системный объект, функционально подобный проектируемому и высококачественный с позиции дизайна.

Возможный социокультурный образец для СТОА— лечебное учреждение. Сходство основных процессов, происходящих в системах медобслуживания и техобслуживания, обусловливает одинаковостью их строения и функционирования. В зависимости от основных функциональных зон СТОА (аналогично поликлинике) определяются номенклатура и структура комплекса функциональных элементов, включающих следующие группы оборудования:

- архитектурную: автосервис (цех ТО и ремонта, гаражи, здание операторской АЗС), социокультурный сервис (здание бюро приема, блок общественного питания, зона отдыха, магазин запчастей); малые архитектурные формы (общие для всех зон);

- техническую: автосервис (оборудование для диагностики, мойки, смазки, наладки, ремонта); социокультурный сервис (специальное оборудование всех функциональных зон, установки для получения информации и др.)

Все оборудование компонуется в блоки типа «единицы обслуживания» — функционально необходимые наборы элементов (автономная модель «объект»). Их расположение, группировка, комбинаторика, «рост» отдельных блоков и развитие всей системы определяются принципиальной схемой поведения автомобилиста и обслуживающего персонала. Своеобразная мембрана в зависимости от задач и рода деятельности либо «пропускает» необходимые элементы (тогда набираются крупные, сложные по структуре функциональные блоки), либо «задерживает» их (тогда блоки остаются элементарными, простейшими).

Такой подход позволяет рационально осуществить проектный синтез всей предметной системы станции и детальную разработку ее основных блоков, в том числе базового блока («единицы—носителя концепции») — автопавильона. Его структура, объемно-пластическое и цветовое решение, информационная и стилевая характеристики определяют эстетический облик всей СТО.

Рассмотренный пример разработки дизайн-концепции СТО является типичным в методологическом, методическом и прикладном плане и может служить обобщенной моделью создания дизайн-концепций.

Конкретные цели и задачи, возникающие на основе дизайн-концепции, решаются посредством дизайн-программы — следующей фазы процесса проектирования, определяющей целевую структуру процесса реализации концепции.

2 Три иерархически зависимые концептуальные модели: концепция деятельности в целом (базовая), концепция идеального (прогностического) объекта и концепция конкретного (проектного) объекта. Центр дизайн-концепций - человек (его модель).

(по лекции М.С. Кагана. Продолжение Прим. Составителя И.Г.)

Антропо-социо-культурный подход к анализу сиситемы

Разрешение данной антиномической ситуации стало возможным благодаря развитию в середине ХХ-го века теории систем и методологии системных исследований. Понимание системы как чего-то иного, большего, чем структурно-расчлененное целое, вырабатывалось не сразу и не просто – об этом говорит распространенное поначалу понятие "системно-структурный анализ", отождествлявшее систему и структуру. Внимание биологов – от Л. фон Берталанфи до П.К. Анохина – к системным представлениям привело к переходу от математически-кибернетического понимания системы к функциональному, вылившемуся в признание зависимости структуры живой системы от ее функции. Следующий шаг на пути преодоления структуральной редукции системного мышления был сделан в ходе его распространения на изучение социокультурных объектов, которые отличаются от живых организмов и особым характером функционирования – целенаправленно-избирательным, духовно-регулируемым, свободным (поэтому нелинейным) – короче, культурным, – и тем, что их функционирование перерастает в развитие; выявление этой закономерности привело автора данной статьи еще в начале 70-х гг. к включению в методологию системного исследования исторической (генетически-прогностической) плоскости анализа системы, наряду с структурной и функциональной, когда предметом изучения оказывается наиболее сложный тип систем – антропо-социо-культурный, т.е. исторический по самому способу его существования.

