Большевик, Художник Б. Кустод не».

истолковал и оценил героя иначе: «...в его личности сгруппированы те свойства, которые мелкими долями рассыпаны в массах, и образ этого человека ярко н отчетливо вырисовывается перед воображением читателя». Время подтвердило правоту Писарева — и в оценке образа Базарова, и в вопросе о художественном отражении жизни. Не «средние цифры», не бледные копии повседневной жизни, а яркие и отчетливые личности, не всегда похожие на реальных людей, но «группирующие» черты многих современников, — таковы подлинные герои своего времени в литературе^ Гипербола — одно из важнейших средств художественной типизации.

Художественная гипербола нередко касается и самой авторской мысли. Точка зрения поэта в лирическом произведении не всегда может быть выражена буквальным суждением, высказыванием по принципу «один к одному». Мысль порой сгущена, заострена до' предела, ее логическая суть может быть подвергнута эмоциональному преувеличению. Тем самым достигается наивысшее напряжение, кульминация развития сложной автор-

ской идеи. Так, А. С. Пушкин в стихотворении «(Из Пиндемонти)» в резкой форме формулирует свои заветные желания: «Никому/ Отчета не давать, себе лишь самому // Служить и угождать...» В этом гииерболически заостренном высказывании выражен вовсе не эгоизм, а страстная жажда свободы, независимости (что становится понятным с учетом последующих слов: «...для власти, для ливреи // Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи...»). Но, если бы Пушкин не прибегнул бы здесь к гиперболе, мы не могли бы ощутить ту глубину страдания, что звучит в стихотворении. Такой же категоричной остроты исполнены лирические формулы А. А. Блока:

Пускай зовут: Забудь, поэт! Вернись в красивые уюты! Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой! Уюта — нет. Покоя — нет!

Мы понимаем эти высказывания не буквально, не как желание «сгинуть», а как сложное выражение позиции автора, находящего подлинную суть жизни в ее трагических сторонах.

Гротеск

Гипербола в лирической поэзии — мощный способ соединения мысли и эмоции, средство создания того прочного сплава, который В. В. Маяковский называл «чувствуемой мыслью».

В советской лирике замечательные образцы гиперболы представлены в поэзии В. В. Маяковского, С. А. Есенина, В. В. Хлебникова, Б. Л. Пастернака, Н. А. Заболоцкого, В. А. Луговского, Э. Г. Багрицкого, М. И. Цветаевой, С. И. Кирсанова, Е. А. Евтушенко, А. А. Вознесенского.

Прием, внешне противоположный гиперболе, но по сути являющийся ее закономерной разновидностью, — литота, т. е. художественное преуменьшение. Литота тоже берет начало в обыденной речи. «Я на минуту», — говорит человек, заходя к другому, из чего отнюдь не следует, что он удалится именно через минуту, а не через две или через пять. Как и гипербола, литота широко представлена в фольклоре (классический пример: мальчик с пальчик). Достаточно вспомнить два путешествия Гулливера - в Страну лилипутов и в Страну великанов, чтобы увидеть, как гипербола и литота дополняют друг друга, являясь как бы двумя сторонами одной медали (литоту по этой причине иногда называют обратной гиперболой).

Гипербола подобна увеличительному стеклу, она помогает пристальнее всмотреться в явления жизни, в ее противоречия.

ГРОТЕСК

Понятие «гротеск» обязано своим происхождением археологическим раскопкам, которые велись в Риме в XV—XVI вв. на месте, где некогда находились общественные бани (термы) императора Тита. В засыпанных землей помещениях знаменитый итальянский художник Рафаэль и его ученики обнаружили своеобразную живопись, получившую название гротеска (от итальянского слова grotta — грот, подземелье). Затем термин «гротеск» был распространен на другие виды искусства — на литературу, музыку и драматургию.

Гротеск — это мир небывалый, особый, противостонщий не только обыденному и новседненному, но и реальному, действительному. Здесь гротеск граничит с фантастикой, к которой он охотно прибегает. однако ей не тождествен. В гротеске естественные связи и отношения уступают место алогичным, сталкиваются н обнажаются сами моменты перехода одной формы

в другую. Таков мир гоголевской повести «Нос», где возможно необъяснимое исчезновение носа майора Ковалева, бегство его от законного хозяина, а затем столь же необъяснимое возвращение на свое место, где эта злополучная часть лица майора Ковалева существует одновременно и в виде { его носа, и в виде статского советника, служащего «но ученой части», где, наконец, неслыханные, «необыкновенные происшествия» вызывают подчас более чем обыкновенную реакцию персонажей. Цирюльник Иван Яковлевич, например, швыряет тряпку с собственным носом в Неву, чтобы его никто не уличил в членовредительстве; полицейский, доставивший нос хозяину, вымогает у того взятку и т. д. Алогичное служит более рельефной обрисовке персонажей, более глубокому раскрытию общественных противоречий. К нему вполне применимы слова В. Скотта, сказанные о другом гротескном произведении — «Путешествии Гулливера» Дж. Свифта: «Допущение чудес в этом случае подобно плате при входе в лекционный зал; это вынужденная уступка автору, за которую читатель получает возможность духовного обогащения». В гротеске «плата» за «допущение чудес» — это в конечном счете признание ее необходимости. От первого впечатления: «Этого не может быть!» - читатели неизбежно приходят к выводу: «Это, к сожалению, бывало или бывает» (вспомним лукавую концовку «Носа»: «А все, однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то»), ибо открывается глубокий смысл самых смелых гротескных построений.

