УНИВЕРСАЛИИ (лат. universalis — общий) — об­щие понятия.

УНИВЕРСАЛИИ (лат. universalis — общий) — об­щие понятия. Проблема У. в историко-философской тра­диции связывает в единый семантический узел такие фундаментальные философские проблемы, как: пробле­ма соотношения единичного и общего; проблема соот­ношения абстрактного и конкретного; проблема взаимо­связи денотата понятия с его десигнатом; проблема при­роды имени (онтологическая или конвенциальная); про­блема онтологического статуса идеального конструкта; проблема соотношения бытия и мышления — являясь фактически первой экземплификацией их недифферен­цированной постановки в едином проблемном комплек­се с синкретичной семантикой. Вопрос о природе У. по­лучил новое звучание в связи с интенцией на эксплика­цию содержания понятий "число", "функция", "перемен­ная", "бесконечно малая величина" и др. в математичес­ки ориентированном естествознании (Декарт, Спиноза, Лейбниц и Ньютон). Важный импульс фокусировки вни­мания на этой проблеме был задан конституированием теории множеств, основанной на презумпции подхода к множеству как ко множественности, мыслимой в качест­ве единого (Г. Кантор формулирует принцип нетождест­венности эмпирической множественности вещей множе­ству как эмпирически неартикулируемому феномену), на основе чего оформляется логический принцип абстрак­ции и определение через абстракцию (свою философ­скую концепцию, семантически эквивалентную реализ­му в медиевальном его понимании, Кантор называет "платонизмом"). Данная позиция детерминирует форми­рование в культуре в качестве своей альтернативы тако­го направления логического обоснования математики, как эффективизм (Э.Борель, Р.Бэр, А.Лебег и др.), ориен­тированный на нормативную дифференциацию матема­тических сущностей по критерию их онтологического статуса: и если понятия, имеющие объективное содержа­ние ("гносеологический смысл"), имеют право на суще­ствование, то понятия, смысл которых сугубо субъекти­вен, — "вне математики", ибо являются "только меткой для того, чтобы узнавать и отличать промежуточный шаг" соответствующей математической операции (Э.Бо­рель). Предложенная эффективизмом программа очище­ния математики от понятий субъективного характера аналогична позитивистской программе очищения есте­ствознания от "метафизических суждений". Могут быть зафиксированы даже операциональные совпадения: про­цедура легитимации понятий в эффективизме, основан­ная на методе Гилберта и предполагающая в качестве своего критерия их непротиворечивость, фактически изоморфна доверификационной процедуре в позитивиз­ме. Вместе с тем, если понятие эффективно, т.е. имеет объективное содержание, то возможные противоречия в системе, связанные с его легитимацией, не берутся в эф-

фективизме в расчет. Аналогичным образом проблема У. артикулируется в конструктивизме и интуиционизме как "натуральных", т.е. ориентированных на своего рода но­минализм, моделях — в противовес "платонизму" Канто­ра. Неклассический подход к проблеме У. закладывается в гносеологии Канта, основанной на трансцендентальной интерпретации объекта как созидаемого в познаватель­ной процессуальности, базовыми элементами и формами которой и выступают У, артикулированные у Канта в ка­честве форм активности человеческого сознания — вне реалистического объективизма статуса и вне номиналис­тической инспирированности объектом. Такая установка формирует традицию неклассической трактовки У, фоку­сируя такие ее акценты, как языковой и социально-ком­муникативный. Так, Куайн трактует У. как лишенные он­тологически детерминированного содержания — их се­мантическая наполненность задается исключительно контекстом: "общие термины, например, "человек", и мо­жет быть даже абстрактные единичные термины, такие, как "человечество" и "7", осмыслены, — по меньшей ме­ре, поскольку они участвуют в утверждениях, которые, взятые как целое, истинны или ложны". Позиция Куайна по проблеме У, определяемая им как "натурализм", фун­дируется принципом "онтологической относительности": знание об объекте, описанном в языке некой теории (Т₁), может быть описано лишь в языке иной теории (Т₂), а о нем можно говорить лишь в языке метатеории (T₃) и т.д., — проблема онтологического статуса У. трансформи­руется, таким образом, а проблему "взаимопереводимости языков", осложненную допущением "стимульного значения" текста, т.е. конкретно-ситуативного комплекса обстоятельств, внешних по отношению к тексту, но тем не менее вызывающих установку на принятие или непри­нятие его. В этом семантическом поле онтологическая проблема как таковая утрачивает свой исходный смысл: "быть — значит быть значением связанной переменной" (Куайн). Особый статус У. как средства демаркации объ­ектов и объединения их в группы на основании не един­ства общего признака, а так называемых "семантических свойств", формируется в теории языковых игр Витген­штейна, закладывающей основу современной трактовке языка как финальной семантически значимой онтологии (см. также Язык, Языковые игры). Если в классической лингвистике понятие "У" употреблялось для обозначе­ния релевантных свойств языков и отношений между этими свойствами (И.Ф. Вардуль), то в современной лингвистике оно фиксирует внеязыковые онтологические структуры, стоящие за структурами грамматики (анало­гичны "внеязыковые категории" О. Есперсена и "поня­тийные категории" И.И. Мещанинова), а также трансли­руемые культурой дискурсивные модели языкового per­formance ("лингвистические У." у Хомского). В современ-