2 Целостность При обращении к этому типу (классу) систем, обладающего духовной стимуляцией поведения, способностью саморефлектирования, самоконтроля, самоуправления, изменяется понимание "целостности", как качества системного объекта, и отношения целого и его частей: оно описывается понятиями "взаимодействие" и "взаимосодействие" в решении единых задач, стоящих перед целым. Чем сложнее система и чем шире спектр возможных форм ее поведения, тем более важным становится функциональное "разделение труда" между ее подсистемами: так в человеческой психике классическая философия различила три различные силы – разум, чувство и волю, относительная самостоятельность которых подтверждалась тем, что каждая из них обеспечивала специфическую сферу деятельности – научное познание, художественное творчество, практическое поведение (соответственно порождая три разные сферы изучающего их философского знания – логику, эстетику, этику); современная психологическая наука пошла еще дальше, вычленяя и делая предметом самостоятельного анализа более десятка различных "механизмов" психики – в новейшем руководстве (Р.С. Немов, 1994) выделены ощущения, восприятие, внимание, память, воображение, мышление, речь, способности, темперамент, характер, воля, эмоции, мотивация; в других обобщающих работах психологов некоторые выделенные здесь инструменты психики не выделяются, а другие, напротив, появляются (например, чувства, в отличие от эмоций, фантазия, в отличие от воображения, симпатия или любовь, в отличие от других чувств, предвидение, интуиция и т.д.); при всех этих расхождениях несомненна сама функциональная дифференциация психических процессов, обусловленная необходимостью наиболее эффективного решения психикой разных задач по сбору, хранению, переработке и восполнению дефицита информации, потребной для организации генетически непрограммируемой деятельности человека.

Целостная работа психики – и в нашей повседневной жизни, и во всех областях специализированной деятельности – не есть, следовательно, нечто противостоящее ее расчлененности; целостность не означает "аморфность", "плазмообразность" – она есть качество, обусловленное содействием всех ее частей той части (подсистеме, элементу), которая в данной деятельностной ситуации является основной "ударной силой" в решении конкретной задачи (познавательной, оценочной, проективной, художественно-творческой, коммуникативной, организационной и т.п.).

Таким образом, система есть наиболее высокоразвитый тип целого, и отношения "система – подсистемы – элементы" – вбирают в себя отношения "целое – часть". Изучение связи этих двух отношений стало и возможным, и необходимым благодаря распространению системного подхода на самые сложные формы целостности, рождающиеся в сфере духа – в психологии и развитии личности, в искусстве, в культуре. Особого внимания заслуживает рассмотрение данной проблемы при изучении исторически развивающихся систем, ибо здесь целостность может относиться не только к пространственному аспекту бытия этих систем, но и к временному, процессуальному: тут оказывается, что понятие "структура" характеризует не только синхронический аспект существования системы, но и диахронический, обозначаемый понятием "хроноструктура" (см. об этом обобщающую статью: Каган М.С. Система и структура. – В кн.: Системные исследования; Методологические проблемы. Ежегодник. 1983. М., 1983. С. 86-106); простейшими примерами могут служить измерение времени в тех или иных единицах, возрастная структура жизненного пути индивида или же излюбленные Гегелем триады "тезис – антитезис – синтезис". С рождением синергетики изучение того типа хроноструктур, который делает процесс целостным, получает новые научные основания и открывает заманчивые перспективы исследования процессов самоорганизации и самореорганизации сложнейших антропо-социо-культурных систем.

