Повествующая о том, как Линь Чун вступил в банду разбойников в становище Ляншаньбо, и о том, как Ян Чжи продавал свой меч в Бяньцзинчэне

 

Во время боя Линь Чун разглядел своего противника.

Ростом он был в семь с половиной чи. На лице у него виднелось темное пятно, на щеках торчала жидкая рыжая бороденка. На нем была высокая войлочная шляпа, украшенная на макушке пучком красных конских волос, боевой халат из белого атласа, подпоясанный пестрым льняным кушаком, штаны, подвязанные внизу полосатыми лентами из белой и черной материи. Ноги были обуты в длинные теплые чулки из шкурок сайги и меховые туфли из невыделанной воловьей шкуры. На боку у него висел кинжал, а в руках он держал саблю.

Незнакомец откинул шляпу за спину и остался в косынке, завязанной по углам узлами. Выпятив грудь и подняв саблю, он закричал:

– Отвечай, разбойник, куда ты дел мое добро?

Линь Чун не стал даже отвечать. Он был сильно зол, усы его стали дыбом. Вытаращив глаза, с саблей в руках он ринулся на противника.

Снег перестал идти, и небо прояснилось. По краям река затянулась тонкой полосой льда. У воды лицом к лицу столкнулись два храбреца, готовые уничтожить друг друга. То наступая, то отступая, они схватывались уже более тридцати раз, но пока еще нельзя было сказать, чья возьмет. Они сошлись еще десять раз, но в самый решающий момент боя с горы раздался голос:

– Эй вы, молодцы! Хватит драться!

Линь Чун выпрыгнул из круга. Противники, не выпуская мечей из рук, взглянули наверх. Там стояла толпа разбойников и среди них Ван Лунь, Ду Цянь и Сун Вань. Они спустились с горы и на лодках подъехали к месту битвы.

– Вы храбрые воины, – сказал Ван Лунь. – Его мы знаем – это наш Линь Чун, – продолжал он. – Можем ли мы узнать, кто вы и как вас зовут, темнолицый удалец? – спросил он незнакомца.

– Я потомок трех поколений военачальников, – отвечал тот, – внук знаменитого Яна, получившего высокое воинское звание; фамилия моя Ян, а имя Чжи. Я скитаюсь по западным окраинам страны. В молодости я держал экзамены по военному искусству и был назначен командиром в дворцовое войско. Вскоре после этого император пожелал устроить в своем парке искусственную гору и послал для этого на озеро Тайху десять военачальников из своего войска, в том числе и меня. Нам велели привезти в столицу мрамор для постройки искусственной горы. Но судьба сыграла со мною злую шутку. Мы уже добрались с мрамором до Хуанхэ, когда началась буря. Нашу баржу перевернуло, и весь мрамор пошел ко дну. Конечно, после этого возвратиться в столицу я уже не мог. Мне пришлось бежать, спасая свою жизнь. Сейчас вышло помилование, и я, собрав все свои ценности, решил вернуться в столицу и преподнести их тайному совету, в надежде получить прежнее место. Проходя здесь, я нанял носильщика, но никак не ожидал, что вы отнимете у него все мои ценности. Может быть, вы вернете мое добро?

– Не вас ли зовут Черномордым зверем? – спросил Ван Лунь.

– Это я и есть, – ответил Ян Чжи.

– В таком случае, – продолжал Ван Лунь, – разрешите пригласить вас в наш стан выпить и закусить, а веши мы вам вернем.

– Добрый человек! – сказал Ян Чжи. – Раз вы знаете меня, то лучше просто верните мои вещи. Это для меня важнее, чем приглашение выпить вина.

– Уважаемый военачальник! – сказал Ван Лунь, – еще несколько лет тому назад, когда я ездил в столицу держать экзамены, мне приходилось слышать ваше славное имя. Сегодня же я имею счастье познакомиться с вами. Разве могу я отпустить вас без угощения? Очень прошу вас погостить в нашем стане и побеседовать с нами. Никаких других намерений у меня нет.