ной философии культуры понятие У. используется также в значении У. культуры, т.е. основ понимания мира и ме­ста человека в нем, имплицитно формирующихся у каж­дого индивида в таком процессе, как социализация, и служащих своего рода мыслительным инструментарием для человека каждой конкретной эпохи, задавая в своем историческом варьировании систему координат, исходя из которой человек воспринимает явления действитель­ности и сводит их в своем сознании воедино. В У. культу­ры, таким образом, конституируется мировоззрение, спе­цифичное для того или иного этапа культурной эволю­ции; У. не только играют — наряду с чувственным опы­том — фундаментальную роль в когнитивных процеду­рах в качестве "полных комплексов ощущений" (Рассел), но и выступают инструментарием чувственно артикули­рованных мироощущения, мировосприятия, миропред­ставления и миропереживания (А.Лавджой). Набор куль­турных У. достаточно стабилен (мир, изменение, причи­на, целое и т.п. — как У. объектного ряда; человек, счас­тье, государство, честь, справедливость и т.п. — как У. субъектного ряда; познание, истина, деятельность и т.п. — как У. субъект-объектного ряда), а их содержание специфицируется в различных традициях, задавая харак­терные для них системы символизма и дискурсивные практики (Кассирер, Делез и др.).

М.А. Можейко

УТОПИЯ (греч.: ou — отрицательная частица, topos — место, т.е. "место, которого нет") — понятие для обозначения описаний воображаемого/идеального общественного строя,

УТОПИЯ (греч.: ou — отрицательная частица, topos — место, т.е. "место, которого нет") — понятие для обозначения описаний воображаемого/идеального общественного строя, а также сочинений, содержащих соответствующие планы социальных преобразований. Ведет происхождение от названия одноименной книги Мора (1516). Отказ от исследования наличной общест­венной действительности, интеллектуализм, стремле­ние репрезентировать интересы человечества в целом отличают У. от, соответственно, науки, мифологии и идеологии. Источником У. на каждом отдельно взятом отрезке реального исторического времени могли высту­пать социальные идеологии, технологические мифы, экологическая этика и т.д. Формирование У. — свиде­тельство процессов осознания и рефлексии всеохваты­вающих кризисных явлений общества. У. возможно трактовать также и в качестве мечты о совершенстве ми­ра, способной обеспечить проверку и отбор наиболее функциональных моделей общественного развития. При этом трагизм процедур осуществления У нередко истолковывается как следствие того, что У. являют со­бой "выражение антиприродного, надприродного изме­рения, которые могут быть только силой внедрены в со­знание среднего человека и без которых история была бы менее трагичной". У. в ряду идеальных конструкций