Но с другой стороны, именно потому, что гротеску важно передать алогичность новосозданного художественного мира, он способен обходиться и без фантастики. Повесть А. И. Герцена «Доктор Крупов» построена

Иллюсграция Г. Доре к «Приключениям барона Мюн-кгаузснап Э. Pacne.

Энциклопедический словаря юного литературоведа

Иллюстрация Г. Доре к книге Э. Распе «Приключения барона Мюнигаузенач.

на парадоксальном сопоставлении «г^упо-рожденного» крестьянского мальчика Левки с другими, нормальными людьми. Оказывается, что те не имеют перед ним никаких преимуществ. Например, жиднь помещика Федора Григорьевича «...проходит в большей пустоте, нежели жизнь Левки...»', чинопники города ведут себя как «поврежденные». не уступают им и жители других городов и других стран и других эпох: «Куда ни взг..1янен]ь в древнем мире, везде безумие почти так же очевидно, как в новом». Словом, Левка благодаря своей незлобивости, доброте, любви к природе оказывается более нормальным, чем остальные. Мысль о повальном сумасшестпии человечестиа доведена в повести до предела, и именно она порождает особый, гротескный мир. В то же время мы отчетливо ощущаем опра&данность такого приема, так как он рождает сильнейший сатирический эффект, приводит к трезвому взгляду на общественные противоречия, социальную несправедливость, извращение основных человеческих понятий.

Гротеск всегда двупланов, а восприятие его двойственно: то, что на первый взгляд могло показаться случайным и произвольным, на самом деле оказывается глубоко закономерным. «Настоящий гротеск — это внешнее,

наиболее яркое, смелое оправдание oгpo^ него, всеисчерпывающего до преувеличены сти внутреннего содержания» (К. С. Сташ ел а вс кий).

Гротескное начало может быть решающи для произведения в целом, определяя в(его компоненты, от сюжета и фабулы до cti ля. К таким произведениям кроме назва! ных выше относятся «Крошка Цахе< Э. Т. А. Гофмана, «Мир наизнанку» Л. Тик

Важную роль играет гротеск в так1 произведениях, как еМертные дучн Н. В. Гоголя, «История одного город; М. Е. Салтыкова-Щедрина, «Хулио-Хуреш то» И. Эренбурга. «Процесс» и «3амо1 Ф. Кафки, «Баня» и «Клоп» В. В. Маяковсй го, «Мастер и Маргарита» М. А. Булгаков: «Теркин на том свете» А. Т. Твардовского. И гротескное начало может присутствовать и негротескных произведениях, придавая и лишь определенную гротескную окраску. Э} достигается путем привнесения в текст нек1 торых гротескных мотивов, таких, как moti вы марионеточности, алогизма, слухов.

В мотиве сплетни есть что-то неистовое, Ti что впоследствии получило воплощение знаменитой гротескной картине Г1. Вебер «Слух» (змееобразное чудовище проносит(на фоне стены огромного дома, из бесчисле» ных окон которого высовываются поражу ные «слухом» маленькие фигурки).

Таково в «Горе от ума» А. С. Грибоедов развитие слуха о «сумасшествии» Чацкоп

Иллюстрация В. Горяева к повести Н В. Гоголя «Нос».

Гротеск

Иллюстрация Е. Сидоркипа к иИстории одного города М. Е. Салтыкова-Шепоина.

Чацкого, упоминающего «старух ^jiohouluk, стариков, дряхлеющих над выдумками, вздором» и возвращающего обвинение в «безумии» тому, кому оно действительно подходит — миру Фамусовых и Молчалиных.

Гротеску часто свойственно стремление к [[редсльному обобщению, преимуществен-) но сатирическому. Он ставит своей целью понять саму суть явления. При этом диапазон обобщения может расширяться до бесконечности: от отдельных сторон общественной жизни до целой анохи или даже всей предшествующей истории страны и челоне-честна. Так. «История одного города» Салтыкова-Щедрина, но признанию автора, содержала обобщение «тех характеристических черт русской жизни, которые делают се не вполне удобною» «Путешествие Гул-ливера» Дж. Свифта стало «подведением итогов» всей истории человечества, эволюции ее общественных форм, идеологических нред-станлений и концепций. Обобщенность ис-

Ил.чюстрэция Ф. Мазерепя к crniaii Э BepiapHa.

Иппострация А. Каневского к с гихотвореняю В. В. мдяное ского «Прозаседавшиеся^.

пущенного ненароком Софьей. Он мгновенно подхватывается; происходит, по словам К). Н. Тынянова, «рост, развитие выдумки», лишенной под собой всякой разумной почвы. Как писал в 1830 г. в журнале «Московский телеграф» один из первых рецензентов комедии В. Ушаков, в ней представлен «миниатюрный и очень верный портрет стогласной молвы, дающей правдоподобное самым нелепым и вздорным слухам». Мотив сплетни отзывается в заключительном монологе

торического содержания позволяет гротеску совмещать а себе противоположные черты: сатиру и лиризм, юмор и сарказм,.трагическое и комическое, а также включать в перспективу современной жизни моменты утопии (Телемское аббатство в «Гаргантюа и Пантагрюэле» Ф. Рабле, страна Эльдорадо в «Кандиде» Вольтсра, общество будущего в романе «Что делать?» Н. Г. Чернышевско го).

