Многослойное переплетение традиций и влияний на Пиренейском полуострове обусловило существование здесь в XVI в. нескольких архитектурных стилей. Кроме уже упоминавшихся собственно пиренейских исабелино и мануэлину в церковной архитектуре сохраняла свои позиции готика. В 1513 г. X. Хиль начал строительство собора в Саламанке, двенадцатью годами позже он же заложил собор в Сеговии. Интерьеры обоих зданий выполнены в позднеготических испанских традициях, хотя арки Саламанкского собора, более обычного украшенные рисунком, несут на себе уже налет грядущего барокко.
Гражданская архитектура этого времени предпочитает иной стиль — платереско, отличавшийся ренессансной простотой и стремлением к индивидуализации. Он многое впитал из итальянской архитектуры, однако очень сильно трансформировал ее влияния. По сравнению с итальянскими образцами платереско почти аскетичен. В то же время характерно, что здания в стиле платереско нередко украшены декором исабелино, как, например, фасад Саламанкского университета. Весьма показательно, что в Саламанке — университетском, «образованном» городе — не только университетские постройки, но и многие жилые дома отдали дань именно этому стилю: Дом мертвых, Ракушечный дом (10—20-е годы XVI в.) и др.
Гораздо отчетливее итальянские влияния прослеживаются в архитектуре собора в Гранаде и особенно дворца Карла V в Альгамбре. Последний был задуман как некий европейский штрих на «диком» мавританском фоне и был призван подчеркнуть поворот Испании к новому, европейскому и христианскому, стилю и величие империи Карла. Замысел удался вполне, однако дворец Карла — тяжелое, сочетающее в себе геометрию куба и круга сооружение, с приземистыми устойчивыми колоннами кажется не только чуждым, но и лишним в окружении прозрачной поздне-мусульманской архитектуры и явно проигрывает на ее фоне.
В XVI в. происходят изменения и в оформлении городского пространства. Еще при Католических королях вышел указ о сооружении в каждом городе главной площади, на которой должны были быть сосредоточены административные здания. Являя собой, с одной стороны, выражение претензий королевской власти, поскольку теперь акцент переносился с собора и соборной площади на так называемую «plaza maior» — Большую площадь, указ в то же время послужил толчком для строительства гражданских комплексов по всей Испании. Великолепными, хотя и более поздними (XVII в.) примерами развития этой традиции могут быть Пласа Майор в Мадриде и Вальядолиде. Особый интерес представляет португальский город Эвора, сложившийся как цельный ансамбль в конце XVI—XVII в. и изобилующий близкими по времени постройками в стиле мануэлину, готическом стиле и португальской разновидности Ренессанса.
На Пиренейском полуострове издавна скульптура была излюбленным видом изобразительного искусства. XVI век подарил Испании творца необычайной силы и мастерства Алонсо Берругете (1490—1561). Он был сыном художника, учился в Италии, был знаком с творчеством Микеланджело. Влияние последнего во многом прослеживается в работах Берругете, однако оно не может скрыть индивидуальности испанца. По возвращении на родину Берругете много работал как живописец, но лучшие его работы — скульптурные. В кастильских традициях он использовал в качестве материала дерево, часто пользуясь его полихромной росписью. Податливое дерево позволило скульптору передать в изломанных формах, в резких поворотах фигур («Патриарх», «Св. Себастьян», «Моисей» и др.) яростную, иногда барочную напряженность, столь характерную для испанцев этой эпохи и столь далекую от спокойной мощи сходных итальянских образцов. Во многом именно творчеству Берругете обязана своим расцветом в XVII в. знаменитая деревянная полихромная скульптура, трагическая и натуралистическая одновременно, тематически связанная, по большей части, со страстями Иисуса Христа.
Жоан де Каштильу. Южный портал монастыря Жеронимуш в Белене (Лиссабон).
Живопись продолжала оставаться на втором месте всю первую половину столетия. Моралес, Варгас отдавали долг средневековому мистицизму. Приезжие мастера создавали портреты членов королевской семьи и придворных. Новое слово в живописи было сказано портретистами — X. Пантохой де ла Крус и А. Санчесом Коэльо. Чистота линий, ювелирная проработка деталей, удивительный серебристый колорит в сочетании с ненавязчивой передачей индивидуальности персонажа делает полотна Коэльо лучшими предшественниками портрета XVII в. (Веласкес, Сурбаран, Рибера).
Алонсо Берругете. Иов. Рельеф скамей хора в соборе в Толедо. Деталь. 1539—1548.
А. Санчес Коэльо. Портрет Филиппа II. Ок. 1575 г.
Прадо. Мадрид,
Однако славу испанской живописи XVI в. принес чужак, критянин, Доменико Теотокопули (1541—1614), прозванный Эль Греко. Он прибыл в Испанию в 1577 г. и довольно быстро нашел себе пристанище в Толедо. О жизни его известно мало, но и того, что мы знаем, достаточно, чтобы понять, насколько странным и чужим казался он и толедским жителям, и испанским живописцам, и насколько органичным для него оказались и Толедо, и религиозная экзальтация Испании того времени.
