УАЙТХЕД (Whitehead) Альфред Норт (1861— 1947) — британский философ, математик, логик, мето­долог.

УАЙТХЕД (Whitehead) Альфред Норт (1861— 1947) — британский философ, математик, логик, мето­долог. Учился и в первый период своего творчества рабо­тал в Кембридже. Был известен как ученый, вместе с Расселом (его учеником) разрабатывал проблемы симво­лической логики, дал логический анализ оснований ма­тематики. Увлекшись работами кардинала Ньюмена (1801—1890), пережил в 1890-х кризис религиозных воззрений, пытаясь сделать выбор между англиканством и католицизмом. До 40 лет философской проблематикой специально не занимался. Первые работы философского характера были написаны в русле неореализма. В 1910 переехал в Лондон, где стал деканом в Лондонском уни­верситете. Был преподавателем городского Академичес­кого совета по образованию, затем профессором Импер­ского колледжа науки и техники в Кенсингтоне. Начало второго этапа его философской эволюции (третий этап творческой биографии) приблизительно совпадает с его переездом в США по приглашению философского фа­культета Гарвардского университета (1924), где он про­работал до выхода в отставку в 76 лет (последняя лекция была прочитана У. в 80-летнем возрасте). Философскую доктрину У. этого периода определить однозначно доста­точно сложно. Сам он говорил о необходимости разра­ботки спекулятивной (умозрительной) философии (ме­тафизики), в которой усматриваются мотивы платониз­ма, а также аристотелизма. В целом же речь шла о раци­ональном обосновании науки в ряду других возможных систем знания (искусство, религия, философия). У. ак­центировал в своем позднем творчестве, отмеченном многовекторностью интересов и многообразием обсуж­даемых тем, несколько ключевых идей, по которым его философию обозначают как "философию организма" ("органицизм"), как "клеточную теорию актуальности", как "философию процесса" ("философию становления") и т.д. Несмотря на многоплановость философских пост­роений У, смену тем и доминант, о его творчестве мож­но говорить как о целостном явлении, в котором многие

поздние идеи обнаруживаются или предвосхищаются в более ранних работах, часто даже "дофилософского" пе­риода. В 1960-е отмечают "уайтхедовский ренессанс" в американской, а затем и европейской философии и мето­дологии знания. Известна версия объединения взглядов У. с "критической онтологией" Н.Гартмана (Г.Вайн). В последнее время активно осваивается и развивается круг его идей и следствий из них, имеющих отношение к ча­стным философским и социальным дисциплинам (преж­де к эстетике и социологии — его версия социального символизма, в частности). Основные работы: "Трактат об универсальной алгебре" (1898), "О математических понятиях материального мира" (1906), "Principia mathematica" (т. l—3, 1910—1913, совместно с Расселом), "Организация мышления" (1917, при переиздании полу­чила новое название: "Цели образования"), "Исследова­ние оснований естествознания" (1919), "Понятие приро­ды" (1920), "Принцип относительности" (1922), "Наука и современный мир" (1925), "Религия в процессе разви­тия" (1926), "Символизм, его значение и действие" (1927), "Функция разума" (1929), "Процесс и реаль­ность" (1929), "Приключения идей" (1933), "Способы мышления" (1938 — последняя книга) и др. Творчество У. изначально задано осознанием несоответствия при­вычной, господствовавшей в науке несколько веков онто­логической схемы и скрывающейся за ней субъектно-предикатной логики реалиям науки (прежде всего физи­ки и математики рубежа веков). Это породило програм­му критического пересмотра и перестройки исходных понятий науки по двум основаниям: приближения их к "действительному опыту" на основе последовательного проведения принципа философского монизма (через критику как материалистически-позитивистского меха­ницизма, так и гегельянской философии тождества бы­тия и сознания). Системообразующими принципами у У. выступают тезисы о том, что действительность всегда есть ее становление ("принцип процесса"), а всякая объ­ективность есть возможность для становления ("прин-

цип относительности"), требующие преобразования представлений о реальности, сложившихся в философии и нашедших отражение в классической физике. Послед­ние исходят из идеи "простой локализации" объекта "здесь и теперь" качества в пространственном субстрате, непосредственно данном через органы чувств. Но это не есть реальный опыт и реальное знание объекта. Дополни­тельный фактор их искажения — язык, позволяющий скрывать беспорядочность и бессвязность данных, из ко­торых исходит наука. Это относится как к естественному языку, так и языку математики, уводящим от "затемненности" и противоречивости выражаемого в них содержа­ния (к тому же сам язык не анализировался как "тело мысли"). Язык, будучи неразрывно связан с развитием практически необходимых абстракций, упрощает и де­формирует отображаемую реальность, приводит при неотрефлектированном использовании к гипостазированию абстракций, понимаемых как выражение данных опыта, т.е. к "подмене конкретности". Это приводит к обоснова­нию "пустой реальности" ("круглый шар", картезианская доктрина "протяженной вещи") и "бифуркации" (раздво­ению) природы ("зеленый лист", сенсуалистская концеп­ция первичных и вторичных качеств). Природа же едина в своем становлении. Но развертывание этого постулата требует предварительной критики языка и его адекватно­го концептуального понимания. У. предлагает и разраба­тывает в этом качестве символическую концепцию языка. Он исходит из того, что одни компоненты человеческого опыта (символы) вызывают мысли, эмоции, привычки и т.д. относительно других компонентов опыта (значения символов). Отношение символа и значения задается в символическом (языковом) отношении, не подчиняю­щемся каузальным зависимостям, обратимом (символ и значение могут меняться местами), определяемом коммуницирующими субъектами на основе чувственного вос­приятия. Последнее задает символическое отношение че­рез взаимодействие (сопряжение) двух своих модусов: модуса каузальной обусловленности (первичный опыт тела) и модуса презентативной непосредственности (вто­ричный опыт расчлененных чувственных данных). Таким образом, истина — это соотношение видимости (чувст­венного восприятия) и реальности (мотив Брэдли). Она такая их корреляция (символическая, не связанная отно­шениями причинности), при которой восприятие види­мости ведет к восприятию реальности и проливает свет на реальность, что должно быть адекватно "схвачено" в языке. Тогда объективные данные в познавательном ак­те — это пропозиция как идеальный принцип, чистая форма или структура. Субъективная форма пропози­ции — истинное или ложное суждение, но она же выра­жает и определенный интерес, служит формой выраже­ния эмоции. Следовательно, пропозиция — это синтез ак-