ДВУЯЗЫЧИЕ

Двуязычие, или билингвизм, — художественное творчество на двух (или более — муль-тилин1визм) языках. Известно латинско-греческое двуязычие в римской литературе, итальянско-латинское двуязычие, фарси-тюркское или фарси-арабское двуязычие в литературах Востока и т. д. Высокие образцы поэзии на азербайджанском, персидском и арабском языках оставил великий азербайджанский писатель Физули (XVI в.). «Я опоясался решимостью, - писал он, — и начал писать стихи: порой по-арабски, радуя арабских златоустов повествования, и это было легко ^ля меня, ибо арабский — язык моих научных размышлений; иногда по-тюркски гнал коня по майдану поэзии, принося наслаждение ценителям изящного, и это не было трудным для меня, ибо тюркская поэзия является мне родной; иногда я нанизывал жемчуга на нитку персидской речи, и в этом саду вкусил я то, чего желала душа». Можно вспомнить и армянского поэта Саят-Нову (XVIII в.), который создавал свои песни на армянском, азербайджанском и грузинском языках.

Начиная с XIX в. в литературе народов России развивается тип творчества на двух языках - национальном и русском. Азербайджанский писатель М. Ф. Ахундов, осетинский К. Л. Хетагуров и украинский Т. Г. Шевченко сыграли решающую роль в развитии национальных.литературных языков. Приобщение к русскому языку, русской литературе, прямые и косвенные контакты с деятелями русской культуры способствовали развитию реализма в литературах разных народов России.

В советской многонациональной литературе многие писатели творят как на своем национальном, так и на русском языках (Ч. Айтматов, М. Т. Байджиев — в киргизской литературе, Апар, Г. Сеидбейли -- в азербайджанской, В. Быков — в белорусской, П. II. Хузангай и А. Е. Айги - в чувашской, И. П. Друцэ - в молдавской, а в литературах чукотской, мансийской и нивхской — Ю. С. Рытхэу, Ю. Н. Шесталов, В. М. Санги и др.).

Можно говорить о следующих типах двуязычного художественного творчества

в советской литературе: творчество на национальном языке и авторский перевод на русский (так, грузинский писатель Ч. Амирэджиби перевел на русский язык свой роман «Дата Туташхиа»); творчество на русском языке с авторским переводом на национальный («Белый пароход» и ряд других повестей Ч. Айтматова появились сначала на русском, а потом на киргизском языке); параллельное творчество на двух языках без самоперевода; временный или постоянный переход с двуязычия на одно-язычие русское или национальное; творчество лишь на русском языке, причем писатель причисляет себя к литературе не русской, а национальной (Т. И. Пулатов — в узбекской литературе, О. О. Сулейменов — в казахской и другие). У того или иного двуязычного писателя могут сочетаться несколько из отмеченных типов на протяжении творческого пути.

Безусловно, принадлежность к той или иной литературе определяется не только по языку. Главную роль играет жизнь родного народа как предмет изображения, национальное самосознание писателя, образная система произведений, тематика и пафос творчества и т. д.

Иногда отсутствие развитых литературных традиций на родном языке может выступать как одна из существенных причин русскоязычного творчества национального писателя. Но особое значение талантливых писателей как раз в том и заключается, что они обогащают свой родной язык новыми понятиями, развивают и обогащают его — таково, например, творчество классика казахской литературы М. О. Ауэзова, дагестанского поэта Р. Г. Гамзатова и других.

Двуязычное творчество является насущной реальностью, выступает как закономерность развития советской многонациональной литературы, как одна из форм ее общности. Недооценка значения двуязычного художественного творчества ведет к отрицанию благотворности влияния на литературный процесс писателей, практикой своей доказавших возможность и полезность творчества на двух языках. Переоценка же чревата вольным или невольным преуменьшением значения писателей, успешно творящих только на национальных языках, способствующих развитию литературных языков и раскрытию всех заложенных в них возможностей выражения мира идей и чувств современного человека. Здесь необходимо учитывать сложную диалектику развития как национальных языков, на которых создается советская и многонациональная

литература (наблюдается неизменный рост количества национальных языков, на которых существует советская литература: к началу Великого Октября — около 30, в 30-е гг. — свыше 50, в 80-е гг. — около 90 языков!), так и языка межнационального общения, каким выступает один из богатейших языков мира — русский,

Великолепная переводческая школа в СССР дает возможность сразу включить через русский язык в орбиту всесоюзного литературного процесса все самое ценное и лучшее, что создается в национальных литературах.

Появление в ряде национальных литератур писателей, пишущих или на двух языках, или только на русском, представляется исторически закономерным и объективным. Идет также естественный процесс рождения новых литературных языков и национальных литератур. Эти процессы ярко подтверждают неограниченные возможности, которые открывает социалистическая система для развития всех языков и всех литератур, свидетельствуют о разнообразии форм, богатстве советской многонациональной культуры. Именно об этом говорил на XXVII съезде КПСС в своем докладе Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев: «Мы обоснованно гордимся достижениями многонациональной социалистической культуры. Вбирая в себя богатство национальных форм и красок, она становится уникальным явлением в мировой культуре»

Эдгар Аллам По.