После этого Ян Чжи не оставалось ничего другого, как отправиться с Ван Лунем и всей компанией в лагерь. Чжу Гуй также был приглашен. Они прибыли в парадный зал, где слева стояли четыре кресла: для Ван Луня, Ду Цяня, Сун Ваня и Чжу Гуя; справа были поставлены еще два кресла. В первое из них усадили Ян Чжи, второе занял Линь Чун. После того как все разместились, Ван Лунь велел зарезать баранов и устроить пир в честь Ян Чжи.

Не вдаваясь в подробности, все же скажем, что после того как было выпито по нескольку чашек вина, Ван Луню пришла в голову такая мысль: «Если я оставлю Линь Чуна здесь, то он скоро затмит нас всех. Лучше уж я проявлю человечность и оставлю также и Ян Чжи, который может соперничать с Линь Чуном».

Тогда, указывая на Линь Чуна, он сказал Ян Чжи:

– Наш друг Линь Чун – наставник восьмисоттысячного войска Восточной столицы. Командующий Гао Цю не терпит около себя порядочных люден и устроил так, что Линь Чун был осужден, заклеймен и сослан в Цанчжоу. Но и здесь Линь Чуну не повезло: он провинился перед властями и теперь вот попал к нам. Вы сказали, начальник, что направляетесь в Восточную столицу, надеясь получить там место. Не подумайте, что я уговариваю вас, но я сам когда‑то бросил гражданскую службу и стал военным, а затем пришел сюда и занялся разбоем. Ведь за вами числится преступление, и, хотя вышло помилование, трудно рассчитывать, что вас восстановят в должности. Вся военная власть в руках Гао Цю, и вряд ли он примет вас на службу. Не лучше ли вам остаться в нашем лагере. Добычу будем делить справедливо, пить и есть вволю и станем хорошими друзьями. Как вы на это смотрите?

– Очень благодарен вам за теплый прием и сердечное ко мне отношение, – отвечал Ян Чжи. – Но в Восточной столице у меня остался родственник, который пострадал из‑за меня, а я ничем еще не помог ему. Я надеюсь, что вы вернете мне вещи, а если и нет, то я все равно отправлюсь туда, даже с пустыми руками.

– Что же, раз не хотите оставаться здесь, – смеясь, сказал Ван Лунь, – мы не станем насильно вас удерживать. Но, может быть, вы окажете нам честь и останетесь переночевать, а завтра тронетесь в путь.

Ян Чжи охотно согласился. Пирушка продолжалась допоздна, и лишь глубокой ночью все разошлись. На следующее утро разбойники и гости встали рано, и Ван Лунь устроил прощальный завтрак в честь Ян Чжи. После завтрака предводители велели одному из разбойников принести вещи, которые накануне были отняты у Ян Чжи, и пошли проводить его с горы. Внизу они простились с гостем, приказали нескольким разбойникам переправить его в лодке на другой берег и вернулись в стан. Только теперь Ван Лунь согласился, чтобы Линь Чун стал четвертым предводителем, а за Чжу Гуем осталось пятое место. С этого времени разбои и грабежи совершались под предводительством всех пяти главарей, о чем мы говорить больше не будем.

Теперь вернемся к Ян Чжи. Выбравшись на дорогу, он отпустил провожавших его разбойников, нанял в носильщики местного крестьянина и двинулся в путь. Через несколько дней он прибыл в Восточную столицу, отыскал там гостиницу и остановился отдохнуть с дороги. Он расплатился с носильщиком, и Тот поспешил домой.

Войдя в гостиницу, Ян Чжи опустил на пол свой узел, снял кинжал и саблю. Затем позвал служителя, дал ему денег и велел купить вина и мяса. Прошло несколько дней. Ян Чжи Удалось найти человека, который согласился помочь ему устроить все дела Деньги и ценные вещи пошли на взятки различным чиновникам, от которых зависело восстановление Ян Чжи в прежней должности. И только после того как он израсходовал почти псе, что принес с собой, ему удалось добиться приема у командующего Гао Цю и лично вручить ему прошение.