туальных явлений, взятых в абстракции, и "вечных объ­ектов". Абстракция, по У., — не свободное изобретение человеческого духа, а выражение определенных черт дей­ствительности (по методу экстенсивной абстракции), за ней "скрывается" объект, но локализованный не в абсо­лютном пространстве (классическая онтологическая кар­тина мира), а в "событии" как пространственно-времен­ном происшествии. Объект связан с событием особым отношением "ситуации", которое предполагает включе­ние объекта в событие, благодаря чему последнее приоб­ретает качественную определенность. Объекты даны не­посредственному наблюдению, представимы в "перцептуальном знании", но выражают в событиях инвариант­ное ("вечное"). У. строит иерархию объектов: от чувст­венных, перцептуальных к физическим, научным. Измен­чивы ситуации, включающие объекты в события, сами же объекты неизменны. Тем самым субъект в разной мере лишь распознает объект в его самостоятельном бытии, но не конструирует его в "тотальности" ситуации, в которой изменение одного влечет изменение всего остального. В итоге и реализуются исходные для У. принципы станов­ления — возможность превращается в действительность. Но они требуют дополнения "реформированным субъек­тивистским принципом" — становление есть становле­ние субъективного единства, вбирающего в себя объек­тивную данность, "стягивающуюся в единство опыта". Согласно У, это акты "прегензии", т.е. "схватывания". Как только этот процесс заканчивается, событие теряет свое субъективное единство, действительность становит­ся возможностью, данностью для нового становления. Таким образом, подлинная действительность проявляет­ся в процессе самостановления, в ходе формирования опыта субъектов. Становление опыта есть одновременно и формирование субъекта и объекта познания — нет субъекта и объекта самих по себе, есть объект, становя­щийся субъектом, и объективирующийся субъект. Вместо доктрины "простой локализации" У. предлагает "доктри­ну объективного бессмертия". События атомарны, собст­венная жизнь "действительных происшествий" эфемер­на, они возникают и исчезают. Следовательно, нет непре­рывности становления, но есть становление непрерывно­сти, обеспечиваемое "вечными объектами", переходящи­ми из одного субъективного единства в другое и создаю­щими структурную определенность, отображаемую на­укой. Неизменность "вечных объектов" обеспечивается Богом, импульсирующим, по У., и возникновение каждо­го нового события. Однако Бог выступает лишь как соав­тор событий, а не их творец. Действующая причина — изначально присущая мирозданию творческая энергия ("креативность"), выражающаяся в актах "схватывания" (прегензии). "Креативность есть актуализация потенци­альности, а процесс актуализации — это и есть событие

опыта". По У, "процесс творчества является формой единства универсума". Таким образом, пространственно-временный континуум формируется в процессах станов­ления и не является априорной предпосылкой познания. Совокупности событий обнаруживают "социальный по­рядок" на основе общих элементов формы в конкретных "схватываниях", формирования интерсубъективного про­странства и создания условий для воспроизводства сло­жившегося "сообщества". "Скрепляющей рамкой" вы­ступают также и ценности (блага). В аксиологии У. рас­сматривает ценности как идеалы ("вечные объекты" бо­жественной природы), приобретающие свое значение в отношении к миру фактов, получающих завершение, во­площаясь в "актуальных сущностях", что превращает ценность во внутреннюю реальность явления, связанную не только с человеческим деянием. В переживаемом опы­те проецируются друг на друга мир деятельности (мно­жества конечных событий) и мир ценности (единство скоординированности различных возможностей). Рас­смотренный сам по себе, каждый из этих миров является абстракцией. В итоге, согласно У, разум в мире должен проявлять себя не только "прагматически" (как средство целесообразной практической деятельности), но и "спе­кулятивно", исходить из "незаинтересованного любопыт­ства", позволяющего "прорваться" к подлинной реально­сти: поставить пределы умозрению означает предать бу­дущее". Систематизируя само накопленное знание, мы способны раздвигать границы собственных возможнос­тей, выходить в область идей, рожденных силой вообра­жения. Необходимо преодолеть "цивилизационную" ус­талость Европы, потерявшей импульс к обретению ново­го, противопоставив ей "героизм разума", возможный в результате синтеза науки и философии, обоснования кар­тины новой онтологической реальности. Наука имеет за­ложенные к этому синтезу интенции, но сама не способ­на его осуществить. Отсюда необходимость метафизики, "спекулятивной" философии, которая должна дать интер­претацию каждому элементу опыта, объяснить значение абстракций, установить связи между концептами посред­ством выявления их подлинного эмпирического содержа­ния, выработать систему общих идей, т.е. завершить уси­лия разума постигнуть природу Вселенной. Наука невоз­можна без философского мышления, как бы она не про­тивилась этому. По У, "философия мистична", "но цель философии — рационализировать мистицизм", в чем она сродни поэзии в их общей ориентации на предельные смыслы цивилизации (отождествляемой У с культурой).

В.Л. Абушенко