следование преступления не могло стать сюжетом в литературе раньше, чем оно возникло как явление социальной действительности. Сравнительно недавно, в XVIII-XIX вв., в наиболее развитых буржуазных странах начинает формироваться полицейский аппарат, в том числе для пресечения и раскрытия преступлений. Одна из первых сыскных контор была создана при участии великого английского романиста Г. Филдинга, а спустя почти столетие Ч. Диккенс заинтересованно следил за первыми шагами впоследствии знаменитого Скотланд-Ярда. Для писателя преступление -- знак обще-

Иллюстрация И. Ушакова рассказу А. Конан Дойпд «Собака баскервилей».

ДЕТЕКТИВНАЯ ЛИТЕРАТУРА

О детективе много спорят. Еще больше его читают. Одна из тем спора — стоит ли его читать вообще. Если считают, что нет, тогда говорят: детектив — это не литература. Что же такое детектив?

Уже название жанра (в переводе с англ. detective — «сыщик») говорит о многом. Во-первых, название жанра совпадает с профессией его главного героя — детектива, т. е. сыщика, того, кто ведет расследование Во-вторых, эта профессия напоминает о том что детективный жанр — один из вариантов широко распространенной (особенно в странах Запада) литературы о преступлении. В-третьих, подразумевается и способ сюжетного построения, при котором тайна преступления так до конца и остается неразгаданной, держит читателя в напряжении.

Таинственное всегда возбуждало человеческий интерес, но профессиональное рас-

Энциклопедический словарь кшпго литературоведа

Иллюстрация В. Скрыпева к повес ги А. Г. Аддмовй "С та и.

ственного неблагополучия, я процесс его раскрытия позволяет приподнять занесу тайны над самим механизмом социальных связей. Так в произведениях появляется элемент детективной интриги и вводится фигура сыщика, вначале как лицо эпизодиче-

ское у Э. Дж. Булвера-Литтона, Ч. Диккенса, С), де Бальзака, Ф. М. Достоевского.

Литературный дебют сыщика еще не дает повода говорить о рождении детективного жанра. Преступление и его раскрытие • лишь один из сюжетных мотивов, который, даже становясь ведущим в «Преступлении и наказании» Ф. М. Достоевского, в «Тайне Эдвина Друда» (незавершен) Ч. Диккенса, не подчиняет интерес единственному вопросу — кто убил? Важнее этого узнать что за человек становится преступником и что его на это толкает.

Родоначальником детективного жанра считается Э. А. По, перенесший основной акцент с личности преступника на личность того, кто преступление расследует. Так появляется первый знаменитый в литературе сьицик Дюнен, чьи необычайные аналитиччские спо-собнисти дают автору возможность поставить философский вопрос о нереализованных силах че.;!овеческого ума.

Путь к детективу как к самостоятельному жанру лежит через выдвижение на первый план самой интриги расследования. Она обеспечивает успех произведения, а ее досто инстно определяется степенью хитроумности решения, эффектностью разгадки тайны преступления. Может быть, перший знак рождения детектива - и определении У. У. Кол-линзом своих романов (^Женщина в белом» и «Лунный камень») как сенсационных. Свой классический облик детектив как жанр примет в рассказах и повестях А. Конан Доила, ->од 4iiHM пером он становится «чисто аналитическим упражнением», которое, однако, «как такоиое может быть совершенным произведением искусства в своих совершенно условных пределах».

Эти слова, сказанные еще одной известной в этом жанре английской писательни-

Ж. (.идленон о окружении актеров — исполнителей роли комиссара Мегрз.

цей — Д. Сэйерс, должны означать, что автор детектива сознает ограниченность своей жанровой формы и не собирается соперничать с Ч. Диккенсом или Ф. М. Достоевским. Его цель скромнее — заинтересовать, но на пути к этой це^и он может достичь определенного совершенства. Залог успеха -сложность неожиданно разрешаемой логической задачи, а также оригинальность личности того, кто ее разрешает. Вот почему имена наиболее известных героев, таких, как Шерлок Холме у Конан Доила, натер Браун у Г. К. Честертона, Мегрэ у Ж. Сименона. Э. llyapo и мисс Марпл у А. Кристи, не уступят в известности именам их создателей.

Если о художественной литературе мы привыкли судить но богатству к мастерству слова, то в детективе атот критерий отпадает: «Стиль в детективе столь же неуместен, как в кроссворде». Так жестко формулирует одно из правил жанра Ван Дайн. Среди авторов многие это убеждение разделяют, хотя и не с такой легкостью: ведь ставится под сомнение литературное достоинство жанра.

В чем секрет популярности детектива? Ответы дают разные. Почти всегда говорят о топ психологической разрядке, интеллектуальном отдыхе, который предоставляет такого рода чтение современному человеку. Других подходят к детективу серьезнее, нризнакл за ним право на нравственный урок, убежда Ю1цнй читателя в неизменном торжестве доб ра над злом, которое не остается безнака занным. Западные исследователи жанра так же нередко говорят о нем как о продуктив ной модели поведения современного человека получающего возможность как бы ставить се бя на место героя, проникаясь его уверен ностью в своих силах, его способностью в оди ночку отстоять справедливость. Именно i одиночку, не случайно в англоязычном детек тиве расследование но традиции ведете) не полицейским, а частным сыщиком (иног да и вовсе не профессионалом), котором; приходится вступать в борьбу с престунни ком, а иногда и с представителем власти как это постоянно случается, скажем, в ро манах американского писателя Э. С. Гардне ра. И даже по французской традиции лиге ратуры, где сыщик - представитель зако на, он, подобно комиссару Мегрэ у Ж. Симе нона, позволяет себе порой самостоятель но вершить правосудие.