Ян Чжи пришел во дворец. Когда Гао Цю подробно ознакомился с его делом, то вышел из себя.

– Что же это такое! – закричал он. – Из десяти посланных за мрамором военачальников девять вернулись в столицу, выполнив поручение, и лишь ты один потерял груз по дороге. Более того, ты не явился с повинной, а предпочел укрыться, и в течение долгого времени тебя нигде не могли найти. Теперь ты вернулся и просишь о восстановлении в прежней должности. Несмотря на помилование, я не могу принять тебя обратно, ведь ты совершил преступление!

С этими словами Гао Цю взял кисть и, написав на прошении «отказать», выгнал Ян Чжи из приемной.

Совершенно подавленный, Ян Чжи возвратился в гостиницу. «Прав был Ван Лунь, – думал он, – когда уговаривал меня остаться у них, но ведь имя мое незапятнано, и мне не хотелось порочить память родителей. Я надеялся отдать все мои способности и все мое искусство службе в пограничной страже, завоевать своей семье славное имя, передать его потомству и быть достойным своих предков. Но, увы, это мне не удалось! Ну и зловредный же ты человек, Гао Цю! Разве можно так притеснять людей!»

Подобные грустные мысли обуревали Ян Чжи.

Он прожил в гостинице еще несколько дней и остался без единой монеты в кармане. «Что же теперь делать? – думал он, – у меня остался лишь драгоценный меч, который я получил от предков. Он всегда был со мной, но сейчас, когда я в таком безвыходном положении, мне остается лишь продать этот меч хотя бы за тысячу связок. Тогда у меня будут деньги, я смогу уехать, обосноваться где‑нибудь и зажить спокойно».

В тот же день Ян Чжи взял меч, прикрепил к нему пучок травы в знак того, что он продается, и отправился на рынок. Сначала он пошел в конные ряды, где простоял две стражи. Но покупатели не подходили. В полдень он двинулся к мосту Тяньханьчжоу, где было особенно людно. Через некоторое время он заметил, что находившиеся кругом люди бросились в переулки, словно спасаясь от кого‑то. Ян Чжи прислушался к разговорам, желая понять, что происходит. Народ разбегался с криками: «Прячьтесь скорее! “Тигр” идет!»

«Что за чертовщина! – подумал Ян Чжи. – Откуда в таком большом городе тигр?»

И вдруг вдалеке он заметил огромную темную фигуру. Человек был сильно пьян и шел, покачиваясь из стороны в сторону. Приглядевшись к нему. Ян Чжи узнал известного во всей Восточной столице бродягу и хулигана Ню‑эра, по прозвищу «Лысый тигр». Он славился тем, что повсюду учинял скандалы и дебоши. За это его уже несколько раз судили, но даже в Кайфыне на него невозможно было найти управы. Вот почему, завидя его, население города разбегалось и пряталось.

Приблизившись к Ян Чжи, Ню‑эр выхватил у него из рук меч и спросил:

– Сколько просишь за меч, молодец?

– Этот драгоценный меч достался мне в наследство от предков, – отвечал Ян Чжи, – и я хотел бы получить за него три тысячи связок монет.

– Что за диковина твой меч! – воскликнул Ню‑эр. – Почему ты так дорого за него просишь? Если я куплю нож за тридцать медяков, то смогу резать им и мясо и бобовый сыр. А что толку в твоем дурацком мече, который ты еще называешь драгоценным?!

– Да разве можно сравнивать мой меч с железным ножом, который продается в лавке! – возразил Ян Чжи. – Этот меч действительно драгоценный.

– Да почему же он драгоценный? – не отставал Ню‑эр.

– Во‑первых, – отвечал Ян Чжи, – им можно рубить и медь и железо. Во‑вторых, если держать над лезвием волосок и подуть на него, лезвие перережет волосок. И наконец, если вонзить этот меч в человека, на лезвии не останется ни капли крови.

– А сможет он рассечь медную монету? – спросил Ню‑эр.

– Давай монету и увидишь сам, – ответил Ян Чжи.