3Эстетика культуры Изучение истории эстетической мысли как философской дисциплины обнаруживает ее двоякую зависимость на каждом этапе истории — от общей методологической ситуации в научном и философском мышлении эпохи и от состояния искусства. Эта закономерность становится особенно отчетливой в ХХ веке, и в первой его половине, когда научная мысль вступила в полосу, называемую обычно «неклассической», оказав решающее влияние на философию, а искусство порвало с традициями классики, противопоставив им модернистский принцип «абсолютной свободы творчества», и во второй половине столетия, когда под воздействием ряда факторов «неклассическая» познавательная парадигма стала вытесняться «постнеклассической», а модернизм в сфере художественной культуры — «постмодернизмом». Эстетика ХХ века чутко отреагировала на первый процесс и начала осмыслять второй.В ряду факторов, определяющих развитие эстетической мысли в наше время, существенна роль синергетики — новой научной дисциплины, родившейся в 70-е годы в ходе изучения термодинамических процессов, но сразу же выявившей общенаучный масштаб открытых ею закономерностей и, тем самым, философский характер своей методологии; естественно, поэтому, что синергетический подход стал разрабатываться в эстетике (см., в частности, мою книгу «Эстетика как философская наука», СПб., 1997). Обратившись к изучению закономерностей процессов развития сложных и сверхсложных систем, синергетика явилась развитием вошедшей в мировую науку в середине века теории систем и методологии системных исследований, поскольку проблематика теории систем ограничивалась изучением структуры и функций системных объектов (что породило такие ее первоначальные формы как структурализм, структурно-функциональный анализ, теория функциональных систем). Предметом же синергетического анализа стали процессы самоорганизации, дезорганизации, реорганизации развивающихся систем, что позволило открыть закономерности взаимоотношений «порядка и хаоса» (И. Пригожин), нелинейный характер развития системы, особенно сильно проявляющий в ситуациях хаоса, значение аттрактора в выборе оптимальной траектории развития в этих ситуациях как проявление телеологического подхода к осмыслению данного выбора, дополняющего подход каузальный, и, следовательно, меняющего привычное понимание соотношения прошлого,настоящего и будущего. С этих позиций эстетика и культурология получили возможность по-новому осмыслить закономерности процесса исторического развития художественной культуры, эстетического сознания общества, каждого вида и жанра искусства. Новые возможности трактовки данных процессов, которые тут открываются: а) выявление нелинейного характера процесса исторического становления эстетического сознания и художественного творчества человечества в ходе антропо-социо-культурогенеза; б) выявление трех путей развития эстетического сознания и художественной культуры в ходе распада свойственного первобытной культуре синкретизма и движения общества на основе земледельческого, скотоводческого и ремесленного способов производства как системообразующих сил культуры; в) выявление разных форм эстетического сознания и художественной культуры стран Запада и Востока в эпоху феодализма на основе единой, инвариантной ее функциональной структуры и на Востоке, и на Западе — традиционализма, обусловленного господством мифологического сознания, монархического устройства общественной жизни и авторитарного способа передачи информации каждому новому поколению; г) выявление объективной обусловленности разных путей перехода от традиционной культуры земледельческих обществ к инновационной, личностно-креативной культуре индустриального общества — ренессансного в Западной Европе в XV-ХVI веках, просветительского в Восточной Европе, прежде всего в России, в XVIII веке, модернистского на Ближнем, Среднем и Дальнем Востоке в ХХ столетии, при сохраняющихся еще в наше время очагах традиционной культуры и земледельческого типа, и даже первобытного; д) выявление закономерности смены модернистского хаоса в эстетической и художественной сферах современной культуры постмодернистским поиском его преодоления за счет различных способов синтеза модернизма и классики, и перспектива формирования диалогического типа культуры в ХХI веке.

Синергетическая познавательная парадигма открывает возможность глубже и тоньше, чем это можно было сделать прежде, раскрыть и закономерности становления, развития и современного динамического состояния эстетического сознания и художественной культуры более узкого масштаба — национального, сословного, классового, социально-группового, поколенного и т.д., поскольку тут действуют те же закономерности нелинейной структуры развития данных систем, влияние аттракторов в ходе соревнования разных траекторий зарождающихся в состоянии хаоса новых форм упорядоченности (характерный пример — развитие русской культуры в целом и ее эстетических и художественных проявлений со времени петровских реформ).