Советский детектив, начиная с первых по вестей А. Г. Адамова («Дело «пестрых», «П(] следний бизнес»), Ю. С. Семенова («Петрон ка, 38», «Огарева, 6») и вплоть до романе А. А. и Г. А. Вайнеров («Визит к минотавру:!

«Эра милосердия»), создавался с установкой на опровержение некоторых сложившихся жанровых канонов: не устраивала развлекательность классического детектива, предлагавшего «чисто аналитическое упражнение», еще более неприемлемой была романтизация жестокости.

Если преступление воспринимается не как повод для увлекательной игры, но как пробле- J ма социальная, если сыщик видится не услов- 1 но-театральной фигурой, но личностью, то нарушаются игровые правила детектива, но которым он существовал как чисто условная форма. Советские писатели стремятся полностью вернуть ему если не утраченные, то значительно урезанные литературные права. Вероятно, возвращение детектива в большую литературу возможно в том качестве, в котором он некогда в ней появился, - на правах одного из сюжетных приемов. Как бы подтверждая эту мысль, в последнее время детективное расследование все чаще встречается в произведениях, которые к собственно детективному жанру не могут быть отнесены, например в романах «Момент истины» В. О. Богомолова, «И это все о нем...» В, В. Липатова, «ТАСС уполномочен заявить...» 10. С. Семенова.

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Детской литературой мы называем книги, написанные специально для детей, и книги, которые были написаны для взрослых, но считаются детскими.

Специально для детей написаны сказки X. К. Андерсена, «Алиса в стране чудес» Л. Кэрролла, «Кавказский пленник» Л. Н. Толстого, «Приключения Тома Сойера» М. Твена, почти все романы Жюля Верна, сти-: хотворение В. В. Маяковского «Кем быть?», рассказы и повести А. П. Гайдара и многие другие произведения.

«Робинзон Крузо» Д. Дефо, «Путешествие Гулливера» Дж. Свифта, сказки А. С. Пушкина, романы В. Скотта, Ф. Купера, А. Дю-

• ма, «Детство», «Отрочество», ^Юность»

• Л. Н. Толстого, «Приключения барона Мюнх-

• гаузена» Р. Э. Распе, «Каштанка» А. П. Чехова, «Маленький принц» А. де Сент-Экзюпе-

- ри, «Овод» Э. Л. Войнич, «Как закалялась сталь» Н. А. Островского писались не для де-

- тей. Но острота сюжета, богатство фабулы,

- благородство и нравственная чистота геро-

- ев, их стремление к совершенству и мечта о i будущем привлекают к ним внимание как взрослых, так и юных читателей.

Энциклопедический словарь юного литературоведа

Революционный критик-демократ В. Г. Белинский утверждал, что детские книги пишутся для воспитания, а воспитание — великое дело: им решается участь человека. В нашей стране ежегодно выходит почти три тысячи разных книг для ребят: мировая и отечественная классика, произведения советских писателей. Их общий тираж превышает 320 млн. экземпляров. Они издаются на 65 языках на-

родов СССР. Поистине детская литература сегодня -- это великая держава.

Но так было не всегда. Поэт С. Я. Маршак замечал, что в нашей стране до Великой Октябрьской социалистической революции детского чтения было сколько угодно, а детской литературы почти не было.

В 1913 г., накануне вступления России в первую мировую войну, было издано 1396 дет-

КОНСТАНТИН СЕРГЕЕВИЧ АКСАКОВ (1817—1860) ИВАН СЕРГЕЕВИЧ АКСАКОВ (1823—1886)

Они, говорил Н. Г. Чернышевский, «принадлежат к числу образованнейших, благороднейших и дарови-тейших людей в русском обществе». Сыновья замечательного русского писателя С. Т. Аксакова Константин и Иван Аксаковы были богато одаренными натурами: поэты, публицисты, критики, сатирики, авторы драматических произведений и литературоведческих исследований. И везде, к чему бы ни прикоснулось их перо, они сумели сказать свое слово, оригинальное, запоминающееся, нередко спорное, полемичное, но всегда искреннее, честное, идущее от самого сердца. «За свою веру, — писал о Константине Аксакове А. И. Герцен, — он пошел бы на площадь, пошел бы на плану, а когда это чувствуется за словами, они становятся страшно убедительными»,

К. Аксаков был темпераментным критиком. Его выступления неизменно возбуждали движение мысли, вызывали огонь на себя: «Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова, или Мертвые души» (1842), «Три критические статьи г-на Имярек» (1847), статьи «О русском воззрении», *Еще несколько слов о русском воззрении» (1856), «Обозрение современной литературы» (1857) и др. Он был и видным литературоведом-филологом: в 1847 г. защитил магистерскую диссертацию «Ломоносов в истории русской литературы и русского языка».

Широкую известность приобрели передовицы К. Аксакова в газете «Молва» (1857) —броские, афористичные, открыто вызывающие своим подчеркнутым народолюбием, раскованностью и категоричностью суждений: «Народ—великая сила», «Слово — это знамя человека на земле», «Спор и борьба — это неотъемлемая принадлежность самостроящегося человечества» и т. д.

Венцом его публицистики была статья «Опыт синонимов. Публика — народ», где, в частности, говорилось: «Публика спит, народ давно уже встал и работает... Публика прехо-дяща: народ вечен. И в публике есть золото и грязь, и в народе есть золото и грязь; но в публике грязь в золоте, а в народе — золото в грязи... «Публика, вперед! Народ, назад!»— так воскликнул многозначительно один хож алый». После этого газета «Молва» была закрыта...