Ню‑эр зашел в лавку, где торгуют фруктами, около моста, взял там двадцать медных монет, по три вэня каждая, и, вернувшись обратно, положил их стопкой на перила моста.

– Ну, молодец, – сказал он, обращаясь к Ян Чжи. – Если ты рассечешь эту кучку монет, я дам тебе за меч три тысячи связок денег.

Не осмеливаясь подойти близко, люди издали наблюдали все происходящее.

– Это пустяки, – сказал Ян Чжи.

Он засучил рукава, взял в руки меч и, примерившись, одним ударом рассек пополам сложенную кучку денег. Зрители не могли удержаться от восторга.

– Нашли чему удивляться, – заворчал Ню‑эр. – Что ты еще хвалился сделать? – спросил он Ян Чжи.

– Поставь против лезвия волосок, дунь на него, и он разрежется на две части, – сказал Ян Чжи. – Можешь взять сразу несколько волосков, они тоже будут разрезаны.

– Не верю, – сказал Ню‑эр.

Тут он выдернул из своей головы пучок волос и, отдавая Ян Чжи, сказал:

– А ну посмотрим, что у тебя получится.

Ян Чжи взял волосы в левую руку и, держа над лезвием, сильно дунул на них. Все волосы были разрезаны пополам и полетели на землю. Тут снова раздались возгласы одобрения; толпа зрителей все росла.

– Ну, а еще что можно сделать твоим мечом? – приставал Ню‑эр.

– Им можно убить человека и на лезвии не останется крови, – повторил Ян Чжи.

– Как же это может быть? – спросил Ню‑эр.

– Он так быстро рассекает человека, что не остается и следов крови, – пояснил Ян Чжи.

– Не верю я этому, – твердил Ню‑эр. – Найди кого‑нибудь и заколи, а я посмотрю! – предложил он.

– Как же можно, – возразил Ян Чжи, – ни за что ни про что убить среди бела дня человека? Если не веришь, приведи сюда собаку, я заколю ее, и ты посмотришь.

– Так ведь ты же говорил о человеке, а не о собаке, – возразил Ню‑эр.

– Ну вот что, – сказал Ян Чжи. – Не покупаешь, не надо, зачем попусту беспокоить людей?

– Ну‑ка, дай мне еще посмотреть! – сказал Ню‑эр.

– Да что ты пристаешь! – рассердился Ян Чжи. – Я же тебя не заставляю!

– А хватит у тебя духу убить меня? – спросил Ню‑эр.

– Ни раньше, ни сейчас не имел я на тебя обиды, – отвечал Ян Чжи. – Не состоялась у нас сделка, и ладно. Так что убивать мне тебя не к чему.

Тут Ню‑эр крепко схватил Ян Чжи за руку и сказал:

– Я куплю этот меч во что бы то ни стало.

– Если берешь, – ответил Ян Чжи, – то плати за него.

– А может, у меня нет денег? – спросил Ню‑эр.

– Так зачем же ты меня держишь? – сказал Ян Чжи.

– Я хочу заполучить этот меч, – настаивал бродяга.

– А я тебе его не отдам, – возражал Ян Чжи.

– Если ты настоящий мужчина, так руби меня своим мечом, – говорил Ню‑эр.

Тут Ян Чжи рассердился и так толкнул Ню‑эра, что тот шлепнулся у его ног; но тут же вскочил, бросился на Ян Чжи и схватил его за грудь.

– Люди добрые! – вскричал Ян Чжи. – Будьте свидетелями! У меня нет денег на дорогу, и я вынужден продавать свой меч. А этот разбойник отнимает его у меня да еще лезет в драку.

Однако никто из присутствовавших из страха перед Ню‑эром не решился заступиться за Ян Чжи.

– А, так ты говоришь, что я бью тебя! – кричал Ню‑эр. – Да если я забью тебя до смерти, все равно ничего особенного не случится.