Эта же методология оказывается применимой и плодотворной при изучении рассматриваемых эстетикой и психологией художественного творчества процессов самых узких масштабов — творческой биографии отдельного художника и «биографии» конкретного произведения искусства, ибо и данные процессы являются формами развития сложных систем и управляются теми же силами — постоянными переходами от обретенной гармонии к ее разрушению в сознании художника и в создаваемых им эскизах, черновиках рукописей, репетициях, обнаруживаемыми в возникшем хаосе разных возможностей его преодоления и их практическое опробывание, выбор оптимального решения, оптимальность которого определяется аттрактором будущего — мерцающим в сознании художника образом завершенного произведения. Как явствует из сказанного, речь идет не о простом приложении открытий синергетики к анализу процессов развития культуры, но о приведении методологии синергетического исследования в соответствие с природой данного класса систем, на несколько порядков более сложных, чем системы физические; это требует введения в методологию изучения истории искусства, художественной культуры, эстетического сознания и его реализации в практической деятельности и общении людей таких факторов как: роль личности в творчестве; свобода выбора ею траектории поведения (поскольку понятие «свобода воли электрона» есть метафора, а «свобода художественного творчества» — точное обозначение сущности данного процесса в современной культуре); широта спектра нелинейности в эволюционных структурах, заставляющая заменить понятие «бифуркации» понятием «полифуркации»; неопределенность будущего при изучении состояния современной культуры, порождающая особые методы прогнозирования и поиска аттракторов в так наз. «футурологии»; ограниченные возможности применения математических методов изучения эволюционных и революционных процессов в силу особого соотношения их качественных и количественных характеристик по сравнению с процессами природными. Только при этом условии можно преодолеть опасность позитивистской редукции и доказать преимущества научно-синергетического подхода в сфере гуманитарного знания перед модернистским субъективизмом

4. Деятельность как проявление культуры Научная мысль, как известно, развивалась крайне неравномерно — ее лидеры менялись в зависимости от изменений, происходивших в культуре, в мировоззрении общества, в иерархии его ценностных ориентаций, наконец, в методологической структуре самой познавательной деятельности. При этом та отрасль знания, которая завоевывала положение ведущей дисциплины в системе наук, оказывала методологическое влияние на все другие, воспринимаясь как своего рода образец для других наук. Так, на протяжении нескольких тысячелетий лидерство принадлежало теологии, которая, не будучи в точном смысле этого слова наукой, представляла себя как науку, поскольку стремилась «познать Бога». И действительно, если верить в существование Бога, в реальность того, что описывает миф, то богословие и комментирование мифов придется считать научной деятельностью. В данном случае несущественна истинность или фантастичность содержания мифов, важно то, что признание теологического дискурса наукой приводило к подчинению ему всех подлинных наук, так же как и всех форм идеологии и, конечно же, искусства: философия была объявлена «служанкой богословия», химия превратилась в алхимию, астрономия — в астрологию, и даже абстрактнейшая наука математика подчинилась мистическому толкованию чисел и геометрических фигур, художественная же деятельность оказывалась предметом многовековой дискуссии — допустима ли она вообще в религиозной культуре, а если допустима, то в какой мере (различия в отношении к искусству христианства, мусульманства, буддизма, а в пределах христианства его западноевропейской и восточной ветвей, споры иконоборцев и иконопочитателей в Византии, ревизия протестантизмом отношения к искусству католицизма).

Смена теоцентризма средневековой европейской культуры натуроцентризмом культуры Возрождения привела к появлению нового лидера в сфере познавательной деятельности — строго-научной формы познания природы механики. Такое ее положение было обусловлено требованиями развития материального производства, его движением от ремесла к мануфактуре и от нее к вооруженной машинами промышленности. Неудивительно, что сам строй мышления людей этой эпохи, радикально перестраивавшегося под влиянием механики, получил название механицизма. В ХIХ веке в Европе происходит новая смена научного лидера — отвечая требованиям развивающегося производства Запад вступил в эпоху научно-технического прогресса, и теоретическим стимулом его развития стала физика, в тех ее разделах, которые изучали несравненно более сложные по сравнению с механическими формы движения. В начале ХХ века достижения физики, выразившиеся в создании теории относительности и квантовой механики, совершили переворот не только в мире наук, но и в мире искусств, в философии, во всем строе мышления образованных людей. В 60-е годы популярным в России стало стихотворение поэта Б. Слуцкого «Физики и лирики», начинавшееся словами:

Что-то физики в почете,
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете —
Дело в мировом законе.