Иван Аксаков полностью разделял взгляды и убеждения старшего брата, поддерживая их своим творчеством. Его поэма «Бродяга» (1847— 1850), показывающая Русь глазами «беглого (т. е. сбежавшего от помещика крепостного) человека», была опубликована при жизни автора только в отрывках, а два самых обличительных произведения — мистерий «Жизнь чиновника» (1843) и судебные сцены «Присутственный день уголовной палаты» (опубликованы в 1858 г.), которые А. И. Герцен назвал «гениальной вещью», увидели свет лишь за границей и то анонимно.

И. Аксаков вел большую литера-турно-общественную работу, издавая газеты «Парус» (1859), «День» (1861—1865), «Москва» (1867— 1868), «Русь» (1880—1885). В 70-е гг., будучи руководителем Московского славянского комитета, он активно участвует в освободительной борьбе народов Балканских стран против гнета Турции, а во время русско-турецкой войны 1877— 1878 гг. собирает средства и организует отправку оружия болгарским дружинам. Одна из центральных улиц столицы Болгарии — Софии носит имя Ивана Аксакова.

И. Аксакову принадлежит первый очерк жизни и творчества Ф. И. Тютчева (1874).

Детская литература

ских книг, главным образом на русском языке. За очень редким исключением эти книги не были настоящей художественной литературой.

Большая часть книг писалась по рецептам официальной педагогики, служившей буржуазно-помещичьему государству. Это были слащаво-сентиментальные книжки, ничего общего не имевшие ни с действительной жизнью, ни с искусством. Их целью было пробудить у юных читателей религиозные и монархические чувства, внушить им покорность, послушание, страх.

Тоненьким ручейком пробивались через завалы книжного хлама реалистические художественные детские книги — часть великой

русской литературы, которая уважала в маленьком читателе человека, видела в нем будущего патриота, революционера. Любовью к детям, заботой об их будущем проникнуты детские стихи Н. А. Некрасова, рассказы Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова, Д. Н. Мамина-Сибиряка, А. И. Куприна, В. Г. Короленко и некоторых других писателей. j

Основоположниками советской детской литературы стали М. Горький, В. В. Маяковский, К. И. Чуковский, С. Я. Маршак. Они не только сами писали для ребят, но и находили талантливых «бывалых людей» и убеждали их отдать свои знания и способности труднейшему делу создания книг для детей.

ВАША

ДОМАШНЯЯ БИБЛИОТЕКА

Домашнюю библиотеку составляют книги разной тематики и жанров. Но в ней должны быть труды К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, сочинения классиков русской и советской литературы — А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, А. М. Горького, М. А. Шолохова, В. В. Маяковского и другие книги наших замечательных общественных деятелей и литературных критиков—В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. Д. Добролюбова. Это костяк, основа хорошей домашней библиотеки. Остальное книголюбы подбирают по вкусу и наклонностям. Перечислить даже самые лучшие книги, издающиеся в нашей стране, не представляется возможным: их слишком много. Можно наметить только тематические разделы домашней библиотеки.

1. Книги современных советских писателей н поэтов.

II. Книги о революционной борьбе в России, об Октябрьской революции и гражданской войне. Сюда входят произведения разных жанров: и беллетристика, и мемуары, и исторические работы.

III. Книги о советской молодежи — пионерах и комсомольцах, показывающие, как, начиная с огненных лет революции и до наших дней, советская молодежь самоотверженно участвует в мирном строительстве н обороне нашей страны.

IV. Книги по истории нашей Родины и ее культуры, в том числе беллетристические, мемуарные, научно-художественные произведения, посвященные отечественной истории, русским писателям, художникам, музыкантам.

V. Книги по всеобщей истории, на страницах которых оживает антич-

ность, средневековье, история и культура стран мира.

VI. Книги зарубежных прозаиков и поэтов.

VII. Научно-фантастическая и приключенческая литература, книги о путешествиях.

VIII. Научно-популярные книги и справочные издания.

Чтобы правильно комплектовать свою библиотеку, нужно следить за еженедельной газетой «Книжное обозрение», в которой публикуются сведения обо всех выходящих в свет книгах. Кроме того, в книжных магазинах имеются планы выпуска книг различных издательств.

Книги в домашней библиотеке нужно уметь правильно расположить. Можно расставить их по тематическим разделам. Можно расположить книги исходя из национальности авторов, т. е. подобрать произведения английских, французских или немецких писателей и поэтов, а затем расставить книги внутри каждого из этих подразделов не беспорядочно, а по хронологическому принципу.

Книги требуют любви и заботы. Плохо, если книги в домашней библиотеке имеют неухоженный вид. Поэтому на время пользования стоит обернуть книгу или надеть на нее съемный чехол-переплет. Не следует загибать страницы, делать в книге пометки чернилами. Если книга от частого употребления истреплется, ее нужно подклеить, переплести самим или отдать в переплет.

Книги всегда нужно давать читать товарищам. Книги не должны лежать мертвым грузом на полках, превратившись в часть домашней обстановки. Обмен книгами — важная часть человеческого общения.

Энциклопедический словарь юного литературоведа

Сю»а:

Иллюстрвцня А. Струмилло м роману Г. Бичар-Стоу «Хижине дяди Томе». Справе.'