человеческого разума способны отражать: мечту о мире постоянного и полного чувственного удовлетворения; поиск идиллических состояний благополучия, сдержива­емого моральными и эстетическими ограничениями; ориентацию на акцентированно упорядоченное разум­ным и нравственным государством благополучие; на­дежду на осуществление одушевленной цели торжества Добра над Злом вне материальных аспектов этого про­цесса; проект усовершенствования человеческого обще­ства сугубо посредством организационно-интеллекту­альных новаций и т.п. В исторической ретроспективе У. могли быть: а) несбыточными в границах наличных об­щественных условий, но осуществимыми при трансфор­мировании последних (например, гоббсовский проект гражданского общества в 17 ст.); б) перманентно консти­туирующимися (сопряженно с вызреванием необходи­мых предпосылок) сейчас и в мыслимом будущем (на­пример, идеалы свободы и равенства в их понимании на рубеже 18—19 вв.); в) неосуществимыми в принципе (коммунистические лозунги всеобщего равенства и уни­версального изобилия). В античности У. тесно перепле­тались с легендами о "золотом веке", о "блаженных горо­дах и территориях", являя собой, как правило, иллюстра­тивный материал к тем или иным философско-этическим выводам авторов. В эпоху Возрождения и великих географических открытий У. приобрели преимуществен­ную форму описания совершенных государств, либо яко­бы существующих либо существовавших в прошлом где-то на земле ("Город Солнца" Кампанеллы, "Новая Атлантида" Ф.Бэкона, "История севарамбов" Д.Верраса и т.п.). В 17—18 вв. У. получили распространение также как различные проекты социально-политических ре­форм. С середины 19 в. У. все больше превращаются в специфический жанр полемической литературы, посвя­щенной проблеме общественного идеала. У. разнообраз­ны по социальным задачам: рабовладельческие У. (Пла­тон — "Государство", Ксенофонт — "Воспитание Кира" и др.); феодально-теократические У. (мистическая фило­софия истории Иоахима Флорского, 13 в.; В.Андреа — "Христианополис", 1619 и др.); буржуазные У. (Дж.Гаррингтон — "Республика Океания", 1656; Э.Беллами — "Взгляд назад", 1888; Т.Герцки — "Фрейландия", 1890, и др.); различные произведения утопического социализма (Ш.Фурье — "Трактат о домоводческо-земледельческой ассоциации", 1822 и "Новый хозяйственный социетарный мир", 1829; де Сен-Симон — "Катехизис промыш­ленников", 1823—1824 и "Новое христианство", 1825, и др.); технократические У. (Веблен — "Инженеры и сис­тема цен", 1921, и др.); анархические У. (У.Годвин — "Исследование о политической справедливости", 1793;

Штирнер — "Единственный и его собственность", 1845, и др.). Многие утопические сочинения предлагали про­цедуры решения отдельных важных для человечества проблем: трактаты о "вечном мире" (Эразм Роттердам­ский, Кант, Бентам и др.), педагогические У. (Я.А.Коменский, Руссо и др.), научно-технические У. (Ф.Бэкон и др.). По ходу модернизации число произведений утопи­ческого жанра на Западе в 16—20 вв. возрастало практи­чески в геометрической прогрессии. В современной со­циально-философской традиции принято деление У. на "У. реконструкции", направленные на радикальное пре­образование общества, "У. бегства" от социальной дейст­вительности, а также "обоснованные У", У. воплощения в жизнь. У. отличаются негативным отношением их авто­ров к существующему социальному порядку, претензией на универсализм и "окончательность" предлагаемых процедур разрешения общественных противоречий, ве­рой в осуществимость соответствующих проектов. У. есть категория психолого-физиологическая, состояние предощущения и надежды, в чем-то атрибутивное мыс­лящему субъекту. У. в современную эпоху позволяют предвосхищать некоторые тенденции, ориентированные в вероятное будущее (которое на данном уровне позна­ния не может быть описано в конкретных деталях), а так­же предостерегать от некоторых отрицательных соци­альных последствий человеческой деятельности. Эти формы У. стимулировали развитие в социальных науках методов нормативного прогнозирования, а также при­емов анализа и оценки желательности и вероятности предполагаемого развития событий.

A.A. Грицанов