Понятие «лирики» обозначает здесь не только поэзию, но всю гуманитарную сферу, так же как имя «физики» не случайно избрано для представления всей сферы естественно-научного знания. Примечательно и прозвучавшее в это время ехидно-остроумное замечание математика А. Мигдала, что все науки делятся на «естественные» и «противоестественные», равно как и вполне серьезное противопоставление «двух культур» в одноименное брошюре Ч. Сноу, одна из которых была названа «наукой», а другая «гуманитарным знанием» (humanities), то есть вообще не наукой.

Вместе с тем, в пределах самого естествознания в середине ХХ в. роль лидера у физики все более активно оспаривала химия, доказывавшая это своей все более значительной ролью в промышленности, в сельском хозяйстве, а в первой мировой войне и в военном деле. Вместе с тем, в середине века на авансцену научной мысли уверенно выходила биология, ставившая себе на службу и физику, и химию (в таких синтетических науках как биофизика и биохимия); роль биологии проявилась и в таких, поистине сенсационных, открытиях как открытие функциональной асимметрии человеческого мозга, как расшифровка структуры генетического кода (так называемая «двойная спираль»), как рождение на этой основе генной инженерии и практики клонирования живых организмов. Неудивительно, что именно на базе биологии складывалась теория систем, оказавшая глубочайшее влияние на другие науки, на различные сферы практики и на саму философию. Однако уже в конце ХХ века все чаще раздавались голоса, предрекавшие выход на авансцену научной мысли социологии и, шире, социальных наук — наук об обществе и человеке как носителе социальных отношений. Для этого существовали достаточно веские основания: воцарение и сокрушение тоталитарных режимов фашистского и большевистского типа, Вторая мировая война, экологический кризис, вызванный успехами физики, химии, биологии и их претворением в промышленном производстве, военном деле и генной инженерии, сделали очевидной зависимость научно-технического прогресса от характера общественных отношений, что стало осознаваться как необходимость поиска научно обоснованных способов управления общественными процессами для предотвращения надвигающихся экологической и демографической катастроф. Поскольку марксистская теория общества оказалась скомпрометированной ее применением в СССР (хотя в действительности крах проведенного здесь социального эксперимента подтверждал верность марксизма и ложность такой ее интерпретации, какой был ленинизм), нужна была разработка иной теории современного общества, которая могла бы стать основой управления научно-техническим прогрессом для преодоления смертельно-опасного конфликта культуры и природы. В этом контексте возникла и необходимость научного решения проблемы «Запад — Восток», ибо, с одной стороны, неодолимо развивался процесс вестернизации Востока, а с другой, расширялись поиски способов ориентализации Запада, поскольку Восток не знал пугающей Запад конфронтации культуры и природы. Так в конце ХХ века обоснованные претензии на лидерство в культуре стало предъявлять обществознание, подтверждая это рядом открытий, обязанных применению к анализу социальной реальности теории систем и теории информации, кибернетики и синергетики. Вместе с тем, уже в ХХ веке становилось все более ясным, что изучение общества как системы социальных отношений, в которой протекает человеческая жизнь, будучи безусловно необходимым, оказывалось отнюдь не достаточным для понимания самого человека — самой сложной системы изо всех, известных науке, ибо ее существование не укладывается ни в социальные, ни, тем более, в природные, биологические закономерности, ни даже в единство тех и других, но требует включения в этот биосоциальный контекст третьей силы — культуры. Понимание сверхсложности системы «человек» постепенно назревало в культуре — в ХIХ веке благодаря творчеству Ф.М. Достоевского, затем в психоаналитическом учении З. Фрейда, в мировоззренческих концепциях экзистенциалистов и в философской антропологии, которая разрабатывалась в СССР как теория человеческой деятельности и теория общения. Вместе с тем, в этой сфере знания все более отчетливо осознавалось эвристическое значение междисциплинарного подхода, поскольку уровень сложности системы «человек» делал необходимым сопряжение философского, психологического, педагогического, этического, эстетического и культурологического аспектов ее анализа. Отсюда проистекала необходимость решения наиболее сложной задачи — разработка методологии сопряжения гуманитарного знания как наук о человеке не только с обществознанием и культурологией, но и с естествознанием.