С этими словами он размахнулся правой рукой и хотел ударить Ян Чжи кулаком, но тот сумел вовремя увернуться и с мечом в руке кинулся на своего противника. Резким движением он вонзил меч в шею Ню‑эра, и тот повалился на землю. Тогда Ян Чжи подбежал к нему и дважды всадил меч в грудь врага. Хлынула кровь, заливая все вокруг. Ню‑эр умер. Тогда Ян Чжи обратился к присутствовавшим со следующими словами:

– Я убил этого мерзавца и не желаю впутывать вас в это дело. Бродяга мертв, и я сам пойду в городскую управу доложить обо всем. Вас же я попрошу пойти со мной вместе и быть моими свидетелями.

Народ толпой повалил вслед за Ян Чжи в управу, чтобы дать свои показания. Когда они пришли, правитель области как раз был там. Ян Чжи с мечом в руке и сопровождавшая его толпа вошли в зал суда и встали на колени. Положив перед собой меч, Ян Чжи стал давать показания:

– Когда‑то я был одним из начальников дворцового войска. Мне поручили доставить в столицу мрамор, но в пути я потерял его и лишился своей должности. Не имея денег на дорогу, я взял этот меч и пошел на рынок продавать его. Неожиданно мне встретился бродяга Ню‑эр, который пытался силой отнять у меня меч да еще грозился избить меня. Я не стерпел и убил этого негодяя. Все эти люди свидетели того, как все произошло.

Окружающие подтвердили его слова и рассказали, как было дело. Тогда правитель области сказал:

– Поскольку ты пришел сюда и сам во всем сознался, я освобождаю тебя от предварительного наказания палками, полагающегося в таких случаях.

Но правитель тут же распорядился принести большую канту и надеть ее на Ян Чжи, а двух служащих, сопровождаемых представителями судебного следствия, послал на мост Тяньханьчжоу произвести расследование на месте. Туда же были отправлены под стражей Ян Чжи и все свидетели. Когда следствие было закончено, составили акт, и свидетелей, давших расписку, что они по первому вызову властей явятся для судебного разбирательства, отпустили домой. А Ян Чжи отправили в тюрьму, в которой обычно держали людей, приговоренных к смертной казни.

Когда тюремная охрана и надзиратели узнали, что Ян Чжи убил Лысого тигра – Ню‑эра, они преисполнились к заключенному глубокой симпатией и не только не вымогали у него денег, а, наоборот, окружили его заботой и вниманием. Жители района, прилегающего к мосту Тяньханьчжоу, в благодарность за то, что Ян Чжи избавил их от вредного и опасного человека, собрали ему деньги на пропитание, а также на подношения чиновникам, ведущим дело, что должно было облегчить участь Ян Чжи.

Подробно разобравшись в обстоятельствах убийства, судья понял, что Ян Чжи человек известный и хорошей репутации. Учитывая, что он избавил Восточную столицу от вредного и беспокойного человека, а также и то, что никакой семьи у Ню‑эра не было и, следовательно, никто, кроме него самого, не пострадал, судья решил смягчить наказание. После нескольких допросов он вынес заключение о том, что убийство совершено во время драки, не преднамеренно.

Через шестьдесят дней судья сообщил свое мнение правителю области. Ян Чжи вызвали в управление, сняли с него колодки и наказали двадцатью палками. Затем его заклеймили и приговорили к ссылке в округ Даминфу, где он должен был служить в войсках.

Меч Ян Чжи был конфискован в казну. Для сопровождения его к месту ссылки назначили конвоиров Чжан Луна и Чжао Ху и вручили им препроводительную бумагу. Потом на Ян Чжи надели железную кангу весом в семь с половиной цзиней, приказали обоим конвоирам отправляться в путь и хорошенько следить за ссыльным.

К тому времени владельцы крупных лавок у моста Тяньханьчжоу собрали деньги и ждали там прихода Ян Чжи. Они пригласили его вместе с охраной в кабачок и там угостили вином и закусками. Передавая собранные деньги конвоирам, торговцы сказали:

– Помните, что Ян Чжи – хороший человек. Он пострадал лишь за то, что сделал людям добро и уничтожил зло. Поэтому мы просим вас бережно и заботливо относиться к нему по дороге в Северную столицу.