Иллюстрация Г. Фитингофа к повфсги М. Твена пПриилюче* ния Тома Сойера».

Так стали авторами замечательных детских книг кораблестроитель, моряк и летчик, Б. С. Житков, биолог В. В. Бианки. Не сняв пропахшей порохом шинели, прямо с фронтов гражданской войны пришел в детскую литературу А. П. Гайдар. Со школьной скамьи входили в детскую литературу поэтесса А. Л. Барто, воспитанники ленинградской школы имени Ф. М. Достоевского, прославившие ее как «Республику Шкид», Г. Белых и Л. Пантелеев. Оставил занятия математикой ради работы в детской литературе выпускник Московского университета Л. А. Кассиль... Пример Горького и Маршака привлек в детскую литературу многих «взрослых» писателей. В результате она обогатилась такими значительными произведениями, как «Три толстяка» Ю. К. Олеши, «Белеет парус одинокий» В. П. Катаева, «Ташкент — город хлебный» А. С. Неверо-

ва, «Золотой ключик...» и «Детство Никит) А. Н. Толстого, <Кара-Бугаз» К. Г. Па стовского, «Два капитана» В. А. Каверш рассказы М. М. Пришвина, М. М. Зощеш А. П. Платонова, повести С. Т. Григорье»

Советская детская литература — это б но, широко распахнутое в мир. Она расе» зывает ребятам о том. как жили люди в л леком прошлом, как боролись с захвати ками и угнетателями, как совершили ik вую в мире социалистическую революцию построили новое общество. Все этапы геро ческой судьбы народа — гражданскую и i ликую Отечественную войны, самоотверж< ный труд строителей коммунизма — отраз ли книги советских детских писателей. В ci их книгах они ведут юного читателя в Ш1 лу и на завод, на колхозное поле и на фер1 раскрывают перед его изумленным взор1 необъятные просторы Родины: леса и pel

Детская литература

моря и горы. степи и пустыни. Они поведали о жизни разных народов, населяющих Советский Союз, помогли ребятам совершить увлекательнейшие путешествия в дальние страны, приоткрыли тайны науки.

Нет вопроса, на который юный человек не нашел бы ответа в книгах детских писателей. И самый главный из этих вопросов — извечный вопрос юности: «Делать жизнь с кого?»

центре детской литературы. В книгах советских писателей это прежде всего борец за народное счастье, революционер: Степан Разин, Емельян Пугачев, декабристы, народники, большевики. Книги о детстве С. М. Кирова («Мальчик из Уржума» А. Голубевой), о Н. Э. Баумане («Грач — птица весенняя» С. Мстиславского), о М. И. Калинине («Под северным небом» и «С берегов Медведицы» fU М. П. Прилежаевой), о Н. К. Крупской («Па- ^@

Иллюстрация Р. Вердинн к сказке Дж. Родври «•Джель-сонино «стране лжецов».

Иллюстрация Ю. Ракутина к понести В. П. Катаева «Белеет парус одинокий»,

Уже в 20-е гг. для ребят были написаны первые рассказы о В. И. Ленине. Сегодня свое знакомство с величайшим гением человечества, с его соратниками дети начинают с книг А. И. Ульяновой-Елизаровой, Н. К. Крупской, Г. М. Кржижановского, М. М. Пришвина, М. М. Зощенко, А. Кононова, повестей М. П. Прилежаевой «Начало», «Удивительный год», «Три недели покоя», «Жизнь В. И. Ленина», 3. Воскресенской «Сердце матери», «Сквозь ледяную мглу». «Утро», с поэм С. В. Михалкова «На родине Ленина» «В музее В. И. Ленина», с «Горской поэмы о Ленине» К. Кулиева и поэмы «Ленин на Пами-ре» М. Мирша кара, с рассказов С. Алексеева, С. Виноградской, С. Дангулова, Л. Радищева, В. Тельпугова, Н. Ходзы. Образ положительного героя находится в

роль — Надежда» 3. И. Воскресенской), о Ф. Э. Дзержинском («Железный Феликс» Ю. Германа), рассказы о В. И. Чапаеве В. Разумневича, исторические повести и романы А. Алтаева, С. Алексеева, В. Беляева, Т. Богданович, Л. Воронковой, Э. Выгодской, С. Т. Григорьева, С, Злобина, О. Ива-ненко, В. Морозовой, Н. Кальмы, В. Яна показывают, что человек может быть велик только своей связью с народом, служением народу, передовым идеям эпохи.

Отображая преемственность поколений, писатели рассказали о том, как рядом с отцами мужественно сражались юные герои гражданской и Великой Отечественной войн, как они помогали устанавливать и укреплять Советскую власть. Впервые в истории литературы был создан образ юного борца, активного и сознательного участника соци-

Энциклопедический словарь юного литературоведа

альной жизни. Книги увековечили подвиги юного керченского партизана Володи Дубинина, комсомолки Гули Королевой, молодогвардейцев шахтерского Краснодона. Они навсегда подружили ребят с гайдаровским Тимуром, с Таней Сабанеевой из «Дикой собаки Динго, или Повести о первой любви» Р. Фраермана, с Симой Крупицыной из «Великого противостояния» Л. Кассиля, Саней Григорьевым и Катей Татариновой из «Двух капитанов» В. Каверина, Антошкой из повести 3. Воскресенской «Девочка в бурном море», Юрой и Гизи из романа Ю. Коринца «Привет от Вернера», Гавриком и Петей из «Белеет парус одинокий» В. Катаева и Кро-шем А. Рыбакова.