Центр дизайн-концепций человек (его модель).

Онтологический анализ, проводившийся автором данного доклада на протяжении тридцати лет — от монографии «Человеческая деятельность» до обобщающей «Философии культуры», — показал, что различаются четыре основные формы бытия: его исходная и всепроникающая форма — природа; возникшая на определенной ступени развития природы сверхприродная форма бытия — человеческое общество, которое живет и развивается по законам, которых не знает природа; третья форма бытия — сам человек, поскольку он объединяет в своем существовании природные и социальные свойства и закономерности; наконец, четвертая форма бытия — культура, являющаяся изобретением и плодом деятельности человека, превращающая его двусторонне био-социальное существование в трехстороннее — био-социо-культурное. Отсюда следует, что применительно к структуре научного знания приходится признать упрощающими ее и неокантианскую дихотомию «науки о природе — науки о культуре» (или «о духе»), и принятое марксистами противопоставление «естественные науки — общественные», ибо особенности разных групп наук детерминированы своеобразием познаваемых ими форм бытия; соответственно различаются пять групп научных дисциплин: науки о природе — естествознание; науки об обществе — обществознание (или социальные науки); науки о человеке — человекознание (или гуманитарные науки); науки о культуре — культурология; наконец, науки, отвлекающиеся от особенностей разных форм бытия и обращенные к познанию его общих свойств — сущностно-качественных, изучаемых философией, и количественно-структурных, изучаемых математикой. Нетрудно заключить, что гуманитарное знание занимает центральное место в мире наук, ибо в нем скрещиваются потоки информации, идущие от всех других отраслей знания — человек принадлежит ведь, как уже было отмечено, и природе, и обществу, и культуре, и в его существовании, функционировании и развитии особенно ярко проявляются общие законы бытия, рассматриваемые философией и математикой. Так находит современное подтверждение и обоснование интуиция великого греческого философа-гуманиста Протагора, что человек является «мерой всех вещей» … Однако должен был пройти длительнейший, многовековый путь познания бытия, чтобы человек адекватно осознал свое место в мире, которое он прежде отдавал иным силам — богам, природным стихиям, общественным отношениям, тем или иным формам культуры. Только в наше время, на рубеже нового века и нового тысячелетия, он получает возможность осознать свое истинное место в мире, а значит устремить свою познавательную деятельность на то, что до сих пор было в ней второстепенным. Так становится и возможной, и исторически необходимой новая смена ориентации в мире наук — формирование антропоцентристскй ориентации всей познавательной деятельности. Ее претворение в жизнь требует выработки такой методологической программы, которая соответствовала бы отмеченному выше уровню сложности самого человека. Достижение этой цели невозможно простым суммированием тех методов и полученных с их помощью знаний, которые были выработаны в ходе разрозненного изучения человека биологией, психологией, социологией, культуроведением, самой философской антропологией, невозможно именно потому, что человек — не сумма разных сторон его бытия, а система, то есть их органическая взаимосвязь и взаимодействие. Поэтому нужна особая методология, способная выявить эти связи и взаимодействия — именно та, которую в наши дни начала разрабатывать теория междисциплинарных исследований.Следовательно, первая задача научной и философской мысли ХХI века — глубокая разработка методологии междисциплинарных исследований человека, адекватной его системной структуре, и открывающей науке новые пути, неизвестные всей прошлой ее истории.