– Можете быть спокойны, – отвечали Чжан Лун и Чжао Ху. – Мы и сами знаем, что он хороший человек, и если бы вы даже не просили, мы все равно хорошо бы к нему относились.

Ян Чжи поблагодарил провожавших его горожан за добрые слова и взял переданные ему на дорожные расходы деньги. После этого они распрощались и разошлись.

А Ян Чжи в сопровождении охранников вернулся в гостиницу, где раньше жил, расплатился за комнату и питание и забрал оставленные здесь вещи. Там он угостил охранников и попросил найти лекаря, который наложил бы пластырь на раны от палочных ударов. После этого он вместе с охранниками двинулся в путь по направлению к Северной столице. На всех промежуточных, больших и маленьких станциях и в городах, которые им приходилось проходить, они покупали мясо и вино, и Ян Чжи всякий раз угощал охранников. На ночь они останавливались на постоялых дворах, а днем продолжали путь.

Через несколько дней они прибыли в Северную столицу, прошли прямо в центр города и, отыскав гостиницу, остановились в ней передохнуть с дороги.

Начальник гарнизона округа Даминфу Северной столицы по имени Лян Чжун‑шу был очень влиятельным человеком, так как в его руках была сосредоточена вся военная и гражданская власть. Он приходился зятем сановнику Цай Цзину – воспитателю наследника императора тогдашней династии Восточной столицы.

Был десятый день второй луны. Лян Чжун‑шу находился в управлении, когда охранники привели туда Ян Чжи и вручили бумагу, выданную им областным управлением Кайфына. Просмотрев ее, Лян Чжун‑шу вспомнил, что когда‑то, в бытность свою в Восточной столице, встречался с Ян Чжи и сейчас, признав его, попросил подробно изложить все, что с ним случилось. Ян Чжи рассказал, как командующий Гао Цю отказался восстановить его в прежней должности, как, израсходовав все свои деньги, он был вынужден продавать свой меч, сообщил он и о том, как ему пришлось убить Ню‑эра. Выслушав откровенный рассказ Ян Чжи, Лян Чжун‑шу остался очень доволен. Он приказал снять с Ян Чжи кангу и сказал, что оставляет его служить в своем управлении. Затем начальник области выдал охранникам расписку в том, что они доставили Ян Чжи по назначению, и отправил их обратно в Восточную столицу. Об охранниках речи больше не будет.

Вернемся к Ян Чжи. Попав в управление Лян Чжун‑шу, он старательно выполнял все свои обязанности, оставаясь на службе с утра до ночи. Видя его усердие, Лян Чжун‑шу решил повысить его в должности, назначив войсковым командиром с установленным месячным жалованьем. Однако, опасаясь, что это может вызвать недовольство других военачальников, Лян Чжун‑шу издал приказ, в котором всем начальникам предлагалось в назначенный день созвать подчиненных на учебное поле у Восточных ворот для проведения военных испытаний. В тот же вечер Лян Чжун‑шу вызвал к себе Ян Чжи и оказал ему:

– Я хочу повысить вас в должности и сделать помощником войскового командира с установленным месячным жалованьем. Не знаю только, достаточно ли вы сильны в военном искусстве.

– Ваш покорный слуга, – отвечал Ян Чжи, – вырос в семье, где из поколения в поколение детей учили военному делу и готовили из них военных начальников. К тому же я был начальником дворцового войска. Все восемнадцать видов военного искусства я изучал с малых лет. Когда вы заговорили о повышении меня в должности, мне показалось, что туча, нависшая надо мной, рассеялась и снова засияло солнце. Если вы окажете мне эту милость, я сделаю все, что в моих силах, чтобы отблагодарить вас.

Лян Чжун‑шу остался очень доволен ответом Ян Чжи и подарил ему кольчугу. Никаких событий в этот вечер больше не произошло.