Советская детская книга — настоящий праздник для читателя. Заразительный, жизнерадостный смех, словно солнечный луч, пронизывает произведения Н. Носова, А. Алексина, В. Драгунского, Ю. Сотника, Ю. Коваля, Л. Давыдова. Юмор, порой переходящий в иронию, в едкую сатирическую насмешку, — характерное свойство книг этих талантливых детских писателей.

Но и юмор, и занимательный сюжет, и словесная игра в книге не самоцель. Юмор и занимательность, по словам А. Алексина, это порой кратчайшее расстояние между серьезной проблемой и сознанием читателя. Они служат гуманным идеям, и в этом сила советской литературы для детей младшего, подросткового или юношеского возраста.

Особенно богата юмором поэзия для самых маленьких, встречающая ребенка, едва он начинает овладевать речью. Среди первых книжек малыша — стихотворные сказки, забавные стихи-перевертыши, считалки, потешки, колыбельные песенки. Еще не на-

учившись читать, ребята уже знают наизусть многие стихи К. Чуковского, С. Маршака, В. Маяковского, А. Барто, С. Михалкова, Д. Хармса, А. Введенского, О. Высотской, Е. Благининой, Ю. Коринца, В. Берестова, Б. Заходера, Я Акима, Г. Граубина, Г. Ла-донщикова, Р. Сефа, И. Токмаковой. Многие поэты, например А. Барто, С. Михалков, Ю. Коринец, опровергая господствующее на Западе представление о том, будто подростки вообще не любят стихов, успешно пишут и для ребят среднего возраста. Они воссоздают в своих стихах духовный мир школьников, их живую интонацию, говорят о волнующих их проблемах.

Многообразна детская проза. Любовью ребят пользуются «Старик Хоттабыч» Л. Ла-гина, «Приключения Незнайки» Н. Носова, «Баранкин, будь человеком!» В. Медведева, «В стране вечных каникул» А. Алексина, сказки А. Волкова, Е. Шварца, В. Важдае-ва, А. Нечаева, В. Губарева, Е. Пермяка, С. Прокофьевой, А. Митяева, Т. Макаровой. Но не только популярнейший жанр — сказка — характерен для советской детской литературы. Широко распространены рассказы, повести и романы о современной семье, школе, о жизни завода, о годах Великой Отечественной войны, адресованные детям и юношеству, принадлежащие перу А. Л. Пантелеева, Н. Дубова, А. Алексина, А. Рыбакова, А. Лиханова, Н. Богданова, Л. Воронко-вой, А. Мусатова, А. Кузнецовой, С. Баруздина, В. Железникова, Р. Погодина, В. Ра-зумневича, М. Коршунова, Н. Бремнера, И. Дика, Ю. Томина, В. Крапивина, А. Соболева, С. Полетаева, Г. Михасенко, М. Сергеева, В. Воскобойникова, С. Иванова, Ю. Ко-

Диалектизмы в языке художественной литературы

валя и других писателей. Пишут о жизни природы Г. Снегирев, И. Соколов-Микитов, Г. Скребицкий, Ю. Дмитриев, В. Сахарное. Есть книги и о современной армии и о спорте. Разнообразным интересам ребят отвечают фантастические произведения И. Ефремова, В. Обручева, А. Казанцева, Г. Адамова, А. Беляева, братьев А. и Б. Стругацких.

Чтобы не затеряться в книжном море, книги родственной тематики или жанра объединяются нередко в серии. Большим успехом пользуются выпуски «Золотой библиотеки», «Библиотеки пионера», «Библиотеки приключений», серии «Жизнь замечательных людей», «Пионер — значит первый», «Ты по стране идешь», «В мире прекрасного».

Наша детская литература многонациональна. Вместе с русскими писателями ее богатства создавали и создают украинцы Н. Забила, Ю. Збанацкий, Н. Трублаини, Б. Чалый, В. Близнец; белорусы Я. Мавр, В. Витка, Э. Огнецвет, Я. Брыль; узбеки К. Мухаммади, 3. Дияр, X. Назир, П. Му-мин, X. Тухтабаев, Н. Фазылов; армяне В. Ананян и X. Гюльназарян; туркмен К. Тан-грыкулиев; азербайджанцы 3. Халил, Т. Мах-мудов; грузин О. Иоселиани; молдаване Г. Виеру и С. Вангели; литовцы В. Петкяви-чюс и В. Пальчинскайте; киргизы Ш. Бей-шеналиев и М. Джангазиев; латыш В. Луке; эстонцы Э. Рауд и Э. Нийт; калмык А. Ба-лакаев; чукча Ю. Рытхэу; нивх В. Санги; манси Ю. Шесталов; балкарец М. Геттуев; писатели многонационального Дагестана Н. Юсупов, Р. Рашидов, М. Магомедов; бурят А. Бальбуров; тувинец Д. Алдынсол и еще многие... Благодаря своему гуманизму, тематиче-

скому и художественному богатству советская детская литература имеет высокий международный авторитет. Она открыла миру не только новую книгу, но и новый тип детского писателя: художника и педагога одновременно. Он не просто друг и защитник детей, выразитель их взглядов, их отношения к действительности. Он еше и мудрый наставник, старший товарищ, умелый воспи-^ татель завтрашнего гражданина.

Большевик, Художник Б. Ку­стод не».

Большевик, Художник Б. Кустод не».