Реализация этой методологической программы зависит, однако, не только от нее самой, но и от создания необходимых организационных условий для совместной работы представителей разных областей знания. Готовность к такой, непривычной для исследователей традиционного — аналитического, специализированного типа познания, — требует определенной самоотверженности, желания и способности «переучиваться ». Поскольку же это крайне сложно психологически, необходимо начать перестройку системы образования в высших учебных заведениях и в аспирантуре, дабы формировать мышление будущих ученых на принципах междисциплинарно-системно-синергетического понимания научной деятельности в ХХ1 веке. Я включаю в эту триаду понятие «синергетическое» потому, что жизнь человека, его деятельность, каждый творческий акт динамичны, являются не стабильными состояниями, а процессами самоорганизации, синергетика же — это родившаяся в конце ХХ века наука, изучающая общие закономерности именно этих процессов.Поскольку же она делала это до сих пор на материале термодинамическом, а синергетическое исследование социокультурных процессов только начинается, в новом столетии предстоит проделать серьезную работу по выявлению способов синергетического осмысления закономерностей развития систем, несравненно более сложных, чем физические. В сфере гуманитарных наук такая работа должна быть проделана на двух уровнях — филогенетическом и онтогенетическом, то есть родовом и индивидуальном. На первом синергетический подход позволит преодолеть ставшую в ХХ веке столь популярной «теорию локальных цивилизаций», которая отрицает единство путей развития человечества и тем самым не позволяет понять направление движения современного общества, в частности, взаимоотношения Запада, Востока и Юга — трех социокультурных регионов единой, при всех ее противоречиях, современной «миросистемы» (по точному ее определению И. Валлерстайном); на уровне индивидуальном синергетическое осмысление биографии личности должно предоставить научную основу для совершенствования практики воспитания, главный недостаток которой состоит в том, что педагогическая деятельность сводится к образованию школьников и студентов, игнорируя наиболее сложные проблемы формирования личности — направленное развитие ее мировоззрения, характера, нравственных принципов, гражданских позиций, эстетических вкусов, то есть систем ценностей. Поэтому в спектре гуманитарных наук на центральное место должна выйти педагогическая теория, ибо судьба человечества зависит в конечном счете от того, сумеют ли наши потомки преодолеть исторически сложившееся противостояние эгоистического индивидуалиста и безличного «массового человека», преодолеть раскол современной культуры на «элитарную» и «поп-культуру», сумеют ли они осознать, что в ХХI веке судьба человечества зависит в первую очередь от того, сумеют ли они осознать, теоретически обосновать и практически реализовать духовное и деятельностное единство населяющей нашу планету популяции, сделав не войны и революции, а диалог способом разрешения всех реально существующих и возможных в будущемпротиворечий бытия.

Вопросы:

1.На ваш взгляд система есть наиболее высокоразвитый тип целого. Или есть другие толкования.

2.Насколько правильно утверждение,что чем сложнее система и чем шире спектр возможных форм ее поведения.

3. Что такое подсистемы в человеческой психике и почему классическая философия различила три различные силы. Назовите эти силы.

5. Можно ли заменить понятие «бифуркации» понятием «полифуркации». Как это увязать с неопределенностью будущего при изучении состояния современной культуры.

6.Почему говорят о том, что неодолимо развивался процесс вестернизации Востока, а с другой, расширялись поиски способов ориентализации Запада.

6. С чем связано, что смена теоцентризма средневековой европейской культуры натуроцентризмом культуры Возрождения и к чему она привела.

7. Назовите четыре основные формы бытия

8. С чем сязана мысль философа-гуманиста Протагора, что человек является «мерой всех вещей».

9.Что начинает разрабатывать теория междисциплинарных исследований.

10.С чем связано на ваш взгляд, что система образование в высших учебных заведениях и в аспирантуре базируется на принципах междисциплинарного подхода.

11.Насколько верно что в сфере гуманитарных наук работа должна быть проделана на двух уровнях — филогенетическом и онтогенетическом, то есть родовом и индивидуальном. Так ли это.

концепция.

ДИСЦИПЛИНАРНЫЙ МОДУЛЬ 2.

ТЕСТЫ