На следующий день утро выдалось хорошее. Дул легкий ветерок, пригревало солнце. Была середина второй луны. Когда Лян Чжун‑шу окончил свой завтрак, они с Ян Чжи сели на лошадей и в сопровождении большой свиты направились к Восточным воротам. У военного учебного плаца начальника области встретило множество военных чинов. Подъехав к павильону, Лян Чжун‑шу сошел с лошади. Затем он поднялся в павильон и занял специально приготовленное для него большое, отделанное серебром кресло. Справа и слева от него двумя рядами разместились командиры воинских частей – старшие военачальники, их помощники, сотники, наставники и младшие командиры. Все они, числом до ста человек, чинно расселись по своим местам.

На особом возвышении перед павильоном стояли два инспектора войск – один по фамилии Ли Чэн, по прозвищу «Небесный князь», и другой – Вэнь Да, по прозвищу «Большой меч». Это были заслуженные командиры, не знавшие себе равных по отваге. Стоя перед Лян Чжун‑шу во главе приведенных ими войск, они трижды прокричали установленное приветствие. Над помостом, где они стояли, взвился желтый флаг. Это был сигнал. По обеим сторонам поля выстроились музыканты с барабанами, литаврами и трубами. Трижды протрубили трубы, и каждый раз им отвечал громоподобный грохот барабанов и литавр. Наступила торжественная тишина, никто не осмеливался разговаривать.

После этого над помостом снова поднялся флаг. Выстроившиеся на поле войска замерли. Стоявшие на помосте взмахнули красным флагом, раздался барабанный бой, и отряд в пятьсот человек, расположенный там, откуда неслись звуки барабанов, разделялся на две колонны. Каждый из бойцов держал в руках свое оружие.

С помоста снова подали сигнал. Теперь уже махали белым флагом. Перед начальником области двумя ровными рядами выстроился конный отряд; всадники крепко держали поводья, осаживая своих лошадей.

Тогда Лян Чжун‑шу приказал позвать командира по имени Чжоу Цзинь. Из рядов конников, стоявших справа, тотчас же отделился воин и, подскакав на коне к павильону, спешился, затем приставил к ноге копье и громким голосом приветствовал начальника области.

– Вы должны, – сказал Лян Чжун‑шу, – показать нам свое военное искусство.

Выслушав это приказание, Чжоу Цзинь с пикой в руке вскочил на лошадь и три или четыре раза проскакал перед павильоном, проделывая оружием боевые фигуры. Зрители шумно выражали ему свое одобрение. Тогда Лян Чжун‑шу сказал:

– Позовите командира Ян Чжи, высланного сюда из Восточной столицы!

Ян Чжи появился перед павильоном и приветствовал начальника области.

– Ян Чжи, – сказал, обращаясь к нему, Лян Чжун‑шу. – Мне известно, что вы занимали должность командира в дворцовом войске Восточной столицы и за совершенное преступление сосланы сюда. Поскольку сейчас усилился разбой, государство нуждается в храбрых и искусных воинах. Сможете ли вы померяться силами с командиром Чжоу Цзинем? Если вы выйдете из соревнования победителем, то займете его место.

– Если это приказ вашей милости, то осмелюсь ли я ослушаться! – отвечал Ян Чжи.

Тогда Лян Чжун‑шу приказал привести коня и велел хранителю оружия и снаряжения выдать Ян Чжи все необходимое, а тому приказал готовиться к бою с Чжоу Цзинем.

Выслушав это распоряжение, Ян Чжи облачился в полученную накануне кольчугу, крепко завязал ее вокруг себя, одел на голову шлем, подвесил к поясу меч, взял лук, стрелы и длинную пику и, сев на коня, быстро выехал на поле. Как только начальник увидел Ян Чжи, он приказал начинать состязание на пиках. Чжоу Цзиня очень рассердила вся эта затея, и он сердито сказал:

– И этот ссыльный преступник осмеливается еще вступать со мной в состязание на пиках!

Мог ли Ян Чжи подумать, что ему доведется состязаться с Чжоу Цзинем? Однако, не случись этого, про Ян Чжи не сложилась бы поговорка:

 

Был он прославленней конников многих,

Войск многочисленных был он славней.

 

О том, как закончился этот поединок и кто вышел из него победителем, вы узнаете из следующей главы.

 

Глава 12