Эль Греко. Похороны графа Оргаса. 1586 г.
Эль Греко был необычайно трудоспособен. Его кисти принадлежат десятки портретов и многофигурных композиций. Портретное творчество Эль Греко стоит особняком в этом жанре в испанской живописи. Вообще характерная для него сдержанность красок в портретах позволяет сосредоточиться на лице персонажа полностью. Глубокий психологизм сочетается у Эль Греко с огромным уважением к личности человека и отрешенно-философским взглядом самого автора.
Склонность к размышлению, философствованию, повышенная религиозность заставляли Эль Греко постоянно обращаться в своем творчестве к евангельским сюжетам как позволяющим в наибольшей степени выразить философские проблемы человеческого бытия («Эксполио», «Вознесение», эпизоды страстей Господних, изображения апостолов, «Св. семейство» и др.). Эти творения Эль Греко, как правило, пронизаны символикой и одухотворены мистическим началом. Изобразительные средства, используемые при этом художником, — двойной ракурс, намеренная деформация изображения, широкий беспокойный мазок — как нельзя лучше передают ощущение трагизма бытия. Характерно, что среди людских толп, заполняющих его полотна (например, его шедевр — «Похороны графа Оргаса»), каждый остается совершенно одинок, чем передается ощущение разорванности мира и отрешенность персонажей от изображаемого события, его условность.
Работы Эль Греко отвергали, на них негодовали, вокруг них устраивали судебные процессы, ими жаждали обладать. Эль Греко не был и не стал ни модным, ни придворным художником. Но именно он наиболее точно передал в своем творчестве духовную атмосферу Испании рубежа столетий.
Праздничная культура
Особое место в жизни пиренейского общества этого времени занимает праздничная культура. Обилие, разнообразие и пышность празднеств бросались в глаза иноземцев, которые в своих записках отмечали, что испанцы любое событие стараются превратить в торжество. Скромность, а иногда и скудость повседневной жизни горожанина вознаграждалась яркими одеждами и богатством праздничной трапезы. Особый — театральный — размах и великолепие приобретают церковные праздники (как например, Успение Богоматери в Эльче), непременно сопровождавшиеся процессиями, в которых с XVII в. стали играть огромную роль скульптурные изображения евангельских сцен; сочетание полихромной скульптуры с ее натурализмом и подлинных аксессуаров — тканей, деревянных и металлических деталей, цветов — своим преувеличенным правдоподобием создавало ощущение повышенной напряженности на грани экзальтации. К церковным праздникам часто были приурочены и светские развлечения: корриды, которые буквально расцвели с конца XV в., театральные представления, жусты, балы, турниры. В то же время появились праздники чисто светского характера. Они были связаны со значительными историческими датами, событиями в королевской семье, победами, приездом именитых гостей. Так, в Португалии отмечали годовщину битвы при Алжубарроте, в Испании — взятие Гранады и пр. Как правило, они включали шествие или театральное представление. Такие события, как свадьбы, обручения и т.п. членов королевской семьи (или на местном уровне — крупных сеньоров), были сочетанием парадных процессий по городу, церковной службы, дворцовых увеселений и народных гуляний.
Как и прежде, многие праздники и генетически, и в обрядах сохраняли черты язычества, хотя эта связь и не осознавалась. Таковы празднества Канделарии, майского дерева, св. Хуана, карнавал и др. Многим из них также была свойственна сильная театрализация и, кроме того, в отличие от более ранних эпох, участники праздника могли делиться на зрителей и исполнителей, что также снижало его ритуальное значение.
Любые праздники сопровождались музыкой. Именно XVI век дал Испании — и Европе — столь популярный впоследствии инструмент — испанскую гитару. Многие композиторы и музыканты (например, Висенте Эспинель) пишут музыку специально для гитары. Очень быстро она распространилась по другим странам. Точно так же перешагнули Пиренеи и танцы испанского происхождения — павана, сарабанда. В Андалусии складывается знаменитый стиль в музыке и танце — фламенко, впитавший испанские, цыганские и арабские традиции. В Португалии этого же времени возникает особенный тип песенного народного творчества — фаду, связанный с городским фольклором.
* * *
Культура эпохи Возрождения в пиренейских странах обладает, как мы видим, рядом специфических черт. Это, во-первых, ее генетическая и сущностная связь прежде всего с Великими географическими открытиями в том, что касается картины мира и понимания человека. Во-вторых, следует отметить отсутствие резкого, осознанного отрицания средневековья. Это можно наблюдать и на примере архитектуры, где исабелино и мануэлину, впитавшие предшествовавшие традиции, долго были воплощением пиренейских настроений эпохи; и в аристотелизме как основе гуманистической философии; и в признании ценности ближайшего исторического прошлого и пр. Далее, для пиренейской культуры XVI—XVII вв. характерно сравнительно ограниченное распространение гуманизма на фоне относительно большей, чем в других странах, приверженности к национальным языкам. Наконец, мы можем констатировать довольно поздний и быстрый расцвет ренессансной культуры, но и быстрый переход к барочным тенденциям.
Глава 9
